Пожалуй, как и всегда, ожидание было самым страшным. Вот и Мэттью волновался ровно до момента, как зазвонил колокол. А дальше всё начало разворачиваться, действительно, как в фильме, даже дополнительно представлять ничего не нужно было. Люди выскакивали, вампиры бросались на них, делая всё настолько быстро, что Мэттью не успевал ни рассмотреть что-то, ни, как следствие, испугаться. Да и темно было.
Эшли кивнула на торопливые указания Николаса и на время отделилась от него. Она подбежала к группе вампиров, указывая им на нужное здание и передавая задачу. Поймала ещё одного, приказав ему оставаться во дворе всё время и следить за пытающимися сбежать. Кажется, того такое указание даже расстроило. Оставаться одному, пока остальные будут участвовать в «веселье», зачищая здания от фанатиков.
— Не отвлекайся на меня, — так же торопливо проговорил и Мэттью, когда заметил, что Никки оборачивается явно в его поисках. — Я всегда буду рядом.
Если от первых убийств сердце чертёнка забилось совсем немного громче, просто от осознания, что всё началось, то от этого действия Никки оно зашлось стуком гораздо скорее. Мэттью и до этого беспокоился, что вампир будет слишком отвлекаться, волнуясь за партнёра, и сможет проглядеть опасность. Так что чёртик, как мог, постарался успокоить Никки ещё раз, попросив сконцентрироваться на деле.
Ничего с ним не случится. Невидимость надёжно оберегала его. А уж если в какой-то комнате окажется ладан, Никки успеет сказать об этом, чтобы чёртик просто не заходил туда. Несмотря на искажённое восприятие запахов, вампир явно ощутит этот насыщенный тяжёлый аромат и распознает его. Все знали, как пахнет церковь.
Николас направился к главному зданию под жуткую какофонию сражения. Однако открыть двери он не успел, перед ним внезапно появился Дамиано. Тот ещё не начал говорить, а Мэттью уже подумал о том, что всё же они не предусмотрели одной детали, привлекая к делу чертей. Любопытство тех запросто могло возобладать над трезвомыслием.
Мэттью даже обернулся, пытаясь понять, сколько ещё чертей могли наплевать на приказ возвращаться домой и сновали теперь по территории монастыря, подвергая себя опасности. Но было темно, и, если кто-то и остался, чертёнок его не замечал.
— Стой-стой-стой, — спешно проговорил Дамиано. — Там внутри двое с оружием наготове, а по всему коридору ультрафиолетовые лампы.
Информация была очень полезной, конечно. Мэттью меньше всех хотел, чтобы в Никки прилетело секирой при открытии двери. Но всё же и он, и, кажется, Николас тоже ощутил лёгкое раздражение. Конечно, Дамиано был военным корреспондентом, привыкшим совать нос и не в такие опасные места, но, чёрт возьми, ему стоило подумать о жене и детях!
— Я разберусь, — проговорила подошедшая Эшли и добавила для итальянца то, что, пожалуй, хотели сказать ему все: — Иди домой или тебя случайно прибьют за компанию.
Дамиано только хмыкнул в стиле «это мы ещё посмотрим» и исчез. Мэттью видел его, но тот быстро куда-то пошёл, и темнота снова всё скрыла.
— Бросьте оружие и откройте дверь, — проговорила Эшли громче каким-то совершенно другим тоном, обращаясь буквально ко входу в здание.
Это звучало как-то… завораживающе. Мэттью невольно припомнил человеческие рассказы о вампирском зове. Об этих сладких голосах, зазывающих подойти, которым невозможно сопротивляться. И, кажется, это тоже не было легендой. Из-за двери явно послышался звон тяжёлого металла о каменный пол, хотя дверь открываться не спешила.
— Я сказала выйти, — повторила Эшли с большим напором.
Дверь раскрылась и двое людей покорно начали спускаться по небольшим ступеням навстречу своей смерти. Мэттью опустил взгляд. Так близко он не хотел наблюдать расправу с этими людьми. Без оружия, без какого-либо выражения на лицах ввиду гипноза они выглядели очень уж беззащитными.
— Надеюсь, мальчики оставят нам парочку на поесть, — раздался голос Эшли, рассуждавшей об этом с эдаким вампирским равнодушием.

На самом деле ничего особенно выдающегося в способности Эшли не было, и этот вид гипноза тоже был вполне себе стандартным. Ведь, по сути, это умение вампиров тоже основывалось на форме управления энергией. А последней ровным счётом было плевать, как именно её направляют — силой мысли, взглядом или голосом.
Пока Николас в войну занимался допросами и оттачивал своё мастерство глубинного погружения в чужое сознание, Эшли защищала свой дом на передовой. Им некогда было заниматься допросами, они постоянно отбивались от стай волков. Так и получилось, что девушка умела взывать к гипнотической способности голосом, но, к слову, совершенно не смыслила ничего в погружении в подсознание другого существа.
Она даже никогда не пробовала так делать. Так что для Эшли умение Николаса было ответно удивительным. Тонкая наука, в то время как она, попробуй забраться в память человека, скорее всего, превратила бы его мозги в кашу.
И точно так же, как более глубокий гипноз, гипноз массовый посредством голоса забирал куда больше сил, чем поверхностный, доступный всем. Эшли не просто так упомянула про еду. Ей хотелось бы набраться энергии после этой схватки, чтобы не ошалеть подобно рядовым вампирам от жажды.
Хотя с людьми всё было гораздо проще. Остановить вот так, одной лишь волей, стаю волков было куда труднее. Эшли чувствовала себя тогда выжатой, как тряпка. Сейчас её не коснулась даже усталость — что там эти двое людей.
— Спасибо, — тем не менее, улыбнулась Эшли, посматривая на коридор, освещённый заведомо неприятным светом.
Девушка тоже подумала о том, что зря она свернула головы этим двоим. Надо было сперва приказать им выключить эту ультрафиолетовую дрянь. Однако Николас сообразил быстрее и перехватил ещё одного, пока ещё живого монаха. Тот и расправился с лампами.
Вдвоём, а точнее, втроём (Эшли не знала о том, что за ними неустанно следует чёртик) они вошли в главное помещение. Звук спускающейся тетивы достиг чуткого вампирского слуха, и Эшли быстро шагнула в сторону, а Николас и вовсе перехватил болт на лету.
— И наконечник, наверное, серебряный, — пробормотала Эшли, чуть фыркнув. — Знать бы, сколько их, можно попробовать ещё раз…
— Я посмотрю, — раздался тихий голос чертёнка.
Честно, Эшли вздрогнула, причём заметно. И пропустила пару слов, не слишком подобающих леди. Но она вот совершенно не ожидала, что тут был кто-то ещё кроме Николаса.
Прежде, чем тот успел возразить, если и хотел, Мэттью уже скользнул по коридору прямо и вернулся обратно. Здесь-то точно ладана не было, а больше он никуда не заныривал. Боясь в большей степени оставить Николаса одного, чем пострадать самому.
— Пятеро, — доложил голос из ниоткуда. — Двое с арбалетами, трое с топорами. Четверо за углом, один в конце коридора за приоткрытой дверью.
— Пятеро, — повторила Эшли, чуть вздохнув. — Ладно, попробуем…
Она снова вздохнула, сосредотачивая мысленно энергию и направляя её по этому каменному коридору. Буквально физически чувствуя, как эта самая энергия покидает тело.
— Бросьте оружие, — приказала Эшли.
Расстояние было более значительным, чем перед входом, да ещё и камень везде. Пришлось повторить команду ещё пару раз и увернуться от ещё нескольких стрел, прежде чем раздался долгожданный звук падения предметов на камень.
— Не уверена, что тех, кто стоял дальше за углом коснулся гипноз, — шепнула Эшли Николасу, облизнув губы.
— За дверью всё ещё с оружием, — снова раздался голосок чертёнка. — За углом один куда-то делся…
— Мне всё больше нравится твой партнёр, — так же тихо проговорила Эшли и кивнула головой в нужном направлении. — Пойдём проверять, куда они попрятались.

Мэттью тоже пару раз хихикнул, заметив, как его неожиданное появление действует на чистокровных вампиров. Получилось немного нервознее, чем у этих двоих, но всё же подобные шутливые вставки снижали градус общего беспокойства.
Он хотел было ответить, что наверняка такие фильмы ужасов были и немало, но не успел. Эшли прошептала комплимент способности чёртика сновать незамеченным в разведку, Никки ответил ей подобным же образом, и Мэттью откровенно немного смутился. Так что голоса решил не подавать. Никки уже отлично распознавал эти особенные нотки в речи партнёра, а отвлекать его ещё и подобным образом не хотелось.
Втроём они двинулись по коридору, к замершим людям, не понимающим, почему они не могут поднять оружие, лежащее прямо перед ними на полу.
Хуже о Николасе Мэттью думать не начал, конечно, хотя приятного в происходящем было мало. Точнее, не было совсем. Однако спасал всё тот же полумрак, разгоняемый только лампами резервного освещения (монахам-то тоже нужно было видеть, на кого нападать). А ещё то, что вампиры были очень быстрыми. Буквально одно неуловимое движение, и человек просто падал на пол, и рассматривать упавших Мэттью не спешил.
— Мерзко, — только и пробормотал он, когда услышал этот звук ломающегося позвоночника, и чуть поморщился.
Впрочем, что бы там не думал Никки, такая смерть всё равно была гуманной. Вампиры не мучали нападавших. Всё происходило так быстро, что, пожалуй, люди не успевали ощутить боль в полной мере. Кажется, чертёнок читал, что ради такой более быстрой смерти и рассчитывали длину верёвки и скорость падения при повешении приговорённых. Вроде как при переломе шеи человек моментально отключался.
Чтобы не думать об этом так детально, Мэттью начал забегать немного вперёд, предупреждая вампиров о том, что ждёт их впереди. Следовал он ровно по коридору, заглядывая только в приоткрытые двери.
— Я не захожу в закрытые комнаты, — отозвался на беспокойство партнёра чертёнок.
По его мнению, это должно было успокоить Никки. Всё же, кто знает, что таилось за запертыми дверями. Если там бы оказалась ловушка из ладана, чёртик просто не смог бы выбраться наружу. Нет, так рисковать при Никки Мэттью не мог.
Тем временем их маленькая группа встретилась с уже явно разъярённой группой вампиров. Честно говоря, это зрелище пугало Мэттью куда сильнее. Он же видел этих парней перед сражением, и они казались… обычными. А теперь бледные лица излучали столько негатива. Кто-то был в крови, то ли в своей, то ли в чужой. Кто-то, что было ещё хуже, улыбался так, словно попал в комнату развлечений.
Нет, определённо Мэттью не стал любить партнёра меньше. Тот по крайней мере не радовался, убивая людей. Ну или хорошо это сдерживал, что тоже чертёнка устраивало.
Эшли отдала очередной приказ, встряхнув одного из мужчин, чтобы привести более-менее в чувство. «Держи себя в руках и следуй указаниям», — буквально прошипела она. А затем, как ни в чём не бывало, с невозмутимым спокойствием пошла следом за Николасом на поиски лестницы на второй этаж. Для неё, вероятно, было в порядке вещей, что более молодые обращённые вампиры могли вот так дуреть.
— Да хватит через меня стрелять, это невежливо, — пробормотал уже на втором этаже чертёнок, фантомно ощущая, как сквозь него проходят болты арбалета.
В отличие от вампиров, скорость стрел для него была велика, так что замечал их Мэттью, только когда те проносились мимо или пролетали сквозь него. И уже после этого вздрагивал, запоздало вспоминая, что невидим.
На втором этаже монахов было ещё больше. Они выскакивали будто бы из ниоткуда, уже куда более собранные и готовые к нападению. В какой-то момент Эшли вскрикнула от боли — лезвие пребольно впилось в её плечо, остановившись только о кость.
— Это была моя любимая рука, — выдохнула она, сворачивая «обидчику» голову, и резко повысила голос: — Ну-ка все замерли!
Кажется, даже Мэттью почувствовал эту волну энергии, прокатившуюся по каменному коридору от явно разозлившейся девушки. Монахи поближе действительно будто оцепенели, даже выражения лиц не менялись. Те что только бежали на помощь товарищам, сделали пару шагов, но тоже остановились.
Мэттью увидел невероятное напряжение, переплетённое с усталостью на лице Эшли. Точно такое же выражение он видел и у партнёра после тех долгих допросов. Девушка молча указала подбежавшим вампирам на монахов, а сама просто подошла к одному из ближайших, закинула его голову и впилась зубами в шею, чтобы хоть как-то восполнить потраченную энергию. Люди людьми, но этих было слишком много, чтобы воздействовать на них разом. Пожалуй, без ощущения боли у Эшли бы и не получилось бы.

Если на первом этаже троица находила время для лёгких шуток, то, поднявшись на второй, как-то даже улыбаться не хотелось. По крайней мере, Мэттью. Вот сейчас стало по-настоящему страшно. Монахов было очень много, глаза их были наполнены злобой и решительностью. Эти уже не были растеряны, как первый поток, которых застали врасплох.
Мэттью то и дело хотелось предупредить Никки, с какой стороны на него пытаются напасть, но прикусывал себе язык. Вампир и без того прекрасно справлялся, а голос чертёнка, пожалуй, только отвлекал бы его.
Когда вскрикнула от боли Эшли, Мэттью чуть сжался. Пусть рана была для вампира не смертельной, да и вскоре начала затягиваться, выглядело это всё равно жутковато. К счастью, вскоре на голос хозяйки прибежала остальная группа вампиров, зрительно легко расправляющихся с замершими от гипноза монахами. Эшли разделила вампиров, оставив большую часть с ними, а нескольких направив обратно, чтобы дочищали первый этаж.
Но счастье это длилось недолго. С лестницы вниз полетели дымовые шашки, и Мэттью теперь едва успевал за партнёром, которого и видел-то только силуэтом. Ему хотя бы не приходилось дышать этим дымом, но разведчик из чёртика сейчас тоже был никакой.
Николас заглядывал в помещения, но видимость была очень плохой. Так что когда топорик со свистом рассёк туманный воздух и с хрустом воткнулся в грудь вампира, Мэттью шумно вздохнул. Сердце его колотилось, как ненормальное. Ему приходилось буквально на остатках воли вспоминать, что такие ранения для вампиров были не смертельными.
Однако в тот момент Мэттью на миг пожалел, что пошёл с Николасом. Не потому, что ему стало слишком страшно или мерзко. На секунду он ощутил, как внутри расцветает то самое неприятное чувство, предшествующее зацикленности. Ни он, ни Никки как-то не подумали о том, что чертёнка может зациклить не на своих обидчиках, а на тех, кто причинял боль любимому вампиру. И Мэттью просто невольно подвергнет себя опасности, желая отомстить.
Впрочем, и этому не суждено было сбыться. Словно в дурацком фильме из-за двери выскочил ещё один монах, замахиваясь секирой. Увы, только в подобных же фильмах за какие-то секунды главному герою успевают крикнуть «осторожно, сзади» или что-то вроде того. Мэттью даже дёрнуться навстречу не успел, когда стало слишком поздно.
С неописуемым ужасом чертёнок смотрел на то, как лезвие прорезает шею его партнёра до самого позвоночника, пока Николас даже не успевал понять, что его атакуют со спины, и переключиться с того, кто стоял перед ним.
Кровавое, кошмарное зрелище длилось от силы пару секунд, за которые Мэттью успел ощутить просто невероятной силы душевную боль. Она была такой, словно это по нему самому ударили топором. Ужас, бездонный страх, отчаяние и ощущение близкой смерти сплелись в тугой комок и вырвались наружу громким криком.
От этого крика казалось, что всё замерло. Даже сердце перестало биться. Осталось только ощущение сильного напряжения там, где Мэттью ощущал «мышцу», позволяющую ему нырять в невидимость. Словно под сердце вшили шарик, наполненный жидкостью под невероятным давлением. И от отчаянного, полного боли крика чёртика этот шарик сжимался всё крепче.
Словно в замедленной съёмке секира вновь полетела к шее Николаса, заставляя Мэттью напрягаться ещё сильнее. Но потом… Чертёнок не знал, что происходит. От невыносимого горя он даже особенно не думал. Но достигнув вновь позвоночника, лезвие секиры подалось обратно, а плоть Николаса буквально срасталась следом за ним.
В груди Мэттью расцветала острая боль, уже совершенно точно физическая, но, даже не понимая, что делает, чертёнок продолжал как будто сжимать тот самый шарик. Монах отступал за дверь, а в грудь Николаса вернулся топорик, за который он схватился, будто только что и не был смертельно ранен даже для вампира.
В этот момент боль стала совершенно невыносимой, и Мэттью рвано вздохнул. И в ту же секунду монах с секирой снова сделал шаг вперёд, занося своё оружие. Думать и сейчас стало некогда. Не нужно было быть семи пядей во лбу, чтобы понять, что последует дальше, буквально в следующую секунду. И даже краткое воспоминание об этом пробудило в Мэттью такую злость, которую он, пожалуй, и не испытает больше в своей жизни.
Это была зацикленность, но зацикленность крайне опасная. Как жажда крови у вампиров. Как полнолуние, сносящее оборотням всяческий рассудок. Мэттью захотел не просто заставить человека мучиться, он хотел убить его, наперекор всему своему нежному характеру. И ничего его сейчас не тормозило в этом.
Мэттью скользнул вперёд, сунул руку в грудную клетку монаха и… вышел из невидимости. Человек невольно оступился, не ожидая, что перед ним кто-то появится буквально ниоткуда, а в следующую же секунду дыхание его перехватило. Чертёнок ощущал очень горячую кровь и мощные толчки сердца под пальцами. А через миг с какой-то безжалостной силой сжал пальцы.
С губ монаха сорвался хрип. Он выронил секиру, неуклюже перехватывая Мэттью за запястье. Но то буквально срослось с его собственной плотью и рёбрами. Чертёнок и сам бы не смог вытащить руку просто так. Но он и не хотел. Сжимая зубы от боли, Мэттью продолжал сжимать и пальцы, проворачивая кисть, чтобы ускорить процесс.
Порвать мышцы, конечно, чертёнок не мог — это как рвать голыми руками сырое мясо, вряд ли чего-то добьёшься. Так что умирать монах мог очень долго от боли, постепенно теряя сознание от остановки сердца. Наверное, ему повезло, что Николас к тому моменту уже «закончил» с тем, что бросил топор, и подбежал к показавшемуся чертёнку.
Тело мужчины рухнуло на пол, увлекая за собой и Мэттью. Тот на секунду исчез, чтобы высвободить руку, но тут же появился, сжавшись в комок от резкой, огненной вспышки боли. Мэттью болезненно застонал, прижимая руки к груди, и как-то отупело глядя на то, как с его губ капает кровь.

Боль была настолько резкой, что перед глазами всё плыло. И когда Мэттью ощутил надёжные руки партнёра, поддерживающие его, чертёнок позволил себе скользнуть в манящую темноту. Потеря сознания стала благом. Там он не ощущал ни боли, ни всех этих ужасающих до сих пор эмоций, связанных с потерей Николаса.
Потом боль начала отпускать. Она притупилась и стала терпимой, тогда чертёнок открыл глаза. Сначала недоумённо, пытаясь сообразить, где он и что произошло. Потом немного испуганно, когда вернувшееся сознание злобно подкинуло все воспоминания до секунды. Во рту мерзкий привкус крови, своей и чужой, но главное — перед взглядом обеспокоенное лицо Никки. Живого и очень даже здорового.
— Никки, — выдохнул Мэттью, скользя взглядом по его шее и телу, словно пытаясь убедиться в том, что всё было в порядке.
Сердце забилось чаще, но не в болезненном, а радостном ритме. Чертёнок всё ещё не понимал, что именно произошло, и был просто счастлив, что Никки был жив, и это не сон. Быть может, ему привиделось то, что якобы произошло в этой комнате?
Размышлять об этом пока не было сил. Да и всё ещё ноющее чувство внутри подсказывало, что что-то всё же произошло, раз чёртик ощущал себя так паршиво. И Николас явно поил его своей кровью, значит и выглядел Мэттью не так чтобы презентабельно.
Он чуть улыбнулся от нежного поцелуя, коснувшегося кисти, и откинулся на диване, дав себе отдохнуть. Даже не слышал толком, о чём говорит Никки с монахами, и не понимал, что тот делает. Но вампирская кровь действовала и довольно быстро. Мэттью ощущал, как верно возвращаются к нему силы и трезвое сознание.
Боль ушла, но отчего-то чертёнок почти физически ощущал, что об исчезновениях в ближайшее время не может быть и речи. Как будто он сломал руку. Вроде бы ощущаешь её, можешь двигать пальцами и не чувствуешь больше боли, но понимаешь, что пока ты не сможешь не то что отжиматься, но и ложку держать в этой руке.
Правда, с некоторым выздоровлением стали возвращаться и досаждающие, очень навязчивые мысли. Злые, совершенно не присущие Мэттью. Он как вампир чувствовал, что человек, который принёс ему столько боли, был ещё жив. Мэттью слышал его сдавленные вздохи, слышал его шевеления, попытки запустить собственное сердце и удержать сознание. И хотел, чтобы они прекратились навсегда.
Зацикленность возвращалась, и чертёнок начал подниматься — наперекор просьбе Николаса полежать, да даже наперекор собственным логичным мыслям о том, что ему не стоит этого делать сейчас. Внутри ещё немного побаливало от движения, но Мэттью не обращал на это внимания. Его партнёр прекрасно заметил этот нетипичный для его мальчика пристальный, почти что хищный взгляд, направленный на монаха, корчащегося у двери.
И в этом состоянии Мэттью уже не слышал ни Николаса, ни доводов разума. Он поднимался, чтобы разделаться с этим человеком. Даже толком не знал, каким образом, но это уж точно не останавливало чёрта в зацикленности.
Однако добраться до жертвы Мэттью не успел. Николас перехватил его, кажется, что-то говорил, но, так или иначе, не давал пойти дальше. Сил сопротивляться вампиру не было, да и исчезнуть не получалось.
В конце концов, новообращённый вампир сделал эту работу за чертёнка. Последний только с безразличием смотрел на это. И когда человек был совершенно точно мёртв, Мэттью устало опустился обратно на диван, зажимая виски ладонями. Слишком много всего за каких-то несколько минут. Настолько много, что все предыдущие зрелища и мерзкие звуки казались почти что незначительными.
Убийство Николаса, сильнейшая боль, вся эта неразбериха, а затем ещё и самая ужасная зацикленность в жизни чертёнка. Всё это навалилось разом, что Мэттью сам не заметил, как начал плакать. Просто мозг включил защитную реакцию, пытаясь выплеснуть эмоции таким простым и незатейливым способом.

Николас опустился на диван рядом и крепко прижал партнёра к себе, что только способствовало усилению слёз. Мэттью отпустил себя и просто позволил себе побыть немного слабым, прекрасно зная, что его за это не осудят. Разве что он сам, когда поймёт, что вокруг продолжалась схватка, а Никки приходилось тратить время на его успокоение. Да и то вряд ли. После тех странностей и увиденного, меньше всего Мэттью сейчас хотел отпускать вампира обратно к этим безжалостным людям.
— Прости, — наконец, проговорил чертёнок, когда основной поток слёз иссяк. — Просто всё это… и ты, и эта боль, и зацикленность…
Разворачивать разговор на эту тему Мэттью не собирался. Даже в этой успокаивающей истерике понимал, что было не место и не время. Да и сам до сих пор толком не понимал, что на самом деле произошло. Догадывался, что это он что-то сделал, да так, что сам пострадал, но что именно — не имел ни малейшего понятия.
— У вас всё в порядке? — сперва раздался голос, а затем посреди комнаты появился Дамиано, бегло осматривая труп, лежащий у двери и вампира, сидящего рядом.
Следом его взгляд наткнулся на заплаканного чертёнка, прячущегося в объятиях вампира, и Дамиано явно обеспокоился.
— Что случилось?
Разумеется, журналист никуда не ушёл даже после угроз Эшли. Более того, последний десяток минут он активно помогал вампирам. Сперва просто сновал по монастырю, чтобы добыть полезную информацию, как тогда, при входе. А потом увидел, как Эшли со своей братией буквально захлёбывается в атаке с третьего этажа. Повсюду был уже этот дым, вампиры были дезориентированы.
Парочку вампиров Дамиано даже спас, исчезая с ними за секунды до смертельного столкновения с оружием. Поэтому, когда услышал душераздирающий крик, не смог сразу побежать и на «второй фронт». Да там и никто не мог. Эшли только взволнованно обернулась на звук, но тут же вернула внимание на лестницу, которую они почти заняли. Уж больно снизу неудачная позиция была, но всё же на третий этаж вампиры пробились. Тогда-то Дамиано и решил быстро пробежаться по второму, чтобы найти источник крика.
— Всё уже в порядке, — смахнув остатки слёз со скул, проговорил Мэттью. — Почему ты до сих пор здесь?
— А где же ещё быть журналисту? — проговорил Дамиано вроде бы шутливо, но и не улыбаясь вовсе. — Давай я тебя выведу, во дворе уже спокойно.
Он бросил взгляд на Николаса и понял, что тот был и не против, чтобы его партнёра переместили в безопасное место после чего-то случившегося. Однако Мэттью мотнул головой и на протянутую руку журналиста не отреагировал.
— Нет, — проговорил он с тем же упрямством, которое уже ни раз слышал Никки (пожалуй, даже чуть большим). — Я останусь с моим партнёром.
Дамиано только развёл руками. Он и сам был чёртом, так что прекрасно видел эти черты, присущие и ему. Сам-то тоже вон никуда не ушёл.
— Смотри сам, но выглядишь ты паршиво, — последний раз предупредил журналист. — Я пойду тогда дальше помогать вашей дамочке. Они там без меня не справляются.
— Ты видел комнату настоятеля? — вместо ответа проговорил Мэттью, поднимаясь на ноги со всё тем же упрямством.
— Может быть, что-то похожее было в конце коридора слева, — пожал плечами Дамиано. — Только там уже никого нет. Второй этаж весь пустой.
— Пойдём, — перехватил пальчики Никки Мэттью, явно специально игнорируя все эти попытки оставить его в безопасности.
Так или иначе, Дамиано снова пожал плечами и исчез. Он и правда собирался вернуться на третий этаж и, возможно, помочь этим недотёпам снова. Ну ничего же без чертей сделать не могут!

Мэттью не хотел думать о случившемся. Не сейчас. Он понимал, что эмоционально он ещё не выплеснул всё наружу, и любое размышление снова сломило бы его. И чтобы заглушить эти воспоминания в себе, Мэттью принялся действовать. Ведь пока ты что-то делаешь физически, не думать о стороннем было проще.
На команду Никки новообращённому вампиру чертёнок не обратил никакого внимания. И уж точно не считал это жестоким. К этим двоим из комнаты у Мэттью сформировалось предвзятое отношение, по понятным причинам. Да, он был добрым и милым, но тут дело касалось любимого вампира, и такое понять и простить даже самый милый чёртик не мог.
В конце концов, Мэттью был чёртом, а не джинном. Да и, честно говоря, сильно сомневался, что тот же Маркус смог бы соблюдать принцип непредвзятости, если бы его близких коснулась такая жестокая судьба.
Оказавшись в коридоре, Мэттью всё же невольно прижался к Николасу поближе. Вид был, как из сцены боевика. Всюду валялись трупы, виднелась кровь. Хуже всего, пожалуй, было то, что у всех были открыты глаза. В фильмах такое редко показывали, а вот на деле оказалось, что мертвецы перед последним вздохом век не смыкали. Выглядело это жутко.
Да и запах был крайне специфическим. Тяжёлый запах крови и смерти смешался с резковатым дымом шашек, заставляя дышать через раз. В невидимости этого ужасного букета Мэттью не ощущал, сейчас стало чуточку тошно.
И снова захотелось постыдно расплакаться, потому что, какими бы ублюдками ни были эти монахи, выстроившие жестокую же секту против нечисти, зрелище было отвратительным и пугающим. Сложно было поверить, что всё это происходило в двадцать первом веке. Мэттью словно вернулся в какое-то средневековье, где подобных организаций было полно, а нечисть совершала набеги на человеческие поселения.
В такие моменты людям хотелось спрашивать у Бога, как он допустил подобное. Мэттью же знал, что никакого бога нет. И что до такого довела слепая жестокость людей, которые сейчас и завалили узкий коридор монастыря телами.
С тягостными мыслями Мэттью добрался до нужной комнаты. Дверь была открыта изнутри, и чертёнок быстро понял, почему. Сейчас вокруг разливалось много запахов, но всё же церковный привкус ладана в этой комнате ощущался. Засранец Дамиано всё же попал в ловушку, и ему повезло, что к тому моменту в помещении уже никого не было. Выходить ему пришлось обычным образом, без невидимости.
— Настоятель перестраховался, — протянул Мэттью, щурясь от яркого электронного света, забытого в комнате.
Тот как-то неприятно бил по глазам, так что сперва чертёнок нашёл выключатель и щёлкнул им. Комната погрузилась в приятную темноту. Мэттью сделал несколько шагов внутрь, осматривая богатый интерьер, и только потом понял, что сделал.
— А… сколько ты мне выпоил своей крови? — риторически поинтересовался чертёнок, немного улыбнувшись партнёру.
О действии крови вампиров и оборотней было известно всем, её широко использовали в больницах для нечистых. Обычно, конечно, в гораздо меньших дозировках, чтобы подлатать пациента. Но все знали, что вампирская кровь действовала лучше и быстрее, хотя после её применения на солнце выходить было нельзя. А кровь оборотня никогда не использовали в полнолуние и близстоящие дни во избежание других неприятных побочных эффектов.
Также Мэттью знал, что когда пациенты получали больший объём крови, они могли получить на время не только регенерацию высшей нечисти, но и их силу, скорость и выносливость. Потом кровь перерабатывалась организмом, и тот возвращался к нормальному состоянию. А тут Мэттью выпил кровь чистокровного вампира, да ещё и, видимо, в приличной дозировке. Как только клыки не полезли!
— Я в порядке, — ответил чертёнок, продолжая осматриваться в темноте. — Я помогу, только скажи, что мы ищем.
Сидеть без дела Мэттью тоже не собирался. Собственно, по всё тем же причинам. Лучше уж исследовать полученные только что способности, чем вспоминать.

Было и правда немного интересно смотреть на мир, пускай и ограниченный стенами одной комнаты, глазами Никки и других вампиров. Хотя после перенесённого стресса этот факт не вызывал у Мэттью столько восторга, сколько мог бы. Но, может быть, потом вспомнит и улыбнётся, припоминая, что это разительно отличалось от ночного зрения животных. По крайней мере, как его показывали по телевизору.
Никки начал говорить: сначала перечислял то, что может быть полезно, потом его мысль явно перескочила на другой факт, и он принялся развивать уже его. Чертёнок не перебивал, только с интересом осматривал всё вокруг, внимательно слушая партнёра.
— Главное, чтобы волки его не разорвали, — проговорил Мэттью, осматривая большой книжный шкаф, почти под потолок ведь.
Он был согласен с Никки в его рассуждениях. Если бы кабинет не представлял никакой ценности для настоятеля, то дверь была бы закрыта снаружи на ключ. Однако она была распахнута, а Дамиано говорил, что был в этом помещении. Может, конечно, настоятель забежал, чтобы забрать что-то важное и ушёл, оставив дверь незапертой, но в эту картину не вписывался ладан. Его явно жгли за закрытой дверью, чтобы, вероятно, черти не могли проследить, куда настоятель планировал смыться.
— Я поищу что-то тайное, — улыбнулся в ответ Мэттью. — В бумагах от меня толку никакого, они вряд ли ведут дела на английском или китайском…
В фильмах часто показывали, что тайные двери были либо за самим книжным шкафом, либо открывались при помощи механизма, спрятанного за определённой книгой. Так что Мэттью принялся осматривать шкаф. Может, там снизу полок был какой-то рычажок или кнопка. Ну или, банально, за книгами что-то спрятано.
Он отвлёкся, когда Никки подал голос, говоря об ошибке, и с молчаливым вопросом во взгляде посмотрел на партнёра. И улыбнулся, когда тот заговорил о возрасте монастыря. Информация была довольно интересной. Представить только, тысяча лет, а, может, и больше. То есть этот монастырь строился, когда не только Николаса, даже его отца ещё не родилось!
Правда, эта последняя мысль оказалась очень подлой. Сочетание «Николаса не было» тут же преподнесло Мэттью страшнейшее воспоминание двадцатиминутной давности. Чертёнок моргнул, пытаясь избавиться от этого образа.
Он посмотрел ещё раз на Никки. На его сосредоточенное лицо и эту блуждающую улыбку. Снова по-дурацки захотелось плакать. От двух мыслей, пришедших одна за другой. Первая вопрошала — а вдруг всё это не по-настоящему? Вдруг Мэттью просто придумал себе «счастливый конец»? Вторая перебивала, уверяя в обратном, но облегчения не принесла. Он мог потерять Никки. Буквально двадцать минут назад. Могло случиться то, чего Мэттью так боялся, когда упрямился, заявляя, что пойдёт с партнёром.
А если бы тот или Маркус всё же убедили чёртика в том, что нужно было остаться и подождать дома? Мэттью бы даже не узнал о случившемся, пока солнце окончательно бы не встало, ведь Эшли даже не знала его номера. Да и выживет ли она сама?
Пальцы затряслись, и Мэттью выронил книгу, сильно вздрагивая от звука её падения. Казалось, он был слишком громким в поистине мёртвой тишине второго этажа.
— Ой, прости, — пробормотал чертёнок, поднимая ту с пола.
По закону романов в этой книге и должна была оказаться разгадка века или за ней должен был прятаться механизм, открывающий потайной ход, но, увы, они были в реальности. Книга оказалась обычной, как и пустая полка за ней.

Конечно, Николас заметил это отстранённое выражение лица и нервозность партнёра. Он видел чёртика так же чётко в темноте, как и Мэттью сейчас после воздействия вампирской крови. Последний же чуть нахмурился. Он не хотел заставлять Никки волноваться, не хотел поднимать эту тему сейчас, хотя и понимал, что в его случае выговориться партнёру станет очень полезным решением части проблем.
— Да, — быстро ответил Мэттью, но тут же покачал головой: — Я не знаю…
И этот ответ тоже очень хорошо характеризовал все противоречия, раздирающие чертёнка изнутри на части. Всё было не в порядке. Точнее, физически всё уже было отлично. Боль окончательно ушла, Мэттью чувствовал даже какой-то необычный прилив сил, вероятно, тоже от крови Никки. А вот морально…
Теперь хотелось глупо рассмеяться. Потому что Николас так волновался не только за безопасность партнёра, но и за его душевное состояние. Он так боялся, что все эти схватки, казни, убийства и смерти как-то скажутся на его милом чертёнке. А получилось так, что все эти трупы даже не всплывали в воспоминаниях под тяжестью другого, одного конкретного.
Николас подошёл, и Мэттью очень охотно заключил его в ответные объятия. Он крепко прижался к партнёру и прикрыл глаза, просто слушая, как бьётся его сердце. Жаль, сейчас чертёнок не мог ощутить родного запаха — от грязного свитера продолжало пахнуть свернувшейся, засохшей кровью.
И когда Никки начал говорить, Мэттью просто слушал его голос, словно пытался убедить самого себя окончательно, что его партнёр жив. Вот же, совсем близко, ты его держишь в руках, слышишь его голос, его сердце бьётся чуть быстрее из-за тревоги за тебя.
— Я видел, как тебя убили, — тихо проговорил чертёнок, облизнув пересохшие губы. — И я… очень стараюсь об этом не думать сейчас. Потому что, если мы начнём это обсуждать...
Мэттью снова скользнул языком по губам и совсем немного отстранился, покачав головой вместо того, чтобы договорить свою мысль. Впрочем, она и без того была ясна. У чертёнка снова будет истерика, да и затянется это всё надолго.
— Не здесь, — подтвердил слова партнёра Мэттью и поднял лицо.
Крепкие объятия и близость Никки всё же немало помогли. Чёртик хотя бы смог почти до конца избавиться от мыслей о том, что всё это какие-то горестные грёзы, что он это придумал, чтобы пережить смерть любимого. Нет, Никки был здесь, самый настоящий, живой. И это было самым главным, не правда ли?
Мэттью немного улыбнулся, когда вампир попытался очистить его лицо, видимо, от крови. Та была сейчас везде. На лице, на одежде. Мэттью старался не смотреть на правую руку, что сплошь была покрыта коркой спёкшейся крови. Он то и дело неосознанно пытался оттереть её о штаны, и без того грязные, но безуспешно.
Никки чуть наклонился и поцеловал расстроенного чёртика, и поцелуй оказался таким нежным. Совсем не подходящим месту и обстоятельствам, но очень и очень нужным сейчас. Так что следующая улыбка Мэттью была куда менее печальной.
— Я люблю тебя, — тихонько проговорил чертёнок, ещё разочек кратко прикасаясь к губам партнёра и нехотя отстраняясь. — Давай поскорее закончим со всем этим…
Вся эта нежная близость как будто подпитала Мэттью не хуже вампирской крови. По крайней мере, теперь сосредотачиваться на поиске стало проще, и чертёнок всё реже погружался в свои безрадостные мысли. Никки был рядом и жив. С остальным они разберутся. Как Никки и сказал перед отъездом — они со всем справятся.
— В шкафу ничего, — доложил позже Мэттью и недовольно протянул: — Было бы гораздо проще нырнуть в стену и посмотреть, что там есть… у тебя, случайно, нет знакомого чёрта?

Это была сущая правда — Мэттью не особенно волновался по поводу произошедшей странности, которая немного подкосила его самого. А вот зрелище того, как его любимого вампира убивают прямо в метре от чертёнка, то и дело выскакивало в памяти. Это было невыносимо. Прошло ещё не так много времени, чтобы этот кошмар немного затёрся и стал нечётким, как часто бывает с ужасными воспоминаниями. Мозг ведь всегда пытался защитить себя таким образом. По крайней мере, у людей и чёртиков.
Оставалось только ждать. В этом случае время действительно лечило. Ждать и убеждаться, что Никки рядом, с ним всё в порядке, он абсолютно точно жив, как и говорил сейчас чертёнку успокаивающим тоном.
Мэттью надеялся, что когда они выберутся из монастыря, отмоются, а он ещё и хорошенько отдохнёт во сне под боком Никки, всё случившееся забудется, как страшный сон. А ещё лучше, если, отдохнув, Мэттью вспомнит, что всё это ему привиделось от сильного страха за партнёра. Но, даже если нет, так или иначе, всё останется в прошлом. Сегодня была самая опасная ночь в их жизни, нужно было просто продержаться до конца.
Эти установки и близость Никки вернули чертёнку самообладание. Он даже вот начал немножко шутить, всё увереннее отвлекаясь от персонального кошмара.
— Он не поломался, а переквалифицировался, — заявил чертёнок, отходя от бесполезного книжного шкафа. — Он теперь вампир-р.
Слабый запах ладана Мэттью тоже ещё чувствовал, но, полагал, он уже не в той концентрации, чтобы помешать ему нырнуть в невидимость. Однако то самое фантомное чувство подсказывало, что лучше пока было от этого воздержаться.
Сейчас, когда Мэттью уже мог более-менее трезво размышлять, он пропустил догадку о том, что, скорее всего, сильно перенапряг ту «мышцу», которая отвечала за невидимость. Боль концентрировалась прямо под сердцем, как обычно и бывало, когда, например, Мэттью слишком много таскал Никки с его сильной энергетикой. А, учитывая кровь, вероятно даже порвал её от напряжения.
Кровь вампира, конечно, помогла ткани восстановиться, но прошло ещё не так много времени, чтобы можно было смело напрягаться снова. Вот организм и намекал на это. Так что Мэттью, слушая собственное я, предпочёл продолжить поиски обыкновенным способом, безо всяких исчезновений.
Следуя предположениям Никки, чертёнок проверил статую, забавно извиняясь перед Иисусом, за то, что его бесы лапают. Потом пробежался взглядом по стенам и направился к небольшому кресту, висящему за рабочим столом настоятеля. За ним-то и обнаружился эдакий переключатель в нише стены.
— Как банально, — протянул Мэттью. — За крестом на самом видном месте. Надеюсь, это не обманка…
А что, вполне могло быть так, что этот рычажок включал какую-то ловушку. А другой, нужный им, был запрятан гораздо лучше. Но нет, оказалось всё так, как и озвучил чертёнок, — банально. По согласованию с Никки, Мэттью проверил этот переключатель и в комнате что-то щёлкнуло и слегка проскрипело.
Угол ковра приподнялся, а под ним оказался квадратный люк, сливающийся с полом. Он и открылся под действием механизма.
— И люк под ковром — это тоже банально! — слегка возмущался Мэттью отсутствием чего-то совсем уж необычного, о чём в фильмах не показывали. — И теперь тут ещё и плесенью воняет помимо ладана.
Вероятно, этим забавным ворчанием чертёнок всё больше умилял своего вампира. Уж лучше пусть ворчит, чем снова пугает Никки своими приступами паники.

Мэттью только улыбнулся на заявление о ворчливости. Что он мог поделать, если и правда теперь вокруг воняло, как в склепе? Но всё же до конца чертёнка нервозность не отпустила. Сперва он, как и полагалось чёртику, порадовался, что они спустятся в таинственный люк в полу. А потом пришла мысль о том, что и там могла быть ловушка или засада.
Разумеется, Николас ни за что на свете не пустит чертёнка первым на разведку. Тем более сейчас, когда способность Мэттью исчезать всё ещё стояла под вопросом. И от этой мысли любопытство как-то поугасло. Меньше всего на свете чертёнок хотел бы снова наблюдать нечто настолько кошмарное.
Конечно, пока Николас заканчивал дела с документами, Мэттью успел себя успокоить. Даже если не верить в судьбу — по одноимённой теории вероятность за один-единственный час дважды побывать на грани смерти одним и тем же способом стремилась к нулю. Однако, когда настало время снова открывать люк, Мэттью всё равно ощутил нервозность.
— Я же вампир-р, — заставил себя улыбнуться чертёнок, подтверждая тем самым, что ночное зрение ещё никуда не делось.
Никки мило обеспокоился, чтобы его партнёр не навернулся ещё и с лестницы. Вряд ли его кровь смогла бы починить сломанную шею чертёнка. Но на это беспокойство Мэттью ответил своим, чуть приостановив вампира перед спуском.
— Подожди секунду, — попросил он и вернулся к шкафу.
Точнее, сперва бегло осмотрел рабочий стол настоятеля, но не увидел ничего особенно подходящего, поэтому решил пожертвовать одной из книг. Теперь уже её никто не хватится, хозяина скоро вообще не будет в живых.
— Мало ли, — кратко пояснил свои действия чертёнок, пожав плечами.
Несчастную книгу он просто запросто запустил в люк так, чтобы грохнулась погромче, отскакивая от ступеней. К счастью, пожалуй, ничего не произошло. Не сработала никакая ловушка, не занервничали затаившиеся люди, которые могли бы дёрнуться от неожиданности. Может, конечно, у них была железная выдержка, но сердца не обманешь — после таких внезапных громких звуков Николас услышат их учащённый ритм задолго до встречи с носителями.
После успешной проверки, начали спускаться. Мэттью аккуратно ступал на каждую ступень, не очень-то желая съехать прямо на Николаса и увлечь в падении его за собой. После всего, что с ними случилось, им только такой нелепости не хватало.
— Вот ты сам ворчишь, — напомнил чертёнок, когда вампир поскользнулся и чуть не грохнулся сам.
Это не сильно испугало Мэттью. Пожалуй, он только вздрогнул от неожиданности. Как-то быстро в его голове сформировалось понимание, что для вампиров и подобное не смертельно. Пострадает разве что гордость Николаса, плюхнувшегося на грязный камень.
Наконец, они добрались до конца лестницы, перешедшей в длинный мрачный тоннель. Чуть поодаль лежала проскользнувшая по камню книга, брошенная Мэттью, но никаких сторонних звуков они так и не услышали. Точнее, Никки не услышал. Слух чертёнка может и стал чуточку острее, но всё же особенность вампиров слышать пульсацию вен он не перенял — питался-то он по-прежнему обычной едой, а не людьми.
— Интересно, насколько он длинный, — прошептал Мэттью, двигаясь за партнёром. — Даже жаль, что там сейчас могут быть волки, я бы дошёл до конца…

Разумеется, Мэттью беспокоился больше о партнёре, а не о себе. Разве Никки не отвечал ему тем же? Кажется, это было нормальное проявление любви. Да и в их случае Мэттью было о чём волноваться даже до того кошмара, что случился час назад. На вампира плохо действовал солнечный свет, вампира патологически не любили оборотни — всё же причин для беспокойства даже в обыденной жизни было куда больше.
— Я тебя одного не оставлю, а тебе туда нельзя, — отозвался Мэттью с толикой привычного упрямства.
Хотя и понимал, что это, скорее, Никки его одного не отпустит прогуляться по неизведанному коридору, выходящему непонятно куда. Но заявление чертёнок сделал. Чёрта-с два он теперь отпустит своего партнёра куда-то в одиночестве. По крайней мере, пока всё продолжавший преследовать Мэттью кошмар не поугаснет в памяти. То есть, как минимум, ещё сотню лет, никак не меньше.
Никки предложил пройтись вдвоём недалеко, и чертёнок, конечно, согласился. Вряд ли они увидят что-то неординарное. Скорее, за поворотом был всё тот же тоннель. Даже Мэттью безо всяких там особых способностей ощущал по запаху, что до выхода на поверхность было ещё достаточно далеко. Очень уж сыро и затхло, и ни намёка на свежий ветерок.
Однако не успели они добраться до поворота, как Николас выставил руку, призывая партнёра остановиться. Что тот и сделал, тоже невольно пытаясь вслушиваться в то, что происходило в этих стенах дальше по тоннелю.
— Там кто-то есть? — тихонько поинтересовался Мэттью, но, оказалось, что и вампир плохо разбирал звуки в такой обстановке.
Едва Никки договорил свой ответ, как по узкому проходу прокатился громкий вой. Тут уж и не нужно было обладать чутким слухом. У волков были ну очень мощные голоса, да и звуки они использовали на тех частотах, что разносились дальше всего.
— Они зашли внутрь, — зачем-то констатировал и без того понятный факт Мэттью.
Но это за него вновь говорила тревожность. Если сейчас волки доберутся до них, могло вновь случиться страшное. Мало ли как их переклинит от запаха вампира, и теперь уже Мэттью вряд ли сможет чем-то помочь. Попытается, конечно, просто уволочь партнёра в невидимость, но, кажется, после этого ему снова придётся отпаивать надорвавшегося чёртика собственной кровью. Если вообще получится.
— Ты уверен, что они тебе друзья? — чуть скептично проговорил Мэттью. — Никки, давай возвращаться. По лестнице волки не поднимутся, слишком крутая для них.
Волки тем временем даже не подозревали, что их так опасаются. Они получили указание контролировать в это время определённые территории, этим и занимались. Они знали, что вампиры в это время зачищают какую-то преступную группировку против нечисти или вроде того, поэтому откликнулись помогать только самые лояльные и те, кто мог себя контролировать в волчьем обличии.
Обнаружив человека, пахнущего ладаном и дикой смесью вампирско-человеческой схватки, волки просто окружили его, не позволяя сбежать. Найти след, откуда мужчина пришёл, было не сложно. Так что оборотни просто загнали человека обратно в тоннель, тем самым освободив пяток волков для дальнейшего контроля территорий. Только двое неторопливо потрусили по каменному коридору следом за мужчиной.
Почувствовав вампира и чёрта где-то впереди, один из волков завыл, действительно, просто давая понять, что они бегут навстречу и с ними какой-то мужик. Который к тому времени уже, кажется, чуть ли не в штаны наложил, выскочив из огня да в полымя. А волки, между тем, его даже не трогали. Так, порычали угрожающе, зубами посветили, пару раз клацнули рядом, тот и испугался. Правда сам уже несколько раз неудачно упал, пытаясь «спастись» от волков, но это уже была не их проблема точно.

Мэттью не думал, что оборотни представляют смертельную опасность, но всё же считал, что лучше им перестраховаться. Конечно, сейчас было не полнолуние, и волки могли прекрасно контролировать своего зверя. Но так же прекрасно они могли в любой момент слететь с катушек. Азарт от некоторой охоты, сильный запах крови от Никки и Мэттью, в конце концов, расовая принадлежность первого — всё это могло повлиять на волка.
Чистокровный вампир был сильным, но в узком тоннеле это он был в невыигрышном положении. Волкам-то пригибаться не приходилось, они без проблем могли броситься вперёд, не испытывая неудобства от отсутствия пространства. Вряд ли они смогли бы откусить Никки голову или серьёзно его покалечить, но зачем вообще нужна была эта драка?
Так что Мэттью испытал некоторое облегчение, когда партнёр, пусть и немного возразил, согласился отойти обратно к лестнице. Правда, добраться до более безопасного возвышенного места не удалось. Торопливые шаги, немного шаркающие, раздавались уже совсем близко, даже чёртик уже расслышал этот звук.
В отличие от Никки у Мэттью не было проблем с видимостью. Он был ниже ростом, а вампир был достаточно стройным, чтобы не загораживать весь проход. Всё ещё вампирское зрение уловило вынырнувшего из-за поворота человека, немного полноватого, с открывшейся одышкой (монах явно не привык столько бегать). Волков Мэттью тоже уже почти не видел. Так, мельком, где-то мелькнула когтистая лапа, где-то махнул хвост.
Оборачивающийся на волков мужчина совершенно не заметил Николаса и попросту врезался в него, пугаясь ещё сильнее. Но, видимо, подобие человеческого облика и тепло тела вынудили настоятеля подумать в неправильную сторону — он явно принял вампира за кого-то из жителей этого монастыря.
Однако почему-то теперь Мэттью было не особенно жаль этого человека. Он ведь занимал высокую позицию в Ордене. А значит это он и был, в основном, повинен в смерти стольких нечистых, а также в том, что случилось и с Никки. Ведь если бы не его дурные жестокие идеи, вампира бы вовсе не было в монастыре.
— Ангелы господни, — брякнул Мэттью в ответ на пугливую растерянность настоятеля. — Никки, забирай его, время скоро начнёт поджимать.
Вот ведь интересно. Все монахи, занимающие более низкую позицию в их монастырской иерархии, выглядели по мнению Мэттью совершенными фанатиками. Озлобленными, жестокими, готовыми положить жизнь за то, во что так свято верили. Глядя на их настоятеля, чертёнок мог разве что удивляться, как тот ещё в штаны не наложил, вживую встретившись с нечистью.
Вроде боролся против них, такую пропаганду развернул, а сам оказался каким-то тюфяком. И уж он точно не выглядел как тот, кто будет стрелять себе в голову. Скорее, как тот, кто будет слезливо умолять его не трогать и врать, что непричастен.
— Спасибо! — чуть улыбнулся Мэттью, выглядывая из-за плеча партнёра, чтобы хоть мельком увидеть помогавших их волков.
Прямо лиц (точнее, морд) всё так и не уловил, но, судя по какому-то псовому ворчанию, оборотни поняли, что благодарность направлялась им. Спустя минуту волки развернулись и мягко потрусили в обратную сторону на выход из этого затхлого тоннеля. А Мэттью с Никки всё же предстоял ужасающий подъём по скользкой лестнице. Не в полусогнутом же состоянии вампир будет расспрашивать настоятеля.

На некоторую театральность Никки Мэттью только улыбнулся под нос. Прозвучала эта фраза довольно приятно, несмотря на обстановку и происходящее. Вампир быстро взял настоятеля под гипнотический контроль, и все трое направились всё же к лестнице.
По пути Никки поговорил партнёру своё предложение по очерёдности подъёма, и последний невольно обернулся. Он и так шёл первым, не планируя пропускать вперёд полноватого монаха. И дело было даже не в том, что тот мог поскользнуться и грохнуться прямо на чертёнка. Просто тоннель всё ещё оставался довольно узким.
— Мне бы очень не хотелось протискиваться мимо него, — честно признался Мэттью и даже чуть поёжился от представления.
Он не боялся, что настоятель выйдет из-под гипноза и набросится на них. Просто при такой ширине тоннеля, Мэттью, пробиваясь в конец их короткой колонны, так или иначе будет контактировать с мужчиной, прикасаться к нему. И вот этот момент вызывал отвращение.
Чертёнок всё так же оставался очень тактильным. Он терпеть не мог, когда к нему в целом прикасался кто-то, кто был не вхож в эдакий мысленный круг доверия. (В тот и входило-то всего четыре существа — папа и трое братьев-вампиров). А тут настоятель — человек, совершивший столько ужасного. Одна только мысль о том, что тот будет даже просто стоять слишком близко, вызывала тошноту.
— Прикажи ему, чтобы просто шёл следом за нами, — пожал плечами в ответном предложении Мэттью, так как падать в руки настоятелю, если поскользнётся сам чёртик, ему тоже не слишком-то хотелось.
Так или иначе, до верха добрались без падений. Чертёнок осмотрел люк, снова закрывшийся самостоятельно, и быстро нашёл отпирающий механизм. Всё же вампирское зрение было такой удобной штукой в темноте!
Настоятеля усадили в кресло, а чертёнок забрался на небольшой диванчик рядом с уже полюбившимся книжным шкафом. Однако допрос едва начался, как его тут же и прервал голос Эшли, явно разыскивающей их двоих.
Никки отпер дверь, проговаривая фразу, которую чертёнок не до конца понял. Но переспрашивать уже не стал, в комнату вошла Эшли.
И сразу как-то стало понятно, что вампирам пришлось довольно тяжко на этой зачистке. Девушка, такая собранная и по-вампирски элегантная в начале их дела, сейчас и выглядела так, словно прошла через всякое дерьмо этой жизни. Крови на ней было куда больше, чем на Никки и Мэттью, так что запах ударил по носу даже вампиризированного чёртика. И тот с каким-то волнением осознал, что отчётливо понимает — кровь человеческая.
Та была и на лице Эшли. Небрежно, явно торопливо оттёртая. Вампирша явно ещё ни раз подпитывала силы попадавшимися под руку монахами.
— У вас всё в порядке? — поинтересовалась она, как Дамиано раньше.
Получив утвердительный ответ, Эшли кивнула. Она, как и Дамиано, слышала тот крик, полный боли, но вспоминать о нём вслух не стала. Главное, оба парня остались целы, судя по всему. И даже нашли свою конечную цель — настоятеля.
— Мы там закончили, — поделилась кратко она. — Мальчики на всякий случай просматривают всё по второму кругу, если вдруг кто спрятался.
Эшли чуть помолчала. В этой схватке она потеряла четверых вампиров. Не так чтобы много и не так, чтобы ей было сильно их жалко, но всё же противник оказался на редкость непростым. Многие махали холодным оружием очень уж умело.
— Просто из вампирской вредности хочу напомнить о том, что кто-то собирался запретить мне идти с ним, — проговорила Эшли, усмехнувшись. — Или ты всё ещё настолько против моего фиктивного брака, что хотел сделать Уильяма старшеньким?
Шутка была злобненькой, в стиле вампиров, но забавной. Однако Мэттью даже не улыбнулся. По понятным причинам. Он подтянул к себе ноги, обнимая себя за колени, и просто напоминал себе снова и снова, что ничего непоправимого не произошло. Никки всё ещё рядом и очень даже себе жив.
— Где Дамиано? — поинтересовался чертёнок у Эшли.
— Ушёл, наконец, домой, — ответила та. — Неплохо помог нам, засранец бесстрашный. Видела, как он выхватывал моих парней из-под опасных ударов в свою невидимость. Ещё и вторую партию шашек дымовых обратно забросил.
Мэттью усмехнулся под нос. По короткому рассказу уже неплохо формировался облик Дамиано в голове. Вот уж точно, бесстрашный засранец. Как и все черти. Правда, этот ещё и осознанный. Было даже как-то приятно, что, пусть и в таком страшном деле, но объединились сразу три расы. И если оборотни блуждали где-то в стороне, помогая понемногу, то с чертями у вампиров явно сложился очень эффективный тандем.