Пусть у Уинфреда это ещё с трудом укладывалось в голове, но врачи и впрямь обрадовались такому случаю. Ситуация была уникальная, когда ещё доведётся такую сложную операцию делать? Тем более ещё и не по своему профилю. Кроме того, это же был Родни. Пациентом он был препаршивым, но, во-первых, сейчас он не мог говорить (и не сможет ещё до-олгое время). А во-вторых, цинично признаем, что тренироваться на Родни было как-то попроще. Ну, не получится что-то, его и не жалко, так-то.
В общем, Маркус и Уильям пошли доносить новость по всей больнице, а не только до упомянутой Маргарет, а Майки и Уинфред с ними распрощались. Этот чёртов Родни мало того, что не дал закупиться продуктами, так ещё и отсрочил долгожданный обед. Джеймс уже тоже был совершенно не против поесть, что уж говорить о мелком проглоте рядом.
— Хочешь нагло воспользоваться гостеприимством старушки? — хмыкнул Уинфред, привычно укладывая тяжёлую руку (ту самую, что покалечила Родни) на плечи доктору. — Ну, пойдём. А то ты голодный опасный.
И да, его тоже совершенно не волновала судьба Родни. Парень нарвался, парень получил. Уинфред его не убил, в конце концов, а каждую драку он в голове не держал. Тем более, это и дракой было сложно назвать. Так, припугнул на месяцок. Опять же, кто знал, что этот Родни окажется таким хрупким. Нарывался он как будто стальной.
Но всё же, когда парни по пути встретили Гранта, Уинфред решил перекинуться с ним парой слов. В конце концов, новость явно достигнет ушей Тейлора, а тот по-любому решит переговорить с Грантом. Это же его ребята тут и без того всех пугали своим внешним видом. Джеймс не думал, что даже того же Тейлора шибко смутит травма Родни. Судя по всему, ботаник этот никому здесь не нравился. Но для проформы же надо было что-то сделать, чтобы наёмники всех подряд тут мутузить не начали, ну.
— Я тут это, — поздоровавшись за руку, первым признался Джеймс. — Педика твоего немного покалечил. Наслаждайся одиноким проживанием недели на… две-три?
Он посмотрел на Майки, который лучше, конечно, понимал, сколько Родни мог провести в больнице после операции.
Собственно, на этом плюс-минус разговор с Грантом и завершился. Тому откровенно говоря было тоже плевать на этого мерзкого парня. А Джеймса он знал хорошо. Знал, что тот без причины местных калечить не стал бы. Так и по-детски обещать, что больше так не будет, Уинфреду как-то не пришлось. Если Родни полезет снова, получит сильнее.
Потом дошли до домика миссис Донован. Младшего Хьюстона то ли уже, то ли ещё дома не было, а оттого старушка только порадовалась сильнее нежданным гостям. Всё же скучно ей было в одиночестве. А тут любимый доктор пришёл, ещё и поинтересовался, как её суставы, которые сам же и менял.
И естественно гостей стоило накормить. Возражения не принимались. Уинфред с лёгкой улыбкой смотрел на Майки, нагло изображавшего вежливость, хотя изначально на обедом-то к бабушке и шёл. Впрочем, ничего криминального. Миссис Донован и впрямь было за счастье накормить ещё кого-нибудь, раз её мальчик ушёл.
А вот Уинфред вскоре начал ощущать неловкость. И очень сильную, надо признать. Если Дерек хоть когда-то испытывал родительскую любовь и заботу, да и потом они с братом постоянно заботились друг о друге, то Джеймс не ощущал ничего подобного, даже когда его мамаша была жива. Так что, как он не привык, что отношениями с ним можно гордиться, так и испытывал некоторое внутреннее отторжение, что о нём пытались так позаботиться. Не как это делал партнёр, это совершенно другое, а вот так, по-домашнему.
В душе прямо просыпалось вот это диковатое, присущее многим детям-сиротам: не нужно, я сам, я же волк-одиночка. И смешно, и грустно.

Уинфред и сам за собой не замечал этого пробуждавшегося интереса к готовке. Ну просто не знал, что такой вообще может иметься. На Земле кулинары были больше химиками. Из говна и палок лепили что-то, похожее на еду, а простым обывателям оставалось только запихнуть это в микроволновку.
Нет, встречались особые извращенцы, которые покупали искусственные продукты и пытались сделать что-то лучше, но Джеймс к таким не относился. А тут… всё было по-другому. Проснулся интерес сперва именно к еде. Потому что впервые парни, не только Уинфред, узнали, что может быть вкусно и что вообще такое «вкусно».
Так что, да, к концу недели Джеймса начали посещать всякие мысли вроде того, а как это можно было сделать и как можно было сделать ещё. Он, как и все новенькие, пробовал всё подряд. Что-то нравилось, что-то не нравилось. И вот начались эти тестовые комбинации вкусов. На Земле же тоже всё хоть и было химозное, но разное. Что-то сочеталось, что-то нет.
Многие наёмники остановились на просто «вкусно». И просто жрали всё, что давали. Научили их хозяева домиков, грубо говоря, яйца жарить, и сэндвичи себе делать — и уже достаточно. Джеймсу же этого достаточно не было. Бутерброды он и на Земле бы поел себе спокойно. А тут сразу захотелось чего-то эдакого.
И, как оказалось, не ему одному. Но об этом чуть позже.
Пока же Уинфред неловко сидел на кухне, как и у всех, совмещённой с гостиной. Отвлекался от заботы миссис Донован мыслями о том, что этот диван выглядит слишком маленьким для целого Дерека. Как же он на нём ютится?
Потом перед ними с Майки образовался целый пир, как будто они не вдвоём пришли, а целой толпой наёмников. Миссис Донован действительно, казалось, готовила круглосуточно. Иначе для чего это всё хранилось в холодильнике одинокой старушки? Дереку точно такими темпами скоро придётся от динозавров бегать, чтобы схуднуть.
И всё, блин, было таким вкусным. Уинфред и себя поймал на мысли, что жрёт столько, что скоро это где-то, да отложится. У него-то глистов не было, судя по анализам Майки.
Джеймс всё помалкивал, как всегда, пока Майки преспокойно вёл беседу со старушкой. Та и рада была поговорить. И про Дерека рассказала им, снова расхваливая, какой он у неё был молодец, всё по дому делал. И про его девушку, как будто эти двое не знали. Ну, ладно, хорошие сплетни и второй раз послушать было не западло.
А потом вот Майки завёл тему про готовку, и выяснилось, что не они одни интересовались премудростям вкусной пищи.
— А вы завтра приходите, — предложила миссис Донован. — Дерек тоже всё спрашивает, интересуется. Обещала вот показать ему всякие хитрости. Обед будем готовить вместе. Приходите, тоже посмотрите, может, чему полезному и научу.
Уинфред переглянулся невольно с Майки. У того была дневная смена, возможно, будет оператором во время починки челюсти Родни. А Джеймсу… да особо нечем было заняться. По поселению он уже погулял, Майки ему тоже в выходные многое показал. Не в баре же торчать или дома, книжки целый день читать.
— Я приду, — пожал плечами Джеймс. Звучало интересно и даже забавно. Да и с Дереком они отлично ладили, знаете ли.
А то, что одна хитрая веснушчатая задница здраво так себе почву подготовила, чтобы никогда больше не голодать без подачек от поклонниц, этого Уинфред по-простому не заметил. Так что на следующий день к обеду действительно притопал к домику миссис Донован. Но, как водится, у Майки веселье началось чуточку раньше.

Маркус и Уильям действительно ответственно подошли к делу и в свободное время просматривали совместно всякие видео по челюстно-лицевой хирургии, советовались с другими специалистами и всё такое прочее.
Вечером на смену вышел Генри и буквально отобрал у них жену, которой тоже, знаете ли, было интересно происходящее. Ей всё же потом этому дебилу зубы восстанавливать, которые по общему собранию было решено частично удалить. Но ей, на таком сроке, действительно стоило отдохнуть, поэтому хирурги с некоторым сожалением отпустили Маргарет, а сами переместились в эдакую ординаторскую.
Насмотревшись и начитавшись всего, что только можно, Маркус и Уильям принялись пробовать. Благо, в современности, у них была возможность проработать частично работу на трёхмерной визуализации. За основу брался снимок рентгена, и вот они буквально в воздухе «перемещали» все эти косточки, собирая челюсть заново. Сперва пытались добраться до основной зоны поражения изнутри, но программа моделирования отчаянно вопила хирургам, что доступ ограничен из-за чёртовых зубов, а разок они случайно резанули важную вену.
Тогда было решено обеспечить хирургическое окошко снизу. Маркус признался, что всегда мечтал полоснуть Родни скальпелем по горлу. А так оно и получалось.
Сидели часов до четырёх утра. Сколько уж раз они за это время изувечили Родни, представить сложно. А уж сколько раз программа выдавала красненькое оповещение, что они задели лицевой нерв, и теперь Родни будет частично кривоват, м-м-м.
Нет, ладно, в целом, это всё было страшно только на словах. На деле парни довольно быстро отработали правильный порядок действий. Было сложно только с непривычки, а как разобрались, что к чему, всё пошло, как по маслу.
Но домой было решено не идти. Смысла не было. Душ и диван были и в больнице, а завтра хотелось всё же ещё несколько раз прогнать операцию на 3D-модели, прежде, чем кромсать живого (пока ещё) Родни. Так что, когда Майки пришёл на смену и пошёл переодеваться, он ещё успел застать этих двоих, делящих один диван. Ну не было второго.

Конечно, за четыре часа Маркус не выспался, но для врачей это было привычное дело. Особенно, для военных. Конечно, за пару лет на Терра Нове он успел немного расслабиться, но самую малость. Как оказалось, такая привычка не забывалась.
Вообще, Маркус планировал поспать подольше. Майки и сам мог, действительно, с планшета посмотреть всю информацию. Хирурги очень кропотливо заполнили все карточки, будучи и на дневной, и на ночной смене. Генри-то они отправили обратно вместе с женой, чтобы он подменил Маркуса на грядущей вечерней.
Однако Майки был слишком шиложопым, а оттого мириться с мило спящими врачами в ординаторской не смог. От его голоса Маркус и открыл тут же глаза. К слову, ощущал он себя немного помятым (исключительно из-за дивана и необходимости делить его с ещё одним человеком), но довольно бодрым. К своим годам он уже понял, что лучше четыре часа, чем вообще ничего.
— Позови, а то этот пихается, как чёрт, — зевнул Маркус, не придавая этим словам Майки никакого значения.
Алекс, конечно, был и впрямь очень ревнивым, но не до болезненного. Так что он вполне себе знал, где проводит ночь его партнёр. А к Уильяму он и вовсе не ревновал. В своё время даже радовался, когда Маркус нашёл в молодом хирурге своего друга на Терра Нове. А то всё букой ходил, максимум к Итану забегал, его лучшему другу с Земли.
— Или ты хочешь, чтобы Александр врезал Уильяму, а мы потом мерились рентгенами? — поинтересовался уже более осознанно Маркус, выбравшись с дивана и чуть покрутившись, чтобы размяться.
Спали они, разумеется, в одежде. Точнее, в хирургических этих пижамах. Очень удобно, между прочим.
— Это уж как получится, — хмыкнул на последующий вопрос Маркус. — Жить-то будет, но, возможно, с парализованным лицом. Это же не проблема, как считаете, коллеги?
Шутки шутками, а им с Уильямом действительно стоило позавтракать и вернуться к практике. Оперировать стоило сегодня. Сегодня и Дэвид был выспавшимся и отдохнувшим, да и Родни, если честно, дольше мучать было уже откровенно жестоко.
Парень не мог ладно есть, но и пить. Конечно, его накалывали капельницами, но всё же. Любое его неловкое движение могло привести к тому, что осколки сместятся ещё раз, в гораздо худшее положение. Да и обезбол ему давали очень мощный, ведь сломанная кость продолжала давить на нервы и повреждать кровеносные сосуды.

Уинфред же, в целом, не испытывал смущения, когда в одиночку направлялся к домику миссис Донован. Он испытывал недовольство от утра в целом, и, пожалуй, вдвойне от утра без Майки. А то, что он, по сути, шёл на кулинарные курсы — дело десятое. Такая мысль просто не приходила Джеймсу в голову.
Он постучал, дверь открыл Дерек, сразу обозначив, как теперь и Уинфреда называла миссис Донован. Видимо, для неё все моложе лет пятидесяти были мальчиками. Хотя, по сути, наёмники всё же годились ей только в сыновья, не во внуки. Но от слов Дерека Джеймс кратко хохотнул. Всё равно забавно.
Пока он там разбирал свой пакет с приобретёнными на рынке продуктами (строго по списку самой миссис Донован), на коммуникатор падали сообщения от Майки. Которые заставляли Джеймса усмехаться под нос, и которые, естественно, вызывали праздный интерес у Дерека. Правда, тут же с оговоркой, что там не что-то личное. (Ну, естественно, Дерек не так это обозначил, но суть была такой).
— Да не, я тут вчера этому… у которого Грант живёт, челюсть сломал, — проговорил Джеймс для того, кто ещё не был в курсе. И негромко, чтобы миссис Донован не слышала, о чём её мальчики там толкуют. — А врачи там уже чуть ли не мой портрет для стены почёта заказывают. Настолько он всех тут бесит, оказывается.
Ну и, естественно, пока была возможность и миссис Донован отошла, поделился немного подробностями с Дереком. Не «личными», как водится, а вот этими, наёмническими. Сказал, что хорошо тогда Рико остановили, он бы вообще этого Родни изувечил до неузнаваемости. Джеймс вон легонечко одной левой, а все кости в труху. Сам рентген видел, ошалел.
Потом пришлось замолчать, потому что милая старушка вернулась. И вот Гранту-то было плевать с высокой колокольни, а миссис Донован точно бы поругалась. А оно её мальчикам надо?

Майки, конечно, был тем ещё засранцем, но за раннее пробуждение парни на него не обижались. Честно-то говоря, и Маркус, и уж, конечно, Уильям тоже не стали бы молчать, оберегая сон коллег, если бы увидели такую картину. Хирурги как-то гораздо проще относились к этому вашему сну, с которым были мало знакомы.
На благоговение в голосе Майки Маркус только хмыкнул. Он и не сомневался, что тому понравится эта идея. Вот же хвастунишка. Рыжеватый пройдоха откровенно тащился от того, каким сильным был его мужик. Последние сутки чуть ли не светился от всех этих визитов в больничное отделение, и, естественно, не упускал возможности напомнить, кто это сотворил с противным почти всему населению Терра Новы Родни.
— Согласен, остановимся на нашем уровне близости, — чуть зевнул Маркус, пока ещё будучи не в состоянии как-то особо осознанно и тонко шутить. Точно не до того, как выпьет чашку, а лучше две кофе. Это Уильям просыпался со врождённым чувством циничного юмора, а Маркусу надо было настраиваться, знаете ли.
А вот обсуждение списка того, что хотелось бы под одним наркозом сделать Родни, заметно его развеселило. Это было и впрямь смешно. Маркус так-то тоже не отличался особой добросердечностью и человеколюбием.
Впрочем, когда речь касалась Родни, то сдавали позиции даже самые стойкие. Даже тот же самый Мэттью, который, кажется, обеспечивал добротой чуть ли не половину поселения и отрабатывал в этом плане за всех циников, ничуть не скривился, рассматривая снимок челюсти ботаника. Ему в своё время от Родни тоже немало доставалось.
Пожалуй, этой парочке пришлось пострадать даже больше прочих. Маркус, хоть и выглядел той ещё королевой драмы, в своё время не без помощи Уильяма, поступил достаточно жестоко по отношению к Родни и применил физическое, так сказать, насилие над его личностью. И если бы поползновения продолжились, Маркусу тоже ничего бы не стоило прописать наглецу сломанную переносицу.
Стрикленды же были куда менее склонны к физической расправе. Николас выражался достаточно язвительно и зло, но… Родни для этого был слишком туповат.
После завтрака Маркус и Уильям снова скрылись в кабинете, чтобы продолжить практику. На сей раз результаты были отличными. Даже ни разу не парализовали макет лица Родни (хотя и очень хотелось). Ближе к обеду в больницу подошёл Дэвид, тоже начал готовиться к операции, расшифровывая последние анализы Родни и подбирая нужную дозировку и препарат для анестезии. Хотя и ему намекнули, что никто не будет расстраиваться, если пациент случайно не проснётся. Операция экстренная, всякое могло случиться, знаете ли.
Подошли и Маргарет с мужем. Первая принесла специальные пластины со слепками естественного прикуса Родни. Такие у местного стоматолога на всех имелись (ну, пока кроме наёмников). Как раз на подобные случаи, когда приходилось восстанавливать зубной ряд. Генри же просто пришёл за компанию. Он хоть и был акушером-гинекологом, всё равно же было интересно — такой нетипичный случай.
Наконец, наступил час икс, и пока двое хирургов направились в операционную. Майки уже торчал там с Дэвидом, пока они усыпляли пациента, а Маркус и Уильям мылись.
— Что мы пропустили? — улыбнулся Маркус, хотя за маской этого видно не было. — Ой, а так он гораздо симпатичнее.
Хирургическое поле уже подготовили, то есть оставили открытым и обработанным только участок, на котором будет вестись операция. И так как это место было под подбородком, Родни чуть запрокинули голову, а лицо от носа и выше закрыли тканью. Как будто к похоронам готовили человека, ну.

Виновник же сего торжества в это время посмеивался на пару с Дереком. Уинфред шутку про педика очень оценил, хохотнув и проговорив краткое «ну». Как уже было сказано, его никогда гомофобные шуточки не оскорбляли. Он и сам частенько ржал над педиками, как будто сам к ним не относился. И уж кто-кто, а Дерек это знал.
Прямой причины такого поступка Уинфред, конечно, не назвал, но, в целом, его боевой товарищ и без того догадывался, что Родни мог сделать, чтобы выбесить стойкого в эмоциональном плане Джеймса. Да и в целом Родни ничего другого, как приставать к Майки, и сделать не мог. Он бы точно зассал вступать в прямую конфронтацию с наёмником.
А потом было даже немного забавно. Вот они с Дереком такие обсуждают как легко поломался живой человек и посмеиваются над этим, а через минуту уже такие сосредоточенные нарезают продукты под чётким руководством старушки. Наверное, со стороны это выглядело вдвойне презабавно. Стоят два таких татуированных балбесов, пыхтят, режут какие-то местные овощи внимательно, как будто нож впервые в руке держат.
— Ты что там делаешь? — чуть толкал Дерека Уинфред. — Это же сладкая херня… простите, миссис Донован. Зачем ты… миссис Донован, он балуется.
Да-да, и ржали, как идиоты. Правда, старушке всё равно нравился этот мальчишеский настрой. В общем, эти двое тоже совсем не скучали. Было и полезно (миссис Донован очень хорошо объясняла, между прочим), и весело.

Да, врачи сами предпочли начать до обеда. Во-первых, зачем оттягивать, когда у пациента продолжался и отёк, и прочие прелести, которые могли усложнить операцию. Во-вторых, какой бы чистой не была Терра Нова, всё равно был риск съесть «что-то не то». А, извините, у них выбор хирургов не богатый, чтобы можно было побежать в сортир, пока тебя подменяют. Да и операция сама в хорошем раскладе не заняла бы у них дольше двух часов, вполне себе можно было поесть и чуть попозже.
Наркоз засранец Родни переносил хорошо, и хирурги приступили к операции. Оперировал Уильям, Маркус выступал в качестве ассистирующего хирурга. На то тоже были причины. Во-первых, как уже было сказано, Уильям невольно на Терра Нове начал специализироваться на всяких ортопедических операциях. Во-вторых, он был самым молодым среди них — нужно было тренироваться же и не только на рваных ранах и аппендицитах.
Так что Маркус, несмотря на всю свою драматичность и королевишность, сам предложил такое распределение. Хотя когда они с Уильямом тренировались, он тоже оттачивал все действия во время операции. Мало ли что пойдёт не так, он тоже должен был уметь всё сделать сам.
— Ему бы всё лицо под замену, — проговорил в ответ Маркус, пока Уильям делал аккуратные надрезы под челюстью, а он сам прижимал отогнутые слои тканей специальными зажимами. — Надо было все кости черепа ломать, может собрали бы что-то дельное…
То, что их циничные шуточки попадали на запись камеры, никого не волновало. Их можно было легко удалить с видео. Обычно так и делали. Вычищенную запись сохраняли в больничном архиве для пособия, а полную версию брали себе, как память. Однако Маркус всё равно периодически занудничал и прямо целиком юморной операция не была.
— Не халтурь, проговаривай, что делаешь, — напоминал он Уильяму о том, что они тут, вообще-то, учебник для будущих поколений снимали.
Не вся мелкая работа хирургов, в принципе, могла попасть на камеру. Пусть кровь и собирали тампонами и отсосами, но всё равно при разрезе сантиметров в пять заснять детали было невозможно, даже при их технологиях. Так что хирурги всё равно надиктовывали, что они делают, что используют и всё такое прочее. Да и это было полезно для них самих. Потом будут пересматривать, и по словам можно будет тоже понять, в какой момент лучше было сделать что-то иначе.
Когда добрались до надкостницы и рассекли её, Маркус чуть отошёл, чтобы дать доступ Майки к более близкой съёмке. Сейчас его помощь была не нужна, Уильям собирал осколки, вправляя их в правильное положение. Маркус только изредка подключался, прижигая специальным аппаратом повреждённые сосуды. Такую мелочь не ушить. Сами восстановятся постепенно.
Попутно ассистирующий хирург регулярно проверял, не задели или не передавили ли они лицевой нерв, что очень близко проходил к зоне операции. Маркус прикасался специальным зондом к обнажённым тканям, подавал слабенький электрический импульс. Пока нерв был рабочим, он передавал этот импульс по соответствующей мышце, та сокращалась, и это фиксировали специальные датчики, наклеенные на лицо Родни.
— Смотрите, какая жутковатая ухмылочка, — хмыкнул Маркус, прикасаясь зондом к очередной зоне, отчего у Родни подёргивался уголок губ с одной стороны.
Выглядело для не-врачей, наверное, и впрямь жутковато. Лежит человек без сознания с закрытым тканью лицом, у него разрезано почти горло, и он ухмыляется. Майки же заснял это поближе. Прикольно же. Уинфреду покажет.
— Интересно, он порадуется, если мы здесь надрезик сделаем? Сможет успешно пародировать Джонни… он же любит пародировать, — допустил ещё одну злобную шуточку Маркус, уже не только над самим Родни, но и над их общим товарищем.
Когда Уильям закончил с совмещением костей, медсестра подала ему специальную титановую пластину. Её напечатали заранее на обычном 3D-принтере из титанового порошка. И Уильям сейчас буквально пальцами подгонял её под индивидуальные особенности и изгибы челюсти Родни. Маркус не удержался от комментария по поводу силы пальцев молодого хирурга. И тут же попросил удалить это с видео, посмеявшись. Но это и правда восхищало. Маркус, как трансплантолог, привык к более нежной хирургии. Ортопеды же нихера не боялись, у них был молоток, были металлические пластины, а дальше уж как-нибудь выживет.
Потом подключилась Маргарет. Её задачей было перепроверить работу Уильяма. Определить по слепкам зубов правильное смыкание челюстей, прежде чем этот «мясник» начнёт загонять в Родни самые что ни есть болты. Самой что ни есть дрелью. Вместе они немного «подвигали» пластину и, соответственно, кости, чтобы у этого придурка, который сам же и нарвался, челюсть хотя бы смыкалась.
— Извините, ребята, я очень стараюсь, но моё пузо всё равно нарушает вам стерильную зону, — сосредоточенно пробормотала Маргарет, чуть поморщившись от того, что в очередной раз задела операционный стол большим уже животом.
— Точно врачом будет, — посмеялся Маркус, наблюдая за этими двумя.
— Так, вот так зафиксируй. С твоей стороны всё нормально? — переговаривалась стоматолог с Уильямом. — Всё тогда, можешь сверлить. Потом несколько зубов ему удалим перед фиксацией. Ох, как представлю, как он будет ныть у меня в кресле потом, хочется вообще все сразу удалить и напечатать ему челюсть…

Маркус быстро согласился с Уильямом, что было бы и впрямь обидно сделать красивого человека, а мозги оставить теми же. И ведь ладно, если бы Родни был просто глуповат. Тогда бы внешние данные ему бы очень даже помогли. Но он же просто был… мерзким. И когда человек, даже самый красивый, ведёт себя так омерзительно, он вызывает только желание подпортить ему это милое личико. И врачам тогда вдвойне обидно бы было. Делали-делали…
— А мне теперь медсестёр жалко, — добавил Маркус. — Они его голым видели. В страшном сне не приснится.
Обычно врачам было как-то плевать на обнажённое тело пациента. Они не давали никакой оценки телу, которое они вскоре будут резать. Но Родни — это Родни. Благо, хирургическое поле находилось куда выше даже груди, так что сами доктора этого зрелища не видели. Переодевали Родни в больничный халат медсёстры, а потом накрывали его тело. Видимо, не только чтобы создать стерильную зону, но и поберечь нервы хирургов.
— Мне кажется, эти бы только ржали до слёз, — обсудил Маркус с коллегами и Лассенов-Фальконе, которых тоже так-то не миновал ураган по имени Родни. — Он же к Джонни тоже приставал. Правда, крайне недолго.
Хирург чуть отвлёкся, бросая взгляд на Майки с камерой. Уильям эту историю уже слышал от самого Джонни, а до Майки как-то ещё не дошли такие новости. Ну невозможно обсудить всё на свете за полгода. К тому же, Майки сам с прибытием на Терра Нову стал таким стабильным поставщиком невероятных новостей, что перебивал порой старые.
— Джонни же сразу согласился на все его предложения, — кратко поведал Маркус. — С условием, что Родни выпустит его хотя бы на день с декрета и посидит с его детьми.
Как выяснилось, Родни детей терпеть не мог. Но светлая мысль о том, что если у парня эти самые дети были, то шли они к парню комплектом, голову Родни не посещала. Джонни не поленился, донёс эту идею до прилипчивого собеседника. Родни юлил. Очень уж ему не хотелось возиться с чужой детворой, ещё и девчонками.
— Потом Джонни поднял ставки, — уже откровенно ржал в маску Маркус. — Он сказал, что без свиданий, сразу… не на камеру будет сказано… м-м, доставит оральное удовольствие Родни, если тот справится. Представляешь, как у этого голову снесло?
Конечно, по большей части Маркус не камеры «застеснялся», а дам в помещении. Вроде бы никто из медсестёр и, уж конечно, Маргарет не были ханжами, но… Неприлично как-то. Хотя девчонки тоже посмеивались. Им тоже этот Родни был омерзителен.
Прежде чем Уильям взялся за сверло (и да, это всё ещё не шутки), Майки внезапно поднял ещё одну интересную тему. Все задумались и поняли, что как-то нет, никто не знал полного имени Родни. В карте была фамилия, но, честно, даже её Маркус не запомнил. Она была вполне себе обычной, насколько он мог зрительно воспроизвести.
— На самом деле? — только уточнил хирург. — То есть он взял себе другое имя и из всех возможных выбрал именно Родни?
Нет, по сути, имя было обыкновенным. Просто сам Родни сделал его таким. С привкусом мерзости именем.
Но когда Майки сообщил — неизменно со светящимся лицом — истинное имя Родни, операцию пришлось прервать на пару минут. Ржали все.
— Ох боже, рыбка моя, вытри мне слёзы, пожалуйста, — всё ещё посмеиваясь, обратился к медсестре Маркус. — Майки, нельзя же так под руку. Божечки-кошечки, его даже собственная мать ненавидела, похоже.
Тема, поднятая Майки, не ушла так быстро. Наржавшись над Родни, врачи внезапно заинтересовались, а как зовут тех, с кем они работают. Интересно же. Ну, хирурги знали друг друга и по именам, и по фамилиям (остальные-то к ним обращались, как к доктору Стрикленду, доктору Эддингтону и доктору Ву), но у них же были вторые имена?
Майки и Маркус ничем особенным выделиться не смогли. Да и Дэвид с Маргарет тоже не отличались оригинальностью. Хотя последней немного досталось из-за мужа. Ну тут просто напрашивался вопрос, а не Адольфом ли было его второе имя. А вот Уильям заставил снова повеселиться.
— Драная креветка, да мы тут с лордом один стол делим, — посмеялся Маркус. — Родни такого хирурга не заслужил, право слово.
Видимо, в подтверждение этих слов Уильям загнал в него четыре болта. Даже через маски чувствовался особый запах палёной кости. Не самый приятный, надо признать.
Снова проверили хождение челюсти (это Майки тоже заснимал близко, как они «заставляли Родни разговаривать»), и пошли в обратную сторону — ушивать все ткани слой за слоем, прежде чем удалять сломанные или потенциально опасные зубы и скреплять Родни челюсти между собой на долгие недели.

Да к чёрту третий сосок! Это же был Родни. Его третий сосок бы только украсил. Каким бы ни был Родни обычным под одеждой — эта самая аура Родни решала всё. Это, знаете, как отмывать обблёванного бомжа. Вроде такой же человек, а как-то раздевать его не хочется совсем. Вот и с этим, полагал Маркус, то же самое. Он бы вот не хотел в своей памяти запечатлеть Родни без какой-либо одежды.
В общем, операция проходила очень весело. Точнее, сначала шутки были редкими, хотя и забавными. Врачи всё больше утопали в сосредоточенности, Маркус на правах старшего иногда занудничал. Ошибиться всё равно не хотелось, хоть Родни это, хоть кто. Всё же они врачи, да ещё и высококвалифицированные. Но когда всем уже стало понятно, что всё проходило нормально, оставалось только мелочи доделать, развеселились.
Риски оставались только от наркоза. Сердечко Родни всё равно в любой момент могло не выдержать нагрузки анестезии и ёкнуть, но это уже проблемы Дэвида. Хотя при такой местной, не внутренней операции, не должно было, конечно. Так-то парень был достаточно здоровым для своего возраста, а в силу ипохондрии ещё и проверялся регулярно.
— Джонни с его экспрессией это, конечно, веселее рассказывает, — посмеивался и Маркус. — Но, как он говорил, Родни был как олицетворение выражения «и хочется, и колется». Но желание лишиться девственности пересилило.
Конечно, Маркус не мог со стопроцентной уверенностью заявлять, что Родни ни с кем и никогда, но… Как-то даже думать об этом не хотелось. Вёл он себя, как девственник со стажем, так что Маркус так и сказал.
— А Джонни же отбитый, — беззлобно продолжал Маркус. — Он реально его оставил с дочерями, а сам ушёл. С мужем на свиданку.
В целом, Маркус понимал, что это был безопасный аттракцион. Ну не прибьёт же Родни детей. А те уже были достаточно взрослыми, чтобы самим не помереть невзначай. Но всё же Маркус вместе с тем понимал, что Дэни он бы с Родни ни за что не оставил. Просто из-за какой-то брезгливости что ли. Но, как уже было сказано, Джонни был отбитый. И сам так про себя нередко говорил, так что это даже не оскорбление.
— Ещё и дочерям сказал, что с этим дядей они могут делать всё, что захотят. Он будет играть с ними весь день, его можно красить, на нём можно рисовать и всё такое, — дорассказывал забавную историю Маркус, смеясь уже от того, как ржал Майки. — В общем, до вечера Родни не дотянул. Написал через часа три, что уходит. Так Джонни ещё и наехал на него потом, что он детей одних дома оставил.
Потом вот ржали уже над именами. И эта история оказалась даже смешнее, чем про Джонни, хотя бы потому, что о настоящем имени Родни никто, кроме Майки, не знал. А теперь все сошлись на мнении, что Мередит ему очень идёт. Маркус предложил отныне называть его так.
— Скажем, что во время отходняков от наркоза проболтался, — улыбнулся он, чтобы уж не подставлять Майки и его способность хранить секреты не дольше пары месяцев.
После того, как все выяснили, как друг друга зовут, Маркус согласился издеваться и над Николасом. Это, конечно, не снизит градусов издёвок над Уильямом Джона Реймондом Таунсенд Стриклендом. Просто добавит в этот список для подкалывания ещё и одного из Джоджо. Второй, как только предполагал Уильям на правах брата по закону, был с именем попроще. По понятным причинам он не шибко интересовался этим вопросом.
А уж когда проверяли смыкаемость челюсти, Майки снова всех заставил зайтись в хохоте со своей озвучкой. Хирургам снова пришлось убрать руки и отойти на полшага от стола, чтобы проржаться, а медсёстрам снова смиренно пришлось вытирать им лбы и уголки глаз. Впрочем, последние не жаловались. Сами ухохатывались от души.
— Ох, боже, мне надо присесть, — продолжая посмеиваться, проговорила Маргарет. — Не хочу давать повод Майки хвалиться, что от его шуточек родить можно.
Дэвид, тут же поделился стулом. Оный в операционной всё равно был только у анестезиолога. Хитрожопые врачи они, конечно.
— Услышала о том, как Родни ненавидит детей, и решила родить прямо на него? — всё равно улыбнулся Маркус.
Ну а что. Одиночные схватки не повод не шутить. К тому же, они уже были в больнице, а операция подходила к концу. Можно было скидывать Родни на пол, а Маргарет закидывать на стол.
Операционный доступ, по итогу, зашили. Даже расщедрились на внутренний шов, чтобы шрам был минимальным. Хотя и хотелось, наверное, оставить некрасивый бугристый рубец и херануть матрасным через край.
Потом Маргарет всё же ещё раз поднялась, чтобы рассказать, какие зубы точно под удаление. Сломанные-то хирурги и без того видели. Но Родни нельзя было оставлять сейчас во рту ни единого подозрительного зуба, на котором был кариес или какое-то затемнение. Челюсти его будут сомкнуты почти месяц. Чистить зубы не получится, только аккуратно полоскать. А это значило, что если что-то по стоматологии воспалится, загниёт зуб или что-то такое, Родни предстоит ещё одна немалая операция. Иммунитет после этой ещё не восстановится, и воспаление пойдёт с максимальной силой.
После повторно сделали рентген, чтобы убедиться и в том, что всё встало на свои места, и что при удалении зубов не осталось никаких корней или осколков. Только потом на оставшиеся зубы Родни надели специальную железку, которая напоминала реально старый капкан. И тугие резинки, смыкавшие нижнюю и верхнюю половинку этого капкана, и не позволяющие Родни даже минимально приоткрыть рот.
— Божечки, как он мне нравится сейчас, — протянул Маркус, наблюдая за этой работой. — Кто-то смотрел старый-старый фильм Пила?

Пожалуй, на водопаде Родни вообще никто не видел, так как он там попросту не бывал. Как не выезжал и на их ботанические-биологические сходки. Попросту говоря — ссал. И это при том, что очень и очень многие из поселения то и дело выбирались к воде. Пусть для людей современности даже небольшое озеро было в новинку, водные забавы привлекали, если не всех, то каждого второго точно.
Из всей их братии каждый уже умел плавать. Кто-то похуже, кто-то получше, но научились. Тот же Джонни, оказалось, как будто генетически был склонен к плаванию. Вот уж кого не вытащить из воды. Он и дочерей быстро приучил к этому. Он же и шутил однажды, что надо как-нибудь вывезти на водопад Родни и просто швырнуть его в центр озера. Забавно будет.
Ну да ладно, сейчас не об этом. Операция, действительно, вошла в местный топ самых забавных, хотя и занимала лидирующее место по сложности. Хотя бы потому, что для каждого присутствующего челюстно-лицевая хирургия была незнакома.
— Если продолжите меня смешить, я скорее обоссусь, — честно призналась Маргарет, хотя и продолжала посмеиваться. — Я уже на грани.
Что же, это заявление никого из врачей ничуть не смутило. Будем честны, если бы девушка не предупредила, а на самом деле бы не удержала мочевой пузырь, это бы тоже не заставило никого и глазом моргнуть. Ну что же врачи не понимали, какого это, на последних сроках стоять два часа, ещё и ржать, напрягая немалый живот.
Но пока обошлось без эксцессов. И Маргарет дали передышку, пока занимались зубами Родни. Они, конечно, были не в таком уж плачевном состоянии, как можно было подумать по заявлению Майки, но, в целом, можно было бы и получше следить за гигиеной рта, действительно. Но стоматологов, как выяснилось, Родни тоже боялся.
Так что Маргарет можно было только пожалеть. Если этот взрослый уже ведь мужик скулил в кресле при лечении простого кариеса, сложно было представить, какие неудобства он создаст врачу, когда ему придётся устанавливать импланты. На ещё одни болты, да-да.
— Ну, к тому времени ты уже точно родишь, — немного успокоил её Маркус. — Отдашь Родни своему стажёру. Пусть учится.
Маргарет идея, естественно, понравилась. Хотя и она, да и все вокруг подозревали, что, увы, так не получится. Работа предстояла серьёзная, и хотя бы надсмотр опытного врача потребуется. Стажёры Маргарет же были подросшими местными детишками, которые только учились профессии стоматолога. Ещё неглубокий кариес они на себя возьмут, но протезирование, конечно, очень вряд ли.
Постепенно все начали разбредаться. Первой ушла Маргарет. Можно сказать, убежала пингвинчиком, так как все эти разговоры слишком сильно напомнили ей о том, как она хотела в туалет. Потом разошлись и хирурги, когда провели всю необходимую санацию, да оставили Родни на попечение медсестёр и Дэвида, который уже прекратил подачу наркоза и теперь прокапывал доходягу, чтобы тот начинал просыпаться.
Майки тут же ускакал к принтеру, баловаться, но его никто не останавливал. Безобидная же шалость вроде как. Да и, как уже было сказано, коллеги на этого доктора никакого влияния не имели. Только на Уинфреда и была вся надежда. Маркус же с Уильямом пошли, наконец, обедать. После позднего обеда Маркус молодого хирурга отпустил, решив самому добить сегодняшнюю смену. Во-первых, в ночную его сменял Генри, а у Уильяма после завтрашнего дня наступит его ночная. Пусть парень отдохнёт хоть ещё полденька. Во-вторых, Александр всё равно был на смене, так что торопиться было некуда.
Чуть позже после школы в больницу прискакал и Дэни, которому жуть как любопытно было посмотреть на Родни. Естественно, и Маркус, и Майки устроили ему экскурсию. Родни ещё много спал, конечно, что сохранило чуть его психики. Потому что Дэни с непосредственностью ребёнка, которым он и был, рассматривал пациента и его снимки.
А под конец смены и личный телохранитель Майки подошёл. Встречал. Это было даже мило, несмотря на бандитскую внешность Уинфреда.