Пожалуй, Мэттью и сам пока не осознавал собственных мотивов, как не мог бы и сказать, что будет дальше, хоть завтра. Николас чем-то понравился ему. Возможно, только внешне. Возможно, только потому, что о Мэттью давно никто не заботился пусть и таким отстранённым образом. Но отказывать возникшим сильным желаниям он не стал и сейчас попросту исследовал границы дозволенного.
Почему-то подсознательно хотелось, чтобы Николас расслабился рядом с ним. В кои-то веки немного доверился кому-то, и подрывать это доверие Мэттью не стал бы. И не потому, что у воришки были на мужчину особенные корыстные планы. Пожалуй, у Мэттью даже на подсознании таких мыслей не могло возникнуть. Просто хотелось и всё тут, и анализировать собственные желания мальчишка не спешил.
Секунды тянулись так долго, Мэттью успел подумать, что ему пора это прекратить. Что сейчас он отстранится и увидит всё тот же холодный от безразличия взгляд, отталкивающий сильнее всяких слов и физической силы. Но Николас начал отвечать на поцелуй, и Мэттью точно так же ощутил эти приятные мурашки удовольствия, пробежавшие по нагой коже.
Сильные руки мужчины перехватили его, притягивая к себе сильнее, и Мэттью с наслаждением поддался им. Почти лёжа сверху, он продолжал целовать Николаса, чувствуя как быстро и сильно накатывает возбуждение.
Ладонь, лежащая на щеке парня, спустилась, скользнув по шее на ключицу и плечо, исследуя тело, не прикрытое одеждой. Как жаль, что даже сейчас Мэттью не мог как следует оценить, что скрывали эти мрачные строгие костюмы. Он мог лишь чувствовать подтянутое жилистое тело, прижимаясь к нему всё сильнее.
Как Николас едва заметно вздрогнул от первого прикосновения, так и Мэттью не смог сдержать этой лёгкой дрожи, ощутив, как пальцы мужчины скользят по его бокам. Тот так же бы аккуратен, и этот диссонанс между тем, как вёл себя Николас в обычной жизни, и тем, каким был сейчас, тоже немало волновала в приятном смысле.
Мэттью опустился рядом на кровать, бросил краткий взгляд на Николаса и потянулся за новым поцелуем. Во взгляде этом, к слову, не было ни капли той дешёвой пошлости, которой обычно пользовались проститутки. Мэттью не играл в коварного соблазнителя, и все его эмоции и желания, кажется, были вполне искренними.
Одной рукой он неловко потянул за покрывало, со второй попытки сумев его откинуть так, чтобы то не мешало им. И теперь сам потянул Николаса на себя, с тихим вздохом проводя пальцами по его обнажившемуся телу. Ещё один едва заметный вздох сорвался с губ, едва Мэттью ощутил эту необычайно приятную ответную реакцию тела. Николас тоже был немало возбуждён, и значит, всё же, Мэттью не показалось, когда он заметил интерес в его взгляде.
— Я хочу быть твоим, — тихо проговорил Мэттью, вновь заглядывая в глаза мужчины так открыто, что это не могло не подкупать.

Сейчас Мэттью об этом не думал, но как же они с Николасом были похожи. Одинокие, явно изголодавшиеся по простым проявлениям ласки и заботы, привыкшие к худшему отношению. Причины тому были разными, но суть оставалась одна. И если Николас чаще встречался с простой неприязнью, то Мэттью ощущал её порой и в физическом проявлении.
Однако сейчас все мысли и рассуждения покинули его голову, вытесняемые желанием и приятным удивлением. Николас всё больше расслаблялся, хотя во взгляде его, как и в ответном, то и дело сквозила растерянность. Словно оба не могли никак поверить, что всё это происходит не в сумасбродных грёзах, а на самом деле.
Поцелуи Николаса тем временем сместились, покрывая чувствительную шею и ключицы, с каждым разом становясь всё жарче и приятнее. Дыхание Мэттью моментально сбилось, а с губ то и дело срывались тонкие вздохи. К нему и правда никто не относился так бережно, и это сводило его с ума. Пожалуй, было бы немного проще, если бы Николас оказался таким же чёрствым в постели, как и в жизни, но нет. Он заставлял сердце мальчика биться в сумасшедшем ритме. Уж не тот ли это был случай, когда искал медь, а нашёл золото?
Чуть закусив губу от всех этих эмоций, Мэттью покорно приподнял бёдра, позволяя стянуть с себя бельё, и снова наткнулся на тот самый взгляд, что уже видел сегодня в гостиной. Николас скользил им по обнажённому телу, явно наслаждаясь увиденным, и это тоже было приятно. Никто и никогда не смотрел на Мэттью с такими чувствами.
Он несдержанно выдохнул, когда рука Николаса коснулась его возбуждения, и чуть приподнялся, чтобы вновь притянуть мужчину к себе. Мэттью тоже пропустил мысль о том, как давно он не целовал кого-то с таким сильным удовольствием. И чувствовал ли вообще когда-нибудь такое сильное желание прикоснуться к кому-то поцелуем. С Николасом это желание становилось почти нестерпимым.
Ловкие пальцы воришки спустились по спине на рёбра, а затем на живот и ниже, пока не наткнулись на пуговицы белья. Расстегнуть их не составило никакого труда, и Мэттью, не отрывая чуть затуманенного взгляда от красивого лица Николаса, скользнул пальцами к ответному возбуждению, даруя простую, но приятную ласку.
Пришлось ненадолго отстраниться друг от друга, чтобы Николас смог окончательно стянуть бельё и остаться полностью нагим, но Мэттью не сильно тому печалился. Наконец, у него выдалась возможность посмотреть на мужчину, не спрятавшегося ни за какими масками и ли одеждами. И большие глаза, направленные на Николаса, вновь выдали Мэттью с потрохами. Увиденное ему тоже нравилось. Очень-очень нравилось. Николас был невероятно красивым мужчиной, как во всех своих костюмах, так и оставшись совершенно без них. И, как оказалось, он был ещё и невероятно желанным мужчиной, что тоже отразилось в глазах мальчишки.
Они снова целовались, и поцелуй этот был полным нетерпения и жара, разгоравшегося внутри всё сильнее с каждым мигом. Руки скользили по телам друг друга совершенно беззастенчиво, исследуя, даруя ласку и удовольствие. В какой-то момент показалось, что даже воздух вокруг накалился от столь безумного желания.
— Пожалуйста, Николас, — выдохнул Мэттью, прижимаясь всем телом. — Хочу тебя…
Он знал, что будет больно. Сперва всегда было больно, пока узкое с долгой непривычки тело привыкало. Но это не пугало Мэттью. Он легко относился к боли, да и прекрасно знал, что ждало его дальше, когда плоть поддастся желаниям хозяина.
Однако с Николасом и тут всё было иначе. Горячие поцелуи ловко отвлекали от всех неприятных ощущений, заставляя прикрывать глаза и думать лишь о том, как бы не расплакаться постыдно от всех этих эмоций. Мог ли Мэттью ожидать, что к нему хоть кто-нибудь сможет отнестись с таким вниманием? Мог ли он ждать, что кого-то будет хоть немного волновать, что он чувствует? И мог ли он подумать, что найдёт этот дар в таком человеке, как Николас?

Обладая не слишком-то уж богатым опытом, Мэттью и не знал другого способа отдаться мужчине, но как же ему сейчас не хотелось отворачиваться. Пожалуй, это чувство он тоже находил порядком удивительным. Представить только, каких-то несколько часов назад Мэттью всерьёз опасался, что этот мужчина мог прибить его на месте, а сейчас не мог насмотреться на него. Николас открылся с совершенно другой, неизвестной явно многим стороны, и Мэттью вновь и вновь убеждался в том, что ему нравился этот человек.
Однако перевернуться на живот пришлось, и мальчик действительно охотно следовал направляющим рукам, с нетерпением ожидая большего. Пока, наконец, Николас не оказался внутри, действуя всё так же осторожно и заботливо. Мэттью всё равно немного нахмурился, но это неудобство не шло ни в какое сравнение с той болью, что он испытывал раньше. Оно оказалось настолько несерьёзным, что мальчик с удивлением ощутил лёгкие отголоски удовольствия с первыми же пробными толчками.
Наверное, для кого-то это могло показаться забавным, но Мэттью, пожалуй, впервые испытывал истинное наслаждение от секса. До того это было всего лишь способом снять копившееся внутри напряжение. В какой-то момент желание становилось слишком сильным, и Мэттью удовлетворял его, но это смазанное действо не всегда оставляло приятные воспоминания. И уж точно не часто доводило до оргазма.
Так что сейчас Мэттью на подкорке сознания удивлялся самому себе. С каким желанием он выгибался в пояснице, открываясь перед мужчиной всё сильнее и отдаваясь ему всецело. С каким наслаждением реагировал на все его не прекращающиеся ласки.
Было очень хорошо с самого начала. А затем, когда тело окончательно привыкло к такому сладкому вторжению, удовольствие и вовсе становилось невыносимым. Оно накатывало такими сильными волнами, что пальцы неосознанно сжимали постель, сминая её, а с губ срывались всё новые и новые стоны.
Возможно, если бы сквозь всё это желание проскочила мысль о том, что в тихом доме они с Николасом были далеко не одни, Мэттью бы и сдерживал себя. Увы, сознание было настолько затуманено удовольствием, что уже не пропускало ничего резонного. Мэттью сладко стонал, выгибаясь под рукой и бёдрами мужчины, и от некоторых особенно чувствительных движений этот мелодичный голосок становился только громче.
В какой-то момент Мэттью повернул голову, пытаясь хоть немного зацепить взглядом Николаса, но так ничего толком и не углядел. А ещё чуть позже голос его, беззастенчиво вещавший о том удовольствии, что дарил ему Николас, вновь стал громче. Дыхание и стоны участились, пока, наконец, Мэттью не замер на несколько долгих оглушительных секунд, утопая в яркой вспышке оргазма.
Он тихо простонал вновь, расслабляясь в руках Николаса и подрагивая всем телом от очень ярких ощущений. И ещё раз, когда тот продолжил двигаться уже особенными короткими толчками, вжимаясь в его ягодицы всё сильнее. Обычно Мэттью завершал всё раньше, не желая пачкаться, но Николаса даже и не думал отталкивать. С ним было по-особенному хорошо. И Мэттью совсем не возражал против такого… пользования его телом.

По телу всё ещё блуждали отголоски испытанного удовольствия и всё внутри сладко сжималось. Мэттью прикрыл глаза, с наслаждением чувствуя приятную тяжесть мужского тела сверху и горячее дыхание на своей коже. Он всё ещё не загадывал, что его ждёт завтра, но на подсознании уже понимал, что приходит в эту постель не последний раз.
Николас перевернулся, укладываясь на спину и беззастенчиво растягиваясь на смятом одеяле, и Мэттью чуть заметно поёжился. Воздух комнаты на контрасте с разгорячённым телом мужчины неприятно холодил взмокшую кожу. Однако на лице Мэттью всё ровно блуждала рассеянная, но чертовски довольная улыбочка.
Он немного приподнялся, подпирая щёку ладонью, и перевёл взгляд на Николаса. Тот всё ещё не закрылся от мальчика, напуская на себя суровый вид, и это притягивало внимание. Всё же в расслабленном состоянии, да ещё и после такого умопомрачительного удовольствия Николас выглядел особенно красивым.
Мэттью протянул руку, всё так же рассеянно, почти задумчиво скользнув пальцами по коже мужчины. По ключице и груди, исследуя этот забавный узор из крупных родинок, и немного заходя на подтянутый живот, но благоразумно не спускаясь ниже.
Голос Николаса прервал тишину, и мальчик улыбнулся чуть шире. Скорее всего, это было довольно заботливо со стороны мужчины, но больно уж нелепо звучало сразу после всего произошедшего между ними.
— Да-а, — протянул Мэттью. — Мне тоже очень понравилось.
Нахальства воришке было не занимать. Однако, когда дыхание окончательно успокоилось, он и сам подумал, что пора было уходить. О том, чтобы остаться в «хозяйской» постели Мэттью даже мысли не допустил. И потому что не имел такого опыта, обычно разбредаясь с любовником по разным сторонам после сносного удовлетворения, и потому что не считал, что здесь ему место. Николас всё равно оставался его временным покровителем, и, если он спустил мальчишке с рук такое наглое вторжение в свою спальную, это совсем не значило, что он хотел бы и дальше лицезреть бродяжку рядом.
Впрочем, прежде чем подняться с постели, Мэттью снова приблизился к Николасу. На секунду замер, словно молчаливо спрашивая разрешения, и прижался к его губам медленным, ленивым и невероятно чувственным поцелуем. Внутри ещё что-то приятно всколыхнулось, но Мэттью уже поднимался с кровати, захватив сбившееся в изножье бельё.
Воспользовавшись предложением Николаса по поводу воды, Мэттью натянул исподнее, дабы не бегать голышом по коридорам дома.
— Доброй ночи, — с тихой усмешкой улыбнулся он и выскользнул за дверь.
В пустом тёмном коридоре улыбка эта стала шире. Вот же чёрт… Как всё интересно получилось! Такого Мэттью совсем не ожидал, когда неудачно спланировал грабёж пару недель тому назад. А вон оно как повернулось.
Мэттью лёг в свою постель, но какое-то время ещё не спал, мысленно возвращаясь к тем или иным моментам. Уж больно насыщенной стала его жизнь за один какой-то день. Что же такими темпами будет дальше? Мэттью уже предвкушал пусть и опасное, но невероятно весёлое и увлекательное приключение. И, теперь уж, вероятно, полное удовольствия, потому как даже если Николас не соизволит «пригласить» его, то Мэттью попросту придёт сам.
С этими приятными мыслями, чередующимися с простыми воспоминаниями о красивом парне наверху, воришка заснул.

Пожалуй, Мэттью и правда сильно разнился между обычной жизнью и тем, каким он был рядом с Николасом в постели. В целом, оно и понятно. Уличные будни вынуждали выживать, и тот, кто не ломался под этим гнётом, находил собственную стратегию. Многие злобились, как не стали бы, будь их жизнь чуточку лучше. Мэттью же полагался на свою изворотливость. Не будь он нахальным, чего бы он добился на поприще вора?
Была и ещё одна причина такой разнице поведения. В постели, даже уверившись в том, что ближайшее время никто не причинит ему зла, Мэттью поневоле был в уязвимом положении. И это не могло не сказываться на реакциях. Он был нежен, крайне отзывчив, но вместе с тем всё равно осторожен.
Так, пожалуй, оно и было. Однако если призадуматься, глубоко внутри скрывалась и ещё одна причина. Мэттью мельком думал о ней во время первого настоящего поцелуя, робко прикасаясь ко всё ещё напряжённому лицу Николаса кончиками пальцев. Мужчина так или иначе доверился ему. Допустил туда, куда явно пробирались немногие. И подсознательно Мэттью не хотелось подорвать это доверие своим неуместным нахальством.
Несмотря на поздний сон, проснулся Мэттью по привычке с рассветом. Возможно лишь немного пропустив его первые лучи. Хотел было вскочить, но вспомнил, где находится и что вчера происходило, и позволил себе задержаться в постели на ещё пару минут. На лицо вернулась прежняя довольная улыбка. Нет, представить только сколько впечатлений за день! И сколько же таил в себе сегодняшний день?
Упускать их Мэттью не хотел, так что всё же и поднялся, не приученный нежиться в постели. Быстро оделся в то, что выделили ему вчера, и вышел из комнаты. Прислуга уже тоже просыпалась, так что мальчишка быстро нашёл с кем пообщаться. И это уже было крайне забавно. Женщины постарше явно видели в нём юнца, и эти милые глазки сбивали их с толку. Мэттью так и не мог понять нравится ли ему эта усиленная забота или нет, но заботу в виде еды принимал очень даже охотно.
Привыкший есть про запас, он охотно набивал брюхо, не чувствуя особой сытости, а попутно тихонько хихикал над вопросами кухарки, не обижает ли его господин. Мэттью сказал, что не обижает. И снова хихикал, когда женщина откровенничала, говоря, что господин очень строгий, но всё же хороший. Мэттью сказал, что подозревал это.
Большего о Николасе от болтливой женщины он узнать не успел, так как другая девчонка, более молодая, сообщила, что Мэттью ждут наверху. Запихнув в рот остатки пирога, мальчишка поблагодарил и прислугу, и направился к Николасу. И нет, ему вовсе не было плохо от количества съеденного. Хотя, возможно, он просто ещё не успел как следует объесться.
Зайдя в столовую, Мэттью тут же наткнулся на этот фирменный взгляд, который должен был заставлять людей холодеть и хотя бы мысленно каяться во всех грехах. Только вот мальчишку он уже не так чтобы и трогал. То есть Мэттью понимал, что невидимые черты существовали и пересекать их было бы глупо, но вот так просто в столовой среди бела дня это напряжённое лицо уже не могло напугать.
И на этот взгляд Мэттью ответил своей фирменной улыбочкой — смесью беспечности и показательной ребячьей наивности. Подошёл поближе, да и сел напротив, заинтересованно глядя на Николаса.

Собственно, для Мэттью тоже ничего особенно не поменялось, даже невзирая на то, что ночь была просто умопомрачительной. Да, он узнал кое-что личное про Николаса, но не собирался хоть как-то это использовать. Разве что в желании и дальше продолжать эти сладкие ночные встречи. Пока, по крайней мере, работа в этом заведении не завершится.
Да и мозгов хватало, чтобы понимать — одна ночь ни на что не влияет. Если он будет бесполезен, Николас быстро сменит милость на гнев и вышвырнет мальчонку за дверь. Если будет нарушать границы — то же самое. Мэттью не был столь начитанным, как его покровитель, но такие вещи схватывал на лету.
Снова улыбнувшись, он легко поднялся со стула и отправился в кабинет, даже не спрашивая, где искать колоду. Вчера и без того хорошо заметил, куда Николас её положил, так что нашёл без труда. Любопытный взгляд всё равно обшарил стол, но ничего стоящего внимания (и наказания) не нашёл, так что вскоре Мэттью вернулся.
Обучение вновь захватило его, как и вчера, но сегодня, на свежую голову, да при свете дня получалось гораздо лучше. Николасу ни разу не удалось обдурить воришку ловкостью рук. Ближе к обеду и вовсе получилось забавно. Мэттью вытянул руку, ловко перехватывая запястье мужчины, изящно выгнувшееся, чтобы сбросить незаметно карту, и в тот же миг почувствовал лёгкий шлепок по второй кисти, так как «под шумок» пытался сделать то же самое. Мэттью мог поклясться, что тогда, глядя друг другу в глаза, между ними, как говорится, искра проскочила. Не та, из дамских романов, а какая-то особенная, хоть и не слишком… законная.
Так что новости о том, что Мэттью не нужно идти на кухню, он только порадовался. Настолько не хотелось прерывать забавного занятия. Ну, забавного для него, ведь для Николаса такие ловкие ребятки становились проблемой.
Со счётом карт оказалось сложнее всего. Мэттью хоть и был научен простому счёту, но не настолько, чтобы быстро освоить непростую науку. Впрочем, такой вариант мухлежа никак особенно и не заметишь со стороны. Вероятно, Николас просто захотел рассказать будущему наблюдателю всё досконально.
Вечером наступал первый, так сказать, рабочий день Мэттью. Он даже ощутил лёгкое волнение, спускаясь в игорный зал. Это же какая ответственность! Вор ловит воров, подумать только. Однако и такую ситуацию Мэттью воспринимал с привычной ему лёгкостью. Почему бы, собственно, и нет? Тренироваться с Николасом ему очень даже понравилось. Быть может, конечно, потому что мужчина, так или иначе, был приятен Мэттью, но это дело десятое.
Стоя у барной стойки и слушая наставления от Николаса, Мэттью смотрел на людей и окружающее пространство так, будто впервые его видел. Огромные глаза его были взволнованы, невинны, а взгляд немного скакал от одного на другого с самой малостью боязни. Ни дать, ни взять мальчишка, впервые получивший Ответственное Дело.
— Да, папочка, я всё запомнил, — тихо проговорил Мэттью.
Он бросил откровенно смешливый, несерьёзный взгляд, который, впрочем, тут же вернулся обратно к юношеской наивности, едва Мэттью повернулся к залу. Подхватил спички, да и быстренько слинял, не слишком-то желая узнать, удачная вышла шалость или нет. Ловить по всем залу его явно не будут.
Но, в целом, Мэттью и правда не слишком серьёзно относился к задаче, что могло вызывать у Николаса определённые сомнения. Для него поимка жуликов была не больше, чем занятной игрой, даже несмотря на предложенные условия.
Какое-то время Мэттью крутился неподалёку, невинно улыбаясь гостям и прислуге, прикуривая тем, кто желал того. Пальцы, держащие спички, немного подрагивали, словно от волнения. И, разумеется, всем, кто задавался вопросом, Мэттью ведал верную историю о дядюшке Джоне, припорошённую робкими извинениями за неловкость. Вскоре на мальчишку перестали обращать внимания, только махали ему рукой, когда его услуги требовались.

На самом деле Мэттью довольно ответственно относился к порученному ему заданию. Он не собирался делать что-то во вред, а вся беспечность была лишь показной. Да, характер у него был озорной и любопытный, а поведение как будто легкомысленным. Однако это определяло лишь манеру ведения всех дел, но никак не влияло на цель.
Мэттью попросту было бы скучно строго следовать инструкциям, с серьёзной миной внимать обучающим наставлениям Николаса и действовать в соответствии с уговором только потому, что ему пообещали баснословную сумму награды. Не того ждал от этой жизни мальчишка. Он хотел ей наслаждаться, ловить удовольствие от риска и как можно больше веселиться. А если при этом он сможет заработать деньжат или хотя бы просто хорошо питаться, вообще замечательно. Вот что было его мотивацией.
И, возможно, Николас ничуть не прогадал, привлекая к делу такого мальчишку, как Мэттью. Если у серьёзных дядек что-то не получалось, то, пожалуй, стоило сменить тактику. И у Мэттью с его уличными талантами она была полностью противоположной.
Однако сегодня воришка немного тормозил самого себя. В одном он был полностью согласен с Николасом. Ему стоило сперва понаблюдать за настоящей игрой, за поведением людей и сделать так, чтобы и игроки привыкли к его присутствию.
Мэттью удовлетворял своё нетерпение лишь одним способом — шаловливые ручки то и дело незаметно прикасались к карманам, в которых цепкий взгляд подмечал что-то хранящееся. Пока, впрочем, не везло. Почти всегда это были кошельки, которые Мэттью, памятуя о наказе Николаса, оставлял владельцам. Да и сейчас ему не нужны были эти деньги.
За то время, что Мэттью провёл у столов, он узнал немногое. Во-первых, никто не пользовался классическим приёмом и не прятал карты в рукавах. Это столь же разочаровывало, сколь было и любопытным. Во-вторых, мужчина в зелёном жилете, на которого указал Николас, абсолютно точно пользовался кодировкой шулеров. Но кому он подавал эти знаки Мэттью так и не понял. Разве что расшифровал парочку, украдкой заглянув в карты парня, когда «просто проходил мимо, даже не глядя на игроков».
Когда этот рабочий день закончился, Мэттью был немного задумчив и даже чуточку разочарован. Это было то самое мальчишеское разочарование, когда ты надеялся сразу блеснуть, но потерпел неудачу. И вроде головой понимал, что от него за один вечер ничего и не ожидали, а всё равно было капельку обидно возвращаться с пустыми руками.
Впрочем, картинка того, что вообще происходило в игровом зале стала гораздо прозрачнее. Одно дело тренироваться один на один с Николасом, и совсем другое разрываться между несколькими столами, считывая поведение иных людей. Честно говоря, после этого безэмоционального лица напротив, Мэттью первые минуты даже растерялся от стольких людских выражений, жестов и мимики. Что было настоящим, что наигранным?
Позднее Мэттью поделился скудной информацией с Николасом, пересказывая, что вообще понял за прошедший вечер. Пожалуй, мужчина мог заметить этот на секунду недовольно наморщившийся нос. Уж больно хотелось мальчишке добыть что-то посолиднее. И в этом плане азарта у него было хоть отбавляй. Вряд ли Николас успел это отметить, но его найдёныш был чертовски упрямым малым, так что останавливаться на достигнутом не собирался.

Отчитавшись перед покровителем, Мэттью с радостью поскакал на кухню добывать себе пропитание и развлекать прислугу разговорами. На замечание Николаса о том, что, похоже, мальчишке нравилось то, что он делал, Мэттью только жизнерадостно улыбнулся, в свойственной ему беспечной манере добавив:
— Это весело!
Николас был прав. Происходящее немало увлекло мальчишку. Упрямство, прорезавшееся ещё в приюте, пусть и при не слишком приятных обстоятельствах, не давало ему покоя. Мэттью считал себя просто обязанным во всём разобраться. Придумать что-то отличное от простой проверки карманов посетителей.
Так что в ту ночь Мэттью в хозяйскую спальную не пришёл. Он засел у себя комнате с колодой карт, пытаясь разгадать шулерские схемы. Карты он не украл, просто позаимствовал. На время. В конце концов, Николас же не дёрнется из-за какой-то колоды, невелика потеря. Так что виноватым Мэттью себя не ощущал.
Он так увлёкся продумыванием вариантов, что осознал как много времени прошло уже глубоко за полночь. Конечно, в голове молодого парня то и дело всплывал образ Николаса и воспоминания о прошлой ночи. Они будоражили сознание и тело, которое, на удивление не испытывало боли даже на следующий день. Но Мэттью по-мальчишески думал: сейчас-сейчас, ещё попробую вот это и тогда… А потом уже начали закрываться глаза.
Что же, Мэттью и не привык удовлетворять свои грешные желания каждый день. Это было даже удивительно, что его тянуло к Николасу так скоро. Однако, в отличие от покровителя, Мэттью не отбрасывал этих мыслей. Зачем? Ему было очень-очень хорошо в ту ночь, да и Николас был таким… Мэттью тоже не мог подобрать точного сравнения. Наверное, интересным. Да, это слово вполне себе подходило.
По крайней мере, Мэттью было очень даже интересно, что будет дальше. Пока он видел перед собой мужчину пусть и опасного, но справедливого. Хотя и убедительно держащего маску жестокого злодея, запугивающего честной народ.
Было интересно, можно ли подобраться к Николасу ещё ближе, или всё же у него были неприступные границы, пересекать которые никому не позволялось. Было всё так же интересно, что ощущал этот мужчина в душе, столкнувшись с таким немного легкомысленным, но всё же добрым и искренним отношением к себе. И много, много других «интересностей».
Все это отталкивающее поведение Николаса только притягивало мальчишку сильнее. Он чувствовал родственную душу — человека, который, по сути, был предоставлен самому себе и никому не нужен. И Мэттью очень хорошо знал, какого это.
Это тоже вызывало очередной интерес. Было ли извечное недовольство Николаса не только одной из причин, но и спасением от того самого одиночества. Пользовался ли он этим так же, как Мэттью в своём извечном поиске острых ощущений, что помогали не задумываться над тем, что помри он где-нибудь в подворотне, ни один человек о его существовании и не вспомнит.
Конечно, Мэттью не мог рассуждать об этом всём осознанно. Какие-то отголоски подобных вопросов мелькали в голове, но надолго не задерживались в ней. Он просто проживал отмеренное ему время и старался делать это в своё удовольствие.
Свернувшись калачиком под одеялом, Мэттью уснул, чтобы вновь проснуться с рассветом и начать новый день своей увлекательной жизни.
Теперь Николасу даже не приходилось звать мальчишку. Тот и сам отлично справлялся с его поиском.
— Ты нужен мне, — запросто говорил тот, заскакивая в кабинет или столовую с привычной уже улыбочкой и открытым взглядом больших глаз.
Какая-то идея приходила Мэттью в голову и ему нужно было это показать. Не самого же себя обманывать в карты, да и прислугу не помучить — тех было слишком легко обдурить. Николас — другое дело.
Когда Мэттью понимал, что идея при воплощении оказывалась негодной, или угадывал это по выражению лица Николаса, он улыбался шире:
— Не-ет, это точно не то. Забудь! — и вылетал из помещения.
Потом приходил снова. С колодой карт с другой рубашкой. И отмахивался на этот приподнятый кончик брови:
— Кто-то же должен был подумать о том, что мне нужны карты, — бормотал он, всё ещё не считая это заимствование воровством (уж чего в игорном доме было в достатке, так это карт).
Вечером Мэттью снова сновал между столами игроков, очень тонко отыгрывая разницу между «мальчику впервые поручили дело» и «всё ещё чувствую волнение, но вчера ведь всё прошло спокойно». На второй день, разумеется, информации немного прибавилось, но на самую малость. Однако теперь Мэттью это не расстроило. Интерес от собственных догадок был сильнее, чем желание как-то выделиться перед покровителем.

Мэттью ловко сновал между столами, продолжая немного робко улыбаться посетителям и прикуривая им уже не дрожащими якобы от чрезмерного волнения пальцами. Он снова был начеку, подмечая каждое движение игроков, каждый даже случайный кашель, да и за взглядами, направленными на кого-то из оппонентов тоже следил. Иначе как понять, кому вероятный обманщик подаёт сигналы?
Так мальчишка и подметил сперва взгляды Николаса. Поначалу не обратил внимания — мало ли покровитель решил удостовериться, что Мэттью исправно выполняет свою работу. А потом этот неожиданный интерес даже как-то понравился.
Не то чтобы Мэттью со всей серьёзностью дела осознал, что Николас не просто за ним наблюдает. Однако позволил себе сделать небольшое предположение: вряд ли этот мужчина то и дело следил за всеми своими работниками. Даже невзирая на то, что Мэттью в этом доме был новеньким. И если других людей чуть более повышенное внимание со стороны такого человека, как Николас, испугало бы, то беззаботный оборванец находил в этом какое-то своё, чуть ли не извращённое удовольствие. Хотя и не позволял себе отвлекаться при этом.
А следом Мэттью заметил и ещё одни, только уже совершенно неприкрытые заинтересованные взгляды от одного из посетителей. И вот они мальчишке ничуть не нравились. Разумеется, после одной только ночи воришка не стал эдакой собственностью Николаса. Да он даже подумать ещё не мог о какой-либо верности. (Разве что в профессиональном плане). Но взгляды эти были настолько откровенными, что становилось попросту противно.
Конечно, Мэттью был оборванцем, отбросом общества, за которого никто бы не вступился, даже если бы его решили изувечить прилюдно. Но это не лишало его собственного достоинства. Он был вором, а не шлюхой, готовой подставляться денно и нощно за пару монет.
Однако поначалу Мэттью решил реагировать на эти незаметные знаки внимания стойким безразличием. Он подходил, когда его звали, чтобы прикурить, и тут же удалялся в сторону других игроков, не давая мужчине и шанса сделать своё сальное предложение. И только думал, заметил ли этот остолоп то, чего не подмечал никто, кроме Николаса — настоящий возраст Мэттью, — или его вовсе не смущало оказывать такое внимание мальчишке.
От последнего предположения внутри всё так и сжималось. На миг даже стало тяжело дышать, но Мэттью заставил себя отвлечься.
Впрочем, ненадолго. В следующий раз, подойдя по требованию мужчины, Мэттью ощутил, как его ладонь скользнула по спине и остановилась несколько ниже поясницы, буквально на границе приличествующего.
Захотелось тут же увернуться, выскользнуть из этого отвратительного плена и как следует садануть мужчине в нос, лишь бы прекратить эти мерзкие поползновения. Мэттью буквально физически выворачивало от ощущения чужой руки на собственном теле, даже через одежду. Он не давал согласия на подобное, не давал…
На лице мальчишки наперекор внутренней буре появилась вполне милая улыбочка. Он поджёг спичку, якобы продолжая выполнять свою работу — безропотно и покорно, и поднёс её к лицу мужчины. Только вот в последний момент рука его дрогнула. Маленькое пламя охотно лизнуло чёрную бороду мужчины, и волоски охотно задались, вспыхнув. Мэттью едва не поморщился от неприятного запаха палёных волос.
— Боже мой, простите, — моментально залепетал он, наблюдая за тем, как мужчина сбивает ладонями тление.
Мэттью не делал никаких попыток помочь гостю, но выглядел так, будто просто растерялся. Разве что только сам гость мог за миг до этого заметить зловредный блеск в глазах прислуги. Да и тот быстро исчез.
— Я… я случайно, простите ради бога, — жалобно проговорил Мэттью, со скрытым удовольствием делая пару шагов назад, раз уж руки мужчины были теперь заняты другими, куда более полезными вещами, чем лапаньем мальчишек.

Мужчина вскочил, изрыгая ругательства и требования наказать прислугу, но Мэттью было всё равно. Как-то рефлекторно он продолжал проговаривать извинения, отыгрывая роль нерадивого мальчишки, но даже не смог себя заставить сделать взгляд достаточно испуганным, что подходило бы моменту. Внутри он буквально ликовал от только что сотворённой шалости, и плевать на последствия.
Мэттью даже особенно не задумывался последует за этим какое-либо наказание от Николаса или нет, это было не важно. Как последний и думал однажды, оборванцы почти и не замечали побоев. Вот и Мэттью привык, как к ударам судьбы, так и простым, земным. Зато этот мерзавец хотя бы немного получил по заслугам.
Пожалуй, воришка даже немного гордился собой, что при всём внутреннем отвращении не сорвался и не унизил джентльмена прилюдно. Это бы нехорошо сказалось на репутации заведения, а Мэттью не хотел, чтобы Николас пострадал от него даже в мелочах. А так… простая случайность, сущая нелепица.
Однако от появления Николаса мальчишка немного вздрогнул. Тот налетел, как коршун, да вот только не на нерадивого прислугу, а на игрока. Мэттью было хотел отвести взгляд, потупив его, или вовсе отойти, но почему-то не мог, продолжая заворожённо смотреть на произошедшее. Казалось, будто Николас… вступился за него?
Да нет, вряд ли. Или всё же интуиция Мэттью всё верно подсказывала, как и в тот раз с распознаванием оценивающего взгляда?
Так или иначе, выглядел Николас сейчас настолько опасно, что это и впрямь завораживало. И почему-то чертовски притягивало, что Мэттью не мог объяснить самому себе никакой логикой. Разве что у него напрочь отбилось чувство самосохранения.
Поймав на себе краткий взгляд Николаса, Мэттью ответил ему своим — привычно открытым, хотя и в нём плескалось что-то почти неуловимое. Толика восхищения, благодарности и немного растерянности. Затем Мэттью отвёл всё же взгляд, отходя немного понуро к барной стойке, якобы чтобы перевести дух, прежде чем продолжить работать.
Тело ещё немного напрягалось и от пережитого, и от того ощущения чужой руки на талии. Хотелось, чтобы… Мэттью задумчиво покусал губу, поймав себя на этой мысли. Но ему и впрямь хотелось закончить побыстрее этот вечер, полетевший ко всем чертям из-за одного чудика, и забыться в объятиях другого человека.
Причём речь шла даже не о сексе. Пожалуй, интимное желание к Николасу мальчишка бы воспринял куда проще и безо всяких вопросов. Однако думал он именно об объятиях, которые помогли бы ему забыть чужие, нежеланные прикосновения.
И с чего вдруг такие мысли? Николас к нему и не прикасался вовсе вне того единственного раза в постели. И с какого-то перепуга Мэттью решил, что ему захочется обнять бродяжку? Подумав об этом с такой стороны, мальчишка усмехнулся под нос. Стало даже немного легче, и Мэттью вернулся к работе, пусть и без прежнего энтузиазма.

Так или иначе Мэттью то и дело возвращался мыслями к произошедшему. Да и другие посетители не давали забыть. Пару раз гости напоминали ему, что надо быть аккуратнее. Кто-то с усмешкой, явно забавляясь ситуацией, кто-то с полной серьёзностью, опасаясь, как бы мальчишка ещё раз не оплошал. Приходилось нервно улыбаться, проговаривая очередные извинения, и, да, возвращаться мыслями к тем наглым прикосновениям.
Николас вернулся мрачнее тучи, но на мальчонку даже не взглянул. Просидел ещё какое-то время у бара, а потом и вовсе ушёл. Мэттью же ощутил небольшой укол вины. Не потому, что так обошёлся с нахальным посетителем, а потому что из-за него теперь никак не мог собраться и продолжить следить за игрой.
Потом, к счастью, клуб закрылся, и Мэттью немного помог девушкам убрать столы. Просто потому, что хотел помочь. За эти несколько дней у него сложились вполне дружеские отношения с местной прислугой.
Он быстро смёл свой ужин с тарелки, заботливо приготовленный кухаркой, но в этот раз не стал сидеть с ней, болтая обо всём на свете. Мысли не отпускали его. О произошедшем, засев в голове и прокручиваясь в ней раз за разом. И о Николасе.
Хотелось увидеть его. Извечно хмурого, недовольного таким не гладким вечером, наверняка немного уставшего. Такие порывы Мэттью были незнакомы и оттого непривычны. Так что он быстро для себя решил, что просто хочет вновь оказаться в его постели. Такие желания были хотя бы понятны — Николас бесспорно был хорош собой и, как оказалось, в качестве любовника. Вот Мэттью и решил ещё разок испытать судьбу.
Быстро сунув свой нос всюду, Мэттью обнаружил мужчину в гостиной. Только вот в несколько неожиданной обстановке. Конечно, не было ничего необычного в том, что Николас принимал ванную, просто мальчишка не ожидал, что ворвётся в комнату именно в этот момент, вот и немного растерялся.
Взгляд больших глаз скользнул по обнажённому телу, по большей части скрытому водой, однако этого хватило, чтобы ощутить, как внутри что-то сладко сжимается. В ту единственную ночь Мэттью видел лишь то, что ему позволяли глаза, привыкшие к темноте. Гостиная же сейчас была неплохо освещена, и… это было просто иначе. Да ещё и эти непрошенные мысли о том, что Николас был сейчас полностью обнажён.
Мэттью сморгнул наваждение, понимая, как нелепо выглядит, стоя напротив и не произнося ни слова. Взгляд его торопливо вернулся на лицо Николаса, действительно хмурое. Казалось, мужчина из последних сил терпеливо выжидал, когда уже этот мальчишка пояснит своё внезапное появление ни к месту.
— Я… я просто хотел извиниться за произошедшее, — проговорил Мэттью первое, что пришло в голову.
Прозвучало совсем не убедительно. Не потому, что воришка не умел извиняться — как же успел заметить Николас, манеры у оборванца удивительным образом ещё сохранились. Просто Мэттью явно думал не о том, а отвлёкшись на любование красивым мужчиной даже соврать убедительно не получалось.
— Да, ты прав, — чуть усмехнулся воришка на поползший вверх кончик брови. — Я не сожалею, что так обошёлся с этим мерзавцем.
На секунду Мэттью опустил взгляд. Было даже отчасти забавно, что за эти несколько дней он буквально научился распознавать всю эту едва заметную мимику Николаса и отвечать ему ещё до того, как мужчина произнесёт хоть слово. Но сейчас было важно не это.
Когда Мэттью поднял лицо, Николас вновь увидел это выражение непреклонного упрямства. Словно мальчишка в такие моменты боролся с самим собой, а потом решал, что сделает то, что задумал вне зависимости от последствий и внутренних переживаний. Просто сделает и всё тут, и потом хоть потоп.
И действительно, чуть поджав губы, Мэттью сделал несколько мягких шагов вперёд, подходя к Николасу ближе. Какое-то секундное колебание, и он опустился на колени, чтобы не смотреть на покровителя сверху вниз. Ещё секунда, и Мэттью подался вперёд, прижимаясь к губам Николаса своими и вновь прикасаясь кончиками пальцев к его щеке и шее.
— Спасибо, — тихо проговорил он, когда недолгая ласка прервалась. — Даже если это было не из-за меня. Спасибо.
Почему-то эта благодарность далась с некоторым трудом, словно в ней скрывалось нечто большее, чем простая вежливость. Но Мэттью постарался об этом не думать. Благо, находясь так близко к обнажённому и определённо желанному мужчине «не думать» получалось очень хорошо.

И вновь Николас не оттолкнул мальчишку, отвечая на этот краткий порывистый поцелуй. Но, казалось, не пошевелил и пальцем, да и в лице ничуть не изменился. Пожалуй, это немного сбивало с толку. Той ночью, что они провели вместе, мужчина однозначно дал понять, что присутствие Мэттью желанно. Сегодня же он заставлял усомниться в этом.
Наверное, продолжи он смотреть волком, Мэттью развернулся и ушёл бы, решив не играть с удачей слишком часто, пока та не повернулась к нему спиной. Но всё же Николас проговорил пару фраз, в которых воришке почудилась некая… забота?
Было несомненно приятно, что покровителю претило такое унизительное внимание к мальчишке-слуге. Вместе с тем Мэттью немного отвёл взгляд — ему не хотелось, чтобы этот следующий раз когда-либо наступил. Он ненавидел этот тип мужчин. Тех, кто считал, что им всё дозволено лишь оттого, что мальчишка, стоящий перед ними, был всего лишь прислугой, а у них имелись деньги или статус.
Мэттью хотел было ответить, что разберётся сам, если кто-то ещё допустит в свою чванливую голову подобные мысли. Он был уже не тем мальчиком, позволявшим так много из-за страха. Теперь он мог постоять за себя, о чём ему неизменно напоминал уродливый шрам на боку. Однако Мэттью вовремя осадил себя. Здесь у него были связаны руки. Мэттью был не на улице, где мог задействовать любые способы и остаться безнаказанным. Пожалуй, единственным верным решением и было поставить в известность хозяина дома.
И, хоть оттенок заботы во фразе Николаса оставался приятен, Мэттью слишком сильно ощутил некую неволю. Не иметь возможности защитить себя и во многом зависеть от хозяина этого дома… Скажем так, это было не тем, чего ожидал Мэттью, соглашаясь на действительно интересную работу. Однако, если он хотел довести дело до конца, ему придётся играть по этим правилам. По крайней мере, чтобы не выдать себя в своей роли безобидного слуги.
— Да, так будет лучше, — протянул Мэттью наконец и почти весело добавил: — А то я еле сдержался, чтобы этому-то нос не расквасить.
На лицо его вернулась беззаботная улыбка, но с такого расстояния Николас отлично видел, как мальчик буквально натянул на себя эту маску. Теперь уж не оставалось никаких сомнений, как изумительно Мэттью прикидывался беспечным, чтобы закрыться от всего окружающего мира. Ровно, как делал это и Николас, разве что играя на других эмоциях.
Рука, всё ещё лежащая на красивом изгибе шеи у ключицы, наперекор мальчишеским словам нежно скользнула по влажной коже — пальцы прикоснулись к проступающей косточке и груди, и Мэттью убрал ладонь. Он всё ещё не отказался от мысли забыть о случившемся в ласковых на удивление руках Николаса, но не был силён в искусстве соблазнения, коим владели девушки или сотрудники борделя.
Так что Мэттью поднялся на ноги, чтобы оставить покровителя в покое. Возможно, он просто придёт сегодня ночью в его постель. А сейчас, кажется, стоило дать Николасу время побыть наедине с самим собой.

На самом деле Мэттью отчего-то не смущала эта так называемая игра в одни ворота. Он был достаточно упрям, чтобы добиваться своего, даже если сам толком не осознавал, а чего он, собственно, хочет. А ещё Мэттью был не глуп и прекрасно знал, с каким человеком так отчаянно желал проводить время. Наивно было бы полагать, что Николас запоёт любовные серенады после пары сладких ночей и, как в театральной постановке, превратится из чудовища в прекрасного принца. Мэттью этого никогда и не желал. Ведь вся беда была в том, что нравилось ему именно чудовище.
Просто в этот раз мальчишка попросту не распознал ответного желания так скоро. Собственные безрадостные мысли здорово отвлекали и притупляли привычную внимательность. Ведь гнусная попытка того игрока неприятно ударила не только по ревности Николаса, но и по крайне болезненным воспоминаниям Мэттью.
Каждый, действительно, носил маски. И каждый же хранил в своей памяти или на сердце что-то, о чём не мог рассказать.
Однако, поднимаясь на ноги, Мэттью ощутил, как его запястье обхватывают тёплые пальцы, вынуждая задержаться. Пожалуй, впервые эти пальцы перехватывали руку воришки, не причиняя боли. И не затем, чтобы остановить мальчишку в его необдуманных поступках. Удивление так и скользнуло во взгляде больших глаз, вернувшемся на Николаса.
Но Мэттью не противился его желанию. Он опустился обратно и лишь легко вздрогнул, ощутив этот порывистый поцелуй, что становился только глубже. На затылок легла ладонь Николаса, немного намочив волосы, но Мэттью было всё равно. Его собственная рука промахнулась мимо бортика ванной и опустилась прямо в воду, намочив рукав рубашки и замерев пальцами где-то на рёбрах красивого мужчины.
Отчего-то внутри стало по-особенному тепло. Вся эта неприятная ситуация и последующие мысли заставили по-другому посмотреть друг на друга. И если в первую совместную ночь Мэттью был предельно аккуратен в своей нежности, чтобы позволить Николасу расслабиться и перестать закрываться хотя бы на этот час, то сейчас они словно поменялись ролями. И когда поцелуй прервался, и Николас проговорил эти слова, Мэттью ощутил, как заполошно забилось его сердце от неизведанных ему пока чувств.
— Хочу, — тихо ответил он, заглядывая в пронзительные светлые глаза мужчины, и ещё тише добавил: — Я хочу тебя.
Мэттью ничуть не чувствовал себя обязанным. Ведь он сам начал первым пробираться туда, куда другим ходу не было. Вся же правда заключалась в том, что только прикосновений Николаса он и жаждал. Только они сейчас и были нужны.
Легонько прикоснувшись к губам мужчины ещё пару раз, Мэттью отстранился, чтобы дать тому закончить. Он повернулся, чтобы подцепить полотенце, как-то неосознанно проявляя очередную заботу. Но когда Николас поднялся из воды, на секунду помедлил, невольно скользнув взглядом по нагому телу.
— Такой красивый… — проговорил Мэттью, словно случайно произнёс мысли вслух.
Но всё же прикрыл наготу полотенцем. Даже с растопленным камином стоять мокрым после горячей ванны было не самым приятным действом. Однако отстраняться Мэттью не спешил, решив помочь Николасу вытереть кожу. Что уж, они занимались и более интимными вещами, так что в этом простом действии мальчишка не видел ничего зазорного.

Мэттью тоже не пытался сейчас предавать анализу собственные чувства и желания. Он не отрицал, что ему нравился Николас. Нравился так, как не должен был по законам общественным и религиозным. Мэттью видел в нём что-то особенное. За всей этой бронёй из жестокости, непримиримости и бессердечия он видел в нём человека. Человека, который, как и все другие, заслуживает тепла и нежности.
И Мэттью хотелось ему этого дать. Ему хотелось стать тем, кто будет понимать Николаса. Не просто греть его постель, а по-настоящему быть рядом. Быть ближе, чем кто-либо другой. А вот зачем и почему вдруг такие желания возникали, Мэттью не знал. Да и пока старался не думать об этом, просто продолжая упрямо следовать неведомой цели.
Комплимент Мэттью, сорвавшийся с его губ, но о котором мальчишка ничуть не жалел, вызвал недоверчивый взгляд. Воришка ответил на него своим, не содержащим и намёка на неуместную шутку. Честно говоря, Мэттью не знал, каким человеком нужно было быть, чтобы шутить подобным образом. Но, скорее всего, вопрос Николаса был риторическим. Он просто не привык к такому вниманию. И это отчего-то тоже нравилось Мэттью.
— Значит, ты общался со слепцами, — спокойно отозвался он, продолжая прикасаться к подтянутому телу через полотенце.
Поверить в то, что Николас ни разу не слышал о собственной красоте было сложно. Его точёные, правильные черты лица не портило даже извечно хмурое выражение. Эти изящные брови, аккуратный нос, острые скулы… Если бы Мэттью умел рисовать, он бы тут же возжелал запечатлеть портрет покровителя. Но мальчишка был лишён такого мастерства. Однако ничего не мешало ему прикасаться к этим красивым изгибам, обводя их кончиками пальцев и собственным взглядом, что запечатлевал каждый миг.
— Ты идеален, — повторил Мэттью, словно пытаясь донести эту мысль.
Однако эти последующие слова отчего-то показались слишком откровенными, и на лице воришки совершенно неожиданно отразилось лёгкое смущение. Как Николас впервые слышал подобные слова, так Мэттью впервые же их произносил. Он прикрылся лёгкой улыбкой, запоздало и не слишком убедительно, но, в целом, было уже и не важно.
Николас приостановил его помощь и приподнял подбородок, чтобы ещё раз поцеловать. И Мэттью вовсе не противился тому и в этот раз. Пусть он ни с кем толком и не целовался до того, с Николасом эта простая ласка стала по-особенному приятной. По коже так и пробегали приятные мурашки, и не хотелось, чтобы эти секунды заканчивались.
Идти бок о бок в спальную показалось Мэттью необычным и тоже довольно… смущающим, наверное. Первая их совместная ночь оказалась спонтанной, а тут он шёл с полным пониманием не только собственных желаний, но и того, что Николас хотел этого ответно. А голова то и дело подбрасывала воспоминания столь сладостные, что внутри всё вновь сжималось.
Но вскоре все мысли резво покинули мальчишку, а приятных воспоминаний как раз-таки поприбавилось. Николас всё так же был чертовски нежен и внимателен, заставляя Мэттью несдержанно стонать от столь сильного удовольствия, от которого всё тело так и выгибалось, словно было само не своё.
И снова, отдыхая после, Мэттью не смог удержаться от прикосновений. Он лежал рядом и словно исследовал тело Николаса пальцами, постепенно становясь только смелее в этих касаниях. И если в первый раз рука его не заходила ниже живота, то сегодня подушечки пальцев скользнули и по бедру, задевая торчащую косточку таза.
— Спокойной ночи, — повторил он, как и в прошлый раз, но не от двери, а из кровати.
Прикоснувшись лёгким поцелуем к губам, Мэттью всё равно поднялся, подбирая с пола одежду, чтобы вновь счастливым уйти в свою комнату.