Мэттью провёл в соседней комнате всё это время, не в силах остановиться слушать. Он хотел было уйти в какой-то момент, но тут речь зашла про этот древний орден, про крестовые походы на нечисть и про все эти вещи, которые, как ему казалось, давно должны были кануть в лету. Однако вот он, представитель секты, считающий, что вправе вершить чужие судьбы. А в соседней комнате другой, и таких было ещё, как минимум, пару десятков.
И если Маркус чувствовал разочарование, какое ощущают родители, которых не слушаются дети, а Николас подавлял в себе злость, Мэттью испытывал лёгкий ужас. Уму непостижимо. Такое варварство в двадцать первом веке. Ещё бы, серьёзно, за факелы и вилы взялись и пошли дружно штурмовать румынские замки.
Вроде бы казалось, что, наконец, между нечистью и людьми начинают худо-бедно развиваться взаимовыгодные отношения. Появляются отделения ФАС, в которые начинают принимать оборотней. Законы нечисти заметно смягчаются по отношению к бракам с людьми — раньше чистоту крови блюли гораздо сильнее. И многое другое говорило в пользу того, что мечта джиннов о равном мире начинает сбываться.
И тут появляются какие-то сектанты и активно вербуют других людей. Если бы эти парни были единственными, Мэттью, возможно, решил, что они психически больны. Но вряд ли десятки людей сошли с ума одновременно. И это не укладывалось в голове.
— Я его понимаю, — проговорил Мэттью на фразу Уильяма. — Им как будто заняться больше нечем. Люди и так живут совсем недолго, но вместо того, чтобы что-то создавать и изучать, уничтожают и разрушают.
На этот вопрос даже у джинна не было ответа. Возможно, людям как раз и не хватало времени, чтобы всё как следует осмыслить. В погоне за собственным удовольствием, люди порой совершенно не думали о будущем, которое ждёт их потомков.
— Ага, призраку своего друга скажите, что можно перестать мучиться, — пробормотал на бредовые мысли мужчины чертёнок.
В какой-то момент стоять вот так в сторонке, слушая этот жуткий поток мыслей, стало немного невыносимо для добросердечного чертёнка. Он сделал шажок в этом небольшом кабинете и по простому обнял Уильяма, чуточку используя того, как поддержку. Краем сознания подумал, что, пожалуй, это первый раз, когда он вообще прикасался к среднему брату, но быстро отбросил эту мысль. Плевать, сейчас вся троица вампиров стали как-то по-особенному дороги чертёнку, наслушавшемуся психопата в соседней комнате.
— Пойду позвоню переводчикам, — проговорил Мэттью, отпуская вампира.
Слушать второй допрос он не собирался. Наверняка там будет что-то подобное. Общий концепт был кристально ясен.
Понимания, заслуживают ли эти люди смерти или нет, в голове не появилось. Однако приговор всё равно не казался таким уж жестоким, каким выглядел пару часов назад. Эти люди с такой яростью хотели уничтожить всех, кто на них не похож, что даже приветствовали собственную смерть. Может, для них это станет даже освобождением.

Когда допрос закончился, Маркус ободряюще провёл ладонью по спине Николаса, представляя, как его измотали эти несколько часов.
— Чудесная работа, — чуть улыбнулся джинн, поднимаясь из-за стола. — Уильям сможет провести второй допрос?
Ему бы не хотелось, чтобы Николас вымотался до состояния тряпочки. А ещё несколько часов гипноза даже сильный чистокровный не выдержит спокойно. Всё же это была серьёзная концентрация, контроль собственных мыслей и эмоций, тонкая работа с сознанием хрупкого человека. Это как провести много часов за хирургическим столом, собирая нервную систему или что-то такое, из тонких материй.
В отличие от сына Маркус вслух не высказывал своих мыслей об этих ребятах. Зачем? Остальные думали явно плюс-минус то же самое. Разве что Маркусу было действительно немного жаль этих ребят, которые по каким-то причинам ступили не на ту жизненную дорогу. Однако это был их собственный выбор, никто их к тому не принуждал.
— Экзорцизм, — хмыкнул только под нос Маркус. — Даже не так… Экзорцизм, чтобы по-настоящему помогать людям.

Джонни долгое время провозился, опять же, с бюрократической системой, оформляя пропуска оборотням, согласившимся забрать волчат, отмечая, кто, когда и с какой целью забирает детей, оформляя адрес их нового места жительства и записывая новоиспечённых приёмных родителей на получение документов в другом отделении ФАС. В общем, подошёл уже почти к самому концу всего мероприятия.
Расстроился, конечно, немного. Но потом решил, что сможет посмотреть в записи. Ну или Терри передаст ему самую основную информацию. К слову, Эрика волк поймал на выходе из допросной комнаты.
— Где ваш джиннский мальчик? — поинтересовался он. — Нам бы пора выдвигаться, если план не изменился.

Маркус ненадолго оставил руку на плече вампира, словно пытаясь дать ему часть сил, ну или хотя бы оказать некую поддержку.
— Ничего, думаю, со вторым пройдёт быстрее, общий концепт нам уже известен, — кивнул джинн на предупреждение Николаса. — Или продолжим завтра.
Бегло промелькнула мысль, что можно было бы посадить рядом Джонатана, чтобы тот подхватил, в случае чего, остаток допроса, но Маркус отбросил её. Для него столетний вампир был мальчишкой, и, как и собственного сына, джинн не хотел пускать его к этим психически неустойчивым преступникам.
Да и Джонатан явно не был пока силён в гипнозе. Он-то вообще совсем недавно перестал, грубо говоря, есть то, что родители дают. И жил в то время, когда был уже принят закон, ограничивающий охоту вампиров на людей.
— Меня бы больше напрягло, если бы он посмотрел на меня, — усмехнулся Маркус в ответ, подключая несколько чёрный в их ситуации юмор. — Не волнуйся, я всё организую. Как раз задолжал ему коктейль. Пойдёмте в кабинет.

На выходе столкнулись с Джонни, и Маркус снова посмотрел на часы. Действительно, учитывая работу людей в аэропортах, стоило выезжать, чтобы не застрять в пробке страждущих улететь из Нью-Йорка.
— Да всё нормально, — кивнул оборотень на вопрос. — Почувствовали запах волков, успокоились, наконец. Хорошо, что маленькие, еще не различают стаи.
И всё же, как бы не пытался Джонни казаться отстранённым, было видно, что и он переживал за волчат. Бедняги не дождались родителей, зато пришли какие-то люди, которых они вообще до этого могли не видеть, забрали в непонятное страшное место, где продержали их сутки. Всё это время дети толком не спали и не ели, находясь в постоянном стрессе.
Джонни даже забыл, что чувствовал некоторую досаду, когда вынужден был уйти с допроса. Всё же было приятно видеть, как малышня цепляется за волков, почти засыпая на их плечах, наконец, позволив себе расслабиться.
— А где Джефф? — поинтересовался следом оборотень, пропустивший момент, когда Эрик отправлял группу захвата. — Ясно, тогда мы поехали в аэропорт.
Опять он пропускал самое интересное!

Мэттью же успел сделать всего один звонок, как допрос закруглили. Он даже ещё не договорил, и продолжал выводить китайские полутона, посматривая на вернувшуюся в кабинет троицу. Николас даже выглядел уставшим, отчего его тоже захотелось как минимум крепко обнять. Но сперва Мэттью всё же закончил разговор.
Хотя и понимал, что звонок был пустым — переводчик не знал английского на должном уровне для того, чтобы совершать перевод. Он разбирал древне-китайский и перекладывал документы на современный китайский, что мало чем бы помогло итальянской секте. Однако Мэттью всё равно аккуратно поинтересовался с какими тот документами имел дело. Маловероятно, но вдруг решили работать через язык.
Поблагодарив за информацию и попрощавшись, Мэттью поднялся, чтобы беззастенчиво подойти к Николасу и, собственно, сразу заключая его в объятия.
— Зайчик, освободи Николасу одну руку, пожалуйста, — улыбнулся Маркус, протягивая вампиру обычную, казалось бы, кружку.
— Я и не мешаю, — пробубнил чертёнок, только крепче стискивая Николаса в объятиях.
У них, вообще-то, была уже идеальная система объятий, при которой они, не отлипая друг от друга, многое могли делать. Маркус просто об этом не знал.

Маркус согласился на план второго допроса, предложенный Николасом. Ему и самому не хотелось бы откладывать всё на завтра. Хотя и доводить до предельной усталости сразу двух вампиров из трёх имеющихся тоже не сильно хотелось.
Привлечение Артура джинн даже не рассматривал. И он, и его милый юноша, достаточно чётко дали понять, что не хотят ввязываться в это заведомо серьёзное дело. И их решение Маркус принимал и уважал. С них и без того было достаточно.
Как не рассматривал он и вариант с глубоким воздействием на подсознание преступников. Это тратило ну очень много сил, особенно если объект сопротивлялся. Да и времени занимало прилично. Они исследовали определённые пару дней в голове чёртика, который безоговорочно доверился Николасу, и то потратили около двух часов на изучение случившегося. Тут же нужно было отсмотреть несколько лет жизни человека. Это было попросту невозможно.
Скорее, они могли использовать такой вариант точечно, когда узнают всю основную информацию. Например, чтобы посмотреть, как выглядел какой-то конкретный человек, какой номер телефона кто-то набирал или что-то такое, о чём преступник мог якобы забыть, но что хранилось в его подсознании.

Мэттью же, оказавшись в любимых объятиях, и сам заметно расслабился. Он и не замечал, как был напряжён всё это время от происходящего вокруг. И он тоже тихонько поглаживал Николаса, пытаясь снять и с него подобное напряжение и усталость.
Чертёнок поднял голову и улыбнулся в ответ. Хотя спустя пару секунд удивлённо округлил глаза, когда улыбка вампира так резко изменилась. Причём совсем не испугался и даже не допустил мысли, что это хищное выражение и полезшие клыки, так сказать, по его душу. Просто не сразу понял, что произошло, а потом в нос ударил не самый приятный запах.
Потом удивление прошло, а на смену ему пришло лёгкое смущение. Как-то само собой подумалось о том, как сексуально выглядел вампир в этот момент… Нашёл же время думать о подобном. И вообще.
Благо, Маркус разрядил обстановку. Он забавно замер рядом, держа в руках широкую трубочку как для коктейлей с наполнителем.
— Конфетка, может… так как-то сподручнее, нет? — улыбнулся джинн.

В комнату ненадолго заглянул и Эмиль «под конвоем» оборотней, чтобы попрощаться и кратко переговорить с Маркусом о дальнейшей связи.
— Вкусно пахнет, — протянул задумчиво Кевин, стоя у двери.
— Человеческая кровь? — криво усмехнулся Джонни. — Ну да, неплохо. Но мясо вкуснее.
И тихо заржал над коллегой и его забавным (по меньшей мере для оборотня) конфузом. Тому и правда стало неловко, особенно в присутствии человека, что он не распознал так быстро запах, да ещё и посчитал его вкусным. Совсем недавно Кевин и сам был человеком, так что подобные осознания для него до сих пор были… странными, мягко говоря.

Маркус тем временем преспокойно вылил остатки из пакета в опустевшую кружку Николаса, как заправский официант. Его-то это уже давным-давно не смущало. Вампиры пьют кровь, такова их природа. Оборотни тоже были бы не против есть людей, но сдерживали себя законом и, благо, могли заменить человеческое мясо животным без потерь.
Краем глаза он всё равно посмотрел на сына, который совсем недавно только начал сталкиваться с, кхм, процессом кормления вампиров. Однако Мэттью всё так же прижимался к своему партнёру, посматривал на него заметно влюблённо и заботливо и даже не морщился от специфического для него запаха. Так что, кажется, только Эрик находил не слишком приятным этот процесс. (Забавно. А ведь встречался с оборотнем).
— Неплохо, — одобрил Маркус информацию от Эрика. — Вам бы тоже поесть перед вторым допросом. А я пока обрисую список вопросов, которые надо повторно задать.
Так как время на второй допрос у них всё равно было сильнее ограничено опытом Уильяма и усталостью Николаса, стоило как-то систематизировать вопросы. Попробовать перекрыть пробелы в информации от первого допрашиваемого и уточнить данные, которые вызвали сомнение (когда Фабрицио был не уверен или только предполагал, чтобы угодить вампиру, но не мог сказать со стопроцентной точностью). Маркус в подпитке пока не нуждался, так что смог бы составить схему и показать её Эрику и Николасу, когда те отдохнут.

Конечно, Мэттью ничуть не смущали и уж тем более не пугали клыки. Николас же, действительно, был вампиром, у него были клыки. Просто чертёнок никогда не наблюдал этого процесса так близко. Вот и сам удивился тому, что посчитал это очень сексуальным. Но, с другой стороны, это же было нормально, так? Кто-то приходил в восторг от фигуры партнёра, кто-то от глаз и всё такое прочее. Мэттью вот, видимо, нравились ещё и клыки. Правда, от этой мысли смущение едва не стало гораздо сильнее.
А то, что Николас, обнимая его, потягивал кровь из кружки, вообще Мэттью никак не волновало. Запах ему не сильно нравился, но и брезгливости чертёнок не испытывал. За пару недель жизни с вампирами он уже совсем привык. В конце концов, им тоже не нравился запах еды, которую заказывал себе Мэттью. Ничего, мирились с этим.
Эмилю чертёнок тоже помахал ладошкой и даже пожелал хорошего пути. Кажется, он совсем забыл о том случае. По крайней мере, пока юный джинн не пытался приблизиться к Николасу. В смежной к допросной комнате они и вовсе нормально поговорили, так что, кажется, достигли некоего перемирия.
— Какие мы нежные, — протянул шутливо Маркус, провожая Эрика взглядом и выбрасывая пустую упаковку в чью-то мусорную корзину. — Надеюсь, у них тут уборщики не потеряют сознание от ужаса.
Мэттью же понимал, что когда папа говорил «вам», он имел в виду Эрика и его, чёртика. В конце концов, они тут были единственными, кому требовалась обычная человеческая еда. И гораздо чаще, чем джиннам. Но Мэттью не хотел уходить из объятий Николаса, а тот пока допивал свой жидкий ужин.
— Пойдём, — улыбнулся он, когда вампир сам предложил составить ему компанию. — Тебе лучше? Ты выглядел очень уставшим…
Пока они немного переговаривались, в другом конце кабинета образовалось целое трио. Точнее, привычный дуэт Джонни и Уильяма откровенно стебался над Кевином, всё ещё чувствовавшим неловкость от своей фразы.
Джонни представил их друг другу и пояснил вампиру, что Кевина обратили случайно, когда тот сдуру решил заночевать в палатке в полнолуние на территории оборотней. Это случилось относительно недавно, и Кевин решил не примыкать к той стае, так что даже не знал, что такое охотиться. А уж о том, что оборотни вполне себе считали людей вкусненькими, и вовсе никогда не задумывался.
— Можешь попробовать уговорить Николаса поделиться, — хохотнул Джонни.
Потом пришлось прерваться. Эмиль попрощался, доделал всё, что хотел, и они с Джонни и Кевином отправились его провожать до аэропорта.
— Бисквитик, ты как насчёт ужина? — поинтересовался Маркус, оставаясь с Уильямом наедине. — Пока у нас тут у всех перерыв.
Мэттью же с Николасом нагнали Эрика и все втроём направились в местный бар по рекомендации последнего. Мэттью, в целом, было всё равно, что поесть, Николасу-то уж тем более. Однако вампир решил не выделяться и тоже заказал напиток, а затем принялся выбирать еду.
— Это бар, Никки, — улыбнулся Мэттью. — Никто не удивится, если ты будешь только пить. Но можешь заказать буратту. С удовольствием помогу тебе с ней расправиться.
Он хихикнул, заказывая и себе поесть и выпить, но остановился на безалкогольном напитке. В отличие от вампира чертёнок вполне себе мог запьянеть, а если и не запьянеть, то расслабиться от алкоголя. А сейчас они не на отдыхе были всё же.
— Так… ты встречаешься с оборотнем? — вполне себе невинно поинтересовался Мэттью, пока все трое ждали заказ.
Нет, ну, честно, среди нечисти это был очень даже обычный вопрос. Наверное, как среди людей распространено было спрашивать в стиле «так значит твой парень футболист?» или «о, ты встречаешься с канадцем?». То есть, о том, что отличало конкретно этого человека от кучи других знакомых.
Однако Эрик отреагировал как-то не вполне спокойно, скажем так… И Мэттью немного растерялся. Что такого-то? Он вот встречался с вампиром. А до этого встречался с людьми, и Николас тоже встречался с людьми, и никого это не удивило.
— Прости, прости, — тут же проговорил чертёнок. — Я не знал, что это настолько… лично-секретное.
И посмотрел украдкой на Николаса с отчётливым взглядом «чего эти люди всё усложняют всегда?». И немного подтолкнул его локтем, чтобы не хихикал, негодяй.

Отредактировано Matthew Jones (2023-10-05 00:58:57)

Маркус шутил, может, и по-уильямски, но и по-своему тоже. В целом, он отчасти мог понять, почему все люди находили питание вампиров чем-то отвратительным. И при этом не сильно пугались того, как питались оборотни. Всё дело было во внешности. Оборотни раздирали других животных, будучи волками — и это зрелище было вполне естественным для людей, наблюдающих хотя бы по телевизору за охотой хищников. Вампиры же выглядели точь-в-точь как люди, но ели совсем не то же самое.
То же самое чувство люди испытывали, когда видели, как, например, китайцы ели тухлые яйца или живых мышат. Непривычно, непонятно, а оттого отвратительно.
Для джинна же в таком рационе не было ничего особенного. Кто-то ел мясо, кто-то жевал траву, а кто-то пил кровь. Тот же питательный продукт, ничего такого. Маркус (да простит его Мэттью дважды) абсолютно спокойно относился даже к тому, что вампиры до сих пор ели людей. Главное же, что не до смерти, а в остальном — такова была их природа.
Так что Маркус действительно посмеивался над человеком, который находил что-то естественное для нечисти мерзким для себя. И был бы сильно удивлён, если бы знал, что его собственный сын буквально запрещал партнёру питаться так, как ему было положено природой и физиологическим строением.
— Может, я решил устроить романтический ужин для нас двоих, — улыбнулся Маркус на шуточку Уильяма. — Ладно, покормим тебя позднее. Давай тогда делами заниматься.
Раз уж вампир не хотел пока есть и был не занят, джинн быстро взял его в оборот. Достав бумагу и ручку, он быстро прокручивал в голове прошедший допрос от начала до конца. Как будто в ускоренном режиме воспроизведения видео. Приостанавливал воспоминания, набрасывал необходимые вопросы и пояснял Уильяму, что именно стоит уточнить, к чему подвести человека и почему этот момент важен.
До того Маркус со всякими «бумажными» делами работал плотно только с Николасом. Уильям был его полевым напарником. Но, оказалось, парень мог быть серьёзным, и с ним было приятно работать и над такой кропотливой задачей. Уильям быстро схватывал, что от него требуется (точнее, что требуется от того человека без сознания), и предлагал свои хорошие вопросы, которые ещё не были заданы при первом допросе.

Троица в баре проводила время куда веселее. По крайней мере, нечисти точно было повеселее, чего нельзя было сказать про Эрика.
Сперва Мэттью перешёптывался с Николасом, заверяя его, что всё в порядке и в барах действительно не обязательно есть. Обычно, конечно, те, кто пришёл только выпить, садился за стойку, но Николас же был в компании. В компании вообще незаметно кто там и что потребляет. Может они какое-то блюдо на двоих заказывали, в конце концов, никто за этим следить не будет и ничего не заподозрит.
А потом чертёнок как-то решил вовлечь в разговор и Эрика, но «промахнулся». Хотя чувство неловкости быстро прошло. Ну не понимал Мэттью такой странной реакции! Вот нашли самый секретный секрет.
— Не понимаю, что такого супер-секретного в этом, — пробормотал чертёнок в искреннем недоумении.
Он снова пихнул слегка Николаса локтем, чтобы тот не смеялся так откровенно. Сам же вот всем разболтал, когда увидел оборотня из окна, а теперь Мэттью виноват! А главное, в чём? Они же не родственникам и друзьям Эрика рассказали о его личной жизни, так что те захотели бы его в дурдом сдать за придуманных оборотней.
— Ты же из ФАС, а в ФАС все знают, что оборотни существуют, вы их даже на работу при… нимаете…
Как всегда, Мэттью говорил всё, что было в голове — такая уж чертячья особенность, — но умные мысли слегка опережал, как говорится. Поэтому он сначала вывалил своё удивление, а потом до него дошло, что именно он проговорил. Правда, язык свой остановить уже не мог — такая уж особенность чертей номер два.
— …или он с работы…
Но вывод-то был вполне логичным. Эрику явно не нравилось, что их команда узнала об оборотне, хотя причин недовольства быть не должно. Кого удивишь сожительством с волком? Вот этого парня, который только что кровь через трубочку цедил? Или существо, прожившее больше трёх тысяч лет? Или того, кто исчезает, когда чихает, как болван? А значит Эрик не хотел, чтобы кто-то в ФАС узнал о каком-то конкретном оборотне. Известном.
— Ой… — проговорил Мэттью и немного смутился, переводя взгляд вниз, как нашкодивший школьник.

Маркус с улыбкой хмыкнул, получив ответную шуточку от Уильяма и ощутив его прикосновение. Ему определённо нравился этот парень. Не в романтичном плане, конечно — подобные отношения не интересовали их обоих, очевидно. Просто нравился.
— Посмотри на меня, — взмахнул рукой джинн. — Технически я китаец. И если ты думаешь, что меня смутит выпить бокальчик крови, то ты ничегошеньки не знаешь о китайцах, мой милый клыкастый друг.
Разумеется, он снова шутил. Похихикав над этим, оба уселись за работу, хотя перекидываться и сторонними фразами и шуточками не прекратили. К тому же этот наглец явно осмелился намекнуть на возраст Маркуса! А это была, знаете ли, болезненная тема!
— К твоему сведению, мне было примерно тысячу лет, когда только-только изобрели бумагу. Так что для меня вот это, — джинн приподнял авторучку, — уже техническое новшество. Во-вторых, ещё раз намекнёшь, что я старый, есть будешь кровь дохлой плешивой кошки. Я, знаешь ли, очень ранимый.
Плохо сдерживая улыбку, Маркус занёс ручку над бумагой, всё же предпочитая набрасывать данные от руки, чем набивать их в каком-то безжизненном планшете. Нет, в технике джинн более-менее разбирался. Хуже, чем молодые Эмиль или Ланселот, но разбирался. Но так было как-то роднее что ли.
Однако, не написав ни слова, Маркус внезапно добавил:
— К слову, мне так нравилось писать перьями. Был в этом особенный шарм, не находишь? И красиво…
Но всё же, как бы ни было интересно общаться с Уильямом, поработать всё же пришлось.

Мэттью же в это время уже трижды успел пожалеть, что завёл тему про оборотня. Он и правда совсем не подумал о том, как такая новость могла сказаться на карьере Эрика. Чертёнок, хоть и учился в обычной человеческой школе и общался с людьми, но всё же был воспитан нечистью и крутился в кругах нечистых. А их представления о мире ну совершенно расходились с представлениями людей.
Да ещё и Николас снова вёл себя совершенно несносно! По лицу Эрика было понятно, что ему эта тема не нравится. Точнее, то, что эти двое так нагло лезут в его личную жизнь. А вампиру было ровным счётом плевать, кому там и что не нравится. Кажется, у него была какая-то странная цель побесить всех и каждого в определённое время. Возможно, даже расписание имелось, когда чей черёд настанет.
— Никки! — возмутился вновь чертёнок, когда вампир разошёлся. — Ты снова ведёшь себя невыносимо. Я случайно проболтался, а ты сейчас лезешь очень даже осознанно!
И, разумеется, Мэттью ещё как минимум дважды извинился перед Эриком. И за то, что затронул не ту тему, сам того не подозревая, и, вероятно, за поведение своего партнёра, которого забавляло всё происходящее. Несносный вампир ещё и его окончательно смутил заявлением об остром язычке и болтливости чёртика.
— Трижды, — пробурчал Мэттью одну им известную «шуточку».
Кажется, любовь к этому паршивцу включала в себя не только переход на ночной образ жизни и интервальное голодание, но и вечное краснение за его поведение перед другими. И почему вампиров считали аристократами? Мэттью вот знал уже трёх чистокровных. Никакими манерами тут и не пахло.
Чертёнку вот тоже было, на самом деле, любопытно, кто из троицы оборотней так приглянулся Эрику. Но он же замолчал! Потому что было невежливо мучать человека о личном, когда он не хочет раскрывать это личное. На то оно и личное!

У джиннов и вовсе никогда не было правил, с кем связывать свою жизнь… на какой-то срок. И дело было даже не в том, что все представители этой расы были мужчинами, притом не имели возможности иметь детей обычным путём. Просто джиннов было очень и очень мало. Даже на текущий момент, учитывая недавнее трагичное событие, их оставалось всего тринадцать. Это уже даже не то, что встречаться с одноклассниками, как думали друг про друга чистокровные вампиры. Это как встречаться с членами одной семьи.
Честно говоря, Маркус даже не застал за три тысячи лет ни одного периода, чтобы джинн встречался с джинном. Чаще предпочитали как раз вампиров или оборотней. Жизнь людей для таких долгожителей была слишком скоротечна. Хотя и такие пары часто встречались, причём зачастую люди даже не знали, что любили нечисть.
Маркус знал, что, например, сейчас тот джинн, что проживал в Канаде, уже сорок лет был женат на человеческой женщине. Он постоянно поддерживал иллюзию старения, воспитал совместно приёмного ребёнка. И ни жена, ни сын ничего не подозревали, а джинн… увы, готовился к тому, что скоро этот этап жизни закончится.
Бессердечными джинны не были, и потому всё же, да, предпочитали влюбляться в другую нечисть. Благо, из-за статуса независимых и нейтральных существ даже строгие в своей иерархичности вампиры не препятствовали подобным союзам. Это Маркус и на себе испытал. Функцию продолжения чистокровного рода спихнули на брата его партнёра, только и всего. Те же Стрикленды довольно радушно, насколько уж могли вампиры, принимали у себя разнорасовую пару.
И уж, конечно, нечисть (и не только джинны), в отличие от людей, никогда не была гомофобной. Так что, в целом, не будь у Маркуса особых причин, он вполне мог бы и не в шутку флиртовать с Уильямом. Хорошенький же вампирчик. Циничный и вот прямо по-вампирски обаятельный. Но те самые причины у Маркуса были, и потому он только лишь шутил.
— Помни о плешивой кошке, бисквитик. Представь вкус её крови в красках, — показательно мрачно проговорил Маркус, на самом деле немного вздрогнув от ужасных слов, язвительно слетевших с языка вампира.
Нет, правда, среди совета джиннов Маркус был достаточно молодым! Из двенадцати других джиннов младше него были только пятеро, а это огромный показатель. Он родился во времена расцвета великих цивилизаций, когда люди вовсю изучали родную планету и законы природы, а не одомашнивали первых свиней, кочуя племенами по Африке.
— Я бы сказал, какой интересный эвфемизм, но зная, какими вы бываете очаровательно несносными в детстве… — пробормотал Маркус, быстро записывая новые вопросы. — Жаль я уехал ещё до твоего рождения. Хотел бы я посмотреть на такого негодника. И, самую малость, запастись ещё одной порцией забавных историй. Ты знал, что твоего брата в детстве укусила лошадь, причём за язык?..

А Мэттью… да не то чтобы он прямо всерьёз ругался на Николаса. Пытался осадить его, это да. И то, по большей части потому, что Мэттью было стыдно за такое поведение самому. Воспитали вот таким порядочным и внимательным к чувствам окружающих. (То есть, читать так — если бы Эрик не сидел вот так прямо напротив, чертёнок был бы со-овсем не против обсудить его личную жизнь. И даже посмеяться над этим. Просто соблюдал правила приличия и проявлял эмпатию, когда объект находился рядом и мог осуждающе посмотреть).
— Никки! — всё равно ещё раз одёрнул Мэттью партнёра, и тот на удивление успокоился.
Так стало поспокойнее, и чертёнок нашёл под столом руку Николаса, чтобы нежно сжать её в своей, переплетая пальцы. Всё равно пока еду не принесли.
Однако спокойствие не продлилось долго. Внезапно Николас и Эрик зацепились за смежную, но куда более серьёзную тему. Мэттью немного удивлённо посмотрел на партнёра, но, честно говоря, был полностью с ним согласен.
Тот раненый парень, о котором Николас рассказывал, был очень показательным примером. Маркус его вылечил после ранения, вампиры дали отоспаться и отвезли до ФАС, по дороге остановившись за едой, которая им была не нужна. И Мэттью не увидел даже благодарного взгляда в их сторону. Парень всё равно продолжал опасаться нечисти.
А то, что оборотней изначально даже не собирались подключать к делу? Но об этом Мэттью решил не напоминать. Как-то у него не шла сегодня тема волков. Мало ли опять сболтнёт что-то лишнее, и всё начнётся по новой.
Потом дискуссию прервала официантка, и Мэттью немного отвлёкся, хихикая над тем, с каким брезгливым видом Николас резал сыр и тыкал его вилкой. А ведь буквально двадцать минут назад Эрик с точно таким видом смотрел на его кружку крови.
— Сказал парень, облизывающий незнакомым людям шеи, — хихикнул Мэттью, бесхитростно пододвигая тарелку к себе.
Он подцепил кусочек помидоры с соусом и намотал несколько нитей буратты, ловко отправляя в рот под забавно-пристальным взглядом Николаса.
— Ого, а здесь вкусная буратта, — искренне восхитился чертёнок, жестом предлагая попробовать и Эрику. — Попробуй, правда вкусно.

Маркусу действительно не нравилось упоминание о его возрасте, но вовсе не по причинам изменений внешности, о которых думал Уильям. Скорее даже, наоборот. Маркус действительно не увидит на себе ни морщин, ни седых волос ещё многие тысячи лет. Честно-то говоря, миллионы лет, если всё пойдёт «хорошо». Самому старшему из джиннов было уже около двенадцати тысяч лет, но выглядел он всё так же мужчиной среднего возраста.
И получая напоминания о том, сколько уже прожил Маркус на этом свете, он получал и безмолвное напоминание о том, сколько поколений пережил.
Каждый раз, перебираясь на новое место жительства, Маркус воспринимал этот переезд, как новый этап жизни. Новые дела, новое окружение… Он вспоминал о прошлом, но специально, по какой-либо причине.
Для простоты понимания, это можно было сравнить с этапами в жизни людей. Школа, институт, работа. Появляются новые хорошие знакомые, круг общения, увлечения, и ты не вспоминаешь о предыдущем окружении (за исключением редких друзей детства), если только не рассказываешь какие-то забавные истории.
Вот и Маркус переехал в Америку, обзавёлся новыми друзьями, занялся новой деятельностью и попросту не хотел вспоминать о том, что стало с предыдущим кругом общения. И не хотел думать о том, что когда-то он увидит и то, как стареет Уильям, Николас, его сын, в конце концов. А ему, Маркусу, предстоит стать «старичком» уже для другого двухсотлетнего забавного вампира или кого-то ещё.
— Мне кажется, это просто потому, что ваши родители после тебя и Лестера уже приобрели просто джиннское смирение с окружающей действительностью, — хохотнул Маркус, представляя, сколько пережила чета вампиров с такими мальчишками-сорванцами. — Как говорят среди людей «если он ест корм кот, это проблема кота».

Мэттью же продолжал наблюдать за разговором вампира и человека, переводя взгляд с одного на другого, но не проговаривая ни слова. Интересно, а эти люди, которые поехали с Уильямом и Маркусом к месту преступления, знали имена этих двоих? Или только Роберт, и то, потому что был вынужден провести почти сутки рядом с нечистью?
Однако высказать своего мнения Мэттью не успел, его отвлекла несчастная буратта и то, как реагировал на неё Николас. И чертёнок искренне удивился такой почти обиженной реакции партнёра на невинную, казалось бы, шуточку. Вампир осадил Мэттью и добавил свою, довольно злобную по отношению к людям фразу.
— Это было грубо, — тихо проговорил чертёнок, утыкаясь в тарелку.
Хотя, вместе с тем, это было и забавно. В том плане, что Николас только что заявил, что хочет буквально помочь джиннам в исполнении их стремлений, но вместе с тем все они не могли даже спокойно относиться к естественному процессу питания друг друга. Вампиру казалась омерзительной многая человеческая пища, Эрик совсем недавно с отвращением смотрел на то, как Николас пил кровь. И какое же тут равноправие?
Легонько погладив партнёра по бедру словно в знак некоего примирения, Мэттью высвободил руку, чтобы взять нож и есть салат нормально.
— Это нелепо, — наконец, проговорил он. — ФАС, считай, единственное место, где соприкасаются мир людей и мир нечисти. Я понимаю, почему сторонние люди могут испытывать негатив к нечисти. Я даже понимаю, почему те церковники решили уничтожить нас всех. Начитались нелепых историй, кто-то там когда-то там рассказал, как вампиры и волки жрали людей почём зря, и всё. Не пытаясь даже узнать законы, историю, кучу других вещей, они пошли сеять свою правду. Страх и злость — самое плохое сочетание.
Мэттью сделал лишь секундную передышку, чтобы глотнуть свой коктейль, и продолжил.
— Но здесь люди знают. По крайней мере, могут узнать всё, что им нужно о том, как живут другие расы. Но почему-то предпочитают всё равно бояться и злиться. А правда в том, что всякие маньяки, террористы и психопаты среди людей убивают гораздо больше и чаще, чем нечисть. И приносят проблем и вреда больше, чем нечисть. Но люди же не боятся ездить на метро на работу, где в переходе их скорее встретит наркоман, чем вампир.
Чертёнок понимал, что, скорее всего, высказывал какие-то очевидные вещи для человека и вампира старше него. Но, чёрт возьми, это и правда было нелепо. Тут дело было даже не в том, знал кто-то имена друг друга или не знал. Дело было в том, готовы ли люди пойти навстречу или нет. И да, именно люди. Потому что нечисть как раз в большинстве своём прекрасно знала человеческие законы и подстраивалась под них, чтобы сосуществовать спокойно. А люди, даже тот небольшой процент, которым раскрыли тайну разнообразия мира, как будто не хотели ответить тем же. Ещё и на своих, как выяснилось, бросались, если те делали шаг навстречу нечисти. Ну не нелепость ли?

Иметь возможность жить миллионы лет, с одной стороны, действительно, было интересно. Наблюдать за взлётом и падением великих цивилизацией, за развитием технологий, изменением традиций и законов. В конце концов, по крайней мере для Маркуса, было невероятно интересно изучать строение этого мира и вселенной. Но, с другой стороны, Маркус никому бы не пожелал подобного.
Всё же бесконечность впереди была очень тяжёлой. Приходилось вырабатывать толстокожесть, деланое равнодушие, но не всегда получалось следовать собственным же принципам. И, по сути, Маркус это прекрасно понимал — основной закон джиннов о невмешательстве был принят не только для сохранения равновесия в мире, но и для безопасности самих джиннов.
Они не могли сойти с ума или покончить с собой, не могли впасть в депрессию, как люди. Однако ничего хорошего с характером и личностью случиться не могло, когда джинн раз за разом пытался исправить что-то, а потом был вынужден наблюдать за тем, как всё это исчезает. Как сейчас. Маркус выстроил прекрасные отношения со всеми участниками расследования. Он бы и не смог «вмешаться» в одиночестве. Но рано или поздно все эти существа уйдут. И сколько бы лет ни прошло, это всегда было больно.
Так что все они, джинны, помогали другим расам, сохраняя нейтралитет, отстранённо. Они помогали выстраивать законы для народа, не для конкретных существ. Чтобы избежать очередных тяжёлых воспоминаний.
И, возможно, в этом плане ненавистный многими Ланселот был эгоистично прав. Он ставил себя выше прочих существ, а, следовательно, и не сближался с ними. Нет привязанностей, нет и потерь. Возможно, это просто был его способ жить в гармонии с самим собой.
У Маркуса был иной способ. И помогала ему в этом как раз та любовь «навсегда», о чём краем сознания подумал Уильям. Но знания эти были запретными, а потому о них никто, кроме джиннов, не знал.
Во время небольшого перерыва Уильям уткнулся в телефон, а Маркус остался просматривать исписанные листы, подчёркивая самые основные вопросы. Узнать хотелось о многом, но джинн продолжал систематизировать, чтобы совершенно точно выяснить у преступника главное, а остальное — если останется время и силы у их вампиров.
— Нет, не знал, — отозвался Маркус, охотно посмотрев фотографии и улыбнувшись. — Очень, если позволишь, вампирский дом. Столько свободного пространства и маленькие окна. Действительно, то, что надо.
На подкорке сознания джинн отметил, что ему стоило позвонить Артуру. С личной встречи они как-то и не общались, столько всего происходило вокруг. Однако хотелось узнать и о более бытовых вещах. Например, банально, как у них с Мэттью обстояли дела. Начал ли осваиваться юный вампир в этом изменившемся за сто лет мире.
— Вы постоянно на неё жалуетесь, мне теперь даже интересно, что же там за монстр такой, — рассмеялся Маркус на второй вопрос. — Николас озвучил эту квартиру, как основную причину, по которой он не сможет приютить меня.

Возможно, Мэттью задержался на этом коротком неприятном разговоре чуть дольше, но сейчас попросту не хотелось. Во-первых, обсуждались вещи куда более глобальные и важные, и чертёнок, воспитанный джинном, просто не мог их пропустить. Во-вторых, за последние два дня они с Николасом и без того отчего-то постоянно цепляли друг друга, то ли на нервах от всего происходящего, то ли с непривычки. В том плане, что за недели знакомства быть вместе они явно привыкли, но в спокойной обстановке, а не когда приходилось ещё делами заниматься совместно и подвергаться так или иначе опасности.
Так что Мэттью сделал шаг навстречу и тут же ощутил ответное приятное прикосновение, что буквально вынудило кратно, но нежно улыбнуться Николасу. По спине пробежали приятные мурашки, но сейчас чертёнок вынужден был их игнорировать.
— Поправьте меня, если я не прав, но всё это отношение и, как ты сказал, мнение, закладываются просто из-за неосведомлённости, — чуть пожал плечами чертёнок. — Чувство незащищённости, неумение найти… как это… выстроить взаимовыгодное сотрудничество, вот, — это все завязано на простом непонимании того, с кем ты вообще находишься рядом.
Мэттью не знал, как устроено введение в должность сотрудников ФАС, а потому тоже воздержался от каких-то преждевременных советов. Хотя и, исходя из своей логики, полагал, что «вводные лекции» про нечисть были крайне скудны и ограничивались какой-то общей информацией. Мол, вот вампиры, они пьют кровь людей. Стараются с такого-то года не убивать, но всё же донорской не ограничиваются. И, если это было так, то понятно, чёрт возьми, почему все сотрудники продолжали от них шарахаться.
Стало ещё на минутку интересно, что изменило мировоззрение Эрика. Ведь он-то с самого начала дела адекватно относился к нечисти. Первым согласился пройти гипноз, хотя был совершенно не защищён в тот момент. Вряд ли этому способствовало только то, что он встречался с оборотнем. Это тоже явно дало свой отпечаток, но что-то было ещё раньше…
Однако чертёнок кивнул, соглашаясь с общим мнением о том, что сперва им в любом случае надо было закончить текущее дело. Опасности же вот вообще не стало меньше.

Тем временем Джонни с Кевином и Эмилем доехали до аэропорта и сопровождали джинна даже при посещении уборной. Изображали обычных друзей, провожавших приятеля, прилетевшего на выходные, и всё шло нормально. Волки незаметно прошлись по общему холлу, пытаясь в общей массе людей уловить знакомые запахи, но сначала ничего не заметили.
Распрощавшись с джинном у сканеров, оборотни проводили его взглядом и направились обратно. И вот тут Джонни уловил едва заметный знакомый запах.
Ориентироваться было сложно. Аэропорт Кеннеди всегда был полон людей, и молекулы запаха быстро рассеивались, перебивались другими, смывались уборщиками. Если Джонни почувствовал его, значит прошло меньше часа с тех пор, как один из сектантов был здесь.
— Найди комнату охраны, убеди их ксивой, что тебе надо посмотреть за залом ожидания, — скомандовал Кевину Джонни. — И смотри за Эмилем. Чуть что подозрительное, меня на быстрый набор, разберёмся.
Убеждать теми же документами охрану на пропускном пункте было слишком... громко. Слишком много людей заметят, как ФБР проходят через рамки. Так об этом узнают только пара охранников, следящих за мониторами.
Сам же Джонни прохаживался неподалёку от места, где уловил запах, чтобы понять, куда всё же он вёл. Рядом с кассами запах незначительно усилился, но тут уже волку не составило труда понять, к какой именно кассе подходил преступник. Все люди прикасались к поверхностям. Не замечали за собой, но прикасались.
— Мне нужна информация о всех купленных билетах в течение последнего часа с этой кассы, — после формального приветствия и демонстрации документов проговорил девушке Джонни. — Вы работали в это время или кто-то другой? Маловероятно, но, может, вы вспомните белого мужчину средних лет с итальянским акцентом?
Джонни не знал, все ли в группе были итальянцами, но вдруг… Девушка, конечно, хоть и работала на кассе, вспомнить не смогла. В аэропорту по тысяче людей за смену проходит, с самыми разными акцентами. Однако список продаж отправила на печать.

В целом, Маркус и Уильям уже заканчивали с подготовкой, так что смело могли отвлекаться на всё, что угодно. Если они и упустили пару каких-то деталей, то, скорее всего, те были незначительными и легко вспомнятся в процессе допроса.
— Розовая комната, — протянул Маркус будто задумчиво. — Пожалуй, я бы предпочёл ночевать под мостом.
После и вовсе стало веселее, так как Уильям быстро нашёл фотографии той самой знаменательной квартиры в интернете. Будучи джинном, Маркус сдержался. Ровно на три фотографии, а затем издал неопределённый звук, как будто поперхнулся.
— Впервые в жизни сожалею, что регенерация не позволит моим глазам вытечь и забыть увиденное раз и навсегда, — рассмеялся Маркус, мягко отталкивая от себя телефон. — Божечки-кошечки, мне вас так жаль…
Нет, живя в Нью-Йорке уже двадцать лет кряду, Маркус прекрасно понимал, что такое «снять квартиру в последний момент». Да ещё и на троих. Обычно в такие короткие сроки остаётся что-то совершенно непригодное для жизни или вот такие чудеса — отвратные квартиры по баснословным ценам. Не то чтобы вампиры, особенно такой древний род, как Стрикленды, нуждались в деньгах, но обидно же было платить за такой взрыв мозга.
Потом Уильям поинтересовался, как Маркусу живётся среди волков, и тот явно довольно улыбнулся. Возможно, у него даже сердце чуть быстрее застучало, потому что он и сам не ожидал, что приглашение Джонни обернётся для него таким удачным образом.
— О, более, чем хорошо, — искренне ответил Маркус. — Я как будто снова вернулся в Италию, такая приятная ностальгия. А бонусом оказалось, что Джонни ещё и прекрасно готовит. Так что с удовольствием пользуюсь его гостеприимством.

Мэттью был более оптимистичен в своих мысленных рассуждениях. Во-первых, он списывал их с Николасом разногласия всё же на стресс. И, к слову, видел в этом свои плюсы. Если уж они через эти «огонь и воду» пройдут вместе, то после завершения дела их точно ничего не сможет рассорить. Во-вторых, Мэттью понимал, что они были вместе не так уж и долго, особенно по меркам вампира. Так что, возможно, они просто притирались друг к другу.
Любым двум существам было в некоторой степени тяжело не просто жить рядышком, а уважать мнения и потребности другого и считаться с ними. Казалось бы, Николасу было триста лет, и уж он-то должен был знать эти базовые вещи, но нет. В этом случае вампир был их отношениям не помощник. Он долго взрослел, воспитывался вампирами по их традициям, был старшим в семье, и, что из этого истекало, проводил очень много времени в одиночестве.
У него были отношения, но в процентном соотношении Николас всё же чаще был один. Как и Мэттью в силу возраста.
Оба просто не развили ещё должной гибкости. И, нет, это совсем не мешало по-настоящему любить, потому что Николас действительно казался идеальным для Мэттью. Сам по себе. А взаимодействие с ним не всегда при этом клеилось.
Впрочем, Мэттью продолжал быть оптимистом (возможно, как раз, из-за сильных чувств к вампиру) и считал, что они со всем постепенно разберутся. Было бы желание.
— Да мы только Никки все и ждём, — улыбнулся он вампиру как-то по-особенному, совсем не в тему шутки, но быстро отвернулся к своей тарелке, чтобы закончить ужин.

Джонни получил распечатку последних покупок билетов, поблагодарил девушку и, не отходя от кассы пробежался по списку глазами. Он думал, что придётся помучить несчастную сотрудницу ещё немного, но взгляд наткнулся на строчку с приобретением, совершённым буквально за двадцать минут до прихода оборотней.
— Есть, — выдохнул Джонни, складывая лист и убирая его в карман.
Быстрым шагом он направился к комнате с мониторами в поиске Кевина. Зайдя внутрь, он поинтересовался, как у того дела, хотя без звонка и так догадывался, что всё было спокойно. Кев показал на экране, где сидел Эмиль, и подтвердил, что ничего особенного не заметил. Люди и правда вели себя обыкновенно, никто в сторону мальчишки джинна особенно-то и не смотрел. Однако оборотни всё равно дождались, когда тот вместе со всеми зайдёт на трап, и только после этого покинули пост охраны.
В машине Джонни, наконец, набрал Эрика, задумчиво постукивая пальцами по рулю. Новости были очень и очень хорошими.
— Чао, белло, — привычно проговорил волк, хотя и звонил исключительно по работе (но вряд ли Эрик поставил его звонок сразу на громкую связь, верно?). — Есть новости. Я почуял одного из группы в аэропорту. Самого его там уже не было, но он брал билеты. Я взял распечатку последних кассовых операций со временем и направлениями полёта. Там есть подходящий вариант, одна покупка на четыре билета на разные имена. Сейчас выезжаем к вам. За Эмилем, если что, смотрели по мониторам до самого трапа, добрые дяди пустили нас к мониторам… Ничего такого в зоне ожидания не заметили, думаю, с этим всё в порядке будет.

С делами, наконец, было покончено, и джинн с вампиром тоже позволили себе отдохнуть, пусть и без ужина, как остальные. Маркус отложил исписанные листы и весело посмеивался, продолжая слушать про легендарную квартиру.
— Бедный мой малыш, — сквозь смех проговорил джинн, узнав о полученном Николасом образовании. — Мне теперь хочется его обнять, я его так понимаю.
И это, хоть и звучало забавно, но было сущей правдой. Маркус очевидно относился к ценителям прекрасного, раз даже на ночные лесные вылазки собирался, как на подиум. И, судя по тому, с каким вкусом одевался Николас (и, пока единожды, одевал своего чёртика), он относился к тому же типу существ. Ещё и такое образование в одном из лучших, уважаемых университетов этого мира. Вампира и правда стало немного жаль.
Потом говорили про поселение оборотней, и сердце Маркуса действительно забилось в особенном темпе. Он вспомнил свою жизнь в Италии, навечно дорогого ему человека, которого любил. Говорил о Джонни, но думал вовсе не об этом юном волчонке. Вот и заставил Уильяма прийти к неожиданному выводу.
— Что? — искренне недоумённо переспросил Маркус, легко улыбаясь. — А, нет, что ты. Джонни очаровательный парень, но нет.
И словно в знак подтверждения словам сердце джинна и правда поубавило ход, когда он подумал о забавном волчке с кривой улыбкой.
— И что за дерзость, подслушивать моё сердце? — не всерьёз возмутился Маркус, а следом, не скрывая любопытства, добавил: — Джонни влюблён? Если ты это услышал, значит, в кого-то из нашей группы? Интересно…
Джинн был тем ещё сплетником. А почему, собственно, нет? Почти каждый находил сплетни интересными, просто кто-то когда-то решил, что это некрасиво, так что многие сдерживались от проявления природного любопытства. Маркус не сдерживался.
Напротив, он даже воспользовался уникальной способностью джиннов хранить в голове немереное количество информации и прокрутил воспоминания о тех днях, когда Уильям и Джонни вообще сталкивались друг с другом. Гипноз, собрание после полнолуния, их прогулка по зданию (её Маркус быстро отбросил, было бы крайне интересно, но вряд ли волк так быстро влюбился в самого вампира), поездка на квартиру Грина.
— Это что, Эрик? — выдал результат мозговой деятельности Маркус. — Выглядит логично. Единственный оборотень, прошедший гипноз, хотя их отдел об этом даже не предупредили. Случайно он узнал, как же… Так же случайно, как «какой-то» оборотень прибежал безопасной дорогой до ФАС в поисках Эрика.

Благо, приметы не работали, поэтому Джонни не начал икать, сидя в машине на парковке при аэропорте.
— Да, успеем, билеты куплены на послезавтра, — проговорил волк, разворачивая бумагу ещё раз, словно боясь ошибиться. — Но рейс утренний, самое людное время, будет тяжеловато.
Потом в динамике телефона послышался приглушённый, но вполне разборчивый (особенно для чувствительного волчьего слуха) голос Николаса. Джонни даже немного поругал себя мысленно, что сам не додумался до этого. Но, как волк, он привык ориентироваться на нос — ему-то «портрет» преступников был вполне ясен, но группе захвата-то нужно было на внешность ориентироваться. Они не слышали запах так, как чувствовал его волк.
— Да, сейчас вернёмся, — согласился Джонни, собственно, тут же кивая напарнику и выбираясь из так и не заведённой машины. — Надеюсь, там хоть что-то видно будет.
Камеры в аэропорту, конечно, были не теми, что стояли на улицах. Качество их съёмки было заметно лучше, но всё же прямо чёткого изображения ждать не приходилось. Издалека, в движении, вот это всё. Всё же у касс следили только за пьяными, дебоширами, грабителями и прочими людьми, чьих лиц рассматривать и не нужно было. Куда более опасных преступников и террористов подмечали уже на пропускных пунктах.
— Позвоню тогда позже, как добудем что-то, — пообещал Джонни, быстрым шагом возвращаясь в основное здание аэропорта.
Они с Кевином вновь докопались до местной охраны, поясняя, что им нужно теперь. Имея точное время покупки, найти момент на записи не составило труда. Мужчина, покупавший билеты, был совершенно неотличительным — не удивительно, что кассир его и не запомнила. Обычный мужик в обычной одежде. Приблизив изображение и поймав несколько кадров с его лицом, сделали скриншоты, отправляя их сразу на одну из рабочих почт ФАС.
Так что максимум через полчаса Джонни снова отзвонился Эрику, сообщив, что всё переправил и направляется к ним в ФАС.

Маркус бы и рассказал Уильяму правду, но та была напрямую связана с запретными знаниями джиннов, а потому он просто не мог раскрыть рта. А суть заключалась в том, что после смерти каждое существо, кроме самих джиннов, ждала новая жизнь — иначе говоря, реинкарнация. И Маркус уже с начала новой эры полюбил одну, так сказать, душу, и проживал с ней каждую такую новую жизнь.
Сама по себе информация о реинкарнации не считалась запретной. Некоторые существа узнавали эту правду от джиннов. Но вот то, что переродившееся существо можно было найти и в новой его жизни, обычно не разглашалось. За крайне редким исключением.
Ничего плохого в том, чтобы найти для новой совместной истории погибшее существо, по сути, не было. Джинны зачастую этим пользовались. И уж точно их круг знал о постоянстве Маркуса, который однажды даже воспользовался ведьминским ритуалом, завязывающим две души (по правде говоря, две энергии) между собой. Но эту информацию можно же было использовать не только во благо.
Так что Маркус — впрочем, не произнеся ни слова лжи — отделался общей фразой. Мол, долго ли умеючи. А потом добавил, что, нет, просто вспоминал о своей жизни в Италии и тогдашней сильной любви, вот сердце и застучало в ностальгических чувствах. Это ведь была чистая правда. Маркус ещё не видел свою вторую половинку в этой американской жизни.
— Теперь мне и их немного жаль, — улыбнулся джинн, когда речь удачно перетекла на обсуждение отношений Эрика и Джонни. — Люди ещё совсем не толерантны к нечисти. Постоянно скрывать свои чувства…
Правда, это минутка жалости быстро прошла, перебитая продолжающимся любопытством и желанием пообсуждать кого-то.
— Ни за что бы не подумал, если бы всё так не сошлось. Я думал, Эрик предпочитает только женщин, — признался джинн. — Хотя, наверное, это тоже стереотип. Всё же люди ставят себе так много глупых ограничений…
Это было, может, и не слишком толерантно, но правда. Всё же нечисть, даже строгие в своей иерархии вампиры, были куда более прогрессивны в делах сердечных. Ведь с древних для людей цивилизаций было известно о том, что все разумные существа по своей природе бисексуальны. Ну не важен твоему сердцу и чувствам пол существа твоего вида.
Волки и уж тем более низшие нечистые давно придерживались свободы отношений. Вампиры немного отставали в своё время, но исключительно из-за потребности в повышении рождаемости. То есть развлекаться ты мог с кем угодно, но будь добр к середине жизни продолжи чистокровный род. Сейчас, с появлением искусственного оплодотворения, и вампиры сдали позиции относительно этой почвы.
Но вот они люди… особенно, люди военные, чей склад ума ввергал Маркуса в тихий ужас. Они как будто вообще с другой планеты были.
Вскоре к ним присоединилась отужинавшая троица, и Маркус не изменил своим желаниям, оговоренным раньше. Он поднялся и по-простому заключил Николаса в объятия, похлопывая его по спине и проговаривая умильное «бедный мой малыш». Отчего глаза удивлённо округлились не только у активного участника, Николаса, но и у Мэттью, шедшего рядом.
— Уильям показал мне фотографии вашей квартиры, — пояснил Маркус, когда все отсмеялись от такой неожиданности. — А потом ещё рассказал про твоё образование, и мне вообще захотелось плакать. Я так рад, что вы съезжаете, как будто это я мучился всё это время.
Чертёнок тоже похихикал над всем происходящим. К папе он, понятное дело, не ревновал, а у Николаса было такое лицо, когда его начали обнимать и утешать по непонятным пока причинам, что это не могло не вызвать улыбку.
Потом всё же поговорили о делах. Троица поделилась новостями от Джонни (пожалуй, Маркусу стоило чуточку меньше улыбаться, глядя на говорящего Эрика). Джинн следом поведал, что они с Уильямом отлично скомпоновали и отсортировали по важности грядущие вопросы преступнику. Решили отправляться на второй допрос сразу, не дожидаясь оборотней — фотографии отпечатали в том же офисе.
— Я обзвоню оставшихся переводчиков, потом, если успею, присоединюсь к вам, — проговорил Мэттью партнёру, приподнимаясь на цыпочки и легко целуя его прежде, чем он решит скрыться в допросной комнате.

Пожалуй, Эрик ещё никогда не был столь популярен, как в тот вечер. О нём одновременно думало столько народу! Да что уж, вся нечисть из команды расследования, за исключением разве что отсутствующего Джонатана и Кевина. Правда, Мэттью сейчас думал больше в сторону того, откуда у Эрика столько понимания и толерантности, а Джонни… скажем, на совсем другую тему. Остальные же оказались ужасными сплетниками, охочими до интересных новостей о чужих отношениях!
Маркус и Уильям, не скованные присутствием самого Эрика, и вовсе ему успели все косточки перемыть. Однако сошлись на мысли о том, что парочку в их нынешних условиях даже несколько жаль. Может, им и не нужна была какая-то публичная демонстрация чувств, но любое ограничение свободы — это всегда неприятно.
— Теперь мне особенно жаль Джонни. Он такой юный, — протянул Маркус после похвалы Уильяма о хорошем агенте. — Ему наверняка всё это непросто.
К тому же Джонни был итальянцам, а уж Маркус лучше многих знал о том, как тяжело парням, воспитанным в итальянских семьях, сдерживать любые эмоции. Их воспитывали открытыми в эмоциональном плане. А тут даже взгляда лишнего не бросить. Наверное, парнишка даже в их команду записался исключительно, чтобы побыть рядом с Эриком. Маркус даже не мог решить, что грустнее — это или любовный треугольник, обсуждённый ранее.
Чуть позже все немного посмеялись вместе над ужасной квартирой и оскорблёнными эстетическими чувствами Николаса. И Маркус, пусть и выдал всё это в шутливой форме, действительно сопереживал вампиру. Он бы на самом деле, без шуток, предпочёл бы блуждать бездомным, чем заселяться в такой ужас. Правда, у него хотя бы была такая возможность, ему не нужно было скрываться от солнца.
Николас потом отошёл, чтобы созвониться с Джонатаном, а Маркус провёл немного времени со своим сыном, задавая какие-то обыденные вопросы. Но просто хотя бы поинтересовался, всё ли у чертёнка было в порядке. Может, его стоило отправить к Джонатану и Артуру, чтобы он не скучал здесь ещё несколько часов. Но Мэттью отказался, проговорив отцу, как позже сказал и Николасу, что займётся снова звонками. Время для звонков в Китай было подходящим, и чертёнок, помимо Маркуса, был единственным, кто знал нужный язык.
Потом джинн отошёл, и Мэттью ещё короче поговорил с Николасом. Зато получил очень приятный поцелуй, от которого снова по-особенному улыбнулся.
— Да, хорошо, спрошу, — пообещал чертёнок, нехотя отпуская вампира от себя.
Он уселся за стол, открывая на компьютере список номеров, и когда все скрылись в допросной комнате начал звонить. Где-то на середине списка в ФАС вернулся Джонни. Уточнил у чертёнка, все ли на допросе, и, получив утвердительный ответ, направился в смежную комнату, чтобы понаблюдать.
— Или составить тебе компанию? — заглянул он снова в дверь.
— Нет, спасибо, я всё равно звонками занимаюсь, — улыбнулся Мэттью с благодарностью за такую внимательность.
Под конец звонков Мэттью сделал две отметки о более-менее значимых вещах. Часть переводчиков снова отвалилась по тем или иным причинам, но двое вполне могли принимать участие в переводе секретной информации. Один по печальной причине. Он был мёртв. Так что выяснить, участвовал ли он в этом деле, у Мэттью не получилось, но и вычеркнуть из списка он его не мог. Мало ли, может он до смерти активно сотрудничал с Ватиканом.
Второй был интереснее. Он заявил, что не принимает заявки от частных лиц, а на другие уточняющие вопросы сказал, что не может рассказать о своих проектах, так как большая часть их засекреченная. При этом прекрасно владел английским языком. Возможно, конечно, пожилой уже мужчина действительно работал только на государство, занимался секретными историческими документами родной страны, но и под «требования» их группы расследования он подходил, так что Мэттью его отметил.
После чего присоединился к Джонни в смотровой комнате, тут же подмечая, как выдохся Уильям за это время. Выглядел ещё хуже, чем Николас после первого допроса, и явно держался на одном упрямстве последние минуты, прежде чем его сменил старший брат.