К великому сожалению Маркуса, уединиться вдвоём так и не получилось. Готовка, гости, дети, разговоры — всё потекло сплошным потоком. Оглянуться не успел, как за окнами потихоньку начали сгущаться сумерки.
Конечно, Маркус был всё ещё рад участвовать в этом важном праздновании. Он по-своему любил и малыша Дэни, поэтому был счастлив видеть, как сверкают его глаза, и слышать его громкий забавный смех.
Но у них с Александром сегодня тоже был важный день. Они признались друг другу в любви, и это было по-настоящему ценно для обоих, лишённых отношений на долгое время и не раскрывавших своего сердца никому уже много лет.
Хотелось просто посидеть в тишине, обнимая друг друга и ласково целуя. Конечно, секс был тоже прекрасным способом выразить свои чувства без слов, но не обязательной частью программы. Хотя бы просто посмотреть друг на друга без посторонних глаз. Прикоснуться к руке любимого человека, почувствовать, как часто и глупо бьётся его сердце.
Времени на это не было, и Маркус на секунду ощутил тоску под вечер, когда понял, что скоро ему предстоит уходить на ночную смену от всего этого веселья. От своего Александра, теперь уже поистине своего. А ведь завтра с утра, когда Маркус, приятно уставший, будет возвращаться в свою кроватку, его партнёр уже заступил на службу, и они не увидятся ещё много-много часов, пока Александр не придёт к нему ночью, как и обещал.
Тоскливые мысли нет-нет, да проскальзывали в голове, хотя Маркус в остальном отлично проводил время — легко общался с незнакомыми ему людьми, смеялся и шутил, как будто всегда был таким. Как будто не только что узнал, как зовут своих соседей.
В сумерках в домик пришёл ещё один гость, который откровенно удивил Маркуса. Командир явно не поздравлял всех подряд — ну, к Маркусу же не приходил какое-то время назад. Так что его визит стал неожиданностью.
Только не для Александра и Дэни. Последний так и вовсе забрался маленькой обезьянкой на руки седоволосого мужчины так, что Маркус снова ощутил укол ревности. И даже пояснение Александра не спасло от этих собственнических мыслей в сторону своих любимых мальчиков, как и ранг командира в этом военном городке.
Впрочем, до последнего Маркусу всегда не было дела. Он, как военный врач, не сильно-то подчинялся другим военным без медицинского образования. У них была своя иерархия, в которой Маркус занимал далеко не последнее место. Хотя Тейлора он всё же уважал. Не за погоны или главенство на их территории, а за то, что много лет умудрялся сохранять мир и покой на Терра Нове. А Маркус представлял насколько это трудно очень хорошо.
В общем, голова была забита уже совсем не праздничными вещами, когда Александр тоже отошёл, чтобы пообщаться с крёстным отцом Дэни. Маркусу рядом с командиром делать было нечего, поэтому он отлучился в ванную комнату, чтобы поправить макияж и причёску. А ещё, чтобы побыть немного в одиночестве.
Всё же он давно не общался с таким большим количеством народа (а для Маркуса эти гости уже казались толпой). Это начало немного угнетать. Вроде бы Маркус чувствовал себя вполне в своей тарелке, но… То и дело хотелось привычно закрыться, спрятаться и допускать только самых-самых близких. Надо было отвыкать от такого образа жизни. Всё же его Александр был парнем общительным и не стал бы ради какой-то дурацкой прихоти партнёра абстрагироваться от окружения. Тем более в таком маленьком поселении.
Выйдя из ванной, Маркус провёл ещё немного времени с гостями и своими любимыми мальчиками, пока не сообщил Александру, что ему пора на работу.
— Я буду очень скучать по тебе, — признался тихонько Маркус у порога и поцеловал своего любимого. — Увидимся завтра?
Вопросительная интонация получилась сама собой, как будто могло быть иначе. Конечно, Александр мог прийти ночью в больницу — кто его не пустит? — но тому нужно было выспаться перед работой и отдохнуть после такого насыщенного дня. Так что, нет, никаких вопросов, только утверждения.
Маркус обнял любимую козявочку, объясняя грустно кривящему губы Дэни, что, увы, он взрослый, и ему нужно было работать. Вдруг человеку какому-то плохо станет? Маркус бы его спас. А Динозаврик присмотрит за ним и передаст от Маркуса спокойной ночи, когда Дэни набегается и ляжет спать.
Попрощавшись ещё раз, Маркус всё же вышел за дверь, направляясь в одиночестве к ставшей уже родной больнице.

Бывает иногда такое, что в целом всё хорошо, но осталось чувство какой-то недосказанности. Не неприятный осадок, просто… будто чего-то не хватает. И это странное ощущение преследовало Маркуса ещё не меньше часа с тех пор, как за спиной закрылась дверь дома Александра и Дэни, отрезая его от веселящихся гостей.
Он шёл на работу один — редкий раз, когда Александр не провожал его, оставив ребёнка дома на каких-то десять минут. Мозгом Маркус понимал, что его партнёр попросту не мог сбежать от именинника и гостей, но когда это трезвый рассудок был помощником в делах сердечных? Вот душу и метало.
Они с Александром только что признались друг другу в любви — чувствах намного более глубоких, чем могли себе позволить всего лишь день назад. Спонтанно, случайно, но проговорили это вслух, выудив тайну из самого сердца. И сейчас бы им сидеть в обнимку, повторять эти древние, как мир, слова, смотреть в глаза друг другу и просто наслаждаться этим, но нет — Маркусу ждала ночная смена, а Александра дневная, и встретятся они только спустя невыносимо долгие сутки, следующим вечером.
Всё это сбивало с толку, заставляло радужное настроение отступиться и довольствоваться лишь милыми воспоминаниями о том, как они готовили торт наедине друг с другом на небольшой кухне. Там, где они облекли свою любовь в слова уже окончательно.
Впрочем, в который раз оба убеждались, что у них ничего не шло по плану. Не было стандартных свиданий, не было пленительного волнения перед первым поцелуем или сексом, когда ты приглашаешь другого человека к себе и тот понимает, что между вами сейчас произойдёт. И вот, даже признание в любви получилось не таким, как обычно показывают в фильмах или печатают на страницах книг.
На какой-то миг Маркус вспомнил войну, свои прошлые отношения. Там тоже всё шло совсем не по плану, но было объяснимо беспорядком и ужасом, царившим вокруг. Человек, чьего имени и лица Маркус не хотел вспоминать, тогда спас его. Попав в заварушку при перемещении на новую дислокацию, Маркус был отброшен взрывной волной, самым её краешком. Сам он не пострадал, но маска с живительным кислородом слетела с лица.
Тот парень прижал к лицу Маркуса свою. Он выкрикнул о любви с такой агрессией, что Маркус тогда даже не ответил взаимностью, настолько ошарашен был происходящим. Так они и бежали до наспех установленной медицинской палатки с подключёнными фильтрами воздуха, передавая маску из рук в руки и бесконечно кашляя от случайных вдохов.
Сейчас эти воспоминания вызывали лишь болезненную ностальгию. Маркус не сравнивал, да и не смог бы сравнить. Тогда, в другой жизни на Земле, они словно были в отчаянии. Искали любовь, как единственное живое среди бесконечной вереницы мертвецов, выстрелов и взрывов. Здесь, на Терра Нове, с Александром, всё было иначе. Маркус ощущал любовь к этому человеку так, будто никогда не испытывал ничего подобного. Она была настолько яркой и настоящей, что её, казалось, можно было потрогать руками и ощутить тепло.
Вот такие мысли пронзали голову Маркуса все десять минут, что он брёл до работы, прижимая сумку к боку. Этой же ладонью он и ощутил лёгкую вибрацию пришедшего на телефон сообщения, и сразу догадался от кого оно было.
Маркус замер у порога больницы с глуповатой улыбкой на лице. Кажется, в какой-то момент мимо проскочил доктор Тетчер, спеша улизнуть незамеченным после «тёмной», устроенной Маркусом и его коллегами. Если и так, у него получилось — доктор ни на кого не обращал внимания, кроме печатных букв на широком экране, греющих сердце с новой силой.
«Я тебя тоже люблю. И буду повторять это раз по сто на дню, пока ты не устанешь) И тоже скучаю. Жаль, я не смогу сейчас найти себе замену и сбежать к тебе. Очень жду завтрашнего вечера и тебя. Люблю, твой».
Маркус закончил сообщение, словно в каком-то письме из древности, но… кажется, получилось даже забавно. Он ведь и сам был чуточку из древности.
С этими чувствами Маркус вошёл-таки в больницу, где переоделся и сел просматривать записи за дневную смену, выискивая знакомые имена. Не было ли кого из его пациентов, не пришли ли с острыми болями или ещё чем. За этим занятием (ведь текущих пациентов на ночь глядя и не было), Маркуса застало второе сообщение.
«Я рад, что малыш в таком восторге. Было приятно поучаствовать во всей этой подготовке. Спасибо тебе за это и передавай моей вишенке от меня поцелуй», — написал в ответ Маркус, сразу же обозначая, что особенной работы у него и не было. Он до конца, честно говоря, надеялся, что Александр не выдержит и прибежит к нему хотя бы на часок, чтобы исправить ту самую недосказанность, что кружила вокруг Маркуса. Увы, следом пришло третье сообщение, которое заставило доктора невольно вздохнуть.
«Спи сладко, любимый. И обязательно посмотри пошленькие сны про меня)) Люблю тебя ещё раз», — написал, тем не менее, Маркус, заставляя себя потерпеть ещё немного, как делал это часто, когда их с партнёром смены катастрофически не совпадали.

Не один Александр боялся показаться навязчивым. Точнее, Маркус испытывал схожее, хотя и не абсолютно такое же чувство. Он не хотел испытывать вину за то, что постоянно дёргает Александра, заставляя его разрываться между маленьким Дэни и любимым уже человеком. Ведь это именно партнёру нужно было бежать среди ночи в другой домик, а потом возвращаться засветло, пока ребёнок не проснулся. Именно ему нужно было постоянно выбирать, с кем и как провести время сейчас.
Так что Маркус, хоть и печалился в одиночестве, но даже и не думал писать Александру просьбу прийти. Тем более после такого насыщенного праздника, на который ушло всё равно немало сил, хоть тот и принёс ещё больше счастья им всем.
Впрочем, долго Маркус всё равно не страдал. Он пересмотрел карты, проверил пару лежащих в больнице пациентов — военных, разумеется, — изучил до трёх часов ночи интересные медицинские материалы, да лёг спать. Острых случаев пока не было, а если кто-то и прибудет, его разбудят. Но та ночь была спокойной, так что Маркус проспал аж до семи утра.
С утра обстановка не изменилась, и он даже успел поддаться лёгкой ностальгии о том времени, когда каждая смена хирурга-трансплантолога была насыщена работой. И не перевязками, да уколами антибиотика.
Маркус поднялся, умылся и даже почистил зубы — у каждого врача здесь были гигиенические принадлежности и сменная одежда. Надев обратно халат, который снимал перед сном, чтобы не замять, он переместился в приёмный кабинет, чтобы продолжить возиться с картами. Остался всего час работы, после чего его сменит Уильям.
Отчего-то Маркус задумался о том, какого это, иметь личный кабинет. Где всё по-твоему и не нужно делить одно пространство с другими специалистами. Этого он не знал. На Земле у него тоже не было кабинета, он был не принимающим врачом, как терапевт или отоларинголог. Да, он давал много консультаций, но в общем пространстве с другими хирургами отделения, а также анестезиологами-реаниматологами.
За этими размышлениями его и застала кудрявая голова, неожиданно появившаяся в дверном проходе. Маркус честно на секунду даже подумал, что под конец смены всё же пришёл кто-то с ранением, пока в голове не распознался родной и бесконечно приятный голос. На лицо сразу наползла улыбка, хоть лёгкий укол вины Маркус всё же почувствовал. Опять заставил Александра подняться ни свет, ни заря.
— Ты чего так рано, хороший мой? — чуть приподнялся Маркус на каких-то рефлексах, но вовремя опомнился и просто жестом пригласил партнёра войти. — Не особенно, смена была спокойной, я только проснулся.
Он и правда выглядел немного сонным в своей задумчивости, да и макияжа, который Маркус вчера так старательно накладывал для дня рождения Дэни, на глазах уже не было. Маркус собирался после завтрака дома ещё немного поспать, поэтому без зазрения совести смыл его ещё в больнице. Тут ему уж больше ни перед кем не хотелось красоваться.
— Ты мне снился, — рассказал Маркус, но уже после того, как обнял и сладко поцеловал своего партнёра. — Правда, в каком-то дурацком сне. Что ты забрался на дерево, чтобы снять гнездо птеродактилей, а потом сверху кричал мне, что нам срочно надо вернуться на Землю, чтобы выучиться на врачей. Мне казалось это таким логичным во сне, что ну, конечно, если там птеродактили, то надо идти в земной институт, как иначе?
Они посмеялись, и Маркус оторвался от партнёра лишь на пару минуточек, чтобы закончить запись в последней карте и свернуть экран. Если им повезёт, то за последние сорок минут никого не принесут, и тогда они смогут побыть исключительно вдвоём. Кроме Маркуса на Терра Нове трудоголиков не наблюдалось, так что сменщики придут ровно в восемь, ни минутой раньше, как уже выяснил хирург.
— Я теперь ещё больше не хочу тебя отпускать, — признался Маркус, целуя партнёра снова и снова, не в силах остановиться. — Целый день тебя не видеть… Можно я провожу с тобой Дэни в школу? Я не слишком навязываюсь?
Последние два вопроса Маркус задал почти без промедления между ними. Явно сначала спросил, а потом подумал, а не слишком ли будет наглым. Ведь прежде, чем отвести малыша в школу, он должен позавтракать и умыться, и всё это будет в присутствии Маркуса? Снова? Прошлое утро ведь Маркус тоже провёл в доме партнёра. Не слишком ли это?

Если волнение Александра было, в основном, завязано на неопытности в отношениях, то Маркус просто был таким человеком «в себе» — заботящимся обо всех вокруг, кроме себя, и берущим на себя слишком много. Он переживал, что испортит отношения в семье Александра, боялся навредить малышу Дэни тем, что отбирал у него «папу», и постоянно сомневался. А правильно ли он поступает? И достаточно ли он хорошая кандидатура для Александра?
Это мерзкому доктору биологии Маркус мог ответить резко и недвусмысленно, а в душе всё равно продолжал переживать и сомневаться. И, как оказалось, не он один.
Честно говоря, это откровение от Александра, слетевшее с губ быстрее мыслей, немало удивило Маркуса. Вроде бы партнёр, действительно, не давал поводов сомневаться, что хочет проводить с Маркусом каждую свободную минутку, а всё равно прозвучало каким-то новым, почти любовным признанием.
— Значит, мы оба боимся одного и того же, — сделал ответное признание Маркус. — Я тоже боюсь показаться слишком приставучим.
Он хотел было добавить «мы ведь договорились не торопиться», но не стал напоминать об этом. И сам не понял почему. Наверное, потому что у них откровенно не получалось соблюдать это правило теперь, когда чувства были не только взращены, но и высказаны. Александр знал, что Маркус любит его, а Маркус видел ответную любовь в глазах партнёра. Как можно было при этом сохранять дистанцию?
— Мне нравится, даже если мы и сладенькие, — рассмеялся чуть позже в ответ Маркус, когда тема страхов исчерпала себя. — Главное, мы не называем друг друга «пупсичками» или чем-то совсем уж приторным.
Он как будто намекнул, что у Джо-Джо всё же бывают и такие моменты, так что в этом импровизированном соревновании те парни явно побеждают. Их с Александром паре было очень далеко до активных и, будем честны, манерных ребят.
В больнице продолжала стоять тишина. Никто не приходил — ни посетители, ни сменщики ночных докторов. И всё это вкупе с весёлыми разговорами и непрекращающимися поцелуями сподвигло Маркуса на маленькую и очень приятную шалость.
— Я хотел тебя съесть вечером, но не могу удержаться, — сверкнул глазами он, спуская руку с живота партнёра пониже. — Ещё полчаса никого не будет… и никто нам не помешает…
Маркус не знал, говорит ли он это просто, чтобы что-то сказать, пока его пальцы ловко расстёгивали ширинку партнёра (пожалуй, немного удивлённого), или чтобы успокоить себя и Александра, ведь это был их первый интим в неположенном месте.
Тем не менее, обстановка и правда немного заводила, обостряла чувства. Главное, чтобы входная дверь и вправду не хлопнула на самом интересном месте —возможность быть уж совсем застуканными Маркуса не прельщала. Его партнёра в такие моменты мог видеть только он и никто иной.
Для полноценного секса у них ничего не было, в том числе и времени, но Маркус хотел другого. Он соскользнул на пол прямо в белом халате (надеясь, что Александра хоть немного возбуждает мысль о сексуальных докторах), а через пару секунд уже ласкал партнёра губами и язычком, забирая его плоть в горячее горло.
— Тш-ш, любимый, — в какой-то момент отвлёкся Маркус, когда понял, что партнёр уже теряет контроль, а потом несдержанно добавил: — Ты такой вкусный…
И снова склонился над пахом Александра, даже не стянув с него толком штаны. Всё это возбудило Маркуса, но он лишь рассеянно оттянул ширинку брюк, избавляясь от давления, и сосредоточился на удовольствии партнёра. Оно всегда было важнее для Маркуса, а сейчас и подавно — на ответное «заявление» у них уже не хватит времени.
Кажется, предыдущей ночью пара отлично отрепетировала тихий секс, когда за стенкой спал ребёнок и шуметь было нельзя. Так что в этот раз они тоже отлично справились. Маркус пару раз поцеловал опадающий после сильного оргазма член, и как-то забавно и вместе с тем заботливо одел партнёра обратно.
— Теперь будет проще дождаться вечера, — довольно проговорил Маркус, счастливый от того, что доставил партнёру удовольствие.
Жаль, конечно, что приходилось сдерживаться. Александр был явно очень чувствительный с утра пораньше, и Маркусу хотелось бы это услышать. Что же, у них будет ещё немало совместных дней, в этом сомневаться не приходилось. Как и в том, что грядущая смена у капрала будет ещё прекраснее, чем ожидалось.

Кажется, Александр поразился произошедшему куда сильнее, чем Маркус предполагал. Оно и не удивительно. Для парня, давно не состоявшего в отношениях, этот сексуальный эксперимент мог оказаться на самом деле неожиданным.
Впрочем, риск был оправдан. Александр остался очень довольным, никто их не застукал, и у обоих партнёров появились приятные пикантные воспоминания о сегодняшнем утре. Маркус не мог не улыбаться.
Он не считал, что перешёл черту. Да, для каких-то экзотических экспериментов их паре было ещё рановато. Но они не занимались полноценным сексом во время рабочего дня, не пробовали что-то поистине необычное. Такая чуть ли не невинная ласка казалась Маркусу доступной на любом уровне взаимоотношений.
— Шалю немного с красавчиком-пациентом, — улыбнулся Маркус в ответ на риторический вопрос, который не мог оставить без внимания.
Всё же атмосфера кабинета и белый халат на мужчине навевали какие-то желания пошутить про докторов. Можно сказать, что оба не сдержались.
— На это и был расчёт! — рассмеялся следом Маркус, охотно целуя своего партнёра и продолжая крепко его обнимать. — Я тоже буду думать и ждать тебя вечером.
Они помиловались ещё какое-то время, пока входная дверь в больницу не открылась раз, другой, и вскоре стало довольно шумно. Врачи и другой персонал общались друг с другом, с ночными дежурными, и всё намекало на то, что скоро Маркуса выдворят из его кабинета.
Так и случилось, и в помещение сунулся любопытный нос Уильяма, недвусмысленно намекающего, что пора бы и честь знать. Маркуса и заставлять было не нужно. Это без Александра он мог остаться и поработать ещё вместе со сменщиком, а сейчас довольно бодро побежал к раздевалкам, чтобы оставить там форму.
Перекинувшись краткими приветствиями с другими знакомыми, Маркус пошёл вместе с Александром к его дому. Его рука немного неуверенно прикоснулась к руке партнёра, но тот не стал возражать. Их пальцы нежно переплелись, и не было никого на свете счастливее Маркуса в тот момент.
Так, за ручку, они дошли до дома. Александр пошёл будить малыша Дэни, а Маркус помедлил, но всё же своевольно полез в кухонные ящики, чтобы соорудить завтрак. Он уже примерно знал, что любит Дэни и чем его кормит с утра Александр, так что разобраться было не так чтобы и сложно. За этим занятием его мальчишки и застали.
Дэни, конечно, был в полном восторге от вида Маркуса. После умывания и утренних процедур и вовсе полез обниматься со старшим товарищем. У Маркуса уже откровенно болели скулы — слишком долго улыбался за одно утро! Но как иначе, когда его милая вишенка совсем не стеснялся проявлять своих радостных эмоций.
Маркус поделился с Дэни тем, что он тоже сегодня проводит его до школы, и эта новость так же порадовала малыша. В ответ он поделился целой сотней своих собственных мыслей, включая то, что он собирался взять Динозаврика в школу, чтобы показать своим друзьям. Это тоже очень сильно польстило Маркусу.
— Я люблю тебя, — повторил он шёпотом Александру, когда Дэни скрылся в своей комнате, чтобы одеться.
Признание подкрепилось очень нежным поцелуем. Честно говоря, Маркус только сейчас понял, насколько был неправ во вчерашней вечерней меланхолии. Конечно, приятно после первого признания посидеть только вдвоём, чтобы осознать в полной мере свои чувства. Но куда приятнее вот так беззаботно влиться в семейную жизнь, где тебя действительно ждали и рады были видеть, и повторять слова любви безо всякого повода. Просто потому, что эти чудесные мальчики были у Маркуса, и он их любил.
Маркус проводил парней до школы, обняв Дэни на прощание, а потом пошёл вместе с партнёром дальше. И вот тут немного застопорился мысленно. Стоило ли провожать Александра прямо до места сбора? Или лучше отстать от него раньше? Конечно, Александр не собирался скрывать своих отношений, но… будут ли нормально относиться к капралу другие военные, если увидят их парочку, целующуюся на прощание?
— Наверное, мне не стоит… компрометировать тебя на глазах у всех твоих солдат? — решил всё же уточнить Маркус, явно демонстрируя свою неуверенность.
У себя на работе он не стеснялся. Но одно дело врачи, которые всегда были довольно циничны и безразличны в своём отношении к другим людям. И совсем другое военные. Особенно молодые и горячие ребята, которые не хотели бы видеть своего командира рядом с таким человеком, как Маркус.

Вопрос был действительно важным, хотя и вряд ли бы он повлиял на их отношения. Маркусу просто хотелось знать, как им стоило вести себя. Он бы не огорчился, если бы Александр решил не демонстрировать их пару перед сослуживцами. В конце концов, Маркус сам был в армии пару лет и прекрасно понимал, как военные смотрят на геев.
Одно дело было просто знать, что твой командир нетрадиционной ориентации. Совсем другое — видеть это лично. В первом случае можно было закрыть глаза, не думать об этом, отвлечься другими мыслями. Во втором от неприятного зрелища и воспоминаний уже никак не избавиться. И Маркусу совсем не хотелось, чтобы его Александру приходилось защищать себя и их пару, даже несмотря на то, что тот был способен на это.
Но решать это должен был Александр. Ему было лучше знать характер своих подчинённых и сослуживцев, и только он был вправе решить — демонстрировать ли перед ними свои отношения или оставить в сладком неведении.
Впрочем, Маркус зря полагал, что этот вопрос вызовет долгие терзания и размышления. Его партнёр был достаточно горяч, чтобы рубить с плеча. Он не только говорил всё, что думал, но и решения принимал быстро. Так что вскоре Маркус ощутил, как его тянут за руку, призывая идти дальше, не колеблясь.
— О, за меня не переживай, — улыбнулся он, покорно шагая следом за своим защитником, о чём, собственно, и говорило имя Александр. — Но мне приятно это слышать…
О себе Маркус действительно не беспокоился. Уж на войне он научился, как постоять за себя и защитить всё, что было ему дорого. И как разговаривать с солдафонами тоже помнил. Так что Маркуса ребята из местных военных вряд ли смогут обидеть.
С другой стороны, вряд ли они и попытаются, даже если им будет неприятно. В профессии, где ценилась сила, ловкость и прочие физические характеристики, мужики (а иначе их и не хотелось называть по большей части) оставались под впечатлением после демонстрации, на что «педики» могли быть способны.
Так случилось и в тот раз, когда Маркус поехал вместе с солдатами к вышке, занятой гнездом динозавров. Хоть парням из мини-отряда и было откровенно странно видеть своего командира, целующего хирурга, но ртов они не открывали. Александр спас живых, Маркус позаботился о раненых и мёртвых. Как-то на таких парней и наезжать не хотелось…
— Я думал, что мне всё равно, но я счастлив, что ты не хочешь скрывать нас, — проговорил чуть позже Маркус вполголоса. — Наверное, я уже слишком стар, чтобы играть в такие игры и скрываться.
Он немного посмеялся, чтобы обозначить шутку. Хотя на самом деле был прав относительно себя. Хоть тридцать лет не считались старостью, Маркус был уже достаточно взрослым, чтобы ценить открытость и честность в отношениях. Ему бы не хотелось переводить тему каждый раз, когда возникнет вопрос «ты и Алекс…?».
Маркус проводил партнёра до самого места сбора и ласково поцеловал его. Не так чтобы открыто, но если кто-то повернулся в их сторону — их проблема.
— Ты очень сексуально выглядишь в этой форме, — прошептал Маркус напоследок, оставляя своего партнёра в лёгком смущении вспоминать и то, как прошло их совместное утро, и этот пошлый комплимент.
Но ведь они уже были официально вместе. Маркус имел полное право на такие слова и всякие действия! Сам вот он на обратной дороге со сладкой ностальгией вспоминал о своих потаённых желаниях, возникших во время свидания к водопаду. Может быть им стоило ещё раз сходить туда и воплотить их?
Дома Маркус незатейливо разделся и рухнул в кровать — сперва подумать о сексуальном мистере укротителе динозавров, а потом полувозбуждённым спать. Проспал, правда, Маркус всего часа три, не больше. И, лёжа в кровати, решил, что сперва поищет песню и танец, который обещал поставить для местного шоу талантов, а уж потом пообедает.
Правда, домика Маркусу стало мало. Как-то всё не то, не хватало пространства для творчества и мысли. Так что, пока Александр был «на плацу», Маркус решил выйти в сад. Так, чтобы его толком никто не видел, но было достаточно места для танцев.
Там он и занимался, перебирая то ту мелодию, то другую. Все они были такими грустными, пока он сам был счастлив в новых отношениях.
— Прости, что отвлекаю, — раздался девчачий голос со спины, очень смущённый, но довольно решительный. — И прости, что подсматривала за тобой… ты очень хорошо танцуешь. Я Лина, кстати. Мы вроде ещё не знакомы…
Маркус сначала ощутил недовольство, что его перебили, пусть и комплиментами, но потом расслабился. Рыжая девчонка располагала к себе.
Оказалось, что Лина тоже согласилась на участие в предстоящем празднике, и тоже испытывала некоторый творческий ступор. Робко, она предложила Маркусу объединить их усилия и поставить парный танец. И опять же, сперва Маркус ощутил недоверие. В каких стилях новая знакомая танцевала? На каком уровне она была? Конечно, он не считал себе гуру танца, но просто обоим было бы некомфортно, если умения одного или одной были гораздо более «прокаченными», чем у другого.
Тем не менее, Маркус решил рискнуть и предложил Лине присоединиться. И оказался приятно удивлён тем, как быстро они «почувствовали друг друга». Они по-настоящему сработались за каких-то сорок минут, после чего Лина извинилась — она работала в этом саду, да и вообще с растениями, и ей надо было бежать заниматься делами.
Договорившись о следующей встрече-тренировке, Маркус куда более довольным вернулся домой и сел обедать, хоть это уже был довольно поздний обед. Быть может, он поставит танец с этой заводной девчонкой, а сам сделает что-то другое? Споёт, например? Эта идея предварительно понравилась Маркусу, и он обещал самому себе её обдумать. А пока сосредоточился на том, что совсем скоро к нему вернётся Александр и они проведут чудесный вечер и ночь.

У Маркуса тоже были новости, но он хотел рассказать их в красках голосом, а не ограничиваться электронным сообщением. Тем не менее, от первых строк от Александра, пришедших на телефон, сердце невольно забилось быстрее. Это ведь значило очень простую вещь — что партнёр Маркуса уже освободился от службы и пришёл с Дэни домой. А это в свою очередь значило, что совсем скоро они встретятся.
Маркус чувствовал нетерпение, хотя и никак его не проявлял. Он не был вправе торопить партнёра оторваться от семьи, чтобы поскорее упасть в его объятия. Но Маркусу уже жутко не хватало рук Александра, его губ, прикосновений и просто всей той нежности и любви, которую этот замечательный парень только мог дать.
Сообщение про Дэни невольно вызвало улыбку. Маркус даже усмехнулся в голос, хоть и находился сейчас в домике один. Но он был очень горд за вишенку, который оказался совсем не глупым малым, и смыслил в этой жизни куда больше, чем многие взрослые. Да и окончание сообщения тоже немало повеселило.
«Чёрт, я думал, это никогда не вскроется!» — написал Маркус со скобочками-улыбками, а следом добавил: «Дэни просто чудо, не перестаёт меня удивлять. У меня есть пара советов, но, боюсь, они слишком взрослые. Так что будем надеяться, что малыш не будет убиваться из-за безответной любви». Конечно, он тоже подшучивал. Понятно же, что у детей все эти чувства проходят и приходят очень быстро.
Тем не менее, ситуация была забавной, и Маркус был уверен, что они с Александром её ещё обсудят чуть позже, когда виновник самого веселья будет сладко спать в своей кровати. Вскоре всё так и вышло.
Маркус, так же через сообщение и Александра, передал своей вишенке сладких слов и поцелуй в лохматую макушку (и был уверен, что партнёр именно так всё и передал, будучи очень ответственным). Следом наступила долгая пауза, уже за которую Маркус успел заскучать. Знал ведь, что партнёр сейчас укладывает Дэни и читает ему сказку, но никак не мог успокоиться. Сегодня было какое-то особенно волнительное настроение.
Почему-то именно в тот момент Маркус решил поделиться с Александром своими эротическими фантазиями, о которых думал с утра, пока не переключился на танцы. «Я подумал о том, что хотел бы вернуться к водопадам с тобой. Мне так хотелось тогда, чтобы ты стянул с меня бельё… когда помогал с кремом от солнца».
Набрав сообщение, Маркус перечитал его и решил, что это глупо. Он что, извращенец какой-то? Только о сексе и думает? Так что Маркус начал его стирать. Потом подумал, что они с Александром вроде как пара и взрослые люди, и почему бы и не поделиться своими маленькими, пусть и грязными фантазиями? Поджав губы и перефразировав, Маркус набрал сообщение снова. И снова засомневался.
Знаете эти дурацкие сомнения? Которые доводят мысли до абсурда? Например, Маркус искренне представлял возможность, что Александр оставил свой телефон где-то рядом с Дэни, и экран загорится, и эта порнография окажется прямо в зоне прочтения ребёнка. И только поняв идиотизм такого предположения Маркус решительно нажал на кнопку отправления.
К слову, он думал так долго, переписывая простые строки, что Александр уже к тому моменту вышел их дома. Интимное сообщение застало его в паре шагов от дома. И было действительно только интимным, потому что после всех правок Маркуса в нём не осталось ничего уж такого откровенного. Например, той части, где его мужчина признаётся больше о том, о чём мечтал тогда, лёжа на животе на берегу.
Маркус отложил телефон и посмотрел на цветок, словно молчаливо спрашивая у того, не сумасшедший ли он. В самом деле, как будто первый раз в отношениях. Но Маркуса тоже можно было понять. Александр был особенным, и отношения с ним были особенными. Не хотелось налажать даже в мелочах, даже в глупых эротических сообщениях, вот до какой степени Маркус держался за их пару.

Маркус чувствовал довольно глупо, когда схватил телефон, едва экран разгорелся новым оповещением. Так торопливо, словно подросток, который только и может довольствоваться, что фантазиями и эротическими переписками. Но, опять же, может, в этой составляющей отношений и не было ничего зазорного?
Судя по волнующему ответу Александра — не было.
Партнёр не считал Маркуса озабоченным или слишком торопящим события. И было приятно перечитывать две простые строчки и думать, что Александр не только подумывал о близости ещё тогда, на берегу озера, но и совершенно не против повторить то свидание с новыми «вводными данными», так сказать.
И сразу возникло то чувство, когда хотелось себе по лбу заехать. Ну, серьёзно, они сегодня с утра шалили прямо в кабинете врача. Почему Маркуса сейчас так взволновало простое сообщение? Он ведь уже даже писал неприкрытые намёки перед ночёвкой в доме Александра и не чувствовал никакой робости. Любовь делает с ним явно странные вещи.
Впрочем, это самоуничижение было прервано двумя вещами. Во-первых, Маркус никак не мог оторвать взгляда от этого «больше не замешкаюсь». Было что-то в этой фразе уверенное и даже чуточку властное, а более того — возбуждающее. Сразу возникали соответствующие фантазии о том, как может обернуться предстоящее свидание у водопада.
Во-вторых, в дверь постучали. И не было никаких сомнений в том, кто стоял на пороге и ждал, пока ему разрешат войти.
Маркус тут же забыл и про телефон, и про переписки, и даже про сладостные фантазии. Он так скучал по своему партнёру, не видел его целый день, а это очень много, когда ты только что признался в любви и хочешь уединения.
Он открыл дверь и… был ещё больше удивлён уверенностью настоящей, а не отображённой в строках сообщения. Александр, не произнеся ни слова, тут же поцеловал его, активно продвигая Маркуса обратно в дом и наощупь захлопывая за собой дверь. Честно, хоть Маркусу было и не семнадцать лет, когда член вскакивал от одной только эротической мысли, но такое поведение партнёра немало завело его.
Правда, Маркус не связал эту реакцию со своим сообщением. Как-то не подумал, что простые строчки, из которых он собственноручно удалил всю излишнюю пошлость, могут так сильно возбудить любимого. Скорее, он решил, что Александр тоже скучал, ждал, вспоминал пожелание от Маркуса с добрым утром.
— Ого, какой напор, — чуть улыбнулся Маркус, когда они немного оторвались друг от друга, чтобы сделать вдох. — Я тоже скучал по тебе…
Впрочем, немного — значит, немного. Маркус почти не успел договорить, как его губы были снова атакованы сладкими поцелуями. Он и не сопротивлялся, довольно и крепко обнимая партнёра за плечи и позволяя ему вести. А путь их вёл, разумеется, в спальную, поэтому о разговорах про сегодняшний день, похоже, придётся на время забыть. Но кто же против?
Аккуратно переступая порожек спальной, Маркус чувствовал, как буквально горит от всех этих прикосновений и поцелуев. Он был донельзя возбуждён, а мысли о том, что их с Александром ждало через каких-то пять минут подливали масла в огонь.
В спальне они принялись торопливо раздеваться, скидывая ненужную одежду на пол и мешаясь друг другу в желании продолжить поскорее ласки такой страстной прелюдии. Маркус ощутил себя, словно это был их первый раз, когда оба были распалены до таких пор, что не дотянули до настоящего секса, сбросив напряжение руками. Но сейчас, кажется, они дотянут. Ох, как дотянут…

О сегодняшней позиции в сексе Маркус понял несколько раньше партнёра. Тут даже спрашивать и уточнять ничего не пришлось. Александр был таким напористым, таким уверенным, что, честно говоря, у более взрослого и, казалось бы, более опытного врача колени подкашивались, как у школьника. Но это всё заводило, очень заводило…
Они ещё немного улыбались в постели, пытаясь одновременно стягивать друг с друга бельё, задевая возбуждённые органы, и целоваться. Приходилось гнуться в невероятных позициях, чтобы сотворить подобное. Но они справились, и Александр, не произнося ни слова, потянулся рукой между ног Маркуса, а тот так же покорно раздвинул бёдра.
Теперь поцелуи прерывались из-за тихих и очень сладких стонов, потому что длинные пальцы партнёра приносили немало удовольствия даже на этапе подготовки. И к моменту, когда они покинули тело Маркуса, тот уже изнемогал от нетерпения. Скорее бы соединиться с любимым человеком, чтобы и ему было так же хорошо. Им обоим.
Вскоре Маркус раскатал презерватив по члену Александра и улёгся обратно, удобно приподнимая таз для их общего комфорта. И, чёрт, это было божественно… Даже забавная фраза Александра не могла пробиться через все эти ощущения, поэтому Маркус только рассеянно улыбнулся в ответ, притягивая партнёра ближе.
Даже как-то не верилось, что у Александра было совсем мало опыта. Он прекрасно чувствовал партнёра и делал так, что вскоре они оба были очень и очень громкими. Александр ощущал каждое малейшее движение партнёра и правильно его интерпретировал, то ускоряясь, входя в податливое тело так сильно, что мышцы сводило от удовольствия, то замедляясь и растягивая совместное наслаждение.
Невольно Маркус сотворил из кудряшек партнёра настоящий хаос, то и дело запуская пальцы в его волосы и мягко сжимая, когда вспышки удовольствия становились особенно сильными. Но обоих это не волновало. Взгляды чуть затуманились, и скоро цель осталась только одна. Бёдра Александра ускорились, и оба громко простонали, кончая почти одновременно, прижимаясь друг к другу взмокшими телами.
— Ох, родной мой… — выдохнул Маркус, чуть ёрзая от остаточного удовольствия и чувствуя всё ещё крепкий член партнёра внутри.
Наверное, он рефлекторно сжимал Александра своим телом, а может, «виной» всему была молодость партнёра. Так или иначе, Александр двинулся снова, чуть отстраняясь и вновь уверенно входя в расслабленное и чувствительное после первого оргазма тело.
Маркус нечленораздельно промычал что-то от смеси удовольствия и той сладкой боли, которую чувствуешь, когда тебе хочется продолжать, но тело ещё не отошло от предыдущих ощущений. Но останавливать партнёра Маркус не стал. Просто не смог бы. Он чувствовал себя таким открытым в этот момент и таким нужным, доставляющим Александру то удовольствие, которое никто ещё не мог. Как в такой момент нажать на паузу…
— А… Алекс… м-мх, — только и смог выстонать Маркус, закидывая колени снова выше, по своему желанию и желанию партнёра.
Второй оргазм настиг его ещё быстрее, и Маркус вскрикнул, сильно сжимая пальцами плечи партнёра, не контролируя себя. В этот раз он даже не прикоснулся к самому себе. Организм просто вспыхнул, как спичка, затуманивая мозг сплошным удовольствием.
Правда, после пришла небольшая расплата. Усталость навалилась так сильно, будто Маркус пробежал марафон. Дыхание долго восстанавливалось, и даже на поцелуи особенно не было сил, но блаженная улыбка и неизменно любящий взгляд говорили сами за себя. Маркус был на седьмом небе от такого приятного вечера.
— Как же я люблю тебя, — выдохнул он, когда способность говорить соизволила вернуться.
Он всё ещё улыбался, отдыхая в не слишком пристойной позе, раскинув колени, но не всё ли равно? Уж Александр точно там всё видел и не только видел. Прикрываться, как в фильмах, Маркус совершенно не спешил.
— Но если ты решишь продолжать, дай мне время, — мягко рассмеялся он, забавным жестом показывая, что Александр приятно вымотал его таким «забегом».
Всё же, хоть разница в их возрасте была небольшой, но в таких мелочах заметной. В тридцать лет всё ещё хочется секса чуть ли на всю ночь, но уже как-то не очень можется. Перерывы становятся длиннее, восстановление требуется всё чаще.
— Как прошёл твой де-ень? — снова рассмеялся Маркус, переворачиваясь на бок, чтобы эффективнее пялиться на партнёра влюблённым взглядом. — То, что ты скучал по мне, я уже немножко понял…

Маркус тоже ощущал небывалое счастье. Такое, что даже секс — хоть он и был, без прикрас, чуть ли не лучшим в его жизни — всё же немного померк. А причиной тому было их простое и беззаботное признание в любви, в этих древних, как мир, чувствах.
Каких-то пару дней назад Маркус изнемогал от них, не зная, что и предпринять. Он чувствовал каждый момент, когда три этих сладостных слова как никогда подходили ситуации. Но… проговаривал их лишь мысленно, ощущая на корне языка неприятный осадок безответности. И какими же яркими красками мир заиграл теперь.
Маркус мог тысячу раз за день повторить простое «люблю тебя», но слаще этого было только сакральное знание, что он непременно услышит ответ. Произнесённый таким красивым, глубоким голосом, который Маркус мог узнать теперь из миллиарда.
И этот голос не остановился на достигнутом. Он вновь и вновь вызывал у Маркуса улыбку, проговаривая приятные комплименты. Не наигранные, которые вроде как нужно было сказать после приятного вечера, а искренние, идущие от самого сердца.
— Ты мне уже столько приятного наговорил, ещё немного, и я начну стесняться, — шутливо пригрозил Маркус после признания партнёра в том, что он думал о них двоих весь день и никак не мог сосредоточиться на работе. — Но я тоже скучал по тебе всё это время…
Вместо ответных комплиментов, что сейчас прозвучали бы неискренне, Маркус перевернулся сильнее, прижимаясь к своему партнёру и неторопливо, ласково целуя его. А когда его глаза открылись, они вновь отражали всю эту страстную любовь, что, наконец, вырвалась вместе со словами на свободу.
Потом буря немного поутихла. Конечно, чувства никуда не делись, просто, выплеснув их, стало как-то немного проще. Появилась возможность поговорить о чём-то ещё несколько минут, прежде чем снова захочется признаться в любви и услышать ответ.
После рассказа Александра пришёл и голод — организм, потративший массу энергии, буквально требовал восполнить этот запас. Так что оба, поцеловавшись ещё раз, поднялись с мятой кровати и направились на кухню.
Маркус натянул только нижнее бельё, всё ещё находя несколько неловким вариант ходить перед партнёром совсем обнажённым. Нет, он не стеснялся своего тела или взглядов Александра, но была большая разница в том, чтобы лежать голым после секса или дойти от ванной до кровати, и тем, чтобы бродить по дому, занимаясь разными делами и покачивая членом.
Их отношения всё же были новыми, совсем ещё свежими, и хотелось оставить в них что-то такое, неуловимое. Возможно, это можно было назвать даже романтикой. Когда быт и привычка не укоренились в паре и можно было даже немножко постесняться друг друга.
Комплименты ждали Маркуса и на кухне, и он звонко смеялся, в шутку не соглашаясь с Александром, и утверждая, что это всё из-за их шалостей в спальне. Любая еда после такого покажется вкусной.
Затем они обсудили ситуацию с Дэни, и Маркус тоже посочувствовал малышу. Он понимал, что тот по-настоящему чувствует это — первую влюблённость, первое предательство. Да, взрослым это всегда кажется смешным, но эмоции ребёнка не менее важны. Это ведь тоже маленький человек, и он имеет право влюбляться или, напротив, не любить кого-то.
— Ох, милый, такого ребёнку не скажешь, но какое счастье, что ему нравятся девочки, — покачал головой Маркус. — Какой бы была вероятность, что в поселении всего с парой сотен человек попался бы мальчишка примерно его возраста с такой же ориентацией?
Отчего-то продолжение фразы Маркус сказал уже про себя. И какова бы была вероятность, что этот мальчишка понравился бы ему не из-за того, что был единственным геем на новой земле, а просто так? Потому что хороший, добрый, ласковый и верный?
— Мне до сих пор не верится, что я тебя встретил, — тихо улыбнулся Маркус, протягивая руку, чтобы перехватить красивые пальцы партнёра. — И что ты влюбился в меня. Мне кажется, что я вот-вот проснусь и пойму, что всё выдумал.
Что же, его рассуждения легко можно было понять. Такой шанс, какой выпал им обоим, был один на миллион, не больше. Миллион людей, которые прошли отбор, чтобы попасть на Терра Нову. Миллион разных рас, цветов кожи, ориентаций, религий и предпочтений. И всё же в один поток попал юный, просто невероятный Александр. А в другой — потрёпанный жизнью Маркус. И вот их кусочки мозаики сошлись — идеально, будто так и задумано.
— У меня, кстати, тоже новости, — проговорил Маркус чуть позже, желая растопить эту невольную и непонятную тоску, повисшую в воздухе. — Я сегодня подбирал танец в саду, и познакомился с одной девушкой, Линой. Она тоже танцует и, как оказалось, очень неплохо. Она предложила мне поставить номер вместе. У неё интересный стиль, мне кажется, у нас получится сработаться. Даже как-то интересно стало попробовать, я уже сто лет не ставил парную хореографию.
Он рассказал ещё немного об этой самой Лине, и как они немного дурачились, пытаясь понять, подходят ли они друг другу в танцевальных стилях. И ещё о том, что теперь у Маркуса возникла идея не ставить сольный танец, а, если всё получится с этой девчонкой, спеть что-нибудь. Или это будет чересчур?

В свою очередь Маркус считал их внезапно сложившуюся пару не просто счастливым совпадением, а чем-то настолько невероятным, как зарождение разумной жизни на Земле. Родиться геем — значит, попасть в примерно пять процентов всего населения планеты. Пройти отбор и попасть на Терра Нову — значит, обречь себя на одинокую старость, пусть и среди деревьев и свежего воздуха. Ведь обычно к новой жизни ехали сразу парами, как Джо-Джо.
И вот на маленьком кусочке обитаемой земли жила пара сотен людей, среди которых уже четверо людей с нетрадиционной ориентацией были заняты друг другом. Какова была вероятность, что Маркус встретит ещё одного парня с теми же предпочтениями, свободного и, разумеется, подходящего по интересам, характеру и общению? Сложно найти хорошую пару и на Земле, битком набитой людьми, а уж тут-то в пределах крайне мизерной выборки…
В общем, Маркус не планировал отношений так же, как и Александр. Ещё до прибытия на Терра Нову он смирился с тем, что будет одинок всю свою жизнь. Но хоть посмотрит на цветы, небо, воду и принесёт немало пользы людям, которым нужен был врач. Судьба же имела на него свои, просто невероятные планы. И плевать она хотела, что его встреча с Александром, который покорит Маркуса чуть ли не с первого взгляда, — шанс один на миллиард.
— Я уже планировал одинокую старость, — улыбнулся Маркус в ответ и не мог не рассмеяться, когда Александр перехватил его со спины и так забавно признался в любви. — Нет-нет, я тебя люблю ещё сильнее…
И плевать, что один был взрослым опытным врачом, а другой якобы суровым военным. Оба веселились, как дети, шутливо споря, кто же испытывает большие чувства.
Потом они обсудили, как прошёл день у Маркуса. Александр неподдельно интересовался всем, что произошло с партнёром. Той девушкой, танцами и неожиданно новыми талантами своего любимого. Кажется, Александр тоже считал, что Маркусу стоило найти себе друзей или хотя бы приятелей, с которыми можно было поговорить. Для него уже не было секретом, что его партнёр довольно нелюдим, несмотря на кричащую внешность.
— Совершенно точно не нравятся, — якобы серьёзно заверил Маркус, когда его партнёр изобразил некоторую ревность. — Мне нравится, что некоторые даже здесь, «в полях», находят время для себя, макияжа и всего такого. Но вот их грудь… она, конечно, всё портит.
Хоть это и было сказано в шуточной форме (а Маркус ещё и обрисовал рассказ жестами и забавной мимикой), всё же оставалось правдой. Маркус мог засмотреться на девушку. Только это значило совсем не то, что у мужчин из того же бара с солдафонами. Например, Маркусу мог понравиться макияж или причёска, какая-то вещь из одежды или аксессуар. Могло понравиться, как девушка танцует, поёт или просто говорит. А вот желания потрогать её за ту же упомянутую грудь у Маркуса и в детстве не возникало. Какая-то она… мягкая на вид.
Маркус хотел продолжить шутку и потрогать за грудь своего партнёра — вот уж что ему точно нравилось, этот мужественный торс Александра, ох… Но последний слишком восторженно отреагировал на новость, что его партнёр, оказывается, ещё и поёт. И сперва Маркус задумался о том, неужели он и правда не упомянул об этом ни разу за их общение? А потом немного застенчиво подумал, что не о чем и упоминать. Он ведь не профессионально занимался этим, просто посчастливилось родиться при голосе и при слухе, вот иногда и пел для себя.
— Я пою не так классно, как ты сейчас восторгаешься, — рассмеялся Маркус, пряча свою неуверенность за этой самокритичной шуточкой. — Но ты подталкиваешь меня на то, чтобы я действительно внёс изменения в программу…
Он всё ещё сомневался. Это ведь не шоу талантов, а просто выступление, чтобы порадовать местных жителей хоть каким-то развлечением. А Маркус как будто выделывался, показывая и этот талант, и другой. И было как-то неловко показываться на глаза всем этим людям, которые его наверняка знали, но которых он сам совершенно не знал.
С другой стороны, ему хотелось сделать что-то романтичное для Александра. Что-то, что хотя бы чуть-чуть будет близко к прогулке с динозаврами, устроенной этим замечательным парнем. И вроде как песня, нежная и посвящённая исключительно одному человеку, была достаточно милым поступком. И откровенным, но уж в чём Маркус не сомневался, так это в собственных чувствах. Он был готов прилюдно заявить Александру о своей любви и верности на всю жизнь.
— Могу спеть тебе колыбельную перед сном, — хихикал несерьёзно Маркус, когда партнёр не успокаивался и хотел послушать голос любимого. — Только если ты обещаешь быть хорошим мальчиком, закрыть глазки и крепко спать.

Скажи Маркусу кто раньше про судьбу и любовь чуть ли не с первого взгляда, пожалуй, он бы цинично рассмеялся. Как врач, да ещё и военный хирург, он в такие сказки не верил. Человек — творец своей судьбы, и ни к чему хорошему на старой Земле это не привело. Но что посеешь, то и пожнёшь.
Однако то были мысли о глобальном, а Александр верно подмечал, что теперь они жили в ином мире, где все начинали заново, стараясь не повторять ошибок прошлого. И от слов, произнесённых любимым голосом, у Маркуса по коже пробежали мурашки.
Объяснить их встречу и сильно вспыхнувшие чувства иначе он не мог. Неужели и правда судьба дала им обоим свежий глоток воздуха? Неужели вмешалась в жизнь утопающего в грязи народа, чтобы сделать хотя бы нескольких из них счастливыми?
Если так, Маркус был ей бескрайне благодарен. За какие-то несколько недель Александр для него стал чуть ли не всем, смыслом, ради которого стоило бороться дальше. Ради которого можно было потихоньку забыть всю серость убогой Земли, на которой было столько дерьма, что даже такой яркий человек, как Маркус, быстро угас.
Они ведь действительно бы не встретились там, в прошлой жизни. Перенаселение развело бы их по разным уголкам планеты, а загрязнённый до яда воздух не позволил бы даже поглядеть друг на друга, пробегая мимо от работы к дому. А даже если бы они и влюбились, то чувство это было бы таким отчаянным, что оставляло бы противный привкус на губах.
Сейчас же Маркус ощущал себя так, словно открыл невероятную истину, тайну самой жизни. Словно всё то злое, мерзкое, жестокое и несправедливое, что с ним случалось, было ничем иным, как тернистым путём, который он должен был пройти на пути к свету.
Да, это было очень пафосно, думать так. Но, опять же, Маркус не видел других объяснений тому, что его полюбил такой человек как Александр в месте, где вероятность такого близилась к нулю. А помимо самого Александра был ещё и Дэни, восполняющий другую невыносимую потребность Маркуса. О чём ещё можно было мечтать?
После таких красивых разговоров и возвышенных размышлений, они с Александром снова оказались в объятиях друг друга. Пусть Маркус и чувствовал себя уставшим, он попросту не мог лечь и сразу заснуть. Ему так хотелось выразить всё, что не могли обрисовать слова, в физических действиях…
Ночью, слушая забавное бормотание уснувшего Александра, Маркус решил, что идея с песней вовсе не глупая. Это ведь была ещё одна возможность раскрыть своё сердце партнёру, и Маркус знал, что тот это оценит. Жаль, там будут другие люди, но, возможно, их присутствие сделает любовное признание ещё ярче и громче?
На утро Маркус решил окончательно, что сделает это, и, провожая как всегда рано сбегающего партнёра, объявил тому об этом решении. Кажется, Александр очень порадовался. А вот Маркусу теперь предстояло тренировать не только связки ног для танца, но и голосовые, кажется, давно забывшие, что такое вокал.
Начал он в тот же день, благо, у него был выходной, в то время как Александр опять трудился в дневную смену. Да и песня, которую Маркус хотел исполнить, нашлась быстро. Она буквально вспыхнула в мозгу и каждое слово её зазвучало какими-то новыми смыслами.
Правда, в исполнении она была тяжела, и Маркус откровенно испугался, когда попытался напеть припев и промазал мимо нот так, что у самого уши чуть ли не в трубочку свернулись. Сразу возникло паническое — «божечки, самое время отказаться от этой затеи, это провал!». Но Маркус, несмотря на некоторую эмоциональность, был не из тех, кто привык отступать. Хорошим врачом он вообще много лет становился, это посложнее, чем заставить собственные связки сотрудничать с тобой.
Долго и упрямо Маркус подбирал ноту за нотой, немного перестраивая песню под свою тональность и вокальные возможности. Да и связки спустя несколько заходов вспомнили, что от них вообще требуется.
После обеда он встретился с Линой, как они и договаривались, и провёл с ней пару часов, выбирая музыку и танцуя до боли в ногах. Честно, Маркус не видел, чтобы они стали хорошими приятелями — кроме активного увлечения у них ничего и общего-то не было. Но партнёрами по танцу они получались славными, чувствующими музыку и друг друга, подстраивающимися, реагирующими. Отрепетировать с нуля едва поставленный номер в довольно сжатые временные рамки не составило никакого труда. Оба горели идеями.
Разумеется, Маркус обо всём рассказывал своему партнёру, когда они встречались. Разве что не раскрывал, какую музыку они выбрали для танца и какую именно песню будет исполнять сам Маркус. Это будет его сюрприз!
И вроде бы всё получалось, но, разумеется, чем ближе к мероприятию, тем сильнее Маркус волновался.
— Соберись, — говорил своему отражению в зеркале Маркус, чем, вероятно, веселил своего любимого. — Представь, что ты показываешь студентам, как проводить трансплантацию сердца. Очень рискованно, но ты делал это десятки раз.
Потом, правда, сдался и с показательным отчаянием воскликнул:
— Нет, ничего не получается, срочно целуй!