Уинфред и сам понимал, что нужно было действовать тоньше. Это в подворотнях действовал принцип «проломи череп в ответ и всё будет тип-топ», в Бетнал Грин люди начнут беспокоиться. То к одному доктору вломились, то ко второму. Как бы Майкл после такого вообще всех клиентов не потерял.
Однако хоть Джеймс и не был совсем уж тупым, действовал он довольно топорно, если на иное не было указа Николаса. Так что на последнего и возложил проблему подумать, как им быть. Конечно, самому Уинфреду хотелось отомстить, но против воли Ворона он бы не пошёл. И даже не расстроился бы, ежели мести не суждено было случиться.
Всё же он не хотел навредить Майклу ещё больше. И тут только Николас и мог провернуть что-то особенное.
С другой же стороны Уинфред даже не думал, что и убийство мистера Тетчера может негативно сказаться на жителях Бетнал Грин. Тут уж ему ревность и неприятие к наглецу здорово застилали глаза. Хотя, казалось бы, тот же район, то же преступление. Но от этого своего плана Джеймс отрекаться не собирался. Нельзя будет в том же доме, значит найдёт парня после работы и затащит в уголок потемнее.
Однако пока Николас только чуть дёрнул бровью в удивлении и сразу почему-то подумал, что такому решению Джеймса был виной Майкл. Нет, отчасти это было правдой. Но не в том смысле, что подозревал Ворон.
— Никуда, — вполне честно ответил Уинфред.
По глазам Мэттью, по меньшей мере, бандит понял, что такой ответ вороньё не устраивает. Если ещё Николасу хватит такта и доверия своему подчинённому не расспрашивать его подробнее, то мелкий явно язык за зубами держать не будет. Уинфред даже снова пожалел, что попросил помощи именно у него. Хотя выбора у него особенно не было. Мэттью был единственным вором, с которым Джеймс знался.
Да и всё же, несмотря на личные мотивы, Джеймс хотел поставить Николаса в курс дела. По уже упомянутым причинам. Вдруг это как-то рушит планы самого Николаса.
— Это его пациент, — едва слышно вздохнул Уинфред, поясняя. — Позволяет себе слишком многое.
Улыбочка на лице Мэттью стала какой-то особенно задорной. Вот-вот то ли захихикает, то ли начнёт сыпать всякими вопросами.
— Что? — на опережение поинтересовался Уинфред.
Но воришка пожал плечами в безмятежной невинности:
— Ничего, с радостью помогу тебе.
Николас же оставался более задумчивым, хотя и он явно заинтересовался, так сказать, мотивами Джеймса в очередном убийстве. Потом выдал то, что выдал.
— Люди испугаются, — пожал плечами Уинфред, проговаривая очевидное.
Только сейчас он как раз и задумался о том, что слишком часто в таком миленьком вылизанном местечке, как Бетнал Грин, случаются криминальные происшествия. Если не знать всей подоплёки, то простой гражданин, наверное, просто подумает, что там начала орудовать какая-то банда, стало небезопасно.
Джеймсу и самому пришло на ум, что, возможно, его ревность сейчас была очень даже кстати. Выходило так, будто это не Майкл был целью, а те дома, до куда «неизвестные бандиты» могли добраться. Но, естественно, Николас соображал быстрее, потому и опередил своим предложением собеседника.
— Хорошо, — согласился Джеймс с Вороном, кивая.
Пожалуй, стоило и у Тетчера стащить что-нибудь дорогое и ценное. Чтобы для общественности это было не просто убийство, а обычный разбой — пытались ограбить, хозяин не вовремя проснулся, вот и был прибит. Да, дом явно будут продавать ну очень дёшево. В таком-то резко ставшим подозрительным районе.

Уинфред знал о негативном отношении Николаса к тем, кто увлекается лауданумом и морфием. Сам он тоже разделял мнение «хозяина». Они, всё это бандитское отребье, и так были в дерьме по жизни, но все эти препараты опускали их на самое дно. Джеймс видел, что становилось с такими ребятами, и не жалел, когда Ворон решал от них избавиться. От былого человека там попросту ничего не оставалось, а доверия такие ребята уже не заслуживали.
Так что на строгий наказ Николаса Уинфред только кивнул, молчаливо соглашаясь. Сам же он в тот момент как раз и думал о том, как вообще этот грабёж провернуть. У Майкла в кабинете тоже были всякие препараты. И все они были в почти одинаковых флаконах с одинаковыми же этикетками и сухими буквами. Если уж Уинфред после стольких историй доктора не разбирался во всех этих штуках, то что уж говорить о его парнях, которые прочитать могли только вывески и то, если на этой вывеске написано «паб».
Наверное, стоило попросить Майкла написать записку. Уж сравнить названия на записке и на бутылочках Уинфред сможет. Долго это, правда.
Но о том же, видимо, думал и Николас. Его аккуратная фраза заставила Джеймса вынырнуть из собственных размышлений.
Идея взять с собой Майкла не понравилась сразу же. Она прямо вызвала не шуточное отторжение в душе. Конечно, Майкл, будучи доктором, видел всякие мерзости и немало трупов. Но всё же это были какие-то «естественные» трупы. И их точно не оставлял за собой его любовник. Согласитесь, одно дело просто видеть мёртвые тела, и совершенно другое потом ложиться в постель с человеком с полным осознанием, что жизни их лишил вот этот вот бугай.
Уинфреду казалось, что Майкл был ещё не слишком-то готов полностью открыть глаза на то, с кем связался. Он просто, ну, знал, что Джеймс бандит и занимался всякими там чёрными делишками. Но видеть это собственными глазами?
Ворону в этом было гораздо проще. Его мальчишка был уличным и хлебнувшим всякого дерьма (иначе на улицах Лондона и не бывало). Его не отпугнуть каким-то там погромом. И он совершенно точно знал, с кем связывался, и каких-то там иллюзий не питал. Майкл? Что-то Уинфред был в этом не уверен.
— Нет, — в итоге отозвался Джеймс, явно приняв решение за них двоих.
— Не думаю, что Майклу действительно там стоит показываться, — неожиданно встрял в разговор Мэттью. — Если они вломятся туда до закрытия, на улицах ещё будут люди. В тумане, конечно, сам чёрт ногу сломит, но если кто-то всё же увидит доктора рядом…
Воришка легко пожал плечами. Тут и договаривать не требовалось. Репутация доктора будет разрушена окончательно. Все быстро свяжут случившееся с тем, что Майкл где-то там рядом даже просто прошёл бы.
— Кто-кто, а Майкл точно найдёт, во что вляпаться там, — протянул Уинфред довольно безэмоционально, но всё же это была шутка.
Хотя, конечно, на самом деле он переживал совсем на другой счёт.
— Я бы мог сходить с ними, — предложил Мэттью, легко пожимая плечами и глядя исключительно на Николаса.
Тот был, безусловно, прав, когда полагал, что имеет право голоса в случаях, если его любовник собирался во что-то вляпаться. Причём, что было удивительным, Мэттью быстро к этому негласному правилу привык, хоть и был уличным и диким пацаном. Николасу даже не пришлось отдельно обсуждать это с ним.
Просто, во-первых, Мэттью попросту рассказывал Николасу обо всём на свете. И, разумеется, о своих планах и желаниях в том числе. Он обсуждал с Николасом всё. И, как вытекало из этого, конечно же, Мэттью ставил в курс дела Николаса, когда куда-то уходил. Сам же он знал, чем и где занимается любовник. Всё должно было быть по-честному.
Во-вторых, Мэттью понимал, что Николас должен был знать, где и чем занимается партнёр, чтобы попросту иметь возможность что-то решить или исправить, если дело пойдёт не так. Это мальчишка уловил после того разговора в Челси, когда Николас убедил его одной фразой — сразу бежать к нему, что бы не случилось.
То есть, Мэттью в силу не прошедшей до конца дикости ещё не думал в стиле «мы теперь вместе, поэтому все решения мы должны принимать вместе». Но он судил по себе. Ему бы не понравилось, если бы Николас куда-то смотался по неизвестным делам и даже словом бы не обмолвился. Он был тем ещё собственником, как оказалось. Так что выказывал то же доверие Николасу. (Хотя и полагал немного наивно, что по большей части сам принимает решения).
— Всё равно мне туда идти помогать здоровяку с делами сердечными, — хихикнул Мэттью, призвав на себя немного тяжёлый взгляд самого Джеймса. — Пусть Майкл скажет, что именно нужно стащить, да и только.

На свой счёт Джеймс все эти указания и не воспринимал, поэтому и реагировал спокойными кивками. Он и сам, знаете ли, не настолько доверял новеньким, хотя сам же их и приводил. Чтобы заслужить такой уровень доверия, всё равно требовалось больше передряг вместе пройти, больше дел выполнить, проверить парня на этих делах и всё такое прочее.
Так что, да, сам собирался присматривать за ребятами. Чтобы не баловались. Хотя, в основном, планировал взять уже проверенных парней. Чтобы новенькие не задавались вопросом, а что они вообще забыли в Бетнал Грин. Совсем зелёных из рядов Ворона к Майклу не пускали, они ещё и знать не знали, что у них был свой доктор. Нечего баловать.
В общем, над этими словами Николаса Джеймс даже не задумался. Принял за истину, да и только. Задумался немного над другим. А именно — хочет ли он сам видеть рядом с собой Мэттью? Вороньё, конечно, здорово решило проблему, только у Уинфреда как-то позабыло спросить, что он думает на этот счёт.
И дело было даже не в том, что Джеймс всё ещё недолюбливал воришку. Какой-то сильной неприязни он к Мэттью не испытывал, попросил же о помощи, в конце концов. Но вот как-то к тому, чтобы проворачивать дела Ворона бок о бок с его юным любовником, тоже особенной страсти не питал.
Во-первых, это ж какая ответственность. Да, Мэттью не был хрустальной вазой, осторожно дышать на него не требовалось. От вида крови в обморок не упадёт, да и к подобным стычкам явно был привычен. Но, чёрт возьми… Будем откровенны. Жопа немного поджималась от мысли о том, что этот пацан тоже вот влезет куда не надо, попадёт под шальную руку, а потом что? Джеймсу за его попорченное личико отвечать?
Во-вторых, просто представьте, как на Мэттью отреагируют другие бандиты. На эти вот его глазки, реснички и ангельский голосок. Привёл на разбой какого-то мальчишку, Джеймс, молодец. Мало кто ещё знал о том, что пацанёнок-то под крылом Ворона. Так что отреагируют, как полагалось бандитом. А этот малец явно язык за зубами не удержит. И что-то Джеймс сомневался в том, что первым, что слетит с его языка, будет напоминание о том, что он любовник Николаса, что могло бы осадить самых ретивых.
— Не переживай, — улыбнулся тем временем Мэттью на наставления Ворона.
Джеймс собрался что-то ему сказать, но всё же передумал. Чёрт с ним. Так-то воришка был лучшим кандидатом. Шустрый, ловкий и читать умеет. Другого такого сейчас они не разыщут. Время-то, конечно, ещё было, но всё же лучше Уинфред потратит его на поиск и наставления для своих парней, которых возьмёт с собой.
Так что, махнув молчаливо рукой, Джеймс пошёл восвояси. А Мэттью с улыбкой повернулся к Николасу. Предстоящие дела его так не будоражили, как новая информация об отношениях здоровяка. Ну что там, лекарства потаскать, да дверь вскрыть. Делов на пять минут что там, что там. А у этих-то с Майклом, кажись, всё вообще серьёзно!
— И почему мне кажется, что Майкл знать не знает о том, что у него ещё на пациента меньше скоро будет, — хихикнул сперва Мэттью, поделившись этой мыслью с Николасом.
Потом признался, что не думал, что здоровяк настолько ревнивый. Просто для Мэттью вот была большая разница между ревностью в моменте, которую он испытывал сам, и вот такой затяжной. Если бы Джеймса кто-то выбесил здесь и сейчас и он проломил бы тому парню череп, это бы никого не удивило. Собственно, Мэттью так голову в своё время и снесло. Но здоровяк просто узнал и теперь запланировал отсроченное наказание, притом смертельное…
Ну, от Николаса Мэттью бы такого ожидал. Как верно полагал Джеймс, воришка никаких иллюзий не питал насчёт Ворона, и знал, что человеком он был достаточно злым. Но Уинфред не очень-то походил на жестокого типа. По крайней мере, до сего момента он особо и не выказывал жестокости. А вона на что его толкает любовь и ревность.
— Вау… как же ему дорог Майкл, — выдохнул Мэттью собственным мыслям, а потом добавил, подумав ещё: — Надеюсь, это взаимно, а то здоровяка будет очень жаль.
Почему-то Мэттью не казалось, что Майкл оценит такое ревностное убийство. Вряд ли будет в сильном прямо шоке, но всё же этот жестокий мир был довольно далёк от жителей Бетнал Грина. И доктор явно не привык, что дела в этом мире решаются обычно быстро и вот так кардинально.

Мэттью, конечно, снова судил по себе. Его не слишком богатый жизненный опыт и не позволял иного. Больше половины жизни он прожил в крайне закрытом обществе, а ещё добрую её часть выживал на улицах и набирался другого опыта.
Однако воришка полагал, что тут его логика не ошибалась. В конце концов, если человек не дорог, с чего бы вообще испытывать ревность? Нет, Мэттью не был совсем уж наивен, и полагал, что бывали больные отношения, когда человека крепко держат при себе просто потому что. Как эдакую вещичку, с которой не хочется расставаться. Но, глядя на Уинфреда, сложно было представить, что он был способен на такую жестокость.
Нет, скорее всего, Джеймс испытывал то же, что чувствовал Мэттью при встрече с Энтони. Это страшное нежелание, чтобы такой человек даже приближался к тому, кто тебе небезразличен. Тем же вечером, собственно, Мэттью и осознал всю глубину собственных чувств. Наверняка, здоровяк чувствовал то же.
— Конечно! — воскликнул мальчишка с улыбкой на это лёгкое сомнение Николаса. — Иначе зачем бы ему убивать этого пациента?
Были и другие звоночки, которыми Мэттью, естественно, поделился с любовником. Они тоже казались воришке очевидными.
— А эта милая записка? И то, что он не захотел, чтобы Майкл в этом всём сегодня участвовал? Он явно беспокоится за него, — уверенно заявил Мэттью.
Уж это Николас тоже должен был понять. Он и сам периодически испытывал это заботливое беспокойство, не желая, чтобы Мэттью участвовал в том или сём. Конечно, сегодняшнее мероприятие было безопасно для воришки. Когда перед тобой тараном идут широкоплечие бандиты, беспокоиться было не о чем.
Но… это для Мэттью, который привык ко всякому дерьму в жизни. Для Майкла, конечно, зрелище было бы необычным и, возможно, шибко неприятным. Возможно, Уинфред просто оберегал его от такого дерьма. Что тоже было немалым показателем того самого «дорог».
Потом Николас поинтересовался, не заметил ли чего подобного Мэттью при разговоре с Майклом, но тот только поджал губы. Он общался с доктором всего дважды, а, как уже всем было известно, Майкл был тем ещё прохвостом. Мог легко обвести их всех вокруг пальца (что всё ещё вызывало у воришки немалое восхищение).
— Да кто ж его знает, — честно отозвался Мэттью и хихикнул: — Но он называл здоровяка очаровательным.
На секунду воришка задумался и о более серьёзных вещах. В том плане, что как бы Джеймс не наломал дров своей ревностью. Для Майкла это будет явно не самый приятный сюрприз. И как бы его глаза на бандита не открылись слишком уж резко.
— Может, мне стоит сказать Майклу о том, что его очаровательный оказался очень ревнивым? — задумчиво протянул Мэттью, прижимаясь щекой к плечу Николаса.
Лезть, конечно, не очень-то хотелось. Опять же, перекидывая на себя, Мэттью бы не понравилось, если бы ему кто-то что-то начал советовать или даже просто сообщать вместо Николаса. С другой стороны, если бы этот кто-то сказал: «Николас хочет прибить парня, который к тебе приставал», единственной реакцией Мэттью было бы что-то вроде «хорошо». Вряд ли Майкл скажет «океюшки» в такой ситуации.

Чуть позже вечером Мэттью отправился к Майклу домой за заветным списком. Со здоровяком и его ребятами он встретится уже у аптеки. Всё равно ему не обязательно было присутствовать при начале всей заварушки. Так и так будет крутиться неподалёку, пока не получится безопасно проскользнуть внутрь и набить сумку всем, на что укажет Майкл.
— Привет, Майкл! — жизнерадостно поздоровался воришка, когда хозяин открыл дверь и даже впустил мальчишку в дом.
Впрочем, после всех этих бандитов, что здесь лечились, какой-то уличный проныра — меньшее из бед, честное слово. Мэттью даже ничего брать не собирался.
Сообщив, что он ненадолго, Мэттью следом же и пояснил, зачем пришёл. И попросил записать этот список, чтобы не забылось — всё же все они были далеки от медицины, и если лауданум был на слуху, то всякие другие препараты Мэттью попросту мог и забыть.
— Твой здоровяк с ребятами идут крушить аптеку, о которой вам говорил Николас, — преспокойно сообщил Мэттью, это же был не секрет. — А мне надо вынести всякие ваши штуки. Люди подумают, что это просто разбой, сначала тебя обнесли, потом их.
На эту новость Майкл отреагировал спокойно. Ну, тут ладно, наверняка ведь знал, что его любовник крепко занимался поиском виновных в том, что случилось буквально вчера. Только и поинтересовался тем, насколько это затянется.
— Не знаю, — пожал плечами Мэттью и добавил с улыбкой: — Не думаю, что надолго, но ты всё равно успеешь соскучиться.

Мэттью только похихикал снова, глядя на это недоумение, отразившееся на лице Николаса после слов об очаровательности Джеймса.
— Не смотри на меня, я сам без понятия, в каком это месте, — проговорил он и как раз прилип к своему милейшему любовнику, которого никто, кроме самого Мэттью тоже никто милым и не считал.
Мысль перескочила, и воришка поинтересовался мнением Николаса насчёт неосведомлённости Майкла. Тот оказался против, и Мэттью просто кивнул, соглашаясь с таким решением без возражений.
Он не думал, что это может быть нечестно по отношению к Джеймсу. Да даже если бы и думал, то не слишком заморачивался бы на этот счёт. Ну, будет не любить мальчишку ещё сильнее, делов-то. Мэттью от этого было ни горячо, ни холодно. Зато его любимая нынче книга — настоящий любовный роман — продолжится.
О последнем Мэттью и сообщил Николасу, что это он будет виноват, если эти двое разругаются и разойдутся, и лишат воришку удовольствия и дальше слушать о том, кто там и в каком месте очаровательный. Так что, да, наверное, можно было сказать, что Мэттью немного переживал за эти отношения. В конце концов, не за свои же ему переживать. У них с Николасом всё было хорошо и без эксцессов.
Потом Мэттью ускакал к Майклу, покашливая по дороге от вновь поднявшегося к вечеру смога. В целом, воришке всегда была только на руку такая погода. А к отсутствию кислорода он за всю жизнь попривык. В приюте, знаете ли, тоже не было всех этих двойных дверей и рам, не было ничего, что могло бы спасти от ядовитого тумана.
Сообщению о погроме аптеки Майкл удивился даже меньше, чем просто визиту Мэттью. Но задал вопрос, который заставил посмотреть на него с некоторой тонкой улыбочкой.
— Нет, — коротко, но искренне ответил воришка на него.
Ему, и правда, не казалось, что месть была слишком сильной. Во-первых, если эти ребята уже заказали Майкла, просто дав ему возможность самостоятельно прекратить свою деятельность, в следующий раз они наверняка купили бы уже убийство, а не дурную репутацию и погром. Так что ребята Ворона действовали просто на опережение.
Во-вторых, дело было не только в Майкле. Он теперь был бандитским доктором и находился под крылом у Николаса. Да, аптечные ребята были не в курсе, что перешли дорогу Ворону, но всё же они перешли.
Так что, нет, Мэттью не казалось, что происходит какой-то беспредел. И Джеймса очень хорошо понимал. В конце концов, эти парни заказали избить Майкла, кому такое понравится?
Было даже немного забавно, что Майкл задался этим вопросом. Иногда Мэттью казалось, что он действительно забывал, с кем именно был повязан. Хотя последующая фраза и действительно злобненькая ухмылка всё исправила. Если и забывал, то явно начинал наслаждаться тем, что за него теперь стояли бандитской стеной.
Мэттью получил список и рекомендации, которые действительно внимательно слушал. И не то чтобы он хотел как-то поддеть Майкла. За его реакциями было не так интересно наблюдать, как за вечно недовольным здоровяком. Так что Мэттью просто по привычке выпалил то, что было на уме, да и только.
Но ответ всё же поразил. Не сам факт, что Майкл скучал по Джеймсу, а то, как открыто и прямо доктор заявил об этом. Наверное, Мэттью испытал то же удивление, какое испытывал Майкл после столь же откровенного вопроса Маркуса при знакомстве. Вроде как… кто так вообще говорит при посторонних? Это вообще нормально? Законно?
— Обязательно передам, — улыбнулся шире Мэттью и добавил то, о чём Николас не запрещал ему говорить: — Ему понравится. Он так решительно запрещал тебя в эту заварушку с аптекой втягивать, беспокоится твой очаровательный.
Хихикнув, воришка быстренько попрощался с Майклом и буквально растворился в тумане почти беззвучно.
Столь же тихо Мэттью подошёл и к бандитам, которые неторопливо ждали выхода задержавшегося посетителя. Кажется, воришку даже никто и не заметил в этом тумане. Впрочем, желанием поболтать с ними Мэттью не горел.
Наконец, человек вышел и принялся торопливо удаляться домой, а аптекарь вышел на улицу закрыть ставни. Как только он направился обратно к двери, сдвинулись с места и неизменная троица ребят Ворона. Парень только и успел что замычать, когда рот ему закрыла широкая и грубая ладонь одного из бандитов.
Он осел безжизненным тюком у двери, бандит только и сделал, что заволок его немного подальше порога. Да и оставил там. Мэттью в этом смоге даже не разобрал, что именно случилось, только довольно безразлично понял, что парень уже мёртв.
Сам он остался у входа, совершенно не стесняясь общества неживого аптекаря. В целом, он привык к бледноватому и малословному обществу, знаете ли.
Чуть позже Мэттью скользнул в дом, выискивая заветные шкафы с препаратами и набивая сумку тем, что указал Майкл в списке.
Сработали ребята чётко, устроили настоящий погром — прямо залюбуешься. Перевернули ящички, как будто искали чего ещё ценного, побили стёкла шкафов.
Воришку заметили только под конец всего действа, но на грубоватый вопрос Джеймс предупреждающе отозвался: «Мальчишка Ворона». И, видимо, сегодня ребят он с собой взял более благоразумных — быстро сообразили и потеряли к воришке всякий интерес. По крайней мере, как будто старались не смотреть на Мэттью. Что немного веселило мальчишку, как на прокажённого ей-богу.

Мэттью и сам замечал, что они с Майклом были несколько похожи. Если не характерами в целом, то этой лёгкостью по отношению к жизни. Оба жили сегодняшним днём и воспринимали возникающие неурядицы, как нечто проходящее, не зацикливаясь на них.
Правда, в случае с Мэттью такое поведение было абсолютно понятным. Уличный мальчишка привык жить с мыслью о том, что завтра может и не наступить для него. Это было не грустно, не тревожно, это был обыденный факт. Кроме того, Мэттью нечего было терять. По крайней мере, до встречи с Николасом.
Майкл же был из достаточно обеспеченной семьи, и вроде как терять ему было что. У него было образование, достойная работа, дом, прочее имущество. Но за всё это доктор как будто не держался. То ли не был материалистом, то ли ещё чего. В общем, почему Майкл приобрёл эту беспечную лёгкость, оставалось только гадать, но она была, это факт. И Мэттью это безусловно нравилось. Он считал (и это было комплиментом), что из Майкла вышел бы отличный уличный пройдоха, обернись жизнь иначе.
Честно говоря, благодаря своему характеру Мэттью не считал, что у них с доктором была какая-то критичная разница в возрасте, уровне образования или жизни, которая могла бы помешать им общаться. Так что Мэттью вполне себе смог бы с Майклом по-настоящему дружить, если бы тому было это интересно. Разве что воришка тоже был тем ещё ревнивым ублюдком, чего не сказать по этим миленьким глазкам. И всё ещё настороженно относился к общению Майкла и Николаса, да и, пожалуй, это подозрение никуда бы не делось.
А вот вкус на мужчин у них всё же был разным. Чем-то общим у Николаса и Уинфреда можно было считать разве что род деятельности, да и тот если обобщить словом «криминал». Обязанности и дела у них тоже разнились.
Кроме того, опять же, Мэттью привязался к Николасу явно по иным причинам, чем Майкл к Джеймсу. Воришку в полной мере устраивала эта справедливая жестокость Ворона. И его подкупала эта прямота и искренность чувств Николаса. У Мэттью был крайне негативный опыт столкновения с миром «святым», с этим лицемерием, а также тошнотворностью «высшего слоя общества», и он нашёл себе того, кто не играл никаких ролей. Не лукавил, не обманывал, не причинял боли. Даже, напротив, лечил ту застарелую боль своими поступками, пусть те и казались жестокими для многих.
Чем же привлёк топорный Джеймс такого как Майкл? Один только Майкл, похоже, и знал. Но вот, рассмотрел что-то в этом бычке. Как, наверное, Мэттью и рассмотрел что-то за маской жестокого Ворона. И теперь Майкл явно влюблённо улыбался, выслушав короткий рассказ о беспокойстве Джеймса за него.
К последнему Мэттью и отправился, и, в целом, не пожалел, что предложил свою кандидатуру, когда бандит заартачился пускать в аптеку Майкла.
Трое громил производили действительно много звуков, но всё же у воришки был прекрасный слух. Полагалось по роду деятельности. Да и внимательностью он задался куда большей, чем у простых головорезов. Им-то не нужно было держать ухо востро, чтобы затаиться или улепётывать от не вовремя проснувшейся прислуги.
Мэттью услышал лёгкую поступь, а следом краем глаза заметил и движение на лестнице. Кто-то явно заглянул вниз, а потом, уже не особенно скрываясь, рванул обратно. Эти торопливые шаги сложно было не услышать.
— Джеймс, наверху, — предупредил Мэттью, привлекая своим голосочком здоровяка, впервые назвав его по имени, пожалуй.
Было даже удивительно, как резво этот бычок поскакал по лестнице. Мэттью даже не думал, что тот с такой мышечной массой мог набирать такую скорость. Хотя следом за этим лёгким восхищением пришло и недовольство. Ну не догонит же вот так следом. Что за топорные методы? Всё приходится решать самому.
На ходу завязывая свою котомку с награбленным, Мэттью мышкой скользнул через главный вход, чтобы обогнуть дом и зайти с чёрного хода. Пока там человек спустится, пока отворит дверь, воришка уже был на месте.
Так и вышло. Дверь отворилась, и явно испуганный еврейчик наткнулся взглядом на милейшего паренька, стоящего прямо напротив.
— Что случилось? — так искренне поинтересовался Мэттью, пользуясь тем, что в этом смятении доктор даже не подумает о том, что этот мальчишка делал с заднего хода.
Парень торопливо забормотал о том, что надо звать полицию, что в аптеке бандиты, и надо скорее уходить. Он и попытался пойти в обход дома, но Мэттью плавно сделал шаг вбок, перекрывая дорогу и снова вставая напротив.
— Правда? Ужас-то какой, — протянул воришка, уже наблюдая, как за спиной еврейчика вырастала широкоплечая тень Джеймса.
Наверное, хорошо, что Майкл действительно не пошёл. Всё бы продолбали эти головорезы. Как они вообще не додумались подняться сразу в жилое помещение на втором этаже? Оно же жилое! Там же явно кто-то жил!
На скоропостижную гибель доктора Мэттью почти не смотрел. Скривился только немножко от хлюпающего звука. Почти такие же издавал и Энтони своим вскрытым горлом.
Воришка повернул лицо в сторону улицы и снова прислушался. Кажется, громил застукал не только еврейчик со второго этажа.
— Кто-то позвал бобби, — констатировал Мэттью. — Вы как хотите, а я сваливаю.
И… действительно свалил. Конечно, он без раздумий помог ребятам Ворона, чем мог, но подставляться собственной свободой ради них он не собирался. Даже ради Джеймса. Впрочем, вряд ли тот хоть раз в жизни помыслил, что можно было положиться на уличного мальчишку. Не совсем же дурак.
Хотя далеко Мэттью не усвистал. Отбежал подальше, в сторону второго дома, который они с Джеймсом планировали посетить, да и ждал в тени дома и в тумане.
Пыхтение от недостатка воздуха и тяжёлую поступь здоровяка он заслышал ещё задолго до того, как Джеймс с ним поравнялся. Тогда Мэттью отлип от стены, буквально материализуясь рядом с бандитом.
— Кстати, Майкл передавал, что он уже скучает по тебе, — вот так сходу заявил воришка, заставляя бандита в буквальном смысле дёрнуться от неожиданности.
— Блядь! — ёмко отозвался Джеймс, пусть новость в глубине души и откликнулась чем-то приятным. Но нельзя же вот так появляться из ниоткуда. А мог бы и стукнуть на всякий случай от перепугу.
— Вот и я говорю, удивительное дело, — невозмутимо проговорил Мэттью и зашагал рядом со здоровяком.

Джеймс немного подзадержался. Он-то не был таким же козлом, как Мэттью, который только предупредил о бобби, а через секунду уже растворился в лондонском смоге с награбленным. Уинфред всё же быстро вернулся, крикнув своим, чтобы убирались как можно скорее, и вся троица ломанулась к заднему ходу.
Разбежались по разным сторонам, заставляя бобби разделиться, так что Уинфред даже и не знал, смогли оторваться его ребята или нет. Завтра выяснит. Сам он смог убежать так, чтобы спутать следы. Да и фора всё же небольшая у него была — он и выбегал первым, и про труп знал, так что довольно аккуратно его перескочил, не оставляя за собой кровавых следов.
Покружив немного, чтобы убедиться, что за ним нет хвоста, Джеймс направился ко второму дому. В крови бурлил адреналин и некоторая злоба, так что решительности расправиться с наглым Тетчером он не растерял. А там и с Мэттью встретился. Хотя и сомневался, что мальчишка вспомнил о том, что его помощь ещё требовалась, а не усвистал прямо под бок к своему любовнику в Гнездо.
— Ты уверен, что Майклу понравится новость о том, что ты кокнул его пациента? — поинтересовался по дороге Мэттью.
Опять же, Николас сказал ему не говорить Майклу. Доктору воришка ничего и не говорил. О Джеймсе речи не было. Вот Мэттью и решил поинтересоваться, не поступает ли здоровяк, как обычно, топорно, не подумав об остальном.
Уинфред покосился на невольного собеседника со своим недовольством. И почему этот мелкий не мог хоть минуту помолчать? Но всё же отозвался:
— Он сказал, что не расстроится, если на этого пациента у него станет меньше.
— То-очно, — протянул с улыбкой Мэттью.
Наступила пауза на пару секунд, за которую воришка осознал, что столь тонкого сарказма, видимо, недостаточно. Джеймс продолжал переть быком и искренне считать, что он обосновал свою позицию и произнесённое им было настоящим аргументом.
— А ты не думал, что это образное выражение? — поинтересовался следом Мэттью с искренним неприкрытым любопытством.
Но заслужил только новый косой взгляд мрачного бычка.
— Что-то мне подсказывает, что Майкл имел в виду «если этот пациент перестанет к нему ходить», потому что ему неприятно это внимание. А не «если этого пациента кто-то зарежет», — пробормотал Мэттью, но, разумеется, так, что Уинфред прекрасно его слышал.
— И что ты предлагаешь? Оставить всё как есть? — пробасил недовольно Джеймс, в голову которому только сейчас начала приходить мысль о том, что Майклу такой расклад действительно мог не понравиться.
Но воришка только пожал плечами. Никаких советов он давать не собирался, да и не было у него их. Он достоверно знал, что на месте Джеймса Николас поступил бы точно так же. Ну, разве что прибил бы прямо на месте «преступления», а не под покровом ночи. Да и Мэттью, как уже выяснил Николас, был вовсе не святым в этом плане, и уже тоже отличился убийством на фоне сильной ревности.
В общем, разговор не задался, и Уинфред, в целом, остался на своём мнении. С Майклом они как-нибудь сами потом разберутся. Ну и Мэттью отпустил ситуацию. Пусть поступает, как знает, конечно. Может, это будет только на пользу. Откроет, так сказать, Майклу глаза на то, каким на самом деле был его очаровательный мужик.
В доме Тетчера было тихо. Мэттью буквально приказал Уинфреду ждать, пока он тихонько не обойдёт дом и не убедится, что нигде не горит ни одна свеча. Сунул сумку с аптечным добром в куст рядом с крыльцом заднего хода, чтобы можно было быстро подхватить, если придётся улепётывать снова. Потом принялся за дверь. Замок был не слишком сложным, так что Мэттью относительно быстро с ним справился.
А потом остановил здоровяка ладонью в грудь, когда тот напролом решил ворваться в дом. Мало ему, видимо, было шума в аптеке. Хотя понять его можно было — всё же договаривались они с Джеймсом на то, что воришка только с дверью поможет. Остальное — его собственные проблемы ревности.
— Жди здесь, — снова строго приказал Мэттью.
С его воровской поступью обследовать дом было проще простого. Да и Николас попросил его и из дома Тетчера утащить что-нибудь ценное, чтобы выглядело, как ещё один разбой. Пусть и куда более тихий, чем в аптеке. Всё же здесь была прислуга, которую они убивать не планировали. Только «не вовремя проснувшегося» хозяина.
Мэттью провёл в доме достаточно времени, чтобы уже через все стены ощутить нетерпение и недовольство Уинфреда. Ну, извините, ему надо было и расположение комнат запомнить, и слуг с хозяином проверить (мерзковатое лицо было у этого спящего типа, к слову), ещё и вещи потаскать, знаете ли.
Когда воришка выскользнул обратно, шёпотом сообщил Джеймсу куда идти и как лучше. Ковры, знаете ли, не везде лежали. А здоровяк был таким тяжёлым!
Честно говоря, Джеймс провёл в доме даже меньше времени. Он напрямик пошёл в спальную, тоже скривился, увидев в мутном свете, падающим с окна, лицо Тетчера. Вот вроде бы ничего особенного: ни кривой, ни косой. А всё же вызывал какое-то чувство отвращения. Майкл тоже об этом упоминал.
В общем, дальше дело было за малым. Проснулся Тетчер, когда на его лицо уже опускалась плотная перьевая подушка. Даже промычать ничего не успел. Точнее, наверное, успел достаточно накричаться, но это ж даже не ладонь. Кричи не кричи, только приглушённые звуки по комнате раздавались. Хотя Джеймсу и казалось, что тот был слишком громким.
Продолжая удерживать сопротивляющегося парня и подушку на его лице, Джеймс пустил в ход нож, и сопротивление быстро сошло на нет. Впрочем, отпустил Тетчера здоровяк только когда последние судороги агонии закончились.
На улице на удивление продолжал ждать Мэттью. На самом деле мальчишка хотел слинять сразу же, как Уинфред пошёл в дом, но потом… совесть что ли проснулась. Захотелось убедиться, что здоровяк выйдет оттуда целёхоньким. А то Майкла как-то совсем жалко будет. Мало мужик ревнивый, так ещё и так тупо на мести попался.
— Полегчало? — поинтересовался Мэттью, ощущая яркий запах свежей крови. — Тогда удачи. И помойся, ты воняешь.
Закинул сумку на плечо и снова скрылся в тумане. Джеймс только кратко удивиться успел, как тот умудрялся даже всеми награбленными скляночками не звенеть.
До дома Майкла Уинфред добрался даже раньше, чем Мэттью до Гнезда. Особо мрачный, но оно и понятно почему. Хоть Джеймс и был бандитом, удовольствия все эти кровавые расправы ему не доставляли.
— Так… говорят, ты тут скучал по мне? — ухмыльнулся Уинфред, когда Майкл привычно оказался в его объятиях.
Правда, чуть позже честно добавил:
— Мне надо помыться, я весь в крови.
Мэттью же добрался до Гнезда безо всякого напряжения, с привычной улыбочкой на лице. Передал Николасу сумку, от которой был уже рад избавиться — слишком она была тяжёлой, чтобы с ней так долго бегать. И вместо романтичного обсуждения скучания, Мэттью заявил:
— Ну и шуму твои ребята там наделали! Тебе понравится. Всё сто пудов будут думать, что это разбой. Надеюсь, правда, никого не поймали… Здоровяк точно в порядке, остальные не знаю. За ними бобби погнались, — и перебил самого себя в этих сумбурных фразах: — Пойдём ужинать? Я тебе всё расскажу.

Уинфред действительно ни с кем ещё не принимал ванную. Будем честны, он, в целом, такую ванную принимал впервые. Как-то никогда ещё не бывал в богатых домах, пока не познакомился с Майклом. Точнее, как, бывал, конечно, но явно не для того, чтобы помыться там. Скорее, чтобы отмудохать хозяина, который не хотел платить.
Так или иначе, против присутствия Майкла бандит не возражал. А его помощь вообще была очень даже приятной. Джеймс то и дело посматривал на доктора как-то по-особенному, можно даже сказать тепло. И, честно говоря, в тот момент все эти опасения, навеянные Мэттью, практически сошли на нет. Теперь Майклу никто не угрожал, ни эти жиды, ни противные педики (пусть и в другом плане). Можно было и расслабиться.
Тем не менее, когда Майкл заговорил — а это было неминуемо, он вообще не умел молчать, — Джеймс слегка напрягся. По сути ведь из мести сегодня было одно убийство. Тетчера. Аптечный разбой был больше стратегическим планом, чем местью за нападение на их бандитского доктора. Так что сперва Уинфред подумал не в ту сторону.
Потом подумал ещё. Если уж Майкл считал «око за око» излишним, то как он, действительно, отнесётся к тому, что Тетчер тоже мёртв? Джеймс, конечно, был простоват, но не совсем дурак. Понимал, что эта новость с утра тоже попадёт в газеты. Газетчики наспех переверстают сводку, лишь бы впихнуть туда ещё и этот лакомый кусочек.
— Пока нет, — подтвердил Уинфред слова Майкла о том, что его не пытались убить, но добавил это многозначительное «пока», а следом пояснил: — Ты думаешь, когда бы ты не прекратил свою врачебную практику, конкуренты бы махнули на тебя рукой?
Он внимательно посмотрел на доктора, чтобы уловить, понимал он это простое дело конкуренции или нет. Ему кинули предупреждение завязывать с практикой. Потому что по соседству собирался принимать пациентов другой врач. Неужели Майкл думал, что после первого предупреждения ничего не последует? Нет, конечно. Ему давали шанс спасти свою задницу. Если бы он не послушался, его бы прирезали хоть другие головорезы, хоть ирландцы.
Невольно своими рассуждениями Уинфред вторил ранним мыслям Мэттью, которые мальчишка так и не высказал в присутствии Майкла. Впрочем, другого и быть не могло. Они-то варились в этой бандитской каше. Знали, как обстоят все дела.
— Привыкай, — хмыкнул Джеймс. — Ворон своих не позволит тронуть. И я тоже.
Последняя фраза, честно говоря, прозвучала эдаким признанием. Уинфред даже на Майкла посмотрел снова пристально и по-особенному. Он не даст доктора в обиду. И уже ни раз это доказывал делом.
А вот о Тетчере речь так и не зашла тем вечером. Не то чтобы Джеймс скрывал это своё преступление. Наверное, он поймал то же чувство, что и Мэттью неделями ранее. Вроде как и не боишься признаться, но как-то оно не к месту. И хотя тот же Мэттью как раз вечером в ванной всё и доложил, Уинфред до этого так и не дошёл.
Утром, как и полагал Джеймс, Майкл всё равно всё узнал из газет. Они неторопливо завтракали. Майклу не нужно было бежать на работу, у Уинфреда и вовсе был, так сказать, свободный график, так что просто наслаждались обществом друг друга. И громких статей, которые уже успели торопливо отпечатать.
Джеймс внимательно слушал прочитанное Майклом, и на его уточнение про арест просто пожал плечами. Он же ещё из дома не выходил, так что не мог знать, кого там поймали или нет. Надеялся, что действительно ложное обвинение. Никто бы простого головореза вытаскивать бы не стал, не настолько он был близок Николасу. Но терять бойца не хотелось.
Потом речь пошла о Тетчере. Уинфред продолжал неспешно жевать свой завтрак, красуясь мордой кирпичом перед Майклом — то бишь пребывая в обыденном своём состоянии. В целом, спустя ночь с доктором, даже лёгкие волнения Джеймса попустили. Так что на поднятый взгляд Майкла Уинфред ответил прямым своим и новым пожиманием плеч.
— Он действительно был таким мразотным, как ты его описывал.

Возможно, если бы доктором был не Майкл, а кто-то другой, на одном предупреждении дело бы действительно остановилось. Испортили парню репутацию, отбили клиентов, да и только. Но Джеймс Майкла уже немного знал. Обаятельному доктору не составило бы огромного труда вернуть себе наработанную базу. Он и так не особенно многих потерял, смягчил всю ситуацию своими улыбочками и манерами. Этого евреям явно было недостаточно. Так что Джеймс не сомневался, однажды они бы пошли ва-банк.
Это он и рассказал Майклу тем вечером, тоже немало прикасаясь к любовнику в ответ, пусть тем и намочил его одежду. Но как-то обоим было плевать на такие мелкие неурядицы. Тем более, что от бандитских рассуждений они как-то быстро перешли чуть ли не к романтичным заигрываниям. Ну, насколько на такое был способен бычок по имени Уинфред.
— Ну, я не всех, конечно, — кривовато улыбнулся Джеймс, несколько поясняя свою фразу, хоть Майкл её и без того понял. — Но одного доктора так точно.
За что и заслужил милый поцелуй, вызвавший улыбку на вечно каменном лице. Всё же умел проявлять иногда эмоции, умел. Просто хорошо это скрывал.
А от последующего заявления Майкла улыбка и вовсе стала шире. И, да, невероятно, но факт, даже какой-то влюблённой.
— Мне тоже, — спокойно признался в ответ Уинфред.
Ну вот и как при таких обстоятельствах и в такой атмосфере было признаваться в том, что убийства коснулись сегодня не только аптеки в Бетнал Грин? Вот именно, совершенно же не в тему. Да и не перед сном такие заявления делать.
А вот с утра, за завтраком, да чтением газет было не отвертеться. Не то чтобы Уинфред хотел ходить вокруг, да около. Как однажды верно заметил Николас, Джеймс не был похож на лжеца. Им он и не являлся. Зачем обманывать-то? Уинфред действительно сделал то, что сделал, и был готов, так сказать, отвечать за свой поступок.
Который, к слову, немало шокировал Майкла. Тот даже в лице поменялся от прямого взгляда своего бандита. Даже… испугался что ли немного. Почему-то убийства в аптеке не вызвали у него такой реакции, хотя тоже были, знаете ли, из-за него.
— А что? — чуть дёрнул уголком губ Уинфред, как будто в брезгливости. — Он же тебе тоже не нравился. А мне не нравится, когда тебя вовлекают в «насильные свидания».
Наверное, сейчас Майкла здорово так накрывало то самое осознание, которого опасался Мэттью. Что его партнёр самый настоящий бандит. И что он может творить свои чёрные делишки не только по указанию Ворона и за деньги, но и сам по себе. И, наверное, самое жуткое для обычного человека, что при всём этом Джеймс не испытывал особенных эмоций.
В смысле, он не чувствовал ни капли сожаления, да и совесть его не мучила. Мучила его ревность и тихая злоба раньше, но вместе с жизнью Тетчера улетучились и эти эмоции. Теперь Джеймсу переживать было не о чем. По крайней мере, точно не о том, что было бы связано с этим недоделанным банкиром.
Майкл же зачем-то повторил вопрос, как будто в его голове не укладывалось, что можно убить человека просто… потому что он не нравился. В жизни Уинфреда же это происходило повсеместно. И, кстати, это работало в обе стороны. Уличных мальчишек или едва сводящих концы с концами людей действительно могли убить просто потому, что могли. Потому что они сунулись не в то место не в то время. Потому что кого-то взбесили. Потому что не нравились, только и всего. И к чем Джеймсу было ценить при этом чужие жизни?
— А что мне было с ним делать? — поинтересовался Джеймс, почти повторяясь за самим собой, как вчера, в разговоре с Мэттью. — Поломать его немного, чтобы он прибежал лечиться к тебе же? Или рассказать ему о нас с тобой?
Бровь его чуть заинтересованно поднялась. Ибо Уинфред другого пути не видел. Либо признаваться Тетчеру в их ненормальных для общества отношениях и надеяться, что это поможет. Либо терпеть все эти поползновения, которые явно не прекратятся, даже если Майкл тысячу раз скажет своё «отвали»? Тетчера не останавливало это раньше, даже когда он не знал наверняка, что доктору нравились и мужчины тоже. С чего вдруг он бы прекратил свои попытки позже? А терпеть Уинфред был точно не намерен.

Пожалуй, Майкл действительно очень вовремя прикусил язык. Вряд ли Уинфреду понравилась бы информация о том, что не один Тетчер строил глазки обаятельному доктору. Нет, совсем слепым бандит не был и понимал, что, по крайней мере, женскому полу очень нравился Майкл. Но одно дело просто понимать это, и другое слышать напрямую.
Тем более сейчас, когда невольно пришлось вернуться мыслями к прошлому, к этим рассказам Майкла о наглых приставаниях и мерзкому лицу Тетчера. На душе и так было, знаете ли, немного неспокойно.
Но Майкл ловко перефразировал восклицание, и Уинфред ничего не заметил. Только пытливо продолжил смотреть на задумчивость доктора, накатившую после его резонного вопроса. Кажется, не только Джеймсу казалось, что особенного выбора у него и не было.
Что, действительно, он мог сделать? В их ситуации даже разговоры исключались — отношения доктора и бандита по всем фронтам были незаконными. Знали о них только те, кому точно было всё равно в силу столь же противозаконной деятельности. Да и не умел Джеймс вести мирных разговоров. А вот ножом орудовать умел.
О дуэлях Уинфред и вовсе не подумал ни разу. А если бы такая мысль коснулась его сознания, смеялся бандит бы долго. Где он, а где дуэли, право. Да и если так подумать, то подобная смерть была куда менее милосердной, чем та, которую он подарил Тетчеру.
Шансов у богательного, избалованного банкира против головореза не было. Вчера он только на минутку успел испугаться, прежде чем душа покинула его некрасивое тело. А если бы его такой, как Джеймс, вызвал на дуэль? Сколько дней он бы пачкал штаны в ожидании неминуемой смерти? Скорее всего, конечно, он попытался бы позорно сбежать и спрятаться. Только вот стал бы тогда привычным делом Джеймса и его ребят — найти и добить.
После некоторого молчания Майкл ответил. Только вот не предложил какой-то запоздалый вариант, а попытался объяснить причину произошедшего убийства. И попал в самую точку. Этого Уинфред тоже не отрицал.
— Есть такое, — отозвался Джеймс, особенно даже не поменявшись в лице.
Конечно, раньше Уинфред не испытывал прямо таких же чувств к кому-либо, но разобраться в них было не так уж и сложно. Майкл ему сильно нравился. И столь же сильно ему не нравилось, что Майкл мог нравиться другим людям. А что это, если не ревность? Так что, нет, и в этом отношении Джеймс остался прям и открыт.
Разве что про силу своей ревности ничего сказать не мог. Вот тут сравнить было не с чем. Да и ситуация у него была, как они уже оба поняли, довольно-таки однозначная. В том смысле, что бандит мог на неё отреагировать только одним способом — убрать и этого конкурента, не профессионального, так на любовном поприще.
Потом Уинфред даже хмыкнул на последующий вопрос Майкла. Было даже интересно, как это мысли скакнули от выяснения причин убийства к каким-то сплетническим обсуждениям внешности уже мёртвого человека. Но задаваться этим вопросом Джеймс не стал. Угукнул на первый вопрос и спустя скромную паузу добавил:
— Как ты и говорил. Вроде никакого уродства, а всё равно… как слизняк. Только омерзение и вызывает.
Уинфред не думал о том, что Майклу могло понравиться такое проявление ревности. Однако он полагал, что буря миновала. Доктор вроде как не собирался продолжать ругаться и возмущаться. От Джеймса не шарахался в ужасе. Неплохо, получается, всё прошло?

Уинфред не думал, что смерть нужно обязательно заслужить. Такой вот у них был дерьмовый мир и дерьмовый век. Очень многие умирали в полном смысле слова незаслуженно. Но на это Джеймс повлиять не мог. И если бы близко принимал это к сердцу, то, пожалуй, не только бы не работал на Николаса, но и, в целом, помер бы сам ещё при переезде в Лондон.
В бандитском же мире подобная совесть вообще не просыпалась. Если кто-то мешал — его убирали с дороги. Вот Тетчер очень даже мешал Уинфреду и действовал на нервы. И плевать последнем было по каким причинам этот парень был одинок, мерзок и всё такое прочее. Возможно, он вообще избавил слизняка от затяжных страданий в одиночестве, ну.
Однако вслух об этом не разговаривали. Майкл оставил все мысли при себе, а до Джеймса такие рассуждения и не доходили. Вместо этого доктор выразил обеспокоенность за самого Уинфреда, и тот снова ухмыльнулся в некотором довольстве.
— Всё будет в порядке, — уверенно пробасил Джеймс.
И, честно говоря, в этот раз он был тоже полностью уверен в своих словах. Всё прошло не так гладко, как хотелось изначально, но всё же и не совсем паршиво. По крайней мере, самого Джеймса не только не поймали, но даже и не видели. Только его широкоплечий силуэт, растворяющийся в смоге.

Мэттью действительно был перевозбуждён случившимся. Столько событий, столько всего нужно было рассказать. Так что слушал Николас вчера долго. Воришка и про дела рассказал, посетовав на топорность поведения головорезов («Надо же думать, что на жилом этаже в это время кто-то живёт!» или «Он реально думал, что я ему только дверь открою и брошу на произвол судьбы, чтобы он там, видимо, слонялся по всем комнатам, перебудив всех на свете»), и про отношения тоже поведал. Шутка ли, Майкл вот так открыто заявлял о том, что скучал, и улыбался при этом, как влюблённый дурачок! Вряд ли он и в этом лукавил.
Самое забавное, что несмотря на всё это возбуждение яркими событиями, Мэттью той ночью лёг в кровать и моментально отрубился под боком у Николаса. Как набегавшийся за день щенок. Одна секунда, и вот он уже подёргивался во сне, реально, как собака.
За завтраком Николас привычно уже потянулся к газете и начал зачитывать самые яркие новости, при событиях которых Мэттью вчера лично и присутствовал. Воришка разве что подумал о том, что им надо было поменяться. Николас и без того ел так ужасно неторопливо, Мэттью бы за это время успел три порции смолотить, а тут ещё и читать удумал, заняв рот словами.
— Интересно, действительно случайного схватили или кто-то из наших медленно бегает? — заинтересовался в какой-то момент Мэттью.
Вчера он уже сообщил Николасу, что этих троих с появлением бобби и зевак ждать не стал. Потому и тоже не знал, что случилось с двумя другими. С Джеймсом-то они позднее встретились, и тот был без хвоста.
Впрочем, кто-кто, а Николас только одобрил такую предусмотрительную прыть. Надо ли думать, других головорезов он бы нашёл, а где найти другую такую занозу в… сердце, конечно же, в сердце, где же ещё.
— Ну, там прохожих уже совсем не было. Прислуга не просыпалась, у соседей тоже свет не загорался, — доложил про второе дело Мэттью, который всё это время стоял, так сказать, на шухере у дома Тетчера. — Так что там всё прошло куда-а чище.
Правда, воришка всё равно сомневался, что бобби клюнут на награбленное. Мэттью, где мог, конечно, оставлял ящички открытыми, что мог переворошить тихо, переворошил. В общем, реально сделал вид, что искали самое дорогое и деньги. Но вот труп с этим не вязался. Если бы хозяин не вовремя проснулся — его бы прибили на выходе из спальной или вроде того. Хотя бы вставшим с постели. Что-то Мэттью сомневался, что Уинфред куда-то перетащил тело. Да и смысла не было — кровавый след потянулся бы за простынёй.

Джеймс уже и без того собирался покидать дом Майкла. Ему стоило бы сменить вчерашнюю одежду, как минимум. Да и пойти узнать, на месте ли двое вчерашних ребят или всё же одного загребли. Но едва он распрощался с Майклом (что далось нелегко, учитывая, что даже ссоре было не суждено случиться), в дверь постучали. Ворон вызывал их обоих к себе.
— В мои хоромы всё равно зайдём, — кивнул неторопливо Джеймс, сдержанно пошутив. Скромная комната над мастерской — вот и все хоромы.

Мэттью не было совсем уж всё равно на Джеймса. Всё же он отличал его от остальных головорезов, и не только потому, что здоровяк был главненьким. Во-первых, Джеймс был самым интересным. Весь такой загадочно молчал, но выдавал совсем не глупые вещи, когда обсуждал что-то с Николасом. А тут ещё и влюбился внезапно.
Да, это было, наверное, странно оценивать человека по тому, какой уровень любопытства он у кого-то вызывает. Но, будем честны, Мэттью этот здоровяк был ничем прочим не полезен. Общаться они тоже не общались. Так что, да, единственное, что Джеймс мог дать уличному пройдохе — вот этот интерес.
Во-вторых, Мэттью действовал исходя из установок «Николасу это не понравится» и, с недавних пор, «Майкл расстроится», пусть и в меньшей степени. Вероятная смерть Джеймса вряд ли сильно повлияла бы на Мэттью. Ему бы было немного жаль интересного (опять же) здоровяка, но это быстро бы забылось. Но Николас и Майкл явно будут затронуты сильнее.
Так что Мэттью не мог себе позволить здоровяку необдуманно ходить по дому Тэтчера. И ждал его чуть поодаль от разгромленной аптеки, чтобы если Джеймс всё же попал в беду, ускакать к Николасу и доложить ему об этом как можно скорее.
А ещё Мэттью следом за Николасом полагал, что вряд ли бобби свяжут два этих события. Даже если бы Уинфред решил немного переворошить спальню Тэтчера, воришка сомневался, что в конечном счёте это смахивало бы на разбой. В аптеке получилось громко, но правдоподобно. А тут…
— Не, зря я выносил все эти вещички, — протянул в итоге размышлений Мэттью. — Я, конечно, не видел, как там потом всё случилось, но, думаю, только слепой не заметит, что банкира прибили не воры.
Воры, конечно, добротой тоже не славились. Но всё же предпочитали тихо обносить дом и уходить, а не нападать первыми на спящего хозяина.
И ещё, ладно, всё бы ничего. Может, перенервничали, заглянув в спальную и решили перестраховаться. Но, будем честны, воры скорее задушили бы парня. Стукнули его чем-то тяжёлым. Или беспорядочно кололи бы его ножом. Мэттью был на сто процентов уверен, что Джеймс зарезал Тэтчера чётко и аккуратно, как бывалый мясник свинью.
Ну да ладно. Аптека сейчас действительно вызывала больше вопросов. С Тэтчером получилось загадочно для полиции (истинный мотив они точно никогда не найдут), но тихо. Аптека привлекла больше внимания.

Джеймс немного задумался над тем, зачем Ворону понадобился и Майкл тоже. То, что самого Уинфреда рано или поздно вызовет «хозяин», сомнению не поддавалось. Но Майкл-то тут при чём? И в этой задумчивости его коснулся действительно внезапный вопрос от доктора. Здоровяк даже сначала просто смотрел на Майкла молча, как будто не догонял, что парень его спросил. Впрочем, почти так и было. Джеймсу пришлось пару раз прокрутить в голове все эти фразы, чтобы осознать смысл.
— Ох уж эти кузены из Дарема, — протянул Уинфред и чуть хмыкнул.
Они уже вышли из дома, когда Джеймс ещё не дал своего ответа. Почему-то он подсознательно решил, что Майкл понимает, что он размышляет над его словами, и просить какого-то времени на принятие решения не требуется.
Но поразмыслить и впрямь стоило. Знаете ли, сожительство двух мужчин — вообще не самая распространённая вещь в мире. Именно такое сожительство, конечно, а не когда бедняки делят один кров или родственники (настоящие) останавливаются на время.
И, с одной стороны, Уинфреду действительно было не так чтобы удобно идти сначала в одну сторону, дабы сменить одежду, затем в другую, чтобы навестить Майкла. Вчера вон пришлось помыться в одном доме, но чистая одежда находилась в другом, и это было неудобно. Но сам не зная почему Джеймс всё равно сомневался в «хорошести» идеи.
Ну, он и не сожительствовал ни с кем никогда. Не думал, что это возможно в его случае. А ещё не думал, что знакомые Майкла купятся на его легенду о кузене. Выглядел Уинфред совершенно не как кузен благополучной семьи. Обычно все очень быстро понимали, чем этот мужик занимается, даже если тот рта не раскрывал.
С другой стороны, их уже и так довольно часто видели вместе. Если ночью ещё Джеймс мог незаметно зайти с чёрного хода, то с утра незаметно выходить не получалось. И, честно говоря, лучше уж такой, как Джеймс, будет покидать богатый дом рядом с Майклом, чем в одиночестве, подождав, когда Майкл уйдёт на работу, или опережая его. Увидев громилу с таким тяжёлым взглядом, в одиночку выходящего из явно неподобающего ему дома, бобби на зов соседей прибегут очень и очень быстро.
Чёрт, всё же как хорошо было Николасу и его мальчонке. У них была совершенно непоколебимая репутация в этом плане.
Но всё же, спустя приличное, надо признать, время, Уинфред проговорил:
— Ладно.
В конце концов, люди продолжат видеть, как он покидает с Майклом дом ещё какое-то время. Так что, какая разница, где по итогу будут лежать его вещи, здесь или там.

И снова Мэттью первым слетел по лестнице, моментально материализуясь в гостиной, когда странненькая парочка Джеймса и доктора дошли до Гнезда. Как-то в мыслях о всяких делах воришка забыл поволноваться о том, что эти двое, вообще-то, могли и разругаться, если Майкл так же прочитал с утра газету и сложил два и два. Хотя ещё оставался вариант, что не прочитал или прочитал и не понял, а Джеймс ему так ничего и не сказал.
Так или иначе, Мэттью было даже отчасти приятно увидеть этих двоих вместе с привычными выражениями лиц и не сторонящихся друг друга. Воришка даже пропустил мысль о том, что они с Николасом, пожалуй, так же забавно выглядели рядом — один вечно с напряжённым лицом, другой с широченной улыбкой. Ну ладно, Джеймс не хмурился, как Николас. У него вообще, кажется, мышцы лица не работали. Только на моргание.

Пожалуй, можно было назвать Джеймса человеком решений. В том плане, что Джеймс мог довольно долго принимал эти самые решения, рассматривал их мысленно с разных сторон, но как только он утверждался в этой мысли, обратно пути не было. Как с Тэтчером. Уинфред принял для себя решение избавиться от причины ревности и ничего его уже остановить не могло. Вот и сейчас, он озвучил своё согласие жить с Майклом и отпустил эту мысль. Решение-то уже было принято. Значит, теперь они будут жить вместе, вот и всё.
Так что дальше он с доктором разговаривал уже на другие темы. Ну, как разговаривал. Как обычно, Майкл по большей части вещал ему обо всём подряд, а Уинфред вставлял некоторые ремарки или, если это было уместно, простенький юмор. Например, как на слова доктора о внезапно начавшейся в Гнезде эпидемии:
— Ага. Лобковых вшей, — хмыкнул Джеймс.
Но сам он тоже, честно, не догадывался, для чего Николасу понадобился Майкл, хотя и думал об этом чуть дольше, чем сам доктор. Как-то он даже не связал Майкла с украденными вчера лекарствами. Николас же наказал Мэттью всё отнести в Гнездо, и всё, у Джеймса в голове подсознательно сложилась картинка так, что это теперь дела Ворона.
Так, за разговорами они добрались до Уайтчепела, и до той самой скобяной лавки, над которой в комнате жил Уинфред.
Вообще, это можно было даже считать полуотдельной квартирой, всё же комнат было целых две — крохотная спальная, где была только кровать, шкаф и тумбочка, и общая комната со столом и стульями, печкой и «ванным уголком». Точнее, местом, где просто стоял таз и кувшин. Отдельной ванной комнаты, разумеется, у Джеймса не было.
Да и сортира, знаете ли, тоже. Оный был общим на дом и стоял во дворе.
— Зачем? — сперва удивился Уинфред, когда Майкл предложил подождать на улице, а не подняться с ним.
Это и правда немного не укладывалось в голове Джеймса. Вот уж где точно никто не задастся вопросом, кто это с ним поднимается и зачем. А если причина была в том, что Уинфред планировал переодеваться, то что там Майкл не видел?
— Я тебя уже не сильно смущаюсь, — в связи с этим пошутил снова Джеймс, да просто пошёл дальше.
Обстановка комнат была абсолютно скудной. Оно и понятно. Для Джеймса это было исключительно место для того, где поспать, иногда поесть и ополоснуть лицо и руки. (Более конкретно мылся он в тёплое время на заднем дворе, а сейчас ходил в общественные бани). Больше, чем на часов восемь сна, Джеймс тут и не задерживался особо.
Собственно, и сейчас Уинфред только зашёл в спальную, достал чистую одежду, которой было не так уж и много даже для такого небольшого шкафа, стянул грязную, да вот уж снова и одевался. А вскоре был готов двигаться дальше. Разве что немного посмотрел на тюк с одеждой, в который он докинул ношеное. Пожалуй, стоило отдать на стирку сейчас. Не тащить же грязное к Майклу домой, правильно.
— Зайдём в соседний дом, к прачке, — сказал он доктору.
Прачка и впрямь жила прямо по соседству. Это был небольшой каменный дом с облупленным фасадом и боковым входом, где, казалось, под бельевыми верёвками даже в жару не просыхали лужи. На двери — латунное кольцо на верёвочке, которое Джеймс как будто намерено проигнорировал, пару раз опустив тяжёлый кулак на само дерево.
— Дверь не сломай, кобылий ты хвост, отперто же! — тут же раздался из-за двери громкий женский голос.
Джеймс хмыкнул, заходя внутрь. В лицо сразу ударил запах щёлока, а на улицу вырвался пар от кипящего чана с водой.
— А, это ты.
Прачкой оказалась невысокая коренастая женщина лет пятидесяти с раскрасневшимися щеками и собранными под косынку седыми волосами. Казалось, она немного смягчилась при виде явно знакомого бугая, но ненадолго.
— Я уж думала, всё, сыну моему привет передаёшь.
— Это которому? — поинтересовался Джеймс.
— А разница тебе какая, балбес? — рявкнула прачка и цепко уставилась на Майкла. — Кого припёр с собой? Шибко приличный для Уайтчепела.
Уинфред и сам посмотрел на Майкла, который, как ему мельком показалось, был в искреннем восторге от происходящего. И усмехнулся.
— Не-а, — протянул лениво Джеймс в своей немногословной манере. — Этот неприличный. Притворяется.
Уинфред поставил тюк с одеждой и отсчитал денег на услугу.
— Как дочь поживает? — поинтересовался он, хоть и без особого любопытства.
— Я тебе что, мамка, выслушивать тебя? Ты портки свои давай, а не лясы точки тут. Нормально всё у неё.
Казалось, прачка хотела что-то ещё сказать про дочь, но задержала взгляд на деньгах, оставляемых Джеймсом.
— Это чего это ты сегодня такой щедрый? — подозрительно прищурилась она. — Опять всё в крови замарал? Срань господня…
— Могу не щедриться.
— Могу тебя мокрым полотенцем как в тот раз отхлестать, — парировала женщина. — Иди уже отсюда со своим щёголем. Всё мне затоптали.
Собственно, Джеймс и вышел, снова скосив взгляд на Майкла.
— Весело тебе? — поинтересовался он. И это прозвучало бы даже угрожающе, если бы Уинфред не добавил следом. — Между прочим это было больно. Она же прямо по лицу саданула.
Потом по дороге к Гнезду Джеймс рассказал спутнику немного о Молли Брэмбл, этой прачке. Вдова, было трое детей, теперь вот только дочь осталась, прислугой работает. Старший сын попытался пойти по пути бандитскому, был арестован за грабёж с убийством, шесть лет вот уже сидит. Второй сын помер на стройке. Так что, наверное, Молли была права — чёт никакому из её сыновей привет передавать не хотелось.

Джеймс действительно жил получше, чем большинство бедняков. Ну, знаете ли, ему и платили побольше. Когда только приехал в Лондон, ютился в ночлежках или комнатушках. Таких же, над мастерскими, но это были просто крохотные комнаты с кроватью и дай бог каким сундуком. Потом в таких же жил с братом — один на кровати, другой на полу. Узкие, почти солдатские лежаки не позволяли большего.
Со временем Джеймсов в Лондоне прибывало, а вот квартирная, так сказать, площадь не увеличивалась. Так и жили друг на дружке. Потом стало попроще. А уж как Уинфред с Николасом повязался, так вообще.
Джеймс-старший перебрался в отдельную комнатку — брат уехал, сестра вышла замуж, мелкого Ворон пристроил в школу. Потом вот и вовсе снял свои хоромы. Мог бы позволить себе и большее, но тут уж просто не хотелось. Уинфред оплачивал брату обучение, помогал сестре и её семье, когда та позволяла, а самому многого было не нужно. К роскошествам он как-то не привык. Даже вот сейчас, почти проживая с Майклом.
И, да, к дому своему он относился просто как к месту, где ночевал. Поэтому никаких безделиц у него так за годы и не появилось. Да и грамоте обучен не был, так что не было и книг, каких-то письменных принадлежностей, что могли появляться на столах и тумбах. Единственный лист бумаги — записка от брата Джона, из армии, которую Джеймс всё ещё хранил. А вместо украшений в доме — ножи, да кастеты разных мастей.
Но этого Уинфред не стыдился. Даже не думал, что нужно, хотя и осознавал, что Майкл жил куда приличнее, да в таких местах не так чтобы и бывал.
Не был доктор и в бедняцкой прачечной. Точнее, это же было даже не отдельное заведение. Просто женщина, которая зарабатывала, как могла после смерти мужа.
— За дело, если честно, — хмыкнул Джеймс в ответ на ожидаемое любопытство.
И рассказал историю о том, что когда он только нашёл Молли, он же понятия не имел о её старшем сыне. Так что пытался хоть как-то казаться приличным в глазах женщины. Она-то, конечно, быстро поняла, чем промышляет этот бугай. А уж когда он притащил ей рубаху с плохо застиранной кровью (Джеймс, конечно, очень старался оттереть пятна в тазу), сомнений не осталось никаких. Но Молли-то не пальцем деланая.
Наорала на Уинфреда, что только испортил всё, теперь она руки до локтей сотрёт, пока отстирывает эти свернувшиеся пятна. Не рубашка, а настоящая улика. А будет этот балбес так неаккуратно себя вести, запекут, как другого идиота.
— А мне почём знать, что у неё сын такой же? Я ей и пригрозил, чтобы она рта своего не раскрывала и стирала молча, — хмыкнул Джеймс.
Дальше можно было и не продолжать. Майкл уже видел Молли и мог себе представить, как на неё подействовали эти бандитские угрозы. Отхлестала здоровяка тем, что было в руках, чтобы сам не вякал. Как будто наперёд знала, что заработает этим не свой смертный приговор, а, можно сказать, уважение.
Так и добрались до Гнезда. И Джеймс тоже уже совсем не удивился тому, что первым с лестницы слетел Мэттью с этим мальчишеским любопытством. Удивился в душе разве что тому, что такой задор у Майкла вот его совсем не раздражал, а у Мэттью почему-то немного напрягал. Хотя, скрепя сердце, Уинфред после вчерашнего всё же признавал, что мальчишка Ворона был вовсе не промах и очень им помог.
Ну, а потом Джеймс просто замолчал, дождался Николаса и стал слушать.

Мэттью тем временем свои указания уже получил. Хотя и поинтересовался с искренним любопытством:
— Может, я найду твоего брата и высыплю это ему на голову? — и посетовал следом: — Так и не отомстил ещё за ту бочку. Моя же очередь, получается…
Тем не менее, уходить, пока в Гнездо наведалась их очаровательная парочка, воришка посчитал кощунственным. Поэтому и вылетел навстречу, чтобы не пропустить ничего. Правда, успел только поинтересоваться миленько, как у них дела. Джеймс привычно промолчал. Совершенно не вежливый тип.
К слову, Мэттью действительно не пользовался никакими привилегиями. Он никому не переходил дорогу с мыслью о том, что он был под защитой. Билли вот был единственным, перед кем Мэттью вообще подумал разыграть эту карту. Но то, извините, старая вражда. И, уж конечно, воришка не пользовался прислугой. Он с ними дружил и, как уже было как-то сказано, даже помогал в каких-то делах по дому.
Мэттью было не сложно, и он любил болтать, а девчонки из прислуги охотно с ним общались. Его здесь вообще любили. А приютскому мальчишке, знаете ли, очень нравилось, когда к нему относились так тепло. Так что у него и мысли не возникало, как барину, заявить, что он хочет чаю или вроде того.
В общем, замолчал и он, когда рядом сел Николас и сходу, без расшаркиваний, спросил про утреннюю газету. Оказалось, Майкл очень даже её читал. Но всё же по его ответу было не очень понятно, понял ли он, что и второе убийство было делом рук его здоровяка.