[icon]http://forumupload.ru/uploads/0018/5f/c0/70/444371.jpg[/icon][info]<br><hr>21 год, без постоянной работы[/info][area]Бронкс[/area]Маркус всегда всеми силами поддерживал свою сестру. Он любил её больше всего на свете — такую открытую и добрую, талантливую и умную не по годам. София была особенной для старшего брата. Несмотря на юный возраст, Маркус никогда ничего от неё не скрывал. Сестра первой узнавала обо всём, что происходит в его жизни и… понимала.
Даже после того, как Маркус сбежал из дома и стал жить самостоятельно, он никогда не забывал про Софи. Он поддерживал её, как мог. Продолжал ругаться с родителями, чтобы стребовать хоть каких-то прав для Софии. И всегда был рад, когда сестра сбегала к нему, на его крохотную квартирку.
Такие дни казались немыслимыми их родителям. Несовершеннолетняя девочка остаётся на ночь на какой-то съёмной квартире со взрослым мужчиной, пусть и её родным братом. Да у него же и кровать тогда была только одна! Просто верх непристойности!
Позже, конечно, Маркус перебрался на более просторную квартиру, где у него был диван, на который он мог перебраться, когда Софи была у него в гостях, но родителей, конечно, это мало утешило. К сожалению, большего Маркус сделать не мог. Его сестре было всего тринадцать лет, и родители имели законное право решать, чем заниматься и куда ехать их ребёнку, пусть они этому и сопротивлялись.
Сообщение о том, что родители уезжают в Китай и забирают с собой Софи огорчило Маркуса. Он понимал, что там, ещё и под влиянием традиционно-китайских родственников, они могут сломать его сестрёнку окончательно. Но что он мог сделать?
Когда же Софи позвонила ему, плача в трубку, решение пришло моментально. Далеко не идеальное, сомнительное и даже опасное, но решение. София очень редко плакала, и Маркус не мог оставить это без внимания. Если уж родители довели её до такого состояния, то в Китай ей просто нельзя было ехать.
— Я приеду за тобой, София, — твёрдо сказал в трубку Маркус и тут же вызвал такси.
Он быстро переоделся в менее приметное — сейчас ему не нужно было привлекать внимания — и выбежал из дома. Пробки в Нью-Йорке были всегда, и Маркус бессильно ругался, ёрзая на сидении и глядя на поток машин, следующих в аэропорт. Время поджимало, и это заставляло сильно волноваться. Что, если он опоздает? Что, если они уже прошли контроль и всё, дороги назад не было?
Кроме того, мучали и другие мысли. Что, если он успеет и осуществит план? Что дальше? Мог он, едва став совершеннолетним по закону, заботиться о девочке-подростке? Какой дальше будет их жизнь? Это волновало, но Маркус не отказывался от затеи. Это была его сестра, и он был обязан ей помочь.
Выбежав из такси, Маркус со всех ног помчался в здание аэропорта, одновременно написав сообщение сестре о месте встречи. Его проверка на входе не заняла много времени. Вещей с собой не было, а умоляющее «пожалуйста, я опаздываю», действовало на многих правильным образом. Маркуса пропускали, одаривая лишь понимающим взглядом.
Он еле успел отдышаться, как Софи подбежала к нему, умоляя поскорее убраться отсюда. В этом она была права. Родители быстро хватятся, что их ребёнок исчез, и, быстро осмотрев окружающее пространство, они обратятся к местной охране. Те объявят по громкой связи, а они — два бегущих китайских лица — вызовут самое большее подозрение.
— Пойдём, да, — торопливо согласился Маркус, взяв сестру за руку, и быстрым шагом, почти бегом, направился на выход.
Адреналин просто зашкаливал. Маркусу казалось, что их вот-вот схватит охрана, и придётся долго объяснять, что ничего противозаконного он не делал, это его родная сестра. Но за это время родители уже прибегут и отберут Софию навсегда. Вряд ли после такого поступка с Маркусом вообще кто-то захочет разговаривать.
Тем не менее, им удалось незаметно выскользнуть на улицу, но Маркус не остановился. Надо было отойти подальше. Уйти с территории аэропорта и запрыгнуть в первую свободную машину. Он чувствовал лёгкую вину из-за того, что родители сейчас явно испытывали сильный стресс. Их ребёнок пропал в неизвестности. Подумав немного, Маркус поморщился и на ходу написал СМС на номер матери: «София со мной».

[icon]http://forumupload.ru/uploads/0018/5f/c0/70/444371.jpg[/icon][info]<br><hr>21 год, без постоянной работы[/info][area]Бронкс[/area]Сердце стучало так, словно Маркус не сестру от родителей утащил, а, как минимум, совершил покушение на президента. Неудачное, и теперь за ним летят полицейские вертолёты. И то, что спустя минуту после его сообщения, зазвонил телефон, ничуть не успокаивало. На экране смартфона высветилось краткое «Мама».
Маркус несколько секунд тупо смотрел на экран и только вздохнул от комментария сестры. Он уже примерно знал, что услышит через динамик телефона. Возможно, реальность даже будет ужаснее, чем воображение. С тех пор, как Маркус совершил признание о своей ориентации, он словно поставил точку в их отношениях. И больше они не общались, как мать и сын, только ругались, если дело касалось Софии.
— Да, — кратко сказал Маркус в трубку, тут же прикрывая глаза от резких, почти крикливых приказов матери. — Нет, мама, она останется со мной в Америке. Это её дом.
Тихое, но уверенное возражение только подлило масла в огонь. Кажется, даже София слышала, как повысился голос их родительницы.
— Нет, — повторил Маркус, поворачиваясь к окну и словно абстрагируясь от всех неприятных слов, которые сейчас сыпались на него. — Не утруждайся, я не посажу её на самолёт. Она останется… Мама, она останется со мной, здесь. Ма… Я не собираюсь это обсуждать.
Явно разозлившись, Маркус резко отнял телефон от уха и нажал на сброс вызова. Он поджал губы и желваки его заметно напряглись. Второй звонок раздался следом, но Маркус сбросил и его, а затем выключил телефон вовсе.
— Ох, София, мы же не скрываемся от погони, — голос сестры вывел из озлобленного ступора, и Маркус ласково улыбнулся подростку. — Они не вернутся. Раз требовала посадить тебя на следующий рейс, значит не может развернуться и не лететь сейчас.
Этот бой они с сестрой выиграли, но Маркус был уже достаточно взрослым, чтобы не понимать — он не последний. Родители не махнут рукой и не дадут так просто забрать у них их дочь, на которую единственную осталась хоть какая-то надежда. Пока этот никчёмный педик, который раньше именовался их сыном, не испортил Софи, нужно было действовать.
Интересно, прилетят они после конференции, отложив другие, менее важные дела? Или вызовут полицию на его адрес? Но что она сделает. Маркус был родным братом Софии, к тому же совершеннолетним, так что в теории мог заботиться о ней в отсутствии родителей. Ладно, с этим они будут разбираться позже.
— Но мы можем выйти раньше и пройтись, если хочешь, — предложил Маркус, понимая, что спокойная прогулка не помешала бы. — Тебе, наверное, вещи надо купить какие-нибудь. Вряд ли предки отправят нам твой чемодан обратно.

Маркус рассуждал немного более трезво, чем его сестра-подросток, но всё же некоторые вещи доходили до него с большим запозданием. Он и сам начал жить самостоятельно всего лишь пару лет как и не мог ещё считаться по-настоящему взрослым. Никакой ещё толком ответственности, кроме как за себя самого и за оплату счетов. Никакой житейской мудрости.
Наверное, у него было большое сердце, которое явно дрогнуло, услышав рыдания родной сестры в трубке, но разве это сейчас чем-то поможет? Маркус выключил телефон, чтобы не тратить свои нервы на бесполезное занятие в виде разговора с матерью, и… внезапно осознал, как чертовски он напуган.
Он поступил благородно, спас сестру от переезда в Китай, но что делать дальше? И будет ли это «дальше» лучше для Софии, чем тягостная жизнь с родителями? Маркус ещё судил по себе, просто не мог в силу возраста ориентироваться на других людей. Ему, разумеется, было спокойнее в одиноком плавании. Да, приходилось крутиться на нескольких работах, но он старался для себя и стремился к своей мечте. Но устроит ли такая жизнь Софи?
Только сейчас Маркус понял, что её нужно будет записать обратно в школу. Родители ведь уже забрали документы из прежней. А записать её без согласия родителей он вряд ли сможет, если только не оформит какое-нибудь опекунство, в котором он ничего не смыслил. И, конечно, у него не будет денег, чтобы оплачивать сестре музыкальную, частную школу. А медицинская страховка? А банальное пропитание и одежда, из которой Софи стремительно вырастала каждый год, не собираясь останавливаться ещё пару лет так точно?
И всё это крутилось в голове и ужасно пугало. То есть теперь Маркус боялся как ситуации, в которой родители вернутся и заберут у него Софию, так и той, в которой у него получится отвоевать родную кровь. Он поступил необдуманно, сгоряча, а теперь пытался выяснить у себя самого хотя бы то, готов ли он всё это вытянуть на своих плечах?
— Не знаю, — откровенно ответил на вопрос Маркус, несмотря на глаза сестрёнки, полные надежды на хоть какое-то утешение. — Но у меня есть знакомый, он однажды попал в дурную ситуацию. У него теперь есть хороший адвокат, попробую с ним связаться.
Честно говоря, эта мысль, произнесённая вслух, немного приободрила Маркуса. Не потому, что он надеялся на волшебную пилюлю от этого юриста, нет. Просто он внезапно осознал, насколько американизированными они с сестрой были. Первой же мыслью решения ситуации было типично американское желание связаться с адвокатом. О каком Китае вообще могла идти речь? Они были так далеки от той культуры, уже совсем чужой и чуждой.
— Зайдём в торговый центр, — кивнул уже более решительно Маркус. — Купим тебе всё необходимое.
На какие-то вещи вроде зубной щётки и одежды на первое время у него деньги были. Да и походы за покупками, пусть и такие спонтанные, всегда поднимали настроение Маркусу. Может, чего и придумается умного за это время.
Он попросил таксиста высадить их на углу улицы, и вылез с сестрой из машины, забирая у неё кофр с инструментом. Не таскаться же девочке всё это время с ним, а Маркусу чисто физиологически было попроще.
Прогулка вышла немного напряжённой и молчаливой. Каждый, вероятно, думал о своём, а притихший Маркус, не произносящий ни слова, и вовсе удивительное явление. Ему очень хотелось что-то сказать, точнее, спросить. Спросить Софи, не жалеет ли она и обдумала ли на полном серьёзе жизнь со старшим братом. Осознаёт ли, что от многого ей придётся отказаться, потому что Маркус не зарабатывал столько, сколько сразу двое родителей, да ещё и со стажем и статусом. Но все эти вопросы явно бы усугубили и без того странное настроение, так что Маркус прикусывал себя за язык. Наверное, время покажет…
— Представляешь, какое лицо было у мамы, когда она поняла, что я тебя украл? — вместо этого проговорил Маркус и тут же улыбнулся.
В отличие от сестры он не мог сказать, что любит родителей. Он испытывал смазанную благодарность за то, что вырастили его, дали еду и крышу над головой, но не более того. Всё ещё была сильна обида за непонимание, за принуждение ломать самого себя, за постоянные ограничения и все эти детские травмы. Маркус, может, и хотел бы их любить, но не мог. Никак не мог себя заставить это сделать. Так что мысль о том, каким донельзя поражённым стало лицо матери от внезапного сообщения, очень развеселила Маркуса.
— Наверное, я открыл для неё новые горизонты. В стиле, я знала, что он, но чтобы настолько, — рассмеялся тот, ничуть не переживая, что пал ещё ниже в глазах своих родителей. Об этом он начнёт переживать позже, скорее, после тридцати, но не когда юношеский максимализм только-только начал сдавать позиции.