К своему дню рождения Мэттью относился спокойно. В силу юности он не испытывал ещё никакой грусти, но и не чувствовал какого-то нетерпеливого волнения с самого утра, как бывало у многих. Мэттью нравилось, что в этот день он мог собрать всех своих друзей и весело провести с ними время. Но в этом году праздник всё же был особенным. Потому что на нём теперь будет присутствовать Никки.
Ровно неделю назад они отметили месяц их отношений, и это было очень мило и романтично. Даже несмотря на то, что Мэттью не выспался и опоздал на первую пару.
Это был просто чудесный месяц, и каждый день, проведённый с Никки, становился лучше предыдущего. Так что Мэттью, хоть обычно и не загадывал наперёд, тоже знал, что они будут вместе и два месяца, и три. Настолько им было хорошо друг с другом.
И в этот день рождения Мэттью, по большей части, хотел, наконец, познакомить Никки со своими друзьями. Те уже знали о существовании некоего парня, но никогда его не видели. Мэттью и Никки было не до этого, они были слишком заняты друг другом. Однако это уже начало порождать шуточки в стиле, а не выдумал ли Мэттью своего британца.
Да, все друзья Мэттью были младше Никки, но никакой проблемы он в этом не видел. Они были интересными людьми и могли поддержать разные разговоры, а не только об учёбе и прочих студенческих темах.
Так что Мэттью заранее забронировал столик в ресторане, где, разумеется, был отдельный зал под караоке. Он понимал, что это немного эгоистично, но мог же хотя бы в свой день рождения заняться тем, что нравилось. Впрочем, такому выбору места друзья не удивились, хотя, опять же, не могли удержать при себе комментарии. Кому, мол, захочется выходить после него позориться на сцену? Но Мэттью же никого не вынуждал.
Утро началось уже чудесно. Как и все дни, когда Мэттью просыпался, прижимаясь к тёплому, такому уже родному телу Никки. А это случалось не так чтобы и редко. Их отношения как развивались нелинейно с самого начала, так и продолжали скакать понятным только им двоим графиком. Так что Мэттью оставался ночевать у партнёра гораздо чаще, чем обычно это бывало в первый месяц отношений.
Да и неловкость от пребывания в чужой, по сути, квартире прошла. Уильям не высказывал ни слова против, вероятно, смирившись с тем, что постоянно видит не только брата, но и его парня. Да и за этот месяц Мэттью уже порядком наладил с ним отношения и мог нормально поговорить с братом партнёра. Даже начал потихоньку вникать в злобливость британского юмора.
— Доброе утро, — сонно улыбнулся в ответ Мэттью, прижимаясь на пару секундочек ещё поближе и прикасаясь тонкими поцелуями к ключице и груди партнёра.
Потом поднял лицо, чтобы поцеловать ещё и в губы, и получил первое поздравление. И самое приятное, надо признать. Это ведь был его Никки.
Но, оказалось, на простых словах Никки останавливаться не собирался, и Мэттью чуть удивлённо выдохнул, когда губы партнёра так ловко скользнули по груди и ниже, переходя на подтянутый живот. С утра каждое прикосновение ощущалось ярче обычного, так что на интимное предложение Мэттью вздохнул уже совсем с другой интонацией.
— Ох, Никки…
И, кажется, это было лучшим согласием. Да и ноги как-то самопроизвольно раздвинулись, открываясь перед партнёром.
Что же, через некоторое время Мэттью готов был уже признать, что теперь он любит свой день рождения гораздо больше. Так его ещё никто не поздравлял.
Мэттью, такой чувствительный с утра, немного жадничал, не желая отпускать от себя Никки, так что провозились в кровати ещё довольно долго. Но уж точно остались предельно довольными от такого пробуждения. Правда, встать после такого бурного поздравления оказалось проблематичным, всё тело призывало ещё немного полежать и прийти в себя.
— Можно мне воспользоваться тем, что у меня день рождения, и попросить кофе в постель? — сидя в кровати проговорил Мэттью и смущённо добавил: — У меня колени дрожат.

Мэттью действительно не боялся проявлять своих чувств самыми разными способами, и в постели в том числе. Никки ему нравился, очень сильно нравился, и партнёр находил его сексуальным и привлекательным. Мэттью тоже хотелось прикасаться к нему везде, целовать его светлую кожу, покрытую крупными притягательными родинками, и он не видел преград на этом пути. Они ведь были близки, так зачем ограничиваться только губами.
Зато Мэттью продолжал смущаться от других вещей, даже спустя месяц отношений эта забавная черта не сошла на нет. Чем продолжала радовать Никки. И способствовала тому, чтобы этот британский негодяй то и дело пользовался такой особенностью мальчика, подливая масла в огонь и смущая его ещё сильнее.
Поцеловав Никки в ответ и благодарно ему улыбнувшись, Мэттью отпустил партнёра готовить им двоим завтрак. Эта забота была очень приятна, так что и улыбка с лица не сползала. Мэттью осмотрелся в попытке найти собственное бельё — завтракать совсем голым он не был готов, — но, видимо, то слишком сильно им с Никки мешалось накануне, так что в поле зрения не попадало. Пришлось по-простому прикрыться одеялом.
Принёсший завтрак Никки сперва получил поцелуй за эту заботу, а потом еще один, чуть более долгий, когда с едой и утренним кофе было покончено. И, как тот уже успел выяснить за месяц, это не день был особенным. Просто его мальчик был очень уж ласковым.
Правда, пришлось снова ненадолго отпустить от себя Никки, так как тот решил достать свой подарок, и лёгкое смущение снова вернулось на лицо Мэттью. Вскоре оно перемешалось с любопытством при виде коробки и фразы Никки о том, что ему должно понравиться, несмотря на банальность выбора. В голове, конечно, сразу промелькнули варианты, но вслух их Мэттью не произнёс — скоро ведь и сам увидит.
Распаковал коробку Мэттью аккуратно. Он никогда не любил разрывать упаковку хотя бы от простого понимания, что человек старался запаковать или просто выбрать что-то для тебя, а не схватил первое попавшееся с полки магазина.
И, пожалуй, было забавно наблюдать за тем, как ярко меняется взгляд этих выразительных глаз. Ему даже говорить ничего не нужно было, всё прекрасно считывалось по лицу, что и соврать бы не получилось. Однако лгать Мэттью и не пытался, подарок Никки ему действительно понравился, и он аккуратно достал его, чтобы получше рассмотреть.
— Так красиво… — искренне проговорил Мэттью. — Спасибо!
Конечно, он тут же потянулся за очередным долгим и нежным поцелуем, чтобы передать свой восторг и благодарность ещё и в осязаемом варианте.
— Ты такой замечательный, — прошептал он в губы партнёра, заглянув на миг в его глаза с такого близкого расстояния, прежде чем ещё раз прижаться к его губам.
К сожалению, подарок пришлось убрать обратно в коробку, но прежде Мэттью ещё раз хорошенько рассмотрел полотно с улыбкой. Было приятно ещё и из-за того, что Никки уже очень неплохо знал его, и на душе от такого осознания становилось особенно тепло.
Наконец, было принято решение выбираться из кровати и уже хотя бы умыться, раз утро пошло по другому сценарию. Встречались с ребятами они ранним вечером, но до этого времени могли проводить время вместе, как им хотелось.
Сидеть дома не хотелось, даже несмотря на морозную погоду. Дождя не обещали, а значит, можно было прогуляться. Так что неторопливо собравшись, парни направились бесцельно блуждать по Манхэттену, больше обращая внимания друг на друга, чем на то, куда они вообще идут. Затем перекусили в каком-то небольшом мексиканском кафе, что просто попалось на пути, а интернет подтвердил, что они в нём не отравятся. Погуляли ещё и, наконец, взяли такси до нужного им ресторана, приезжая самыми первыми. Что тоже совершенно не волновало Мэттью, тут же удобно устроившегося под боком у Никки на удобном диванчике.

За прошедший месяц они, и правда, многое узнали друг о друге. Мэттью очень нравилось, что они постоянно общались, даже когда не могли находиться вместе. У них словно возникла негласная договорённость в такие дни созваниваться по вечерам, когда оба были свободны от обязательств, и непременно по видеосвязи. Да и переписку в мессенджерах они вели очень активно, даже когда оба находились на учёбе.
И если в начале отношений Мэттью откровенно не знал, что рассказать, не считая себя такой уж интересной личностью — студент и студент, — то впоследствии раскрылся и в этом. Теперь и он делился с Никки какими-то забавными историями и задавал вопросы. Ему хотелось знать о партнёре всё, даже если эти рассказы были не слишком позитивными. Это ведь тоже было частью Никки, его прошлого или характера, и Мэттью нужно было знать об этом.
— Чтобы не выглядеть слишком взрослым, тебе нужно надеть паранджу на меня, — в тон партнёру проговорил Мэттью и тут же миленько улыбнулся.
Пожалуй, Никки уже можно было расслабиться и по поводу своего юмора, который Мэттью в начале отношений воспринимал с трудом. За месяц он изрядно наслушался подобных шуток от братьев Стриклендов и, кажется, всё более успешно реагировал на них.
Не то чтобы Мэттью пришлось полюбить британский юмор, вовсе нет. Просто из-за разницы менталитетов он не всегда понимал, что это вообще юмор. А потом, как говорится, распробовал, и уже не делал удивлённые глазки в момент, когда стоило бы посмеяться.
А ещё Мэттью нравилось, что они много гуляли. Американцы обычно были не склонны к бесцельному блужданию по улицам, разве что в Центральный парк иногда заходили. Остальное время предпочитали перемещаться на машинах. Мэттью же никогда не питал страсти к автомобилям. У него, как и у многих американцев, со школы были права, но водить он откровенно не любил. Ему нравилось рассматривать всё вокруг, ведь даже в знакомых местах, где проходил уже сотню раз, можно было найти что-то новое.
И Никки его в этом полностью поддерживал, что было крайне приятно. Так что если случайный прохожий видел странную парочку, остановившуюся посмотреть на то, как птичка свила гнездо на пожарной лестнице — скорее всего, это были Мэттью и Никки. А если при этом они не отлипали друг от друга и обнимались только крепче — точно они.
За эту прогулку Мэттью немного рассказал о своих друзьях, которые будут присутствовать на празднике. Он и раньше чем-то делился с Никки, так что сейчас по большей части просто напоминал кто есть кто и кто из них придёт.
— Общаюсь, просто… мне не настолько интересно с ними, — пожал плечами на вопрос Мэттью, не придавая этому особенного значения.
Наверное, он переживал бы, если бы у него вообще не было близких друзей. А то что ни один из товарищей не оканчивал юридический — ну, так получилось. Одногруппники Мэттью, по большей части, были людьми специфическими. Слишком резкими и циничными для такого милейшего мальчика, порой даже слишком высокомерными. Почти во всех играло желание не только посоревноваться с другими, но и непременно выйти победителями. Мэттью такие вещи не интересовали.
И уж тем более Мэттью не переживал по поводу поведения своего отца. Тот из года в год просто перечислял некоторую сумму на счёт сына, чтобы тот повеселился с друзьями. И звонил, чтобы кратко поздравить, узнать, чем Мэттью будет заниматься, и непременно напомнить сыну о том, что ему пора было заводить полезные связи, а не только дружеские. Такой минимальный контакт с родителем Мэттью полностью устраивал.
Собственно, во время прогулки он и позвонил, и Никки мог наблюдать, как автоматически отвечает Мэттью все эти «спасибо» и «да, папа». Лицо его при этом, обычно такое живое, не выражало ровным счётом ничего. А вот положив трубку и посмотрев на Никки Мэттью тут же улыбнулся и очень даже влюблённо.
Мэттью видел, что Никки было не понять таких отношений, и что он даже немного раздражается на такое поведение отца его мальчика, и это почему-то казалось Мэттью очень милым. Однако в эту тему, тем более в свой день рождения, Мэттью углубляться не хотел. Он так и сказал партнёру: «Меня устраивает, что он только звонит», и снова подлез под руку Никки, хоть идти так было и не очень удобно.
В ресторан первыми (ожидаемо для Мэттью) пришла парочка парней ещё младше самого именинника. Можно было не смотреть на часы, чтобы понять, что там было почти ровно назначенное время — Чарли не любил опаздывать.
— Это Эмиль и Чарли, — представил уже очно Мэттью. — Я тебе рассказывал, мы раньше были соседями по комнате в общежитии.
Следом пришли девчонки — Мишель и Лили (студентки того же университета, но с других факультетов), а ещё чуть позднее другая парочка, Генри и Фиби.
— Генри — мой друг детства, так что если хочешь узнать что-то по-настоящему постыдное про меня, держись к нему поближе, — под лёгкий смех окружающих представил его Мэттью.
Самого Никки он представлял всем исключительно как «моего Никки», большего и не требовалось. Конечно, все запомнили, что их друг встречается с каким-то классным британцем.
— О, Эмиль, у тебя появился конкурент по сексуальности акцента, — рассмеялась только Лили, которая до сих пор очень гордилась тем, что свела парня с Чарли.

Разговоры за столом сразу начались на очень задорной весёлой ноте. Все улыбались друг другу и было как-то легко. Именно это больше всего и нравилось Мэттью во время празднования дня рождения. И нового члена группы приняли так же охотно, сразу принялись с ним разговаривать и выяснять какие-то общие вещи вроде из какого конкретно города Англии он приехал или какой курс сейчас проходил.
Больше прочих, конечно, интересовалась Лили — она была пробивной девчонкой, болтливой, ну и ярче всех проявляла свой восторг от того, что у их Мэттью появился такой красавчик-парень. Но к этому повышенному интересу тоже было легко привыкнуть.
Кажется, вскоре Никки и впрямь забыл, что был самым старшим из компании, и охотно общался с ребятами, что тоже не могло не радовать Мэттью. Всё же это были его близкие друзья, и хотелось бы, чтобы партнёр комфортно себя чувствовал в их присутствии.
— У всех есть постыдные истории из детства, — улыбнулся Мэттью в ответ на вопрос и тихо же добавил, чтобы не вызвать ненужное любопытство у друзей: — Вроде той, про лошадь.
Конечно, такими историями они тоже уже делились друг с другом, но всего ведь и не упомнишь, особенно, если детство было достаточно активным. Так что Генри действительно мог рассказать Никки что-то новое попозже. Мэттью этого не боялся. То, что он был не прочь посмеяться над собой, уже всем было известно.
Однако пока разговор пошёл вообще в другую сторону, и вот уже начались сравнения Англии и России. Хотя после фразы Никки рассмеялся и правда один Эмиль, хотя и тут же пояснил своему бойфренду, в чём соль.
— Да-а, а ещё бессменный лидер, — хмыкнул танцор ещё над одной слабо понятной многим шуткой.
— Не хочу хвастаться… хотя нет, хочу, — проговорил Мэттью, забавно перебивая самого себя. — Но Никки знает немного русский.
Эта новость тоже вызвала как восторг, смешанный с удивлением (всё же не самый распространённый язык для изучения), так и новые шуточки. В стиле, что наконец-то кто-то сможет понять, что про них за спиной говорит Эмиль. Последний, к слову, удивился больше всех. Ну хотя бы потому что представлял, какой болью может стать русский для британца, в чьём алфавите даже не было некоторых букв.
— Если он ещё и букву «ы» в словах проговаривает, я его начинаю побаиваться, — хохотнул Эмиль в ответ.
Чуть позже, когда ажиотаж немного улёгся, все, наконец, сделали заказ и снова принялись общаться друг с другом. Генри немного пообщался с Никки, можно сказать, лично, но речь пошла не о Мэттью, а об искусстве. Зато снова с лёгкой подачи мальчика, который не только Никки похвалил, но и друга детства перед ним, рассказав, что тот окончил художественный колледж и работает иллюстратором.
— Теперь ты не сможешь принижать свои достоинства, — улыбнулся Мэттью, подпирая острый подбородок сцепленными руками. — Я уже гораздо лучше разбираюсь в этом, у меня есть персональный учитель, и я всё ещё считаю, что ты классно рисуешь.
Мягко рассмеявшись, Мэттью снова откинулся, привычно прислоняясь к боку своего персонального учителя искусства и перехватывая одной рукой его пальцы. Было, наверное, забавно наблюдать впервые, как мальчик не закрывался среди достаточного количества народа. То есть Никки и так видел, как, например, поменялась форма общения Мэттью с Уильямом, но среди большего количества людей его партнёр обычно предпочитал молчать и слушать, кидая на всех свои щенячьи взгляды. С друзьями же Мэттью был предельно открыт, и всё общение среди них шло на очень положительной ноте.
Наверное, сразу становилось понятно, почему именно эти люди, а не какие-то там юристы с одного потока. Здесь все были очень жизнерадостными, как и сам Мэттью. Никаких заунывных разговоров о проблемах и заботах, никаких споров или, упаси боже, обсуждений политики.

Мэттью действительно требовалось время, чтобы раскрыться. Он не был тихоней, скорее — тактичным. Мэттью всегда пытался уловить настроение собеседника, понять, не мешает ли он и интересен ли вообще или лучше помолчать и оставить человека в покое. Да даже с Никки ему понадобилось несколько дней, чтобы перестать робко улыбаться и начать полноценный диалог, хотя его интерес был заметен сразу.
Наверное, дело было не только в эмпатии, но и в некоторой неуверенности в себе. Мэттью всегда открыто хвалил других, но откровенно стеснялся, когда отмечали его таланты. В этом он был немного схож с другом детства, который, как выяснилось, тоже был склонен принижать свои достижения. И полностью противоположен с тем же Эмилем, который легко заводил знакомства с любым человеком, свободно поддерживал любой разговор и ещё умудрялся работать на два фронта, общаясь с ребятами и уделяя не меньше внимания куда более молчаливому (чем все вокруг) бойфренду.
— Кстати, ты забыл про главное сходство Англии и России, — как раз проговорил танцор, забавно щёлкнув пальцами. — Бессмертная любовь к чаю, конечно же!
Разговоры не стихали даже когда принесли еду и напитки, а уж когда алкоголь немного подогрел кровь, ещё и громче стали. Никки рассказали пару забавных ситуаций, произошедших с их дружеской компанией, ну и все поделились, конечно, самыми последними новостями, о которых не успели рассказать в переписках или при личных встречах.
— Я думаю, нам пора перемещаться в другой зал, — громко заявила Лили.
Тут ребята отреагировали смешанно. Кто-то был не против пойти помучить микрофон, кто-то ещё не достиг, видимо, нужной кондиции.
— Да бросьте, потом язык начнёт заплетаться, вообще стрёмно будет, — воскликнула она.
— Когда язык начнёт заплетаться, будет уже как раз всё равно, — со смехом парировала Фиби.
Однако девчонок было не переспорить, и вскоре все собрались и дружной гурьбой двинулись в зону караоке. Там было совсем немного стороннего народа, и сцена пока пустовала, видимо, шли тяжёлые дебаты о том, кто пойдёт и что будет петь.
— Извини, дружище, но ты снова будешь замыкающим, — посмеивался Генри, показательно останавливая Мэттью раскрытой ладонью. — Зато у тебя теперь есть кому заботливо стирать кровь из ушей.
Мэттью хихикнул, но послушно занял ещё один уютный диванчик, так и не выпустил руки Никки, да и тут же прижимаясь к его боку. Глаза его ярко сияли и от такого чудного вечера, и от того, что Никки был рядом и таким очаровательным, и от предвкушения веселья в караоке, разумеется. И пока девчонки решали, что они будут петь (разумеется, своей небольшой компанией, ведь так было проще побороть стеснение), Мэттью спросил у партнёра:
— А ты пойдёшь?

Внезапно забавное замечание Эмиля и последующий ответ Никки вызвали настоящий ажиотаж среди группы друзей. Сперва, и, в целом, ожидаемо, не выдержала Лили, рассмеявшись и напомнив единственному британцу в их компании, что они были американцами и, да, любили кофе. Эмиль резонно возразил, что всё же не всем нравится этот крепкий напиток. Лили заручилась поддержкой Фиби и хотела было подключить к их коалиции Мэттью, но тот, рассмеявшись, поднял раскрытые ладони.
— Извини, но я на стороне Никки и Эмиля, — с улыбкой проговорил он.
— Ну, конечно, — шутливо фыркнула Лили. — Ещё бы ты не поддержал своего горячего парня-британца.
— Вовсе нет! — быстро возразил Мэттью, и мордашка его стала чуть более смущённой. — То есть, всё, что ты сказала про Никки, разумеется, правда… Но я уже давно перешёл на сторону любителей чая.
Проговорив это Мэттью всё с той же забавно-смущённой улыбкой посмотрел на Никки и вернул ладонь на место, вкладывая её в пальцы партнёра.
Когда со вкусовыми предпочтениями определились, Никки завёл интересный разговор с Чарли, и все слушали это небольшое словесное соревнование с удивлением. Мэттью ещё и с неизменным восхищением, явно радуясь и тому, что Никки умудрился найти подход к самому молчаливому из них вот так сходу, и что знал такие интересные вещи.
Чарли действительно оживился, и это было приятно. Он был славным парнем, и когда они были втроём — с Эмилем и Мэттью — общался довольно свободно. Однако такое большое количество людей сразу его немного сбивало с толку. Мэттью знал, что тот не смущается, просто не знает, о чём заговорить, да ещё и чтобы всем было интересно. Наука общения с людьми давалась парню тяжелее всего.
И было хорошо, что он влюбился в такого активного парня, как Эмиль. И что сегодня познакомился ещё и с Никки. Мэттью чисто по-человечески радовался такому умению партнёра найти подход ко всем и всем же понравиться.
Так что, когда все переместились в зал для караоке, Мэттью предложил парочке присоединиться к ним на диване. Чарли совершенно точно не пойдёт на сцену, так что не должен был остаться в одиночестве или провести весь вечер только со своим парнем.
— Наверное, позже подарят, — с беззаботной улыбкой ответил Мэттью на вопрос партнёра и прижался к нему чуточку плотнее.
Было заметно, что сам этот вечер был главным для него подарком, а что-то материальное не так уж и важно. Мэттью радовался, что его друзьям было весело, и что Никки так хорошо влился в их компанию. Девушке Генри в своё время потребовалась как минимум пара таких встреч, чтобы чувствовать себя комфортно.
Никки даже согласился спеть, хотя и выставил свои условия (тем не менее, очень даже приятные для партнёра). Мэттью даже сперва немного растерялся, так как обычно с ним как раз никто не хотел выходить на сцену. Если уж друзья потакали его желанию пойти в караоке, всё шло примерно по одному сценарию — сперва развлекались ребята, а потом на всё оставшееся время запускали к микрофону Мэттью и просто слушали его сольный концерт.
Выйти с Никки было даже как-то немного волнительно! Но очень романтично, так что Мэттью заранее нравился такой вариант.
— Выберешь песню? — уточнил только он, желая, чтобы партнёру было максимально комфортно даже в таком развлечении.

Пока Никки листал плейлист в телефоне, стараясь выбрать песню, Мэттью прижимался щекой к его плечу, беззастенчиво посматривая на светящийся в полумраке экран. Безо всякого умысла, просто, чтобы чем-то занять себя и остаться так же близко к партнёру, как и раньше. Девчонки тем временем решили зажигать под ABBA, и Мэттью тут же улыбнулся, поднимая взгляд на сцену. Их трио буквально совершенствовалось с каждым разом, это было забавно.
— Обожаю обе эти песни, — с восторгом отозвался Мэттью, когда поступило предложение от Никки. — Споёшь со мной обе?
Beatles мальчик тоже любил, но выбирать сейчас ещё и из богатого списка песен британской группы не хотелось. Сам он планировал вообще тыкать в первое попавшееся знакомое, что будет в списке вариантов. Или первое, что придёт в голову.
Правда, Николас решил переиграть привычный сценарий похода в караоке, и заявил, что они пойдут после Генри. Конечно, Мэттью возразил — слабовато, но попытаться стоило. Он не хотел, чтобы ребята потом стушевались или испытали неловкость. Они вполне могут подождать ещё две песни, а потом развлекаться хоть до упада! Но спорить с Никки было бесполезно, и Мэттью, хоть и испытывал теперь некоторую неловкость, согласился.
А пока ждали, завязался небольшой разговор с Эмилем, который поинтересовался, умеет ли Никки петь, а потом переспросил про утренние мессы. Мэттью уже был хорошо наслышан об образовании партнёра, столь отличающегося от привычного американцам, поэтому в разговор не вмешивался, хотя и слушал с интересом.
— А, понял, — кивнул Эмиль. — Не знал этого слова на английском. И не знал, что в Британии до сих пор такое существует.
Помолчав, парень усмехнулся и добавил:
— Вообще, это забавно, но мне на слух тебя проще воспринимать, чем американцев, хотя я тут уже достаточно долго, — признался он. — Хотя у нас до сих пор в школах учат английскому по оксфордским учебникам. Страшная вещь. Задание слушаешь на таком идеальном британском а-ля Бенедикт Кембербетч, а потом начинается диалог между жителем Бирмингема и лютейшим шотландцем.
Мэттью посмеивался, с удивлением слушая эту информацию. Было интересно узнать что-то о родной стране Эмиля из первых, так сказать, уст. Он не слишком много рассказывал о России, если только речь не заходила подобным образом.
Жаль особенно развернуть эту тему не получилось, так как настало время Никки идти на сцену, а с ним и Мэттью, «в его очередь». И, да, к микрофону они шли точно так же за ручку, совершенно не стесняясь своей привязанности друг к другу. Пожалуй, за прошедший месяц они даже перестали замечать подобных вещей, настолько привычным стало такое поведение. Скорее, они бы заметили обратное — если по каким-то невероятным причинам они оказались бы рядом, но не прикоснулись друг к другу. (Даже звучало нереалистично).
Несмотря на то, что Генри остановил друга детства на входе в караоке-зал, сейчас ни он, ни кто-либо другой не возражали «нарушению очерёдности». Напротив, поддержали парочку, как и тех, кто до них выходил на сцену. Да и любопытно было послушать этот новый дуэт. Одного Мэттью они уже слушали неоднократно.
По краткому согласованию начали с Tonight, и Мэттью остался в полном восторге. Во-первых, хоть это и было банально, но ему понравилось петь с партнёром. Да, у Никки не был так же профессионально поставлен голос, но они же развлекались, а не соревновались. Зато Мэттью хорошо ощутил приятное единение, когда делил нравящуюся им обоим песню с партнёром. Во-вторых, со второго припева им начали подпевать и другие ребята, и это звучало просто фантастически. Как будто они были какими-то звёздами, которым подпевал зал, пусть и столь немногочисленный.
Однако на следующей песне Мэттью испытал совсем иные чувства. Текст и мелодия были такими нежными и поистине романтичными. Мэттью постоянно бросал взгляды на партнёра и ловил ответные, а потом и вовсе поймал себя на том, что смотрит только на Никки, словно пел исключительно для него. И от этих мыслей, от этой ответной неизменно ласковой улыбки сердце забилось с каким-то особенным теплом.
Словно Мэттью в тот самый момент предельно чётко осознал, насколько счастливым его делал Никки. Каждый день на протяжении всего этого месяца, даже когда они не могли физически быть рядом. Он все равно был счастлив хотя бы от мысли, что где-то не так уж и далеко был такой замечательный человек, который скучал по нему, с таким же нетерпением ждал их встречи и, наверное, чувствовал то же самое, что и сам Мэттью. И это осознание оказалось таким сильным, что Мэттью снова растерялся с непривычки — никогда и ни к какому человеку он не ощущал ничего подобного.
Когда песня закончилась, Мэттью столь же бесхитростно обнял партнёра, нежно целуя его, наплевав на мнение смотрящих. Пока он откровенно боялся того, что понял и хотел было сказать, но никто не мог помешать ему выразить свои чувства привычным образом — через прикосновения.

Мэттью очень сильно сомневался, что ему может не понравиться петь бок о бок с партнёром, и после этих двух песен он только уверился, что был прав в своих сомнениях. Никки мог шутить сколько угодно, но, опять же, они не на конкурсе выступали, а получали удовольствие от караоке. И их дуэт очень понравился как ребятам, так и самому Мэттью. От пения в одиночестве никогда не получишь столько ярких эмоций, как бы ты не любил музыку.
А тут рядом был ещё и не просто какой-то человек, а Никки, и чувства к нему делали любое совместное занятие особенным. У Мэттью пульс чуть ли не в висках застучал, когда партнёр ответил на поцелуй после песни и проговорил простых два слова, но с таким теплом, что всё внутри перевернулось с ног на голову. Пришлось сильно постараться, чтобы спуститься с этих небес на землю и вспомнить, что вокруг были другие люди.
От желания ребят пойти на второй круг Мэттью ощутил только радость. Он действительно был счастлив, что его друзья наслаждаются их праздничной встречей. Мэттью был не из тех людей, кто хотел бы, чтобы все события крутились исключительно вокруг него только потому, что когда-то он в эту дату появился на свет.
Так что он вновь вернулся на диванчик с Никки, удобно устраиваясь в его объятиях и слушая, как «выступают» другие ребята. То и дело возвращалось желание снова прикоснуться к партнёру хотя бы лёгким поцелуем, и Мэттью совсем не ограничивал себя в этих порывах, да и Никки вовсе не возражал.
— Только не смущай меня, — с улыбкой согласился Мэттью на вопрос партнёра.
Он знал, что его просьба не очень легко выполнима. Никки иногда и впрямь не понимал, что он сделал или сказал такого, что его партнёр снова испытал стеснение. Да и Мэттью сам не всегда мог предугадать подобную реакцию. Поэтому, чуть подумав, добавил: «…слишком сильно», сделав пожелание чуть более реальным.
Когда настала его очередь, Мэттью вновь поднялся на сцену уже один, кратко переговорил с парнем, ответственным здесь за звук, и вернулся к микрофону, немного застенчиво улыбаясь. Он выбрал довольно лиричную песню от всем известных Sunrise Avenue, зато прекрасно подходящую под его вокальные данные. Да и, несмотря на чуть грустный текст, песня была очень чувственной, и Мэттью казалось, что Никки она понравится, даже если он её ещё не слышал. Особенно та часть, припев, где поётся про сильные чувства, которые вокалист никогда ещё раньше не испытывал, так что теряется в словах.
От аплодисментов друзей (а они всегда очень бурно поддерживали его) Мэттью уже ощутил некоторую робость и, забавно сцепив пальцы между собой, спрыгнул со сцены, со все той же застенчивой улыбкой возвращаясь к Никки.
Ещё одна забавная идея пришла, когда второй круг подходил к концу, и снова наступала очередь Мэттью. Песня просто сама выскочила в голове, и он не смог сдержать улыбки, как и желания её исполнить.
— Мне нужна помощь, — обратился он к друзьям. — В одиночку это не так забавно.
Генри и Фиби поднялись с ним на сцену, и он показал им песню, которую хотел спеть. Лучший друг хохотнул, оценив выбор. Так они втроём и подошли к микрофонам, посмеиваясь от первых аккордов небезызвестной Mother Mother.
Песня была банальной, а потому и заедала только так. Вся её суть сводилась к тому, что молодая парочка развлекалась известным образом на сеновале и не ведала, что к ним крадётся отец с ружьём, которому этот хлыщ-парнишка совсем не нравился. Мэттью не мог не посматривать на своего партнёра под задорный припев «у моего папы ружье, тебе лучше бежать». Очень уж символично было, не так ли?
И, кстати, трио из них тоже получилось забавным, по крайней мере на такой несерьёзной даже по исполнению песне. Вот так Никки и изменил праздничные традиции.

Было и правда очень весело. Особенно ребятам, которые благодаря Никки внезапно обнаружили, что если побороть стеснение и не бояться выходить на сцену после или вместе с Мэттью, то можно отлично провести время. И использовать караоке по назначению, а не как миниатюрный концертный зал.
На втором круге даже Эмиль вышел на сцену, поддавшись всеобщему азарту, и, как оказалось, вполне неплохо спел. Слух у танцора явно имелся, что не было удивительным. А пока он развлекался Никки и Мэттью заняли его партнёра разговором, чтобы тот не скучал в одиночестве и не чувствовал себя чужим.
Когда Мэттью вернулся к партнёру после исполнения в трио песни Mother Mother, последний забавно ухмыльнулся, как-то прямо немножко по-злодейски. (Отчего-то Мэттью это очень понравилось. Всем, видимо, нравились британские злодеи).
— Не-ет, — с улыбкой протянул в ответ Мэттью и, забавно пожав плечами, проговорил: — Просто любопытное совпадение.
И тут же хихикнул, конечно, стрельнув глазками на партнёра. С ним-то уж он точно мог посмеяться на тему деспотичного отца. Если уж они с первых дней знакомства нет-нет, да пропускали шуточки по поводу его инсульта от осознания, насколько близко подобрались Стрикленды к его благоразумному семейству.
Потом Никки показал выбранную им песню, и Мэттью снова расплылся в широкой улыбке. Эта песня была буквально создана для его партнёра!
— Конечно! — восторженно воскликнул Мэттью. — Это же Стинг, я обожаю Стинга! И это будет очень весело.
Действительно, так и вышло, песня зашла на ура. Она и так была довольно забавной, но когда на сцене стоял самый настоящий британец, которого на самом деле занесло в Нью-Йорк, становилась ещё смешнее. Да и Никки оказался таким артистичным! Мэттью даже пару раз сбился с пения, не в силах сдержать смешки, пока наблюдал за партнёром. Ребята тоже смеялись и подпевали во время всем известного припева.
— Ты буквально самый лучший, — улыбнулся Мэттью, снова целуя своего партнёра, спустившись со сцены в обнимку.
И потом ещё разок, перед тем как отпустить Никки в уборную. Они уже переместились обратно за заказанный столик, и как только британец отошёл на достаточное расстояние на Мэттью буквально посыпались комментарии о том, какой же Никки был классный. Это было, разумеется, приятно слышать, но глаза мальчика всё равно сделались большими — он не ожидал такого ажиотажа, да ещё и буквально ото всех! Кажется, даже Чарли поддакнул.
— Он прямо сходу влился в компанию, — восхищался Генри. — Их этому тоже в Оксфорде учат что ли?
— И вы такая миленькая сладкая парочка, — на своей волне протянула Лили, явно умиляясь совсем не наиграно.
Голоса друзей напоминали восторженный пчелиный гул, и это не могло не смутить Мэттью, всё ещё пребывающего в шоке от такого принятия нового члена группы. Кажется, когда в их компанию вливалась Фиби, про неё в таких же условиях говорили что-то вроде «она очень милая», а остальные просто соглашались, да и только.
— А он знает, да, кто твой отец? — поинтересовался Генри. — Кажется, он уловил адресность песни или мне показалось?
Разумеется, все в компании так или иначе знали о судье Джонсе, но Генри, будучи другом детства, знал этого человека лучше прочих. И, ровно как и Никки, не одобрял его отношения к сыну, поэтому и немного волновался за этих двоих.
— О, он уже достаточно наслышан о нём, — отозвался Мэттью с некоторой беззаботностью. — Ему, можно сказать, пришлось.
— Что это значит? Он уже встречался с твоим папой?
— Нет… слава богу, — Мэттью усмехнулся, показательно закатив глаза, и добавил: — Он Стрикленд. Племянник Артура Стрикленда.
— ЧТО?! — кажется, это была общая реакция.
Ладно, исключая, разумеется, Эмиля, который не был американцем, и Чарли, который вряд ли смог бы так заорать. На лицах друзей застыл шок. По разным причинам. Генри, например, сразу понял, чем чревато столкновение Стрикленда и Джонса. Девчонки скорее думали о том, как Мэттью в целом умудрился во всём огромном городе найти не просто какого-то британца, а ещё и такого именитого.
— Жёваный крот, он ещё и Стрикленд!
— Мэттью, ты что, был святым в прошлой жизни? Какого чёрта? Стрикленд?
— Как вы вообще умудрились встретиться?
В общем, когда Никки вернулся из уборной, ни о чём не подозревая, на него уставилось несколько пар глаз с крайне смешанными эмоциями. Частично это был неописуемый восторг, частично полнейший шок.
— Кажется, они так на тебя смотрят, потому что случайным образом узнали, что ты Стрикленд, — невинно протянул Мэттью, делая небольшой глоточек коктейля.

Не то чтобы Мэттью прямо нравилось шокировать друзей, но ему определённо доставляло особенное удовольствие рассказывать о своём партнёре. Для него самого Никки был просто замечательным, и Мэттью естественным образом хотелось, чтобы все увидели и узнали об этом. Чтобы взглянули чуть ли не его глазами.
Так что, да, было приятно узнать, что Никки очаровал абсолютно всех. А то, что так вышло с фамильной принадлежностью — действительно, чистая случайность. Мэттью как-то не приходило в голову выдавать в разговоре что-то вроде «кстати, а ещё мой парень племянник того самого Стрикленда». Но и увиливать от ответа было незачем.
— Артур на самом деле популярен среди американской молодежи, — с улыбкой ответил партнёру Мэттью. — Особенно, среди тех, кто как-либо относится к ЛГБТ.
Эмилю и Чарли тоже потребовались пояснения. Первый не выдержал сидеть молча и не понимать общего оживления и подал голос, интересуясь, кто же такие эти Стрикленды, чёрт побери, и почему все ведут себя, как в курятнике.
— Чарли, ты что, тоже не знаешь? — удивилась Лили. — Он так много делает для того, чтобы искоренить гомофобию, и отстаивает ваши, ребята, права. Это не считая того, что он пишет книги. Кажется, по одной сейчас фильм даже снимают.
— Как ты мог молчать об этом? — проговорил Генри с усмешкой.
Мэттью хотел было ответить серьёзно, но за секунду передумал и улыбнулся, посматривая почему-то на Никки, а не на того, для кого предназначался ответ.
— Как раз собирался сказать. Знаете, ребята, вас должно это заинтересовать…
Кажется, Генри быстро уловил, что эти двое снова поймали одну волну и посмеивались над тем, о чём вряд ли расскажут окружающим, так что и допытываться не стал. Пускай наслаждаются молодыми и явно чудесными отношениями.
Лили такой тактичностью не обладала, поэтому через какое-то время решила выяснить у парочки, действительно ли Артур Стрикленд встречается с «тем милым мальчиком» или это пиар-ход для поддержания секс-меньшинств. Мэттью только кивнул, кратко подтверждая, что это правда и никакой рекламы в их отношениях нет. Этого было достаточно, чтобы впечатлить девчонку ещё сильнее.
— Очень популярен, — почти одними губами произнёс Мэттью, продолжая смотреть на партнёра с влюблённой улыбкой.
Потом их решили немного подробнее расспросить, как они познакомились, хотя в общих чертах Мэттью, конечно, говорил об этом. Рассказывал, что его случайно пригласили в клуб с компанией (тогда все ещё были в таком же восторге от того, что их Мэттью зажигал с актёрами), и что там он и познакомился с Никки.
Но даже эту простую, казалось бы, историю знакомства сам Никки поведал так, что Мэттью невольно прижался к его боку плотнее. Добавлять он ничего к рассказу не стал, но мысленно отметил, что безумно счастлив от того, что Никки так поступил. Сам бы Мэттью вряд ли осмелился познакомиться с ним. Разве что сверлил бы щенячьим взглядом, пока ситуация каким-либо образом не разрешилась бы.
— Всё, подведём итоги, — первым не выдержал Эмиль, которому явно был непонятен такой бум на общественных деятелей. — Николас охренеть какой классный, и всем понравился, и мы будем рады видеть его снова. Тема закрыта, и настало время подарков вообще-то.
С одной стороны, Мэттью был немного рад, что гомон поутих, а то он уже начинал чувствовать неловкость от того, как взбудоражил всех одной фамилией. С другой стороны, теперь ему пришлось отрываться от Никки, вокруг которого он вновь как-то невольно выстроил невидимый пузырь. В том плане, что взгляды, которые он бросал на партнёра, стали дольше, улыбки ещё более влюблёнными, и Мэттью явно терял связь с окружающим миром, сосредотачивая своё внимание исключительно на одном человеке.
Но своих друзей Мэттью тоже ценил, так что всё же отвлёкся, наблюдая, как ребята принялись доставать подарки, и заранее немного смущённо улыбаясь.

На самом деле Лили была неплохой девчонкой, она во многом разбиралась, с ней было интересно поговорить, просто чересчур активной, порой до навязчивости. И для неё действительно было важно, чтобы у её близких всё было хорошо. Пожалуй, никто из всей компании не мог успокоить или позаботиться о другом, как Лили.
Так что она нагло влезала в чужие отношения не чтобы потешить своё любопытство, а, скорее, чтобы убедиться, что у всех всё было в порядке. Даже у Артура, которого она никогда вживую и не встречала. Вот никто и не удивлялся такому количеству вопросов — друзья уже привыкли к такой «наседке» и даже ценили Лили за многие её хорошие качества.
Впрочем, ей всё равно пришлось поумерить свой пыл и согласиться с Эмилем, что настало время дарить подарки имениннику.
Мишель оказалась первой и подарила другу очень красивый набор из странных для многих керамических и деревянных предметов с оттисками китайских иероглифов. Она кратко пояснила, что привезла подарок из Китая, когда там была, пока Мэттью восторженно, как и всегда, рассматривал набор.
— Это называется Ча Цзюй, — пояснил он с улыбкой партнёру. — Это нужно для проведения чайной церемонии.
Не удержавшись, он немного рассказал про инструмент, вызывавший больше всего вопросов, например, про набор игл или необычного вида щипцы.
— Если вы ещё этого не делали, обязательно попроси у него провести церемонию, — с мягкой улыбкой сказала Мишель Николасу. — Это что-то волшебное, правда.
Потом настала очередь Лили, и та подарила парочке два билета на органный концерт. Мэттью тут же представил каких трудов стоило девушке подстроиться под изменившиеся обстоятельства. И за каких-то пару недель обменять одно место на два рядом. Пожалуй, такую заботу Мэттью оценил даже больше, чем сам подарок, хотя и был бы искренне рад посетить отличное судя по всему мероприятие.
Генри и Фиби вручили парню пакет, в котором оказалась толстовка. Но не просто толстовка, а с оригинальным абстрактным рисунком, и в этой технике Мэттью сразу опознал руку друга. То ли искусствовед под боком так способствовал, то ли просто логика сработала, но Мэттью остался в истовом восторге.
— Это же ты! — воскликнул он несдержанно. — Я вижу, это ты нарисовал! Это так круто, спасибо огромное!
— Теперь ты перестанешь меня пилить из-за того, что я мало рисую? — посмеивался Генри.
— Теперь я буду пилить тебя ещё сильнее, — протянул Мэттью, продолжая рассматривать интересный рисунок на ткани.
Фиби тоже подключилась к разговору, рассказывая забавную историю в лицах о том, как ей пришлось уговаривать парня сделать этот принт. Судя по всему, Генри действительно не думал, что этот подарок так понравился другу детства. В этом они с Мэттью были, пожалуй, похожи. Только один извечно смущался комплиментов голосу, хоть и признавал, что тот у него неплох, то Генри отмахивался от своего таланта, не считая это «пописульки» чем-то серьёзным.
Ну и, наконец, был черёд Эмиля и Чарли. Как говорится, последние, но не по значимости. В небольшой коробочке оказался запакованный музыкальный диск Стинга, и Мэттью даже прижал руку к груди, столько впечатлений за один вечер. Он перевернул упаковку, в чём-то убедился и просто долго смотрел с улыбкой на друзей, не находя слов.
— Twenty Five to Midnight, — наконец, проговорил Мэттью. — Вы просто лучшие.
Потом, разумеется, повернулся к Никки, чтобы пояснить ему свой особенный восторг именно от этого диска.
— Помнишь, я тебе рассказывал о том, что у меня коллекция музыкальных дисков? — риторически спросил он. — Так вот у меня были все альбомы Стинга, кроме этого. Потому что в Америке и Канаде все оригинальные издания того альбома не включали Twenty Five to Midnight. И под заказ с Амазона или вроде того привозят американское, а не европейское издание. А я не мог смириться с тем, что эту песню ужасно недооценивают!
— Притом, что эта песня даже не самая твоя любимая в альбоме, — рассмеялся Эмиль, повторяя явно ни раз повторённое Мэттью. — А твоя любимая, та на французском, и это забавно, потому что та песня единственная, которую Стинг написал в соавторстве с кем-то там, а не в одиночку, как остальные песни альбома.
— La Belle Dame Sans Regrets, — кивнул Мэттью и тоже рассмеялся, прижав ладони к лицу. — Простите, простите, видимо, я был слишком возмущён такой несправедливостью…

Все люди, пожалуй, делились на две категории: тех, кто больше любил дарить подарки, и тех, кто предпочитал их получать. Мэттью, скорее, относился к первым. Ему доставлял удовольствие процесс поиска и даже долгих размышлений о том, что может понравиться человеку, что вызовет у него много приятных эмоций. Поэтому, получая все эти подарки, Мэттью больше наслаждался вниманием и восхищался тем, сколько усилий приложили ребята, чтобы порадовать его. Это же просто невообразимо!
Кроме того, Мэттью успел отметить, что Никки действительно понравился рисунок Генри, и его реакция на такой подарок была искренней, что навело мальчика на одну мысль. Скоро ведь Рождество, а они так много проводили времени вместе, что Мэттью не успевал даже подумать о том, чем можно было порадовать партнёра. И теперь возникшая идея показалась ему очень даже удачной, хотя и ставила Генри в несколько неловкое положение — на исполнение затеи ему отводилась какая-то неделя.
Хотя, может, и больше… По дороге домой (точнее, к квартире Уильяма) Мэттью вспомнил давний разговор, о котором успел забыть после того, как закрутились их с Никки чудесные отношения. А именно о том, что Никки с братом улетали домой на Рождество. На все десять долгих праздничных дней. И этот срок казался просто невыносимым.
В то время как самого Мэттью ждало очередное официальное мероприятие, в которое ему придётся надеть пиджак и знакомиться с какими-то важными людьми, которые якобы будут полезны ему в будущем. Каждый год эта мысль вызывала у него отвращение, но в этот раз противное чувство было ещё ярче. Потому что Мэттью придётся выбираться из сказки, из их чудесного мира, в котором они пребывали с Никки весь последний месяц, чтобы столкнуться с этим.
И даже если Мэттью чудесным образом удастся сказать отцу «нет», Никки всё равно не будет рядом, так что максимум на что он мог надеяться — на рождественскую попойку одиноких студентов у кого-нибудь в комнате общежития.
Но даже сами эти варианты не угнетали Мэттью сильнее, чем тот факт, что Никки не будет рядом целых десять дней. Этот срок казался невероятно долгим — целая треть месяца! Никки улетит сразу после студенческого концерта, а вернётся только в следующем году. И Мэттью был почти уверен, что звонков через интернет ему будет совсем недостаточно.
За всеми этими размышлениями мальчик совершенно приуныл. Он и без того плохо скрывал свои искренние эмоции, слишком уж выразительным было его ребяческое лицо. А сейчас, на контрасте с восторгом от встречи с друзьями, Никки точно не смог пропустить такой перемены в настроении партнёра.
— Я только сейчас вспомнил, что ты скоро улетишь домой, — честно признался Мэттью на резонный вопрос Никки.
Как только он произнёс это вслух, стало как-то особенно тоскливо, будто самолёт ждал Никки уже завтра. Так что Мэттью обнял партнёра так крепко, что и сомнений никаких не оставалось — эта десятидневная разлука дастся им очень тяжело.
Уильям был дома, и, хоть он и снова надел наушники, чтобы погонять, много разговаривать на такую печальную тему под периодические нецензурные восклицания не очень хотелось. Так что Мэттью через какое-то время предложил посмотреть какой-нибудь фильм на ноутбуке, и они спрятались в своей комнате, чтобы никто никому не мешал.
Однако фильм Мэттью явно не смотрел. Прижался щекой к плечу Никки, но на происходящее на экране почти и не реагировал, блуждая в собственных мыслях.

Мэттью понимал, что надо бы откинуть печальные мысли и насладиться оставшейся неделей по полной, чтобы начать грустить уже по поводу, а не заранее. Но ничего не мог с собой поделать. Все эти мысли и представления крутились в голове очень навязчиво. Они притягивали к себе другие печальные размышления и разрастались, как снежный ком.
Тут же подумалось о гигантском расстоянии между их родными странами. Это не какая-нибудь Канада, куда Мэттью мог вырваться хотя бы на пару дней, соврав отцу про новогодние каникулы с друзьями или вроде того. В Англию его попросту не пустят, даже и спрашивать нечего. А следом за этими мыслями пришло понимание разницы во времени. Целых пять часов! То есть даже на звонки у них останется крайне скудный обеденный промежуток, так как Никки будет ложиться спать примерно в десять вечера по американскому времени, а Мэттью проснётся часа в три по лондонскому.
При таком раскладе ни о каком праздничном настроении и речи быть не могло. Мэттью хотелось одного — чтобы эти праздники не наступали как можно дольше.
Никки ощутил эту ауру уныния и всё же остановил фильм, который так и остался для партнёра загадкой. Мэттью вообще не понимал, что происходит на экране, да и не стремился понять, ведь это было совсем не важно.
— Прости, — отозвался он на обращение партнёра. — Ты прав…
Мэттью улыбнулся, но если мимикой он управлять мог, то выразительные глаза всё равно выдавали его с головой. Однако он честно попытался избавиться от этих мыслей, нежно поцеловал партнёра в ответ и постарался сосредоточиться на хорошем. У них была ещё неделя, и Никки придёт на студенческий концерт. А потом Мэттью сможет встретить его в аэропорту, и между бесконечными поцелуями они немного похихикают над тем, в каком «восторге» будет пребывать Уильям от этой встречи.
Было, конечно, забавно, но что-то Мэттью так и не улыбался. И тогда он решил, что, наверное, было бы правильным поделиться всеми чувствами с партнёром. Никки ведь тоже переживал и по поводу грядущего расставания, и по поводу сегодняшнего настроения Мэттью. Было нечестным оставлять его в неведении, даже если озвученные мысли оказались бы горькими.
Так что теперь Мэттью поставил дурацкий фильм на паузу, который сегодня явно был не к месту, каким бы хорошим не был по отзывам и рейтингам.
— Прости, — повторил он действительно виновато. — Я не могу перестать думать об этом. Я… Это ужасно эгоистично, но я не хочу, чтобы ты уезжал.
Мальчик сцепил пальцы между собой и почти не смотрел на партнёра, опустив взгляд куда-то в постель. Однако и с опущенной головой была видна вся нервозность, которую испытывал Мэттью, проговаривая важные для него слова. Ему явно не нравилось и то, что им придётся расстаться, и тот эгоизм, который нашёптывал ему все эти вещи.
— Я так сильно скучаю по тебе, когда мы не видимся пару дней из-за учёбы, а тут целых десять, больше недели… Это сводит меня с ума.
Он нервно усмехнулся, рассеянно потерев кончик брови, и поднял взгляд, чуть поджимая губы. Кажется, Мэттью решил превзойти британца в количестве извинений, но не мог не сказать этого, так как чувствовал себя действительно виноватым.
— Прости, что говорю тебе всё это. Я знаю, что… делаю только хуже.

Мэттью думал, что если он выговорится партнёру, то станет немного легче. Обычно с негативными эмоциями так и бывало — произнесённое вслух не казалось такой уж катастрофой, и оставался лишь лёгкий стыд из-за того, что ты считал концом света. Однако сейчас это не сработало, и Мэттью продолжал чувствовать себя ужасно.
В голове то и дело проскальзывали всё более эгоистичные мысли, подсказывающие ему, что можно было попытаться сделать, чтобы вынудить Никки остаться. И от этого Мэттью чувствовал себя ещё хуже. Конечно, он был невероятно влюблён в партнёра, но это ведь не было поводом привязывать его к себе насильно, да ещё и отрывать от семьи и родной страны, по которой Никки явно заскучал за этот месяц.
Мэттью крепко обнял партнёра, прижимаясь к нему так сильно, словно желал слиться воедино. Отъезд Никки всё ещё казался катастрофой. Представить только, в начале января, буквально через несколько дней после приезда Никки они будут отмечать два месяца отношений. Только вот целую треть этого месяца отношения ограничатся звонками и переписками и будут разделены тысячами километров.
— Я не знаю, — честно ответил на вопрос Мэттью, но, раз уж решил всем делиться с партнёром, даже самыми нехорошими чувствами, добавил: — Я просто хочу, чтобы ты был со мной. И мне совсем не нравится ни мысль о том, что ты уедешь, ни то, что я веду себя, как эгоист, желая этому помешать.
А он желал. На самом деле желал, хоть в этом и было стыдно признаваться. Говорят, что любовь делает людей лучше, но вот что-то Мэттью этого не чувствовал. Казалось, его сильные чувства вытаскивали сейчас из глубины души только что-то плохое.
— Думаю, мне надо просто поспать, — проговорил он, ощущая, как начинает уставать от этих эмоциональных метаний. — Слишком много впечатлений и алкогольные коктейли — явно не моё сочетание.
Этой фразой Мэттью не пытался закрыться от партнёра. Скорее, он пытался разложить свои чувства по полочкам, а после такого насыщенного дня это действительно было сложно. И Мэттью в какой-то момент устал думать, в каком случае ему будет поганее всего — если Никки уедет, как и планировал, или если останется, поддавшись чему-то подобному, эмоциональному и не слишком разумному, как поведение Мэттью сейчас.
Конечно, мальчик был бы рад, если бы всё сложилось иначе. Но не потому что он вынудил Никки на это, ощущая бесконечное чувство вины за это. Просто… фантастическим, видимо, образом. Но сказок в реальности не существует, а поэтому Мэттью стоило смыть с себя все эти мысли под душем и вернуться в объятия своего партнёра, чтобы немного поспать перед колледжем.