Ещё какое-то время Мэттью действительно мысленно рассуждал, что же такого мог сделать партнёр, чтобы это захотелось отметить. Вряд ли бы он испытал настоящее раздражение на Никки, но ведь в теории мог бы попросить его что-то не делать. Но, к счастью или сожалению, так ничего в голову и не пришло.
Оба они были довольно аккуратны, и максимум бардака, какой могли развести, это сброшенная второпях одежда. После общежития у Мэттью вообще выработался рефлекс сразу всё прибирать за собой, будь то кружка или брызги на зеркале ванной. Не один же жил, вот и не хотелось другим мешать. Притом Мэттью совершенно не смущало протереть стол и после других, он делал это как-то автоматически, не испытывая свойственного людям напряжения, мол, сколько же можно так делать.
Так что вскоре Мэттью бросил эту затею. Вот уж действительно, если возникнет какая-то раздражающая мелочь, они всегда могли сказать об этом друг другу и подстроиться. Разве не так всё делается в отношениях? Как Никки мог уже заметить, спустя месяц их отношений Мэттью легко мог говорить партнёру многие вещи. Порой выдавая даже больше личных вещей, чем в обычных парах на этом этапе чувств.
Всё же в какой-то момент у них начало крепко завязываться доверие, и с каждым днём всё меньше и меньше хотелось что-то держать в себе. И всё больше и больше хотелось делиться с партнёром всем, даже если поначалу это кажется глупым или незначительным.
— Да, ты прав, — протянул Мэттью на напоминание Никки о том, что ему нужно бы закончить со сборами. — Ещё пять минуточек? Пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста!
Он снова наклонился, прикасаясь к красивой и самой любимой на свете улыбке поцелуями. Хоть Мэттью и немного дурачился, но оторваться от Никки было и впрямь сложно, и никакие доводы разума не помогали. Тем более настроение было уже таким праздничным из-за всего происходящего и грядущих планов! Оно прямо витало в воздухе.
В какой-то момент Мэттью лёг рядом, продолжая обниматься с партнёром и просто тихонько наслаждался его близостью с рассеянной улыбкой. И весь этот вид вызвал резонный вопрос, о чём таком призадумался мальчик.
— Просто думал о том, что так мы ещё не занимались сексом, — проговорил Мэттью с такой лёгкостью, будто вещал о том, как провёл день. — Окей, время собираться!
И прежде, чем Никки успел как-то отреагировать, поднялся с кровати, широко улыбаясь и тихо посмеиваясь. Настоящий чертёнок.
Но, пожалуй, Никки было интересно наблюдать за тем, как меняются (в лучшую сторону) их отношения и, в частности, как меняется в этих отношениях Мэттью, раскрываясь перед ним всё сильнее. И, может быть, было ещё интересно выяснять, где же, чёрт возьми, логика в том, что смущало этого мальчика, а что нет.
Так или иначе Мэттью, наконец, собрался, вручив готовому помочь партнёру чехол с гитарой, попрощался с ещё не уехавшими ребятами и направился с партнёром сперва в сторону кафе. (Было, к слову, довольно забавно говорить в стиле: «Доброе утро! Это Николас, мой партнёр. Хорошо провести выходные, пока!»). После завтрака парочка взяла такси и вскоре оказалась в уже пустой квартире Уильяма.
— Спасибо, мистер, вы очень добры, — в тон партнёру ответил Мэттью, попытавшись даже скопировать этот чудесный британский акцент.
К слову, довольно успешно. И слух помогал, и время проживания среди двух британцев сразу, ни один из которых не «заразился» американским акцентом за всё это время.
Инструменты оставили в гостиной, а рюкзак с вещами Мэттью понёс в комнату Никки, но по пути остановился, глядя на холодильник. На лице моментально растянулась улыбка, а следом Мэттью и вовсе рассмеялся, поворачиваясь к партнёру и взглядом приглашая его подойти и посмотреть на произведение искусства, оставленное Уильямом.

Мэттью тоже наслаждался тем, как приятно менялись их отношения, буквально пропитываясь этим доверием. Ему нравилось, что он мог делиться с Никки любыми мыслями, и знал при этом, что тот не посчитает их неуместными или даже смешными. И это доверие резким скачком выросло после их признания в любви, будто оба тут же осознали, что раз испытывают такие сильные чувства, то и попросту не смогут причинить друг другу боль.
В их сексуальной жизни тоже был заметный прогресс. Они как раз начинали пробовать что-то новое для них двоих, и Мэттью чувствовал себя более уверенным в происходящем. Находясь непосредственно с партнёром в кровати он и не ощущал неловкости, с первой же ночи, однако говорить открыто о собственных желаниях или предпочтениях до сих пор не мог. Зато научился шутить на тему секса, что, в целом, было огромным шагом вперёд.
Впрочем, испытывать после этого лёгкое смущение Мэттью не перестал. И после той дразнящей шуточки в общежитии задорная улыбка быстро превратилась в ту самую, отражающую стеснение, когда Никки ответил. У Мэттью с фантазией всё было в порядке, он тут же представил, как они вечером вернутся в теперь уже их комнату, и Никки напомнит об этой шутке (а он обязательно напомнит, в этом мальчик совсем не сомневался!), и… И всё, что произойдёт дальше тоже представил, в общем.
Так же Мэттью смутился и после, стоя напротив холодильника со смешным дурацким плакатом, написанным Уильямом на прощание. Никки мало того, что напомнил о том вечере, когда они решили не перемещаться в спальную, так ещё и продолжил перечислять варианты, которые, опять же, слишком ярко возникали образами в голове.
— Милый, прошу тебя, остановись, — протянул Мэттью, по привычке потерев щёки ладонями, чтобы сбить смущение. — Мы так точно никуда не поедем.
Он ещё пару секунд смотрел на забавный плакат, а потом повернулся к Никки, невзирая на остаточное смущение.
— Но я должен кое-что проверить.
Поправив лямку рюкзака, Мэттью направился к спальной Уильяма и повернул ручку. Дверь оказалась закрыта.
— Серьёзно? — звонко воскликнул мальчик, снова принимаясь смеяться. — Он что, правда считает..?
Неопределённо взмахнув рукой, Мэттью, наконец, дошёл до их с Никки комнаты, чтобы сбросить рюкзак пока просто на пол. Вечером разберёт, если руки дойдут, не так уж там и много вещей, чтобы это заняло хоть сколько-нибудь времени. А на выходе снова угодил в приятные объятия Никки, заставившего снова посмеяться над забавной шуточкой. Впрочем, эта улыбка совсем не помешала действительно поцеловать партнёра со всей любовью.
Кстати, насчёт акцента Мэттью вообще не переживал и как-то не воспринимал подобные шуточки на свой счёт. Ему тоже больше нравилось, как разговаривали Никки и Уильям. Настоящий английский (да, Мэттью продался Стриклендам) был куда красивее. И Мэттью, конечно, мог бы разговаривать так же, но это было бы несколько странно, как будто он постоянно передразнивает братьев. Хотя порой копировать что-то получалось неосознанно, просто потому что вокруг слишком долго раздавалась именно британская речь. Мэттью подозревал, что когда они всё же доберутся до Англии, через несколько дней он подхватит местный акцент и даже этого не заметит, пока Никки не обратит на то внимания (а он обратит).
Наконец, Мэттью отпустил партнёра переодеться со вчерашнего дня, но наблюдал за ним и его красивым телом с края кровати. И когда оба были готовы, сразу же и поехали на ёлочный базар, который до сих пор так удивлял Никки.

Мэттью действительно ещё не до конца раскрыл свою сексуальность, да и предыдущего опыта откровенно не хватало, чтобы с уверенностью заявить о предпочтениях и желаниях. Но, в целом, он считал, что ему бесконечно повезло. Узнавать такие вещи, постепенно раскрываясь всё сильнее, с по-настоящему любящим и любимым партнёром было в миллион раз лучше, чем… Да любой другой вариант неизменно проигрывал Никки.
Кроме того, не стоило забывать, что Мэттью оказался «брошен на произвол судьбы» буквально перед вступлением в сложный пубертатный период. Никто не вёл с ним бесед ни о половом созревании, ни о чём-то подобном. Обычно у таких детей было два пути, и один из них был не самым приятным, когда ребята пускались во все тяжкие, пытаясь разобраться во всём самостоятельно и ошибочно принимая секс за любовь, которой недоставало дома. К счастью, Мэттью избежал такого.
Так или иначе, им с Никки отсутствие прямолинейных интимных разговоров ничуть не мешало. К тому же, отсутствовали они с одной стороны — британец ничуть не смущался заводить подобные темы. Да и по проскакивающим более смелым шуткам становилось понятно, что всё это было временным. Просто Мэттью требовалось ещё немного времени, чтобы привыкнуть к нормальности таких разговоров с партнёром.
Хотя иногда Никки немного перегибал палку, и на его уверенное заявление о том, что он мог бы воспользоваться чужой спальной в собственных целях, Мэттью ответил до крайности удивлённым взглядом.
— Мне очень хочется, чтобы ты сейчас сказал мне, что шутишь, — протянул он. — Потому что это довольно мерзко.
Да, Мэттью абсолютно точно не смог бы делать этого в чужой комнате. И потому что это было плохо по отношению к человеку, живущему в ней, и потому что этот человек сам непонятно что делал на своей кровати. Нет, это и правда было мерзко, так что Мэттью решил убедить себя, что Никки сейчас не серьёзно.
Что же, и эту маленькую заминку они быстро и легко решили. Кажется, в их отношениях не было место даже крохотному недопониманию. Что тоже не могло не радовать.
Вот и на ёлочный базар оба добирались сперва за ручку, а оказавшись на территории, Никки привычно приобнял своего мальчика, а тот, в свою очередь, охотно прильнул к его боку, неторопливо шагая рядом. Мэттью тоже нравился запах хвои, но сейчас он в основном то и дело задирал личико, чтобы полюбоваться на улыбку партнёра.
Всё ещё не верилось, что они собирались пожить вместе какое-то время. Что уж там, не верилось, что Никки, этот замечательный, любящий, красивый и интересный человек, был на самом деле тут, рядом с Мэттью, и никуда деваться не собирался. Не в том плане, что Никки мог уйти, а в том, где вся эта сказка внезапно окажется не более, чем сном.
— Я думаю… — медленно проговорил Мэттью в ответ на вопрос, будто и правда размышлял над тем, какое дерево приглянулось ему больше, — …что я довольно много смотрел на тебя, а не на ёлки.
Он снова тихо посмеялся, немного смущённо, над собой и собственным честным признанием. Но, кажется, оно Никки очень даже понравилось.
Осмотревшись ещё раз, теперь уже с основательным подходом к делу, ёлку всё же выбрали. Не слишком большую, но очень пушистую. Довезли до дома, оставили отдыхать, а сами поехали теперь уже за украшениями, да и пообедать по дороге не мешало бы.
— Только не спрашивай меня, какие украшения мне больше нравятся, — улыбался Мэттью. — Последний раз я наряжал ёлку в десять лет, так что моё чувство прекрасного осталось где-то на том уровне.

Это было на самом деле удивительно! Мэттью тоже совсем не казалось, что они куда-то торопятся. Всё в их отношениях шло своим чередом, но по факту оказывалось, что прошёл всего лишь месяц! И поначалу это вызывало настоящую сумятицу в голове, и даже немного пугало Мэттью, но после того самого признания в любви всё как-то встало на свои места.
Да, их отношения развивались не так, как обычно оно бывает, но разве это было важно, когда обоих всё устраивало, и никто никого по уровню чувств не обгонял? Вот и Мэттью постепенно избавлялся от этих мыслей.
Но всё же кое-что оставалось в этой паре неизменным. Например, доверчивость Мэттью или то, каким всё же британским засранцем был Никки.
Конечно, на упоминании ключа Мэттью уже начал подозревать, что над ним попросту смеются, но так быстро не успел отреагировать. Никки рассмеялся, подходя и снова прижимая к себе с этим всегда приятным признанием в любви. Но возмущение в душе всё ещё никуда не делось, и Мэттью поднял лицо, глядя на партнёра с уже хорошо знакомым тому негодованием.
— Ты сейчас издеваешься надо мной! — воскликнул он довольно звонко. — Опять ведёшь себя, как… Лестер.
Впрочем, Мэттью быстро растаял. Не мог противиться этим крепким объятиям, широкой красивой улыбке и влюблённому взгляду. Ну вот как негодовать на такого засранца? У Мэттью совсем не получалось.
Со всеми последующими делами парни разобрались довольно быстро и уж точно очень слаженно. И ёлку выбрали, и украшения, а затем и вина. Мэттью тоже как-то не особенно подумал об алкоголе для праздничного ужина. Наверное, он был странным студентом, но пить он не слишком любил. Всё больше как раз ходил с одним и тем же бокалом, наслаждаясь больше вкусом, чем чувством опьянения.
Конечно, пару раз напивался на первых курсах бакалавриата, но результат ему совсем не понравился. Один раз было просто ужас, как плохо, а второй (и последний)… О, эта история заинтересовала Никки ещё до того, как его мальчик произнёс хоть слово. Уж больно ярко отразился целый спектр эмоций от неловкости до тихого ужаса на миловидном лице. И, разумеется, Никки не отстал, пока не услышал эту постыдную историю.
— Ты можешь хотя бы до дома подождать? — жалобно спросил только Мэттью.
По итогу Никки стал счастливым обладателем невероятной истории о том, как Мэттью с ребятами отмечали окончание второго курса. Сидели довольно большой компанией в общежитии для девчонок, и Мэттью заметно перебрал. И совершенно не заметил классической схемы, когда остался один на один с хозяйкой комнаты. Кажется, Никки было смешно уже к этому моменту, потому что… ну, понятно почему.
— Я думаю, я моментально протрезвел, когда она залезла мне в рот языком, — проговорил Мэттью, на лице которого застыло выражение того шока, который он испытывал, пожалуй, в тот момент. — И потом, эм, она просто стянула с себя футболку. И под ней ничего не было. И это было всё так странно! Кажется, я сказал ей что-то вроде «ты правда очень красивая, но я гей».
И если кто-то думал, что на этом немножко даже британском моменте история закончилась, то нет. Дождавшись, когда Никки отсмеётся и собравшись с силами, Мэттью дорассказал о том, как девчонка то ли не поверила в его ориентацию, то ли намерилась «исправить» её. Так или иначе, она просто-напросто перехватила руки парня и положила себе на грудь. Оставалось только догадываться, в каком шоке тогда пребывал Мэттью и каким стало его лицо.
В итоге мальчику, конечно, удалось сбежать, хоть это далось и нелегко. Видимо, уж больно он приглянулся пьяной девице. Так Мэттью окончательно убедился в том, что он совершенно ни в каком месте не бисексуал, и заработал историю (для всех кроме него забавную) о том, как над ним чуть не надругалась девчонка.

Конечно, Мэттью любил своего Никки, включал он периодически своего внутреннего Лестера или нет. Ведь несмотря на какой-то месяц отношений, они очень много проводили времени вместе и уже просто замечательно знали друг друга. И черты характера, которые Мэттью как-то и обозначил, как «Лестера», Никки проявлял ещё до того, как прозвучали самые важные для них двоих слова. И они ничуть не спугнули мальчика.
Он мог притворно возмущаться на подобное поведение или чуть более серьёзно одёргивать Никки, но любить его меньше? Ни за что на свете. А если уж быть до конца откровенным, то Мэттью даже как-то по-особенному нравился этот британский засранец, который сидел в Никки и ждал своего звёздного часа. Наверное, тот просто очень хорошо гармонировал с той сущностью, которую Никки, в свою очередь, называл Чертёнком.
И на громкий долгий смех над постыдной историей Мэттью ничуть не обижался. В целом, он понимал, что это было и правда смешно. Да, в силу доброты душевной, Мэттью до сих пор испытывал неловкость из-за того, как всё произошло с несчастной девушкой. Но, правда… Во всём этом огромном мире, кажется, только отец Мэттью не желал признавать очевидного, в то время как остальным даже спрашивать об ориентации мальчика не приходилось. Немного общения, и всё становилось ясным, как день. Но получилось смешно.
— Я хотел извиниться, — признался Мэттью, охотно обнимая партнёра. — Но она меня так и избегала.
Тогда он не понимал причин такого поведения, но сейчас немного призадумался. Наверное, бедная девушка посчитала, что она недостаточно хороша или вроде того. Мэттью даже понадеялся, что сейчас, спустя несколько лет, она могла также рассказывать кому-то эту историю со смехом, как на пьяную голову набросилась на гея.
В любом случае Никки хорошо «пожалел» своего мальчика, и, неизменно поцеловавшись, оба отправились домой. Был уже ранний вечер, и Мэттью немного устал, но у него оставалось незавершённым ещё одно дело. Как бы ему ни хотелось остаться с партнёром, надо было выдвигаться, чтобы Генри долго не ждал. Наверняка, у них с девушкой были свои планы на этот вечер, и мешать им не хотелось.
— Это не слишком странно, что я уже начинаю по тебе скучать, хотя собираюсь уехать всего на пару часов? — протянул Мэттью, прижимаясь к партнёру.
Потом его посетила другая мысль, и как-то почти без перехода он озвучил и её, пока не забыл:
— Уильям нормально добрался или ещё не писал тебе?
Пожалуй, в этом и был весь Мэттью, любимый мальчик Никки. Казалось, в его сердце всегда находилось немножко места для других людей.
Нацеловавшись как следует на последующие одинокие два часа, Мэттью всё же вышел из дома и решил не ловить такси, а проехать на метро, чтобы миновать предрождественские пробки и добраться до места побыстрее. По дороге, разумеется, постоянно писал Никки и что-то донельзя влюблённое, и что-то шутливое.
Так и добрался до места, в Бруклин, и тут же написал Никки о том, что смотрит на него по другую сторону моста. Конечно, образно, но, в целом, приятно, наверное.
Мэттью поднялся к Генри и на какое-то время перестал отвечать Никки (но точно не думать о нём!). В квартире друга он провёл даже меньше времени, чем предполагал. Генри постарался над подарком на славу, Мэттью был в полном восторге. Он порывисто обнял друга, благодаря его за такое рождественское чудо — подумать только, управился за какую-то неделю! Разумеется, не безвозмездно, но Мэттью был абсолютно уверен, что Генри попросил за работу гора-аздо меньше, чем требовалось.
«Сейчас поеду обратно!» — тут же отписался Мэттью, выбегая из подъезда. — «Чем занимается мой самый красивый парень на свете?». Сперва захотелось вообще написать что-то… сладкое и немного дурацкое, но Мэттью откровенно застеснялся даже письменно выдавать такое, вот и остановился на более классической формулировке.

Мэттью абсолютно точно испытывал к партнёру то же самое, и точно так же порой жалел, что никто не додумался изобрести прибор, передающий твои чувства другому человеку. Хотя, пожалуй, такой аппарат зарегистрировал бы у них с Никки на сто процентов совпадающие показатели. Этой сумасшедшей, бесконечно сильной любви.
Она не могла надоесть, и Мэттью был уже почти уверен в том, что и угаснуть тоже не могла. Они ведь так идеально подходили друг другу, дополняли один другого, и это ощущалось просто великолепно.
Это проявлялось даже в мелочах, как тем вечером. Оба вновь были на одной эмоциональной волне, принимаясь скучать друг по другу ещё до того, как разлучатся. А следом вновь состыковались, как две детали мозаики, когда разговаривали про Уильяма.
— Тогда ты спроси, — легко предложил Мэттью, потершись кончиком носа о щёку партнёра и поцеловав в уголок губ.
Кажется, в какой-то момент мальчик решил перестать удивляться отношениям между британскими братьями. Хотя ему отсутствие волнения за близкого человека было не понять. Конечно, Уильям не гулял в ночи по гетто, но находился в долгом перелёте над океаном с непредсказуемой в декабре погодой. Мало ли что могло произойти.
Конечно, вряд ли, самолёты не зря считались самым безопасным видом транспорта, но Мэттью всё равно немного переживал. Да и с Никки не убудет поинтересоваться у младшего брата, как прошла дорога. И отказать в такой маленькой просьбе Мэттью он явно не мог.
С Уильямом всё оказалось в порядке и, разумеется, не привыкнув к таким сообщениям, он догадался о том, кто был инициатором. Но на это Мэттью было всё равно. В конце концов, не было ничего сверхъестественного в том, что он испытывал беспокойство по поводу человека, под крышей которого жил вот уже почти целый месяц.
Потом Мэттью уехал, но это не помешало их с Никки чувствам. Кажется, они уже очень хорошо наловчились за время учёбы облекать свою любовь и в текстовые сообщения. Рассказывали друг другу обо всём, что происходило, постоянно писали какие-то приятные вещи, шутили и смеялись, ну и фотографии иногда тоже отправляли. Мэттью как начал это со своего скучающего на паре сэлфи, так всё и не прекращалось. Кажется, у него теперь была довольно обширная коллекция фотографий Никки, как сделанных им самим, так и снятых на телефон Мэттью.
Когда Никки написал, что машет в окно, Мэттью тоже поддался этому дурашливому состоянию. Повернулся в сторону Манхэттена и тоже помахал рукой, чувствуя себя немного глупым, но ужасно счастливым. И последнее, кажется, перевешивало в любой ситуации.
А на обратном пути коллекция фотографий Никки снова пополнилась, да ещё каким, редким ценным экземпляром. Мэттью уже почти успел дойти до метро, думая о том, что партнёр, наверное, занимается чем-то отвлекающим — по работе или просто в душ пошёл и не может быстро отвечать мокрой-то рукой. Однако пришедшее в ответ сообщение содержало вложенный файл, и, открыв его, Мэттью чуть не запнулся о собственные ноги от неожиданности.
На лице тут же растянулась улыбка — довольная, хотя и чертовски смущённая. Вроде бы изучил уже это красивое тело вдоль и поперёк, но… Это было просто неожиданно и непривычно. Они не присылали друг другу ни интимных, ни даже эротических фотографий. Как-то подобное раньше в голову не приходило, да и разлучались они, обычно, когда оба сидели на учёбе. А тут первый такой игривый снимок, у Мэттью даже сердце застучало чуть быстрее.
Поняв, что уже какое-то время не реагирует, а только смотрит на снимок, Мэттью спохватился. И всё с той же смущённой улыбкой отправил сперва горстку смайликов — глаза-сердечки и просто сердечки. Потом дописал: «Вау… это было неожиданно. Но какой же ты красивый!». И ещё следом: «Уже лечу!», и, вспоминая о том, как Никки нравилось доводить его до стеснения, приложил к сообщению сэлфи. Просто на фоне метро, как всегда растрёпанного, с этой дурацкой смущённой улыбочкой и влюблённым взглядом. Было даже как-то странно увидеть такой взгляд со стороны. Так что Мэттью удалил со своего телефона этот снимок после отправки. А ещё следом: «Ты меня в таком виде встретишь?» и смайлик под стать ему, смущённо улыбающийся.

Всю дорогу до дома Мэттью так или иначе возвращался мыслями к представлению того, что его там ждёт. Фотография не давала, так сказать, полной картины. Оставался ли Никки в нижнем белье или… Такие мысли то и дело вызывали застенчивую улыбку.
Однако несмотря на преследующее мальчика лёгкое стеснение, он всё равно невольно ускорился, шагая от метро уже привычными улочками. Хотя и не перестал то и дело утыкаться в телефон, чтобы набрать новое сообщение партнёру.
Никки не обманул и открыл дверь в квартиру в том виде, в котором был на снимке. Всё же он был в нижнем белье, хотя это всё равно не помешало Мэттью смущённо улыбнуться партнёру, невольно скользнув по его телу взглядом. Он уже много раз видел Никки обнажённым, но… каким же он был сексуальным и соблазнительным.
Мэттью юркнул в квартиру, довольно поспешно закрывая дверь, чтобы никакие неудачно вышедшие соседи не видели его партнёра. И, разумеется, первым делом встал на цыпочки, чтобы сладко поцеловать такого красавчика. Правда, держался Мэттью на некотором расстоянии, просто потому, что не хотел прижиматься к почти нагому телу будучи в верхней одежде, да ещё и после не самого чистого в мире метро.
— Подожди, подожди, пожалуйста, — торопливо попросил он, когда ощутил, что приветственный поцелуй как-то не хочет прерываться и уже переходит в совершенно другой разряд (и по его вине тоже, если честно).
Всё ещё застенчиво улыбаясь, Мэттью скинул пальто и сразу у порога расшнуровал ботинки — ну не подумал он, что всё так обернётся! А взгляд этих любимых Никки глаз то и дело возвращался на невероятно красивого партнёра.
С радостью позволяя себя увлечь в спальную, Мэттью подумал было напомнить, что он ещё не был в душе, но как-то быстро понял, что Никки уже было всё равно. Да и ему самому, если честно. Он так соскучился по любимому партнёру, что всё остальное казалось несущественными мелочами. Поскорее бы от одежды избавиться.
— Так люблю тебя, — проговорил в очередной раз Мэттью, теперь уже прижимаясь всем телом к соблазнительному британцу.
Правда, тот, видимо, решил, что лёгкого смущения мальчика недостаточно, и всё же напомнил, как и ожидалось, об утренней дразнящей шуточке Мэттью. В своём стиле, отчего уровень стеснения и впрямь вырос и ярко отразился на лице. Но Мэттью был уже достаточно возбуждён, чтобы не слишком-то сопротивляться новой постельной затее.
И если поначалу он был немного зажат — просто с непривычки, не обладая должной сноровкой в таком положении, то позже, как это обычно у них и бывало, оба подстроились друг под друга. И, судя по несколько более насыщенным стонам, затея эта оказалась очень даже удачной. Мэттью тоже безумно понравилось неприкрыто наблюдать за партнёром, таким возбуждённым и таким невероятно красивым!
А ещё позже, лёжа в объятиях друг друга, Никки спросил про переезд, и едва успокоившееся сердечко снова забилось в сумасшедшем ритме. Мэттью поднял лицо, счастливо улыбаясь партнёру, и, в целом, эти глазки уже заранее поведали Никки ответ.
— Да, — всё же проговорил Мэттью с таким восторгом, как будто соглашался на иного рода предложение, не меньше. — Да, перееду! Я хочу жить с тобой…
И, конечно, сразу подтянулся чуть повыше, чтобы ещё разок поцеловать партнёра, который вновь умудрился сделать его ещё на уровень счастливее.

Рождественское утро и впрямь было волшебным. Хотя бы потому, что Мэттью проснулся в объятиях любимого Никки, а не в комнате в доме отца. Конечно, он прожил там большую часть своей жизни, но… теперь просто чувствовал, что его место отныне рядом с Никки, а не в месте, где он просто родился.
Они с партнёром снова долго валялись в постели, сонно переговариваясь и улыбаясь, ну и, конечно, постоянно целуясь и прикасаясь друг к другу. Что привело к определённым приятным последствиям. И что ещё стало маленьким, но приятным и крайне интимным волшебством Сочельника, это тихое первое признание Мэттью в том, что ему особенно нравится заниматься с Никки сексом с утра.
Душ решили тоже принять вместе, продолжая целоваться и в ванной, не в силах оторваться друг от друга хоть на секундочку. Казалось бы, никто им и так не мешал, но оставшись наедине в квартире они как будто утроили свои усилия. Или просто Рождество так действовало.
Однако вытершись и выйдя из душа, Никки на минуту оставил партнёра и, хихикая, подбежал к шкафу. Уже это одно вызвало улыбку. Хотя и следом пришло любопытное удивление, когда в руках Мэттью оказалась мягкая праздничная упаковка.
Раскрыв её, Мэттью обнаружил забавную пижаму с эдаким традиционным рождественским рисунком, и улыбнулся ещё шире, счастливо посмеиваясь и целуя партнёра.
— Это так мило, Никки, — протянул довольно он.
Конечно, Мэттью охотно надел пижаму, совершенно не испытывая никаких возражений. Это и правда было очень мило! В классических традициях с рождественских открыток, где сладкая парочка в таких вот пижамах наряжает ёлку и фотографируется, чтобы разослать всем родственникам поздравления. (На миг Мэттью даже пропустил несколько зловредную мысль о том, каким было бы лицо отца, получи он такой снимок).
— Ты такой очаровательный, — проговорил Мэттью, когда увидел своего партнёра в такой же пижаме. — Почему ты всегда такой очаровательный?
И, разумеется, он не мог не обнять Никки снова, целуя его несколько раз за то, что тот был таким сладким мальчиком.
— А мне нужна шапочка эльфа, — несколько самокритично, хотя и шутливо отозвался он по поводу своего внешнего вида. — И тогда ты будешь жить с настоящим помощником Санта-Клауса. Как тебе такое?
Мэттью дурашливо выпрямился, словно позировал и давал Никки возможность представить себе это зрелище. Потом рассмеялся, конечно.
За завтраком немного обсудили пижамы, и Никки рассказал о летнем времяпровождении в поместье, что до сих пор звучало невероятно. Хотя и было смешно слушать, как партнёр шалопутничал в детстве. Мэттью в ответ рассказывал, как пытался в детстве застукать Санту и сидел тайком на лестнице, в ожидании, когда тот принесёт подарки. Но неизменно засыпал прямо на ступеньках и удивлялся с утра, как это он оказался в собственной кровати.
— И каждый раз я, разумеется, оповещал маму, что в этот год буду сидеть до самого утра, — улыбался Мэттью. — Говорил, что нашёл новое место, где спрятаться. Чем сильно облегчал ей задачу.
А после завтрака настало время наряжать купленную ёлку. За ночь в тепле она заметно распушилась, и вся гостиная наполнилась хвойным ароматом.
С Никки это и без того радостное событие стало вдвойне приятнее. Они даже действовали как-то слаженно, словно долгие годы делали что-то совместно. И на фоне красивой ёлки парочка снова сделала фотографию, которую Мэттью почти сразу выложил в Инстаграм, подписав краткое поздравление всех с праздником. Хорошо хоть его отец был настолько консервативен, что даже не имел аккаунта в этой социальной сети.

Конечно, Мэттью засмущался от ответного признания. Никки ведь не ограничился простым «мне тоже», он добавил ещё одно признание от себя. Так что Мэттью привычным движением спрятал лицо где-то на груди партнёра, утыкаясь в него носом. Кажется, этот жест тоже немало веселил и умилял партнёра.
Но, разумеется, Мэттью было приятно слышать такие вещи. Не потому, что он в чём-то молодец, а потому что Никки был чем-то доволен. Доставлять удовольствие партнёру в любом из смыслов Мэттью бесконечно нравилось, он ведь любил этого человека всем сердцем. Даже несмотря на извечное смущение.
Они отлично проводили время вдвоём и много смеялись уже с самого утра. Отчего-то Мэттью казалось, что когда они по-настоящему съедутся, ничего не изменится. Он не мог быть уверен в этом, так как никогда раньше ни с кем не жил вместе, но они с Никки ведь так идеально подходили друг другу. С чего вдруг должны начаться разногласия?
Да и тестовый прогон, если честно, они уже совершили. За прошедший месяц Мэттью чаще обитал в этой квартире, чем у себя в общежитии. Так что какие-то его вещи и так уже были здесь. Увеличение их количества явно не должно повлиять на их с Никки чувства. Вот Мэттью и ничуть не беспокоился — ни насчёт десятидневного совместного проживания, ни по поводу последующего переезда.
— Сексуальная фантазия? — перепросил Мэттью с лёгким смешком. — Теперь я просто обязан купить такую шапочку!
И, в целом, он не шутил. Почему бы и нет? Определённо будет весело. Хотя бы потому, что Мэттью и правда бы смотрелся в ней презабавно с такой-то мордашкой.
Против кучи совместных и отдельных фотографий Мэттью тоже ничего не имел. Даже немного попозировал Никки, хотя и улыбался при этом довольно смущённо, не привыкнув к такому пристальному вниманию. И, разумеется, он не возражал против публикации совместных снимков и сообщил Никки, что сам уже выкладывает один из них в Инстаграм.
Он тоже отметил партнёра на выбранной фотографии и, конечно, добавил несколько сердечек к его имени (а то вдруг кто-то из подписчиков по снимку не догадается, как они влюблены друг в друга). А потом заглянул на аккаунт Никки, чтобы посмотреть, что выложил он, и на лице так и засияла новая улыбка при виде этого милого признания. «Love you SO much, my sweet-sweet boy», — отписался он в ответ, не в силах хоть немного поумерить широкую улыбку. И, наконец, убрал телефон. Было бы странно продолжать переписку в сети, когда вот же, живой и настоящий Никки стоял перед ним.
Конечно, когда Никки посмотрел в телефон снова и захихикал, это вызвало интерес у Мэттью. Сперва простой, мол, кто там и что такого написал. А затем усиленный, потому что Никки внезапно убрал телефон, и лицо его стало по-настоящему шкодливым.
— Теперь я почти уверен, что буду, — проговорил Мэттью с ответной улыбкой. — Так что там натворил мой Лестер?
К слову, это было даже забавно — про ругань. Мэттью, казалось, и не умел ругаться, а на Никки и подавно. Он мог только смешно возмущаться, да и то без негатива. Однако в этот раз мальчик даже так «ругаться» не стал. Только тихо посмеялся:
— Мне так нравятся ваши братские отношения, — покачал головой он и добавил, опять же, без малейшей укоризны: — Вы оба такие засранцы.
Впрочем, никакой укоризны и быть не могло. Мэттью, может быть, и не замечал этого, но ему в самом деле нравилось это «засранничество». Британцы определённо гармонично дополняли все его крайне положительные черты.
Пижаму Мэттью решил не снимать. Ну а что, она была рождественская и удобная, так что и готовить их праздничный ужин решили в них.
В какой-то момент днём Николасу внезапно позвонили с незнакомого номера. Оказалось, звонил Маркус — поздравил их с Мэттью с наступающим Рождеством и предложил встретиться как-нибудь на выходных вчетвером, пообщаться, познакомиться по ближе. Мэттью не возражал. Маркус и Алекс показались ему интересными ребятами, да и не сидеть же им всё время дома. В любом случае пойдут куда-нибудь, так что почему бы и не устроить эдакое двойное свидание. Заодно поздравят парней ещё раз, но теперь уже не с помолвкой, а настоящим замужеством. Уильям-то ничего толком даже не рассказал про свадьбу!

Честно-то говоря Мэттью, когда говорил про шапочку эльфа, не думал конкретно про секс. И уж тем более не представлял никаких ролевых игр. Вот и не смутился. Он просто немного дразнил партнёра, как и тогда, в общежитии, не слишком задумываясь над тем, во что это может вылиться. Скорее, думал о том, что им с Никки будет просто смешно.
В любом случае, вряд ли бы Мэттью возражал, если бы такая шутка перетекла в непосредственное удовлетворение «не слишком хорошей сексуальной фантазии». В конце концов, у них как раз наступал период в отношениях, когда доверие друг к другу позволяло пробовать что-то новое и в постели тоже. Вот тогда и застесняется, хотя и наверняка останется доволен. С Никки всегда было очень хорошо.
В социальных сетях Мэттью тоже выкладывал уже не первую совместную фотографию. Он не так активно вёл Инстаграм, как Никки, которому нужно было выкладывать ещё что-то по работе, да и подписчиков у него было не ахти. Но это явно не мешало ему делиться своим счастьем хотя бы с друзьями. Впрочем, после того, как Никки начал отмечать его, какая-то часть подписчиков начала следить и за аккаунтом Мэттью.
Никки пару раз намекнул, что было бы неплохо выложить какое-нибудь музыкальное видео в интернет, и Мэттью как раз подумал, что может заняться этим на Рождество. Уж Никки точно с удовольствием заснимет, как он поёт или играет на чём-то.
Но пока это оставалось только на подкорке сознания. На первом плане всё равно стоял Никки и просто замечательное времяпровождение с ним. Даже когда наружу вырывался Лестер и начинал вредничать, как в издевательской переписке с Уильямом. Но, как уже было сказано, это вредную сущность Мэттью тоже бесконечно любил.
— И как он тебя не выгнал из своей квартиры? — только покачал головой Мэттью, наблюдая за этой дурашливой перепиской и немного посмеиваясь.
Благо, через какое-то время Уильям смог выдохнуть. Мэттью утащил партнёра готовить, и им обоим стало не до телефонов. Хотя на некоторые звонки отвечать приходилось, но все они оказались приятными. (Честно говоря, Мэттью очень боялся в душе, что позвонит отец, спрашивая, не передумал ли он приехать, и снова пришлось бы врать).
Но сперва позвонил Маркус, и его предложение даже немного воодушевило. Мэттью, в целом, понимал, что несмотря на весёлое времяпровождение с его друзьями, Никки вряд ли будет с ними плотно общаться. Даже в своём юном возрасте он понимал, что так случается редко, когда друзья одного из партнёров становятся по-настоящему близкими и другому. Так что Никки не помешало бы найти свой круг общения в Америке, а ещё лучше им обоим обзавестись общими друзьями, это было бы вообще идеально.
Потом позвонил Генри, чтобы просто поздравить их обоих. Мэттью тоже включил громкую связь, они с Никки поздравили их с Фиби, да, собственно, распрощались даже без предложения встретиться. Пока у обоих были свои дела и планы. Надумают позже, всегда есть телефон, созвонятся. Но Мэттью полагал, что лучший друг тоже предпочтёт провести всё время со своей девушкой.
С готовкой они справились так же ловко, как и с украшением ёлки. Так что тест на криворукость тоже был пройдет, и Мэттью в очередной раз подумал о том, что ничего им с Никки не сможет помешать преспокойно и счастливо жить вместе.
— Всё, всё оставшееся время я просто буду стоять так, — проговорил он, обнимаясь с партнёром и тихо наслаждаясь этим уютом.

В целом, Мэттью был согласен с партнёром — невозможно столько лет заниматься пением и музыкой в целом просто для себя. Это было бы так же странно, как если бы знаменитые художники писали изумительные картины и складывали в стол, чтобы изредка на них любоваться. Так что и Мэттью, конечно, ставил голос не для того, чтобы напевать под нос, занимаясь бытовыми делами или принимая душ.
И это было заметно хотя бы потому, что Мэттью любил посещать тот же караоке или отважно прибивался к уличным музыкантам. Он участвовал в каждом студенческом концерте, потому что ему нравилось радовать людей. Просто то самое признание, о котором думал Никки, пока очень сильно смущало его.
При этом Мэттью не принижал собственных достоинств и не вёл себя в том странном ключе, когда люди зачем-то начинали заявлять, что не делают ничего особенного. Просто смущался от чрезмерного внимания, и это немного тормозило его желание «набирать популярность». У Мэттью была несколько другая мотивация.
Он по характеру был тем человеком, которому больше нравилось отдавать, чем получать. И Мэттью чувствовал себя прекрасно, когда видел, что смог порадовать слушателей, поднять им настроение или затронуть что-то в эмоциональном плане.
Так что предложению Никки выкладывать что-то в интернет Мэттью не сопротивлялся, хотя и знал, что ощутит сильное стеснение, если вдруг эти видео распространяться куда-то дальше знакомого круга друзей. Впрочем, один несносный британец очень хорошо тренировал его в этом плане — бороться с собственной робостью. Кажется, за этот месяц Мэттью достиг в этой области небольшого прогресса.
По крайней мере, от шаловливых ручек, спустившихся неприлично ниже талии, он сильного стеснения не испытал, только улыбнулся с привычным спектром эмоций. И прижался ещё плотнее, обнимая партнёра крепче, когда тот принялся покрывать его лицо забавными короткими поцелуйчиками.
— Мне так повезло с тобой, — тихонько проговорил Мэттью, передавая в этой краткой фразе буквально всю любовь, что поглощала его день ото дня.
Потом телефон позвонил ещё раз, но, даже узнав о том, что звонили родители Никки, мальчик так и не отошёл от партнёра. Заочно Мэттью уже знал, что те не будут недовольны выбором своего сына, так что бояться было нечего. И, конечно, Мэттью уже хотел познакомиться со всей семьёй партнёра, пусть это и было очень волнительно. Просто пока у них такой возможности не было, уж больно далеко Никки забрался от дома, чтобы найти свою любовь.
Поэтому, в целом, Мэттью совсем не удивился, когда Никки направил на него камеру, решив представить партнёра семье хотя бы так, через видеосвязь. Однако всё равно испытал сильное волнение, глядя на родителей любимого, даже сердце забилось быстро-быстро, как от неожиданного испуга.
Улыбнувшись, Мэттью поздоровался, а потом внутри незаметно переключился маленький рычажок, и он не только поздравил маму и папу Никки с праздником, но и искренне признался, что был бы рад увидеться лично в следующем году. И сам остался в шоке от проснувшейся смелости. Благо Никки камеру уже отвёл, так что родители не успели заметить это шокированное выражение лица. Видимо, сработало нечто такое, чем Мэттью пользовался на приёмах, устраиваемых отцом на праздники, когда нужно было общаться с важными людьми.
— Боже, я прямо как сын маминой подруги, — выдохнул после разговора Мэттью, чем сильно повеселил партнёра, и поэтому добавил в своё оправдание: — Я испугался!
И, разумеется, защиту и от всех этих нежданных эмоций, и от смущения Мэттью вновь нашёл в объятиях партнёра. В коих и отметил, что было довольно забавно, что из всех детей Стриклендов только младший сын пошёл больше чертами в отца. Старшие сыновья откровенно забрали свои тонкие черты от матери и сильно отличались от Джонатана.
— Но я правда хотел бы поехать, — проговорил Мэттью, поглаживая партнёра по спинке. — Надеюсь, в следующем году получится.
Он старался не допускать грустных мыслей в столь светлый праздник, поэтому сосредоточился на том, что следующий год, так или иначе, станет освободительным. Он закончит университет и, как бы не сложилась дальнейшая профессиональная карьера, перестанет быть настолько завязанным на решениях отца. В конце концов, они с Никки уже решили жить вместе, так что Мэттью даже не вернётся в дом, в котором вырос.

Мэттью бы сильно удивился, узнав, что его Никки так выделяет отсутствие запретов на прикосновения и прочие проявления любви. Разве могло быть иначе? Нет, серьёзно, Мэттью даже не думал, что существуют люди, которые могут искренне любить партнёра и при этом запрещать ему каким-то образом прикасаться к себе.
Если бы речь шла о чём-то заведомо предосудительном, то понятно, но в желаниях Никки не было ничего зазорного. Несомненно, Мэттью бы возражал, если бы эти шаловливые ручки опускались ниже талии в общественных местах — это было бы просто неприлично. Но что плохого было в том, когда они оставались только лишь вдвоём?
Мэттью было очень приятно, что его партнёр проявляет своё внимание к нему и просто так, и с интимным подтекстом. Порой его это смущало, но даже стеснение не делало Мэттью ханжой. Конечно, ему нравилось осознавать, что Никки находит его желанным.
А про публичные места всё уже было сказано. Мэттью не считал, что они как-то нарушают общественный порядок. В конце концов, они не забирались друг другу под одежду или что-то в этом духе. И если кого-то беспокоили простые поцелуи, то это были проблемы исключительно увидевшего.
Да и сам Мэттью никогда не ограничивал себя в ответных проявлениях чувств. Он ещё немного отставал от Никки, но исключительно из-за лёгкой неуверенности. При этом он уже вполне догадывался, что партнёр вряд ли будет возражать против чего-либо.
— Я уверен, что мне понравится, — улыбнулся в ответ Мэттью, задирая голову и прикасаясь лёгкими поцелуями к подбородку и губам партнёра.
Он знал, что Никки так или иначе придётся уехать обратно в Англию. Они говорили об этом в самом начале знакомства, когда Мэттью естественным образом поинтересовался, надолго ли парень приехал в Штаты. Тогда, правда, он не слишком задумывался, что это будет для него значить, они ещё толком не начали встречаться. Сейчас же приходилось всё чаще вспоминать об этом и волей-неволей пытаться продумать все варианты.
Разумеется, Мэттью не хотел, да и не собирался отпускать партнёра на долгое время одного. Тут десять рождественских дней казались невыносимыми, а что им делать, если поездка Никки затянется на месяцы? С другой стороны, пока Мэттью полностью зависел от обеспечения отца, который ну совершенно точно не одобрит того, что его сын лихо решит уехать в другую страну и даже не просто с каким-то парнем, а с племянником Стрикленда.
В целом, Мэттью не боялся остаться без этого обеспечения. Найти подработку в Нью-Йорке особой проблемы не было, особенно с таким хорошим образованием. В конце концов, он мог остаться в той же прокуратуре секретарём — внутреннее делопроизводство он знал превосходно. Другой вопрос, что вряд ли отец просто разорвёт с ним общение и оставит его в покое. Мэттью не знал этого наверняка, но уже очень хорошо догадывался.
В общем, будущее так и оставалось слишком непредсказуемым и откровенно пугало Мэттью. Пожалуй, даже сильнее, чем раньше. Потому что, если ещё месяц назад мальчик беспокоился только по поводу конфликта с отцом насчёт юридической стези, то теперь накрывало ещё и волнение за Никки. Так или иначе последний будет замешан в этой истории отца и сына, а Мэттью очень этого не хотелось.
Однако на сегодня Мэттью постарался отбросить эти безрадостные мысли. Уж точно они были не для их с Никки первого совместного Рождества.
Они прекрасно проводили время вместе, а когда наступил вечер, традиционно положили подарки друг другу под ёлку, а сами принялись накрывать на стол. В процессе чего Никки и вспомнил о разнице во времени с Лондоном, чем сперва заставил партнёра вздрогнуть (от такого неожиданного восклицания), а затем широко улыбнуться от последующей шутки.
— О нет, мы не можем этого допустить, — посмеивался Мэттью. — Но тебе повезло. У тебя есть личный адвокат.
С улыбкой он взял пульт от телевизора, включая его и открывая интернет поиск.
— Во-первых, сейчас ты проживаешь в Штатах по рабочей визе, а значит, попадаешь под юрисдикцию штата Нью-Йорк, — протянул он, как будто бы относясь к этому с полной серьёзностью дела. — Во-вторых, ты находишься на территории другого часового пояса, где пока ещё двадцать четвёртое число. И значит, ты ничего не пропустил… и не пропустишь, и, следовательно, не нарушишь никаких законов.
Речь Королевы, конечно, уже была выложена в интернет, так что найти её не составило труда. Мэттью открыл запись на весь экран, пока ещё на паузе, и повернулся к Никки с широкой улыбкой. Он был совсем не против променять в этот год речь президента на напутствия Елизаветы. Честно говоря, Мэттью был даже рад такому варианту. Ни слышать, ни лицезреть республиканца Трампа не хотелось совсем.

Мэттью всё равно сложно было представить все эти запреты внутри пары. Хотя бы потому, что рядом с Никки он напрочь забывал о том, что его поведение было не слишком-то обычным и даже нормальным по мнению окружающих. Он и правда старался постоянно держаться ближе, постоянно как-то контактировать с любимым человеком и всё такое прочее. И Никки тоже никогда ничего не имел против. В отличие от предыдущих бойфрендов, о которых Мэттью уже попросту благополучно забыл.
Так что, да, никаких запретов. Спустя этот полный счастья месяц Мэттью осознавал, что всецело принадлежит этому человеку. И был этому осознанию только рад.
Также Мэттью понимал и то, что Никки было не так уж и важно прослушать речь Королевы, и это была по большей части шутка. Но, во-первых, почему бы и нет? Это действительно была традиция, как и во многих странах, и Мэттью готов был её поддержать. Во-вторых, ему и самому было интересно. Как-то до этого он ни разу не слушал выступлений Елизаветы — не первое, что приходит в голову, послушать рождественскую речь правителя другой страны.
Да и Никки явно было приятно такое решение партнёра. А Мэттью очень нравилось, когда любимый человек испытывал радость даже от таких мелочей.
И было донельзя приятно, когда Никки, пусть и как-то случайно, назвал его своей семьей. Прямо даже в сердце что-то отозвалось особенное. Они ведь, и правда, любили друг друга и собирались жить вместе, как настоящая семья. Мэттью срочно захотелось поцеловать партнёра и в очередной раз признаться ему в своих чувствах. Что, собственно, он и сделал, потому что (да-да) не было у них никаких дурацких запретов.
Усаживаясь за стол, Мэттью краем сознания подумал о том, как сильно разнилось это Рождество от многих предыдущих. А ведь мог бы сейчас прятаться в своей комнате после ужасающего дневного приёма в доме отца, который непременно выжал бы все соки. И Никки словно почувствовал эти мысли, благодаря за то, что Мэттью попросил его остаться.
— Я так люблю тебя, милый, — проговорил в ответ Мэттью, нежно прикасаясь к щеке партнёра и ответно заглядывая в его глаза. — Спасибо, что подошёл ко мне в клубе. Не представляю своей жизни без тебя…
Сердце стучало так отчаянно от всего этого тёплого ощущения счастья. Пожалуй, рождественские признания поистине заслуженно заняли второе место после их первого признания в любви. Зря Уильям беспокоился за чистоту этой квартиры, она уже увидела куда больше, чем просто рядовой секс.
После долгого сладкого поцелуя парочка всё же переключилась на еду и поздравление Королевы. И Мэттью действительно с интересом слушал её речь, настолько она разительно отличалась от выступлений американских президентов. Ну и, разумеется, мальчик улыбался, когда Елизавета говорила о своём муже — это было очень трогательно. И даже поражало! Они ведь были столько лет вместе, просто немыслимо!
— Это так мило, — прошептал Мэттью, прижимаясь к партнёру поближе, хотя и наперекор своему сладенькому голосочку добавил: — Не то, что этот чёртов фрик.
Речь Королевы он дослушивал уже откровенно положив голову на плечо партнёра. И думая только о том, как ему невероятно повезло.
— С Рождеством, любимый, — повторил Мэттью, широко улыбаясь и охотно целуя партнёра ещё разочек. — Обязательно сделаем…
И снова как-то не нужен стал ни алкоголь, ни что-либо ещё. Они долго целовались, прерываясь только затем, чтобы посмотреть друг на друга — неизменно счастливыми влюблёнными взглядами — и снова потянуться навстречу. Это было поистине рождественское волшебство, не иначе, потому что всё происходящее напоминало сказку.
Наконец, найдя в себе силы оторваться друг от друга, оба сделали буквально по глотку вина, и вроде как наступило время обмениваться подарками, так что оба, неизменно улыбаясь, переместились к ёлке, чтобы синхронно открыть две упаковки.

Мэттью тоже немного переживал насчёт подарка. Он его и придумал чуть ли не в последний момент, да и просто волновался, что Никки не покажется такой сюрприз милым. Так что, возможно, мальчик был только рад, что партнёр захотел, чтобы первым открыли его подарок. Вот почему-то в выборе Никки Мэттью вообще не сомневался.
Последний и без того был, можно сказать, беспроблемным парнем — ему нравилось внимание, а не сама материальная вещь. Мэттью был из тех, у кого истинный восторг вызовет самодельная книжка с купонами (из серии «купон на романтический ужин» или «купон на эротический массаж»), а не последняя версия Айфона. Казалось бы, подобные вещи были практически бесполезными — партнёр и без того мог устроить тот же романтический ужин, — а вместе с тем вызывали просто кучу позитивных эмоций. Вот они-то и были ценны.
И Никки действительно не прогадал со своим подарком, выбрав его как раз из той области, о которой только что шла речь. Мэттью с восторгом увидел электронную рамку для фотографий, и уже даже успел представить, сколько же снимков партнёра на неё загрузит, как Никки подсказал включить её.
— Я уже это сто раз говорил за сегодняшний вечер, но я так сильно люблю тебя! — протянул Мэттью с непередаваемым спектром эмоций.
Он с удовольствием листал фотографии, улыбаясь всё шире. Никки сделал настоящую подборку, а некоторых снимков Мэттью ещё даже не видел, что тоже прокомментировал. Разумеется, оторвавшись от просмотра и звонко поцеловав партнёра в губы.
Среди серии фотографий проскочило даже два коротких видео без звука. Одно из них снимал сам Мэттью, когда Никки думал, что его просто фотографируют, и улыбался так очаровательно. Мэттью оно очень нравилось. Он как-то признавался партнёру, что частенько пересматривает его, когда они проводят время порознь. Смутился, но признался.
— Если бы ты уехал, я бы сидел перед этой рамкой все дни, — мягко рассмеялся мальчик. — Думаю, с места бы не сходил, даже чтобы поесть.
Он аккуратно отложил действительно дорогой подарок, вновь подбираясь к партнёру поближе, чтобы благодарно поцеловать его. Влюблённое сердце вновь стучало, как сумасшедшее. Как же ему было хорошо с этим человеком…
— Теперь твоя очередь, — улыбнулся Мэттью, так и оставаясь рядом с партнёром и привычно прижимаясь к нему сбоку и немного мешаясь. — Нарекаю это Рождество временем милых романтичных подарков.
Почему-то после сюрприза Никки все сомнения исчезли. Они и правда были на одной волне, пытаясь сделать друг для друга что-то миленькое.