Против разговоров во сне Маркус ничего не имел. Это было даже забавно, если эти не крики страха, а какие-то комичные бессмысленные вещания.
Его сестра тоже разговаривала во сне, правда в последний год всё реже и реже. Иногда она звала маму, видимо, вспоминая её подсознательно, хотя, просыпаясь, Софи толком и не помнила ни родителей, ни той страшной аварии.
Она была слишком маленькой, чтобы те события накрепко отложились в памяти, а её инфантильная амнезия продолжалась примерно до четырёх лет. Софи знала о маме и папе по рассказам старшего брата, который не думал скрывать, куда девались её родители. Маркус показывал фотографии и делился разными историями, связанными с детством Софи или без её участия. Так чтобы та могла представлять себе ярче, какой была их семья.
Но в силу возраста она не могла скучать так, как ощущал это Маркус, и поэтому её бормотания о маме во сне причиняли ему боль. Абстрактные же слова Александра никак не мешали партнёру и только веселили его.
О чём, собственно, Маркус и рассказал любимому человеку, не упоминая свою сестрёнку и вообще никак не затрагивая грустную тему, которая возникла на пару секунд в голове. Впрочем, как возникла, так и исчезла, ведь рядом с Александром не было места негативным эмоциям. Он снова был таким внимательным и нежным, и Маркус наслаждался этим.
Простой комплимент по поводу внешности тоже пришёлся по душе, ведь Маркус постоянно старался найти компромисс между тем, как он хотел бы выглядеть, и тем, каким хотят видеть его окружающие. Мнение Александра, очень дорогого Маркусу человека, сейчас стояло вообще на первом месте. Ведь это Александр на него постоянно смотрит и увидит ещё и завтра, и послезавтра, и через неделю. Нужно было создать соответствующее впечатление.
Позавтракав вместе, сидя так близко друг к другу, что ощущалось тепло чужого тела, парни накинули сверху одежду потеплее и двинулись на выход. И снова с самого утра Маркус мог уверенно заявить, что был абсолютно счастлив. Вот так просыпаться после ночи, полной удовольствия, проводить полное нежности и любви время вместе, чтобы затем вместе же направиться по делам — было исключительно прекрасным.
Сидя в такси, Маркус кратко извинился перед партнёром, пусть в этом и не было никакой необходимости, и позвонил своей сестрёнке, чтобы убедиться, то с той всё в порядке и ночь прошла спокойно. Он шутливо спросил, не скучает ли та по нему, а в ответ, буквально через минутку, Софи поинтересовалась, когда они увидятся с Алексом, и Маркус рассмеялся. Вот так вот, его партнёра хотят увидеть сильнее, чем его самого.
Об этом разговоре Маркус позже поведал любимому, ведь тот мог слышать реплики только с одной стороны. Хотя, конечно, вновь боясь навязаться со своим ребёнком, Маркус пояснил, что это нормально — брата она видит каждый день, а тут новый интересный человек в их жизни, вот и проснулся какой-то азарт. Но, возможно, Софи чуточку влюблена в Александра — добавлял со смехом Маркус, — высокий и красивый мужчина, как к такому не прикипеть? И, главное, совсем не азиат!
Просмеявшись почти всю оставшуюся дорогу, парни выбрались из такси. На первый взгляд здания, арендованные под съёмки, совсем не впечатляли, но Маркус-то знал, что будет таиться внутри. Ну, хотя бы примерно.
Не прошло и минуты, а оба не сделали и пары шагов, как к ним подбежала какая-то девушка, едва дотягивающая макушкой до груди Маркуса. А ведь он в их паре был не самым высоким, как выяснилось.
— Здравствуйте, — аккуратно поприветствовал ассистента Маркус и тут же улыбнулся своему партнёру.
На душе как-то стало особенно приятно после слов «мой партнёр Маркус». Как будто это была особенная стадия их отношений, на которую они вместе поднялись. Когда ты не боишься признаваться окружающим, даже малознакомым людям, что встречаешься с этим человеком и счастлив с ним быть.
Кроме того, таким образом Александр ещё давал понять, что Маркус также может смело объявлять его своим партнёром, и эта возможность, без малого, кружила голову. Так что ещё пара таких представлений, и Маркус стал ощущать себя гораздо увереннее, чем когда только приехал на место. Он был партнёром этого красавчика, только посмотрите!
В остальном же Маркус, разумеется, выбрал позицию быть рядом с Александром, в случае если не мешает, но не лезть к остальным с дурацкими расспросами и не тормозить рабочий процесс своим присутствием.
Особенно Маркусу понравилась часть, где его партнёра усадили в кресло, чтобы наложить специальный макияж — чтобы кожа не бликовала, губы были идеального тона, а брови и ресницы выделялись ещё ярче. На секунду Маркус подумал о том, как гримёрам повезло — у его партнёра был просто роскошный разрез глаз и линия ресниц, работать с таким лицом должно быть сплошным удовольствием.

Маркус с огромным удовольствием принимал участие в процессе, когда его об этом просили, хотя и чувствовал ещё некоторую скованность. Всё же он впервые был на съёмке, да ещё и не любительской, а той, чьи фотографии затем будут отпечатаны большим тиражом. Поэтому, когда Маркуса спросили, что он думает об образах, он испытал на себе огромную ответственность, словно от его слов зависит не меньше, чем судьба мира!
Тем не мерее, не растерялся, прокомментировав всё, что думал по поводу одежды, и, кажется, заработал некоторое уважение в глазах сотрудниц. Всё же у Маркуса был вкус, что было заметно по тому, как стильно выглядел он сам, пусть и комбинируя не самую дорогую одежду. И последнего он тоже немного стеснялся, ведь работники данной сферы явно могли понять по его вещам, что он далеко не соответствует своему партнёру.
Потом Александр вышел в первом образе, который понравился Маркусу — а как же иначе? — и начался сам процесс съёмок. За ним Маркус наблюдал с не меньшим интересом. Как работает фотограф, как то и дело подбегают ассистенты, поправляя одежду и макияж, который мог стать несовершенным от жарких ламп, направленных на Александра.
Поэтому, когда партнёр направился в сторону гримёрной снова, чтобы поменять образ, и задал свой вопрос, Маркус уж слишком активно покачал головой, всем своим видом показывая, что совершенно не скучает.
— Ты что! — воскликнул он. — Мне очень нравится! Я как будто за кадр к знаменитостям попал, честное слово.
Пользуясь своим превосходством в качестве партнёра, Маркус преспокойно заглядывал за ширму, наблюдая, как обнажает своё тело его красавчик-мужчина, чтобы надеть что-то не менее элегантное, чем первый образ.
— Мне больше нравится подготовка, — признался Маркус, что уже не стало удивительным для его партнёра. — Создавать этот образ, делать красиво. Они выбрали рубашку, про которую я сказал, представляешь!
Он снова несдержанно воскликнул, но не так, чтобы слышали все окружающие. Александра в любом случае это повеселило, ведь он непосредственно присутствовал при выборе всех этих вещей и наверняка заметил, что Маркус сделал «правильный выбор». Но для самого Маркуса это было настоящим событием!
Про совместную фотографию он как-то не думал — ни до, ни во время съёмки. Просто Маркус был не из тех, кто любил делать селфи и совместные селфи на каждом шагу, и уж точно не тем, кто выкладывает миллион фотографий своего парня, чтобы похвастаться. Он и социальные сети-то вёл крайне лениво, живя настоящим, а не интернетом.
Хотя, если бы эта мысль пришла в голову Маркуса, она показалась бы ему привлекательной. Сделать фотографии не для выкладки в сеть, а для себя, чтобы вспоминать какие-то дни, обсуждать и, конечно же, любоваться своим партнёром.
Тем не менее, все эти мысли были перебиты другим, не менее великолепным событием — у Маркуса даже дух перехватило. Когда съёмка близилась к концу и услуги гримёров были не нужны, одна из девочек внезапно подошла к Маркусу и спросила, не хочет ли он, чтобы накрасили, пока они все ждут, да и потом Александр будет с фотографом и другими людьми просматривать некоторые снимки, обсуждая проделанную работу.
Девушка, как профессионал, прекрасно видела лёгкий макияж на лице Маркуса, поэтому совершенно не думала, что его как-то это оскорбит. А Маркус же почему-то разволновался особенно сильно, так что сил его хватило только на робкий кивок и «почему бы и нет». Впрочем, его робость никого не смутила, и девочки быстро взяли в оборот такого парня.
Смыв быстро всё, что Маркус сам сотворил на себе, они принялись за работу, явно наслаждаясь происходящим. Возможно, если бы Александр предупредил его заранее, что они могут фотографироваться после, Маркус бы не согласился на макияж, а так… Он ведь может смыть его за минуту перед выходом, так что никто и не увидит.
Вокруг лица мелькали кисточки самых разнообразных форм и размеров, спонжи, баночки, щёточки и куча других приспособлений. Так что, когда девочки, улыбаясь, закончили, Маркус боялся посмотреть в зеркало. Почему-то, несмотря на уверенность в профессионализме сотрудниц, он думал, что увидит размалёванную шлюху в зеркале, не меньше.
И каково было его удивление, когда из зеркала на него посмотрел чертовски привлекательный молодой парень с просто совершенными смоки, разбавленными серебристыми блёстками и синим оттенком по линии нижнего века. Именно в таком виде Маркус и повернулся к подошедшему партнёру, разыскивающему его после завершения работы. Повернулся и немного робко улыбнулся, не представляя, как отреагирует Александр, и заранее готовясь объяснять, что сейчас всё смоет и это ненадолго.

Как и многие молодые люди, Маркус пока ещё мыслил и смотрел на вещи глобально, а некоторые детали попросту упускал из виду. Так, он совсем не заметил, как Александр выказал немалое доверие ему и его вкусу просьбами помочь с галстуком или рубашкой.
У Маркуса было хорошее понимание стиля, и он знал это. Да и не только он. Все его друзья рано или поздно — собираясь на свидание или какое-то важное мероприятие — обращались к нему за советом. Поэтому Маркус не удивлялся таким просьбам, а охотно помогал тем, для кого подбор одежды вызывал хоть какие-то трудности.
Позже, конечно, Маркус заметит то, как относится Александр к его советам по красоте, и ему будет крайне приятно понимать это и чувствовать некоторую собственную важность, по крайней мере, в этой области. Но пока же мелочи оставались мелочами, и Маркус, к великому сожалению, воспринимал их, как данность.
В то же время своим внешним видом парень был озабочен куда сильнее, чем Александр, желающий лишь выглядеть приглядно перед партнёром и нравиться ему. Маркусу не у кого было спрашивать совета — все его традиционные друзья совершенно не годились для подобных вещей, а единственными женщинами в его окружении были малышка София и её няня. Притом последняя особенным вкусом не отличалась, хотя и был молодой привлекательной девушкой, насколько Маркус мог судить о её внешности со своей ориентацией.
Глубоко внутри, ещё не слишком осознавая своего тайного желания, Маркус мечтал выглядеть иначе, не так, как хотели видеть его остальные люди. Он красился дома, но превращал это в шутку, якобы тренируясь наносить макияж. В конце концов, не на шестилетней же девочке устраивать такие показы. И он душил в себе все приятные эмоции, что испытывал, когда наряжался на Хэллоуин или другие развязные вечеринки.
Сейчас же, стоя перед зеркалом, Маркус не мог избавиться от этой мысли — о том, что ему нравилось увиденное больше, чем следовало бы. Ведь восхищался он не работой опытных визажистов, а собой — таким по-особенному красивым. Даже хотелось сказать — наконец-то красивым.
И, возможно, для Александра этот момент не представлял особенной важности — он просто увидел партнёра в новом образе и принял этот факт. Но для Маркуса это стало настоящим событием, даже, пожалуй, важнее, чем сам визит на первую в его жизни съёмку.
Секунды, что Александр рассматривал его лицо с лёгким показательным удивлением, превратились во внутреннюю барабанную дробь, лупившую по нервам. Маркус замер, сцепив пальцы между собой и ожидая вердикта. Почему-то он не надеялся ни на что, кроме как оценки «прикольно» и последующего совета умыться, ведь они едут домой.
Но Александр умел удивлять, и делал это с первого же дня знакомства, когда незнакомый ещё мужчина, будучи клиентом, отказался от основных услуг секса по телефону и потратил приличную сумму, чтобы просто поговорить. Его слова, сказанные достаточно искренне, проникли в самое сердце, и Маркус поверил им. Он буквально ухватился за них и их смысл, как за спасительную соломинку.
— Тебе правда нравится? — тихо, едва слышно спросил Маркус, пытаясь убедиться в том, что расслышал всё верно. — Только честно…
Это волновало сейчас куда сильнее, чем совместная съёмка, которую Александр предложил следом. В конце концов, они явно не будут сниматься вдвоём для того же журнала или вообще какой-то публикации, об этом Маркус догадался сразу. Он ведь не модель и вообще ничего значимого не представлял из себя. Значит, просто приятный бонус, которым Александр хотел завершить это их рабочее свидание.
Но думать сейчас Маркус мог только о том, что случилось сейчас, за эти пару секунд. Вот ведь Александру «повезло». Мало того, что его партнёр работает в не самой престижной организации, занимаясь похабными вещами, или воспитывает в одиночку ребёнка, на которого Александр так же не подписывался, так ещё и глаза малюет, как женщина.
Конечно, мужчина совсем не возражал, когда Маркус подкрашивал у него дома ресницы, но одно дело — едва заметный макияж, просто подчёркивающий достоинства и скрывающий недостатки, и совсем другое — такой броский и яркий.
Сердце застучало ещё сильнее, когда Александр остался при своём мнении — это красиво, и его мальчику очень идёт. Маркус сделал шаг вперёд и заключил партнёра в крепкие объятия, постояв так ещё пару секунд, прежде чем прошептать о том, как сильно он любит своего родного динозавра. Всем сердцем, что билось как-то даже чуточку истерично.
Позже пара направилась к съёмочной площадке, где их уже ждал фотограф, и Маркус поинтересовался, какие фотографии хочет сделать Александр. Романтичные или какие-то весёлые, в дурацких позах?
Он всё ещё посматривал на Александра, словно всё пытался найти какое-то сомнение на его лице или критику, но итальянец при всей своей живой мимике не поддавался. И благодаря этому первая фотография вышла просто изумительной и впоследствии понравилась Маркусу сильнее всего из этой серии.
На этом снимке они просто стояли близко друг к другу — обнимались, хоть этого и не было видно за краем фотографии. Приподнятый подбородок Маркуса прекрасно указывал на разницу в росте, которую он сам находил изумительной. А его взгляд выражал смесь трогательной надежды и глубокого доверия.
Сверху же смотрели чудные ореховые глаза, полные любви и той уверенности, которой так не хватало бурному океану чувств Маркуса. Губы обоих почти тронула улыбка, но не та, весёлая, предвещающая смех. Она была бесконечно ласковой, какой бывает перед сладким поцелуем, что в кадр, конечно, не попал.
Они снимались ещё, и Маркус чувствовал себя достаточно спокойно перед камерой. Даже начал немного пританцовывать, пытаясь подобрать интересную позу для совместных воспоминаний. Но всё же тот, самый первый снимок, так и остался по-особенному дорог для него.

Хоть Маркус никогда и не участвовал в профессиональной съёмке, он не чувствовал себя ни капли зажатым. Перед ним был Александр, и он ориентировался только на него, свободно перемещаясь, переговариваясь, пританцовывая и как-то иначе меняя позы. Они постоянно прикасались друг к другу, словно забыли о том, что на них смотрят чужие люди, но всё же ограничивались невинными поцелуями.
Маркус быстро забыл и о том, что сейчас выглядит совсем иначе, поэтому испытал тихое удивление, когда просматривал кадры вместе с партнёром. Надо же, у него глаза накрашены! Но, кажется, это продолжало никого не смущать, и Маркус расслабился окончательно. Ему нравилось то, что получилось — и потому что фотографии были красивыми, и потому что он выглядел так, как хотел бы выглядеть всегда.
Фотограф сделал им комплимент, и Маркус вежливо улыбнулся, молчаливо благодаря за приятные слова. Но мужчина на этом не остановился, задав и обычный вопрос о том, где эта симпатичная пара познакомилась.
На лице Маркуса ничего не поменялось, разве что кончики губ дрогнули ещё выше, потому что это показалось ему забавным. Они ведь не могут сказать, как дела обстояли на самом деле — от них явно не ожидают такой странной романтики. Но, оказалось, что Александр был совершенно не готов к столь распространённому вопросу.
Он продолжал улыбаться, но как-то нервозно, словно его спросили в полиции, где он прятал труп всё это время. Маркус бросил на него немного вопросительный взгляд, но партнёр пребывал в каком-то стопоре, не в силах произнести ни слова. Это очень сильно удивило, хотя Маркусу не составило труда перехватить инициативу.
— О, это просто сложно объяснить в двух словах, — усмехнулся он, поглаживая успокаивающе партнёра по руке. — Если кратко, он случайно позвонил мне на работу… с этого всё и началось, собственно.
Маркус легко рассмеялся, показывая своей довольно богатой мимикой, что сам до сих пор в шоке от такой случайности. Бывает же такое в жизни!
Конечно, такой ответ устроил фотографа — он ведь не собирался выслушивать всю совсем не короткую историю. Он тоже удивился — надо же как ошибся номером!, но на сим закончил расспрашивать, и отпустил парочку уже домой.
Одевшись и вызвав такси, Маркус украдкой бросил хитроватый из-за макияжа взгляд на Александра, явно желая понять, что сейчас только что произошло.
— Ты как будто паниковал, родной, — улыбнулся он, скорее утверждая, чем вопрошая об увиденном.
Сам же Маркус ничего такого не видел в собственной лжи. Да он и соврал совсем чуть-чуть в этот раз, оставив основу их реальной истории и перекрутив её. Маркус умел врать куда изощреннее и не испытывать при этом стыда.

Разумеется, Маркус сильно удивился, когда партнёр подтвердил его предположение. Александр был в настоящей панике, не зная, как соврать, хотя вариантов, по мнению его возлюбленного, было целое море.
Нет, серьёзно, можно было сказать что-то до безумия примитивное — нас познакомили друзья или мы познакомились в интернете. Этих историй была целая масса, как в богатых кругах, так и в бедных, так что никого ими было не удивить. Но почему-то Александр оказался неспособен даже на столь незначительную ложь.
У Маркуса проблем со враньём никогда не было. Как и любой мальчишка он обманывал своих родителей, когда задерживался после школы, прогуливал занятия или получал не самые хорошие отметки. Он врал знакомым, парням и работодателям. Этим ведь все на свете занимаются, иначе просто не прожить!
Конечно, речь шла не о серьёзном обмане — чаще о недоговорках или крохотном вранье, что выставляло тебя в лучшем свете. Но, оказалось, не все умели с детства лгать, и для Маркуса это неумение казалось просто чудом каким-то.
— Ты что, никогда не врал родителям в детстве? — недоумённо переспросил он, не в силах до конца поверить, что есть люди, у которых это не получалось вот совсем.
Он знал, что были люди, чья ложь была слишком очевидной — такое бывает, когда не хватает воображения или скорости мышления. Но чтобы вот так, совсем и абсолютно! Да Александр, верно, смеётся над ним.
Увы, Александр и не думал разыгрывать своего партнёра. Он, даже отвечая на эти вопросы, совершенно не лукавил, честно признаваясь в своей способности быть честным. Маркус тут же подумал о том, как его мужчине повезло, что он не столкнулся с тем, кто по-настоящему бы воспользовался такой честностью.
— Значит, используем эту легенду для всех, раз понравилось, — мягко рассмеялся Маркус, будучи ещё немного растерянным теперь ещё и из-за того, что его впервые в жизни хвалили за то, что он ловко умел лгать. — Ошибся номером, а я захотел удержать тебя, как клиента, и вот что из этого вышло. Почти и не ложь, правда?
Почему-то сейчас казалось, что даже эту легенду Александр скажет в стиле: «Я ему позвонил. Ой, то есть я не хотел звонить… В смысле, хотел, но не ему… В общем…». И, кажется, Маркус был бы в ещё большем шоке, если бы узнал, что совершенно недалёк от истины в своём пока ещё шутливом предположении.
— Но мне нравится эта твоя черта, — улыбнувшись, позже признался Маркус, и чуть хитрее добавил: — Значит, ты точно меня любишь.
Он тут же улыбнулся шире, вновь демонстрируя свои брекеты и уже куда более ровный ряд верхних зубов. Конечно, Маркус не то чтобы сомневался, но всё же приятно было подумать об этом в ключе «на сто процентов точно».
Сев в такси, Маркус перехватил руки партнёра, сразу обе, и не выпускал их всю поездку — так захотелось, и никто не мог ему в этом отказать. Теперь на них было направлено куда больше взглядов — когда Маркус был с накрашенными глазами, уже сомнений в ориентации этих двоих вообще не оставалось. Но тому нравилось. Он даже чувствовал себя капельку более уверенным в том стиле, что пришёлся по душе.
— Ты поедешь со мной? — поинтересовался Маркус, когда они добрались до дома, и он быстро собрал сумку, что брал с собой на ночь.
Он не настаивал, это был обычный вопрос, чтобы понять дальнейшие планы — совместные или раздельные. Конечно, Маркус хотел бы, чтобы Александр не разлучался с ним ни на одну минутку, но тому, может, хотелось побыть в одиночестве в кои-то веки. Ну или не проводить время вновь с младшей сестрой партнёра, которая непременно пойдёт «довеском», как только они окажутся в Бруклине.
Но, увы, иначе Маркус не мог. Он и так оставил малышку на всю ночь и половину дня, так что обязан был провести время и с ней. Да и няню освободить, которая явно хотела провести время со своими друзьями, а не с ребёнком на выходных.

Пожалуй, Александру в будущем придётся терпеть ещё одного человека, что будет радостно хохотать при виде его тщетных попыток соврать хоть в чём-то. Маркусу уже было смешно от того, как переволновался его любимый, пытаясь понять, что говорить дальше, если кто-то ещё спросит про их знакомство. Причём у него самого ответы на каждый вопрос Александра возникали в голове моментально, без каких-либо проблем.
— Родной, успокойся, — посмеивался он. — Ты звонил по делам. Тебя никто не спросит, куда ты хотел позвонить, интереснее ведь, куда попал. А я работал в сфере услуг. Это ведь правда? Правда, тебе даже врать не придётся. Продавал что-то. Это тоже будет правда. Если захотят конкретики, я сам совру, что впаривал косметику. Или пылесосы. Телефонные продажи даже при наличии интернета процветают, знаешь ли.
Они ещё немного обсудили их «легенду», из которой Маркус слепил довольно вкусную конфетку, учитывая, что девяносто процентов их истории было сущей правдой. Просто они продаваемый секс заменяли на другой товар, а в остальном всё так и было. Кажется, Александр даже немного успокоился от этого понимания, и они поехали домой.
К счастью, он согласился провести и второй выходной, плюс остаток этого, с Маркусом, но уже на его территории. Маркус вежливо давал возможность остаться одному, но в душе понимал, что будет страшно тосковать и просто замучает Александра звонками, если вдруг тот решит не ехать к маленькому семейству Ву.
— Конечно, хочу, — тут же признался Маркус на вопрос партнёра. — Правда, ты меня сбиваешь своими шаловливыми лапками. Не знаю, на что отвечаю «хочу».
Он посмеялся, целуя своего невероятного мужчину снова и снова. Но всё же с сексом пришлось подождать — время тикало, а сестрёнка, наверное, уже с ума сходила от скуки по брату и красивому высокому дядьке, к которому откровенно начала привыкать.
Так что теперь Александру пришлось собирать сумку, хотя и недолго, ведь часть вещей уже лежали и ждали своего часа у Маркуса на квартире. И эта мысль очень тепло отозвалась в душе у обоих, как только пришла в их влюблённые головы.
Взяв свою машину, на случай если задержится до понедельника и придётся ехать на работу из Бруклина, Александр повёз их обоих в другой дом. Где, конечно, их встретила восторженная Софи, которая уже не так сильно и стеснялась проявлять свои эмоции при Александре. В конце концов, она его уже не первую неделю знает!
И снова совместная прогулка, поедание вкусняшек и общий ужин, а затем интимное уединение в спальной, затянувшееся надолго — завтра ведь только воскресенье! Они только собирались укладываться спать, то и дело встречая на своём пути препятствия — то обсудить что-то захочется, то укусить своего партнёра в порыве любви, — как завибрировал телефон.
— Серьёзно? Почти три ночи, — недовольно пробурчал Маркус, понимая, что «ожил» его смартфон, валяющийся где-то на полу.
Всё же он не мог не посмотреть хотя бы, кто звонит. Вдруг бабуля из Китая? У них-то там ровно три часа дня, а о столь большой разнице в часовых поясах она могла и забыть. Но на экране высвечивался совсем не номер старенькой родственницы.
— Ох, чёрт, — выдохнул Маркус, усаживаясь голой попой прямо на пол, там, где нашёл свой телефон. — Прости, мне надо ответить.
Звонил Родни, друг Маркуса из танцевальной школы. Он пришёл в эту школу почти на два года позже товарища, но был таким общительным и компанейским, что с ним невозможно было не сдружиться. И всё бы ничего, если бы язык Родни, который мог как нравиться людям, так и доводить их до белого каления.
Он постоянно влипал в неприятности, потому что кого-то случайно оскорбил, кого-то специально высмеял, да и просто мог попасть в крайне нелепую ситуацию и даже не понимать, что произошло и как выкручиваться. Не то чтобы он звонил Маркусу с просьбами о помощи каждую неделю, но… и такое тоже случалось.
— Что опять? — протянул вместо приветствия в трубку Маркус. — Что ты натворил? Да в смысле ничего? За ничего в «обезьянник» не сажают. Ладно, я понял, сейчас приеду. Ты мне должен просто по гроб жизни. Давай, пока. Береги задницу.
Хмыкнув, Маркус сбросил вызов из полицейского участка и повернулся к Александру заранее с виноватым взглядом. Это, в целом, не было игрой, он действительно ощущал свою вину из-за того, что ему приходилось бросать партнёра в три часа ночи.
— Прости, пожалуйста, это Родни, — пояснил Маркус, потому что уже рассказывал партнёру о своих друзьях, как и тот о своих. — Мне надо съездить забрать его из полицейского участка. Я быстро.
Хотелось добавить что-то вроде «ты можешь не ждать, ложись спать», но Маркус заранее понял, как это глупо прозвучит. Разве можно преспокойно лечь спать, когда твой партнёр шляется где-то среди ночи?

Маркус с огромным воодушевлением согласился накормить партнёра настоящей китайской едой — той, что готовили его мама и бабушка. И совсем не той, что подавали в китайских ресторанах. Там тоже было вкусно, но слишком американизировано, и Александр мог это понять после посещения якобы итальянских кафе.
К слову, если ещё в итальянских заведениях зачастую работали сами итальянцы, то в китайских кафе можно было встретить и корейцев, и вьетнамцев. Кто их различит-то? Зато позиционировали себя, как китайцы, ибо их кухня была куда обширнее.
Маркус даже посмеялся, что у Александра есть огромный стимул продолжать с ним встречаться до следующего Нового года, и тогда он накормит его настоящей уткой по-пекински. Ибо подготавливать её к запеканию нужно было пару дней, не меньше, и, конечно, это не то блюдо, которое можно состряпать на скорую руку на выходных.
И после всех этих шутливых и милых разговоров, после отличного секса, что напрочь лишил Маркуса желания и даже отчасти возможности ходить раздался злосчастный звонок. Маркус прекрасно понимал недовольство партнёра, он и сам не испытывал сильного желания выбираться из кровати и вместо сна ехать по ночному холоду за своим дурацким другом. Но иначе поступить он не мог.
У Родни не было родственников — он вырос в приюте, куда попал в младенчестве. От него попросту отказались в больнице, хотя он всем продолжал врать, что его родители умерли, потому что так он не чувствовал себя брошенным. Родни любил рассказывать и о приёмной семье, куда попал на время, выставляя их в дурном свете и называя слабаками. Он вообще любил много рассказывать, приукрашивая реальность и отчасти перевирая её.
Маркус видел всё это, но вместе с тем понимал, что Родни просто несчастный человек, которому не повезло. Наверное, именно это и притянуло их друг к другу. Маркусу не нужно было врать о том, какие все плохие, он знал, что эта жизнь подкидывает то ещё дерьмо. И Маркус чувствовал некую ответственность за последующие неудачи друга. Кому тот ещё может позвонить, как не хорошему другу?
— Прости, родной, — повторил Маркус, когда Александр решительно поднялся, чтобы одеться вместе со своим партнёром. — И спасибо…
С минуту они молчали, подбирая вещи, порой даже с пола, чтобы не заморачиваться с чистыми в три часа ночи. Потом Александр высказал свой план, за что получил благодарную улыбку и лёгкий, но очень нежный поцелуй.
— Зная Родни, за то, что он болтливый идиот, — отозвался Маркус, натягивая носки и поднимаясь с кровати. — Кажется, он напился и приставал к полицейскому.
Конечно, Родни не сказал это, пытаясь оправдаться, но Маркус знал его уже несколько лет и хорошо читал между строк.
Собравшись и ещё раз поцеловавшись, чтобы сгладить неприятные ощущения от такого непредвиденного подъёма, парни вышли из спальной. Маркус приложил палец к губам, призывая партнёра вести себя тихо, чтобы не разбудить Софи. Уже за дверью Александр поинтересовался, как ребёнок останется один в квартире.
— Она обычно даже не просыпается в это время, — шёпотом пояснил Маркус, сбегая по лестнице вниз. — Ничего страшного, ничего с ней не случится, мы быстро. Ну, если ты, конечно, не заявишь на меня в органы опеки…
Немного нервно улыбнувшись, Маркус поежился, выходя на холодную улицу, и почти тут же ныряя в припаркованную рядом с подъездом машину, едва она мигнула огнями разблокировки. В салоне, по правде, тоже пока не было тепло, но хороший автомобиль быстро прогревался.
— Они меня достали в своё время, — поделился Маркус по дороге, продолжая тему про органы опеки. — Мне пришлось пару лет доказывать, что я не слон. Несовершеннолетний ещё парень без нормальной работы и квартиры… Ещё вот пришлось искать двухкомнатную, потому что ребёнок другого пола, представляешь? Я же вроде как её брат, но это не волнует никого. Сейчас уже не приходят, как мне двадцать один исполнился…
Так, за разговорами они доехали до полицейского участка, куда забежали также вдвоём. Маркус с лёгким вздохом рассказал дежурному, что приехал за Родни Тетчером. Кажется, Александра немного повеселила эта фамилия, хотя смеяться в их ситуации было особенно не над чем.

Маркус довольно сильно удивился тому, что его партнёр, оказывается, был тем ещё драчуном в юности. Вроде бы, у итальянцев был довольно горячий нрав, и удивляться было нечему, но всё же этот образ собранного, рассудительного бизнесмена никак не вязался с тем, что Александр сейчас про себя рассказывал.
В свою очередь, Маркус с улыбкой сказал, что никогда в жизни не дрался, но пару раз разнимал драки в год студенчества. У него это даже неплохо получалось, как он считал. Рассказал и мило улыбнулся так, что даже сомнения возникли, а как вообще получалось растаскивать двух мужиков этому худенькому нежному мальчику.
За этими разговорами даже полегче стало. Маркус перестал так сильно нервничать из-за непредвиденного подъёма среди ночи и в полицейский участок уже входил не так торопливо и дёргано, как выбегал из своего подъезда. С ним ведь рядом был Александр, что вообще может плохого произойти, когда рядом Александр?
— Мне кажется, он эту фамилию сам придумал, — хихикнул в ответ Маркус, прежде чем полицейский начал им объяснять стандартную процедуру.
Оставлять залог за такого дурака, как Родни, Маркус не очень-то хотел. Не потому, что плохо к нему относился — просто возиться после суда с возвратом, учитывая американскую бюрократию, было весьма мучительно. Так что Маркус легко согласился на поручительство за то, что Родни придёт в суд к нужному числу.
Если не придёт — с Маркуса спишется сумма штрафа, но это его не волновало. Родни вернёт всё до копейки, если будет таким идиотом, что пропустит гражданский суд. Делов-то, зайти на пять минут, послушать свои прегрешения и выплатить штраф. Поэтому Маркус получил все формы и сел в коридоре их заполнять. Уже довольно привычно, надо сказать.
Впрочем, и это не было скучно — Александр находил темы для неспешного разговора и смешно шутил, заставляя Маркуса постоянно улыбаться и смешливо фыркать, чтобы уж не хохотать в голос в самом участке.
Передав документы дежурному, они немного подождали, когда тот выпустит из «клетки» того самого мистер Тетчера, что даже выглядел немного пьяным. Ладно хоть не падал и не шатался, Маркус бы не хотел переть его на себе.
— Родни, ты не мог напиться в десять вечера, как порядочный человек? — вместо приветствия набросился Маркус, но не очень зло, скорее просто ворчливо и недовольно. — Три часа ночи, Родни! Три!
— Он меня бросил, — драматично отозвался парень, как в фильмах.
— Ой, трагедия, — язвительно проговорил Маркус, видимо, хорошо знавший об этих отношениях, поэтому и не проявляющий сочувствия. — Всё, поехали. Завтра, как протрезвеешь, я скажу тебе, когда приехать в суд.
Родни начал было что-то лепетать про свою любовь, одновременно удивляясь тому, что ему надо явиться в суд, он ведь ничего не сделал! Как вдруг упёрся взглядом в грудь Александра. Родни, к слову, был ниже Маркуса ростом почти на десять сантиметров, поэтому Александр для него был где-то там, очень высоко.
— Привет, красавчик, — быстро переметнулся от своей драматичной потери Родни к новому незнакомому лицу.
— Губу закатай и шуруй в машину, — дёрнул его за руку Маркус. — Тут занято.
Кажется, это тоже развеселило Александра, хотя Маркус, конечно, не ревновал к своему другу. Тот был немного дурачок, придумывал отношения там, где их не было, о чём позже посплетничал с партнёром, конечно. Тот парень, из-за которого Родни напился, даже был не в курсе, что встречается с ним. Но Родни находил заигрывающие взгляды, откровенные жесты и даже приглашающие слова в поведении того. Кажется, парень был бы рад сбежать, но Родни был настойчив. А теперь, видимо, увидел того с другим или другой.

На подшучивания Александра Маркус почти и не обращал внимания. Точнее, он, несомненно, реагировал — улыбкой, ответными фразами и весёлыми взглядами, но уж точно не обижался или что-то вроде того. В конце концов, Маркус так часто виделся с этим красавчиком и проводил с ним много времени у себя дома, так что знал лучше всех о манере общения своего любимого. Да он и сам её поддерживал, потому что серьёзно общаться — это для скучных взрослых. А они были очень даже весёлыми.
Поэтому, когда партнёр приобнял за талию, переспрашивая последнюю фразу Маркуса, тот только сделал серьёзный вид. Но глаза его блестели смехом.
— Целиком и полностью, — как можно строже проговорил он.
Пришлось, правда, перевести внимание на Родни, который уж слишком блаженно улыбался, чтобы вывести того из транса и направить-таки к машине. Александр тоже помогал, подгоняя обоих и намекая партнёру на нежное времяпровождение, которое ждало их дома. Разумеется, они не затянут это надолго, но тихонечко поцеловаться, вовлекая друг друга в самые ласковые объятия перед сном, дорогого стоило.
— Меня никогда не тошнит, — гордо отозвался Родни, перебивая мысленные романтические представления Маркуса.
— Да, кстати, ни разу не видел такого его позора, — немного удивлённо подтвердил последний, выныривая из своих мыслей и запихивая Родни на заднее сидение.
Рассказав Александру, куда вести это бессмысленное сейчас тело, Маркус пристегнулся и тоже смотрел то на дорогу, то на своего партнёра. Причём на последнего, разумеется, чаще, чем на что-то отстранённое.
Взглядов своего друга он видеть не мог — Родни сидел позади, а зеркала были настроены на то, чтобы в них глядел водитель, а не пассажир, что логично. Так что пока Маркус пребывал в сладком неведении, ведь раскусил бы своего дружочка с первых нот его навязчивой и даже местами противной влюблённости.
Вскоре они доехали до дома Родни, и Маркус вылез из машины, чтобы проверить, не посеял ли его друг где-то ключи и в силах ли добраться до нужного этажа. Не то чтобы он сильно расстроился, если бы Родни заснул на какой-то из лестниц. Это было бы совсем не удивительно, ведь тот был мастером влипать в неприятности.
— Пока, красавчик! — почти пропел Родни, обращаясь к Александру, а не своему другу, стоящему рядом.
Но и это осталось без внимания. Родни мог пьяно подшучивать, выделяя и без того всем очевидный факт — Александр был самым красивым мужчиной во всём Нью-Йорке. Маркус так вообще мог биться о заклад, что и во всём мире (и парочке параллельных миров).
— Вали! — прикрикнул Маркус, жаждущий уже попасть в собственную кровать к своему любимому, а не торчать среди ночи на ледяной улице.
Когда Родни скрылся за дверью подъезда, Маркус нырнул в салон, зябко ёжась и потирая руки друг о друга. Пальцы уже успели окоченеть на холоде. Всё же ночью, особенно под утро, было куда холоднее, чем днём. Солнце, хоть и слабо, всё же пригревало.
— Вези же нас скорее домой! — улыбнулся Маркус, потянувшись к Александру кратким ласковым поцелуем. — Хочу согреться исключительно в твоих объятиях.
Когда партнёр заявил, что Родни какой-то странненький, Маркус легко отмахнулся, посмеявшись, что они все немного «того». И, если Александр не заметил, его партнёр тоже был достаточно странненьким. Возможно, даже самым странненьким из всех, кого Александр в принципе мог выбрать.
Высказав свою теорию, Маркус снова посмеялся, обнажая зубы и брекеты. Кажется, эта задорная улыбка чертовски нравилась Александру.

Наверное, Маркус был слишком юн, чтобы делать какие-то выводы относительно тех, кого считал своими друзьями. Это с возрастом в окружении остаются только самые близкие, проверенные, с которыми и в огонь, и в воду не страшно. Сейчас Маркус считал своими друзьями тех, кто с ним постоянно общался, а какого-то анализа в голове не проводил.
Хотя мог бы, ведь у него был друг старше и умнее него — Итан. Который беспокоился за своего товарища, по-своему заботился о нём и был готов на самом деле горы свернуть ради того, кого считал своим другом. И был Родни, который никому и ничего должен не был, а жил в своё удовольствие.
Маркус уже начал ощущать это, хотя и не придал какого-то значения. Когда он был один, поведение и выходки Родни не казались чем-то удивительным. Тот ведь был таким человеком, его нужно было принять таким, какой он есть. Но вот рядом с Маркусом появляется Александр — очень важный человек совсем другого круга общения. И Маркусу становится стыдно за то, что его друг такой и так себя ведёт.
Конечно, Александр был прав, и не все приятели должны были становиться общими. Но, кажется, и стыда Маркус за них не должен был испытывать. Была же вот и другая ситуация, когда Итан припёрся к ним среди ночи (кажется, это мания друзей Маркуса, прерывать их секс) — и эта сумасбродная идея была понятна обоим. Маркус не испытывал негатива, и теперь этот случай стал поводом для шуточек.
Вряд ли они будут припоминать о том, как было весело, когда они в три часа ночи ездили в участок из-за напившегося идиота, который отвешивал Александру крайне неуместные и нелепые комплименты. Нет, Маркус определённо испытывал стыд за него. Но подумает он об этом немного позже, а пока Александр не давал ему остаться наедине со своими мыслями. Такой красивый и манящий, он раздевался перед кроватью… какие уж тут мысли?
Они улеглись спать, крепко прижавшись друг к другу и наслаждаясь этой близостью, как могут только наслаждаться те, кто только начал встречаться и выстраивать свою совместную жизнь. И всю ночь ни Маркус, ни Александр не спешили отодвинуться. Напротив, если кто-то менял положение тела, другой тут же рефлекторно тянулся к нему.
Так что проснулся Маркус снова под своим мужчиной, придавленный так, что кончики пальцев немного онемели и покалывали иголочками. Но разве это могло сравниться с тем, что парень увидел перед собой? Своё сонное и очаровательное чудо, которое спустя несколько секунд ещё и принялось нести такую околёсицу, что Маркус не выдержал и рассмеялся.
Это разбудило Александра, но он явно не помнил, что говорил что-то. Зато тут же разулыбался, увидев рядом своё любимое личико.
— Мне повезло больше, мой парень — защитник тритонов, — рассмеялся Маркус снова, вводя своего мужчину в недоумение.
Отсмеявшись, он всё же пояснил, что Александр во сне защищал тритонов от полиции и разговаривал об этом. За то, конечно же, защитник получил свой утренний поцелуй — за хорошее сразу настроение и за то, что был таким милым, конечно же. Простая математика не подводила, поэтому Александру сразу же достался второй поцелуйчик.
— Люблю тебя, — ласково проговорил Маркус и снова улыбнулся. — Вдруг ты забыл…
Повалявшись в обнимку ещё немного, парни всё же вынуждены были встать. Организм уже совсем не тонко намекал, что пора было посетить уборную. Да и готовить китайскую еду, которую Маркус обещал партнёру, было делом не быстрым, так что пора было начинать.
— София, мы после завтрака поедем в магазин, — предупредил от двери ванной Маркус уже проснувшуюся сестру. — Подумай пока, что ты хочешь. Сегодня будем готовить что-то наше, азиатское.

Честно говоря, Маркус не задумывался о том, что во многом «опережает» партнёра — и с друзьями его невольно познакомил, и с семьёй, и на работу сводил. Это всё получилось случайно, разве что кроме встречи с Софи, о которой они договаривались заранее, чтобы не шокировать ни Александра, ни ребёнка. Так что Маркус не думал, что его любимый какой-то скрытный или несерьёзно относится к их отношениям.
Он все ещё переживал насчёт того, что о нём подумают друзья и близкие партнёра, поэтому даже не думал торопить Александра с этим шагом. Что касается же работы… Маркус вообще не думал, что это что-то важное. Что уж он, офис не видел? Ему не казалось, что кабинет Александра отличается чем-то от других, разве что стул более удобный.
Так что всё снова шло так, как должно было идти, и никто не переживал по этому поводу. Если Александр захочет в ближайшем будущем познакомить Маркуса с кем-то из своих близких, тот не станет возражать, но сам напрашиваться точно не будет.
Пока у него была задача куда важнее — накормить любимого мужчину, да ещё и так, чтобы ему понравилось! Всё же азиатская кухня была довольно специфичной, и именно поэтому во многих американских ресторанах её готовили по-американски. Не так остро, с другими, более привычными специями, а ведь это была основа китайских блюд!
— А ты был в Китае? — в какой-то момент поинтересовался Маркус, чтобы понимать, Александр вообще пробовал хоть что-то и, желательно, не в туристическом районе.
Услышав ответ, парень немного разволновался — вдруг он сделает что-то не то? Александр не пробовал настоящий Китай, и, считай, Маркус будет его знакомить с этим! Какая ответственность за целую нацию.
Пожалуй, он бы разволновался в любом случае. Если бы Александр был и что-то дегустировал, то Маркус бы переживал, что у него не получится так же идентично. Всё же он американец по удостоверению личности, хоть и учился готовке у настоящих китайцев.
Кроме того, он ещё раза два минимум спросил про острое, хотя уже интересовался у Александра, как к этому относится. Но всё же решил не готовить салат из перцев чили, очень популярное блюдо в Китае, если хочешь заиметь желание быть изнасилованным снеговиком сначала в рот, а затем в задницу с утра.
К слову, несмотря на то что Маркус поинтересовался у Софи, что она хочет, он не собирался готовить только это. Всё же он хотел порадовать именно Александра. Хотя и обделять ребёнка вовсе не хотелось.
— Огурцы? — неуверенно проговорила Софи после долгого раздумья.
— Пайхуангуа? — улыбнулся Маркус, как будто внезапно переключился на китайский, а не просто произнёс название блюда. — Давай. Целую миску. И будем объедаться.
Потом он пояснил Александру, что это были обычные битые огурцы, которые частенько подавали не только в китайских ресторанах. Но, опять же, их американизировали, так что Маркус попробуем набрать нужные специи, чтобы воссоздать исконный их вкус.
Разговоры о еде пробудили зверский аппетит, поэтому Маркус довольно плотно позавтракал, хотя обычно этим занимался ближе к обеду. Впрочем, они встали не так чтобы рано, можно было счесть и за бранч.
После совместного завтрака все собрались (Маркус, как всегда, дольше всех) и поехали по магазинам. Точнее, на рыночек, где было много китайских лавочек. Люди ценили все эти специи и продукты, хотя использовали их совсем не так, как в Китае.
Набрав продуктов, в том числе свинины, грибов и овощей, они направились обратно, погрешив традиционной прогулкой. Всё же им нужно было готовить. Впрочем, Софи через какое-то время убежала гулять сама — за ней зашла подружка. Маркус сказал ей, во сколько возвращаться и попросил не терять телефон. Он немного беспокоился каждый раз, но понимал, что в шесть лет уже хотелось быть хоть немного самостоятельной.
Нацеловавшись от души с Александром, ценя момент уединения, Маркус принялся готовить, параллельно рассказывая партнёру, что делает. Так же интереснее, правда? Ничего, что Александр видел всё, что происходило?
Первыми в ход пошли огурцы, которые Маркус действительно отбил плоской стороной ножа, прежде чем нарезать. Маринад, которым он залил несчастных, включал в себя чеснок, залитый раскалённым маслом, красный перец, кунжут, бальзамический уксус (китайский, между прочим, не только итальянцам выделываться!), кунжутное масло и ещё несколько. Так в ресторанах точно не готовили.
Огурцы пошли настаиваться в холодильнике, а Маркус перешёл к основным блюдам. Он рассказал партнёру, что будет готовить острую суп-лапшу для них двоих и свинину с грибами, чтобы девочка тоже могла поесть, не обжигая желудок.
— Это называется «дан-дан», — улыбнулся Маркус, веселя Александра забавным названием рисовой лапши.
Лапше было положено плавать в бульоне из чили с добавлением масла рядом со свиным фаршем и овощами. По сути, это не было супом, просто способ приготовления лапши. Но особые ценители могли, конечно, выпить и полный чили, острый бульон.
Основную же массу свинины Маркус порезал на тонкие полосочки, чтобы потушить в чесночном соусе с грибами и овощами. Конечно, настоящий китаец и сюда бы добавил кусочки перца чили и соус сделал бы острее, но Маркусу нужно было подумать о сестре. О чём он тоже рассказал Александру, докладывая ему и о названии этого блюда:
— Юй сян жоу си, — повторил, кажется, уже третий раз Маркус, смеясь, когда Александр попробовал повторить за ним, как видно, безуспешно.

Нью-Йорк — город разных национальностей. Пожалуй, ни в каком другом городе Америки не уживались сразу столько разных народов, как здесь. Поэтому никто не удивлялся местным рыночкам для своих — такие делали не только китайцы, у которых был отвоёван ещё и немалый район, но и мексиканцы, вьетнамцы, да и итальянцы тоже. И поэтому же никто не удивлялся шумному высокому итальянцу на китайском рынке.
Посматривали, конечно, но по большей части с улыбкой. К тому же для всех азиатов Александр виделся очень красивым мужчиной — высоким, большеглазым и светлокожим. Если бы ещё волосы посветлее были, цены бы ему не было среди местных.
А вот Маркус и Софи вдоволь посмеялись над снующим туда-сюда мужчиной, совсем не похожим на делового бизнесмена. Некоторые вещи Маркус охотно пояснял Александру, а некоторые и сам не знал, но мог легко спросить любого продавца.
Забавно ещё и то, что на рынке с другими китайцами Маркус перекидывался фразами на китайском — так было куда проще, чем пытаться разобрать их зачастую ломаный английский. Многие переезжали в Америку уже взрослыми и учили язык на бытовом уровне на месте, что сильно отличало их от Маркуса, родившегося здесь. Так вот, забавным было то, что в своём, видимо, восторге, Александр не обращал на это особенного внимания. Зато дома, будучи уединёнными от других людей, прислушался и восхитился ещё и этим.
— Ни ши во цуй ай де йидали рен, — с улыбкой проговорил Маркус, когда партнёр попросил об этом.
Почему-то это очень сильно порадовало Александра, как будто тот понял, о чём речь. Хотя слово «йидали» очень сильно напоминало по звучанию привычное им американское «итали», пусть в другой каше слов можно было и не разобрать. Маркусу казалось, что оно прямо режет слух, потому что звучит не по-китайски.
— Родной, не хочу тебя шокировать, но я китаец, — расхохотался он, когда Александр вопрошал его, как у него так ловко получается. — Хотя бабушка говорит, что я говорю с сильным американским акцентом.
Он был билингвальным с детства. Родители учили Маркуса китайскому, чтобы тот мог общаться со старшими родственниками, а также просто развивал в себе этот навык. В детстве ведь всегда проще учить языки. Но всё равно без должной практики реже используемый язык потихоньку забывался, и Маркус уже не мог общаться свободно на все-все темы, как на английском. Впрочем, Александр всё равно не понимал ни слова.
— Я сказал, что ты мой любимый итальянец, — пояснил Маркус, потому что нельзя же сказать что-то на чужом языке и не пояснить, неприлично!
Потом он попросил в ответ сказать ему что-то на итальянском, потому что этот язык уж точно звучал красиво. Не то что мяукающие звуки китайского, звучащие чужеродно почти в любой стране мира, кроме территорий самих азиатов. Да и то не всех. У японцев, например, совершенно иное произношение, для них самих китайский звучал странно.
Разговаривая об этом, Маркус продолжал готовить, и вскоре кухня наполнилась вкусными островатыми ароматами. Чили и кунжутного масла в основном. Первым делом Маркус приготовил лапшу, и пока готовилась более долгая свинина, наложил дан-дан в две тарелочки. Для этого блюда не нужно было ждать Софи, той вряд ли понравится такая острота.
— Помни, что это бульон из чили, — усмехнулся Маркус, предупреждая партнёра ещё раз, чтобы тот не зачерпнул полную ложку. Впрочем, к этому блюду и ложки не полагалось. — Тебе вилку или идентично палочками будешь есть?
Он улыбнулся, вытаскивая из ящичка с приборами красивые чёрные палочки — деревянные, покрытые специальной краской с серебряной окантовкой сверху для удобства держания и серебристым же покрытием кончиков из стали для многоразового использования. Но кто-то вообще удивлён, что у китайца дома есть все приборы для еды китайским способом? Хотя Маркус, на самом деле, предпочитал вилку, но сейчас вроде как хотелось аутентичности.
— А ты знал, что китайские палочки для еды длиннее японских и других азиатских? — рассказал Маркус, зная, как Александр любит всякие такие случайные факты. — Наверное, компенсируют всё остальное…

Конечно, за время знакомства Маркус узнал, что его партнёр вовсе не солидный бизнесмен, коими часто становились богачи в плане характера. Он знал Александра нежного и ласкового, когда тот шептал приятные слова на своём сексуальном итальянском языке. Знал смешливого и дурашливого, смеющегося над национальной принадлежностью партнёра. Знал разговаривающего во сне всякие глупости и интересующегося всем подряд.
Но самое главное — Маркус любил каждую эту черту своего партнёра. Даже его лёгкую ревность, когда Александр звонил на работу, чтобы не могли дозвониться другие мужчины. Этот человек стал настоящим идеалом для Маркуса.
Поэтому сейчас, думая об этом, Маркус постоянно улыбался и бросал на партнёра влюблённые взгляды, даже когда они хохотали, как ненормальные над какими-то понятными только им двоим шуточками.
— Смотря насколько ты любишь острое. Некоторые пьют, но, по сути, это как соус. Мне хватает того, что остаётся на лапше, — пояснил Маркус про первое блюдо, оставив выбирать Александру, хочет он глотнуть масло из чили или нет.
Раз выбор столовых приборов остался за ним, Маркус вытащил палочки, протягивая партнёру одну пару вместе с милой подставкой. Вообще, насколько он знал, в Китае палочки клались прямо на стол, на бамбуковую дощечку. Подставка была японским приспособлением, но, в конце концов, лучше они оставят стол в чистоте, чем досконально будут соблюдать идентичность китайской трапезы.
— На самом деле, в Китае многое едят просто руками, — улыбнулся Маркус, рассказывая ещё один интересный факт. — Они особенно не парятся с этим, насколько я заметил.
Вообще, он был достаточно далёк от культуры своих предков. Родившийся и выросший в Нью-Йорке, Маркус знал только то, что сам видел в свои редкие приезды в Китай, и что рассказывали ему родственники. Многие факты об азиатских странах он получал банально — из интернета, когда встречалось что-то интересное.
Так что, например, про длину палочек Маркус бы ни за что не смог пояснить, почему так сложилось — случайно или это была какая-то фишка. Просто знал, что они различаются. Ещё и тем, кстати, что в Китае палочки были с квадратным основанием. Как раз из-за того, чтобы они не катались по столу, когда их клали без подставки.
— О-хо-хо, какие комплименты подъехали, — рассмеялся Маркус на реакцию Александра и пошутил в ответ: — Ну вообще-то я из Нью-Йорка, может, местность повлияла. Особенный воздух для роста… Причём в прямом смысле тоже. Среди китайцев я очень высокий. Прямо очень. Так что тебя они будут бояться.
Они сели кушать, и Маркус не думал, что как-то по-особенному держит палочки. Для него-то это было чем-то обычным, вроде вилку взять. Притом, что он гораздо чаще ел именно европейскими приборами — ну они же удобнее, чёрт возьми! Пока немаленький мужчина наестся этими палочками весь день пройдёт!
— Я и не беспокоюсь, — посмеивался Маркус на такое внезапное волнение партнёра. — М-м, кажется, неплохо получилось, пробуй скорее. Давно не готовил остренького…
В отличие от итальянцев, наматывающих длинную лапшу на вилку, китайцы просто быстро подхватывали её по ходу длины палочками, подтягивая ко рту, пока вся эта сама длина не закончится. И да, к великому ужасу итальянцев, Маркус ел так пасту и вилкой, совершенно не привыкший наматывать что-то на прибор. Но сейчас это не бросалось в глаза, ведь у них был азиатский вечер!

Возможно, многие бы посчитали их настоящую историю пошлой и ненормальной, но Маркусу она нравилась. Их отношения зародились в самом неожиданном месте и в самое странное время, и это напоминало Маркусу рассказы мамы, успокаивающей расстроившегося сына — не самого популярного мальчика в школе. Всегда найдётся тот, кто примет тебя и поймёт, и обычно это происходит тогда, когда ты совсем не ожидаешь.
Так и случилось, и Маркус встретил на своей «ненормальной» работе того, кого любил сейчас всем свои сердцем и от кого получал эту любовь в ответ. Поэтому ему бесконечно нравилось вспоминать с Александром всякие моменты из жизни, когда они ещё не знали друг друга по-настоящему и довольствовались собственной фантазией.
— А я всегда представлял тебя выше себя, — признался в ответ Маркус. — Хотя это не часто случается, знаешь ли.
Не то чтобы он был феноменального роста. Казалось бы, обычный рост, но на деле оказывалось, что большая часть мужчин и, тем более, женщин в двадцать первом веке были ниже. И обычно Маркус не переживал того, что люди, которые ему нравились, были ему чуть выше плеча. Но с Александром эта разница в росте казалась особенно правильной, даже гармоничной.
И они снова смеялись, поедая лапшу, которая даже Маркусом была оценена достаточно высоко — а он был достаточно самокритичен. Было приятно, что Александру действительно нравилось, и он очень быстро умял свою порцию. Добавки, правда, не получил, а то свинина и огурцы не влезут, поэтому Александр согласился смиренно ждать.
Хотя как смиренно… Они тут же расхохотались, когда Александр нашёл применение их острым губам. Маркус даже пошло пошутил про очень горячий минет, но почему-то его партнёр отказался, всё так же смеясь.
Вскоре пришла Софи, как будто почувствовала, что ужин готов. Маркус наложил всем свинины с чесноком и грибами. Та была не острой, хотя оригинальный рецепт тоже включал в себя чили, но довольно пряной. Всем тоже понравилось, хотя, как и ожидалось, основное усилие все приложили к огурцам — таким хрустящим и кисленьким, что от них невозможно было оторваться. Маркус даже посмеялся, что они все завтра от соли опухнут.
Они не договаривались, что будут делать после ужина, им ещё предстояло это решить, но у Софи уже были некоторые планы.
— Подключишь мне синтезатор? — попросила она у брата, и тот охотно согласился.
— Пойдёшь с нами? — спросил он у Александра и улыбнулся. — Я сыграю тебе что-нибудь.
Партнёр как-то интересовался, умеет ли играть на инструменте сам Маркус, но послушать это так и не довелось. Настроение сейчас было достаточно игривым, хотя и слишком сытым, чтобы эта игривость пока не перетекла в эротику. Можно было и поиграть.
— Что ты будешь играть? — заинтересованно спросила Софи, тоже любящая, когда старший брат садился на синтезатор. У него ведь так ловко получалось!
— Не знаю пока, — честно ответил Маркус. — Может, Франца Фердинанда…
Но как только инструмент был подключён и проверен, а «зрители» уселись рядышком — одна на кровать, другой на крутящийся стул у учебного стола, — в голову пришла другая мелодия. Под стать настроению.
— О, я знаю! Подождите только, я вспомню, — рассмеялся внезапно Маркус, залезая в телефон, чтобы посмотреть ноты известной песни. — А, точно… сейчас…
Он веселился от своей же суетливости и видя широченную улыбку Александра, явно предвкушающего что-то. Оставалось только надеяться, что он не ждал какого-нибудь Баха или симфонической арии. А песне, между тем, было гораздо больше лет, чем самому Александру, а уж Маркуса она была старше и вовсе в два раза.
— Милый-милый, как же ты волнуешь меня! Милый-милый, почти что губишь меня! Ты вскружил мне голову, — с улыбкой пел Маркус слова ABBA. — Когда ты целуешь меня на ночь, когда ты так крепко обнимаешь меня, я чувствую, что мне хочется петь…
В песне была ещё и мужская партия, и Маркус, посмеиваясь, замолчал на этом моменте, давая возможность и Александру присоединиться к их весёлому вечеру, если тот хотел, конечно. И если знал слова, но… кто, чёрт возьми, кроме шестилетки, не знал слова Honey-honey? А ещё Маркусу чертовски хотелось ответить на эту партию своей, вроде как женской: «Нет, дорогой, я не собираюсь оставлять тебя, и ты от меня уже никогда не избавишься. В мире больше нет такого места, где я бы хотел быть сильнее, чем рядом с тобой».