В отличие от многих беззаботных подростков, Мэттью начал задумываться о своём будущем ещё в старшей школе. Уже два года назад он со своим куратором — специалистом, составляющим индивидуальные планы обучения, — наметил дальнейший путь, по которому пойдёт по окончании учёбы. Тогда-то выбор и пал в пользу актёрского мастерства.
Актёрская карьера была не простой, но и Мэттью, и его куратор считали, что необходимые для того навыки пойдут мальчику на пользу. Театральное искусство развивало память, а также помогло бы Мэттью раскрепоститься и избавиться от извечной робости, иногда довольно заметно мешавшей ему нормально жить.
Всё дело было в дислексии, неврологическом отклонении, обнаруженном у мальчика в раннем детстве. Мэттью практически не умел читать, а писал с большим трудом и извечными ошибками. Учился он при этом в обычной британской школе. По программе поддержки детей с подобными отклонениями Мэттью назначили куратора, пять часов в неделю он занимался с логопедом, а индивидуальный план обучения давал дополнительное время на экзаменах и снисходительное отношение учителей к орфографическим ошибкам.
Тем не менее, рядом обучались самые обычные ребята, и Мэттью частенько испытывал стыд за то, что не мог того, что могут все.
Но вот школа осталась позади, и Мэттью созвонился с несколькими школами актёрского мастерства, чтобы уточнить про обучение, когда обладаешь такой… особенностью. Оксфордская школа драмы была не единственной, кто спокойно принимал студентов с дислексией, однако их отношение Мэттью понравилось больше всех. И по телефону, и по фотографиям с сайта казалось, что там было как-то по-семейному уютно — небольшие группы, индивидуальный подход. Мэттью захотелось быть там.
Вот и наступил день прослушивания для поступления, и Мэттью, как и все, приехал на автобусе, с интересом осматриваясь. Абитуриентов было не слишком много, но и не десять человек, а чуть позже к ним во дворе присоединились и ребята со старших курсов, которые, кажется, с большим энтузиазмом восприняли просьбу рассказать новеньким что к чему.
Мэттью стоял чуть поодаль, предпочитая больше наблюдать, чем влезать в разговоры. Он тоже волновался, но боялся, что общение с бойкими второкурсниками вызовет у него больше стресса, чем успокоения. Тем не менее, когда один высокий нахальный парень начал «командовать» со ступеньки, Мэттью улыбнулся. Кажется, этот точно далеко пойдёт — громкий, беззастенчивый и довольно артистичный.
Кроме того, очень красивый, особенно когда так широко и задорно улыбался. Мэттью невольно засмотрелся на него. И немного смутился, когда парень внезапно посмотрел в ответ, а затем и вовсе пошёл навстречу. Очень пробивной. Пожалуй, таким и должен быть хороший актёр. Мэттью даже на секунду кольнула неуверенность в себе. А правильно ли он сделал, что приехал сюда? Он ведь совсем не похож на эту говорливую компанию.
— Мэттью, — отозвался он, вновь немного улыбнувшись и пожимая протянутую руку. — Да, спасибо.
Однако Николас не остановился на простом пожелании удачи и решил предложить новому знакомому мини-экскурсию по школе после прослушивания.
— Хорошо, — согласился Мэттью, продолжая чуть смущённо улыбаться, украдкой рассматривая парня получше.
Мальчик уже не сомневался, что Николас легко найдёт его после того, как он покинет двери кабинета, но тот решил спросить ещё и номер телефона. Хотелось бы и Мэттью так запросто общаться с людьми…
— Хорошо, — повторил он и продиктовал свой номер по памяти.
Мэттью хотел что-нибудь спросить у активного второкурсника, но так быстро ничего в голову не приходило. Разве что было интересно, со всеми ли абитуриентами Николас обменивался номерами, но спрашивать о таком было как-то не вежливо.
Впрочем, вскоре его фамилию назвали, и Мэттью немного взволновано направился внутрь, чтобы предстать перед комиссией школы. В отличие от почти всех абитуриентов, в его руках не было никаких записей, по которым он мог бы повторять изученное. Всё было исключительно в его голове и только.
Для прослушивания Мэттью выбрал отрывок из классического британского мюзикла «Призрак оперы». Долго думал над «Кошками», но всё же остановился на постановке, наглядно показывающей, как любовь может исцелить даже самые глубокие уродства человеческой души. Это было близко его характеру и некоторому романтизму натуры.
Так что после недолгого разговора с комиссией, Мэттью начал исполнять и, когда перешёл непосредственно к партии Призрака «The music of the night», расслабился окончательно. Он занимался музыкой с раннего детства, и очень любил петь. Так что к поступлению в колледж обладал отличным диапазоном хорошо поставленного голоса. Это было его сильной стороной, на неё и поставил, выбирая именно мюзикл.

Как было сказано, музыкой Мэттью занимался с детства. Владел несколькими инструментами, пел, и, конечно, выступал на школьных вечерах с теми или иными номерами. Так что зажатым мальчик был, пожалуй, только в личном общении. Выступая перед комиссией, Мэттью чувствовал себя достаточно комфортно.
Испытывал, конечно, некоторое волнение, но в рамках разумного, да и то, по большей части, из-за обычных мыслей абитуриента «возьмут или откажут». Когда же Мэттью запел, все эти внутренние барьеры и зажимы естественным образом исчезли. Просто невозможно было чисто петь, испытывая внутреннее напряжение, и от этого терпеливые преподаватели помогли ему избавиться много лет назад.
Так что выбранный отрывок мюзикла Мэттью исполнил вполне достойно и даже не услышал, как за спиной открывалась дверь и выгоняли одного юного, но крайне очаровательного «поклонника». Увлёкся.
А вот после исполнения привычная робость вернулась. Представители комиссии отметили его выдающийся голос, что уже заставило испытать смущение. Конечно, те не говорили напрямую, готовы ли они принять такого студента в их школу, но на комплименты таланту юного парня не скупились. Поспрашивали ещё немного про опыт и, разумеется, про дислексию, и затем, наконец, отпустили.
Мэттью выходил из помещения несколько торопливо, чувствуя, как щёки буквально полыхают, и от полученного внимания, и от накатившего уже после всего волнения. Он честно не заметил Николаса, сидящего в ожидании на ступенях, но остановился, услышав его голос, и обернулся, пока парень вставал с насиженного места.
— Думаю, хорошо, — всё ещё взволнованно отозвался Мэттью.
Он совсем не возражал вниманию Николаса. Во-первых, парень ему нравился, хотя бы внешне, так как за короткое знакомство Мэттью ничего бы ещё не мог сказать о его характере. (Хотя и догадывался о некоторых его аспектах). Во-вторых, всё усилия мальчик сейчас тратил на борьбу со смущением и робеть ещё перед Николасом не было никакого ресурса.
Мэттью прижал ладони ко всё ещё рдеющим щекам, пытаясь привести мысли и чувства в порядок, и вскинул взгляд огромных глаз на нового знакомого, возвышавшегося над ним, пожалуй, на целую голову.
— Спасибо, — протянул он на комплимент и тут же торопливо добавил на предложение: — Да, пожалуйста. Мне нужно прийти в себя.
Мэттью и правда очень охотно пошёл следом за парнем, почти и не раздумывая. Хотя бы потому, что компания одного человека мальчика сейчас устраивала куда больше, чем эта мини-толпа, всё ещё кружившаяся у корпуса. Если бы не Николас, его, как и прочих прошедших прослушивание, тут же бы окружили другие абитуриенты, которых нервозность подталкивала спрашивать у каждого, что же происходит за закрытыми дверьми класса.
Николас же не интересовался деталями и не расспрашивал ни о чём. Он и сам проходил этот этап год назад. Да и в душу сейчас не лез, как будто несмотря на суматошный характер внезапно выказал понимание и дал собеседнику успокоиться.
Вскоре Мэттью действительно расслабился, а щёки его приняли обычный цвет. Он заинтересованно слушал бодрый рассказ Николаса и посмеивался над его шутками, которых тот отпускал немало. Они и правда были забавными.
— Думал, если меня примут, найти квартиру, — доверительно рассказал Мэттью, посматривая на собеседника и немного улыбаясь ему.
Чем больше проходило времени бок о бок с Николасом, тем сильнее расслаблялся его юный спутник. Конечно, он не был пока столь же разговорчив, как первый, но Николас явно мог записать себе в достижения, что услышал куда больше слов, чем просто «хорошо».

Школа оказалась действительно маленькой, как её и представлял по фотографиям Мэттью. Но это отнюдь не оттолкнуло мальчика, даже напротив. Небольшая территория и маленький коллектив только привлекали Мэттью, и желание услышать положительный ответ от приёмной комиссии возросло.
Да и с Николасом было приятно проводить время. Бойкий парень ещё немного смущал Мэттью, но за почти полчаса самодельной экскурсии он всё же попривык к его манере общаться. Как казалось на тот момент.
На предложение о комнате Мэттью вновь улыбнулся. В восемнадцать лет его вовсе не пугала возможность жить бок о бок с едва знакомым человеком. По понятным причинам он жил в квартире с родителями и к одиночеству не привык. Однако по характеру Мэттью был очень добрым человеком, которого в первую очередь беспокоил не собственный комфорт, а душевное спокойствие окружающих людей.
— Было бы здорово, но я не самый лучший сосед, — с улыбкой проговорил он. — Если, конечно, ты не хочешь день ото дня слушать мою музыкальную практику.
Несмотря на поступление в актёрскую школу, забрасывать игру на инструментах Мэттью не собирался. Ему нравилась музыка. Ноты — единственное, что он мог читать без проблем. Они были простыми, понятными и доставляли некое душевное удовольствие. И это значило, что каждый божий день Мэттью будет тренироваться.
Родители, конечно, к такому привыкли, хотя и они периодически «согласовывали расписание» с сыном. Ведь каждому человеку хотелось иногда просто побыть в тишине, как бы здорово другой человек не играл свою музыку. В конце концов, хотелось почитать или посмотреть фильм, а Николасу ещё нужно будет готовиться к занятиям, что тоже требовало сосредоточенности и, скорее всего, тишины.
Благо, в остальном Мэттью, даже несмотря на свою особенность, не доставлял проблем. Да, он слушал аудиокниги и на его ноутбуке всегда была настроена озвучка написанного на экране, как для слепых, но — слава современности — для этого существовали наушники. В которых мальчик проводил огромное количество времени, к слову.
В общем, как и было сказано, само проживание рядом с Николасом его не пугало. У Мэттью и без того было о чём беспокоиться. Весь его привычный уклад менялся, и это не могло не волновать. Логопед и нейропсихолог, конечно, постарались на славу, подготовив мальчика к самостоятельной жизни, но пока Мэттью только входил в эту самую жизнь.
Ему предстояло самому теперь следить за своим состоянием, постоянно подвергая себя тренировкам. Причём не только для мозга. После длительных курсов коррекции у детского специалиста, родители нашли Мэттью персонального тренера, с которым мальчик занимался неким аналогом йоги. Теперь же и о поездках к нему придётся забыть — не накатаешься! Так что и эти упражнения Мэттью придётся перенести на дом.
Тем временем Николаса окликнули знакомые, и Мэттью уже готовился попрощаться с забавным парнем. Тот наверняка предпочтёт провести время с друзьями, чем с мальчишкой, которого ещё не факт, что примут в их школу. Однако Николас неожиданно решил иначе и своим вопросом несколько ошарашил спутника.
— Хорошо, — привычно проговорил Мэттью.
Впрочем, этого согласия, кажется, и не требовалось. Николас уже бойко перехватил его руку, вынуждая следовать за собой. Мэттью и не сопротивлялся, хотя и вновь испытал смущение от такого простого прикосновения. Обычно за руку брали девчонки, с которыми мальчик в основном и дружил.
Николас тем временем уже обсудил всё с куратором и всё решил. Не успел Мэттью хоть как-то отреагировать на происходящее, как его суматошный спутник уже вовсю тащил его к автобусной остановке! Мальчик был вынужден цепляться за Николаса ещё сильнее. Тот был таким длинноногим и шустрым, в то время как Мэттью с его координацией бегать вот совершенно не умел и не любил.
Но даже с таким «грузом» на автобус они успели, буквально запрыгнув в уже вот-вот готовые закрыться двери. Мэттью едва дышал от неожиданной пробежки, но всё же улыбался Николасу — мальчишка всегда остаётся мальчишкой, не так ли?
— Привет, — еле выдохнул Мэттью ребятам, не успев ещё толком восстановить дыхание, а посему не успев и смутиться как следует.
Впрочем, внимание ребят быстро рассеялось, как будто для них было в порядке вещей вот так забирать с собой кого-то из абитуриентов. Мэттью, в целом, это нравилось. И, если быть до конца откровенным, ему понравилось такое начало. Уж он точно не ожидал, что помимо прослушивания, он вот так лихо будет ехать со студентами школы в какой-то местный паб, словно его поступление — это лишь вопрос времени.
Паб оказался небольшим, вполне классическим. Правда в меню не оказалось привычных Мэттью картинок. Конечно, он мог прочитать отдельные слова, которыми обычно и было представлено меню, но сейчас волнение не позволяло сосредоточиться даже на этом.
— Закажешь мне что-нибудь, — попросил Мэттью у Николаса, рядом с которым, разумеется, и занял место. — Ты лучше знаешь, что тут вкуснее.
В целом, он ничем не рисковал. Кухня пабов плюс-минус была одинаковой, так что и просьба была довольно резонной. Наверняка, что-то из этого классического набора в данном заведении готовили лучше прочего.

Ещё до спонтанной поездки, а также во время неё парни успели немного обсудили возможность жить вместе. И Мэттью, вроде как, дал неприкрыто понять, что вовсе не против занять освободившуюся комнату, если Николас действительно не против. Ну, правда, постоянные занятия музыкой могут нравится по началу, когда это не начинает действовать на нервы, потому что происходит каждый божий день.
Самому же Мэттью нравилось это предложение. Во-первых, ему тогда не придётся тратить время на поиск и просмотр жилья. Во-вторых, пусть и недолго, но он знал Николаса, и тот казался очень приятным парнем. С таким точно не соскучишься.
Пусть Мэттью и был действительно скромным мальчиком в силу своей особенности, но не совсем уж замкнутым. В конце концов, у него даже в школе были друзья, некая компания, которые не просто так появились рядом. Мэттью было сложнее других сходиться с новыми людьми, но если те вызывали доверие, вскоре он раскрывался и переставал занимать позицию исключительно слушателя.
Несмотря на дислексию, Мэттью не был каким-то отсталым. Он слушал немало книг и увлекался многими вещами, так что и разговоры мог поддержать абсолютно разные. Вот и оказавшись в пабе, он постепенно сбрасывал стеснение. По началу, конечно, общаясь в основном с Николасом и девчонками, от которых смущался гораздо меньше, хотя бы потому что не питал к ним особенного интереса.
Зато он абсолютно точно питал подобную симпатию к Николасу. По крайней мере, тот казался Мэттью очень привлекательным парнем, на него хотелось смотреть. Да и мальчику нравилось, что тот был таким общительным и весёлым. Наверное, было не очень правильно оценивать таким образом человека, с которым собираешься жить в одной квартире в качестве соседей, но Мэттью было всего восемнадцать, и он ещё не слишком-то думал о последствиях.
— Да, — кивнул он, подтверждая, что не посещал никаких курсов. — А на кого ты учился в прошлом колледже?
Выбор Николаса немало удивил, если честно. Почему-то казалось, что профессия искусствоведа была слишком уж серьёзной для такого несерьёзного парня. Хотя вслух об этом Мэттью не сказал, списав эти мысли на глупые стереотипы. Он же вообще ещё толком ничего не знал о Николасе, так что и судить не имел никакого права.
Ребята завели вполне обычные студенческие разговоры, свойственные и школьникам, поэтому Мэттью, всё ещё находившемуся где-то между двумя этими статусами, чувствовал себя вполне спокойно. Он, пусть и кратко, рассказал интересующимся девчонкам, как прошёл прослушивание, и с интересом выслушал их прошлогодние истории. Он уже собирался ответить, что почти и не волнуется перед объявлением результатов, как его опередил Николас, вновь вызвавший на этом миловидном лице смущённую улыбку.
Правда, всё по законам компании перетекло в шутку, и Мэттью посмеивался вместе со всеми. Хотя и находил упомянутые скулы действительно красивыми. Как и невероятно изящный изгиб бровей, и многие другие черты Николаса. Но говорить об этом, тем более при стольких людях, Мэттью постеснялся бы. Зато с его губ внезапно слетела шуточка:
— Или, может, за твой большой рот…
И вроде бы Мэттью говорил это тихо, но как-то совсем тихо не получилось. На миг стало даже как-то неуютно. В том плане, что компания-то была чужая, и если подобные подколы хорошо воспринимали друзья Мэттью, то это не значило, что и эти ребята проникнутся таким юмором. Хотя шутка была вполне себе британской, да ещё и двоякой, подчёркивающей как болтливость Николаса, так и его физиологию. Улыбка у того была ну просто широченная.
Однако через это мгновение ребята рассмеялись и, кажется, Николас как раз хохотал громче всех. Так что Мэттью расслабился, убедившись, что никого не задел.
И, как оказалось, он не только не обидел Николаса, но и чем-то, вероятно, привлёк, так как спустя ещё пару секунд Мэттью ощутил на своих лопатках чужую ладонь. Даже гадать не нужно было, кому та принадлежала. Мальчик невольно посмотрел на «нарушителя спокойствия» и поймал его ответный взгляд и улыбку. Да и улыбнулся в ответ — всё так же привычно робко, но, вместе с тем, показывая, что вовсе не возражает.

Мэттью тоже никогда особенно не скрывал своей ориентации. С мамой он был очень близок и откровенен — та была молодой, поэтому сына приняла спокойно. Кажется, к тому моменту, как Мэттью решился рассказать ей об этом, она уже и без того прекрасно всё понимала. Отцу такие новости не слишком понравились, но и он быстро махнул рукой — что уж поделать, если их единственный ребёнок был особенным по всем фронтам.
С друзьями всё было ещё проще. Мэттью в основном водился с девчонками, а у них, кажется, в природе было легко принимать такие вещи. Они даже порадовались. А лучший друг на то и был лучшим другом, чтобы подобные новости использовать лишь как дополнительный повод подкалывать один другого.
Так что Мэттью спокойно относился ко вниманию другого парня даже когда они находились в компании. Смущался, разумеется, но не потому что на них посматривали, а просто от самого интереса со стороны Николаса. Даже как-то немного не верилось, что такой красивый парень мог так быстро обратить внимание на такого тихоню, как Мэттью.
Однако одной лишь улыбки хватило, чтобы Николасу словно руки развязало. В прямом и переносном смысле. Он действительно за какие-то секунды активизировался и принялся смущать Мэттью в два раза сильнее, постоянно прикасаясь, обращаясь к нему с какой-то особенной заботой и вниманием. Это очень-очень нравилось мальчику, но всё же ему требовалось немного больше времени, чтобы к такому привыкнуть.
Мэттью со своей стороны проявлял симпатию гораздо тише и незаметнее. Но, пожалуй, незаметнее для окружающих. Николас явно подметил, как мальчик подсел к нему ещё чуточку ближе, чтобы соприкасаться не только бёдрами под столом. И было так невероятно удобно сидеть в обнимку — и из-за явно обоюдной симпатии, и из-за более банальных вещей, как, например, их разницы в росте. Мэттью будто идеально подходил под Николаса.
Против остальных проявлений симпатии Мэттью тоже ничуть не возражал. Он и разговаривал с парнем куда больше, чем с остальными, и охотно перехватывал его пальчики своими под столом, и, конечно, постоянно улыбался Николасу. Мэттью буквально не мог удержать этой пока ещё робкой улыбки, глядя на симпатичного парня.
Честно говоря, к концу всех этих посиделок Мэттью уже начал ловить себя на мысли, что очень хотел бы поцеловать Николаса. И ему казалось, что последний вряд ли бы возражал, но инициатором быть стеснялся. Они ведь не на вечеринке какой-то, где половина гостей занимались тем же, а в общественном месте.
Пить больше Мэттью не хотел. От большего количества алкоголя он бы стал ещё более неуклюжим, чем обычно. Так что приглашению Николаса он очень порадовался. Да и от понимания, что парень хочет прогуляться наедине друг с другом, сердце встрепенулось особенно заметно. Мэттью тоже этого хотел.
— Хочу, — улыбнулся он, решив, видимо, разнообразить привычное «хорошо».
Они расплатились и вышли вместе из бара, и Мэттью уже собирался с силами, чтобы по-простому взять Николаса за руку, как его настиг забавный вопрос от парня. Он заставил несколько растеряться, потому что в голову никак не приходил нормальный ответ. То есть… Как можно быть против того, что ты кому-то нравишься? Если даже Мэттью и был бы против, разве от этого бы изменилась симпатия Николаса?
— Даже не знаю, как на это ответить, — честно проговорил мальчик и улыбнулся шире: — Как насчёт… не против, если ты не против, что нравишься мне?
Он всё же перехватил руку Николаса каким-то нежным жестом, прежде чем двинуться дальше от паба в совершенно случайном направлении. Мэттью ещё не был в Оксфорде, но, честно говоря, сейчас его волновал совсем не новый город. Да и о поступлении он как-то совсем позабыл. Все мысли так или иначе сводились к тому, что какой вот была вероятность того, чтобы в первый день пребывания на территории колледжа, он встретит человека, в которого влюбится? И, мало того, который будет ответно заинтересован им!

За всю прогулку Мэттью толком и не обращал внимания на старинный английский город. С Оксфордом он ещё успеет познакомиться. Даже если не поступит, никто не мешал ему приехать сюда просто так — в конце концов, всего лишь час на поезде. А вот Николаса хотелось узнать как можно лучше и именно сегодня.
Мэттью при этом даже не думал о том, что между ними будет, если приёмная комиссия всё же решит не принимать его в стенах этой школы. Просто Николас так сильно понравился, что влюблённость буквально подталкивала их навстречу друг другу.
Мэттью никак не мог насмотреться на спутника, на его улыбку, которая не спадала с лица и вызывала ответную у мальчишки. Так что Николас частенько ловил на себе взгляды этих огромных карих глаз.
И им было весело друг с другом и интересно. Мэттью тоже начал рассказывать о себе больше, делиться какими-то историями, хотя те и не перебили зимнее приключение Николаса с побритой под машинку головой. Мэттью не мог не рассмеяться, слушая об этом и глядя чуть позже на смешную фотографию.
— А мне нравится, — проговорил он с широкой улыбкой. — Нет, правда. Ты тут такой забавный и милый…
Вскоре они дошли до какого-то парка, и на его аллее Николас внезапно остановился, развернувшись лицом к спутнику. Его встретил лишь доверчивый взгляд и чуть робкая улыбка. Мэттью сразу понял, что к чему, и совсем не возражал против продолжения. А, если уж честно, то очень ждал, что Николас сделает этот шаг навстречу.
И когда они поцеловались, Мэттью и сам придвинулся ближе, прижимаясь к высокому парню и обнимая его за талию, чтобы быть как можно теснее.
— Давно — это когда? — улыбнулся Мэттью, услышав приятное признание, от которого сердце застучало ещё чаще.
Если подумать, оно было довольно забавным, ведь они познакомились буквально несколько часов назад. Но всё же приятно было знать, что мысли о поцелуе приходили в голову Николасу ещё до прогулки. И что в этом они с Мэттью тоже подходили друг другу.
Мальчишка тоже чувствовал пока ещё лёгкое тепло возбуждения от близости Николаса и от продолжившегося долгого, нежного поцелуя. Пожалуй, если бы они сейчас были не в парке, а Мэттью не нужно было бы вскоре возвращаться для получения результатов прослушивания, он бы недолго думал, поддаваясь этому желанию. И не смутило бы отсутствие какого-либо опыта. Мэттью даже не думал бы об этом рядом с таким парнем.
Они погуляли ещё немного и снова поцеловались, не в силах отказать себе в таком маленьком удовольствии. Но время подсказывало, что их столь близкое знакомство придётся ненадолго прервать.
— Нам пора возвращаться, — проговорил Мэттью, как-то естественно используя слово «мы», пусть и пока в таком обыденном контексте. Хотя и мог бы сказать «мне», ведь, по сути, нужно это было в основном ему.
По дороге обратно Мэттью признался, что почему-то и не сильно волнуется перед объявлением результатов. В душе понимал почему. Как-то Николас сейчас занял все его мысли и украл все эмоции, так что на волнение просто не было времени. Когда тут переживать, ведь рядом такой красавчик, который даже в автобусе сразу сел в обнимку с Мэттью. А тот сразу же и прижался к его боку, будто делал это не в первый раз.

Мэттью вовсе не считал никакие вопросы Николаса глупыми. Скорее, очень милыми, выдающими искреннее волнение влюблённого человека. Мэттью и сам немало волновался. Его сердце так и частило от слов, улыбок, взглядов и прикосновений Николаса. Просто он был не такой активный, как его спутник, больше него молчал, вот и возможностей показать это волнение было чуточку меньше.
И уж тем более Мэттью не считал парня просто симпатичным. Возможно, мальчик ещё немного идеализировал спутника, но тот и правда казался ему очень и очень красивым. Да и как иначе? Высокий, подтянутый, чертовски обаятельный.
Пожалуй, будь Мэттью постарше, он бы задался подобным вопросом — почему такой красавчик один в студенческие, самые бурные по части отношений годы? А, возможно, даже бы задумался, не наткнулся ли он на местного ловеласа. Уж больно легко и быстро у них всё начиналось, и с каждой минутой Николас всё сильнее завоёвывал его сердце.
Но Мэттью был добрым мальчиком, а ещё довольно наивным. Так что он продолжал верить в то, что они просто понравились друг другу с первого взгляда, и это какая-то удивительная судьба. Не факт, конечно, что симпатия задержится с ними надолго, но сегодня всё точно казалось настоящей сказкой.
И ответ Николаса только подтвердил это. Мэттью тоже не задумывался конкретно о поцелуе, когда только заметил голосистого парня, в силу своей скромности. Но на подкорке сознания возникла какая-то приятная связь и желание стать чуточку ближе.
Мэттью всё ещё немного стеснялся, особенно показываться на глаза тем, кто видел, что они с Николасом только-только познакомились, а уже возвращались к автобусу, держась за руки как самая настоящая пара. Однако сторониться спутника мальчик не собирался. Просто уселся тихонько в объятия Николаса и, видимо, решил, будь что будет.
Когда ребята подъехали к школе, около здания, где проходило прослушивание, уже толпились абитуриенты. И тогда Мэттью всё же ощутил противное волнение. Сегодня ведь был такой волшебный день, он не должен был портиться тем, что его имени не окажется в списке! Но Николас уже упрямо тащил его вперёд, немного бесцеремонно протискиваясь между других ребят и проводя за собой мальчишку.
Список был коротким. Собственно, Мэттью уже знал, что в группу обычно набирают примерно десять человек. Да и свою фамилию мальчик обычно был в состоянии прочитать, но из-за волнения буквы так и скакали перед глазами, издевательски переворачиваясь и выгибаясь. Так что мысленно Мэттью был счастлив, что Николас и тут проявил такое рвение.
Он назвал ему свою фамилию и просто смотрел на листок в ожидании вердикта спутника. А когда услышал, на миг даже не поверил. Серьёзно? Его приняли? И он будет учиться в этой школе, рядом с Николасом? И, возможно, даже жить с ним? Может быть, и не поверил бы, но Николас прочитал первую букву второго имени Мэттью, а её он знать просто не мог.
— Кеннет, — с лёгким смехом ответил он, хотя за общим гулом и восклицанием Николаса его вряд ли услышали.
А Николас тем временем взял и запросто наклонился, звонко и коротко целуя его в губы прямо на глазах у всех. У Мэттью вновь порозовели скулы. И от этого приятного нахальства, и от бурных эмоций от поступления. Последние ещё и усилились, когда Мэттью принялись поздравлять другие ребята, будто за один час в пабе они стали лучшими друзьями. Они бы, пожалуй, ещё и обниматься полезли, но мальчик как-то неосознанно прижался спиной к Николасу, подсознательно не слишком-то желая чувствовать чьи-то ещё прикосновения, пусть ребята и правда были очень хорошими и дружелюбными.
— Мы можем сбежать ещё ненадолго? — спросил Мэттью у Николаса.
Он слышал, как их просили задержаться на какое-то время, но, может, у них было хотя бы минут десять-пятнадцать, пока разбредаются абитуриенты, которые не нашли своих имён в списке, и пока поздравляют друг друга оставшиеся? Николас согласился, и они просто отошли в сторону чуть подальше от шумной группы студентов. Мэттью развернулся лицом к спутнику и просто крепко обнял его, прижимаясь щекой к груди и довольно счастливо улыбаясь. Так ему было куда проще поделиться своими эмоциями, чем словами.

Николасу ещё предстояло совершить приятное открытие насчёт повышенной тактильности своего бойфренда. Вероятно, в силу скромности, тесно сочетающейся с физиологической особенностью, Мэттью было тяжеловато выразить собственные мысли устно. И уж тем более он не мог о чувствах написать. Вкупе с этим мальчик вырос в хорошей семье, где о нём (порой чрезмерно) заботились. Вот и получилось, что даже с возрастом Мэттью было комфортнее показывать что-то через прикосновения.
Порой это правда было забавно. Потому что Мэттью мог стесняться сказать что-либо, но при этом вот он, бесхитростно обнимал парня, которого знал несколько часов. Но тут уж всему виной была необычно яркая влюблённость, которая обычно возникала хотя бы через пару дней знакомства, когда оба партнёра получше узнавали друг друга.
Впрочем, в восемнадцать лет подобное не слишком пугало. Напротив, Мэттью до сих пор считал произошедшее настоящим чудом. Пожалуй, о подобных чувствах — сильных, ответных, так резко нахлынувших — и мечталось в юношестве, когда взрослый цинизм ещё не успел отпечататься на подсознании.
— Я тоже, — смущённо улыбнулся в ответ Мэттью, ощущая, как внутри всё теплеет и приятно покалывает от таких признаний Никки.
Чуть позже он повторил своё второе имя, добавив, что обычно им не пользуется. Его вполне устраивало первое. Хотя он не любил, когда его сокращали до Мэтта, о чём мальчик тоже доверительно сообщил Николасу.
Тот в ответ тоже представился, да ещё как! Мэттью не смог сдержаться и хихикнул, прижимая свободную руку к груди на уровне сердца.
— Ничего себе, — улыбался он. — Простите любезно, не подготовился. Меня не предупредили о встрече с почти королевской кровью.
Конечно, Мэттью шутил, поддавшись этому дурашливому настроению. Он родился и вырос в Англии, где подобные имена были в порядке вещей, как и частные школы, разделённые по полу, и всякие там родовые поместья. Сам Мэттью был из простой семьи — папа военный, а мама посвятила себя воспитанию ребёнка и заботой о доме. Однако отношение к более именитым родам у Мэттью было точно такое же, как и прочих англичан. Да, такие существуют, и?
Собственно, поэтому и Николас так легко подшучивал над этим, имея тот же менталитет жителя туманных островов. Они бы, пожалуй, ещё немного остановились на этой теме, но куратор привлекла внимание абитуриентов.
Мэттью и правда немного отвлекался, то и дело перехватывая взгляд Николаса и смущённо улыбаясь ему в ответ. Однако информацию всё равно слышал и запоминал. Это была его суперспособность. Мэттью мог запоминать просто невероятные пласты информации, полученной исключительно на слух. Поэтому и не предвидел никаких проблем с учёбой. Ему было достаточно получать материалы по электронной почте, чтобы компьютер зачитал их для Мэттью. И, собственно, об этом и захотела поговорить куратор.
Мальчик пошёл следом за девушкой и коротко переговорил с ней. Он оставил ей свой электронный адрес, и та пообещала выслать всё в удобном для него формате. А основную, самую важную информацию, проговорила вслух. Мэттью поблагодарил её, вновь находя очень уютной местную атмосферу, и вышел к дожидавшемуся Николасу.
Всё это он проделал механически. За школьные годы Мэттью немного попривык к тому, что к нему всегда требовался несколько особый подход. И только сейчас, после вопроса Николаса, понял, что парень совершенно не в курсе того, в кого умудрился влюбиться.
Честно говоря, от неожиданности Мэттью испытал некоторый шок. Он стеснялся своего состояния. А теперь ещё и боялся, что Николас… да откровенно разочаруется в нём и больше не захочет иметь никаких дел с парнем, который в восемнадцать лет читать не умел. Смешно? Возможно, для взрослого. Но для мальчика, едва вышедшего из школы и вновь попавшего в среду, где был единственным таким «особенным», смешной ситуация не казалась.
Все эти эмоции — растерянность, стыд и даже капелька страха — моментально отразились на открытом лице, вероятно повергнув в шок теперь уже Николаса. Он-то задал вполне обыденный вопрос, на который ожидал услышать что-то вроде «да, организационные моменты обсудили» и не более того. Но теперь, даже если бы Мэттью и подумал, что мог просто не говорить открыто, было уже поздновато.
— Я… просто… — огромные глаза как-то напугано смотрели на Николаса, пока мальчишка собирался с силами, чтобы признаться. — У меня дислексия, я… я не могу это прочитать.
Он едва заметным кивком показал на выданную папку с документами, и теперь уже опустил взгляд в ожидании, пожалуй, не самой приятной реакции.

Наперекор пугливым ожиданиям Мэттью, Николас не только не выказал никакой негативной реакции, но даже не удивился. Зато в огромных глазах мальчика теперь плескалось искреннее изумление. Он явно привык к другой реакции, но оно было и понятно. До сегодняшнего дня Мэттью общался только лишь со школьниками, а те, какой бы ни была школа или даже страна, оставались детьми, причём порой довольно жестокими.
Над Мэттью, конечно, не издевались в полном смысле этого слова. Но всё же считали по меньшей мере странным, и потому не спешили дружить с таким парнишкой. Не то что уж заводить какие-то любовные отношения.
Так что, да, он искренне опасался, что и Николаса такая новость могла испугать. Вроде как, он такой замечательный, а будет встречаться с настоящим аутсайдером. Однако Николас, как оказалось, не считал заболевание мальчика хоть чем-то досадным.
— Я и испугался, — тихо признался Мэттью, сцепляя руки между собой. — Что тебя… что ты не захочешь… что ты решишь, что я странный.
С третьей попытки мальчик всё же подобрал нужные слова, хотя и всё равно немало смутился. Сперва-то всё равно хотелось выпалить как-то по-детски «не захочешь со мной встречаться», и именно эта мысль вновь воззвала к стыдливости.
Николас же спокойно ответил, что немного знает об этой особенности, и с той же невозмутимостью немного уточнил, верно ли он помнит. Мэттью кивнул, всё равно опустив глаза, и после короткой паузы добавил:
— Не всегда, но… когда нервничаю, путаются.
Он бы добавил кое-что ещё о том, что дислексия бывает разной, и у него ещё не самая неприятная вариация болезни, но Николас переключился и напомнил об автобусе. Бежать снова Мэттью не хотел, поэтому моментально двинулся следом. К тому же, парень снова приятно перехватил его за руку, и Мэттью мягко сжал её в своей.
Он снова кивнул за последующий вопрос, но Николас задал ещё один, заставивший не только смутиться, но и немного улыбнуться под нос. Мэттью ещё не думал об этом, но ему определённо не хотелось расставаться с парнем. Хотя бы не сейчас, хотя бы провести время вместе ещё пару часов, снова прогуляться и, конечно, поцеловаться.
И возможность провести вместе ещё и ночь, конечно, не могла не радовать. Хотя и безумно волновала Мэттью. Как-то он ещё ни у кого не оставался вот так. И уж тем более у парня, который так сильно нравился ему. Понятно же, что вряд ли дело ограничится поцелуями, когда они останутся наедине.
— Я бы… хотел этого, — смущаясь всё сильнее проговорил Мэттью. — Но мне надо позвонить домой.
Конечно, ему уже исполнилось восемнадцать, но самостоятельными не становятся в одночасье. И, разумеется, Мэттью ещё зависел от родителей. Возможно, когда он съедет на съёмную квартиру на три года обучения ему и не нужно будет предупреждать маму с папой о каждом своём шаге, но сейчас он должен был отпрашиваться.
И, конечно, когда Мэттью всё же позвонил, он не стал говорить всей правды. Пожалуй, ни в каком возрасте нельзя сказать маме что-то вроде «я только приехал, уже познакомился с классным парнем, так что у него и заночую». Так что Мэттью, продолжая розоветь скулами, рассказал, как всё прошло на прослушивании, что его приняли, и что он познакомился здесь с ребятами, и они хотят отметить поступление.
В целом, Мэттью не слишком врал. Он действительно познакомился с ребятами, и он действительно хотел отметить поступление. Просто уже не с ребятами, а вдвоём с Николасом, но об этом он просто умолчал. Как-нибудь потом, конечно, он скажет, что встречается с парнем, с которым познакомился в первый же день, но не сегодня.
Мама, в целом, хоть и волновалась, но против не была. Добавила только, чтобы Мэттью не пил слишком много и написал с утра, что в порядке. На том и попрощались.

Школа, в которой учился Мэттью, была самой обыкновенной и небольшой. Он был единственным дислексиком в её стенах, что тоже немало объясняло такую яркую реакцию. Более того, так уж вышло, что в школе толком и не было других ребят с особенностями. Мэттью знал лишь о слабослышащем мальчике, но с его проблемой эффективно справлялся слуховой аппарат. В то время как Мэттью приходилось день ото дня работать над собой и буквально бороться с собственным мозгом, чтобы иметь возможность жить нормальной жизнью.
Однако Николас даже вопросы на эту тему задавал иначе, не так, как привык слышать их Мэттью. Это было не праздное любопытство, какое возникало у школьников, когда они сталкивались с такой «диковинкой». И уж тем более в голосе Николаса не слышалось никакой издёвки в стиле «это чего, ты ни читать, ни писать не умеешь?».
— А что ты хочешь узнать? — поинтересовался в ответ Мэттью.
Он честно не понимал, что конкретно рассказать Николасу. Как любой человек с особенностью, Мэттью много знал о собственном заболевании и поведать мог многое. Николас позадавал более узкие вопросы, и пока они шли до автобусной остановки, Мэттью немного обсудил их с парнем, постепенно расслабляясь.
Он рассказал о собственном типе дислексии. Сказал, что может прочитать и понять отдельные слова, но не может связать их с другими, стоящими рядом. Так что даже короткие предложения для него не имели никакого смысла. Мэттью мог конкретно напрячься, зачитать что-то вслух чуть ли не по слогам, чтобы уже аудиально сопоставить одно с другим, но это занимало невероятно много времени.
Благо, современность с её изобретениями облегчала жизнь многим. Так Мэттью следом рассказал, что его ноутбук всегда настроен на голосовой ввод и зачитывание с экрана, как для слабовидящих и слепых людей. И это очень сильно помогало экономить время. На телефоне же Мэттью такой функцией не пользовался. Он помнил интуитивно где что располагается или ориентировался по значкам. Да и большинство пунктов меню состояли из одного слова.
О большем поговорить просто не успели, расстояния в небольшом посёлке до чего угодно были короткими. Так что вскоре парни уже уселись сзади в автобусе, как-то привычно в обнимку. И Мэттью улыбнулся от приятной фразы Николаса, произнесённой тихонько, даже как-то заботливо на ушко.
— А что с тобой не так? — не мог не поинтересоваться с улыбкой Мэттью на последнюю шутку, заглядывая в глаза парня.
Пока ехали до Оксфорда, мальчик решил сохранить номер Николаса, чтобы не потерять его. Немало смущаясь от того, что сам Николас сидел рядом и всё прекрасно видел, Мэттью внёс его контакт, поставив вместо имени смайлик-сердечко.
В его телефонной книжке почти все контакты были обозначены не только коротким именем или названием, но и смайликом, который позволил бы Мэттью быстро идентифицировать звонящего. Однако писать сейчас имя Николаса при нём мальчик просто постеснялся. Он не знал, как оно пишется. В отличие от других ребят у него не было насмотренности. Так что обычно Мэттью пользовался услугами Гугла, набирая имя так, как получалось, а потом копируя правильный вариант, предложенный поисковой системой.
Это было долго и всё ещё довольно постыдно, так что… сердечко стало отличным вариантом. И Мэттью сразу поймёт, кто это. Больше-то никто не вызывал у него столько приятных эмоций, от которых это самое сердце колотилось в бешеном ритме.
По дороге к уже известному пабу их попытались перехватить другие ребята — и знакомые, и новенькие, только что поступившие, как и Мэттью. Николас озвучил их общую мысль, а потом забавно опомнился, поняв, что не поинтересовался мнением спутника.
— Нет, — покачал головой он, улыбнувшись Николасу.
Хотел было добавить что-то ещё, но промолчал. С ребятами Мэттью ещё успеет и познакомиться поближе, и вот так по-простому зависнуть в местном пабе. Теперь у него было целых три года на то, чтобы сдружиться с ними.
Завтра Мэттью всё равно нужно будет поехать домой и так или иначе расстаться с Николасом на какое-то время. Так что терять оное не хотелось. Не для того он отпрашивался, чтобы потерять несколько часов в пабе!

С каждой минутой, казалось, волнение только нарастало. Оно было несомненно приятным, но Мэттью, честно говоря, сам себе поражался. Это же надо, едва покинул стены школы, и в первый же день поступления в колледж умудрился не только влюбиться по-настоящему, но и сразу же поехать к этому парню домой. А вроде бы скромный мальчик.
Но Николас был таким замечательным. И с каждой же минутой Мэттью убеждался в этом всё сильнее и только радовался, что они вообще встретились.
— А что не так со школой для мальчиков? — улыбнулся он, прижимаясь щекой куда-то к ключице парня и глядя на него снизу вверх. — Мне кажется, Николас Фредерик Лестер Таунсенд Стрикленд просто обязан учиться в школе для мальчиков.
Мэттью тихо хихикнул простенькой шутке. И да, благодаря своей особенности, ему не составило никакого труда запомнить с первого раза три имени и две фамилии.
В пабе Николас вновь заставил Мэттью влюблённо улыбаться. Вроде бы не сделал ничего такого, но даже небольшая забота была крайне приятной. Мэттью никогда такой не испытывал, разве что от родителей или лучшего друга, но это не считается. Николас же не просто зачитал названия в меню, а действительно постарался, чтобы мальчику было комфортно. Он отметил, что ему нравилось, предложил варианты, так что Мэттью даже не пришлось смотреть на фирменный листок заведения.
Вместо последнего Мэттью посматривал на самого Николаса, и когда они определились с выбором, приподнялся на цыпочки, чтобы нежно поцеловать парня в уголок губ. Вновь передавая благодарность, которую испытывал, тактильным образом.
В очередном автобусе, теперь уже вёзшем их до конечной на сегодня точки назначения, парни снова разговорились. Обсудили увлечения и книги. Мэттью действительно слушал много аудиокниг, привыкнув к такому формату получения информации с детства. Ещё больше он слушал только музыки, причём абсолютно разноплановой. А вот в видеоигры, популярные среди их ровесников, Мэттью тоже не играл. Ему было не интересно.
Николас заинтересовался музыкальными способностями спутника, и тот со смущённой улыбкой рассказал, что занимается музыкой и пением с шести лет. Признался, что пел в детском школьном хоре, где их педагог неоднократно предлагала ему присоединиться к церковному хору с таким голосочком. Ну и рассказал, конечно, о том, какими инструментами владел. Чтобы вероятно будущий сосед по квартире мог трезво оценить возможности своего терпения. Слушать-то придётся почти каждый день.
— Спасибо, — улыбнулся Мэттью на комплимент, всё равно смутившись.
Они добрались до квартиры, вполне себе обыкновенной, но со вполне удобной планировкой. Комната Николаса наверху, конечно, располагалась вообще замечательно, но на неё Мэттью не претендовал. Было удобно, что и внизу была собственная ванная.
— Я думаю, что займу… если ты не передумаешь, — проговорил мальчик, довольно бегло осмотрев комнату.
Ему в восемнадцать лет особенно не было дела, где жить. Квартира удобно располагалась, не была похожа на развалину или притон, что ещё нужно было мальчишке? А, главное, Мэттью уже очень хорошо знал соседа. И тот-то и был ещё одной немаловажной причиной, по которой Мэттью даже не хотелось рассматривать другие варианты.
Когда приедет домой в Лондон, просто скажет родителям, что уже нашёл комнату, да и только. Вряд ли те будут сопротивляться. Разве что тоже поинтересуются, не против ли другие обитатели квартиры такого музыкального соседа.
Обдумывать вариант детальнее Мэттью не собирался. Особенно сейчас, когда они остались с Николасом наедине, вдали от ненужных взглядов. И Николас тоже поймал это настроение после короткой экскурсии. Уже на выходе из пока пустующей комнаты он повернулся к спутнику, обнимая его и наклоняясь за поцелуем.
Мэттью вовсе и не противился, охотно и отвечая на ласку, и обнимая парня в ответ. Николас вёл себя чуть более раскованно, чем раньше, и из-за этого тёплая волна возбуждения не заставила себя ждать. Мэттью ощущал, как особенно часто бьётся его сердце и от не отпускающего волнения, и от довольно сладостного предвкушения. И уж точно пульс зашкалил, когда Николас проговорил своё короткое предложение.
— Пойдём, — коротко же согласился Мэттью, чувствуя как вновь предательски розовеют скулы.
Наверное, стоило бы Николасу сказать о полном отсутствии сексуального опыта, но… как-то сейчас это казалось не к месту. Прозвучит ещё так, будто Мэттью испугался или передумал. Нет, он совсем не волновался в этом смысле, просто, пожалуй, не хотел бы разочаровать.

Пожалуй, Мэттью тоже предпочёл бы жить с кем-то, а не в одиночку. Одиночество в таком возрасте только пугало мальчика. Однако характер не позволял просто взять и согласиться на действительно удачное предложение Николаса. Мэттью не хотел доставлять неудобства. Тем более тому, кто так сильно нравился.
Желание жить бок о бок, пусть и в разных комнатах, всё же пересилило. Да и Николас в очередной раз убедил, что музыкальный сосед ему не помешает. А то, что они вроде как начали встречаться, мальчишек их возраста вообще не пугало. Они даже не думали о бытовых вещах и, напротив, считали удобным, что будут жить в одной квартире. Смогут видеться каждый день! Разве это не бонус?
Вскоре, как и у Николаса, мысли о сожительстве вылетели из головы Мэттью. Как и, впрочем, любые другие.
Поднимаясь по лестнице следом за парнем, Мэттью думал только о том, что они вскоре окажутся вместе в одной постели. Это невероятно возбуждало и продолжало приятно волновать. А уж когда они с Николасом остались одни в уютном полумраке спальной, даже эта лёгкая нервозность растворилась.
Мэттью нравилось каждое прикосновение к обнажённой коже, и он охотно поднял руки, чтобы позволить Николасу раздеть себя. Из-за неопытности сам он не был столь же активен, но та самая тактильность, уже подмеченная парнем, всё же не давала бездействовать. И Мэттью точно так же скользил пальцами по телу любовника, то по спине, то прикасаясь к груди, стараясь исследовать каждый сантиметр его кожи.
От куда более интимного прикосновения Мэттью слышно вздохнул. Он и правда был уже сильно возбуждён. В восемнадцать лет ему совсем не нужна была никакая долгая прелюдия, да и волнительное любопытство подстёгивало сильнее.
Рассеянно и немного смущённо улыбнувшись в ответ на короткую заминку, Мэттью выпустил парня из объятий, чтобы помочь ему справиться с застёжкой на джинсах. У самого-то не с первого раза получилось, так приятно отвлекали поцелуи и прикосновения Николаса. Но, наконец, барьер был преодолён. И Мэттью, немного повторяя за любовником, прикоснулся и к нему, пусть и не так уверенно.
Сбросив обувь, парни перебрались на кровать, где Николас помог избавиться от джинсов окончательно. Заодно и бельё стянул, раз уж всё равно то спустилось следом за штанами. И Мэттью вновь испытал смущение, впервые оказавшись перед кем-то абсолютно обнажённым. К тому же, перед кем-то, кто так беззастенчиво скользил по нему взглядом, пока и сам избавлялся от своей одежды.
На секунду, правда, Мэттью даже немного испытал досаду за себя. Вот ведь, даже не удосужился хотя бы футболку с любовника стянуть. Хотя вид обнажающегося Николаса ему очень нравился, так что даже отвлёк от таких обидных мыслей. И немного от смущения, но от последнего совсем чуть-чуть. Всё же Мэттью продолжал лежать с неприкрытым возбуждением, что было донельзя непривычным.

К собственной невинности Мэттью относился вполне спокойно. В том плане, что не придавал этому факту особенного значения. Это некоторые девчонки ещё могли как-то отмечать особый момент в их жизни, но Мэттью был парнем и относился к этому соответственно. У него появилась возможность получить интимный опыт, и упускать её он не собирался.
К тому же, он считал, что ему действительно повезло. Всё же обычно первый опыт происходил просто из любопытства. А Мэттью получал его с парнем, в которого был по-настоящему влюблён. И, что ещё приятнее, который был влюблён в него ответно. Что уже выводило простой секс на какой-то другой уровень.
Да и совсем уж зажатым мальчик не оказался. Смущался, да, но этого Николас и без того от него ожидал — таким уж был характер. Однако Мэттью, естественно, интересовался вопросом секса и изучал своё тело самостоятельно. Он ведь не был каким-нибудь религиозным фанатиком и не берёг девственность с какой-либо высокой целью или для «того самого единственного». Просто так получилось, что дальше интимных прикосновений в предыдущих совсем ещё детских отношениях у него не зашло.
Этот факт вообще возник в голове мальчика лишь потому, что Николас ему и правда нравился. Сильно-сильно нравился, вот и разочаровывать его не хотелось. А получалось, что Мэттью был и там, и сям каким-то не таким. Сперва, едва дыша, про дислексию рассказал, а теперь вот выяснится, что ещё и в постели ничего не умеет. (Не то чтобы от него к восемнадцати годам ожидалось нечто особенное, но, опять же, ему было всего восемнадцать, так что, конечно, он беспокоился из-за такой ерунды).
Но пока всё шло очень даже хорошо, а вид обнажённого Николаса и вовсе выбивал остатки дурных мыслей из головы мальчика. Пусть и смотреть на него было немножечко стыдно, но всё же очень приятно. И это любование очень хорошо просматривалось в больших глазах Мэттью, неотступно следующих взглядом за парнем.
Николас прижался сверху, возвращаясь с поцелуями, и Мэттью ответил на них с не меньшим желанием. Руки его снова вернулись на обнажённое тело парня, вновь исследуя его и наслаждаясь каждым прикосновением. Теперь уже сильное возбуждение само подсказывало, что нужно делать, и Мэттью невольно прижимался к любовнику теснее и целовал его всё жарче.
— Я хочу тебя, — выдохнул он, немного осмелев от нетерпения.
Николас поцеловал его ещё разок и отстранился, чтобы взять всё необходимое. А когда вернулся, Мэттью встретил его робкой, но влюблённой и доверчивой улыбкой. Было всё ещё чертовски стеснительно лежать вот так, раздвинув колени перед парнем, открываясь ему полностью. Но Мэттью постарался отвлечься от этого стеснения на физические ощущения.
Николас оказался заботливым не только на некоем бытовом уровне, но и в постели. Мэттью буквально видел его желание сделать всё так, чтобы партнёру было максимально хорошо. И это было по-простому приятно.
Ощутив пальцы Николаса между ног, Мэттью постарался расслабить тело так, как делал это, когда трогал себя сам. Однако ласки парня, пусть и подготавливающие его к большему, оказались гораздо приятнее самостоятельного опыта. Так что вскоре дыхание Мэттью уже начало немного сбиваться, и он несдержанно вздыхал, пока тихо, в губы любовника, вновь целуя его.
— Никки, — тихо же проговорил он, заглядывая парню в глаза. — Мне кажется, я готов…

Мэттью тоже не очень хотелось переворачиваться. И потому что ему нравилось смотреть на Никки (теперь он в голове звучал именно так), и потому что так терялся всякий тактильный контакт. Они не смогут целоваться, а Мэттью не сможет прикасаться к телу любовника. Но всё же послушался Никки, тот явно лучше понимал в том, что происходит, и как сделать так, чтобы им обоим было хорошо.
Такое положение смутило Мэттью ещё сильнее, ведь было ещё более открытым. Стоя на коленях, раздвинув ноги… Наверное, он даже на секунду порадовался, что Никки не видел его явно раскрасневшегося лица. Потом стало не до стеснения окончательно.
Сперва было не особенно приятно. Не больно, Никки был очень аккуратным, но непривычное ощущение не позволяло телу быстро расслабиться, и то ещё понемногу сопротивлялось. На миг даже пришла пугливая мысль, что Мэттью не сможет к такому привыкнуть, но его любовник продолжал удивлять своей терпеливостью.
— Да, всё хорошо, — тихо отозвался на заботливый вопрос Мэттью.
Прикосновения к члену отлично отвлекали от всех неприятных ощущений, и мальчик сперва сконцентрировался на них, а там уже вновь вернувшееся юношеское возбуждение сделало остальное дело за него. Тело, наконец, покорно расслабилось, и осторожные пока ещё толчки принялись отзываться тихим удовольствием.
Не ощущая больше сопротивления, Никки ускорился, чем сорвал первый сладкий стон с губ своего мальчика. И, пожалуй, с этого момента время тоже ускорилось. Казалось, вот только что Мэттью не чувствовал себя достаточно комфортно, но какая-то минута-другая, и вот он уже ощущал, как удовольствие становится всё сильнее, захватывая всё его тело.
Он невольно поёрзал, прогибаясь в спине чуть сильнее, буквально на уровне подсознания подстраиваясь под партнёра так, чтобы было ещё лучше. И следующий толчок заставил Мэттью почти вскрикнуть. Очень уж удачно получилось…
На сбивчивый, хотя и нежный шепот Никки у мальчика ответить уже не получилось. Да, наверное, оно и не нужно было. Толчки стали особенно быстрыми, короткими, и такими чертовски приятными, что Мэттью тоже ощутил, как всё внутри сжимается от сильного наслаждения. Однако без помощи рук пока кончить не мог, и хотел было прикоснуться к себе, но Никки и здесь его опередил.
Сжав пальцами подушку, Мэттью громко простонал, вновь выгибаясь в спине, всё ещё чувствуя Никки внутри, и оттого получая больше удовольствия. Оргазм оказался каким-то очень глубоким, насыщенным, совсем не таким, к какому привык мальчишка, не знавший ничего кроме собственной руки.
Когда Никки выскользнул из него, Мэттью аккуратно улёгся на спину, восстанавливая дыхание и отдыхая. Скулы его всё ещё были розовыми, но не от смущения, а от оргазма. Если уж мальчик умел краснеть, то краснел и от удовольствия, как сейчас выяснил Никки.
— Очень… своевременное уточнение, — улыбнулся в ответ Мэттью, охотно целуя любовника и прижимаясь к нему поближе. — Но нет, у меня никого нет…
Помолчав, Мэттью всё же решил дополнить ответ и признаться кое в чём ещё. Он как раз положил голову на плечо Никки, чтобы быть к нему совсем близко (и, видимо, подсознательно уже готовясь вить из парня верёвки).
— Если честно, у меня до тебя и не было… ничего серьёзного, — протянул он, посматривая на Никки. — Так что, надеюсь, это было не слишком плохо…