Конечно, Мэттью было чертовски интересно! Майклу с его схожим характером это было легко понять, стоило только поставить себя на место своего нового дружочка. Точно так же бы пытливо смотрел на собеседников, ожидая новостей.
Но напрямую воришка задавать вопросов, конечно, не стал бы. Он же обещал не влезать в чужие отношения, как бы ему того не хотелось. А самому Николасу явно было не так интересно ни второе убийство, ни то, как оно могло повлиять на парочку.
И каков же был внутренний восторг Мэттью, когда Майкл сам внезапно заговорил о Тэтчере! Хотя, конечно, эта фраза ни о чём ещё не говорила. О втором убийстве доктор явно прочёл в газете, но не факт, что связал его именно с Джеймсом. Просто же интересовался, возможно, даже уточнял у Николаса, их ли это рук дело было.
Мэттью перевёл взгляд на здоровяка. Наверное, ему бы стоило напрячься, если бы Майкл до сих пор находился в сладостном неведении. Но по лицу Джеймса было сложно сказать, что он там испытывал. Напряжение или, может, живот прихватило.
Наконец, наступила долгожданная развязка. От последней фразы Николаса и его прямого взгляда на Джеймса Мэттью возжелал первого буквально расцеловать. Ну! Мог же, когда хотел. Но, конечно, воришка даже с места не сдвинулся. Не ронять же тут авторитет бандита на глазах у «подчинённых», в конце-то концов.
А следом за этим желанием пришёл не менее долгожданный восторг. Ни Джеймс, ни Майкл и глазом не моргнули. А здоровяк и вовсе прямо сказал:
— Твой же пацан на шухере стоял.
Конечно, Уинфред относился к Мэттью настороженно, но даже не допустил мысли о том, что воришка мог что-то или кого-то заметить и попросту не сказать об этом. В конце концов, он хоть и сбежал подловато из аптеки, дождался Джеймса и помог ему. Так что в этом плане Уинфред тоже немного доверял Мэттью, и полагал, что никто ничего не слышал.
И вот это осознание, что Майкл всё же знает, и вот так спокойно к этому относится, и вызвало восторг в душе Мэттью. Всё же приличный врач был вовсе не таким приличным, каким казался. Ещё и жить собрался с человеком, который ради него в буквальном смысле прибил кого-то. Нет, не Мэттью было судить, знаете ли, они с Николасом оба хороши, но… Но это же был Майкл! Весь такой богатенький доктор!
Однако вместо выражения восторга Мэттью поворчал ещё немного. Уже не Николасу, а конкретно объекту, который этому ворчанию способствовал.
— Конечно, стоял. Ты и так чуть всю прислугу не перебудил, здоровяк.
На это Джеймс, естественно, не отреагировал. Разве что миллиметра на два приподнял плечи, хотя, может, просто поёжился. Так и тянуло сказать Майклу, чтобы наругал его, неразумного. О себе не думает, так о мужике, с которым жить собрался, бы подумал, бестолочь.
К слову, Мэттью даже не подумал о том, что Майкл вот мог не знать, что Джеймс не один свою ревность вершил. Как-то не придал этому значения. Ну, подумаешь, помог и из аптеки чего-то вынести, и в дом Тэтчера пробраться. На то воры и нужны были же.
Николас тем временем перешёл обратно к делам, раздавая привычно указания. Джеймс только кивнул пару раз. Найти желающего врезать от души бобби, чтобы посидеть пару дней (даже получая тумаки за решёткой), как нечего делать. Оставалось только выбрать самого ответственного, который не только позабавится, но и поручение выполнит касательно Финча.

Мэттью подметил это лёгкое недовольство Майкла в процессе с их с Джеймсом «перепалки» в две фразы. Да и сложно было не приметить эту закрытую позу, как будто доктор защищался скрещенными руками от всех этих бандитских новостей. Но, конечно же, расшифровать это недовольство было не так-то просто. Поводов для оного чувства было предостаточно. Но, главное, Мэттью понял, что с Джеймсом у Майкла всё равно всё было хорошо.
Он и не отстранялся, да и прощался потом со здоровяком вполне себе тепло. В конце концов, даже после такой новости Майкл решился жить с ним вместе.
Но, откровенно говоря, последнее теперь немного не укладывалось у Мэттью в голове. Очевидно, что Майклу было это всё не близко. Все эти криминальные поступки, обсуждения, решения, что угодно. И, тем не менее, он решается на такое сожительство. Ей-богу, если бы Мэттью хоть немного не знал Джеймса, решил бы, что Майкл просто не смог отказаться из-за страха или что-то вроде того.
Но воришка Джеймса уже знал. И просто понимал, что здоровяк даже бы и не заикнулся о таком. Это как если бы Николас жил в основном не в Гнезде, а в доме в Челси. Конечно, Мэттью было плевать, в какой кровати ночевать со своим принцем. Но всё же жить постоянно в таком богатом доме? Чувствовать себя постоянно не в своей тарелке? Увольте.
В общем, Джеймс ушёл по своим бандитским делам, а Мэттью продолжил крутиться рядом с Майклом. Только похихикал на его фразу про загребущие руки и буквально поблагодарил за комплимент. Ну, это и правда был комплимент для воришки.
Майкл споро возился со всеми этими склянками, информируя о слишком большом количестве лауданума. Ну, этого добра много никогда не бывало, и Николас только подтвердил это своими словами. Мэттью, к слову, на эти слова улыбнулся.
— Он наверняка уже сам планировал вечером приехать, — хихикнул он, посматривая на Николаса с привычной для всех хитрецой.
Конечно, «соседями» к их району выступал китайский квартал. А ещё точнее — курильни Маркуса, где лауданум употреблялся не реже опиума. Он будет безгранично рад даже такой малой поставке, ещё и безвозмездной. Хотя определённо (и Мэттью знал об этом наверняка) он будет куда больше рад новостям. Тоже ведь явно читал утреннюю газету и смешно ругался.
— Хочешь сходить со мной к Маркусу? — поинтересовался Мэттью у Майкла несколько внезапно для последнего.
Но для воришки всё было естественно. Майкл сегодня явно не работал. У Джеймса ещё были дела, которые он должен был решить, после чего они ещё будут общаться с подставным парнем вместе с Николасом. У последнего наверняка ещё поручения найдутся. В общем, до вечера Майкл со своим очаровательным не увидится.
С лекарствами он тоже быстро разберётся, и что? С Мэттью явно будет повеселее. Он вон сначала пойдёт в лавку вещи Тэтчера сдавать, потом в китайский квартал наведается. Вряд ли Майкл вообще был прямо в центре этого скопища курилен. Мэттью, несмотря на босоногое прошлое, туда почти и не наведывался, что уж там делать приличному европейскому доктору.
Но сейчас это было безопасно. Территорию контролировали итальянцы, а они все уже прекрасно знали Мэттью. Сколько он уж к Маркусу ходил, пока тот тренировался делать гадкий ланкаширский грим на нём.
Вон, даже Николас ничего не сказал и поднялся к себе, заниматься делами. А если бы это было опасно, он бы знаете как посмотрел на Мэттью? Всё вы прекрасно знаете.
В общем, Майкл возьми, да согласись прогуляться. Мэттью только порадовался. Так что пока Майкл пререкался с Мэри, воришка влетел привычным ураганом в кабинет Николаса, чтобы сообщить, что они уходят. Ну и поцеловать такого всего нахмуренного буку. Хмуриться меньше от этого он не стал, конечно, но во взгляде всё же немного поменялось что-то.
И вот Мэттью уже шёл вместе с Майклом по улице. Вот они точно были похожи на каких-то кузенов рядом и никаких косых взглядов не вызывали. А воришка, в отличие от того времени, когда он только присматривался к Майклу, принялся привычно сыпать вопросами. И в отличие от Уинфреда Мэттью вполне себе заинтересовался и жизнью Майкла (ну, прошлой), и как он докатился до жизни теперешней. Молча идти как-то скучно.

Этап наблюдения за малознакомым человеком явно закончился. Это в первое время Мэттью только смотрел и помалкивал, подмечая выражения лица и взгляды, язык тела. Теперь он оживлённо расспрашивал Майкла напрямую, да и о себе рассказывать не стеснялся. В конце концов, ему почти нечего было скрывать. Была, пожалуй, только одна тема, о которой Мэттью бы не заикнулся даже при самом близком друге.
Мальчишка с явным интересом слушал про учёбу в медицинской школе. Как-то ему ещё не доводилось общаться с докторами, и всё это показалось ему удивительным. Даже прекрасно понял, почему Майкла всё это ковыряние в людях завлекло.
Поспрашивал Мэттью и про семью собеседника. Чем они занимались, к примеру. Тут Мэттью тоже в ответ нечем было Майкла удивить. Если родственники воришки и оставались живы, Мэттью о них ничего не знал, так как был подкидышем. И никакой памятной вещицы с ним никто не оставлял. Ну, по крайней мере, Мэттью об этом монашки не сообщали.
За этими разговорами забавная (по традиции) парочка дошла до лавки, где сообщив, что он от Ворона, Мэттью сбыл всё награбленное у Тэтчера. А затем направились в китайский квартал. Там было как-то поинтереснее.
Забавно, но с возрастанием влияния Маркуса на этих улицах стало гораздо меньше китайцев. Их было больше, чем в других районах, но всё же экстравагантный мужчина здорово подчистил ряды собственной национальности.
Мэттью везде чувствовал себя «своим», а оттого и не волновался, хотя, конечно, по привычке посматривал за окружающими. Подмечал и итальянцев, бдящих на улицах, и простых местных жителей. Зажиточных граждан тут как-то не было, потому, да, Майкл вызывал у многих неподдельный интерес. Богатенькие ездили в местные элитные курильни, но обычно не вот так открыто средь бела дня — репутация же.
— Нет, конечно, он там почти не появляется, — улыбнулся Мэттью в ответ на вопрос. — Только иногда, если нужно что-то решить.
Для воришки это казалось естественным. Николас владел игорными клубами и борделями, но не наведывался в них, если не происходило чего-то, что требовало бы его личного присутствия. Да и сам не играл, и не пользовался услугами сексуального характера. Вот и Маркуса никогда было не встретить в наркотическом бреду, а курильнями управляли местные администраторы.
Правда, этот бизнес был куда более жестоким, чем даже тот, что вёл Ворон. Работники игорных домов и даже борделей жили вполне себе хорошую жизнь. Девчонки из борделей были защищены, их хорошо кормили. Работниками курилен обычно становились бывшие клиенты, растратившие все деньги на свою зависимость и теперь работавшие там за дозу.
В более элитных заведениях работников набирали со стороны, но и они нередко подсаживались на опиум, так как постоянно вдыхали его, обслуживая посетителей. Так что, наверное, не удивительно, что Джеймс настрого запретил Майклу посещать курильни. Хотя для Мэттью это всё равно прозвучало мило и забавно — вона как беспокоится.
— Почему? — улыбнулся Мэттью. — Нас здесь никто не тронет. По крайней мере, пока ты рядом со мной.
Это не было бравадой, конечно. Майкл и сам понимал, что он здесь настоящий чужак, в то время как Мэттью, если и не знали в лицо, то прекрасно понимали, что он «свой». Вот уж действительно, в какую одежду не наряди.
Они дошли до дома Маркуса, но тот оказался пуст. Мэттью чуть задумался. Спектаклей сейчас не шло, ну, тех, на которых Маркус бы работал с актёрами (о чём он, естественно, поведал вслух Майклу; тот ведь и не знал, что этот китаец не только себя красит). Так что воришка сделал вывод, что Маркус ушёл на обед вне дома, и время было как раз подходящим.
— А когда вы со здоровяком впервые увиделись? — поинтересовался Мэттью, уводя Майкла дальше по китайскому кварталу.
Оказалось, что тогда же, когда и с Николасом. Правда, тогда ни единой фразой не перекинулись. Так что пришлось любопытничать дальше, уже не выпытывая, а напрямую интересуясь, когда же они с Джеймсом как-то, ну, взглянули друг на друга иначе. Если даже разговаривать до этого толком не разговаривали.

Оказалось, что этим двоим было очень легко друг с другом общаться, какими бы разными по социальной жизни они ни были. Мэттью свободно рассказывал об очевидных для всяких там низших и криминальных слоёв общества вещах, при этом вовсе не удивлялся и не насмехался над Майклом, для которого всё это было не столь очевидно. Не то чтобы доктор обиделся на насмешку, вряд ли, но воришка попросту не обращал внимания на такие вопросы. Сам же часто задавал такие на темы, в которых не разбирался. И их было не мало.
Так что с одинаковой охотой Мэттью рассказал и про некоторое криминальное устройство, как у Николаса, так и у Маркуса. Про курильни и их работу, если доктору было так интересно. Да и про занятие Маркуса в театрах и элитных борделях (на территории Николаса, конечно же). Даже рассказал о том, что у китайца был «конкурент», который его невероятно раздражал своим отсутствием таланта.
— Это не удивительно, — улыбнулся снова Мэттью, когда Майкл заявил, что здоровяк только себе доверяет в вопросе безопасности доктора. — Может, если ты был бы ещё рядом с Николасом, он бы остался спокоен. Но вряд ли он доверил бы тебя кому-то ещё.
Да, пожалуй, только Николасу Уинфред и смог бы доверить безопасность Майкла. Всё же, несмотря на то, что за столько лет совместной работы, дружеских чувств между ними не случилось, уровень доверия соответствовал всем прожитым бок о бок годам. Маркусу Джеймс никогда не доверял, в стиле «чего вообще ожидать от этих китайцев». Ну и Мэттью, понятное дело. Они вообще ещё мало знали друг друга. Да и Мэттью не выглядел как тот, кто мог бы кого-то спасти, если что. Больно малохольный.
Так речь и мысли плавно перетекли к Джеймсу. Воришка с нескрываемым удовольствием выслушал историю «знакомства» Майкла и Уинфреда. Оказалось, это произошло совсем недавно. Так что Мэттью в душе оказался прав, когда говорил Николасу о том, что вряд ли они долго скрывали свои чувства.
— Звучит, и правда, очаровательно, — улыбался Мэттью.
Правда, воришка думал не в ту сторону, что Джеймс благородно защитил Майкла. Это было как-то естественно. Он подумал, что это каким нужно быть очаровательным, чтобы не прибить вероятного насильника на месте, а просто хорошенько его отмудохать, да отпустить. Николас бы вот точно не отпустил, если бы уже знал человека и испытывал к нему некоторые чувства, а тут какой-то мудень его лапает.
Потом Мэттью и вовсе похихикал, когда Майкл завершил рассказ. Да, кажется, за этой каменной молчаливой миной они все не видели вполне себе добродушного здоровяка. Нет, Майкл, конечно, мог приукрашивать, будучи влюблённым, но сейчас Мэттью не резало ухо это смущение Джеймса, и он запросто мог себе это представить.
Договорив, Майкл поинтересовался ответно отношениями Мэттью и Николаса. Но и тут воришка не собирался ничего скрывать.
— С конца лета или начала осени, — кивнул Мэттью, подтверждая, что не так давно, и похихикал, открыто же признаваясь: — Честно говоря, даже не знаю.
Это не удивляло Майкла. Всё же его собеседником был уличный мальчишка, который был не приучен пользоваться календарём. Он не считал годы или месяцы за ненадобностью. Темнело — он ложился спать, холодало — воровал тёплую одежду. Вот и весь отсчёт.
— Я… тоже связался с ним из любопытства, — посмеиваясь, проговорил Мэттью, посматривая на Майкла с привычной хитрецой, мол, у нас есть немало общего. — Правда, поцеловались мы в первый же день знакомства. Я хотел свистнуть у него кошелёк, он хотел сломать мне руку, а мне слишком нравилась моя рука! Так что я поцеловал его и как последний подлец сбежал, даже не обменявшись именами.
Воришка тоже рассказывал историю с задором, как и Майкл несколько минут назад вещал о том, как Джеймс кого-то бил за его честь. Мэттью явно не волновало, что его чуть не покалечил тот, с кем сейчас он жил. Сам же был виноват, переоценил свои силы, слишком легкомысленно отнёсся к краже на улице — хромой же парень, якобы лёгкая добыча.
— Но потом мы снова случайно встретились. Я убегал от чёртовых ирландцев, которым я жуть как не понравился в новом-то пальто, — продолжал улыбаться Мэттью. — И-и… буквально врезался в Николаса. Так что он тоже меня в некотором роде спас. А потом хотел просто уйти, представляешь? Сесть в свой кэб и уехать, как ни в чём не бывало. Естественно, я стал спрашивать его, кто он вообще такой и чем занимается. А он говорит: «Хочешь узнать, поехали со мной». И что? Разве я мог отказаться, скажи?
Кажется, несмотря на естественный во время рассказа смех, Майкл очень хорошо понял это лёгкое возмущение и конечное решение Мэттью. Отказаться-то было невозможно, если у тебя такой же безалаберный характер, как у этих двоих.
Про какие-то интимные «характеристики» партнёров не разговаривали и дела постельные не обсуждали. Как-то обоим это было не интересно. Ну, да, оба понимали, что по ночам парочки не в картишки играют в постели, ну и что с того. Так что максимум интима в диалоге проскользнуло, когда Мэттью в ответ на какую-то историю рассказал, что его ещё и чуть не придушили, когда он просто в наглую припёрся к Николасу среди ночи. Он находил это забавным. Впрочем, как оказалось, Майкл тоже. И теперь доктор наверняка осознавал, насколько отбитым и упрямым был этот мальчишка рядом с ним — нарывался на неприятности с завидным постоянством. Прямо как сам Майкл.

Мэттью, да и все, кто более-менее знал Маркуса, тоже не думали, что этот самый конкурент — Родни — был совсем уж бестолковым. Всё же в каких-то театрах он работал, хоть чего-то на этом поприще добился. Так что все понимали, что Маркус немного утрирует в своей вычурной манере выражаться. Но молчали или даже поддакивали.
Не все, конечно. Николас, например, напротив, использовал эту «болевую точку», чтобы немного поиздеваться над другом. Так можно было потом молчать целых минут пятнадцать, пока Маркус не выскажет всё, что думает в своей показательной обиде.
— Нет, каждый день он не ходит, — пояснил Мэттью для спутника. — С борделями у него договорённость на какой-то день в неделю.
Он охотно рассказал, что Маркус — это не просто красивый макияж. Это настоящее шоу. Он красит и женщин, и мужчин, и не только их лица. Постоянные визитёры уже знают про эти дни. Так что обычно в такие вечера создаётся некий ажиотаж из тех, кому такое нравится, или кто услышал и хотел бы попробовать. Разумеется, расценки в эти дни Николас поднимал. И зарабатывал куда больше, чем просил Маркус за свои услуги.
— Для него это просто… признание, удовольствие, — улыбнулся Мэттью, поясняя и копеечный гонорар Маркуса.
Тот действительно не брал многого с друга и даже не потому, что они были друзьями (этот статус обычно не мешал, честно говоря, денежным отношениям). Просто, как Майкл и сам понимал, основной заработок у Маркуса был иным. А грим и макияж — так, для души. В театрах ему тоже не так чтобы баснословно платили.
В общем, с эксцентричного мужчины перешли на своих, менее вычурных, но не менее интересных партнёров.
— Думаю, он ошалел не меньше, чем ты сейчас, — рассмеялся Мэттью, когда у Майкла чуть глаза не округлились от представления такого безбожного поцелуя на людях, да средь бела дня. — Может, поэтому и ослабил хватку.
Но на деле, если отбросить шутки, всё было куда более тривиально и, можно сказать, печально. Дело в том, что Мэттью ничем не рисковал относительно общества вокруг. Ведь обычно, если Майкл этого ещё не заметил, когда кто-то хватал на горяченьком уличного мальчишку, прохожие молниеносно отводили взгляды и делали вид, что ничего не происходило. Никому нет дела до какого-то босоногого пройдохи.
А ведь рядом с Мэттью тогда стоял Николас. И если воришка, попав в чужой район, не знал, кто этот человек, не значило, что этого не знали местные торговцы и жители. Так что они не просто отводили взгляды, но ещё и попутно делали вид, что их самих не существует. Проще говоря — всем было настолько насрать на поцелуй, насколько это вообще возможно.
— Фактически он не искал ни меня, ни тебя, мы сами как-то увязались, — поправил с улыбкой Мэттью. — Так что, возможно, у него способность притягивать к себе каких-то странных личностей, знаешь ли.
Нет, правда. Мэттью уже говорил об этом Николасу. Последний вообще-то давал выбор, что своей персональной занозе — идти в это или пойти обратно на улицы, что Майклу — тот вполне мог не согласиться прийти второй раз после осознания, что ввязывается во что-то бандитское. И ничего бы обоим не было. Но нет же. Они буквально прилипли к тому, кто всем своим видом демонстрировал, что прилипать к нему, как минимум, странно.
— Он сам виноват, — продолжал смеяться Мэттью, когда Майкл заявил, что он завоевал своего чёрного принца. — Нечего было меня кормить.
Историю про Тэтчера воришка тоже выслушал с интересом. И понимающе покивал. Так-то он очень хорошо понимал Уинфреда. Он и до полноценной истории понимал, а тут… такой мерзкий тип. Сразу как-то вспомнилось, как покойный Уилкокс пытался флиртовать с перекрытым кислородом в собственной кровати. Тоже выглядело премерзко.
Но эту историю Мэттью рассказывать не спешил. Её он забавной не находил. Да и была она довольно личной. Это Маркус знал о бывшем Николаса, а Майкл не знал, и Мэттью как-то не хотел поднимать это дерьмо на поверхность. В конце концов, Тэтчер был просто противным пристававшим и никакой интимной составляющей не нёс, а с Уилкоксом у Николаса была своя история. Пусть она уже и канула в Лету.
— О, смотри, он тут, — обратил внимание Мэттью на троицу итальянских здоровяков, что курили у какого-то заведения с китайскими фонариками.
И как-то очень уверенно направился прямо к охране. Ну а что ему. Максимум вход загородят, бить сразу не будут, даже если не узнают.
— А я тебя помню, ты Дэни, — тем не менее радостно воскликнул одному дылде Мэттью. — А мы к Маркусу.
— Он так-то никого не ждал, — отозвался парень, хотя и вполне себе дружелюбно. Какая разница со здоровяками Николаса, а.
— Верно… Но ты скажи, что Мэттью с Майклом пришли, он тут же заждётся, — обезоруживающе улыбнулся воришка.

Вряд ли стоило ожидать от уличного мальчишки какого-то сочувствия богатенькому противному банкиру. Даже если бы Мэттью не был ревнив, вряд ли бы он ощутил хоть какую-то каплю жалости относительно Тэтчера. Убили, да и чёрт с ним. Мэттью успел натерпеться и насмотреться всякого дерьма, занимая самую нижнюю часть общественной иерархии. Так что, пожалуй, от него в любом случае стоило ожидать безразличия смерти — пусть уж и богатеи пострадают, не только оборванцам помирать пачками.
Но всё это подкреплялось и тем, что Мэттью отлично понимал мотивы Уинфреда. Понимал и Николас, так что, когда здоровяк заявлял о своём плане в Гнезде, оба его молчаливо поддержали. Оба бы поступили точно так же. И этот большеглазый милашка не исключение, чего Майкл пока не знал. Потому что не знал Джеймс. Воришка уже уловил, что эти двое сплетничали друг с другом ровно, как и он с Николасом и Маркусом.
Честно говоря, это открытие только возвысило Майкла в глазах Мэттью. Кто вообще не любил обсуждать других людей? Снобы только какие-нибудь. А чем ещё заниматься в свободное от всяких дел время? О чём ещё разговаривать? Кто что съел на завтрак?
Разговор тем временем ненадолго прервался. По итальянской охране они с Майклом быстро нашли место, где решил засесть Маркус. Мэттью только успел спросить у доктора, не запрещал ли ему здоровяк пробовать китайскую стряпню, хихикнул, да вступил в короткий разговор с самым молоденьким итальянцем.
Особенно Дэни не противился, да и другие двое итальяшек помалкивали. Ну, да, будем честны, Мэттью с Майклом, дышащие этим гигантам куда-то в солнечное сплетение, никакой угрозы из себя не представляли.
— Это брат Алекса, — пояснил Мэттью для Майкла, пока Дэни окликал ещё одного дылду, торчащего у лестницы, чтобы тот сходил предупредил Маркуса о гостях. — Ну, один из. У него там ещё куча всяких родственников, но я их не видел. Хотя, может, эти тоже какие-то его кузены или типа того.
С этими словами воришка и направился внутрь, не дожидаясь какого-то особенного приглашения или согласия. Внутри был вполне себе обычный обеденный зал, разве что украшен всяко по-китайски, ну и посетители в основном были китайцами. Что только подчёркивало странное сочетание итальянских гигантов среди этих желтокожих.
Но Мэттью направился к лестнице на второй этаж, откуда уже спускался ещё один итальянский кудряш, с которым воришка тоже поздоровался по имени. Вот же засранцы они, конечно. Мэттью как-то вежливо старался запоминать их видоизменённые под английский язык имена (конечно, Дэни на самом деле звали не Дэни). А они что? Все его звали Воронёнком. Нет, приятно, конечно, и даже мило, но честное слово!
— Привет, Маркус, — жизнерадостно поздоровался Мэттью, врываясь в верхнюю комнату. — Мы с Майклом принесли тебе лауданум. Привет, Алекс!
На втором этаже была отдельная комната, видимо, закреплённая за Маркусом. Они с Алексом сидели за единственным здесь столом и обедали. Чем-то странным, если честно. Алекс, хоть и явно не в первый раз такое ел, всё равно явно немного сомневался или даже брезговал. Европейцы вообще к такому старались не притрагиваться, конечно.
Маркус поднял взгляд, продолжая жевать, и чуть склонил голову как будто в укоризне. Впрочем, эта она и была. Опять набаловались и без его участия.
— Так я и знал, что это опять вы, — протянул Маркус, чуть отклоняясь от стола. — Когда я прочитаю утреннюю газету, а там не будет новостей про вас, я решу, что вы померли. Присоединитесь?
Мэттью согласно кивнул. Он хоть и был англичанином, но, как уличный пацан, мог вообще жрать всё, что угодно. Да и он уже пробовал эти китайские диковинки. Так что он быстро оказался за столом, пока Алекс по просьбе Маркуса гаркнул тому, что дежурил на лестнице, чтобы организовал ещё два обеда. Маркусу кричать не захотелось. Как-то это было не солидно.
— Ну рассказывай уже, как вас занесло на Бетнал Грин? — с явным нетерпением проговорил Маркус на правах вообще главного сплетника, чем заставил Мэттью похихикать.
Так что Майклу пришлось немного потерпеть ещё один словесный поток об этих убийствах. Мэттью рассказал и о том, что на Майкла напали, а потом выяснилось, что у него появился конкурент в виде еврейской аптеки и доктора, от которых они решили тут же избавиться. А когда Маркус спросил, не их ли рук дело с банкиром, или всё же совпадение, Мэттью несколько беззаботно отмахнулся:
— Это личные счёты его здоровяка, — показал он на Майкла. — Оказался донельзя ревнив.
— Действительно, как неожиданно, — протянул Маркус, тонко улыбаясь. — По нему совсем и не скажешь.
Правда смотрел он только на Мэттью, заставляя того осознать шибко тонкий сарказм. Но, естественно, Мэттью ответил ангельски невинным взглядом и улыбочкой.

На самом деле итальянцы вполне себе спокойно реагировали, что только один из них восседал, как верно подумал Майкл, почти что на правах хозяина рядом с Маркусом. Во-первых, итальянцы, в целом, ко многому относились чрезмерно просто. Во-вторых, все понимали каким образом Алекс заслужил это право. Ну, а в-третьих… Да никто из итальянцев даже не собирался пробовать эту китайскую мешанину, так что они очень даже охотно оставались простыми стражами и даже сопереживали своему брату.
Ну, а если без шуток, то, в целом, здоровяк Майкла был практически на тех же правах. Никто кроме него вот не мог зайти в Гнездо. Не в обеденную его зону, хотя и туда совсем уж шваль не пускали, а к Ворону. Уинфред же был вхож и в кабинет Николаса, обсуждал с ним дела и всё такое. Во всех бандах даже среди простых головорезов должен быть приближённый «хозяину». Иначе никакой согласованности.
Конечно, Алекс ещё был иначе приближён к Маркусу, но сравнивать его с Мэттью, к примеру, было бесполезно. У воришки были совершенно другие «свои». Вовсе не связанные с Николасом. Уличные мальчишки не признавали никаких авторитетов.
В общем, сидел Алекс и сидел. Ковырялся в тарелке, страдальчески пережидая время, когда Маркусу хотелось чего-то ностальгического в пище. Пока Мэттью выкладывал всё китайской королеве драмы, а Майкл вставлял свои ремарки.
На последние Мэттью сперва просто коротко хихикал, а потом заметил:
— Николас сказал, что ты у нас теперь за Елену Троянскую.
На вопросительные взгляды Маркуса и Алекса воришка чуть отмахнулся. Он и сам тогда не понял этой шутки, Николасу пришлось поведать некоторую часть истории. И сейчас повторять её Мэттью не хотелось. Майкл-то в отличие от всех собравшихся был с приличным образованием, так что и юмор, предназначавшийся для него, понял. Как и понял, что этот чёрный мрачный принц был не таким уж и мрачным, по крайней мере, оставаясь в компании Мэттью. Вон даже шутить умел. Возможно, даже смеялся. По праздникам.
За всей этой беседой гостям тоже принесли еду. Небольшую пиалу супа с грибами шиитаке, совершенно незнакомыми лондонцам, жареный рис с овощами и разными добавками в отдельных мисках. Здесь были и знакомые креветки, и мисочка побольше с жаренными в специях свиными мозгами не шибко съедобного вида. Ну и чай, конечно же.
— Это древесные грибы, — с улыбкой пояснил Маркус. — Ничего отвратительного.
Гостям принесли и европейские приборы, хотя сам Маркус, да и Алекс спустя столько лет управлялись палочками.
— Они даже суп так едят, — посетовал Мэттью Майклу. — Я как-то пробовал, мне не понравилось. Ничего же в рот не попадает.
За необычным обедом заговорили и о курильнях. Мэттью с обескураживающей простотой заявил, что Майкл интересовался их устройством. Маркус спокойно отвечал, потом вполне гостеприимно предложил просто зайти и посмотреть. Днём посетителей толком и не было. Разве что оставались «засидевшиеся». Так что и надышаться там чем-то было сложновато. Но Майкл отказался, вызвав очередные улыбки.
— Ты можешь ему не говорить об этом, — просто проговорил Маркус, отпивая чай.
— Не, он не может, — задорно улыбнулся Мэттью и скосил взгляд на спутника, как будто ментально пожимая руку в этой похожести и неспособности утаить от партнёра хоть что-то. Разорвёт же от такой тайны, ну.
— Скрывать от всех нас то, что не было никакой медсестры, ему совесть не мешала, — заметил Маркус, совершенно не забыв об этом, как некоторым показалось.

Мэттью действительно понимал, почему Майкл отказывался как посетить курильни, так и скрывать это от Джеймса. В этом они тоже были похожи. И даже не тем, что просто болтали обо всём подряд. Как верно отметил Маркус, когда было нужно, они оба легко и непринуждённо врали. Но не тем, с кем делили постель и уже даже жизнь.
Видимо, оба они строили отношения на доверии. Оба же не хотели этого доверия подрывать, и даже не из-за какого-то опасения последствий. Просто… зачем? Мэттью, несмотря на зрительное легкомыслие, тоже не согласился бы пойти туда, где Николас не хотел бы его видеть. Как бы любопытно не было. Зачем расстраивать человека, который тебе близок?
У Маркуса, конечно, была другая позиция, и этих двоих он не очень понимал. Если ему было что-то нужно, он это делал. А партнёру об этом знать и не обязательно. Как раз чтобы не расстраивался по пустякам.
Но спорить с англичанами Маркус не стал, только улыбнулся на фразу Майкла. Его, действительно, совершенно не смущали подобные открытые разговоры. Он легко бы мог обсудить и нечто более откровенно интимное за обедом.
Они посплетничали ещё, пока обед не завершился. Причём Майкл и Мэттью почти догнали Маркуса и Алекса, хотя те и приступили к еде гораздо раньше. Воришка снова отметил, что из Майкла вышел бы отличный уличный пацан. Такое чувство, что это он тут больше всех голодал в своё время. Но без претензии, конечно, исключительно шутки ради. Теперь-то никто из них по углам не побирался, так что всё в порядке.
На фразу Майкла Маркус только посмеялся, отметив, что тоже какое-то время привыкал к местной кухне, когда переехал. Мэттью же промолчал. Как уже было сказано, этому вообще было всё равно, что есть. Пожалуй, это было единственным, чему Николас не мог его научить — наслаждаться вкусом еды и растягивать удовольствие. Для воришки пища с раннего детства была лишь тем, что позволяло ему жить дальше. Так что и попав в среду, где беспокоиться о еде было не нужно, Мэттью не различал особенно вкусов. Ему всё было нормально.
В общем, после обеда все разбрелись. Мэттью оставил сумку с лауданумом Алексу, чтобы тот передал через своих в нужные курильни, а сам с Майклом направился обратно. По дороге, конечно, делились всеми впечатлениями от Маркуса. Мэттью рассказал вот, что дома у китайца стоял самый настоящий алтарь. Со статуэткой их бога. Ну, одного из. Он находил это забавным, как, в целом, и все остальные англичане.
Уже на территории Николаса разошлись. Майкл пошёл к себе, Мэттью в Гнездо, где естественно первым делом нашёл Николаса и рассказал ему обо всём. Новостей было не так чтобы и много, честно говоря. Ну что он узнал? То, что Майкл со здоровяком были вместе не так и давно. И что Майкл тоже оказался очень миленьким по отношению к Джеймсу и честным. А с остальными-то был тем ещё засранцем.
У Маркуса, как всегда, ничего не происходило, и он страдал, хотя и делал вид, что совершенно не завидует. Потом поинтересовался, как дела у Николаса и приводил ли Джеймс подставного парня, который должен был присесть ненадолго в тюрьму. В общем, у Майкла было явно куда больше новостей для своего партнёра.
А вообще, в чём-то Маркус был прав — насчёт постоянного попадания в сводки новостей. У их скромной вороньей стаи оставалось ещё немало дел. Честно-то говоря, они ещё не закончили с эпопеей, за которой и познакомились — с шулерами. Барон с изувеченным лицом так и оставался жив-здоров, и явно злился на Николаса ещё сильнее, когда его штука с подставными ребятами в Гнезде не сработала.
Так что Ворон параллельно разбирался и с последствиями погрома еврейской аптеки, и со своим старинным врагом. И через ещё пару дней они направились по этим делам в квартал, где в своё время в основном и ошивался Мэттью. Чему воришка был почему-то немного воодушевлён. Хотя не сказать, что не был «на малой родине» с тех пор, как поселился в Гнезде. Вовсе нет, он продолжал поддерживать связь со своими и вполне себе подкармливал своих старых друзей. Но всё равно. Столько воспоминаний, знаете ли.

У Уинфреда день тоже выдался насыщенным, правда другой эмоциональной окраски. Всё же столько проблем было с тем, что один из них попался. Теперь приходилось всё это решать. Так что к вечеру, когда Джеймс забрал все свои скромные пожитки и показался на пороге Майкла, он испытал истинное облегчение.
Было приятно вот так выдохнуть хотя бы на одну ночь. Да и по Майклу уже успел соскучиться, честно говоря. Так что не спешил выпускать того из объятий, слушая это восторженное вещание повседневных новостей.
Сперва Уинфред слушал спокойно, только усмехался на особо забавные моменты. Тому, что Майкл предпочёл задержаться рядом с Вороном и его Воронёнком, бандит не удивился. Общается и общается, пускай. Тем более Джеймсу всё равно было в глубине души тоже интересно, что связывало этих двоих — уж больно разными они были на вид. Да и зная про предыдущие отношения Николаса, казалось удивительным то, что тот предпочёл грязного бродяжку какому-то очередному аристократу.
Оказалось, воришка чуть ли не с наскоку ворвался в жизнь Николаса. Как необычно встретился с ним, так и отвязаться от него оказалось невозможным. Видимо, Ворон пребывал в некотором шоке всё это время, пока не осознал, что мальчишка уже полноценно с ним живёт. Ну, понятно, что это Джеймс утрировал, но звучало примерно так.
— Может Николас просто избавиться от него не может? — проговорил и вслух бандит, усмехнувшись этой лёгкой шуточке.
Понятное дело, что если бы Николас задался этой целью, прошло бы совсем немного времени от желания до исполнения. И понятно, что Ворон тоже был по-своему влюблён. Но, опять же, звучало так, будто грозному авторитету не оставили ни шанса, ни выбора.
Потом Уинфред немного нахмурился, когда понял, что Майкл направился с мальчишкой в китайский квартал. Да, он знал, что Мэттью там не тронут, как не трогали и самого Джеймса, хоть он и был чужаком. Но всё же, правильно рассуждал Майкл, Уинфред не беспокоился за партнёра только в том случае, если тот был рядом с ним, а не с каким-то там воришкой. Вот не признает кто-то из местных Мэттью, и что он будет делать? Да убежит, бросив Майкла на произвол судьбы. И дай бог успеет позвать кого-то «из взрослых».
Немного полегче стало, когда Майкл сказал, что они никуда особенно не ходили, особенно в курильни, где уж точно могли попасться неадекватные обкуренные ребята. По главным улицам до китайской забегаловки, да обратно. За это Майкл получил благодарный поцелуй в висок. За это и честность, конечно.
— Не, чёт не хочется, — кратко отозвался Джеймс на вопрос, ел ли он китайскую еду.
Возможность сейчас, конечно, была. Всё же Маркус дружил с Николасом и всё такое. Но вот правда, совершенно не тянуло. Запахи там стояли странные. Хотя Уинфред и на лягушачьи лапки скривился довольно открыто. Это же… ноги скользкой мерзкой лягушки. Зачем их вообще жрать? Как уличные пацаны, ей-богу, что поймали, то и тянут в рот.
Потом Майкл признался, что подозревает и Мэттью в убийстве. На что, честно говоря, Уинфред усмехнулся. Ну, во-первых, воришка не был похож на того, кто запросто прибьёт кого-то даже в приступе ревности. Если только совершенно случайно. Засранцем он был тем ещё, тут к гадалке не ходи, но убийство… В общем, Джеймс не верил в это. И, откровенно говоря, подумал, что Майкла немного ещё волнует убийство Тэтчера, вот и видит подобное во всём.
— К кому бы он мог ревновать Николаса? — резонно возразил Джеймс. — Даже не так. Кто бы вообще мог в здравом уме приставать к Николасу?
Конечно, Уинфред не совал нос в личную жизнь босса, но кое-что знал. Например, что какого-то богатого списка бывших у Николаса не было. После того лорда, казалось, у него вообще не было никого постоянного. По крайней мере, никто не задерживался вот так рядом, чтобы попасться Уинфреду на глаза. Может, конечно, был кто-то не из Ист-Энда, этого Джеймс не отрицал. Но, в общем, верилось, как и Майклу, с трудом в какую-то ревность.
Мальчишка определённо не боялся смерти. Но её не боялся никто из тех, кто с улиц. Газет Джеймс по понятным причинам не читал, а за время пребывания Мэттью в Гнезде случилось всего пара убийств. Во всех Уинфред принимал непосредственное участие, и воришки на горизонте замечено не было.

Мэттью же через пару дней после тех бурных обсуждений его скромной персоны покинул одни родные пенаты, да направился к другим. По дороге бодро рассказывал Николасу всякие истории про свою уличную жизнь. Кажется, тому было даже интересно. По крайней мере, пару раз он даже усмехнулся под нос. Всё же весёлое было времечко. Сейчас, конечно, Мэттью тоже не скучал, но в какие переделки он попадал без вороньего крыла! Залюбуешься!
Наверное, Николас даже снова пропустил мысль о том, что Мэттью и Майкл всё же очень похожи своим мировоззрением. Последний тоже беспечно рассказывал о подобных, только не уличных, а, например, больничных историях. И тоже всегда невероятным образом выходил сухим из воды, целым и невредимым.
Одну из таких историй прервал ещё один задорный голос, хотя речь его была вовсе не так чиста, как даже у Мэттью (не говоря уже о Николасе):
— Ну ни хрена ж себе, штаны целые, ебло чистое, тебя и не узнать.
Мэттью хихикнул поворачиваясь на грязного парнишку, тощего, как борзая собака, но всё же не болезненного.
— Это Генри, — пояснил он Николасу.
Про лучшего уличного друга Николас уже знал, был наслышан. Так что пояснять как-то подробнее не было смысла.
— Я догоню, — улыбнулся Мэттью Николасу, остановившись, чтобы перекинуться с приятелем парой фраз.
Торчать и слушать разговоры уличных пацанов тоже не было никакого смысла. Они определённо поделятся последними новостями, да и только. Кто там ещё помер, что с кем случилось, кого загнали в работный дом, тюрьму или ещё куда. Важное Мэттью потом всё равно бы передал Николасу. Да и Генри хоть и был лучшим другом и знал о том, что Мэттью теперь «жил в роскоши», всё равно оставался уличным пацаном. А значит никаких дел и разговоров ни с приличными людьми, ни с криминальными шишками иметь не желал.

Мэттью действительно не просил за своих уличных приятелей. И вовсе не потому, что Николас об этом не заикался или сам был каким-то злым. Вовсе нет. Мэттью помогал своим небольшим количеством денег, и Николас прекрасно знал об этом. И воришка считал, что этого было вполне достаточно.
И дело было даже не в том, что всем не поможешь, хотя Мэттью понимал и это. Просто, во-первых, в другом районе были свои «наниматели», которые вполне себе привлекали уличных пацанов на разные дела, как привлекал Николас местных. Во-вторых, те, кто буквально вырос на улице и дожил до возраста Мэттью или даже старше… мягко говоря не были способны работать полноценно. Николас, конечно, мог устроить их прислуживать, выдать чистую одежду, но буквально через пару дней такие сбегут на улицу, обратно.
Они не знали иной жизни. И быть запертыми в четырёх стенах, выполняя скучную работу, было попросту не для них. Как уже было сказано, уличные пацаны не признавали авторитетов. Так что и «на дядю» работать были не способны.
Мэттью и помогал им по большей части не потому, что те не справлялись. А чтобы поддерживать связь. Иначе он, как человек, покинувший улицы и осевший в тёпленьком местечке, быстро стал бы чужаком. Он и так растерял многих приятелей, но всё же благодаря скромным финансовым вливаниям, остальные поддерживали с ним отношения.
С Генри Мэттью действительно пообщался всего пару минут. Они не так давно встречались, новостей не накопилось. Так что воришка распрощался с верным товарищем и направился следом за Николасом. Правда, ни у «Головы», ни внутри Николаса не оказалось. Это удивило Мэттью, а пуще всего встревожило. Включилась какая-то интуиция уличного отброса, который частенько чувствовал опасность задолго до того, как она накроет с головой.
Местные закоулки Мэттью отлично знал. Это был его второй дом. За пять лет здесь он обшарил каждый уголок. Так что направился к самым безлюдным местам, прислушиваясь, не заслышит ли он где стук наконечника трости по камню дороги.
Стука поступи Николаса он так и не услышал, а вот удары и другие звуки драки достигли уха Мэттью, и он ускорил шаг. Немного понадеялся на то, что это просто очередные пьяные склоки, но отчего-то заранее знал, что вряд ли. И осторожно выглянув из-за угла дома, когда этот шум стал особенно громким, Мэттью только убедился в этом.
Сердце забилось так быстро и громко, что аж в ушах зашумело. Гарднера воришка сразу не рассмотрел, зато увидел несколько стоящих громил бандитского вида, а вот чёрную тень, от которой сердце и защемило, заметил уже на земле.
Мысли заметались лихорадочно, как сумасшедшие мошки. Они были в чужом для них районе. Здесь не было ни ребят Уинфреда, ни чёртовых итальянцев, никого. Территории психичного Билли и Джонатана находились вообще далеко. И пока Мэттью бежит хоть до кого-нибудь…
Сглотнув, Мэттью поднёс пальцы к губам и переливисто свистнул. По крайней мере, Генри всё ещё был недалеко и мог услышать этот уличный знак опасности. Свои в беде. Ответный свист действительно не заставил себя ждать. А следом за ним и второй, с другой стороны. Это дало Мэттью хоть какую-то надежду.
Но, как всегда бывало в ужасе, время тянулось так долго! Мэттью видел эти удары, и от каждого сердце замирало, как будто били не Николаса, а его самого. И всё это вызывало… такую невероятную злобу. Да как они вообще посмели тронуть Его Николаса?!
Ждать больше подмогу Мэттью не мог. А за себя совершенно не боялся. Мэттью чуть наклонился, вытаскивая из ботинка нож, и абсолютно неслышно направился прямиком к громилам. Те, впрочем, были слишком заняты Николасом, чтобы заметить мелькнувшую за спиной невысокую фигурку воришки.
Ускорив шаг и почти перейдя на бег, Мэттью буквально запрыгнул на спину одного из бандитов, вгоняя нож сбоку в шею. И ещё раз, и ещё, ещё, ещё, с каким-то злым остервенением, пока тело не начало оседать на землю, и воришка не грохнулся вместе с ним.
Следом пришла и собственная боль. Другой головорез отпнул Мэттью, как назойливую собачонку, к стене дома. Но, честно… Уличный мальчишка уже столько раз получал за свою не шибко счастливую жизнь, что эта боль только сильнее его злила. И когда следующий пинок пришёлся куда-то в бок, вызывая резкий прилив тошноты, Мэттью почти не глядя, наотмашь махнул ножом, всё ещё зажатым в пальцах.
То ли удача благоволила ему, то ли это была очень злая ирония, но нож вошёл по самую рукоять куда-то в икру рядом с коленом. Мэттью даже мысленно успел позлорадствовать. Рекомендуем прикупить трость, как говорится.
Это дало воришке пару секунд, чтобы передохнуть. Лицо было заляпано чужой кровью, и Мэттью бездумно размазал её, чтобы не застилала глаза. В целом, он знал, что скоро он умрёт. Сейчас здоровяк проорётся, выдернет нож из ноги, да может им же и зарежет Мэттью. И, собственно, он уже ничего не мог с этим поделать. Он и так прыгнул выше головы, не только снизив число противников, но и ранив ещё одного. Так что оставалось только надеяться, что он дал какую-то фору Николасу, и тот на адреналине справится.
— Ты кто, блядь, такой? — рыкнул мужик, действительно выдергивая из себя нож.
— Сын божий, — сплюнул Мэттью, озлобленно глядя на него.
А пересвистывания раздавались всё ближе. И их становилось всё больше. Так что Мэттью даже успел улыбнуться, краем глаза замечая, как тут и там появлялись из-за углов лица бродячих пацанов. А через ещё одну секунду полетели камни.

Мэттью же совершенно не жалел, что ввязался. Даже ещё не зная, успеет ли вовремя его уличная шпана. Даже будучи почти уверенным в том, что сейчас его прирежут, и вряд ли он выкрутится в такой ситуации. Может, своей смертью он даст ещё некоторое время Николасу, жизнь которого воришка ценил куда выше своей. И это было вовсе не слепое благородство. Мэттью и слова-то такого не знал. Просто любил этого засранца, вот и всё.
В конце концов, если им обоим и не выкрутиться, то хоть заберут с собой побольше этих отбросов в ад. Вполне себе благодарная смерть. Хотя бы не глупая.
Но судьба оставалась к нему благосклонна. Если бы не тот урод-священник, почивший далеко не с миром, Мэттью бы задумался более серьёзно о существовании бога, честное слово. Но в сказки про испытания, которые он может вынести, воришка не верил. Так что полагал, что просто почему-то является любимчиком госпожи удачи.
Один из полетевших камней угодил прямо в висок «счастливчику» с изувеченной ногой, и решимость, с которой он направлялся к Мэттью, пошатнулась. Впрочем, он и сам заметно пошатнулся от такого удара. По виску моментально заструилась кровь.
Уличные мальчишки со всей силы швыряли камни, подобранные по дороге. Им не было дела до того, кто там каким крутым бандитом был. Свой был в опасности, и они помогали.
Мэттью подобрался с земли, сначала почти ползком, потом на четвереньках добираясь до рухнувшего на здоровое колено Николаса у стены. Воришка приподнялся, буквально закрывая собственным телом парня от этого каменного обстрела. Оборванцы как-то не разбирали сейчас, кто свой, кто чужой. И если ещё Мэттью кто-то мог узнать, ну или просто сделать логический вывод о том, кто их звал (явно не эти здоровяки), то Николас всё равно оставался чужаком.
То, что Гарднер пытается слинять, Мэттью тоже увидел. Всё происходило довольно быстро, и мозг работал на пределе возможностей. Камни лететь перестали, и уличные пацаны, вооружившись кто ножами, кто самодельными кастетами, а кто и просто увесистыми палками, рванули на изрядно ошалевших бандитов.
— Ловите его! — звонко крикнул Мэттью ближайшим пацанам постарше и кивнул на Николаса, чуть отодвигаясь в сторону. — Этот платит!
Стоило ли говорить, что такая мотивация очень даже понравилась оборванцам? Они быстро уловили, что «этот» хоть и был изрядно избит, выглядел очень даже неплохо в плане одежды. А значит деньгами и впрямь обладал. Да и какая разница пацанам, как зарабатывать? Они явно не принца ловили, а какого-то другого бандюгана, про которого даже в утренней газете не напишут, если помрёт.
Мэттью на секунду обернулся, как-то безразлично подмечая, что те, кто впряглись за Гарднера — не жильцы. Уличных мальчишек не любили. Всем было плевать, когда они умирали. Если кого-то из них ловили, безжалостно лупили или сдавали бобби. И очень многие недооценивали. Тем не менее, озлобленные жизнью, оборванцы были не лучше одичалых зверей. Они совершенно безжалостно лупили по мужикам всем, что могли найти, нападая целыми стайками, что у головорезов не было и шансов.
Воришка наклонился в сторону, сплёвывая чужую кровь и тут же прочищая желудок от желчи прямо на дорогу. То ли от боли, то ли ещё чего. Не важно, бывало и хуже. Так что Мэттью выпрямился, осматриваясь в поисках трости, и просто побрёл за ней.

Мэттью чуть придержал Николаса, не позволяя ему подниматься сразу. Камни ещё летели, и часть попадали воришке в спину — всё же уличные пацаны не так чтобы были шибко меткими. И если бы Николас выпрямился, он бы на добрую голову возвышался над мальчишкой. Так что пришлось потерпеть немного, и только когда этот камнепад прекратился, Мэттью позволил гордому Ворону подняться с колен.
Он взял из рук Николаса кошель с монетами, от звука которых у шпаны особым блеском загорелись глаза. Так звучал их сытый день, а то и неделя, если хорошенько потянуть. И Мэттью принялся раздавать деньги в эти огрубевшие грязные руки. Пацаны тут же ловко прятали монетки в недрах разношёрстной одежды, да уходили. Наблюдать за тем, что будет дальше никто не собирался — своё дело они сделали и награду получили.
А вот Мэттью обернулся на этот короткий диалог между Николасом и недобитым головорезом. Впрочем, недобитым он оставался недолго. Воришка чуть поморщился от неприятного хруста, который вполне себе был слышен, когда трость с силой опустилась. Сейчас адреналин отпускал, кончики пальцев немного тряслись, и всё это желание уничтожить тех, кто покусился на Николаса, немного поутихло.
До конца не ушло. Мэттью смотрел на эту тяжёлую походку, на бледное, со стиснутыми губами лицо, и злоба нет-нет, да колола его в сердце. Николасу явно было очень больно. И, разумеется, мальчишке это не нравилось.
Со стороны проулка, куда успел нырнуть Гарднер, послышались специфические шорохи и другие звуки. Пацаны возвращались, и явно не одни. Возможно, Гарднер и быстро бегал, но, право слово, был ли хоть кто-то, кто мог обогнать уличных пацанов? Жизнь их быстро учила тому, что быть медленным — значит быть мёртвым.
Однако Николас зря сожалел. Гарднер оказался жив. В конце концов, Мэттью попросил поймать его, а не прибить. Так что парни и поймали.
Конечно, тот сопротивлялся, а оттого был изрядно побит, но всё же даже оставался в сознании. Ноги его заплетались, вероятно, прилетело и по голове, так что оборванцы тащили его чуть ли не волоком. А потом так же безразлично швырнули Гарднера к ногам Мэттью, что «отпускал» последних своих помощников.
Цепкие взгляды быстро уловили деньги в руках Мэттью. Да и заведомо же побежали не за бесплатно за этим говнюком.
— Этот стоит больше, — осклабился один из парней. — Он мне зуб, блядь, выбил.
Оборванец оттянул грязным пальцем губу, демонстрируя рот, чей зубной ряд изрядно поредел и красовался чёрными дырами под воспалёнными дёснами. Мэттью не сомневался, что это сотворил не Гарднер, а уличная жизнь и плохое питание, но спорить не собирался.
— Конечно, — улыбнулся он, действительно отдавая по паре монет оставшимся пацанам под довольное присвистывание.
Гарднера явно тоже подчистили, пока волокли к нужному месту, но, опять же, Мэттью не собирался нервировать своих же. Сам был таким же наглым. Не проживёшь же иначе. Да и Николасу явно было не до экономии сейчас.
Пока Мэттью расплачивался, а Николас отрывался от ещё одного головореза, Гарднер, понятное дело, попытался хоть уползти, раз подняться не очень-то получалось. Но хоть сколько-нибудь далеко ускользнуть не получилось. Лицо его упало в грязь, накрепко перемешанную с кровью его же защитников, придавленное крепким ботинком.
— Куда это ты собрался? — поинтересовался Мэттью, прижимая голову барона сильнее к холодным камням.
Он обернулся, выискивая глазами Николаса.

Зато Мэттью очень хорошо заметил, как оставшийся в живых мужик рванул на Николаса. Напрягся и воришка, готовый молнией сорваться с места, и ещё не разошедшиеся местные пацаны. И ведь прекрасно знал, что уж кто-кто, а Николас отлично может постоять за себя. А внутри всё равно всё напряглось в некотором беспокойстве.
Успокаивало только презрительное выражение лица Николаса, которое не изменилось ни на йоту, хоть его и прижали к стенке. И спустя секунду Мэттью осознал, что надолго мужик в живых не остался. Лицо его застыло в каком-то удивлении. Нет, правда, он как будто не понимал, что ему мешает двигаться, дышать и жить дальше.
Потом Мэттью отвлёкся на отползавшего Гарднера, а когда обернулся снова, Николас уже стоял, опершись обеими руками о трость и явно задумался. Наконец, бандит двинулся с места и направился к ним с действительно смертельной решимостью. Мэттью просто сделал шаг назад, безучастно наблюдая, как Николас, не задавая ни единого вопроса, прерывает жизнь последнего из участников «шулерского дела».
Воришка молчаливо кивнул на просьбу найти кэб и направился в сторону более крупных улиц. Не так шустро, как бывало, всё же тоже досталось. Каждый вдох отзывался неприятной болью в нижних рёбрах, так что бегать как-то уже не очень хотелось. Тем не менее, Мэттью был на ногах и объективно отделался гораздо легче Николаса.
Вскоре к еле бредущему Ворону подъехал найденный кэб, чей возница тоже получил больше обычного, чтобы не задавал вопросов. Впрочем, здесь, как и в районе Николаса, царил такой криминал, что многие кэбмены были привычны и к этому.
Часть дороги провели в тишине. Мысли в голове крутились всякие, а Николас выглядел снова так, будто вот-вот копыта отбросит, так что говорить сперва не хотелось. Но всё же Мэттью оставался Мэттью, даже после эпизода бытия разъярённым чёртом.
— Я оставил тебя буквально на две минуты, какого хрена? — проговорил воришка, поднимая взгляд на Николаса, но наперекор словам улыбнулся.
Но вообще-то, если бы Николасу визуально не было плохо, его очень уж хотелось стукнуть. Это он так-то был мозгом в их маленькой компании. И с чего вот этот мозг решил, что идти вдвоём прямиком к человеку, который их не так чтобы и любит, отличная идея? Хоть бы того же Джеймса захватили с собой.
Мэттью не говорил постоянно ходить при охране, как Маркус, но как-то о своей безопасности можно было подумать! Мальчишка вообще-то волновался за него!
Однако вместо всех этих отчитываний, возмущений и прочего, Мэттью к неожиданности для самого себя выдал:
— Я люблю тебя.
И добавил тут же, словно засмущавшись от прозвучавших слов:
— Так что будь так добр, не сдохни так быстро.
Через некоторое время, уже заехав на родную территорию, Мэттью постучал в стенку кэба, попросив приостановить на секунду. Он выглянул из кабинки, подзывая одного из местных пацанов, и назвал адрес Майкла, чтобы тот сгонял к доктору и попросил его направиться в Гнездо, да пошустрее. Всё же подшить Николаса стоило местами.
Напрямую ехать в Бетнал Грин сейчас не стоило. Не после того, что учудил Джеймс и его ребята. Вряд ли патрулирующие бобби будут рады видеть двух парней бандитского вида, ещё и с ног до головы в крови. Только сейчас Мэттью задумался о том, как он вообще умудрился поймать кэб, после того, как ему прямо в лицо брызнула кровь из разрезанной в клочья артерии парня. Наверняка она засохла мутно-коричневыми потёками на коже и видок был такой… что адекватный возница вряд ли бы остановился. Ну что же.

Выглядел Николас и впрямь препаршиво. Куда хуже, чем когда покойный лорд саданул его по больной ноге, спровоцировав приступ острой боли.
Возможно, это и сподвигло Мэттью признаться в том, что лежало на сердце, в том кэбе. Это и ещё пара факторов. Во-первых, чёткое осознание, что это не какой-то там влюблённый интерес. Даже ради самых дорогих любовников воришка вряд ли бы рисковал собственной жизнью. Ждал бы помощи, а в само пекло не полез бы, да ещё и в одиночку.
С Николасом такой мысли даже не возникло. Мэттью почти физически не мог себе позволить бездействовать, оставляя Ворона в опасности. Даже если это значило подвергнуть риску смерти самого себя.
Во-вторых, и это было забавно, немало повлиял на это спонтанное решение и Майкл. Тот говорил такие откровенные вещи про Джеймса при чужих, считай, людях. И совершенно этого не боялся, не стеснялся и не считал это странным. Так почему Мэттью должен был ограничивать себя в словах, находясь один на один с Николасом?
Ответ не заставил себя ждать. Николас как будто снова терпеливо ждал этого очередного осознания от своего мальчишки. Снова знал всё наперёд, и ответ этот созрел уже достаточно давно. От чего внутри Мэттью тоже разлилось какое-то необычное тепло, хоть и изрядно перемешанное с тягучей болью.
Не физической, пусть и рёбра давали о себе знать на каждой кочке и неровности, но душевной. И, конечно, Мэттью не думал, что Николас действительно помрёт. Наверняка, с ним и не такое случалось. Всё же их род деятельности был далёк от праведной. Но видеть теперь уже точно любимого человека в таком состоянии, почти что самому чувствовать переживаемую им боль, было крайне неприятно.
Мэттью помог Николасу выбраться из кэба, хотя, честно говоря, мало чем мог посодействовать. Из-за приличной разницы в росте Ворону было не слишком-то удобно опираться на плечи невысокого парня. Но уж как-то пришлось добрести. Так уж получилось, что в основном среди прислуги Николаса были только девушки, которые тут помочь ничем не могли.
Вот и Мэри тут же запричитала, помогая только снять верхнюю одежду. Да уж как могла подстраховала при подъёме по лестнице. Мельком Мэттью подумал, что если они справились с этими грёбаными ступенями, то со всем остальным точно сладят.
Опустив Николаса на край кровати, воришка не спешил разгибаться. Самому воздуха не хватало, боль не давала сделать полноценный вдох. Передохнув в таком согнутом состоянии несколько секунд, Мэттью поморщился, выпрямляясь. Он как раз принялся раздевать Николаса, когда подоспел Майкл.
— Зато в кои-то веки не из-за тебя, — парировал Мэттью, «приветствуя» доктора в ответ.
Его лёгкие воровские пальцы шустро расстёгивали все пуговки, но всё же совершенно безболезненным процесс раздевания мальчишка сделать не мог. И сам кривился, глядя на то, как его действия вызывают у Николаса новые и новые приступы. Мэри помогала, и этому никто не противился — она действительно видела уже всё, воспринимая криминального авторитета, как собственного сына, не меньше.
А вот вопрос Николаса немало удивил даже Мэттью. Нашёл время думать о делах. Тут Майкл был совершенно прав, заставляя бандита помолчать хотя бы до тех пор, пока не подействует обезболивающее.
— А ты хочешь, чтобы он тебя добил? — немного язвительно из-за нервов проговорил Мэттью, не сдержавшись.
Ответа он, разумеется, никакого не ждал. Честно говоря, вообще сомневался, что Николас как-то на это отреагирует. Удивительно, что он вообще в этой пелене боли о чём-то там ещё подумал, связанном со здоровяком. Но, возможно, это как раз чтобы отвлечься от боли и думать о другом. Тактика хорошая, но не когда тебя лупили сразу человека четыре.
Наконец, с одеждой было покончено, и Мэттью позволил себе ещё одну передышку, пока Майкл ловко возился со всеми своими склянками. И тут же снова чуть поморщил нос, ощутив тягучую тошноту в довесок к боли. Чёрт, а он уже и отвык от такого. Давно не попадался никому быстроногий воришка.