На другой же стороне океана оставшаяся часть команды солнечного света и не видела уже несколько дней. Накопилось ну очень много бумажных дел, которые только пополнялись благодаря активным действиям из Италии.
Разбирались с информаторами из разных отделений ФАС, поднимали базу данных в попытках найти членов Ордена, да и более мелких дел было не мало. Вампиры из Китая старательно высылали информацию, заснятую на квартире переводчика. Её тоже стоило отсматривать, чтобы понимать, в каком направлении сейчас работал Орден.
А буквально через пару дней дел и вовсе стало невпроворот. Из аргентинского аналога ФАС прислали ответ, что засекли слежку за квартирой джинна. Теперь Маркус и Эрик вели с ними переговоры, чтобы провернуть почти ту же операцию, какую они уже успешно реализовали в Нью-Йорке.
Жаль только, без оборотней. Тут Маркус понимал, что даже несмотря на свои знакомства, добровольцев из числа волков он не найдёт. Особенно из итальянской стаи. Тех до сих пор вполне устраивало, что от лица оборотней в этом глобальном расследовании выступал один несчастный Джонни, да и тот, по большей части, представлял не волков, а ФАС. (И поэтому тоже не мог никого хватать в чужой стране).
Однако, переговорив с Уильямом и Николасом, джинну при поддержке чистокровных удалось выцепить несколько вампиров, желающих поучаствовать. Так что сейчас Маркус ещё и организовывал этот перелёт в Аргентину за второй группой Ордена.
За этим всем он на время и забыл об ожидавших казни людей, продолжавших жевать казённые обеды за счёт государства. Вспомнил только когда Николас поинтересовался, на черта они, собственно, продолжали их держать. Уже ведь было очевидно, что пользы от них никакой было уже и не добиться.
Маркус признал, что просто отложил эту мысль в дальний ящик за другими важными задачами. Но перед их с Уильямом отлётом обязательно вернётся к ней.
Так, собственно, и вышло. При помощи, опять же, Уильяма, они договорились с палачами, и одним последующим вечером в ФАС приехала очень колоритная троица. Вот с них-то, пожалуй, люди и рисовали облик вампиров. Бледные, тощие, остроносые и с абсолютно непроницаемыми лицами, как будто сами были мертвы уже пару веков.
Палачи забрали членов Ордена, освободив, наконец, клетки, и куда-то увезли парней. Впрочем, мало кого интересовало куда, когда все прекрасно знали зачем.
Собственно, они же и должны были сопровождать Маркуса и Уильяма в их поездке. Зачем выискивать представителей этой жёсткой профессии в другой стране, когда проще купить этим по билету на самолёт. Тех членов Ордена держать в клетках так долго никто не собирался. Там планировался настоящий отлов, как на охоте.
— Ты теперь за старшего тут остаёшься, — улыбался Маркус Джонатану.
День перед вылетом джинн самовольно объявил им с Уильямом выходным. Ему уже жуть как надо было провести это время с Александром, ведь непонятно, на сколько дней они улетали. Да и Уильям явно знал, чем заняться — его заинтересованность ведьмой не осталась незамеченной в их сплетнической компании.
Забавное совпадение — вылетать планировали тоже двадцать четвертого числа вечером. Правда, в Италии этот вечер наступал гораздо раньше, так что Николас с Мэттью уже были в Венеции, когда Маркус с Уильямом только собирались в аэропорт.
«Эти бледные парни рядом с нами сводят меня с ума», — написал Маркус Николасу, когда всё же прибыл в аэропорт. — «У меня рядом с ними чувство, что это меня конвоируют на плаху. Десять из десяти, никому не рекомендую».

Маркус, как и полагалось джиннам, знал всю эту структуру вампирской братии. Однако легче не становилось. Парни и впрямь были жуткими и мрачными, даже для существа, прожившего уже три тысячелетия.
Так что в самолёте Маркус то и дело веселился на этот счёт. Пожалуй, в этом они с Уильямом сходились — в любой непонятной или неприятной ситуации включай иронический юмор. Ну или какой придётся. Маркус всё же не был британцем.
— Мне кажется, или он не моргает уже полчаса? — громко прошептал джинн Уильяму, наблюдая за одним из палачей, получившим место рядом с ними.
Друг-вампир подтвердил, что все они так умеют. Хищники же, способные вести, не отвлекаясь, слежку за жертвой и всё такое. Так что уже через минуту Маркус решил подоставать палача разговорами непосредственно с ним.
— Шербет души моей, ты же знаешь, что это вредно для глаз? Ты, конечно, очень жуткий, признаю, но твоя роговица не получает нужного увлажнения, — говорил джинн, хотя палач не очень-то спешил хоть что-то произносить в ответ. — Ты же не волк, у тебя нет третьего века. Я знаю про твою регенерацию, знаю. Но к старости она у тебя ослабнет, и у тебя будет высокий риск ослепнуть. Ну же, моргни ради папочки.
В конце концов палача всё это достало, и он просто закрыл глаза, притворяясь для всех спящим пассажиром. Впрочем, подействовало, Маркус потерял интерес.
На месте уже было, конечно, не до подобных шуток. Они с Уильямом находили для них время, куда без этого, но всё же стали вести себя более собранно. Хотя ребята из аргентинского ФАС оказались очень даже весёлыми и активными, даже приятными.
В столичном отделении оказалось довольно обширное отделение с волками, что удивило Маркуса. Как-то он не интересовался Южной Америкой, вот и не знал. Но здесь и правда было куда проще с этим, чем в Штатах. Даже атмосфера была легче.
Так что план, который они все провернули в Нью-Йорке ранее, даже менять не пришлось. Местные волки охотно согласились поспособствовать поимке преступников.
Уильям стал настоящим экспертом по быстрым допросам, ему уже и подсказывать не нужно было, так что Маркус просто сидел рядом, запоминая весь этот разговор. Сразу после допросов пойманных людей увозили палачи. И плевать им было, что страна была чужой и, скорее всего, незнакомой — если уж для нечисти не существовало государственных границ, то для небольшой братии палачей тем более. Им даже согласовывать свои действия с местными вампирскими домами не нужно было.
Расследование в Аргентине немного затянулось, просто из-за того, что местная группа из Ордена повела себя чуть иначе — останавливались в разных отелях, всем скопом не держались. Поэтому отловить их всех чуть ли не по-отдельности было сложновато. Но, в целом, всё равно особенных проблем не возникло, и день ото дня Маркус только вычёркивал узнанные имена из списка всех членов Ордена, присланного Николасом.
К слову, в какой-то из дней поступил интересный звонок от последнего. Ну, по крайней мере, Маркуса он немного позабавил, когда тот узнал, что речь шла о том, что к родителям братьев приезжала потенциальная невеста Уильяма, и те сочли её кандидатуру очень удачной для брака среднего сына.
— У-у, обожаю эти ваши не просто старые, а прямо-таки древние традиции, — посмеивался джинн, покачивая головой. — Все эти политические и династические браки, браки по расчёту, как будто турецкий сериал смотришь.
Маркус понимал причину, по которой такие традиции сохранялись, но всё же морально был далёк от такого. Соглашаться на брак, просто потому, что тот был полезен для семьи и крови, не чувствуя ничего к партнёру, да даже порой не видя того лично ни разу за жизнь… Нет, Уильям ещё не дал своего согласия, но Маркус бы не удивился, если бы тот спокойно согласился в тот же день или вроде того. Чистокровный же.

Почти что на другой стороне земного шара Мэттью в этих мыслях полностью поддерживал отца. Правда, ещё и высказывал вслух свои милые возмущения Николасу. Он-то первым, ещё до Уильяма, узнал об этой новости. И у чёртика в голове не укладывалось. Даже то, что эта «невеста» не с самим Уильямом договаривалась, а поехала просить его у его родителей! Да как так-то? Как будто предмет какой-то!
— Это ужасно! — заявлял Мэттью партнёру, прижимаясь к нему на всякий случай покрепче (а то вдруг и его захотят кому-то вот так подарить, ну). — А если они друг другу даже не понравятся? Это как дурацкие люди, которые ненавидят друг друга, но не разводятся из-за общих детей. Нет, мне этого никогда не понять…
Чёртик понимал, что, конечно, такой брак ни к чему особенному не обзывал. В смысле, муж и жена могли даже не жить вместе и иметь преспокойно любовников на стороне. Возможно, даже зная об этом. Но это понимание делало всё только гораздо хуже! У милого чертёнка представление о браке было неизменно связано с сильными чувствами любви, привязанности, верности и прочими. А тут просто его личная антиутопия перед глазами разворачивалась.
Благо, долго думать об этом не пришлось. У них с Никки тоже было полно дел. Пожалуй, в последнее время даже больше, чем у группы из Нью-Йорка.
Дамиано постоянно был на связи. Сперва он поделился одной шокирующей новостью, что того оборотня, который и стал причиной их знакомства, убили при помощи магии вуду. Затем активно помогал с поиском некоторых членов Ордена и тоже катался на «разведку», но не на столь крупную, какой занимались Никки с Мэттью, а вот по местам жительства найденных членов. Понять, верен ли адрес, как лучше к ним подступиться и всё такое.
Мэттью тоже постоянно бегал чуть ли не по всей Италии. Сперва решал проблему с жильём, да и в целом потом занимался делами, которыми не мог заняться Никки из-за подлого яркого солнца. В какой-то момент «психанул», узнал у Дамиано адрес одной из ведьм, и тоже прикупил для партнёра пару зелий от солнца. Чтобы не волноваться и иметь запасной вариант в любой ситуации, особенно, когда они поехали к монастырю.

Эшли — а именно она стала причиной новых тем для разговоров группы расследования — не было восемьсот лет. Да и от подобных вампирских традиций она была далеко не в восторге. Просто выбора у неё иного не было. Однако обо всём по порядку.
Эшли, она же Антония, как назвал её отец при рождении, была единственным ребёнком главы старинного дома, расположившегося в Центральной Европе. Мать еле-еле выносила одного и больше зачать не смогла, а потом и вовсе погибла в войну, как и многие другие вампиры. Отец к тому времени был уже в преклонном возрасте, так что повторно уже и не женился. Чаял удачно выдать Эшли замуж, но не дождался, старость не позволила.
Так, буквально двадцать лет назад, Тони и стала главой дома. Как понимали многие — временной. Где ведь это видано, чтобы женщина заправляла целым домом?
Однако двадцать лет Эшли исправно держала планку. Она не собиралась выходить замуж и уж тем более передавать бразды правления кузенам разной степени родства. Это был её, чёрт возьми, дом, и она для его процветания делала всё и даже больше.
Но вампирские традиции, крепко завязанные на дрянном патриархате, были сильны. И год из года Эшли становилось всё труднее удерживать статус. Росли и кузены, откровенно точащие клык на её тёплое местечко. А вместе с ними росли и недовольства. Притом, как внутри дома, так и вне него — никаким особым уважением женщина в числе Совета вампиров не пользовалась. А некоторые старые пердуны ещё и чаяли забрать часть жирной земли из Центральной Европы, раз уж там нет «настоящего главы».
Последней каплей стало то самое уничтожение последнего американского дома. Эта новость сильно взволновала вампирское общество. Эшли стало ещё тяжелее удерживать все эти треволнения в собственных же рядах. Такое в мире происходит, а у них женщина во главе стоит, ослабляя дом одним только своим присутствием!
Наверное, представители любой другой расы, живущие более современно, только посмеялись бы над таким раскладом. Однако Тони было совсем не смешно.
Она знала, что дети Таунсенд Стриклендов сейчас занимались расследованием того дела, которое вышло далеко за пределы одного вампирского дома. Как знала и то, что их кровь и генетика среди их поколения считалась самой ценной. Ну и ещё то, что родители троих мальчиков, вероятно по предыдущей причине, ещё не определились с жёнами для старших детей.
Внутри всё так и противилось этому решению, но иного выбора у Эшли уже не было. Либо она самостоятельно бы отдала бразды правления в руки одному из балбесов кузенов, либо ей нужен был мужчина рядом для отвода глаз.
Уильям был идеальной кандидатурой. Прекрасная генетика и высокий статус, чтобы старики порадовались процветанию дома Новак-Миллер. И прекрасный возраст, чтобы не иметь патриархальных и консервативных замашек.
Да и момент был идеальным. По меньшей мене, для Эшли. Во-первых, после того, как братья вернутся домой победителями, «спрос» на Уильяма будет просто бешеным. Звучало низковато, но это было так. Во-вторых, сейчас Эшли имела возможность принять участие во всём этом бардаке с ополоумевшими святошами, что выставит её в лучшем свете.
Так что, сцепив зубы и умяв последнюю гордость, Эшли слетала в Британию, дабы самым одобряемым среди вампиров способом заявить о своей кандидатуре. Разумеется, Таунсенд Стрикленды немало заинтересовались. Пожалуй, уже представили, как Николас управляет Западной Европой, а Уильям — Центральной. Так что своё одобрение они дали, оставалось дело за малым — получить согласие самого Уильяма.
Но до этого Эшли собиралась добраться попозже. Мальчик из Америки пока никуда не денется, а в Европе нужно было посветить лицом. На очередном собрании Совета Николас запросил помощи у домов для уничтожения большой группы людей, причастной ко всем преступлениям, с которыми имел дело.
Разумеется, обеспечить поддержку вызвалась Эшли. Якобы всё равно речь идёт о границе с Австрией, территорией, подконтрольной её дому. Полетела в Венецию и сама, хотя присутствие чистокровных там вообще было не обязательно — всю эту чёрную работу выполняли обращённые. Но нет, нужно было встретиться с Николасом. Всё же он будущий глава своего дома, притом уже в довольно скором времени.
Встречались для обсуждения деталей ожидаемо ночью. Хотя погода в Венеции и днём радовала обилием туч. На удивление Николас был не один. И мало не один, рядом с ним был чёрт. И под «рядом» стоило подразумевать, что у Эшли, не знавшей ни о чём, с первого взгляда отпали всякие сомнения в природе их отношений. Что же, двадцать последних лет научили её держать лицо и скрывать всякие эмоции.
— Николас, рада видеть, — сдержанно улыбнулась Эшли и бросила краткий взгляд на его юного спутника. — И...?

Пожалуй, Эшли и была стервой. Была такой, какую хотело её видеть вампирское общество. Здесь у неё тоже было не слишком много выбора. Она не могла дать слабину, ей было достаточно того, что она уродилась женщиной в излишне патриархальном кругу. Вряд ли тот же прогрессивный Николас мог понять, какого это было.
Так что и с замужеством Эшли решила вопрос однозначно и чётко. Так, чтобы это одобрили другие семьи. Так, как было принято испокон веков.
Да и Уильям пока её не сильно-то интересовал, как личность. Он был не более, чем фигурой в этой династической игре. Понятное дело, старшему брату такой ход не понравился. Зато понравился старшему поколению, и Эшли по ясным причинам было нужно это одобрение и уважение. С Николасом, как и с Уильямом, она собиралась общаться отдельно.
Конечно, было бы изумительно, если у них с Уильямом сложились бы более-менее приятельские отношения. Так стало бы проще. Но Эшли никогда не хватала звёзд с небес, она привыкла вгрызаться клыками в то, что считала своим, так что сперва сделала расчётливый ход, а сентиментальности оставила на случай, если вообще пригодятся.
— Конечно, стоило, — ответила Эшли точно такой же тонкой вампирской улыбкой. — И прошу, просто Эшли.
Атмосфера складывалась несколько напряжённой, как, пожалуй, и всегда, когда встречались чистокровные вампиры. Николасу однозначно не нравилось присутствие Эшли, а той… Нет, ей было не плевать на эту неприязнь. Всё же хотелось хотя бы немного наладить их взаимоотношения ради совместного будущего. Однако если Николас решит постоянно выставлять штыки, прогибаться под них Эшли не станет.
Подобные размышления с двух сторон и порождали эти тонкие улыбки, пристальные цепкие взгляды и аккуратные слова. Словно два противника пытались прощупать друг друга и понять, чего ждать от оппонента.
— Почему? — внезапно раздался очень мелодичный голосок, тут же притягивая взгляды к его обладателю. — У вас очень красивое имя…
Разумеется, Мэттью не смог терпеть этой натянутости. Он не присутствовал раньше на встречах чистокровных вампиров, и сейчас ему казалось просто диким, что двое существ чуть ли не с первых слов открыли холодную войну. Николас ведь сам говорил, что они толком ничего не знают друг о друге, кроме каких-то общих фактов о происхождении. А сейчас смотрел на эту девушку, как на врага народа.
Чертёнку совершенно не понравилось такое начало. Они вроде как вместе должны были пойти чуть ли… да почему чуть ли, войной на монастырь. А такое складывалось ощущение, что сражаться они собирались друг с другом, а не с общим врагом.
Эшли вновь посмотрела на чертёнка, теперь уже с чуть большей эмоциональностью. А именно, немного удивлённо.
Ничего особенного против Мэттью она не имела, даже поинтересовалась ведь его именем, хотя вообще могла не обращать внимания на низшего нечистого. Но Эшли, как и множество других существ, тоже была подвержена стереотипам. Так что да, не ожидала, что чёртик в принципе подаст голос.
Ладно, стоило начать с того, что она не ожидала увидеть чистого, явно нетипичного чёрта. И уж тем более рядом с чистокровным вампиром. Но даже в мыслях Эшли не осуждала подобную интрижку. В конце концов, этот Мэттью выглядел ну очень миловидным — таким, какие обычно и нравятся парням, предпочитающим парней.
— Спасибо, — чуть улыбнулась Эшли на комплимент. — Но оно уже устарело. Как и многое в нашем обществе.
Разумеется, ответ этот по большей части предназначался Николасу. Эшли была против традиционных устоев, и хотела, чтобы старший брат её вероятного будущего супруга, это понимал. Однако ответ этот был и правдив по сути своей. Эшли уже давно «поменяла» имя на более современное и международное.
— Пойдёмте, местный дом любезно выделил нам лаундж-бар, чтобы пообщаться без лишних ушей и глаз, — проговорила Эшли вроде как чуть смягчившись.
Конечно, глава местного дома был в курсе её визита — они с Николасом обязаны были проинформировать его. Вот и получилось удачно попросить его о любезности, дабы не разгуливать по узеньким улочкам, разговаривая об уничтожении монастыря.

И всё же маленькие старания чертёнка пока не удавались. Обстановка расслабилась буквально на какую-то секунду-другую, а с неприкрытым ответом Николаса снова возникло всё то же холодное напряжение.
— Я и не сомневалась, — вновь улыбнулась Эшли, прежде чем направиться к бару, выделенному под их разговоры.
Впрочем, она и правда и не сомневалась, что Николас не поймёт её действий. Это было банально, но, да, потому что он был мужчиной в мужской семье. Воспитывался он соответственно, так что об отсутствии феминизма и особых прав у женщин-вампиров попросту не задумывался. Это было даже забавно. Николас ввязался в межрасовый конфликт, завёл некоторые отношения с чёртом, но при этом не обращал внимания на проблемы внутри своей же расы.
Эшли же, как уже было сказано, иначе поступить не могла. Как бы на неё смотрели все эти патриархальные главы домов, бегай она за Уильямом лично? Как минимум, как на отчаявшуюся женщину, заигравшуюся в управление домом.
Она сделала другой ход. И это тоже было немало забавно. Потому что, если бы тот же Уильям пришёл к родителям Эшли, будь они живы, и точно так же заявил свою кандидатуру — ему бы никто и слова не сказал. Пожалуй, даже тот же Николас, который сейчас, кажется, чуть ли не обижался на такой ответ патриархальным традициям.
Эшли ведь была женщиной. А значит, не просто не могла управлять домом. Со стороны остальных вампиров такое предложение Уильяма казалось бы просто милостью свыше! Спас дом от сущего разорения, ведь какое горе иметь всего лишь дочь.
От одних этих мыслей сводило челюсть. Однако Эшли понимала, что сейчас, и уж, тем более, в одиночку, она не могла настолько глобально изменить вампирских устоев. Всё начнёт меняться, когда их с Николасом поколение начнёт занимать главенство. Тогда традиции станут более гибкими и на них можно будет повлиять.
Так что, да, было бы чудесно, если Уильям оказался бы меньшей занозой, чем его брат. Его влияние Эшли бы пригодилось даже больше, чем брак.
Услышав шуточку про итальянцев, Эшли усмехнулась под нос. Сперва она не хотела ничего добавлять — кажется, Николас больше смотрел на своего чёртика, чем на вторую спутницу. Но всё же не удержалась от ответного юмора. Куда более мрачноватого, как и подобало вампирам и жителям территорий дома Эшли.
— Да, и всё по-прежнему щедро позволяют немцам делать за них всю грязную работу, — пробормотала она, чуть скосив взгляд на спутников.
Лаудж-бар оказался и впрямь очень итальянским. И пустым, не считая единственного сотрудника — обращённого вампира. Тот впустил «высоких гостей», организовал им напитки с кровью, и скрылся где-то в служебных помещениях, чтобы не мешать. Бар явно был предназначен исключительно для вампиров, так что и интерьер был каким-то соответствующим, элегантным, хотя и по-итальянски помпезным, и кроме напитков здесь ничего не наблюдалось.
— Как вы и просили, пятнадцать, — спокойно ответила Эшли, немного рассеянно покручивая в пальцах коктейльную трубочку. — Какой план?

Мэттью совершенно не нравилось происходящее. Он был немного опечален ранее, когда Николас попросил его остаться в их временном доме, когда сам направился на встречу с итальянским вампирским домом. А теперь вот думал, что, наверное, то было и к лучшему. Правда, Мэттью ожидал неприятия в свою сторону, когда собирался на встречу с Антонией, но оказалось вампиры прекрасно друг друга ненавидят и без него.
Чертёнок не видел до этого, как общались между собой чистокровные, и теперь это всё расстраивало его. О какой прогрессивности могла идти речь, если вампиры между собой не могли, да и, судя по происходящему, не хотели договориться?
Шуточки по дороге к бару немного разрядили обстановку, и чертик вроде как начал расслабляться. Оказалось, рано. Вот он только что сказал Никки, что выпьет кофе, а в следующую минуту между тем и его собеседницей моментально возникла ледяная стена.
— Это понятно, — чуть улыбнулась Эшли. — Я имела в виду, когда и куда направить моих вампиров.
Мэттью даже не понял, в какой момент временный мир рухнул. Вроде бы нормально общались, обсуждали дела. Но вот Николас уже с неприятным хищным прищуром смотрел на Эшли, а та отвечала ему полным спокойствия, но вместе с тем ледяным взглядом.
— Конечно, я там буду, это мои обращённые, — ответила она, и чертёнок невольно перехватил партнёра за руку, ощутив всё это напряжение.
Пожалуй, это переглядывание длилось не больше пары секунд, но этого хватило, чтобы Мэттью разволновался окончательно. Николас мог услышать, как быстро-быстро билось его сердце, будто от испуга.
— Нет, так не пойдёт, — тихо проговорил чертёнок, сам того от себя не ожидая.
Однако вампиры прекрасно услышали его в тихом лаундж-баре. И, поймав на себе взгляд сразу двух чистокровных, Мэттью запереживал ещё сильнее. Но всё же оставался чёртом. Представителем очень упрямого народа. Так что, глубоко вздохнув, Мэттью поднял взгляд и, немного розовея в щеках по ходу монолога, выпалил:
— Вы ведёте себя, как… как вампиры из самых дурацких человеческих фильмов! Что с вами не так? Вы должны обсуждать общее дело, которое обезопасит остальную нечисть, а вместо этого вы тут… клыками меряетесь. Это просто сюр какой-то… Вы же даже не знаете друг друга, а уже бросаетесь один на другого.
Наступила некоторая пауза. Вероятно, вампиры несколько опешили, не ожидая услышать такую яростную проповедь от до сих пор не произнёсшего и пяти слов чёртика. И последний снова этим воспользовался.
— Я не знаю вас, Эшли, но, Николас, ты точно не такой, — покачал головой Мэттью. — Эшли хочет помочь нам с этим делом. И какая, чёрт возьми, разница, кто будет участвовать, а кто нет? Учитывая последние новости, мне кажется, что она просто хочет узнать тебя ближе. Хотя, если честно, Эшли, у вас это очень плохо получается. И по отношению к Уильяму вы поступили тоже плохо!
Запал чертёнка всё же кончился, и тот опустил взгляд. Мэттью не был напуган последствиями, он всё ещё был крайне огорчён тем, что умудрился застать. Да, он любил вампира и принимал его таким, вампиром, но то, как Николас вёл себя сейчас с Эшли, Мэттью принять не мог. Как не мог понять и принять ответной реакции.
Двое чистокровных, таких сейчас пафосных, резко начали напоминать Мэттью детей, которые телами выросли, а общаться не научились. Вот и продолжают друг друга стукать и дёргать за косички, проявляя симпатию, ей-богу.
— Ты прав, — нарушила новую тишину Эшли.
Вот уж никогда она не думала, что будет когда-либо в жизни пристыжена чёртом. Конечно, сильного стыда чистокровная и не могла ощутить, но правоту удивительного спутника Николаса признавала.
Пожалуй, ей стоило сделать первый шаг. Пусть он и давался крайне тяжело, что было заметно по несколько отрывочным фразам.
— У меня не было особенного выбора в условиях влияния текущего Совета, — протянула Эшли, продолжая мучать несчастную трубочку. — И учитывая текущие события тоже. Твой друг…
— Партнёр, — поправил Мэттью, видимо, на последних остатках смелости.
— Твой партнёр, — невозмутимо перефразировала и Эшли, не моргнув и глазом, — прекрасно это поймёт, если попробует поставить себя на моё место.
Она сделала короткий глоток и перевела взгляд на Николаса, куда менее колючий, чем какую-то минуту назад.
— И, чтобы избежать недопониманий, я буду присутствовать у монастыря исключительно ради контроля моих обращённых, — добавила она. — Руководишь всем, как и прежде, ты. Мне не нужна твоя победа, мне нужен прецедент для своих. И…
Эшли чуть помедлила, словно раздумывая, стоит ли произносить это вслух. Но всё же сказала:
— И понимание, каких перемен можно ждать в недалёком будущем.
— Божечки-кошечки, — выдохнул Мэттью, цитируя отца, и опустил лоб на свои ладони. — Это называется «узнать друг друга получше»…
Эшли тихо рассмеялась. Чертёнок не очень хорошо понял, о каких переменах она говорила, так как был очень далёк от всей этой вампирской политики. Но всё равно вышло забавно.
— У тебя удивительный партнёр, — проговорила она с полуулыбкой Николасу и вернулась к своему коктейлю.

Эшли тоже не испытывала особенно негативных чувств к собеседнику. Да, некоторый «мужской» взгляд на вещи заставлял её мысленно закатывать глаза, но не более того. Так что она, как и Николас, так же полагала, что они смогут прийти к единому мнению. Просто им требовалось чуточку больше времени, чем какие-то десять минут знакомства.
Однако чёртик Николаса был во многом прав, да и заметно ускорил эти расшаркивания, так характерные для всех вампиров из высших кругов. Наученные вести дела таким образом, последнее поколение по общению ничем не отличалось от старшего.
Тем не менее, после такого бурного нравоучения, вампиры всё же заметно расслабились. Эшли улыбнулась куда искреннее и перестала так тщательно подбирать слова, да и Николас изменился, особенно после комплимента партнёру. Тони даже успела отметить, что они очень гармонично смотрелись друг с другом, несмотря на необычную расовую разницу.
Вопрос Николаса был задан уже без прежней ледяной остроты. И Эшли чуть вздохнула. Не раздражённо, скорее… устало.
— Слушай, — проговорила Эшли так же спокойно, безо всякий стервозности. — Мне правда жаль, что пришлось так поступить. Но ты всё ещё рассуждаешь со стороны вампира, чьё будущее было предопределено с момента рождения. Не только ты и твоя семья, всё вампирское общество понимало, кто будет главой вашего дома, когда у Таунсенд-Стриклендов родился мальчик-первенец. Тебе это может нравиться или не нравиться, но сути этого не меняет. Тебе не нужно доказывать своё право на это место. Ты не получаешь незамысловатых намёков от родственников и совета, что твоё время управления домом слишком затянулось.
Тони усмехнулась, чуть махнув кистью, показывая своё пренебрежительное отношение к подобным увещеваниям. Она не жаловалась, а констатировала факты, и это было слышно даже просто по уверенному голосу, которым Эшли проговаривала свой монолог.
— Так или иначе, текущие события с американским домом всё только усугубили. Думаю, ты понимаешь, о чём я, — продолжила она. — Если бы я делала всё «правильно», общество только убедилось бы в своих суждениях о женщинах и их… несостоятельности. Мне нужен был сильный ход, который заткнул бы этих староверов из совета, и я его сделала.
Эшли кратко облизнула губы. Она редко смотрела на Николаса. Ох уж это нежелание вампиров проявлять и толику слабости. К тому же то, что лёд между ними начал таять, не значило, что они тут же начали доверять друг другу. А Эшли всё же сейчас выдавала довольно откровенные для вампиров и их общества вещи.
— Ты знаешь, что Уильям — идеальный кандидат, — проговорила она чуть позже. — Заявление о таком браке… ты знаешь, какое это влияние на общественное мнение. И я собиралась сказать ему это позже, но скажу ещё и тебе сейчас. Уильям идеален не только для общественного мнения, но и для меня. Он очень молод. Уверена, в свои двести лет, он абсолютно не думает о настоящем браке. Как и я. Мне нужна громкая новость, а не муж. А Уильям… он может жить так, как хочет. Где хочет и с кем хочет.
Немного подумав, Эшли всё же решила добавить. Кажется, Николас всё же казался разумным молодым вампиром, хоть и воспитанным в «мужской» семье.
— Совет будет меняться уже в ближайшие сто–двести лет. К моменту, когда Уильяму, возможно, захочется завести настоящую семью, мы сможем развестись, — усмехнулась Эшли. — Поэтому… мне правда жаль, что так получается. Но знакомство с тобой мне сейчас гораздо важнее. Если вы с братом похожи, уверена, у нас с ним получится договориться обо всём и чуть позже.
Да, ситуация оставалась несколько некрасивой с человеческой точки зрения (и, видимо, с чертячьей). Пусть картина после всех этих объяснений была уже не столь мрачной и туманной, всё равно Уильям был некоей фигурой в борьбе за власть. Хотя и оказалось, что его участие будет крайне минимально. По сути Эшли собиралась использовать только его имя. Но… а какая история о борьбе за власть, о борьбе за кардинальные перемены была светлой и радужной? То-то и оно. Чем-то всегда приходилось жертвовать.
После всех этих пояснений Эшли ощутила напряжение. Да, она сама себя поставила сейчас в уязвимое положение, изложив Николасу, по сути, свой план на будущее и все эти политические интриги. Не пойми их Николас, придётся тяжко. Ведь это минус один член совета во времена, сулящие перемены.
Однако отчего-то Эшли всё же казалось, что Николас сможет понять этот затяжной план. Ну не могла одна-единственная женщина всё разом взять и изменить. Так что действовала хитростью. Тут вроде бы отступила, но на самом деле только закрепила за собой власть… В общем, всё уже было и без того понятно.
А доверию этому немало поспособствовал тот же чертёнок. Эшли видела, как Николас по-особенному смотрел на него, слышала, как они миленько переговаривались… Наверное, вампир, который при всём их традиционном обществе, смог влюбиться в чертёнка, заметно отличался от остальных. В хорошем смысле.

Сочувствие Эшли было и не нужно. А вот такой влиятельный соратник, как Николас, очень даже пригодился бы. Так что Эшли не зря рисковала репутацией, начав общаться с собеседником откровенно и открыто. Как-то прямо стало ощущаться, что Николас этот жест оценил, хотя никаких гарантий, разумеется, дать не мог.
Эшли это понимала. В любом плане что-то могло пойти не так. Однако было уже хорошо, что Николас понял и принял её мотивы и оказался разумным парнем. С таким будет куда проще влиять на грядущие события, когда вампир встанет «у руля» вместо отца.
— Я бы удивилась, если бы ты не поддержал своего брата, — улыбнулась Эшли, дав понять и вслух, что не просит как-то влиять на Уильяма.
Это было бы даже как-то низко. Как она уже говорила, она и без того планировала пообщаться с Уильямом лично и даже примерно так же объясниться. В конце концов, как уже было сказано — всегда приятно быть хотя бы в приятельских отношениях с тем, кто, по сути, помогает тебе с продвижением феминистических реформ.
И, когда речь зашла о разводе, Эшли тоже тихо рассмеялась. Звучало и правда пока что дико. Вампиры не разводились. Консерваторы явно ещё ни раз потеряют сознание, если план Эшли выгорит. Что себе эта женщина позволяет, ну…
— Кто знает, может мы застанем первый в истории вампирский инфаркт, — улыбнулась она искренне.
Она тоже думала о том, что же будет, если план не сработает, а Уильям попросту откажется. У него и без поддержки старшего брата была такая возможность. Какими бы ни были устаревшими вампирские традиции, всё же Эшли его не в рабство забирала. В общем, будущее было не слишком красивым.
Сразу делать второе заявление о замужестве — глупо. Да и не приведёт ни к чему. Общество сразу поймёт, что Эшли отчаянно перебирает подходящие варианты. Так что, скорее всего, ей бы пришлось действительно сдавать позиции, выходить замуж уже «по-настоящему» и лишь лелеять надежды, что она сможет перебить волю мужа и вернуть себе бразды правления. Ну или продолжать сопротивляться всем нападкам, вероятно, становясь ещё большей стервой, чтобы не позволить страхом кузенам даже приближаться к ней.
Впрочем, детальнее об этом Эшли подумает позже. По меньшей мере, после разговора с Уильямом. А пока у них, действительно, были другие цели.
— Позиция незавидная, — протянула Эшли, выслушав краткий рассказ Николаса и ярко представив себе этот монастырь. — Вы уже выяснили, где у них стоят… часовые? Как это сейчас называется-то вообще?
Она чуть мотнула головой, фыркнув. Казалось бы, война уже почти сто лет, как в прошлом. Но вот они, снова сидят и обсуждают план нападения.
В ходе разговора Эшли снова дала понять Николасу, что передаст обращённым все его указания, и они будут действовать точно так, как нужно ему. Так что в эту стратегию Эшли не лезла и особенных советов не давала. Николас уже явно продумал, как им поступать.
— Мы можем попросить помощи у Дамиано, — тихо проговорил в какой-то момент чертёнок, глядя на партнёра. — Просто помочь вам незаметно добраться до тех, кто может подать сигнал остальным. Думаю, они и сами не захотят потом лезть дальше…
Эшли молчала и тут, посматривая на интересную парочку. Она понятия не имела, кто такой Дамиано и как он сможет помочь вампирам быть ещё незаметнее, чем они и без того умели быть.

Мэттью действительно радовался тому, что его «выступление» не прошло даром. Тон разговора между вампирами плавно поменялся. Он стал более доверительным и открытым, пропало ощущение натянутости. Николас выслушал Эшли и, кажется, заметно смягчился. Да и мотивы его собеседницы стали куда более понятны, когда она, как и Никки, перестала говорить завуалированными фразочками.
Чертёнок всё ещё считал, что все эти планы и поступки были ужасающе устаревшими. Как и папа, Мэттью ощущал себя, будто смотрел какой-нибудь «Великолепный век». Но отчасти и он стал понимать Эшли, а новость о том, что брак был абсолютно номинальным, несколько успокоила чертёнка. Это было дико, но хотя бы никак не сказывалось на Уильяме.
Когда Николас обратился к партнёру с шутливой просьбой не говорить при других вампирах, что он не такой, Мэттью тихо похихикал. Дай ему волю, он бы всему их древнему совету сообщил об этом. И о том, что Эшли тоже не такая, какой хотела показаться изначально. Да и, наверняка, ещё целая туча вампиров не такие. И всем этим старикам-староверам должно быть стыдно за то, что они не хотят меняться.
У Мэттью вообще после всего этого разговора сложилось ощущение, что вампирским обществом заправляют настоящие деды. Вот такие классические. Которые отрицают возможность использования мобильного телефона просто из вредности, продолжая увещевать, что и с домашним всё прекрасно, и не нужны им никакие «интернеты».
Потом разговор перешёл в ещё более неприятное русло — непосредственно к атаке на монастырь. Никки особенно не обсуждал этот вопрос с партнёром, до сих пор искренне считая, что чертёнка даже рядом быть не должно. Мэттью и сам не лез непосредственно в стратегию. Уж в этом вампир разбирался гораздо лучше юного домашнего чёртика, знающего о войнах только по рассказам приёмного отца.
Однако сейчас сдержаться не мог. Мысль пришла в голову, и Мэттью по своему обыкновению её озвучил.
Николас возразил — что было ожидаемо, и чертёнок медленно покачал головой, продолжая размышлять. Партнёр никогда не «затыкал» его, когда Мэттью давал советы, поэтому чертёнок и не замолкал после первого же возражения.
— Думаю, если они хорошо изучили нечисть, то как раз и не будут ожидать нашествия чертей, это очень маловероятно, — проговорил он.
Но всё же по этому пункту Мэттью с партнёром согласился. Священники знали о его существовании. Знали, что он жил с джинном. А значит могли допускать возможность существования и других таких же чертей. Они могли попросту перестраховаться, ведь людям на запах ладана было плевать.
— Хорошо, что насчёт двора? — уточнил Мэттью после того, как выслушал Никки. — Дамиано может помочь подобраться непосредственно к стенам монастыря. Так вас никто не заметит и не подаст сигнал. А если выпустить вампиров из невидимости прямо рядом со входом, то они уже ничего не смогут сделать.
Как-то не специально (почти) чертёнок напрочь проигнорировал желание Николаса, чтобы самого Мэттью в этот момент не было рядом. Для себя-то чёртик уже всё решил. Он будет рядом с партнёром, потому что не сможет просто сидеть в арендованном домике и ждать. Да, зрелище будет крайне неприятным и жестоким, но к этому Мэттью готовился.
— Ты же знаешь, что у них есть оружие, — напомнил чертёнок. — Конечно, пули не убьют вампиров, но замедлят сильно. Сколько вы будете добираться до стен, если по вам откроют огонь? А им только и нужно, дотерпеть до рассвета.
По мнению Мэттью такая просьба о помощи была оптимальной. Вампиры сразу окажутся у двери в монастырь. С такого расстояния, даже если их группу и заметят, открыть стрельбу уже не смогут, и сражение будет вестись только в стенах монастыря. Притом, раз приближение группы никто не заметит, то, возможно, люди не успеют нормально подготовиться и занять позиции. А черти даже не покинут безопасной невидимости. Просто выпустят вампиров у стены, а сами развернутся и ускользнут по домам.
Чуть позже Николас проговорил «требования» к вампирам Эшли, и та спокойно кивнула, проговаривая, что донесёт эту мысль до обращённых. Собственно, за тем она и планировала быть рядом. Контролировать нечистокровных, у которых голову от крови и убийств сносило только так. И была вероятность, что совсем чужого чистокровного они и слушать не будут. Эшли пусть и не была «желанной главой», но всё же власть представляла.
— Нет, — чуть поджал губы на вопрос Мэттью. — Но наверняка у того сотрудника есть бумага и ручка…
Эшли только ещё раз улыбнулась, посматривая на милую парочку. Так и тянуло немного поспрашивать о них любопытства ради, но сейчас было как-то не к месту.

Мэттью не сильно настаивал, он просто излагал полностью мысль, которая пришла ему в голову. Рассматривал её вместе с партнёром со всех сторон. Конечно, рискованность дела чертёнка не отпугивала. Чёртик же. Да и вся эта затея, хоть с представителями его народа, хоть без них, была рискованной.
Когда Николас проговорил о том, что вампиры быстрые настолько, что в них крайне тяжело целиться, Мэттью согласно кивнул. Этот момент он упустил из внимания. Однако его продолжало что-то смущать.
— Вряд ли, конечно, военный корреспондент откажется от участия в таком событии, — улыбнулся Мэттью, перехватив ладонь Николаса под столом. — Я не настаиваю. Просто мне что-то не нравится в таком прямом наступлении… Наверное, будет слишком шумно для дела, которое надо провернуть как можно тише.
Всё же, несмотря на то, что они детально продумывали все варианты, оставалось так много переменных. Что будет, если на звуки выстрелов прибежит братия из ближайшей деревни? Что было внутри монастыря? Когда Мэттью и Никки ездили на разведку, внутрь они не совались, опять же, из-за опасения, что там будут ловушки с ладаном. А что, если там были какие-то ловушки на вампиров? Заряженные как раз на ночь?
Нет, Мэттью определённо будет рядом с партнёром, и никакие увещевания Николаса последнему не помогут. Вампир и не сможет остановить мальчишку, который будет упрямо шагать рядом в невидимости.
Эшли же с каждой минутой становилось всё более интересно. Мало того, что Николас оказался не типичным, так сказать, вампиром, так его партнёр и вовсе крушил все шаблоны. А чуть позже выяснилось, что он ещё и не один такой необычный был. Эшли хотела было уточнить на этот счёт, но быстро решила, что это излишне. И без вопроса становилось очевидно, что эти двое знакомы с целой группой чертей, которые потенциально могли прийти на помощь вампирам. Чудеса, да и только.
Позже она с пристальным вниманием смотрела, как Николас набрасывал план монастыря, и запоминала все детали плана, чтобы донести их до обращённых. Она снова молчаливо кивнула, показывая, что поняла насчёт настоятеля. Это звучало разумно.
— Если ты хочешь, я могу пойти с тобой в качестве прикрытия, пока мальчики разбираются с остальными людьми, — спокойно предложила Эшли.
Она, как и чёртик, не настаивала, только предложила вариант, минимизирующий вероятные проблемы. Если у обращённых, как уже было сказано, от крови и смерти поедет головушка, они могут подзабыться и убить ещё и настоятеля. А пускать одного Николаса в самую гущу событий — такое себе решение. Он, конечно, чистокровный, но всякое могло пойти не так даже с людьми, которых вампиры привыкли считать слабыми.
Эшли тоже была на войне. В этом женщин не ограничивали в их обществе. Так что она прекрасно знала, что не стоило недооценивать противника. Если этот Орден просуществовал так долго и успешно провернул несколько миссий, значит неприятные для вампиров возможности у них всё же были. А, возможно, и ещё какие-то карты в рукаве.

Эшли, и правда, пребывала в лёгком шоке, хотя, как и полагалось вампиру, внешне этого не показывала. Впрочем, догадаться об её, мягко говоря, удивлении, можно было и не глядя на саму девушку. Когда в последний раз было такое, чтобы по одному делу собрались и вампиры, и черти, и оборотни? Ну, джинны понятно, о них можно было и не упоминать. И это ведь Эшли ещё не знала о том, что в команду входили люди и даже одна ведьма.
А вот Мэттью, услышав про поддержку оборотней, не удержался и прыснул от смеха. Он всё ещё помнил недавний звонок взволнованного и громкого отца.
Разумеется, Николас никого не знал из местных стай, да и при всём итальянском добродушии, кто бы пустил чистокровного вампира на порог. Так что, когда разрабатывался план, Николас позвонил Маркусу, решив узнать, не может ли он посодействовать в этом вопросе. Оборотни бы очень пригодились, а тут, как на удачу, Маркус в прямом смысле связался с итальянской стаей, перебравшейся в Америку каких-то сотню лет назад.
Маркус пообещал узнать и через сутки позвонил, чтобы громко заявить Николасу, что тот его чуть было не прикончил. Это было настолько смешно, что вампир поставил звонок на громкую связь, и они вместе с Мэттью слушали этот возмущённый монолог и смеялись, даже не пытаясь этого скрыть.
А дело было в том, что «связь» Маркуса с итальянской стаей была через внука бывшей альфы. То есть той, кто как раз и мог знать оставшихся в Италии волков и иметь возможность с ними договориться. Так что сперва Маркус получил по заднице (в прямом смысле!) за то, что крутил шашни с её внуком, а потом ещё и за то, что просит волков поучаствовать на подхвате у вампиров. И плевать бывшая альфа хотела на то, что дело это касалось всех рас. Джиннскую задницу это ничуть не спасало.
Потом Маркус робко напомнил о том, что он вообще-то был джинном, главненьким и всё такое, за что получил в третий раз. Бабке ДиМарко было ровным счётом плевать, кто он, хоть сам Папа Римский, хоть Иисус Христос во втором своём пришествии. Ну и напоследок джинн отхватил и в четвёртый раз, потому что бывшая альфа вновь вспомнила про внука и пообещала и ему ещё раз наподдать, а Маркус попытался «защитить» возлюбленного.
Так или иначе, оборотни, согласившиеся контролировать территории, у них были. Так что побои стоили того. Да и настроение другой парочке — Никки и Мэтти — здорово подняли, как тогда, так и каждый раз при воспоминаниях.
Жаль вскоре тема снова свернула на более печальные события. Впрочем, и подобные жёсткие обсуждения не заставили Мэттью поменять своего решения. Он сто процентов будет рядом с партнёром. Эшли, вызвавшаяся его прикрывать, это, конечно, хорошо, но чертёнок должен был лично убедиться, что с Никки всё было в порядке. Страшные зрелища он как-нибудь переживёт. В конце концов, трупы он уже видел, теперь увидит то, как их делают. Ну, поплачет как-нибудь попозже, чтобы сбросить стресс, ничего страшного.
— Я была в обороне, — спокойно ответила Эшли, чуть кивнув. — Защищала наши территории в Польше и Чехии. Из-за войны мировой, человеческой, дому непросто пришлось. Польшу чуть ли не по кирпичикам разобрали, оборотни этим неплохо воспользовались.
Николас отлично мог это понять и представить. Да и Мэттью, зная историю как человеческую, так и нечистую. Так что дому, занимающему территорию как Германии, так и Польши, пришлось совсем не сладко.
— Да, я не брала с собой молодых, — кивнула снова Эшли на второй вопрос, успокаивая собеседника. — Они все прошли то время, не испугаются. Хорошо, конечно, что с волками они не столкнуться. Тут их сложно было бы сдержать.
Запланировав всё на нужный день и проговорив детали на всякий случай ещё раз, вампиры, наконец, собрались расходиться. Эшли на прощание пожала руку и Николасу, и Мэттью, улыбнувшись им обоим напоследок.
— Вы очень милая пара, — проговорила она. — Чертовски необычная, но… вам явно повезло друг с другом.
Возможно, Эшли не думала о какой-то великой любви или о том, что это навсегда, и Николас поспособствует первому вампирскому инфаркту раньше, чем она со своим разводом. Однако особенное отношение было заметно сразу. Николас очень дорожил этим чёртиком и смотрел на него очень уж по-особенному. А уж у Мэттью и вовсе всё на лице было написано. Пока Эшли слушала все эти планы, она успела хорошо рассмотреть все эти детали.

Мэттью тоже был доволен результатами встречи, правда, несколько по другим причинам. Представить только, ему удалось разрушить стереотипное общение двух чистокровных вампиров всего за минуту! В итоге, никто не тратил миллион лет на расшаркивания, привыкание друг к другу и все эти колкости за отсутствием доверия. Сели и поговорили, как взрослые люди, сразу достигли высокого результата. За какой-то час обсудили все детали плана и смогли разойтись по своим делам, а то бы всё сидели, огрызались друг на друга.
Было приятно снова оказаться полезным, пусть Мэттью вновь считал это вмешательство сущей мелочью. А о предложенной детали плана даже не вспоминал. Подумаешь, спросил у Никки, не хочет ли он дополнительной помощи в виде чертей — невелика заслуга. Наверняка, вампир тоже об этом бы подумал чуть позже.
И, конечно, чертёнок не думал даже мысленно возвращаться к теме его присутствия на опасной операции. Как уже было сказано, для себя-то он всё уже решил. Однако в какой-то момент Николас поднял эту тему, так неожиданно, на этой очередной ночной прогулке, что Мэттью сперва поднял на него чуть удивлённый взгляд. Потом пришло понимание. Вампир прекрасно это увидел по упрямо сжавшимся губам партнёра.
— Я знаю, — отозвался Мэттью. — Уверен, я смогу с этим жить.
Конечно, чертёнок знал и то, что ему будет очень неприятно смотреть на это, и то, что Николас, скорее всего, сам замарает руки. Но иначе было никак. Это Мэттью тоже уже очень хорошо понял за время расследования.
Наверное, на массовую атаку на монастырь будет смотреть даже проще, чем чертёнок и Никки предполагали. Мэттью постоянно держал в памяти, сколько жизней нечистых на руках у этих людей. Так что рассматривал это, как смертную казнь по закону. Жестокую, но всё же справедливую. Да и люди явно будут нападать первыми, пытаться убить вампиров, а не плакать и кричать в ужасе.
— Никки, — проговорил чертёнок, поднимая взгляд снова, — я люблю тебя. Я не смогу просто сидеть дома, не зная, что с тобой происходит. Это гораздо тяжелее, чем наблюдать за всякими жуткими вещами. И если с тобой что-то случится… я никогда не прощу себе, что меня не было рядом.
Конечно, Мэттью старался концентрироваться на том, что с чистокровными вампирами не так-то просто сладить. Но эти люди уже убили целый дом вампиров, стаю оборотней, дриаду, украли джинна и пользовались его кровью. Было попросту страшно отпускать Никки на это опасное дело и ждать. Ожидание для всех было одной из самых неприятных вещей на свете, а уж для непоседливого чёртика и подавно.
Так что Мэттью совершенно не страшился того, что может увидеть. В конце концов, его отец был уже неплохим чертячьим психологом, поговорит с ним, чтобы снять тревожность. Как не боялся и того, что увидит своего партнёра в ином свете.
Он жил с вампиром, которому было триста лет. Конечно, Мэттью знал, что Николас уже ни раз убивал — людей, оборотней, возможно даже чертей, потому что с этой расой мало кто считался, и особо вредных просто отстреливали, не заморачиваясь. Что уж там. Мэттью был уверен, что если бы его милый вроде бы отец мог позволить себе убийство, его руки были бы уже не по локоть, а по плечи в крови. Они и были, просто Маркус делал это другими способами.
Наверное, Мэттью просто стоило родиться позже, когда эти варварские способы уйдут в прошлое. Но чертёнок родился сейчас, и ему стоило жить в соответствии с современными устоями. Так что, нет, за свою психику Мэттью не опасался.
Единственное, что его волновало — что его присутствие может отвлекать Никки. Вряд ли в пылу всей этой схватки он будет слышать биение сердца чертёнка, но думать о том, что тот рядом, он будет постоянно. Мэттью не хотелось, чтобы его партнёр отвлекался на это волнение. Поэтому в какой-то момент даже всерьёз задумался над тем, не стоило ли обмануть Николаса, и заявить, что он останется дома.
Однако мысль эту чёртик быстро оставил. Это был слишком серьёзный обман, и он не мог так поступить с партнёром, которого любил так сильно. Всё же Мэттью нравились их открытые, честные отношения.

Мэттью понимал мотивы Николаса. Понимал, что вампиром двигало то же желание обезопасить партнёра, что и им самим. Однако это не меняло уверенного желания чертёнка быть рядом. Никки просто по-вампирски недооценивал вероятность собственной смерти.
Да, возможно, все их династические и политические штуки в обществе не сильно пошатнутся, когда один вампир погибнет. А вот у одного конкретного чёртика рухнет целый мир. Мэттью и сам не представлял в полной мере, к чему это могло привести, но догадывался, что будет в ещё большей опасности, чем на поле боя.
Если его сердце и не остановится вместе с сердцем Николаса, как писали в романах, то чёртик невольно, пытаясь забить это горе, сам найдёт способ, как его остановить. Он совершенно точно начнёт влезать глубже во всё это дело, даже если убийца Николаса будет уже мёртв. Начнёт выискивать другие подобные организации, зацикливаться и мстить.
Так что на бурное возражение Никки его партнёр только покачал головой в молчаливом отрицании. Не будет он в безопасности в одиночестве дома, снедаемый страхом за любимого. Да и не сможет просто усидеть на месте.
— Со мной ничего не случится, — уверенно проговорил Мэттью в ответ. — Я даже не вылезу из невидимости и всегда буду рядом с тобой.
В невидимости никто не сможет причинить чёрту вред. И вряд ли священникам будет дело и время до того, чтобы поджигать везде ладан, когда их атакуют вампиры. А уж если случится что-то невероятное, и они наткнутся на комнату, обкуренную этой смолой, Мэттью был уверен, что за спиной чистокровного вампира было вполне себе безопасно.
— Никки, мы живём во всё ещё дерьмовое время, в мире, где происходит подобное, — прямо смотрел чёртик на партнёра. — Ни у тебя, ни у папы, как бы вы того не хотели, не получится постоянно закрывать меня от опасностей. Начиная с того, что меня в любой момент может сбить машина или я могу серьёзно заболеть, и заканчивая тем, что я люблю будущего главу вампирского дома, с этими вашими средневековыми традициями и возможностью тихонько прибить неугодного чёрта, чтобы поудачнее тебя женить.
Мэттью невесело усмехнулся и охотно обнял партнёра в ответ, когда тот чуть наклонился, чтобы заключить неугомонного чёртика в объятия.
— Значит, мы поссоримся, — спокойно же отозвался он в плечо Никки, крепко сцепляя руки за вампирской спиной. — Но я буду рядом с тобой. Потому что, если что-то случится там, ты сможешь меня защитить. А если что-то случится с тобой, меня уже будет защитить некому.
Подобная ссора ничуть не пугала чертёнка. Она ведь правда была по любви, совершенно не обидная и без каких-то взаимных недовольств. Чёрт, да было даже приятно, что они так беспокоились друг о друге, что даже вот могли «поссориться» из-за этого.
Но одно сейчас Николас понимал очень чётко — что Маркус ничуть не приукрашивал, когда говорил о том, что никто не мог переспорить или переубедить чертёнка, если тот уже что-то для себя решил или же, напротив, не хотел чего-то делать. Так что если до этого Никки ещё ловил себя на мысли, что всё не так страшно, как джинн малюет, и Мэттью не спорил с ним и миленько слушался вампира, то сейчас узнал эту черту в полной красе.

Николасу ещё повезло. Сейчас его чёртик был очень разумным и мог осмысленно формулировать всякие доводы в пользу своего решения. Маркусу в своё время пришлось тяжелее. Как раз, когда мальчишка предпочитал просто упрямо исчезать и убегать в другую комнату, пытаясь тем самым отстоять своё мнение. Но сейчас не об этом.
Одно с тех пор осталось неизменным. Мэттью всё уже решил, и решение это было неизменным. Что бы Николас не говорил, кого бы ещё не подключил к этому спору. Если будет нужно, Мэттью наперекор всему направится в монастырь, чтобы быть рядом с любимым, и никто его не остановит. Разве что, если Николас обкурит ладаном их дом и прикуёт чертёнка к кровати наручниками, но, конечно, это было маловероятно.
О том, что кто-то мог его, Мэттью, прибить, чтобы женить Николаса, первый, конечно, всерьёз не думал. Это вырвалось сейчас само собой, просто на фоне того жутковатого разговора с Эшли, вещавшей о дико старомодных по мнению чёртика вещах. Но, в целом, логика и в этом возгласе была. Всё же не самый безопасный союз на свете — быть чужим среди самых опасных нечистых в мире.
— Ну ты же хочешь этого, — немного вредно отозвался на шуточку про защиту Мэттью, но добавил со вздохом: — Но я не об этом.
Как-то подробно пояснять чертёнок не стал. Зачем занудно рассуждать о неприятных вещах, которых, скорее всего, и не случится, если Никки улыбался. Да, ссориться у них определённо не получалось, но оно и к лучшему. Вот и Мэттью промолчал на заявление партнёра о том, что тема ещё не была закрыта. Была. Просто тот об этом ещё не думал.
У Николаса действительно был только один вариант оставить партнёра дома — не пойти самому. Мэттью думал об этом, но даже не заикнулся о таком варианте. Как составитель всего этого плана, он просто не мог остаться в стороне.
Добравшись до нового дома, парочка, конечно же, быстро оказалась в объятиях друг друга. Это отлично помогало избавиться от всех непрошенных пугающих мыслей.
Правда, Николас и впрямь то и дело возвращался к теме, но, как бы не старался, даже каких-то особенно ярких эмоций у чертёнка вызвать не мог. Действовать на нервы — это как раз по чертячьей части, так что к подобным увещеваниям у Мэттью был, так сказать, природный иммунитет. Он просто улыбался или абсолютно спокойно повторял «нет». И даже больше не развивал тему, не предлагал новых аргументов. Просто «нет», дома он не останется.
К тому же Николас был не единственным в этом желании. Разумеется, до слуха Маркуса быстро дошло, что его сын собирается направиться в самое пекло. Так что джинн тоже предпринял попытки отговорить Мэттью от этого. Но чего-то нового в плане аргументов, и он не смог придумать — Маркус точно так же беспокоился о том, что чертёнок может увидеть, и о том, что он может пострадать.
— Пап, прости, что вспоминаю это, но разве ты не жалел о том, что тебя не было рядом с Себастианом в тот день? — тихо проговорил Мэттью в трубку тогда.
Маркус только вздохнул. Он, как и Николас, впрочем, понимал почему чертёнок так упрямится. Но тоже имел лёгкую надежду обезопасить приёмного сына. Впрочем, джинн быстрее Николаса понял, что это бесполезно, и сдался.
Назначенный же день неумолимо настал, и мнения своего Мэттью так и не поменял. Хотя, конечно, волновался жутко. Николас подмечал, как быстро колотится сердечко у партнёра, и, разумеется, не упустил возможности попросить его ещё раз остаться. Мэттью только кинул короткий напряжённый взгляд. Через секунду, правда, вздохнул, немного расслабляясь и подошёл к Никки, чтобы как следует его поцеловать. Они справятся.