Дело было плевым. Какой-то богатенький буратино пустил свою шавку по маршруту, привязав к его руке кейс с огромными деньжищами. С мелкой шавкой, конечно, ехали крутые дяди, которые его должны были защищать. По словам источника, который информировал банду Уинфреда, из оружия у них – только по одному пистолету. Деньги были огромными для таких отбросов как Джеймс, а для воротил большого бизнеса нападать на таких сошек – себе дороже.
В общем, на дело пошли трое – Уин и двое верных товарищей по одному на каждого крутого дядю с пистолетом. Уинфред, как самый толковый, должен был уговорить кейсоносца отдать свою скромную ношу. Поэтому мужчина взял с собой ножик покрепче, чтобы кость запястья было легче перерубить. Ладно, это все шутки, на самом деле он взял кусачки для металла, чтобы перебить цепочку наручников.
И все сначала шло как по маслу: нужная машина в назначенный час подъехала в указанное место. В автомобиле было трое – малец в очках и два охранника. Работали чисто. Едва парни вылезли из машины – а далось им это с трудом с такими-то широченными плечами – ребята налетели, вырубив мощными ударами по бритым затылкам, но дальше что-то пошло не так.
Уинфред, вышедший из тени, чтобы договориться с замершим очкариком, внезапно почувствовал резкую, острую боль где-то под ключицей. Конечно, он ругнулся. Громким, незабвенным матом. Возможно, даже завопил, прижимая руку к больному плечу и прижимаясь к стене здоровым. В руках у милого мальчика в очочках (а еще под интеллигента косит!) чернело дуло пистолета. «С-с-сука, встречу информатора, выебу его без смазки», - прорычал мысленно Уин, пока его ребятки не уложили стрелка как нечего делать.
Это было последним, что помнил Уинфред. Кажется, он потерял сознание от болевого шока, а когда очнулся – увидел перед собой грязную лужу. Ругаясь, как лютый черт сквозь зубы, он поднялся, пошатываясь и пытаясь определить, где находится. Видимо, ребята деньги все же увезли, а его бросили на углу какой-то клиники. Вот же гнусные сволочи! Но ничего, он всем все припомнит.
Прижавшись спиной к стене больнички, Уинфред стянул с плеча майку, пару раз выдохнул и попробовал извлечь из тела пулю. Бесполезно. Маленькая юркая сука торчала слишком далеко. К тому же в голову Уина вовремя пришло понимание того, что он может только навредить. Уберет пулю – хлынет кровь – чем он ее остановит? Даже обеззаразить-то было нечем. Хмыри забрали его рюкзак с собой, зато пистолет за поясом зачем-то оставили. И куда он теперь с этим стволом?
Смачно ругнувшись в стиле рейтинга «старше двадцати одного», Уинфред выполз из-за угла, наблюдая за тем, кто выходит из здания. И вот чудо, через каких-то пару минут в его сторону направился молодой на вид парень с блуждающей улыбкой, явно не ожидающий, что за углом его поджидают.
- Привет, красавчик, - просто внезапно раздалось над ухом доктора (или пациента, кто же знал-то? но вроде последних так поздно не выписывают), и его втащили в подворотню, прижимая к кирпичной стене, - А теперь тихонечко кивни мне, если ты доктор, - Уинфред понимал, что начни этот невысокий и не особенно-то накаченный парень сопротивляться, он не справится даже с ним. Боль сводила с ума, и с каждым толчком крови силы покидали его. Оставалось надеяться, что искореженное болью лицо и внушительный внешний вид сыграют свою роль «запугивателя».
- Тут такое дело, - продолжил на выдохе Уин, пристально вглядываясь в лицо мужчины, - Помощь нужна. Только в больницу мне нельзя, сам понимаешь. Кивни-ка, если понимаешь?

Кажется, доктор, которого застали врасплох, был действительно сильно напуган. Еще бы! Какие уж тут могут быть другие эмоции, когда тебя зажали в темном переулке и вонзают крепкий ствол пистолета куда-то под ребра. Мужчина покорно кивнул два раза, и Уинфред убрал ладонь с его лица, перестав зажимать рот. Черт, а ведь этот доктор, если он на самом деле им являлся, был чертовски симпатичным. Большие блестящие глаза, небрежная рыжеватая щетина. Если бы не драные шесть грамм свинца, засевшие в его плоти, Уинфред бы упирался в него совсем другим стволом.
- Обязательно уберу, когда ты мне поможешь, - пообещал Уинфред, но пока не стал говорить о том, что не собирается убивать мужчину. Во-первых, тот вряд ли поверит, попав в такую неловкую ситуацию. Во-вторых, если убедится в этом, просто и быстро сбежит. И тогда жди полиции. Пушку, конечно, Вышибала выкинет, стерев отпечатки, только вот все равно ему нельзя было в мусарню попадать. Личиком, как говорится, не вышел.
- Тут такое дело, - повторился он, продолжая сверлить взглядом доктора, - Пулю надо вытащить в полевых условиях. Мне плевать, хирург ты или проктолог, будешь делать через задницу, если надо, - ухмыльнулся он. Конечно, Уинфред подумал о том, что пойманный доктор мог быть специалистом в иной области. Каким-нибудь венерологом или акушером. В любом случае, они проходили какие-то общие курсы в своих институтах, общались с коллегами. У него было куда больше шансов не угробить своего невольного пациента, чем у самого Уинфреда.
- Скажи мне, что тебе потребуется для этого, - прохрипел он, - Только учти, у меня тут не лавочка хирургических инструментов. Так что подумай хорошенько, что из того, что мы реально сможем найти, поможет тебе в прекрасном начинании? – Уинфред старался не терять расположение духа. В фильмах вон вообще с пулями бегают и ничего, даже не чешутся. А он с чего должен помереть? Но почему-то в отличие от фильмов было хреново и рука, державшая тяжелый пистолет, дрожала.
Как он вообще смог напугать этого мужчину? Разве что неожиданностью. Казалось бы, толкни посильнее своего душегуба и дело с концом. Но, видимо, страх перед огнестрельным оружием у людей был очень силен. Уинфред давно сроднился с пушкой. Начиная с армии, пройденной долгие года назад.
- Ты пойми, я отпустить тебя обратно в клинику не могу, ты же не сможешь держать язык за зубами, вызовешь копов, - делано посетовал Уинфред, - Потом моим мальчикам еще тебя закапывать, - мужчина чуть скрипнул зубами. От боли и от досады. Вот ведь докатился! Угрожает, как поганая шестерка. Братвой своей бахвалится. Будь Унфред здоров, разговор бы был другим и явно более коротким. Но тут нужно было поддерживать у доктора должный уровень страха в организме. Чтобы еще не успел навредить, когда будет врачевать. Чтобы было страшно уделать своего пациента в ужасе перед возможным будущим, где его ждут какие-то мальчики образа и подобия Джеймса.

С каждой минутой ситуация становилась все хуже. Уинфред терял контроль над ней. Кровь продолжала сочиться из раны, а рука болела так, что он ее почти не чувствовал. К тому же почему-то становилось жарко. Не смотря на тяжелую жизнь и службу в армии, Уинфреду еще не доводилось быть раненым из огнестрельного оружия. Так что сейчас он открывал для себя что-то новое.
Было откровенно хреново, от боли начинало мутить. Уинфред понимал, что он предлагает пойманному врачу сделать невозможное. Плевать на то, что это было антисанитарно и подвергало его еще большей опасности. Честно, такой отброс, как Джеймс был готов рискнуть своей жизнью – та ничего не стоила. Другое дело, что проведя за разговорами с красавчиком каких-то пару минут, Уинфред понимал – он уже никуда не дойдет и ничего не найдет.
Тем временем доктор уговаривал его пойти с ним в больницу, обещая, что не сдаст его полиции. Он и вправду боялся наставленной на него пушки. А вот Уинфред понимал, что едва ли у него хватит сил курок прожать. Точнее, сделать это в нужное время, до того, как врач попросту оттолкнет его или ударит по руке с оружием.
- Хрен с тобой, - хрипло выдохнул Уинфред, взвесив в шальной голове все «за» и «против». Сейчас у полиции на него ничего не было. Привлекали несколько раз, конечно, но доказать ничего не могли. Работал он чистенько, а на хороших делах покрывали хорошие ребята. Но в хронике полицейской он числился не в последних рядах. Заграбастай они его с нелегальной пушкой в руках, срок Уинфреду светил немалый. Они ведь только повода ждали, чтобы скосить на него все.
- Веди и будь паинькой, - проговорил мужчина, перестав придавливать доктора к стене своим телом. Хотя далось это тяжело. Было даже как-то уютно опираться об него, а так приходилось держать вертикальное положение самостоятельно. Получалось отвратно. От первого же шага Уинфреда почти занесло к противоположной стене. Зарычав и крепко матюгнувшись, он взял себя в руки, следуя за мужчиной на расстоянии выдоха, как говорится.
Сохранялась дико сложная дилемма. С одной стороны, ему бы оставить пистолет в ближайшей мусорке, стерев с него отпечатки, насколько это было возможно. Тогда и полицейским нечего с него взять будет. Ну, приедут, ну, поспрашивают по поводу ранения, а толку-то что? С другой стороны, что он представлял собой без пушки сейчас? Раненый ослабший мужик, не представляющий никакой угрозы. Самое страшное, что он мог сделать, наблевать на чистый пол и придавить это своей прекрасной мордашкой в завершение всему.
Черный ход, к которому доктор подвел его, доверия не внушал. Закрадывались сильные подозрения по поводу того, куда эта дверь вела. Но до последнего Уинфред надеялся, что это какой-нибудь склад или подсобка. А дверь, чтобы фуры с медикаментами разгружались и все такое. Помойка вон рядом странная. Но выбора, опять же, у Джеймса не было.
Когда дверь отперлась, и доктор вошел первым, а следом за ним Уин, подозрений не осталось. Жара как не бывало. Уинфреду тут же стало холодно – то ли от температуры в морге, то ли от того, что было как-то не по себе.
- А удобно ты, красавчик, устроился, - тем не менее, выдавил мужчина, - Если чего, тебе и нести меня никуда не надо.
Судя по тому, что у доктора были ключи от этого незабвенного места, Уинфреду посчастливилось наткнуться на патанатома или кого-то из их некрофильской братии. Это был отстой, конечно. Но хоть не женский консультант или как эта херня с пародией на докторов называлась?
В морге никого не было, кроме мирно почивающих в холодильниках жителей, которых, конечно, тоже было не видать. Уинфреда более чем устраивало. Хотя, пожалуй, он был тут самым шумным пациентом.

Свет, хоть и не слишком яркий, больно резанул по глазам, отчего Уинфред на пару мгновений потерял ориентацию в пространстве. Когда же он проморгался, спохватившись, обнаружил, что доктор, который его вел сюда, даже не заметил своего временного приоритета. И все же Уин до сих пор сомневался, сделал ли он правильно, что не выкинул пушку. Авось бы этот парень ему и так помог? Нет, слишком мало вероятности того. Для этого разговор с другого нужно было начинать, а не прижимать несчастного к стене в подворотне. Их, так сказать, отношения еще не дошли до уровня, когда подобное начинает нравиться, ага.
- Блядская хрень, - отозвался Уинфред на любезное предложение патологоанатома устроиться хоть как-то удобно на металлическом столе. Каждое движение отдавало болью, поэтому наемник добавил еще пару бескультурных слов, пока забирался на лежбище, которое, возможно, станет его последним приютом. Если доктор подсобит, или если его организм не выдержит, или и то, и другое.
Пистолет Уинфред так из руки и не выпустил, цепко держа палец на спусковом крючке. Тяжелый ствол пушки мелко постукивал о металлическую поверхность стола. Тот был чертовски холодным, отчего лежать на нем было еще неприятнее, не смотря на мягкую ткань некогда прилично выглядевшей рубашки. Та, кстати, была расстегнута, так что оставалось только стащить ее с раненого плеча вместе с лямкой майки, а попутно можно было полюбоваться на многочисленные татуировки, темнеющие на сейчас довольно бледной коже.
Уинфред цепко следил за всем, что делал доктор. Когда тот попытался пройти за головой наемника, тот преградил ему путь направленным на него дулом пистолета и покачал головой. Нет уж, пусть находится в поле зрения – и маленький черный приятель, начиненный девятым калибром, ему в этом поможет. Инструменты же, подготовленные патологоанатомом, выглядели хоть и зловеще, но не вызывали каких-либо сомнений даже у такого непрофессионала, как Уин.
Сообщение о том, что обезболивающего у доктора не было, заставило болезненно поморщиться. Конечно, Уинфред и не хотел бы, чтобы парнишка вколол ему что-то непонятное, от чего он мог бы заснуть или вовсе почить с миром – какая ему разница, запихнет в свой холодильник как Джона Доу, и дело с концом. Но терпеть довольно мучительную боль, пока из твоего тела вытаскивают стальную занозу, притом врач без подобного опыта, не больно-то хотелось.
- Обойдусь, - рубанул с плеча Уинфред. Куда деваться-то? Других вариантов не было, - Если есть чего покрепче, не откажусь, - усмехнулся он, зная одно хорошее обезболивающее, которое принимают внутрь, желательно натощак.
Кажется, доктор был готов к проведению операции, чего не сказать о его невольном пациенте. Уинфред все думал, хорошая ли здесь звукоизоляция или на его крики сбежится вся больница, решив, что кто-то ожил в морге? Наемник присмотрелся к своему садисту повнимательнее и протянул руку, упирая дуло пистолета в его бедро. Чуть подрагивая, рука повела выше, скользнув мушкой в непосредственной близости от гордости каждого мужчины. Уинфред приподнял край рубашки врача, как-то задумчиво глядя на крепкий кожаный ремень.
- Снимай, - кратко резюмировал Уинфред, особенно не парясь с уточнениями. Но чай мужик не глупый, быстро догадается что к чему. Уж явно наемнику в таком состоянии не стриптиз захотелось посмотреть. А вот зубы сберечь стоило бы, дороговато было лечить их без драной американской страховки, как и все остальное впрочем.

Переспрашивать доктор не стал, покорно расстегивая и вытаскивая из штанов кожаный ремень, тут же складывая его в три раза и протягивая Уинфреду. Смышленый малый. Мысленно наёмник накинул ещё пару баллов патологоанатому. Будет очень жаль, если все же придётся прострелить ему башку или просто покалечить.
Доктор тем временем пошёл мыть руки как заправский хирург, а Уинфред все ещё мял в руке толстую кожу ремня, как будто в нерешительности. Да и как тут, черт вас дери, решиться! Любой отморозок даже с самой отбитой головой не захочет добровольно лечь на стол патологоанатому, чтобы тот ему вытащил пулю из тела без наркоза и какого-либо опыта.
- Прости, красавчик, но я тебя боюсь примерно также как ты меня, если не больше, - хрипловато выдавил из себя Уинфред, криво усмехнувшись. - Так что это твой стимул быть со мной нежным.
Наконец, наёмник сунул себе в рот ремень, крепко зажав тот зубами, и чуть поморщился, так провернул это больной рукой. Пальцы, кажется, уже ничего не чувствовали от боли, не отпускающей ни на минуту. Дуло пистолета опустилось, направляясь куда-то в область коленной чашечки. Убить не убьёт, но калекой оставит на всю жизнь. Правда палец со спускового крючка Уинфред убрал - он не был идиотом, понимая, что может случайно надавить на него, когда будет больно. Правда, вряд ли доктор это видел, его внимание уже было целиком направленно на огнестрельную рану.
Уинфред чуть зашипел, когда марлевый тампон неприятно раздражал эту чёртову дыру в его теле, в глубине которой скрылась маленькая свинцовая сучка. Когда же доктор взялся за специальные щипцы, мужчина старался дышать поглубже, каким-то образом вспомнив, что даже обычный кислород при его избытке притупляет мозг и боль, которую нервы с радостью ему передают.
Что же, надо признать, что ни хрена это не помогало. Пока патанатом пробирался к пуле, Уинфред чувствовал себя, будто его жёстко трахали железным ломом безо всякой смазки прямо в плечо. Сжав зубы так, что ремень жалобно заскрипел, мужчина откровенно взвыл от боли. Пальцы, держащие пушку, побелели от того, как сжимался кулак. А при этом нужно было сохранять трезвость рассудка и постараться не дергаться, не бить доктора, который тебе волей-неволей помогает, и не потерять сознание, хотя это безумно хотелось сделать с первых же секунд.
На лбу проступил пот, и казалось, что этот ад длится безумно долго. Даже подумалось, что этот мелкий садист его специально мучает, отчего страстно захотелось проломить ему переносицу. Но в этот момент, когда Уинфред обдумывал это всерьёз, доктор наконец вытащил ее, и пуля с ласкающим слух стуком упала на стол.
Правда, это в фильмах показывают, как бравые вояки тут же перестают орать, едва железяка покидает их тело. На деле даже без щипцов и пули в плече, боль оставалась просто невыносимая. Только спустя почти полминуты Уинфред кое-как вытащил дрожащей рукой ремень изо рта, прерывистой дыша. Голова кружилась, умоляя хозяина нырнуть в блаженное небытие обморока.
- Ты уверен, что те… предыдущие… сдохли до тебя? - проговорил Уинфред, борясь с желанием зажать больную руку здоровой. Ему ещё предстояло пережить обработку раны и что там доктора ещё делают? Забинтовывают, кажется. Хотя это уже не казалось таким страшным. Из дырки снова сочилась кровь, но почему-то наёмник верил, что все обойдётся.
Страшнее было то, что после всего, что с ним сотворил этот очаровательный парень с лазурными глазами, ему нужно было убраться отсюда на своих двоих. Причём как можно скорее, пока не приехали копы, которых патологоанатом несомненно вызовет после его ухода. Рубашка и майка Уинфреда были в крови, таким на автобусе явно не поедешь. Придётся брать такси до какого-то «левого» места, а уж оттуда пешком, собирая плечами каждую стену, а коленями попирая периодически асфальт.
- Вот так оно в жизни бывает… ай, блядь, осторожнее, - поморщился Уинфред снова, убирая пистолет от доктора, но из руки не выпуская. - Если не сдохну, за мной должок, - серьезно проговорил наёмник. Вредить доктору, пусть и патологоанатому, Уинфред не собирался. Было бы хорошо вообще «прикормить» его, раз уж вышла такая встреча. Свой врач никогда не помешает. Осталось только на себе же проверить его навыки, да проследить, обратится ли тот в полицию или нет.
Если парень окажется паинькой, наёмник действительно собирался его отблагодарить за помощь. Пока с деньгами у Уинфреда проблем не было. Дельце парни довернули и без него, и теперь одна гнида лишится пары зубов за откровенно хреновую информацию, но свой куш Уинфред получит.

Кажется, именно в этот момент Уинфред особо актуально понял весь смысл выражения «рано радовался». Пуля была уже извлечена. Эта свинцовая скотина лежала в каплях его крови рядом на небольшом столике или как это называли доктора. Спустя какое-то время Уинфред даже начал чувствовать небольшое, пусть и мнимое облегчение – именно из-за того, что решил, что все кончено. Сейчас этот синеглазый малый заткнет чем-нибудь зияющее отверстие в его теле, и он поползет, сшибая все углы, домой. Вылакает все, что найдет в полупустых бутылках, чтобы не чувствовать боли и отрубится часов на десять, а то и все двенадцать.
Потом покопается в интернете, чтобы понять, что ему дальше делать. Подобное часто пишут на сайтах с пометкой «не занимайтесь самолечением», но кому было какое дело до этих предупреждений. Тем более Уинфреду с его ситуацией. Он даже убрал ствол: не выпустил из рук, но перестал контролировать каждое движение доктора. Когда тот внезапно заявил, что его надо бы еще и зашить. Даже не так. Он сказал: «Черт, ее надо зашить», и от этого «черт» у Уинфреда кишки в узел свернулись, уже ожидая не самой радостной новости.
Ну, не начинают хорошие новости с такого нехорошего слова, хоть ты тресни! Никто не говорит «черт, мне дали повышение» или «черт, я завтра еду на Багамы». Если, конечно, с этим не связано что-то неприятное. Вот и сейчас Уинфред глухо застонал, понимая, что слишком рано расслабился. Даже захотелось как-то по-детски спросить, а может это вовсе не обязательно? Но, не смотря на недоверие, мужчина почему-то понимал – доктор не страдал сейчас приступом садизма, а действительно пытался помочь, делая все, что в его силах.
- Твою мать, - кратко, но довольно красочно отозвался Уинфред, наблюдая за тем, как патологоанатом отошел, стягивая перчатки, и принялся рыться в шкафах. Даже не хотелось смотреть на то, что он доставал. Но звуки были слишком уж знакомыми, не медицинскими. Уинфред снова повернул голову, узрев, что доктор наливает в кружку алкоголь. А ведь он просил его об этом еще до того, как этот чертов засранец залез в его тело щипцами!
- Вот ты ублюдок, - процедил Уинфред, но кружку из рук взял, временно положив пистолет под свое бедро. Вряд ли красавчик сможет ловко перегнуться через его тело и выхватить оружие раньше, чем Джейм звезданет ему той же кружкой по голове. А удар у мужчины был сильным. По крайней мере, в те славные времена, когда его не ломало, как наркомана от нехватки дозы. От спиртового запаха, ударившего в нос, захотелось стошнить, поэтому Уинфред задержал дыхание.
Он пил, не прерываясь, частыми быстрыми глотками, чтобы алкоголь, резко попавший в организм в достаточно большом количестве, начал действовать быстрее. Осушив кружку до дна, Уинфред действительно почувствовал, как голова закружилась, а тепло разлилось по грудной клетке, оттеняя боль на самую малость. Видимо, организм был слишком ослаблен, чтобы бороться еще и с подобным отравлением.
Тем не менее, голова еще немного соображала, поэтому Уинфред быстро зацепился за последующую фразу доктора, коснувшуюся слуха. Антибиотики, чтобы не развилась инфекция. Смешно. В доме Уинфреда, как и во всех аптеках, водился только аспирин, да еще парочка таблеток от головной боли, кажется, они даже были наркотическими – Джеймс их сто лет не трогал, уже даже и не помнил, откуда они взялись и кто подогнал. И даже если бы он забил на полицию и сунул бы нос в больничку, чтобы ему выписали антибиотики – хрен бы чего у него вышло без медицинской-то страховки. А ее у такого ушлепка, как он, конечно же, не было.
- Ты сможешь достать их? – моментально спросил Уинфред, всматриваясь в лицо доктора. Конечно, вряд ли у патологоанатома был доступ к каким бы то ни было лекарствам, его клиентам ведь они не нужны. Но он работал в клинике, а значит, у него были нужные связи. В конце концов, если кто-то не досчитается пачки подучетных препаратов, никто не подумает на морг, верно же?

Если честно, Уинфред даже не знал, начинать ему бояться или нет. С одной стороны ему казалось, что после того, что этот садист из гестапо сотворил с ним меньше десяти минут назад, простой шов не будет столь же болезненным. С другой стороны, плечо и так болело, будто перемолотое в кофемолке. Уинфред даже боялся взгляд туда скосить, чтобы не увидеть, какое месиво там творится. Он прекрасно знал на собственном же опыте: если увидишь, что с тобой конкретно происходит, будет в сотню раз больнее. Зрение всегда преувеличивало масштаб трагедии. Тем не менее, сейчас пострадавшему органу грозил еще один дополнительный раздражитель, сверкающий в руках патологоанатома как-то угрожающе.
Мужчина хотел было что-то сказать, когда врач отказал ему в антибиотиках, которые сам же и посоветовал. Ну, где он их найдет? Поспит здесь в холодильнике, пока силы не вернутся, наденет чулок на морду и пойдет грабить местную же аптечку? Да Уинфред даже понятия не имел, какие именно таблетки ему нужны и таблетки ли вообще. Некоторые препараты, например, вкалывались, причем тоже в разные части тела, и как ему угадать? Но сообщить хотя бы о части своих опасений не получилось, потому что в кожу вонзилась игла.
Честно, было не так чтобы очень больно. Наверное, подействовал алкоголь или нервы устали посылать сигналы тревоги мозгу. Уинфред только сдавленно зашипел, но врач продолжал работать, и снова время как-то подло замедлило свой ход. Казалось, он уже целую вечность протыкает иглой его кожу. От ощущения, как стягиваются края раны с противной, тошнотворной болью, Уинфреда немного повело. Он шумно вздохнул, пытаясь сконцентрировать свое внимание на лице доктора.
- Говори что-нибудь, - внезапно попросил наемник, не сводя взгляда с того, кто кардинально резко менял свою профессию в представлении Уина с мучителя на спасителя и в обратном направлении. – Расскажи что-то или спроси меня. Это невыносимо, - предельно честно признался Уинфред, тщательно удерживая свое сознание, но то продолжало ускользать. Это было заметно по немного заплетающемуся языку, словно мужчина был довольно сильно пьян, расфокусированному взгляду и частому, но поверхностному дыханию.
Уинфред и сам пытался отвлечь себя, заставляя вспоминать название города, в котором он родился, второе имя матери, откуда был родом его друг-сослуживец из армии и прочие детали, которые заставляли мозг напрячься. Но ответы ускользали, едва придя в голову, а новые вопросы так и не придумывались. На самом деле, Уинфред и не подозревал, насколько стойким он был, учитывая, что выдержал все это, ни на миг не теряя самоконтроля. При нормальном болевом пороге, это было просто чудом, но мужчина, конечно, этого не знал.
Но под конец процедуры выглядел он довольно жалко, еще хуже, чем какое-то время назад в подворотне. Зато беззвучно вибрирующий в кармане телефон живо напомнил Уинфреду о том, какой он идиот. Его наверняка уже разыскивали его верные друзья, которые прознали, что уроды, с которыми Джеймс ходил на дело, вернулись без него. Главное, чтобы не прострелили тем козлам головы до того, как выкраденные деньги дойдут до пункта назначения. Критичного, конечно, ничего, но как-то немного неприятно выйдет.
Мысль о том, что ему не придется самостоятельно добираться до дома, а еще как-то тащиться в аптеку за антибиотиками, рецепт на которые доктор все же пообещал достать, немало радовала. Уинфред все же повернул голову, скосив взгляд на приличную работу паталогоанатома, не без радости заметив, что ни одна из его многочисленных татуировок не пострадала.
- Спасибо, - почти беззвучным шепотом проговорил Уинфред, закрыв на пару секунд глаза и облизнув пересохшие от частого дыхания губы. Кое-как вытащив телефон из кармана, все также оставив пистолет под бедром, Уинфред почти не глядя принял входящий вызов. – Стик, как я рад тебя слышать, сукин ты сын… - объяснив кратко свое местонахождение, Уинфред устало опустил телефон, снова закрывая глаза. Теперь можно было расслабиться. Ребятки скоро приедут за ним.

Несмотря на то, что вопросы были довольно провокационными, Уинфред на них умудрялся даже отвечать. Да, он был не клерком, работающим в государственной конторе и просиживающим штаны восемь часов за компьютером, рядом с которым стоял хилый сероватый кактус. Но доктор уже явно имел какие-то представления на этот счет. Законопослушные граждане не разгуливают по подворотням с пулей в плече и пушкой наперевес. А если такое и случается, то у таких граждан есть медицинская страховка на нормальное лечение и разрешение на ношение оружия.
У Уинфреда, конечно, ни того, ни другого не имелось. Попасть с таким ранением в больницу, к хирургу под нож, да плюс какое-то время реабилитации... Уинфред потратил бы все свои сбережения, пытаясь расплатиться с клиникой за лечение – кредит-то ему тоже никто бы не оформил без официального места работы.
- Примерно тем же, чем и ты, - выдохнул тогда мужчина, пытаясь сохранить концентрацию внимания, - Потрошу людей, только ты в буквальном смысле, а я их кошельки… Как хренов Робин Гуд, - усмехнулся он, - Отнимаю у богатых и отдаю еще более богатым, если честно…
Уинфред не особенно боялся такой откровенности, опять же, хотя бы потому, что доктор видел пистолет и все понимал. Кроме того, мужчина был искренне убежден, что эти слова должны были несколько успокоить красавчика-патологоанатома. Он не был головорезом, киллером или маньяком каким-то. Конечно, приходилось иногда решать людей, но это было либо необходимостью, чтобы защитить себя в непредвиденных обстоятельствах, либо очень редким случаем, когда денег предлагали столько, что совесть Уинфреда улетала куда-то на Канары на время. Но на такие деньги можно было нанять нормального киллера, поэтому чаще таких лохов наемники кидали самих, не заморачиваясь с «мокрухой».
В общем, потом доктор ушел, и, кажется, Уинфред все же отключился, или просто заснул – точно он сказать не мог. Потому что вроде бы вот только он трогал с какой-то странной заботой его лоб, а теперь уже возвращался откуда-то, размахивая справкой. Уинфред чуть шевельнул ногой – пистолет все еще лежал под бедром. Официальная бумажка плюхнулась к нему на живот, и Джеймс, не глядя, сложил ее в четыре раза и сунул в карман брюк.
- В долгу не останусь, красавчик, - выдохнул он, понимая, что говорит, как пьяный австралиец, проглатывая половину букв и с трудом ворочая языком. Подняв здоровую руку, Уинфред зажал забинтованное плечо, как будто оттуда могло что-то выпасть, и кое-как поднял тело в сидячее положение. Кровь тут же отлила от головы, и он здорово побледнел, а в глазах, напротив, потемнело так, что он едва не рухнул со стола, - Твою же мать…
Потерев глаза пальцами, Уинфред заправил пистолет за пояс. Пальцы его заметно дрожали. Раненую руку он прижимал к животу, стараясь не двигать ей вообще, даже кончиками пальцев. Он скосил взгляд и довольно продолжительное время тупо наблюдал за доктором. Забавный малый. Уинфред в очередной раз отметил, что был бы совсем не против пересечься с ним в нормальной обстановке, где-нибудь в баре. Но такие как он никогда не заходят в места, где тусуются такие как Джеймс.
Через какое-то время с улицы раздался гул двигателя, ребята подогнали машину непосредственно к черному ходу, как и сказал Уинфред. И еще через половину минуты, дверь открылась. Они даже не прятались, чего им бояться. Оба были при оружии, оба были такими же выродками, как и Уинфред. Хирург профессионально осмотрелся, но в помещении кроме них живых людей не было, а на счет синеглазого патологоанатома он был предупрежден. Стик же тут же направился к своему другу, спрашивая его, как он себя чувствует.
- Дерьмово, но бывало и хуже, - честно признался Уинфред, с помощь друга слезая со стола. На доктора они уже не обращали внимания. Опираясь на плечо товарища, Уинфред похромал к выходу, в полголоса рассказывая о том, что случилось, и интересуясь, не проломили ли черепа они этим ублюдкам, которые так обошлись с ним. Только молчаливый Хирург перед тем, как уйти, скользнул по доктору равнодушным взглядом, и оставил на столе неплохую сумму американских денег, коротко бросив: «Ты ведь будешь молчать», - не вопросительно, он скорее утверждал это. На том все и закончилось.