В машине Мэттью действительно всё больше отмалчивался. Маркус и Николас то и дело начинали говорить о людях, которых эмпат не знал, так что и поддакнуть было особенно негде. Первый сообщил, что вечером захватит сестру (ого, у Маркуса была сестра!) и поедет за одеждой для новеньких, и спросил, не нужно ли взять что-то и для Мэттью. Николас отказался. Эмпат же снова промолчал — честно говоря, ему было всё равно на отсутствие одежды. Запасное бельё было бы кстати, а без остального он до сих пор спокойно обходился.
Потом Маркус говорил о том, в каком эстетическом восторге пребывает от новенькой девочки. Парни как-то не шибко любили красиво одеваться, подбирать образы и всё такое прочее. По этим полушутливым разговорам Мэттью понял, что Бекка точно будет в этом особняке чуть ли не принцессой.
Так и добрались до дома, который, как оказалось, не только Николасом воспринимался, как дом. Мэттью и правда ощущал какое-то приятное тепло от нахождения здесь. И тихо радовался, что Николас забрал их с Кристофером из чудесного, но слишком людного особняка Маркуса. Так что Мэттью позволил себе немножечко побыть эгоистом и насладиться этими чувствами, не переживая насчёт будущего и не терзая себя вопросами, а справятся ли они с Николасом с устройством лучшей жизни Кристоферу.
Когда последний после экскурсии по дому захотел побыть в одиночестве, Мэттью тихонько шепнул Николасу о причине. Слишком много разношёрстных эмоций. Кристофер просто не справлялся с ними, поэтому захотел побыть в привычном состоянии — сам с собой в закрытой безопасной комнате. Так что эмпат и Николас вышли, дав возможность Кристоферу немножко отдохнуть за успокаивающей рутиной.
На вопрос Николаса Мэттью чуть смущённо улыбнулся, но всё же ответил с некоторой долей настоящего флирта:
— Да, пожалуйста.
Правда, уже скоро Мэттью пожалел об этом. Не будь у него этой дурацкой способности, он совершенно точно знал, чем бы занялся в своей новой спальной. Конечно, до постели бы не дошло — всё же они оставили Кристофера не так надолго, — но он определённо бы поцеловал Николаса. И не один раз. А что им делать сейчас, кроме как испытывать уже какую-то привычную неловкость при взгляде один на другого?
Мэттью обнял Николаса, утыкаясь носом ему куда-то в ключицу и пытаясь довольствоваться этим малым, что у них было. Помогало плохо. Мэттью то и дело отбрасывал слишком уж навязчивые мысли о том, чтобы всё же попробовать прикоснуться к Николасу и будь что будет. И ещё сильнее пытался закопать мысли сексуального характера, которые в семнадцать лет, конечно, возникали и от простых объятий. Николас же был очень красивым парнем.
Потом, к счастью или сожалению, размышления всё же изменили свой ход и стали более тревожными. Конечно, Мэттью был влюблён в Николаса и очень сильно хотел, чтобы у них… всё получилось, всё было хорошо, переросло в нечто по-настоящему серьёзное. Но только сейчас эмпат задумался о том, а как это, чёрт возьми, произойдёт, если они не могли даже поцеловаться? Конечно, он слышал о платонических чувствах, но в семнадцать лет это казалось какой-то ересью. Ещё ладно секс, с большой натяжкой Мэттью мог себе представить какое-то время без него, но как любить человека, вообще к нему не прикасаясь? Этого парень представить себе не мог, а оттого расстроился, хоть и не подал виду.
Затем отвлёкся, конечно. Кристофер вышел из комнаты, а после и вовсе попросился погулять, что все очень охотно восприняли. Мэттью снова держал Николаса под руку, теперь уже более смело, ведь здесь никто их не доставал своими взглядами и перешёптываниями. И просто наслаждался погодой, тем, какие приятные эмоции испытывал, наконец, Кристофер, и возможностями, пожалуй. Конечно, между ним и Николасом происходило нечто странное и не стандартное, но разве Мэттью позволил бы себе упустить хоть самую маленькую возможность? Чтобы потом жалеть, что не попробовал вовсе? Нет уж.
Нагулявшись и пообедав остатками того, что было найдено в холодильнике, Кристофер откровенно начал засыпать. Они ещё немного поговорили в гостиной втроём, но у мальчишки начали закрываться глаза, так что его решили уложить поспать. А Николас предложил Мэттью съездить в это время за продуктами.
Эмпат ненадолго задумался. Кристофер не возражал остаться в одиночестве, зато Мэттью немного опасался за него. Конечно, его не искали как Билли или Бекку, но всё же… Если кто-то придёт, пока их нет? Насколько Мэттью понял, без хозяина этот дом не был окружён той страшной стеной из чистого ужаса.
Впрочем, эмпат быстро вспомнил, что Николас был хакером. Его дом наверняка оснащён всякими штуками безопасности. Так что спустя секунду колебаний Мэттью согласился поехать с Николасом.

Только влюблённость — совсем не любовь, и в этом Мэттью видел огромную проблему. Влюбиться друг в друга они умудрились с первого дня знакомства. Для этого приятного, но совсем ещё не надёжного чувства не требовалось многого. Первые взгляды, разговоры, и вот уже симпатия перерастает в нежное щекочущее чувство внутри. И сразу хочется проводить вместе больше времени, узнавать друг друга лучше.
Потом интерес или ослабевает, или перерастает в нечто более значимое. И вот тут, как наивно казалось Мэттью, просто невозможно без тактильной и сексуальной составляющей. В голове не укладывалось, как можно было испытать такое сильное чувство, как любовь, не деля одну кровать и постоянно ограничивая себя в желаниях прикоснуться.
Хотя, спустя некоторое время, Мэттью поймал себя и на противоположной мысли. Но ведь любили друг друга люди даже на расстоянии, через интернет. Истории настоящей онлайн-любви были редкими, но всё же были. Это придавало некоторую надежду, ведь у них с Николасом было даже больше возможностей, чем у тех влюблённых, о которых думал эмпат.
Потом все эти мысли и рассуждения и вовсе сошли на нет. Сперва в голову прокралась совершенно идиотская мысль о секстинге, и Мэттью ощутил себя странно и испытал лёгкий стыд за подобные «идеи». Затем смущение усилилось, когда эмпат уточнил у самого себя, куда он торопит события и зачем ему так отчаянно нужна любовь Николаса. Сразу подумалось о том, что три месяца в лесу с Робертом всё же были не так хороши, как казалось. Он как будто бросался на первых встреченных людей, соскучившись по обществу и ярким эмоциям.
Благо Николас не умел считывать чувства других, и все эти душевные метания остались незамеченными. Хотя парень прекрасно уловил беспокойство Мэттью по поводу Кристофера. То ли эти сомнения оказались написанными на лице эмпата, то ли Николас и сам испытывал подобное волнение, оставляя мальчишку в одиночестве в новом для него доме.
Так или иначе вскоре Кристофер уже сладко спал в новой кровати, устав от собственных впечатлений, а Николас и Мэттью ехали в местный город, переговариваясь по дороге обо всём на свете. Пока первый из них не решил пошутить, так же, как и его спутник раньше, пропустив толику флирта. На лице эмпата тут же появилась смущённая улыбка.
— Всё нормально, — проговорил он в ответ на извинение Николаса, моментально последовавшее за смущающей фразой. — Наверное.
Стеснение продолжало хорошо просматриваться на лице Мэттью. Конечно, он тоже думал об этом, допускал мысли о том, как выглядит Николас без одежды. Как и сказал эмпат, наверное, это было нормально для тех, кто влюблён.
Хотелось ляпнуть нечто ещё более «возмутительное», хотя и правдивое. Вроде того, что Мэттью так-то был совсем и не против такого предложения. Не против быть голым перед Николасом. Но, разумеется, Мэттью был слишком скромным для таких смелых заявлений, а оттого снова промолчал, переводя тему на более безопасную.
Вскоре они уже доехали до торгового центра, и эмпат с некоторой задумчивостью смотрел на то, как его спутник надевает перчатки. Красиво, между прочим. Но думал сейчас Мэттью не о том. Скорее, просто готовился выйти в довольно людное по здешним меркам место. Даже десяток незнакомых людей могли доставить эмпату дискомфорт.
Мэттью вышел из машины и перехватил Николаса за руку, как полагается, переплетая пальцы с его, пользуясь тем, что их защищала перчатка. Но даже несмотря на неё, было приятно идти так рядом с парнем, ощущая тепло его ладони.
В целом, в торговом центре было относительно спокойно. Кто-то испытывал сожаление, кто-то удовлетворённость, встречались самодовольные люди, но, если обобщить, ничего криминального. Мэттью концентрировался на эмоциях Николаса и спокойно переживал этот поход в общественное место. Хотя в одном из отделов всё же невольно напомнил спутнику о своих способностях эмпата, посматривая на супружескую пару в годах.
— Вот же чёрт озабоченный, — пробормотал Мэттью, заметно поморщившись.
Было не слишком приятно ощущать чужую похоть. Притом направленную даже не на супругу обсуждаемого человека. Изменников Мэттью не любил и не понимал. Он, конечно, как было сказано, хорошую ложь отличить не мог, но зато отлично замечал сексуальный интерес, направленный на кого-то другого.
— Разводись с ним, дамочка, он козёл, — добавил эмпат, но, разумеется, не в полный голос, а делясь таким досадным «открытием» с Николасом.

К сожалению, эмпат чувствовал и «это». Вся физиология так или иначе была связана с эмоциональной составляющей. Невозможно ощущать физическую усталость, боль или возбуждение, не испытывая при этом никаких чувств. Такое возможно разве у психологически больных людей, пожалуй.
Так что Мэттью на вопрос спутника с некоторым сожалением кивнул. Хотелось бы ему не распознавать некоторые людские эмоции.
— Я не подслушиваю! — возразил парень, охотно прячась в объятиях Николаса. — Я всё это время старался абстрагироваться, но его… похоть такая громкая!
Вроде бы Мэттью ни в чём не был виноват, да и его спутник явно просто подшучивал, но почему-то всё равно хотелось оправдаться. Особенно после второго вопроса, когда Николас осознал, что и эти его чувства не остаются незамеченными рядом с эмпатом.
— Да-а… — протянул Мэттью и тут же добавил: — Но это другое!
Хотя, скорее всего, это были не совсем оправдания. Эмпату просто хотелось, чтобы Николас понимал, как это всё работает. Может быть, в надежде, что это понимание снизит градус напряжённости. Всё же никому не было приятно быть эдакой открытой книгой, даже если считывали твои эмоции, а не все мысли.
— Я ощущаю твой… сексуальный интерес ко мне, — смущённо проговорил Мэттью, не спеша покидать объятия Николаса и показывать явно покрасневшее лицо. — Но ты вместе с тем испытываешь и другие приятные эмоции. Влюблённость, нежность, всё это. Я чувствую это как будто бы в комплексе.
Хотелось донести до Николаса, что ничего страшного в этой «каждодневной» эмпатии не было. Мэттью не копался специально в эмоциональном фоне спутника. Не отмечал моменты, когда упомянутый сексуальный интерес становился ярче, и, соответственно, не думал, мол, «вот сейчас он думает о сексе». Эмпат мог бы прислушаться так, но зачем?
— Думаю, тут даже способности не нужны, — чуть пожал плечами Мэттью, ещё более смущённо добавляя: — Ты же… знаешь, что я испытываю то же самое.
О, Мэттью мысленно захотелось влепить себе ладонью по лицу. Признания в симпатии, достойные их странных отношений, ей-богу. И чтобы не вогнать себя в ещё большую яму стыда, Мэттью быстро добавил, вновь кинув взгляд на супружескую пару у касс:
— А тут никакой нежности, знаешь ли. Мерзковато.
Николаса явно всё это позабавило, и он продолжил подшучивать. Честно говоря, пусть эмпата это и смущало, но всё же нравилось. Лучше так, чем постоянное напряжение или даже недоверие. Считывает он тут то, что не должен видеть никто!
— Ты что, специально меня смущаешь? — немного возмутился на очередную шуточку Мэттью, забавно прижимая ладони к щекам.
Но на поход за мороженым парень, конечно, согласился. Да и кто бы отказался? Пообедали они дома, так что ничего сытного ещё не хотелось. Так что мороженое было прекрасным и очень вкусным вариантом.
— М-м-м, — задумался над вопросом Мэттью. — А, точно! Сразу после прослушивания в институте, когда понял, что поступил.
Вроде бы прошло не так уж и много времени, даже не полгода, но почему-то теперь казалось, что это было давно. Буквально в прошлой жизни. Мэттью даже немного завис в этих воспоминаниях, глядя на богатый выбор мороженого. В итоге выбор пал на классическую ваниль, зелёный чай и клубнику. Было даже забавно, они с Николасом будто специально выбрали нечто противоположное друг другу. Да и кофе Мэттью предпочёл с молоком.
Однако было очень приятно проводить вот так время вместе. Мэттью тоже поймал себя на мысли о том, что это, кажется, самое настоящее свидание. И ему совсем не казалось, что оно детское. Разве взрослые люди не ели мороженое? Определённо ели. Или было какое-то глупое правило, мол, если тебе больше восемнадцати, то отныне свидания должны проходить исключительно в ресторанах с вином и изысканными закусками? Глупости какие.
Вопрос Николаса сперва немного удивил. Зачем бы Мэттью улыбаться из вежливости? Да, они оба были британцами, но… будем честны, вежливая британская улыбка (фирменная, так сказать) прямо веяла эдаким посылом куда подальше. Даже не местный всё сразу понимал.
— Нет, — улыбнулся шире Мэттью. — Я улыбаюсь, потому что мне всё это нравится. И потому, что… кажется, это свидание. И ещё потому, что в нашем случае не надо даже думать о том, кто кого будет провожать до дома после. И это забавно.
И вновь смущённая, но явно счастливая улыбка появилась на лице эмпата. Конечно, он делился не эмоциями, а мыслями, но по ним ведь тоже можно было понять, что Мэттью чувствует. Так что, кажется, теперь всё было справедливо — Николас тоже знал что-то личное про спутника, пусть это личное и оказалось таким забавным.

Несмотря на то, что Николас продолжал немного посмеиваться над смущающимся спутником, Мэттью казалось, что его немного путанные объяснения понимают. И, что более важно, принимают вот такого вот необычного парнишку, невольно влезающего в чужие эмоции всё время, пока он не спит. Это было приятно.
— Потому что… это… типовой набор любого влюблённого человека, — проговорил в ответ Мэттью и хихикнул. — Базовый набор эмоций, сегодня со скидкой в три фунта.
Однако, несмотря на юмор, Мэттью внезапно призадумался ещё над одной странной вещью, которая почему-то раньше не приходила в голову. Он ведь понятия не имел, как встречаются, дружат и просто общаются все остальные люди. Способность пришла к нему лет в тринадцать, ещё до первых более-менее серьёзных влюблённостей. То есть все отношения, в том числе и дружеские, Мэттью выстраивал, ориентируясь на чувства других. Чувства, которые он начал слышать и на которые невольно влиял.
Внезапно Мэттью осознал, что всем остальным людям приходится буквально гадать — отвечает ли человек им взаимностью, нравится ли ему сказанное или нет, соглашается он с чем-то из вежливости или действительно этого хочет, и многое другое. То, что для эмпата является буквально повседневной жизнью.
Следом пришла и ещё одна мысль, очень близкая к правде. Мысль о том, что все эти дни Николас мог только догадываться о том, что его влюблённость ответна. Да, Мэттью был ласковым мальчиком, не боящимся лишний раз «прилипнуть» к парню. Но Николас знал его всего три дня. Откуда ему было знать, не ведёт ли так себя Мэттью со всеми? Или, может, он просто соскучился по человеческому теплу за время жизни в лесу?
Наверное, не будь Мэттью эмпатом, он бы и сам не лез к Николасу, не чувствуя того, что чувствовал сейчас. Просто в опасении, что его внимание не нужно этому парню.
— Боже мой, — выдохнул Мэттью в своём, наверное, слегка забавном озарении. — Ты же не чувствуешь этого.
Он проговорил очевидную вещь, но с такой интонацией, что Николасу не составило труда догадаться, что именно, наконец, осознал его спутник.
— Как… как вообще вы живёте, ещё и умудряетесь влюбляться? — ещё забавнее воскликнул Мэттью, хотя и сам улыбнулся этой лёгкой шуточке.
В голове эмпата, впрочем, это и впрямь плохо укладывалось. Это же насколько смелыми нужно быть, чтобы бросаться с головой в отношения, ни черта не зная о том, что на самом деле чувствует твой партнёр!
Переводить эту тему в серьёзный топик для разговора оба не захотели. Напротив, за мороженым и кофе всё больше шутили и продолжали немножечко флиртовать друг с другом. Хоть этого им способности не запрещали.
Потом Николас потащил спутника по отделам с одеждой, чтобы компенсировать то, что Мэттью пришлось оставить в лесу. Парнишка и не сопротивлялся. Ему даже понравилось, что инициативу взял на себя его спутник. Мэттью не был великим модником и подбирать новые шмотки совершенно не любил.
Когда с обновлением гардероба было покончено, оба поехали домой, по пути захватив продуктов. Они продолжали немного подшучивать, а между делом обсуждать какие-то бытовые вещи вроде того, что готовить на ужин. Словно они были уже даже не просто парой, а чуть ли не семьёй, ведь оба ещё и параллельно заботились о Кристофере. В очередной раз Мэттью подумал о том, насколько же странными были их отношения. Но, кажется, ему нравилось и это.
Кристофер же проснулся незадолго до того, как странная парочка вернулась в дом, но пользоваться колонкой не стал. Он прекрасно умел занимать самого себя.
Мэттью, войдя в дом, ощутил, что ребёнок уже не спит. Эмоциональный фон спящего был почти незаметным, ровным. Сейчас же явственно ощущалось приятное волнение, опасения и другие чувства ребёнка. Так что эмпат подал голос от порога, оповещая, что они с Николасом вернулись, чтобы мальчишка не гадал, кто заходит в дом, и не пугался.
После обеда и крепкого сна Кристофер явно приободрился. Ему нравилось, что в доме, таком большом для него, никого не было кроме них троих. Так что ближе к ужину мальчишка уже несмело, но прогуливался по дому, будто проверяя, можно ли ему. Разумеется, никакого сопротивления «взрослых» он не встретил, что очень приободрило. Мэттью то и дело улыбался, бросая взгляды на Николаса. Кажется, это решение было очень правильным. За один неполный день прогресс был на лицо. Градус страха явно снизился, и Кристофер заметно повеселел.

Для Николаса казалось удивительным, как это Мэттью мог задуматься о столь базовых вещах только сейчас. Но для самого Мэттью это была жизнь. Он не выключал свою способность никогда, он жил с ней двадцать четыре на семь. Поэтому попросту привык к такому мироощущению, только и всего.
Наверное, это можно было сравнить с глухотой. Да, глухой человек, в целом, знает, что отличается от абсолютного большинства людей. Он знает, что другие люди могут слышать колебания воздуха. Но вместе с тем он не думает об этом постоянно. Его мир совершенно иной в плане звуков, поэтому, чтобы понять это отличие от другого человека, глухому нужно специально задуматься на конкретную тему.
Вот Мэттью и задумался только сейчас на тему того, как же строят отношения обычные люди без эмпатических способностей. И, да, это показалось парню удивительным и чуточку смелым. Даже на секунду стало радостно, что ему не придётся глупо обжигаться благодаря этому ощущению чужих эмоций.
Хотя было немного жаль, что, по крайней мере, Николас никогда не ощутит ответной влюблённости так, как ощущал это Мэттью. Многие любящие люди мечтали об изобретении какого-либо устройства, которое передало бы всё, что на сердце, без слов и действий. Ведь порой казалось, что этих самых слов было недостаточно. И Мэттью прекрасно понимал это чувство! Как можно было передать всё, что они ощущали ограниченным набором звуков?
Под конец своих размышлений Мэттью впервые в жизни порадовался тому, что природа наградила его эмпатией. Всё же были в этих способностях свои плюсы.
Они с Николасом прекрасно провели время, и перед домом Мэттью осмелился сказать, что ему понравилось это импровизированное свидание. После короткого и несколько шутливого разговора, но долгих и серьёзных размышлений Мэттью, кажется, решил почаще озвучивать свои чувства. Это было бы, пожалуй, справедливо. Эмпат прекрасно ощущал это приподнятое влюблённое настроение Николаса, а тому вновь оставалось только гадать. Наверное, ему будет приятно слышать даже такие простые вещи.
Дома градус романтичного настроения ничуть не снизился. Они снова шутили. Мэттью не мог остановиться хихикать от сравнения Кристофера с котёнком — очень уж похоже было его поведение.
Николас решил, видимо, взять ещё один выходной, раз сам распределял своё время, и тоже проводил его с Кристофером и Мэттью.
— Я сын военного, — хихикал последний на забавное замечание Николаса. — Если у меня что и есть, так это воспитание.
Потом настал черёд Николаса смеяться, потому что на его обыденное предложение сводить «своих мальчиков» в парикмахерскую Мэттью отреагировал так, будто ему не меньше, чем Ролекс подарили. Очень уж обрадовался. Чуть ли не прыгал, ей-богу. Впрочем, парня можно было понять — нет ничего кошмарнее, чем быть обладателем довольно густых, да ещё и жутко непослушных кудряшек в условиях отсутствия банального водопровода, не говоря уже о специальных средствах. Мэттью изрядно намучался с отросшей шевелюрой, поэтому, да, невероятно уже хотел от неё избавиться.
Ближе к «отбою» позвонил Маркус по видеосвязи, интересуясь, как все провели время. Как освоился Кристофер и не надоели ли двое новых соседей Николасу.
Честно говоря, Маркус больше был удивлён тому, что его друг совершенно не выглядел уставшим. Конечно, решение забрать Кристофера и Мэттью было осознанным, но всё же Маркус ожидал увидеть ту самую усталость, которую чувствуют интроверты, вынужденные провести целый день в обществе (пусть и небольшом). Хотя бы с непривычки.
За Кристофера Маркус, конечно, тоже искренне порадовался. Было приятно видеть весёлого активного мальчика, бойко рассказывающего о своих впечатлениях.
После ужина (который готовили вместе, к слову) и разговора с Маркусом, троица собралась в гостиной. Они немного поиграли с Кристофером, а потом, как заправские папочки, отправили ребёнка в душ. После ванной Мэттью снова присел рядом с кроватью с книжкой, чтобы почитать Кристоферу перед сном. В этот вечер мальчишка продержался без сна дольше, жадно слушая детскую историю.
— Папочка в семнадцать, — проговорил тихо Мэттью с улыбкой, прикрыв дверь в комнату Кристофера на выходе. — Звучит, как идея для нового шоу. Сразу после «Беременна в шестнадцать».
Похихикав над этим, Мэттью посмотрел на Николаса. Спать они так рано, конечно, не хотели. А заняться чем-нибудь «взрослым» не могли.
— Не хочешь прогуляться? — поинтересовался Мэттью.

День прошёл прекрасно для всех. В отсутствие постоянного страха у Кристофера Мэттью тоже отлично отдохнул. Не слишком долгая поездка в торговый центр тому не помешала — эмпат всё больше концентрировался на Николасе, а его эмоции были донельзя приятными. Так что под вечер Мэттью не ощущал себя выжатым, как было в доме у Маркуса. Кажется, они отлично справились, хотя бы на сегодняшний день.
У Кристофера тоже было полно занятий, пусть он поначалу и старался держаться рядом со знакомыми ребятами. Троица забрала у Маркуса не только книги и одежду, но и все раскраски с карандашами и фломастерами, игрушки и даже привычный ребёнку ночник. В конце концов, в доме ДиМарко не было детей столь юного возраста, так что все эти вещи покупались исключительно для Кристофера. Маркус совсем не возражал такому «грабежу», а Николасу и Мэттью можно теперь было в ближайшее время не беспокоиться насчёт того, чем бы занять ребёнка.
Когда Мэттью читал книжку на ночь, он вновь испытывал лёгкое стеснение. Николас так по-особенному посматривал на него и слушал так внимательно, что это не могло не смущать. Да ещё и эти комплименты…
— Звучит, как отличный план, — с улыбкой отреагировал Мэттью, ненадолго прервавшись от чтения на разные голоса.
В силу возраста он не думал о разных вариантах будущего. Он и так сделал тяжёлый выбор совсем недавно — выбрал профессию и институт, в котором собирался учиться. Даже это обычно даётся подросткам тяжело. Мало кто точно знает, чем хочет заниматься всю свою жизнь или хотя бы ближайшие годы. Мэттью знал, что хочет связать судьбу с музыкой, но… не получилось. И теперь нужно было что-то решать.
Комплимент Николаса прозвучал приятно не только потому, что положительно оценивал умения Мэттью. Но и потому, что показался последнему неплохой идеей. Для того, чтобы стать певцом, нужна была публичность в том или ином виде. Для мутанта это было практически невозможным. Но актёры озвучки преспокойно работали из дома, в качестве фрилансеров. Можно было даже имени своего не открывать.
Сейчас Мэттью не стал задумываться об этом слишком глубоко, но всё же взял себе на заметку обдумать такой вариант. И, конечно же, посоветоваться с Николасом. Хотя бы потому, что для такой карьеры нужны были первоначальные вложения, как минимум, на хороший микрофон, компьютер и соответствующие программы.
Оказавшись в коридоре, Мэттью снова приглушённо, чтобы не разбудить Кристофера, захихикал от того, как Николас продолжил его шутку.
— Боже правый, не надо, — посмеивался он, помахав руками в отрицательном жесте.
Николас пошёл дальше и развеселился даже от довольно романтичного, между прочим, предложения о вечерней прогулке по подлеску. Мэттью только улыбнулся. Ему и правда понравилась предыдущая прогулка, несмотря на волнение из-за непонятного тогда сбой в электропитании.
— Понравилась, — с улыбкой отозвался он честно.
Так или иначе, Николас поддержал идею, хотя и заволновался насчёт Кристофера. Мэттью сказал, что они не пойдут далеко, так чтобы в любой момент могли вернуться. Вряд ли ребёнок, конечно, вообще побежит их искать по всему дому, даже если проснётся. Да и позвать, скорее всего, ещё постесняется.
С темнотой на улицу опустилась осенняя прохлада. Небо было очень мрачным, ночью явно польёт дождь. Уже даже пахло как-то по-особенному, свежестью природы.
Шли неторопливо. Николас снова надел перчатки, но уже исключительно для того, чтобы Мэттью мог спокойно взять его за руку, как явно любил это делать. Сперва говорили на общие темы, невольно приглушая голос, словно их кто-то мог услышать. Потом атмосфера всё же взяла своё. О чём ещё говорить в почти ночном лесу, перед дождём, как не о личном?
— На самом деле это мои первые такие… искренние отношения, — в какой-то момент тихо признался Мэттью, задумчиво закусив губу на секунду-другую. — В смысле, не из-за возраста, а… из-за способностей.
Сама фраза явно требовала пояснений, но Мэттью и не собирался замолкать. По меньшей мере, он был обязан поделиться этой личной историей с Николасом. Тот ведь выложил подобную в первый же день знакомства, проявив невероятное доверие эмпату. Мэттью хотел ответить тем же. И, вместе с тем, окончательно разъяснить, почему он ограничивал себя в прикосновениях, которых им уже так не хватало.
— Так совпало, что они появились, когда мы переехали в очередной раз, в Бирмингем. Я пошёл в новую школу, и мне, конечно, жуть как хотелось там освоиться. Понравиться новым одноклассникам, — рассказывал Мэтью. — Я тогда почти не чувствовал чужих эмоций, но, как оказалось, уже мог на них влиять.
Мельком он посматривал на Николаса, хотя, вроде как, оно и не требовалось. Реакцию на каждое слово Мэттью моментально считывал с эмоционального фона спутника. Однако всё равно то и дело бросал взгляды.
— И-и… как ты понимаешь, я действительно всем понравился. Одно прикосновение, пожатие руки, и я становился чуть ли не лучшим другом каждому, — вздохнул эмпат, вновь задумчиво глядя перед собой. — Тогда я, конечно, радовался. Так глупо… но я тогда думал, какая замечательная школа, здесь совсем другие люди!
Мэттью усмехнулся. Сейчас, оглядываясь назад, всё действительно казалось глуповатым. Но откуда он мог тогда знать, что генетика наградит его способностями эмпата?
— И все мои первые отношения были замечательными. Такими, как я мечтал. Как я хотел, — чуть поджал губы Мэттью. — Даже когда влюблённость проходила, я думал — как бы было замечательно, если бы мы расстались спокойно. И, о чудо, мы всегда оставались в дружеских отношениях.
Парень покачал головой, как будто показывая, как он относится к такому сейчас. Но тогда… он и правда не понимал, что творит.
— Это было ужасно эгоистично, — подтвердил эмпат вслух свои мысли. — Прошло немало времени, пока я не научился не только распознавать эмоции, но и ощущать, как я сам на них влияю. Это было… паршиво, если честно. Понимать, что, скорее всего, у меня не было ни друзей, ни отношений по-настоящему. Так что… прости, что создаю сложности сейчас. Просто я не хочу снова всё испортить…

Рассказывая свою историю, Мэттью не ждал какой-то особенной реакции или совета. Как, собственно, и Николас двумя днями ранее. Фразы «я всё понимаю» было более, чем достаточно, если честно. Мэттью хотел, чтобы его спутник знал об этом немножко безобразном прошлом, вот и рассказал, чтобы между ними не было подобных недомолвок.
Ответное небольшое признание Николаса эмпата удивило. Он даже не сразу понял, о каком прикосновении шла речь. Как-то не сразу приходит в голову, что тебя могли трогать во сне. Звучало, мягко говоря, необычно. По крайней мере, для тех, кто не обладал способностями. Мэттью же, когда пришло понимание произошедшего, только смущённо улыбнулся от очередной слегка откровенной шуточки собеседника.
— И что ты увидел? — поинтересовался Мэттью в ответ.
Было и правда интересно. Эмпат искренне считал, что Кристофер преувеличивал его «красоту» в силу возраста. Знаете, как маленькие дети говорят «хороший дядя», хотя этот самый дядя мог быть вовсе не таким чудесным, как им казалось. А ещё Мэттью не считал себя каким-то уж идеальным. Да, ему хотелось быть правильным и хорошим, но у каждого человека были свои недостатки. На то они и люди.
Правда, оказалось, что Николас не увидел ровным счётом ничего. И это, пожалуй, удивило сильнее, чем сам факт прикосновения.
— Ты уверен, что твои способности работают? — шутливо проговорил Мэттью с улыбкой. — Может, это потому, что я спал?
Он и правда не верил, что в нём не было ничего плохого. Вот же только что он рассказывал Николасу, какой эгоистичный образ жизни вёл. Да, по незнанию, но разве это уменьшало его вину? Мэттью казалось, что нет.
Да и в целом, наверное, эмпат считал себя довольно эгоистичным. Разве он совсем недавно не думал о том, как бы сбежать от хороших людей, потому что их эмоции были слишком громкими для него? Мэттью мог бы помогать другим со своими чудо-способностями, а вместо этого он избегал всякого общества. Не эгоистично ли?
Однако самокопанию не суждено было сбыться. Николас отвлёк спутника вопросом, да ещё каким! Мэттью распахнул глаза в изумлении и, честно говоря, не знал, что ответить первые несколько секунд, настолько это было неожиданно. За это время Николас успел исправиться, но тоже таким образом, что только усилил смущение паренька.
— А ты так говоришь, как будто у тебя вообще никого не было до совершеннолетия, — проговорил, немного парируя, Мэттью.
Правда, тут же словно отзеркалил эмоции Николаса и тоже пожалел о том, что сказал это, правда, в противоположном смысле. Что, если это было правдой? Учитывая рассказ Николаса о том времени, когда он плохо контролировал свои силы, это было вполне реально. Мэттью совершенно не хотел как-то задеть собеседника, поэтому тут же добавил:
— Прости… это было неуместно, — и, помолчав немного, проговорил: — Нет, не больше пяти.
Честно говоря, Мэттью не думал, что стоит называть конкретную цифру. Об этом вроде как не говорят в начале отношений. Хотя что эмпат вообще знал об отношениях? Только что они выяснили, что ровным счётом ничего.
— И не ровно пять, — всё же добавил Мэттью, шутливо толкая Николаса в бок. — Я прямо увидел этот вопрос в твоём неуёмном любопытстве.
Эмпат не обижался и, в целом, не считал слишком зазорным такой вопрос. Наверное, было бы и правда лучше узнать о слишком богатом прошлом партнёра до того, как отношения перейдут в нечто серьёзное. Так ведь? К счастью, на этот вопрос им не придётся искать ответ. Сексуальное прошлое Мэттью было вполне обыденным.
— Если ты, конечно, имеешь в виду парней-парней, а не погуляли-за-ручку-парней, — хихикал эмпат, продолжая немного толкать Николаса. Шалил. Ну а что он продолжал испытывать любопытство.

Извинения, к счастью, оказались не нужны, никаких чувств Николаса Мэттью своей сорвавшейся с языка шуточкой не задел. Правда, парень отреагировал снова так, что опять же оказался «в выигрышном положении». Мэттью вновь почувствовал, как к щекам приливает дурацкая, надоевшая уже за день краска. И как только у Николаса получалось так легко выводить его на эти эмоции? Эмпат и без того, конечно, был довольно робким мальчиком, но не до такой же степени, чтобы сто раз на дню!
— Я абсолютно точно не хочу об этом думать, — пробормотал Мэттью в ответ, чем, кажется, только больше развеселил собеседника.
Благо, последующие шуточки помогли настроиться на прежний лёгкий лад, когда хотелось улыбаться и совсем немножечко заигрывать друг с другом. Мэттью тоже невольно вспомнил эти первые «свидания», когда все отношения ограничивались прогулками и поцелуями. И, честно говоря, это тоже отзывалось в душе приятной ностальгией, хотя, учитывая возраст эмпата, прошло не так уж и много времени.
Однако было в тех отношениях нечто, что выгодно отличало их от всех предыдущих. А именно, как верно думал Николас — отсутствие способностей. Так что сейчас Мэттью как раз и задумался о том, что, получается, самыми искренними его поцелуями были именно те, такие ещё детские, неумелые.
Интерес Николаса и не думал стихать. Мэттью вовсе не врал, когда говорил об этом. Он ощущал едва ли не физически это зудящее чувство спутника. Оно ненадолго утихало, когда они шутили и дурачились, но снова пробуждалось. Впрочем, Мэттью и в этом прекрасно мог понять Николаса. Ему и самому было немножко любопытно.
Такое дурацкое чувство. Когда хочется знать о том, насколько опытным был спутник, кто ему действительно нравился, какие были самые продолжительные отношения и всё такое прочее. А с другой стороны как-то не очень хотелось слушать истории о тех, кого Николас явно преспокойно трогал. И не только трогал.
— Дай подумать, — показательно задумался Мэттью на последующее уточнение спутника. — Высокие. Голубоглазые. Может быть, немного аристократичные. Может быть ещё с такими крупными родинками на коже, очень красиво, знаешь. Не думаю, что мы здесь таких встретим, конечно.
Мэттью захихикал, снова немножко толкая своим боком бок Николаса. Сейчас он отшучивался не потому, что не хотел говорить, а потому что, если честно, не знал, как более-менее серьёзно ответить. То есть у него был вот этот вот идеал перед глазами, но, откровенно говоря, ни один из бывших под этот идеал не попадал. Все они были настолько разными, разве что все были в той или иной степени шатенами и британцами.
— Я не знаю, правда, не знаю, — посмеиваясь, говорил Мэттью. — Ты правда хочешь узнать больше о моих бывших? Ты ревнивый?
Наверное, Мэттью, опять же, в силу возраста, мог бы рассказать о них, но всё же любопытство любопытству рознь. Сам эмпат, как уже было сказано, не был уверен в том, что хотел бы думать о бывших Николаса и невольно надумывать себе всякого. Да ещё и эта способность… Вдруг, рассказывая о ком-то, Николас испытает какие-то остаточные тёплые чувства? Мэттью вряд ли будет приятно это ощутить.