Как и многие дети, Маркус получил свою специализацию ещё в школе. Его с ранних лет тянуло к космосу и другим галактикам. Он действительно романтизировал холодную бесконечность вокруг их родной планеты, хотя уже тогда полёты были обычным делом. Не то, что в двадцать первом веке, когда освоение только началось.
Впрочем, Маркусу повезло с его страстью. Ведь особенного выбора у него и не было. Отец Маркуса был пилотом космических кораблей и, разумеется, будучи строгим родителем, он ждал, что и его единственный сын добьётся успеха в этой популярной индустрии. Полёты в космос — это ответственность, статус и высокий интеллект. У Маркуса не было шансов уйти в другую область, но, благо, он и не хотел.
Хотя минусов, конечно, было предостаточно. Например, их с отцом частенько ставили на один корабль, а работать в паре с родителем, будучи достаточно взрослым… Это чувство всем было понятно, невзирая на мир или век. Это было паршиво.
К счастью, шесть лет назад Ву-старший в возрасте шестидесяти лет ушёл на заслуженный отдых и обосновался на Кеплере, встречаясь с сыном раз в год, а то и реже. Такой расклад Маркуса более, чем устраивал. Особенно в последние годы, когда его жизнь, полная как космических приключений, так и размеренности, круто перевернулась.
Причиной тому стал Александр, с которым Маркус познакомился три года назад на вечеринке после очередной переподготовки. Парень просто очаровал навигатора своей широкой искренней улыбкой, которой продолжал радовать и по сей день.
В отличие от Александра, Маркус прекрасно помнил всё, что случилось в тот, полный событий день. Не обошлось, конечно, без алкоголя, но всё же Маркус прекрасно осознавал, что творит, как и его партнёр.
Они познакомились, назвав свои имена, и с той минуты почти не расставались, общаясь и узнавая друг о друге всё на свете. Они буквально не замолкали ни на секунду! И когда вечеринка подошла к концу, продолжили общение на улице до тех пор, пока не начало светать. Этот мутный, грязный рассвет напомнил обоим, что скоро предстоит расстаться. Но им обоим этого так не хотелось! Они ведь только что поцеловались в первый раз.
Маркусу уже на тот момент было тридцать шесть, и жизнь его была почти одинокой. Он не мог завести отношений на Земле или на Кеплере, так как постоянно улетал и проводил в космосе по году, когда занялся переселением землян на другую планету. С персоналом корабля тоже как-то не складывалось. В общем, терять Маркусу было совсем нечего, и именно он стал инициатором произошедшего тем днём.
— Знаешь, если бы нас назначили на один корабль, мы бы смогли узнать друг друга ещё лучше за полгода, — сказал тогда он, а ещё позже добавил: — Кажется, семейные пары не разлучают в таких случаях.
Возможно, Александр был слишком шокирован таким предложением или слишком пьян после вечеринки, а может, и то, и другое. Тем не менее, когда градусы выветрились из крови, ни один из них не передумал. Они провели просто сумасшедшую свадьбу, рванув в Лас-Вегас, который не менялся уже, кажется, веками. В гавайских рубашках и, по старым традициям, с китайским Элвисом, распевающим о любви.
Маркус снял номер в местном отеле, и свадьба логично продолжилась первой брачной ночью, которой ни один из них не остался разочарован. Впрочем, на юного, ещё даже не тридцатилетнего любовника грех было жаловаться.
Так оба оказались на одном корабле, хоть оба и волновались, что их ждёт пустая каюта и электронный документ о разводе. Наваждение могло спасть в любой момент, но… вот уже три года, как не спало. Маркус не понимал, как у них получилось, без всех традиционных свиданий, притираний перед общим бытом, долгого конфетно-букетного периода. Но они с Александром были поистине идеальной парой и даже почти никогда не ссорились.
Так что Маркус был просто счастлив. Действительно счастлив в браке, о чём не мечтал даже за пару часов до встречи с Александром. А ещё он был невероятно счастлив делиться со всеми их чудесной историей любви и брака. Как же ей не быть чудесной, если они были, пожалуй, единственными на всем белом свете, кто признался в любви и на самом деле ощутил это всепоглощающее чувство, уже будучи в браке.
Нет, серьёзно, это было крайне забавно, робея и немного заикаясь, признаваться в чувствах человеку, который носил кольцо на пальце уже паре месяцев. Про которого уже знали твои родители (по крайней мере, с одной стороны — Маркус на тот момент не стал огорчать строгого и пожилого отца своим звонком), да и вообще когда все вокруг называют вас мужьями.
Но у них получилось, и вот предстоял новый рейс на Кеплер после переподготовки и законного отпуска, который супруги провели вместе, как водится.
— Да иду я, иду, — немного возмущённого, хоть и не взаправду, воскликнул Маркус, продолжая сидеть перед зеркалом. — Куда они без навигатора улетят, я тебя умоляю…
Предстоял новый рейс, возможно, с новыми людьми (Маркус знал, что одним из пилотов будет его лучший друг Уильям, остальных как-то не рассматривал ещё), так что Маркус должен был быть на высоте, как всегда. Извините, но ему нельзя расстраиваться из-за неровной стрелки, он мог и увести целый корабль куда-то не туда.

Для Маркуса до сих пор оставалось загадкой, почему Александр остался с ним, а их брак креп день ото дня. Хоть он и считал их историю достойной слушателей, хотят они того или нет, удивлению не было предела. Всё же их спонтанная свадьба и медовый месяц, проведённый на корабле за работой, встреча с родителями жениха по видеосвязи из полёта и многое другое были далеки от идеального представления об отношениях.
Тем не менее, Маркус не был склонен к рефлексии. Он даже не задумывался о том, что в любой момент Александр может наиграться и бросить его или признать, что совершил ошибку. И уж тем более Маркус не думал, что Александр недоволен им, его поведением или возрастом, в конце-то концов.
В целом, если отбросить скомканное начало их отношений, они были отличной и вполне себе обычной парой. Иногда спорили по мелочам, иногда случались недопонимания. Они устраивали друг другу сюрпризы и скучали, когда их смены катастрофически не совпадали. В общем, ничем не отличались от обычных людей, у которых были все эти неловкие первые свидания и секс до свадьбы.
Сейчас же, спустя три года, они с Александром и вовсе стали неразлучной счастливой семьёй. Маркус обожал родителей своего мужа и называл их папой и мамой. В кои-то веки у него появились люди, помимо Александра, конечно, по которым он скучал в полётах. По своему родному отцу, к примеру, Маркус совершенно не печалился.
Сегодня у них с мужем был особенный день — первый полёт на самом новом корабле, чьи тонкости они изучали долгое время перед сложным экзаменом. Возможно, Маркус был более опытным, ведь летал уже более десяти лет — почти пятнадцать, если быть точным. То есть, с момента, когда его партнёр даже школу ещё не окончил. А, возможно, Маркус был просто более спокойным по своей натуре.
Так или иначе, он совершенно не волновался ни по поводу нового корабля, ни по поводу новой команды. Возможно, не пройди Уильям того же экзамена, Маркус бы больше нервничал. Работа в паре с другим пилотом не прельщала его ни на йоту. Маркус привык к своему другу, с которым познакомился семь лет назад, и они представляли собой просто идеально слаженную команду. Нарушать этой традиции не хотелось.
Обычно пилота и навигатора ставили в смены случайным образом. Просто составляли график, а потом присылали его на почту и озвучивали в первый день, кто заступает на смену и в какой последовательности. Но в прошениях на корабль эти двое всегда указывали, что работали вместе уже на протяжении многих рейсов, и обычно им шли навстречу.
Александр же явно волновался. Это было заметно хотя бы по тому, что он не сидел в их спальной, любуясь тем, как прихорашивается его муж. А ведь это было настоящее искусство. Хоть оно даже в двадцать шестом веке было не всем понятно. Но Александру нравилось, а Маркус обожал, когда его муж влюблённо смотрел на него, как и все эти три года.
— Извини меня, ты сам лишил меня своего восхищённого взгляда. А я только по нему ориентируюсь, стал ли я достаточно хорош для выхода, — снова проворчал Маркус, не испытывая никакого раздражения по поводу этой торопливости мужа.
В конце концов, Маркус достаточно прожил с ним, чтобы знать об эмоциональности Александра, о его немного взрывном характере и многом-многом другом. Они прекрасно изучили друг друга в браке, и остались, к слову, безмерно довольны.
Всё же Маркус поднялся. Кинул на себя последний критический взгляд в зеркало и пошёл на выход, где уже снова виднелся любопытный нос.
— Ты что, подмазываешься? — делано прищурился Маркус, но не смог долго играть, да и времени у них на игры уже действительно не было.
Он мягко рассмеялся и всё же выделил пару секунд, чтобы нежно поцеловать своего разволновавшегося красавчика, погладив того по округлым ягодицам. Вот теперь можно было подхватить пару чемоданов Маркуса и один Александра и выдвигаться. К новому кораблю, новой команде и новому капитану.
Про последнего Маркус всё же немного почитал, чтобы понимать, под чьим началом они отбудут на долгое время. Обычный военный, ничего особенного. Военных Маркус не любил, хотя и сам проходил специальную подготовку, но с этим ничего и не поделаешь. В космосе они были всегда и почти всегда заправляли «парадом».
— Ты снова распереживался, — заметил по дороге Маркус, поглаживая ладонь супруга. — А на деле ты снова обзаведёшься тучей друзей, заставишь Джонни ревновать и будешь мне вечерами рассказывать о том, кто там и что сделал.

За три года совместной жизни Маркус уже прекрасно научился разбираться в чувствах своего эмоционального супруга. Он знал, что сейчас Александр, хоть и взволнован, но это только лишь от радости. Новый полёт, новые знакомства, новый корабль. Всё это воодушевляло и приятно волновало Александра куда сильнее его более сдержанного мужа.
И всё же Маркус немного успокаивал партнёра, так как в любой момент эти восторженные эмоции могли перерасти в полноценные переживания. Как, например, сейчас, когда Александр вспомнил не самого приятного человека из прошлых полётов.
— Просто скажи, и я с ним разберусь, — улыбнулся Маркус, продолжая гладить тыльную сторону кисти мужа.
Это была несомненно шутливая, но всё же правда, и Александр это прекрасно знал. Маркус, хоть и выглядел, мягко говоря, специфично, и не менее специфично вёл себя, мог не только постоять за себя, но и отстоять своих близких. Вот уж где на сто процентов действовало выражение «внешность обманчива».
Маркус не лез в драки без надобности — не хотел попортить маникюр и оставлял физическую составляющую конфликтов на горячего итальянца под боком. Но у него были свои, не менее болезненные способы разобраться с неприятелем. Так что Маркус действительно мог защитить любимого мужа от вредного сослуживца, не загремев при этом в карцер.
К слову, как Александр прекрасно знал о вышеуказанных умениях мужа, так и Маркус был достаточно осведомлён о ревнивости партнёра. Честно говоря, ему даже нравилось, что они с Александром были настолько противоположны по характеру. Маркус ревновал совсем чуть-чуть, словно подвергнувшись стереотипу — если у тебя молодой красивый муж, то ревность просто необходима. В то время, как Александр мог просто взорваться сильными эмоциями, становящимися сильнее него.
На удивление многих эта черта характера не стала камнем преткновения. Маркус и Александр ни разу не поссорились из-за неё. Возможно, первому даже немного нравилось, что более юный и более красивый партнёр проявлял яркие собственнические чувства.
А ещё Маркус не матерился. То есть совсем, несмотря на постоянное нахождение среди военных и собственную военную подготовку. Он мог ругаться, но столь же забавно, как и выглядел в глазах собеседников. Обилие мата Маркус не терпел (разве что от бабки своего мужа), но в данном случае только рассмеялся, услышав от супруга слово «мудак».
— Конечно, будет, они все военные… такие, — тем не менее, повторять за Александром Маркус не стал, избежав сквернословия.
Наконец, они прибыли к космопорту. И даже в таких мелочах партнёры оставались полными противоположностями друг друга. Александр спешил поскорее попасть на новенький корабль и покончить с бюрократией, а Маркус наслаждался каждым мигом, проведённым в этом подобии аэропорту.
Он перекинулся парой фраз с девушкой, забиравшей их багаж, а с военным, проверяющим документы, и вовсе поздоровался, как со старым приятелем. Что же, Маркус уже знал, как зовут этого парня, не первый раз вылетал из местного космопорта. Его личность всё равно проверили — таков уж порядок, даже если Маркус охотно интересовался здоровьем супруги и делами у подрастающих детей.
Пройдя все проверки и инстанции, Маркус вновь перехватил руку Александра, не стесняясь проявлять свои чувства на публике, и они погрузились на шаттл. Маркус тоже с любопытством посматривал в окно, так как с возрастом и опытом любить космос не перестал. Чёрт, да он мог здесь экскурсии проводить.
— Хороша ласточка, — кратко, но ёмко прокомментировал Маркус новый корабль, который он будет направлять по шесть часов в сутки четыре раза в неделю.
Он тоже любил это время, когда они прибывали на борт, знакомились со сменщиками, валялись в своей комнате, общались с командирами, и иногда даже устраивали вечеринки. Если капитан не оказывался мудаком, конечно. Но первым делом стоило затащить вещи в их с Александром каюту, в которой они пробудут целых полгода, а то и год. Вторым — поправить причёску и макияж, а уже потом идти на всякие встречи.
— Мы даже не на последнем шаттле полетели, а ты боялся, — не мог не похихикать Маркус, направляясь с чемоданом по длинному коридору после получения номера их семейной комнаты. — Джонни даже ещё не прибыл. Иначе бы тут на весь корабль визг стоял.

Маркусу действительно нравилось, что они с мужем были совершенно разными людьми — как внешне, так и по характерам. Хотя бы потому, что все вокруг удивлялись, как они до сих пор остаются в браке. Это вызывало гордость.
В то время, как Александр мог обратиться к более рассудительному партнёру за помощью с разбушевавшимися эмоциями, Маркус попросту наслаждался такими открытыми проявлениями чувств от мужа и его искренностью. Ещё никто и никогда не был так искренен рядом с Маркусом, и это подкупало.
Да и, если честно, несмотря на нелюбовь Маркуса к мату, иногда очень требовалось сказать крепкое словцо. Тогда помощь супруга была и вовсе незаменима.
— Потому что он эмоциональный, громкий, но голос у него раза в два выше твоего, — просто пояснил Маркус партнёру, улыбаясь и демонстрируя, что никакого особенного подтекста в этой шуточке не было.
Несмотря на внешнее спокойствие, Маркус тоже принялся исследовать их с Александром новое жильё на ближайшие полгода, как минимум. Они вместе читали про всякие обновления, помимо изучений важных новшеств, и вместе же загорелись проверить. Особенно розетки у кровати, конечно, порадовали. Мелочь, а комфорта добавляет немало.
Александр сразу плюхнулся на кровать, в то время как Маркус первым делом заглянул в ванную. Интересно же, как они модернизировали душевую кабину, в которой они с мужем также проводили много времени. И да, вместе.
Про тот эпизод с испорченной причёской Маркус почти и не вспоминал. Он не мог держать зла на своего партнёра, хотя обижался в тот день очень показательно. Чтобы получить, конечно, побольше поцелуев и признаний в любви. Этого в их семейной жизни и так было предостаточно, но почему бы и не пожадничать в один-единственный день?
Выйдя из ванной, Маркус обнаружил мужа, валяющегося в разных позах на кровати и проверяющего меняющуюся жёсткость матраса. Его восторженное восклицание вызвало широченную улыбку у партнёра.
— Прямо тут? — рассмеялся Маркус. — Я бы сказал «включая, но не ограничиваясь».
Они только недавно смеялись над сухими юридическими формулировками рабочего договора, который подписывали каждый раз, поэтому шуточка пришлась очень кстати. А следом за ней Маркус решил присоединиться к любимому супругу и забрался на кровать. Правда, очевидно, он решил проверить упругость не матраса, а мужа, потому что завалился прямо на Александра с самым довольным видом.
— И правда приятная… жёсткость, — пошло пошутил Маркус, целуя партнёра в подбородок, сегодня идеально гладко выбритый.
Они и правда не спешили, это было им ни к чему. Часы встреч уже были известны заранее, но первое собрание пройдёт ещё не скоро. Сперва прибудет последний шаттл с персоналом, всем будет дано время освоиться и разложить вещи, а уж потом первые дела. Познакомятся с командиром, узнают расписание смен и всё такое.
— Не хочу ни на какое собрание. Хочу пошалить с мужем и пойти обедать, — решил немного покапризничать «крутой навигатор», но об этих замашках своего серьёзного мужа Александр уже тоже знал.
Да и уже явно догадывался, что его Маркус был не таким уж и занудным в своей рассудительности. Он мог с одинаковым успехом просидеть несколько часов кряду, рассчитывая самый оптимальный по времени и расходам топлива маршрут, а следом предложить Александру всё что угодно, начиная от шалостей в душе и заканчивая тем, о чём Маркус уже обмолвился дома. Когда они читали про расширенный биологический отсек, Маркус на полном серьёзе предложил партнёру сходить туда и своровать помидоры. Ну почему бы и нет? От двух помидор с корабля не убудет (больше-то дурачков на корабль не брали), а им весело.
Впрочем, горячего итальянца и уговаривать не приходилось. Он только смеялся, неизменно восклицая про Маркуса-негодника, но ведь согласился бы, не раздумывая, как только до дела дошло бы.

В своё время Маркусу было немного жаль, что его отец не соизволил хотя бы изобразить вежливость при встрече с Александром. Он, правда, и не ожидал радушного приёма — как очень точно заметил его партнёр, все военные были теми ещё мудаками, а Ву-старший был человеком военным до мозга костей. Но всё равно вышло обидно, хотя бы за Александра. Ведь муж Маркуса был таким общительным и обаятельным, а вся его улыбчивость буквально разбилась о камни характера отца Маркуса.
Но со временем это забылось. Маркус и без того не был привязан к строгому родителю, ставшему ещё более чёрствым после смерти жены. А уж, познакомившись с родными Александра, он очень быстро стал частью семьи ДиМарко и совсем отпустил все негативные эмоции в сторону биологического отца.
То есть, для понимания, за почти сорок лет отношения Маркуса с Ву-старшим остались на уровне уважительного (нет) обращения «на вы». В это же время, после каких-то пары встреч с ДиМарко Маркус чуть не влюблённо называл родителей мужа мамой и папой, а следом и вовсе подал электронное прошение о смене фамилии в связи с браком.
Изначально они с Александром оставили свои имена — как-то не приходило в голову обсудить, какую фамилию из двух они возьмут, когда были знакомы несколько часов. Спустя полгода полёта и совместной жизни это понимание пришло само собой.
Маркус захотел сблизиться с этими людьми по-настоящему. И был бесконечно счастлив, когда его прошение одобрили, и он показал свою новую идентификационную карту, выданную на имя Маркуса ДиМарко, своему мужу, который был даже не в курсе всё это время. Александру, к слову, очень понравился такой сюрприз.
Он и сам не отставал от своего супруга и постоянно радовал Маркуса, оказывая неожиданные и до бесконечности приятные знаки внимания. У них даже стало небольшой традицией — прилетая на Кеплер, Александр приносил своему мужу букет цветов, недостатка которых на этой планете не было.
Но самым приятным сюрпризом стало кольцо из астероида, которое Александр сделал своими руками. Маркус не снимал его, как и обручальное, ни днём ни ночью. Меняться могли образы и иные аксессуары, но эти два кольца не покидали пальцев мужчины.
Было, кстати, очень приятно думать, что несмотря на скоропалительный брак, они оба не расставались с обручальными украшениями. Да, они поменяли их, когда вернулись на Землю, но что весь тот год, что последующие два ни Маркус, ни Александр и не думали стянуть кольца с пальцев. Даже перед сном или ванной. Может быть, это тоже было маленьким секретиком счастливого брака?
— Мне всё в тебе нравится, — честно признался Маркус, целуя теперь уже нежную ямку между ключицами.
Это было сущей правдой. Иначе как объяснить, что они уже три года жили душа в душу? Маркус считал своего мужа идеальным во всём. Даже когда тот навешивал на себя какие-то странные ярлыки вроде подкаблучника. Тогда Маркус, взявший фамилию мужа, тоже был подкаблучником? С каких это пор желание порадовать любимого человека так низко и негативно оценивалось? Маркус был в корне не согласен с такими мыслями.
Впрочем, это было их маленькой несогласованной игрой. Маркус капризничал, вынуждая Александра делать всё, что тому скажут. А Александр принижал свои достоинства, подсознательно радуясь тому, что Маркус его отговаривал от таких глупостей и рьяно доказывал, что он не прав в таких суждениях.
— А Джонни не кинется разыскивать тебя? — подозрительно спросил Маркус, теперь уже прикусывая тонкую кожу где-то под ключицей. — Я его убью, если он меня оторвёт от мужа и нашего баловства.
Этот малый действительно мог быть той ещё занозой в заднице. Нет, Маркус считал его другом семьи, но это не отменяло того, что он постоянно подшучивал над пацаном. Ну и трезво оценивал его возможности — например, бездумно ворваться в каюту к замужним людям. Дверь, конечно, не откроется, но Маркуса будет бесить, если кто-то будет настойчиво стучать.
— М-м-м, не хочу жёсткую жёсткость, — протянул на шутливый вопрос Маркус, делая вид, что глубоко задумался. — Жёсткой жёсткостью надо ночью заниматься, обстоятельно, чтобы никто не мешал, и никуда потом не нужно идти…
Конечно, это была аллегория, но довольно понятная. Маркус не хотел сейчас раздеваться полностью и заниматься полноценным сексом. После этого хочется принять душ и лежать, нежиться в объятиях, чтобы потом пойти на второй заход. А средь бела дня «на работе» как-то… не то. Не то настроение.
— Остаётся только баловство, — хихикнул Маркус, как совсем уж несерьёзный навигатор. Но кто его мог осудить, особенно в постели с мужем?

Конечно, Маркус не захотел снимать подаренное кольцо ни в тот вечер, ни в любой другой. И не только потому, что оно ему нравилось внешне. Маркус открыто заявил об этом в ту ночь, но, вероятно, Александр в силу своей скромности и подсознательных попыток занизить свои заслуги не всё запомнил. Тогда Маркус сказал: «Не хочу. Все остальные кольца просто для красоты, а это — напоминание о том, как сильно меня любит муж».
Это снова было чистой правдой. Где бы они ни находились, насколько долго бы ни видели друг друга, Маркус всегда улыбался, поглаживая это кольцо и просто любуясь им. Это была частичка огромного любящего сердца Александра, и его супруг всегда об этом помнил.
Так что в планах Маркуса было прожить долгую и счастливую жизнь со своим мужем и быть похороненным с этими двумя кольцами.
В этих планах он тоже был не одинок. Они с Александром просто изумительно понимали друг друга (и вот он, ещё один секрет счастливого брака). Причём, как в серьёзных вещах, так и в совершенно несерьёзных. Можно ведь было принимать одинаковые важные решения, но при этом не понимать шуток партнёра или почему тот не закрывает тюбик с зубной пастой. Но даже таких мелких проблем супруги ДиМарко были лишены.
У них совпадал юмор, и оба прекрасно чувствовали, когда партнёр хочет отдохнуть и просто молча посидеть в объятиях другого, а когда энергия бьёт ключом и хочется куда-то её применить, пусть даже на шалости и глупости. Сейчас они спонтанно выбрали «мягкую мягкость», как забавно обозначил её Александр, и снова остались довольны. Пожалуй, назло всем не таким счастливым парам.
— Ой, какой ты напористый, мне нравится, — похихикал Маркус, пока ещё мог разговаривать и смеяться.
Благо, никто их не прервал. Вероятно, Джонни старался избавиться от икоты от такого частого упоминания его имени из одной определённой семейной каюты. А может, ещё попросту не прибыл на корабль.
К сожалению, время шло и не собиралось замедляться из-за каких-то влюблённых парней. Так что после сладких игр пришлось выбираться из кровати.
Маркус встал у зеркала с очень довольным выражением лица — капризничать как-то больше не хотелось. Он поправил сбившуюся причёску и вслух восхитился новым производителем косметики, которая выдержала испытание вознёй в постели. И вскоре супруги направились в столовую, чтобы успеть хорошенько поесть перед общим собранием.
— Смотри, Эрик уже здесь, без сопровождения, — проговорил тихо Маркус, как заправский сплетник, сжимая ладонь партнёра чуть крепче. — Странная у них всё же парочка. Хотя и забавная, это не спорю.
Если кто-то хотел продолжить список секретиков о счастливом браке, то вот был ещё один крохотный, но довольно важный пункт. Не важно, друзья или незнакомые люди — важно было обсудить их с партнёром в открытой форме. Маркус искренне считал, что эти сплетни огромный пласт их с Александром отношений. А иначе как же? Нужно было всех обсудить — кого-то «обласкать», кем-то восхититься… но, в основном, конечно, «обласкать».
Тут ты и выговорился, и поделился мыслями с мужем, а ещё получил его поддержку, его мнение, ну и, конечно, посмеялся. В общем, как бы плохо в обществе не говорили о сплетнях, Маркус не считал это грехом. Да и, в целом, быстро переключился на другую, совершенно не связанную с Эриком и Джонни тему.
— Я надеюсь, что у них есть горошек. Я не знаю почему, но я хочу горошек, — так же бесхитростно заявил Маркус, привыкший делиться с мужем всеми мыслями, какие только не приходили в голову (ещё один секрет?).

Маркус прекрасно знал обо всех сомнениях мужа, терзавших его в начале их отношений. Знал, потому что сам Александр никогда не мог удержать языка за зубами. Эта хорошая традиция — делиться всеми мыслями с супругом — зародилась с самого первого дня их брака, и вот ей уже было три прекрасных года.
Тогда Маркус очень громко хохотал. Александр рассказал ему о своей нерешительности перед столиком пилотов и навигаторов (эдакий школьный столик для королей бала) и о том, как лучший друг смеялся над ним, тем же вечером. Они впервые после смены вернулись в общую каюту и занимались обычными вечерними делами — чистили зубы, переодевались в пижамы и всё такое прочее. И тут такая новость, рассказанная будничным тоном. Маркус просто не мог остановиться, даже немного прослезился от смеха.
В столовой он этого не заметил — был слишком занят разговором с Уильямом, а потом слишком радовался тому, что муж присоединился к нему и что можно его всем, наконец-то, представить. И нет, Маркус совсем не смущался того, что его партнёр был «просто инженером». Они были взрослыми ребятами, а не школьниками, и никто не обесценивал работу технического персонала. Без них пилоты бы никуда не полетели вовсе.
Тогда вечером Маркус почти в истерике повторял слова Джонни: «Но я же твой муж! Ты спишь со мной в одной постели, а ужинать со мной постеснялся?». И ещё громче смеялся, когда Александр застенчиво подтвердил, что то же самое ему говорил и лучший друг.
Но с тех пор многое изменилось, как говорится, много воды утекло. Александр к тридцати годам стал куда более уверенным в себе молодым человеком (хотя и куда более ревнивым), и в этом была не только заслуга Маркуса. Просто полётов стало больше. Тогда Александр переживал невероятный первый опыт — крупный корабль, дальний полёт, первое замужество, в конце концов! Конечно, эмоции захватывали его с головой.
И вот в последнем заслуга Маркуса была немалой. Он прекрасно работал, как эдакая впитывающая губка. Александр делился с ним всем, что было на уме — переживаниями, страхами, опасениями, ну и положительными эмоциями, конечно. Маркус всегда был готов выслушать его, поделиться советом, если требуется, или просто поддержать своим теплом, пониманием и крепкими нужными объятиями. (Записывайте ещё один секрет для счастья).
Сейчас Александр и Маркус были двумя каплями одной воды. И никто не боялся и не стеснялся заговорить даже с такими крутыми шишками, как Эрик. Честно говоря, Маркусу казалось, что они с офицером разговаривали куда чаще, чем Джонни (и это не потому, что у Джонни было чем ещё заняться с этим мужчиной, а исключая пошлости).
— Подсядем к нему? — предложил Маркус, рассматривая предлагаемую еду и разыскивая упомянутый горошек. — Если Джонни всё же прибежит в столовую, мы должны увидеть это в первых рядах.
Ничего странного в этом Маркус не видел. Ну, во-первых, они неплохо общались с Эриком — мужик он был неплохой (и всегда готовый послушать историю их любви в тысячный раз). Во-вторых, общество у них на корабле было небольшим. Подпункт раз — с кем ещё общаться? Подпункт два — должны же быть развлечения в этой дыре! А наблюдение за бледнеющим Джонни и насмешливым Эриком было прекрасным развлечением.
— Я думаю, ты хочешь такой же кусок мяса, как у меня, но не с горошком и морковкой, а с картошкой, — уверенно кивнул Маркус, прижимаясь на миг плечом к плечу мужа, чтобы ментально его успокоить. — Только я могу совершить набег на твою картошку и немного её своровать, помни об этом.
И да, опережая вопрос, своими намерениями парочка тоже открыто делилась, как и простыми мыслями. Обязательно нужно оповестить мужа, что собираешься в душ, иначе вдруг он хочет присоединиться и не знает об этом. Или вот, что надо взять немного больше картошки, чтобы твой немаленький и довольно прожорливый муж, как и ты сам, мог её своровать. С тарелки любимого человека-то было вкуснее.
Параллельно Маркус ещё раз окинул взглядом столовую. Сейчас народу было мало — пассажиры ещё не прибыли, а многие работники попросту ещё не успели проголодаться, предпочитая еде осмотр нового корабля. Уильяма и других близких знакомых тоже не было видно, так что мысль о том, чтобы поиздеваться какое-то время над странной парочкой полуитальянца и офицера военной полиции звучало всё интереснее с каждой минутой.

Джонни действительно заперся в своей одиночной каюте и не собирался её покидать до начала общего собрания персонала. В отличие от друзей, вечно занятых исключительно друг другом, он проштудировал список коллег перед полётом от и до. Злополучное имя числилось среди прочих, и пульс Джонни как участился до сотни ударов в минуту, так и не снизился. Пожалуй, сердце так суматошно стучало даже во сне.
О том, что Эрик будет на этом корабле Джонни узнал прежде прочих. Тот сам ему и сказал об этом за одним из их совместных бранчей. Тем не менее, Джонни до конца не верил в это. Ему казалось, что всё обойдётся… но нет. Эрик Лассен, офицер военной полиции, будет лететь на том же корабле, что и Джонни. В течение шести месяцев.
Это был очень долгий срок, учитывая крайне замкнутое пространство корабля. За полгода всякое могло случиться. Например, лучший друг Джонни за полгода стал замужним мужчиной и отмечал полгода своей свадьбы. И эта мысль совсем не успокаивала и уже даже не очень веселила молодого итальянца.
Он уже даже пожалел, что пошёл по стопам Алекса. В своё время Джонни долго не мог решить, на каком поприще ему развиваться. То ли заняться ресторанным бизнесом вместе со своей семьёй, то ли махнуть рукой и уйти в юриспруденцию. Алекс был старше друга на три года, и уже влюбился в космическую индустрию. Ну и, конечно, все уши Джонни прожужжал о том, как это классно. Вот Джонни и пошёл учиться на инженера, как и друг.
В первый свой полёт он отправился раньше Алекса по возрасту, зато вместе с ним. В качестве младшего инженера, считай — помощника. И да, в тот полёт Джонни знатно поржал, наблюдая за спонтанными новобрачными. Теперь вот хоть над самим собой смейся.
С Эриком Джонни познакомился ещё до того забавного полёта. Но он не считал это чем-то особенным, хотя пульс с ним в корне был не согласен. Тем не менее, полноценными отношениями это нельзя было назвать даже с натяжкой. Сначала Джонни просто стеснялся (имел полное право!) того, что связался с мужчиной куда старше него самого, да и вечно пропадал на учёбе и экзаменах. Потом и вовсе начал летать. Разве секс раз в полгода, если не реже, может считаться какими-то чувствами? Джонни считал, что нет.
Они с Эриком даже не клялись друг другу в верности. Конечно, «клялись» — громкое слово. Но суть в том и была. Никто не обещал ждать, терпеть, любить. Они просто проводили время вместе, им было хорошо, а потом Джонни снова улетал в космос или Эрик отбывал на службу. Джонни о нём и Алексу-то рассказал просто потому, что тот был лучшим другом. А так о нём никто не знал, даже несмотря на болтливость итальянца.
Только вот Джонни почему-то всё равно «ждал». Отмазывался тем, что ему некогда, но… честно, вокруг была целая куча одиноких людей, красивых и, что немаловажно, подходящих по возрасту, но Джонни их не замечал. Как и собственной влюблённости.
И вот этот человек, вызывающий целую кучу эмоций, был на корабле. И никуда от него не деться на протяжении более, чем ста восьмидесяти дней.
Так что Джонни сидел в каюте и пытался разложить всё по полочкам в своей голове, но получалось откровенно плохо. Половинка от итальянца в его крови не позволяла рассуждать спокойно и последовательно. Да и вторая половинка от американки мало чем помогала, если честно. И если у Алекса был «балласт» в виде мудрого мужа, то Джонни был предоставлен самому себе. Ему-то Маркус помочь не мог. Вот поржать над ним ехидно мог, а помочь — нет.
А Джонни тем временем было всего двадцать семь, и всякие серьёзные решения или даже размышления ему давались очень тяжело. Не хватало ни опыта, ни мозгов, честно говоря. И всё время хотелось, чтобы вся эта ситуация рассосалась сама собой.
На этой невесёлой ноте и пришло сообщение от Алекса. Увидев которое Джонни растёр лицо ладонями, повторяя глухо «чёрт-чёрт-чёрт». Он уже так и видел перед мысленным взором, как эти двое — их сладкая парочка ДиМаркусов — подсаживается к Эрику и начинает рассказывать о нём, Джонни. С них станется, Джонни это точно знал.
Нужно было что-то предпринять, но что? Приходить в столовую Джонни не хотел. Оправдываться, почему не пришёл — не хотел вдвойне. Если он придёт — над ним будут насмехаться. Если не придёт — откровенно ржать. Так Джонни выбрал из двух зол меньшее и — пока не передумал — пулей выскочил за дверь, так и не разобрав вещи.
Алекс и Маркус действительно сидели за одним столиком с Эриком, при виде которого сердце Джонни сделало странный кульбит, что от волнения начало даже подташнивать. Да, совсем не романтично, но уж как есть. Джонни тоже это не больно-то нравилось. Как и не нравилось то, что его друзья не могли выбрать другой столик — здесь их была целая куча пустых!
— Привет всем, — как можно более непринуждённо проговорил Джонни, чуть улыбаясь одним уголком губ. — Не знаю ещё кого от кого спасать, но уверен, вы меня сейчас поставите в курс дела. Даже если я этого не хочу.

Когда Джонни только познакомился с Эриком, он действительно немного стеснялся этого мужчины. Оно и понятно, тот не только откровенно годился студенту в отцы, но ещё и занимал немалую должность. Джонни же было всего двадцать три года, и он был убеждён, что ничего не может дать такому человеку, как Эрик.
Тогда, в самом начале, они ведь просто развлекались. По крайней мере, так думал Джонни. Ему понравился этот мужчина, и оказалось, что Эрик испытывает ответную симпатию. У них был просто невероятный секс — эдакое удачное сочетание молодости и опыта. А дальше… а дальше всё стало сложно.
Пора встреч только ради секса прошла, и Эрик — неожиданно для Джонни — не отказался от желания встречаться с ним и дальше. Он приглашал его на свидания, проводил с ним вечера. Тогда-то Джонни и испытывал смущение, но стеснялся не Эрика, а себя рядом с ним. Кто он такой, в конце концов? Это было просто смехотворно.
От всех этих разноречивых эмоций — пока ещё робкой влюблённости и страха перед ней — помог избавиться первый полёт. Джонни не было целый год, и когда по возвращении он написал Эрику, то не ждал, что тот согласится встретиться вновь. Год — невероятно долгое время. Мужчина мог его забыть, как нечто мимолётное, и мог даже в третий раз жениться. Но нет, как не пропали чувства Джонни, так не пропало и желание Эрика вновь увидеть этого забавного парня. И всё началось по новой.
Теперь уже Джонни не стеснялся быть рядом с ним. В конце концов, он успешно побывал в годовой космической миссии, и хоть что-то, да представлял из себя. Только вот понимания того, что их чувства всё же имели какой-то вес, не прибавилось. У Эрика была важная работа, Джонни находил себя на поприще космического инженера, а значит — должен был снова улететь. Какие уж тут отношения?
В силу юности и неопытности, Джонни и не думал поговорить об этом с самим Эриком. А тот варился в собственных сомнениях и тоже не раскрывал рта. Чёрт возьми, хоть Джонни и не считал чету своего друга и Маркуса эталонной, в этом они были чертовски правы. В любой ситуации стоило просто открыть рот и рассказать своему партнёру всё, что думаешь. Но ни Джонни, ни Эрик этого не сделали, и потеряли ещё пару лет.
И чем больше времени проходило, тем запутаннее все становилось. Джонни с ужасом понимал, что до боли скучает по этому мужчине в полётах. И, хоть и не был гением, уже догадался, что та дурацкая влюблённость переросла в нечто большее. Но чувствовал ли Эрик хоть что-то подобное? Или Джонни был для него лишь удобным вариантом — без обязательств и с долгими перерывами на другие более важные дела?
Джонни оглядывался назад и понимал с не меньшим страхом, что прошло уже четыре года, а они будто застряли на месте. Но… если Эрик хотел уже разрубить этот гордиев узел предстоящим полугодовым полётом, то Джонни откровенно боялся этого. Он просто не хотел терять то, что у него сейчас было. Да, вот такого странного и непонятного, но он хотя бы знал, что на его звонок ответят по прилёту. Что его ждут — и не важно в качестве кого.
Он стал по-настоящему зависимым от этих чувств, а тут перед ним сурово встала перспектива всё потерять. Эрик был на корабле, и за эти полгода почти совместной жизни они уж точно поймут, кем приходятся друг другу. И бежать тут было некуда.
Хотя самым поганым в этом всём была даже не сама ситуация и не странные отношения, а то, что Джонни продолжал упрямо держать всё в себе. И пока лучший друг делился в деталях своим семейным счастьем, Джонни пожимал плечами — да всё как обычно, да какая влюблённость, о чём ты, мы встречаемся раз в год, это просто секс.
Вряд ли Алекс верил — видел же, что друг убеждает прежде всего самого себя в правдивости таких слов. Но поделать ничего с этим не мог. Не притащишь же взрослых людей за шкирки и не закроешь, чтобы нормально поговорили.
Хотя муж Алекса, кажется, к этому как раз и стремился. Отчего-то сейчас Джонни был уверен, что вытащить его в столовую к Эрику, было именно идеей Маркуса. Чёрт бы побрал этих наглых навигаторов…
И вот Джонни, чуть ли не на подкашивающихся ногах, шёл к столику и спрашивал себя — так ли он боится, что над ним будут смеяться? Или всё же это страх того, что друзья полезут слишком глубоко в душу, пусть и в самых добрых намерениях?
Он присел рядом с Эриком, как ни в чём не бывало, будто всегда проводил время за обедом в компании другой парочки и со своим мужчиной. Только чуть натянутая улыбка могла выдать истинный дискомфорт, который Джонни сейчас испытывал. И усугубил его крайне точный и вкрадчивый вопрос от Эрика, который, хоть и был задан с любопытством, в глазах Джонни прозвучал, как от истинного гестаповца.
— Ага, а ещё у меня в полнолуние вылезают щупальцы из задницы, — моментально ответил он, воспользовавшись необычайным даром итальянской говорливости (спасибо, папа). — Напомни, почему ты вообще с ними продолжаешь общаться? У меня-то вариантов нет, этот дылда, к несчастью, оказался не только моим лучшим другом, но ещё и старшим коллегой…

Маркус не видел ничего зазорного в том, что они с мужем порой вели себя, как парочка подростков, хихикая над всем подряд. Он придерживался того мировоззрения, в котором не было места взрослым серьёзным людям. Никто не взрослеет по-настоящему. Изменяется тело, появляется житейская мудрость, но в душе люди всё равно остаются детьми.
И вот ещё один секрет успеха брака супругов ДиМарко. Они не отрицали этого и даже поддерживали этого внутреннего ребёнка. Серьёзными они ещё успеют побыть, но нужно же было ещё и жить полной жизнью. И если это понятие для них включало совместные мальчишеские дурачества, то почему бы и нет? Маркус не думал, что это изменится даже спустя десяток лет, даже если они с мужем обзаведутся детьми, и это было прекрасно.
Вот и сейчас он совершенно не испытывал стеснения, подсаживаясь к Эрику за один столик, самовольно решив скрасить его одиночество. К тому же тот был действительно приятным парнем, несмотря на суровую должность. У них всегда находились темы для разговоров, а когда неожиданно возникала пауза, Маркус всего мог её заполнить рассказом о чудесной истории любви и брака двух прекрасных людей — его и Александра.
К слову, с этой историей тоже была связана забавная история. Сперва Маркус рассказал её Эрику просто потому, что был рад поделиться своим счастьем. Потом забыл о том, что уже рассказывал и повторил её. Затем пришло понимание, и Маркус решил повеселиться, выкладывая историю с новыми подробностями в третий раз. Эрик совершенно не сопротивлялся и даже убедительно делал вид, что внимательно слушает.
Так, со временем, это стало забавной традицией, заполняющей паузы. Даже не издевательством, нет, ведь обе стороны не испытывали неприязни. Просто развлекались вот так по-простому и даже немного глуповато.
Впрочем, помимо повествования истории любви, Маркус с мужем и Эриком успели и просто поговорить. Действительно по-приятельски, потому что… а почему бы и нет? В конце концов, этот человек худо-бедно, но встречался с Джонни, а тот в свою очередь был лучшим другом Александра. Хорошо же, что они находили общий язык друг с другом.
Потом тема переключилась на Джонни — главного виновника сегодняшнего «собрания», и Маркус как-то неосознанно ляпнул, что парень стесняется показаться на глаза. Конечно, они ведь сидели тут втроём и промывали ему косточки, и Джонни явно догадывался об этом. Потому что чрезмерно счастливая семейка ДиМарко не могла не интересоваться чужими отношениями — а то вдруг не все ещё так же счастливы, как они, и надо было это исправлять.
Дороги обратно не было, поэтому Маркус пожал плечами. Раз Джонни почти о своих отношениях почти не рассказывал и сейчас не спешил на встречу к своему мужчине (Маркус вот не стеснялся напоминать Эрику о том, кем он был по отношению к юному итальянцу), значит стеснялся. Да, подливал масла в огонь, но может хоть это сдвинет странные встречи с места, чтобы эти двое, наконец, поговорили друг с другом.
Маркус как раз принялся воровать у мужа картошку с тарелки, с благодарностью посматривая на партнёра, когда тот поставил соус к нему поближе для удобства. И в это время пришёл Джонни, плюхнувшийся рядом с Эриком, будто всегда так и делал. Любопытство в глазах Маркуса стало сильнее, так что жевать он стал медленнее — вдруг что упустит.
Двое напротив, конечно, начали перекидываться фразами, причём Джонни явно нервничал, оказавшись в такой ситуации, и прикрывался шуточками. В то же время Эрик оставался спокойным, как удав. Такие разные, и одинаково забавные в глазах семейной парочки. Маркус даже локтем иногда своего мужа подталкивал, подмечая особо яркие места беседы.
— Ну да, я прилетел с последним шаттлом, вещи разбирал, не знал, что вы уже тут собрались и обсуждаете меня, — якобы невозмутимо парировал Джонни.
Маркус переглянулся с мужем. С прибытия последнего шаттла прошёл почти час, и что-то он сомневался, что парнишка всё это время рылся в собственном белье, раскладывая его красиво по полочкам. Они-то с Александром хоть делом занимались — друг другом, а потом вот есть пошли, столько всего успели.
— У-у, кажется, у кого-то будет свидание, — похихикал подло Маркус, услышав последнюю фразу от Эрика. — Длиной в полгода…
Ему было совсем не стыдно.

Сегодня Джонни чувствовал себя особенно неловко рядом с Эриком. И дело было даже не в точных вопросах и пронзительных взглядах — к этому Джонни уже даже как-то привык и перестал чувствовать себя, будто на допросах. Дело было исключительно в парочке лучших друзей, сидящих напротив.
Эрик уже мог заметить, как сильно меняется поведение полуитальянца, когда они были в общественном месте, по сравнению с теми минутами и часами уединения, когда они были предоставлены лишь самим себе. Возможно, он думал, что Джонни стесняется его, но это было не совсем так.
Просто у них всё было не так, как у обычных людей. Причём, не в хорошем смысле, как у тех же ДиМаркусов, которые тоже поженились через пень-колоду. Скорее, в плохом. Встречались порой раз в год, вроде бы были в эти дни нормальной парой, потом снова расставались, не давая друг другу никаких обещаний. И всё это дико сбивало с толку.
Джонни попросту не мог понять, кто они друг для друга. Они всё же пара, и можно было спокойно наслаждаться своим ланчем рядом со своим мужчиной, издеваясь в ответ над парой Маркуса и Александра, или нет? Весь этот фарс в столовой был как будто двойным свиданием, но Джонни ещё не был готов к такому этапу отношений. Он ещё с предыдущим не разобрался.
Поэтому неловкость сейчас зашкаливала на максимальном уровне. Джонни не мог повести себя так, как обычно вёл наедине с Эриком. Не мог даже банально приобнять его и поцеловать в гладко выбритую щёку, потому что… не хотел, чтобы на них смотрели в этот момент. Даже если их странные встречи можно было назвать отношениями, Джонни ещё не прошёл тот этап, когда паре хочется быть только друг с другом, а не выставлять свои чувства напоказ. Не хватило этого уединения, разговоров, понимания, чёрт возьми!
И вот он сидит рядом с мужчиной, от которого сердце всё так и заходится в бешеном ритме, а ничего с этим сделать не может. А напротив сидят два счастливых идиота, которым невольно завидуешь, и тянут своё «у-у-у», как в комическом фильме.
— Очень даже хочу, — тут же откликнулся Джонни на предложение Эрика, буквально схватившись за возможность оказаться подальше от лучшего друга и его мужа.
На фразу о том, что столовая — единственное место для свидания, Джонни только кривовато (просто из-за особенности лица) улыбнулся, поднимаясь на ноги. Он направился к эдакому шведскому столу для раздачи, ещё какое-то время слыша за спиной голос Маркуса, который словно невзначай говорил Эрику о том, какие на корабле ещё есть интересные места. И посмотреть, и… сходить с кем-нибудь.
Внезапно Джонни ощутил укол злости, стоя перед столом и бесцельно глядя на еду, которая сейчас вообще не привлекала. Он вроде понимал, что его друзья всё это делают исключительно из добрых побуждений, пытаясь подтолкнуть этих двоих навстречу друг другу. Но сейчас это злило. Может, они сами разберутся всё же? Если вы двое такие счастливые, это не значит, что… Джонни даже не знал «что». Просто пусть не лезут, вот и всё.
Он даже на миг пожалел, что повёлся на сообщение Алекса и вышел из каюты. Сидел бы там и сидел, пока не появится возможность встретится с Эриком наедине и в спокойной обстановке. Да, он продолжал бы делать вид, что всё в порядке и идёт именно так, как должно идти. Словно они просто временно встретились, но уже не на Земле, а в космосе.
Подумав об этом, Джонни поджал губы и мысленно ругнул себя. Сколько можно было уже надеяться, что всё решится само собой? Сколько можно было бояться?
Тем не менее, желания вернуться на столик не появилось. Сидеть там под пристальными взглядами друзей, выискивающих, как бы ещё свести Джонни и Эрика, чтобы у них появился повод для радости и гордости. Маркус небось даже целую историю состряпает о том, как он поспособствовал их счастливой паре. Если та ещё будет…
Отчего-то Джонни сомневался. Он был куда более неуверенным в себе парнем, в чём опережал даже Алекса, который боялся подсесть к своему мужу за один столик в начале отношений. Ему огромных трудов стоило перестать скрывать свою кривую улыбку при Эрике (а тому — многих приятных слов насчёт этой особенности внешнего вида своего приятеля). Что уж говорить о том, чтобы поверить в то, что Эрик — куда более взрослый и влиятельный человек — мог что-то рассмотреть в сопляке Джонни, до сих пор не определившимся со своей жизнью.

Понимал ли Маркус, что порой они с мужем раздражали людей своим счастьем и желанием навязчиво помочь? Конечно, понимал. Иногда он специально доставал малознакомых ребят таким образом. Но с Джонни и Эриком всё было иначе.
Маркус смотрел на эту парочку и кристально чётко видел, что оба друг по другу буквально сохли. Да и муж рассказывал, что Джонни чуть ли не в открытую вздыхает по мужчине, от которого вынужден был улетать. Пообщавшись поближе с Эриком Маркус заметил те же чувства и у этого менее эмоционального парня. А вот с места эти отношения никак не двигались, и это, будем уж откровенны, раздражало.
Были бы эти двое чужими им с Александром, Маркус бы только хихикал, используя их историю, как повод для обмена сплетнями с мужем. Но ведь это были друзья. Которые как будто специально страдали, но шагов навстречу не делали, чтобы продолжать страдать.
Маркус прекрасно знал, что со стороны было всё равно чуточку виднее. Когда ты сильно влюблён, ты можешь не заметить ответных чувств. Так ведь было и у них с Александром, когда спустя почти три месяца после брака они впервые признались друг другу в любви. И точно так же боялись, что партнёр ещё не чувствует чего-то такого же сильного. А Джонни тогда смотрел со стороны и так же насмехался над ними.
Так что сейчас так и хотелось уже столкнуть этих парней лбами, чуть ли не за них сказать — да вы же влюблены друг в друга, чёрт вас подери! И да, это желание раздражало, но Маркус просто не мог смотреть на всё это безобразие со стороны и не принимать в нём участия, как и его муж, переживающий за Джонни даже сильнее.
Последний, к слову, очень дёргано встал и ушёл, как бунтующий подросток, заставив Маркуса и Александра снова обменяться понимающими взглядами. Да, теми самыми, которые тоже раздражают людей — мол, мы прожили друг с другом три года и понимаем друг друга без слов. Но ведь и правда понимали. Просто это как-то пришло однажды, и теперь не всегда приходилось проговаривать что-то вслух, мысли были схожи и понятны.
Маркус действительно посоветовал Эрику несколько мест для свиданий, так как они с Александром изучили этот корабль вдоль и поперёк. И не только на учёбе, но и просто готовясь к тому, что им вообще-то тут год жить. Обратно они полетят на нём же. А досуг проводить хотелось не только в четырёх стенах спальной.
Эрик вежливо поблагодарил, но особой благодарности не испытывал. Видимо, остался недоволен, что из-за всего случившегося Джонни снова сбежал. Он и сам спешил уйти, и Маркус только подавил вздох.
— Поговорите уже друг с другом, бога ради, — пробормотал он под нос, но отчего-то знал, что Эрик это успел услышать.
Маркус стащил с тарелки мужа ещё пару ломтиков картошки, задумчиво их жевал и смотрел, как мило улыбается Джонни, поворачивая голову на подошедшего Эрика. Наверняка договариваются встретиться вечером в более приватной обстановке. И это тоже было что-то.
— Вот он нас будет сейчас ругать, а если бы мы не вытащили его из каюты и не задержали бы здесь Эрика, то где бы они сейчас были, а? — горестно проговорил Маркус, прижимаясь к своему любимому супругу теснее. — Никакой благодарности… Хочешь горошек?

В глубине души Джонни, конечно, хотел, чтобы Эрик подошёл к нему. Вот такому дурному, злящемуся на весь белый свет, но больше всего на себя. Чтобы подарил им хотя бы пару минут того уединения, которого хотелось всем сердцем, вдали от добродушных, но уже поднадоевших на пять минут друзей. Но когда Эрик на самом деле подошёл, это стало неожиданностью. Уж слишком глубоко в душе эти желания были.
Тем не менее, осознав, кто именно подошёл так близко и прикоснулся к спине — пусть и в невинном жесте, — Джонни не смог сдержать улыбки. Той самой кривоватой, но до чёртиков влюблённой улыбки, которая всегда появлялась на их свиданиях и наедине друг с другом. Джонни даже невольно сделал небольшой шажок, совсем крохотный, словно переминался с ноги на ногу, в сторону подошедшего Эрика.
Ему тоже хотелось какого-то проявления близости. Не такого откровенного, как у ДиМаркусов, которые совершенно не стеснялись обниматься на людях, но хоть чего-то. И сейчас Джонни довольствовался этим лёгким прикосновением, теплом чужой ладони на своих лопатках, которое сохранился ещё на какое-то время.
Предложение Эрика было предсказуемым. Джонни и сам хотел встретиться вечером, чтобы… продолжить их странные отношения. Тем не менее, звучало всё равно приятно. Хорошо же, что они оба хотели видеть друг друга.
— Конечно, — просто отозвался он, но не смог сдержать итальянской сущности и всё же добавил с более широкой улыбкой: — Ты можешь меня проводить, чтобы я не заблудился.
До ужаса хотелось, чтобы Эрик остался сейчас, в эту самую минуту. Ну правда, Джонни пришёл сюда не ради еды и тех двух придурков, которые наверняка за ними наблюдали сейчас. Хотелось, чтобы он предложил составить компанию, они могли бы сесть за другой столик, чтобы ребята поняли намёк… Но нет. Улыбнувшись своей соблазнительной улыбкой, Эрик попрощался и покинул столовую.
И вот что это была за улыбка? Он посмеялся над не такой уж и шуточкой от Джонни и не хочет, чтобы их видели вместе после собрания? Он ведь наверняка будет там, так зачем Джонни затем одному идти до названного номера каюты? Или это молчаливое согласие? Ох, Джонни снова себя накручивал, и чтобы это предотвратить наложил на тарелку первой попавшейся еды — всё равно не папина паста — и вернулся к своим друзьям за столик.
— Снова бесите своими счастливыми лицами, — пробурчал Джонни, усаживаясь обратно на своё место, но уже без приятного мужчины под боком.
Алекс начал возмущаться, очень громко для Маркуса и во вполне обычной тональности для Джонни (хотя из-за того, что он был итальянцем только наполовину, у него самого голос был не таким сильным). Но на все эти возмущения Джонни только помахал вилкой, мол, да-да, конечно, у вас все любят друг друга, потому что у самих в глазах сердечки.
Тем не менее, раздражение на друзей прошло. То ли из-за того, что Эрик подошёл и исправил положение, то ли потому, что Джонни в целом не мог долго пребывать в негативе из-за своей итальянской половины крови. Скорее всего, первое, конечно.
— Но он мне предложил встретиться после собрания, — признался Джонни, уткнувшись взглядом в тарелку.
В этом он был очень похож на Александра и всю его семью. Он не мог долго держать новости в себе, тем более, такие важные. Вот и улыбочка глуповатая снова появилась, хоть Джонни и тщетно пытался её скрыть, запихнув в себя кусочек мяса.

Маркус был абсолютно согласен с мужем, что эти двое напоминают подростков с их манией всё отрицать. И с тем, что обоим не помешало бы испытать немного благодарности за старания супругов ДиМарко наладить их странные отношения. Но, может, они натренируются на этих взрослых капризных созданиях и своих детей заводить будет не так страшно. Пусть они с Александром ещё совсем не задумывались о таком будущем.
Джонни вернулся обратно за их столик, не удержавшись от язвительного комментария, а Александр продолжил его наставлять. Но делал это слишком прямо, по-итальянски. Маркус уже заранее понимал, что такие слова не подействуют. Ну не видел Джонни того, что видели они со стороны на лице военного полицейского.
Так что Маркус совсем не был удивлён, когда их друг отмахнулся от слов, как от назойливой мухи, а Александр тут же взбеленился. Рука мужа тут же легла на его бедро, успокаивающе поглаживая и призывая не кричать на всю столовую, притягивая к ним удивлённые взгляды редких посетителей из их же коллег.
Если бы самому Александру кто-то заявил раньше времени о том, что Маркус его уже вовсю любит (несмотря на несколько месяцев брака), он бы сам не поверил. Пока не посмотришь на ситуацию другими глазами, и не поймёшь.
Благо, Джонни перевёл тему на более приятную, и Маркус вновь согласился с мужем, что приглашение Эрика — это хорошо. Не свидание, конечно, на которое этим двоим стоило бы сходить, но уже что-то. Они хотя бы не избегали друг друга. Может быть, после секса и додумаются поговорить о том, кем они приходятся один другому.
Пока итальянские друзья разговаривали, Маркус очистил свою тарелку и был вполне доволен своей жизнью. У него был любящий муж, они, в отличие от некоторых, времени зря не теряли, и уже этот день начали с интимных игр. Теперь вот оба вкусно поели, а вечером их снова ждала постель и много нежности и любви. И почему Джонни так яростно этому сопротивляется? Они вот с Александром другой жизни и не хотели.
Муж в это время задался другим, действительно интересным вопросом. Маркус покивал, подтверждая его предположения, хотя, в отличие от итальянских ребят, не сильно обеспокоился этой ситуацией. Он сам был военным (к стыду своему), и всё же иногда сталкивался с военной полицией. Скорее всего, у Эрика и в процессе перелёта была какая-то миссия, о которой знать простым сотрудникам не положено. Но, видя, как меняется лицо Джонни, взволновавшегося этим вопросом, не мог промолчать:
— Ты до сих пор хочешь остаться с ним наедине? — вкрадчиво спросил Маркус, но всё же хихикнул под конец, демонстрируя свою несерьёзность.
Александр, разумеется, поддержал заявлением про быстрый вызов, и Джонни снова на них фыркнул, ругаясь уже за то, что они наводят тут страху на честных людей. Это всё равно развеселило парочку ещё сильнее.
— Да брось, ты же знал, кем он работает, — пожал плечами Маркус. — Ему положено по должности появляться там, где его никто не ждёт, и тогда, когда никто не ожидает.
Кажется, это заявление немного успокоило парня. Но сам Маркус всё равно остался не слишком доволен. Ну серьёзно, какие могут быть подозрения в сторону человека, в которого ты явно влюблён? Вы там вообще не разговариваете что ли друг с другом, когда остаётесь наедине? Маркус вот не смог бы назвать и одной вещи, о которой его супруг бы не знал. Они обсудили уже всё, вплоть до раннего детства.
Наконец, обед был окончен, и нужно было потихоньку выдвигаться на общее собрание. Из-за соседних столиков также неторопливо поднимались люди. Встали и они, убирая со стола подносы с тарелками. Маркус нежно чмокнул мужа — просто так, потому что они хорошо покушали и провели время вместе. И, в отличие от некоторых, кто до сих пор стеснялся сидеть рядом за обедом со своим мужчиной, Маркус взял своего мужа за руку, направляясь с ним по коридору бок о бок. Да, их увидят вместе, но они-то друг друга не стеснялись. Напротив, любому готовы были рассказать о кольцах и свадьбе.
— А форма у них всё же, как у фашистов, — проговорил тихо Маркус своему мужу, когда они вошли в зал и увидели Эрика уже не в штатском. — Которые ещё из двадцатого века.