Мэттью не волновался о том, что кто-то из соседей заметит его фигурку рядом с Николасом. Быть под подозрением у бобби для уличного мальчишки — привычное дело. Кроме того, они с Николасом последнее время всегда были вместе. Если прицепятся к первому, второй будет словно его приложением.
Да и мысли были заняты другим. Мэттью было чуть ли не на физическом уровне больно смотреть на то, как поменялся шаг покровителя в худшую сторону. Лицо Николаса, и без того хмурое, даже в ночи выглядело мрачнее прежнего от испытываемой боли. Мэттью хотелось как-то помочь мужчине, но он попросту не знал как.
Молчаливо он следовал дальше, в сторону, которую указал Николас, и послушно запрыгнул в подъехавший экипаж. Мальчишка даже в пути продолжал держать рот на замке. Отпускать привычные глуповатые шуточки сейчас совершенно не хотелось. На лице то и дело проскальзывала некоторая тревога.
Мэттью хотел было помочь Николасу добраться до спальной, но тот отказался, решив отослать мальчишку за помощью. Воришка выслушал указания и помедлил только пару секунд. Ему жутко не хотелось оставлять Николаса в одиночестве (слуга не в счёт), но и понимал, что сейчас его присутствие совсем не поможет мужчине.
— Мне правда жаль, — повторил Мэттью с лёгким кивком и торопливо отправился обратно, следуя указаниям Николаса.
Зря последний думал, что воришка извинялся за своё поведение в доме Уилкокса. Мэттью ничуть не чувствовал себя виноватым за то, что ворвался таким образом в разговор бывших любовников и сломал лорду палец. Повторное извинение только доказало это. Мэттью ощущал сожаление исключительно потому, что по его вине пострадал Николас. Потому, что он не удержал руку Энтони, позволив тому ударить по больному колену.
Проще говоря, Мэттью не думал, что делал что-то неправильное. Его волновало исполнение, которое оказалось немного непродуманным, и теперь воришка корил себя за это.
Моррисон отвёз мальчишку, куда следовало, и Мэттью выскочил из экипажа, быстрым шагом скользя по узким тёмным улочкам тихо, как мышь. Привычно накрапывал затяжной холодный дождик, заставляя мальчишку ёжиться.
Мэри он нашёл быстро, правда, женщину пришлось поднимать из кровати — на дворе стояла глубокая ночь. Впрочем, Мэттью и тут не чувствовал сожалений.
— Ты нужна Николасу, — только и проговорил тот.
Вероятно, покровитель не первый раз обращался к Мэри с такой срочной просьбой. Женщина как-то быстро поняла, что к чему, и какие её услуги требуются хозяину. К чести, собралась она очень быстро, хотя Мэттью всё равно успел испытать некоторую нервозность. Довезёт он Мэри дай бог с рассветом, и это казалось очень долгим сроком.

Мэттью с интересом слушал рассказы Мэри, хоть и продолжал испытывать сильное беспокойство за оставленного Николаса. Конечно, слуга позаботится о нём до их с Мэри приезда, но всё же воришка предпочёл бы быть рядом с покровителем. Казалось, он физически чувствовал расстояние между ними, и эта привязанность даже немного пугала.
История о травме Николаса была довольно грустной. Мэттью, разумеется, испытывал жалость к тому Николасу из прошлого. Но не ту, противную, когда считаешь человека бедненьким и несчастненьким, а естественную человеческую. Мэттью ведь не хотел, чтобы Николасу было больно и плохо. Это было резонно для того, кто был влюблён, как поняли уже все, включая отстававшего поначалу Мэттью.
Однако несмотря на эту заботу, тлеющую в сердце, воришка не мог не прыснуть от смешка, когда они открыли дверь в спальную, и Мэри очень уж точно подметила состояние хозяина. Очень прямо и просто заявив об этом.
Мэттью подошёл к постели, тоже по-простому присаживаясь рядом, когда получил просьбу от служанки. И снова едва слышно фыркнул, когда Мэри изъявила желание высечь непослушного Николаса, как ребёнка. Конечно, сейчас в этой боли вины Николаса не было никакой (как считал воришка), однако Мэттью, в целом, понимал это ворчливое желание женщины. Наверняка Николас и без похождений к бывшим любовникам не слишком-то берёг себя.
На этот смешок Николас ответил особенно злобным взглядом. Его можно было понять, при такой-то боли. Однако Мэттью всё равно привычно ответил ему улыбкой, ничуть не пугаясь таких выражений. Конечно, всё ещё было жаль мужчину и всё ещё хотелось, чтобы его боль побыстрее ушла, но вряд ли Николас хотел, чтобы Мэттью начал причитать или что-то вроде того. Вот он и вёл себя, как обычно.
Ловкие руки воришки оказались как нельзя кстати. Брюки расстегнулись незаметно, и Николасу потребовалось только слегка приподнять свою красивую задницу, опираясь на здоровую ногу, чтобы Мэттью шустро спустил с него штаны. Конечно, стащить штанину с повреждённого колена совсем безболезненно не получилось, однако Мэттью всё равно сделал это быстрее и лучше, чем мог бы кто-то, не обладающий такими ловкими пальчиками.
Исподнее достаточно было просто задрать повыше, и Мэри принялась колдовать над пострадавшим местом. Мэттью же просто сидел рядом, наблюдая больше за спорыми движениями служанки и слушая её неизменное ворчание. Хотя порой и кидал взгляды на покровителя, пару раз беззастенчиво прикасаясь к его чуть сбитым волосам.
Лоб Николаса блестел от пота, проступившего от боли и напряжения. И Мэттью думал одновременно в две стороны. Во-первых, он решил, что было бы неплохо научиться некоторым премудростям Мэри. Не всегда ведь женщина будет рядом. А вот травма Николаса никуда не денется, увы.
Во-вторых, Мэттью поймал себя на мысли о том, что вышло как-то совсем несправедливо. Почему-то Энтони отделался одним лишь сломанным пальцем, который сейчас, пожалуй, уже не то чтобы и болел. Николас мучился гораздо сильнее. Хотелось как-то это исправить.
Когда Мэри закончила и хотела остаться, продолжая бдеть, как заботливая мамочка, Мэттью мягко качнул головой. Николас уже почти дремал, намучавшись от такой бурной ночи. Боль немного спала, и организм пытался урвать хоть немного отдыха.
— Иди отдыхай, — проговорил Мэттью служанке. — Я побуду с ним и позову тебя, если понадобится.
Он поблагодарил её, и Мэри ушла с лёгким удивлением. Скорее не из-за того, что оставляла хозяина с каким-то мальчишкой в кровати — это, пожалуй, случалось уже ни раз. А из-за того, что Николас ничуть не возражал против его присутствия.
— Если бы я знал, каким дерьмом всё кончится, я бы сломал ему все пять пальцев, — мило проговорил в полголоса Мэттью. — Более-менее равнозначно.
Кажется, Николас улыбнулся от такого романтичного признания. Хотя, возможно, это была гримаса остаточной боли.
Мэттью прилёг чуть ближе, снова нежно прикасаясь к волосам мужчины, поглаживая в несколько успокаивающей манере. Возможно, воришка был не слишком силён в милых речах, но, как Николас уже ни раз убеждался на себе, с тактильными проявлениями чувств у того проблем не было. Как не было проблем и с голосом.
Мальчишка умело владел им и знал, как умиротворяюще действует его нежная тональность. Спрашивать, хочет ли того Николас, Мэттью не стал — разумеется, мужчина бы счёл такое предложение детским бредом. Ещё бы колыбельную спел взрослому мужчине. Ну, по крайней мере, Мэттью так казалось. Поэтому он просто без спроса тихонько напевал что-то нейтральное, пока Николас, не выказывая возражений, окончательно не погрузился в сон.

Мэттью слушал истории от Мэри ещё в «Вороньем гнезде», когда не был так плотно занят всей этой криминальной затеей с картёжниками. Женщина была очень охоча поговорить. Так что воришка знал, что Мэри была эдакой нянькой для своего хозяина. Но как-то он ни разу лично не сталкивался с тем, как та отчитывала Николаса так, будто он оставался ребёнком. Это действительно изрядно веселило, несмотря на неприятную ситуацию.
Мальчишка продолжал внимательно смотреть за спорыми движениями служанки. Это даже несколько завораживало. Когда Мэри указала на то, что повязку нужно было поменять через некоторое время, Мэттью пожал плечами:
— Покажи мне, что нужно делать, — по-простому сказал он.
Травяная смесь уже была готова. Разогреть воду, превращая зелёный порошок в кашицу, воришка явно бы смог сделать и сам. Ради этого не стоило женщине вскакивать ещё раз, и без того её разбудили и вытащили из кровати среди ночи, не дав отдохнуть как следует.
Мэри ушла, а Мэттью остался с уставшим, пытающимся заснуть Николасом. Когда сон всё же благородно пришёл к последнему, воришка ещё какое-то время лежал рядом, невесомо прикасаясь к тёмным волосам.
Близился рассвет, и Мэттью не хотел смыкать глаз. Он знал, что после такой насыщенной ночи заснёт очень крепко и пропустит момент, когда стоило сменить повязку. Так что воришка убедился, что Николас спит достаточно глубоко, и тихонько поднялся с постели.
Скользнув по коридору мышкой, Мэттью открыл дверь в кабинет. Никакие бумаги или вещи его не интересовали, а вот книги — очень даже. Взял он первую попавшуюся, особенным ценителем литературы ведь не был, и вернулся в спальную, усаживаясь за стол и включая приглушённый свет газовой лампы.
Убедившись, что Николас даже и не думал просыпаться, Мэттью принялся читать. Иногда вставать всё же приходилось. Николас начинал немного беспокоиться во сне, ёрзать и хмуриться. Мэттью аккуратно опускался рядом, ласково прикасаясь к мужчине, и тот словно чувствовал что-то… так и тянуло сказать «родное». Так или иначе, Николас тут же замирал, тихо вздыхал и погружался обратно в глубокий сон.
Солнце начало всходить, и Мэттью вновь поднялся, чтобы поменять повязку. Разогрев смесь, он откинул одеяло только с больной ноги и аккуратно занялся бинтами. То ли руки у него и впрямь были очень ловкими, то ли Николас спал слишком крепко — так или иначе, мужчина даже не пошевелился во время нехитрой процедуры.
Закончив с повязкой, Мэттью вернулся за стол, но сосредоточиться на чтении уже не мог. Строчки и до того так и прыгали перед глазами, он то и дело перечитывал одно и то же предложение, не в силах понять его смысла. Сейчас сонливость и вовсе накатила такая, что буквы расплывались в одно мутное пятно. Мэттью постоянно зевал.
Скоро уже проснётся Мэри, если она, привыкшая вставать засветло, уже не была на ногах. Так что, пожалуй, можно было позволить себе расслабиться. Мэттью вернулся в кровать, укладываясь рядом поверх одеяла, не раздеваясь. Он боялся, что во сне снова будет прижиматься к Николасу, чем невольно навредит ему.
Когда Николас проснулся сам, Мэттью уже спал, свернувшись рядом калачиком. Сон его был быстрым, немного тревожным. Мышцы то и дело подрагивали, как у спящего зверька. Так что когда Николас пошевелился, Мэттью тут же распахнул глаза, пусть и спал от силы пару часов после рассвета.
— Всё в порядке? — поинтересовался он сиплым спросонья голосом.

Пожалуй, Мэттью и не мог видеть в Николасе слабого калеку. Не после их истории знакомства, не после всего, что воришка уже успел застать, находясь подле покровителя. Однажды он уже решил, что хромой мужчина — лёгкая добыча, и в тот день сильно пожалел, испытывая острый страх за собственную шкуру.
С тех пор прошло не слишком много дней в целом, но вполне достаточно, чтобы убедиться — больное колено, пусть и досаждало порой Николасу, ничуть не делало его слабее. А оттого жалость попросту не могла возникнуть в сердце Мэттью.
Желание позаботиться — другое дело. Оно возникало у мальчишки и до того, как Николаса сковала эта сильная боль. Мэттью по-своему заботился о мужчине и после бессонной ночи, и после просто тяжёлого дня, снимая его усталость. Так что сейчас настало такое же время, когда Мэттью просто хотелось сделать жизнь Николаса поприятнее. Потому что… да потому что любил он этого смурого засранца, понятно?
Николас ответил утвердительно, когда Мэттью справился о его здоровье, и последний удовлетворённо улыбнулся. Он охотно придвинулся ближе, когда мужчина попросил об этом, и ещё охотнее предался утренним ласкам и поцелуям. Чувства к Николасу, накрепко засевшие в сердце, ни на йоту не уменьшились после бессонной ночи.
От последующего предложения и вовсе разлилось характерное возбуждающее тепло. Предвкушение сладостного удовольствия скользнуло вниз, и сразу как-то позабылась собственная усталость и сонливость.
— Мэри тебя точно прибьёт, — только и хихикнул Мэттью, принимаясь раздеваться, сбрасывая одежду как попало с кровати, чтобы не мешалась.
Наверное, Николасу и впрямь стоило дать едва залеченной ноге отдохнуть, но кто об этом в тот момент думал? А через пару минут и вовсе стало не до каких-то там мелочных проблем. Из головы будто выветрилось воспоминание о том, как Николасу было плохо после того подлого, пусть и не слишком преднамеренного удара.
Лёжа в объятиях после яркого удовольствия, подаренного Николасом, Мэттью чувствовал себя удовлетворённым и разомлевшим. Честно говоря, он планировал скользнуть в сон, отдохнуть ещё пару часов. Николас не говорил, что он собирались чем-то заниматься с самого утра. Так что, возможно, Мэттью встал бы только к обеду — пропускать приёмы пищи для него было более, чем естественно.
Однако едва мальчишка закрыл глаза, раздался стук в дверь. От этого звука, пусть и деликатного, Мэттью встрепенулся. Наверное, он и правда по привычке вскочил бы с кровати, но Николас продолжал удерживать его в объятиях, и воришка расслабился, прижимаясь к его разгорячённому всё ещё телу.
— Ирландец? — поинтересовался Мэттью, когда дворецкий отошёл от двери.
Фамилия была не знатной. Ирландской или шотландской. Что, в целом, не слишком удивительно для того, кто передаёт поручения. Просто вдруг стало интересно.
Мэттью ответил нежным поцелуем, проявляя тем самым не только свои чувства, но и не слишком сильное желание выбираться из постели такого красавчика. Однако поднялся вместе с Николасом. Теперь-то он точно не сможет заснуть, пока не узнает, кто это пришёл и по какому поводу. Мальчишка был для этого слишком уж любопытным.