Ну что же, Уинфред похвастаться такими белоснежными простынями не мог. По его жизни сплошь, да рядом было размазано дерьмо, равномерным таким слоем.
Родом он был из крохотного, на пару тысяч жителей городка Техаса, где его мамаша перетрахала за деньги и дозу почти всё мужское население. Прежде чем естественным образом скончалась от паршивой наркоты. Джеймсу хоть и было тогда лет одиннадцать или вроде того, он ни капли не удивился, обнаружив её отвратительный труп в их трейлере.
Дальше Джеймс переходил от одной приёмной семьи к другой, но так нигде и не прижился. То дрался с другими детьми из таких семей, то сбегал, что считалось — ох ты ж ёбаный в рот, какое нежное законодательство — административным правонарушением. Семьи и сами от него отказывались ни раз — слишком проблемный, сложный, слишком много возни с полицией за какие-то крошечные выплаты.
Уинфреду было плевать на всё это. Он просто каким-то чудом не попал в подростковую колонию до восемнадцати лет. Видать, не успевал сколотить достойную банду, прежде чем его передавали в новые руки, как плешивого щенка.
В общем, Джеймс оказался в армии, где отслужил положенных три года. В горячие точки не попал. Честно говоря, вообще отлетал (ибо из Техаса в основном набирали в воздушные войска) в довольно жирном месте, на границе Японии. Было, по правде, скучно. Да и сложно, по правде, ибо к дисциплине Уинфред не привык.
И вот пришло время вернуться на родину. А родине он оказался даром не нужен. После армейки обычно уходили обратно служить, но это Джеймса не прельщало. Или шли в полицию, но, право слово, кому он там сдался с таким бэкграундом. Можно было попытаться пойти по программе обучения для отслуживших, но где Уинфред, а где образование. Да и не знал он, честно говоря, о таких программах.
В родном Техасе его ничего не держало. Его уже откровенно тошнило от всех этих пейзажей родной земли. Так что Джеймс подхватил нехитрые пожитки и вместе с верным сослуживцем направился в Лос-Анджелес, где прожил вот уже несколько месяцев.
Розовые представления о городе при Голливуде разбились сразу по приезде. В городе царила нищета, грязь, массовая безработица и кочевали бездомные. Даже за места в охране чуть ли не дрались, а предпочтения отдавались ветеранам Афганистана, а не тем, кто просто отслужил, да вышел. Так что никаких льгот Джеймс так и не получил.
Возился в этой грязи, как уж мог. Сейчас вот работал в дешёвом барушнике при стрип-клубе вышибалой, куда ему помогла устроиться местная танцовщица. У неё же и жил, ибо только вдвоём они могли осилить финансово хоть что-то с четырьмя стенами. Квартирка эта была маленькой, как коробка из-под холодильника, и находилась прямо рядом с путями. Вот прямо по классике нищебродства.
По той же классике эта танцовщица, которую звали Марго, приехала в город ангелов, чтобы стать актрисой. А стала крутить голой жопой на шесте. В общем, Уинфред чувствовал в ней родную душу. С ней и впрямь было по-простому хорошо. Было, конечно, одно «но». Марго явно была в него влюблена, а Джеймс… ну. Он считал её хорошим другом. Да и вообще, где такой отброс, как он, а где любовь. Удумала баба тоже.
Так и жили, короче. Сегодня вот у Джеймса был выходной, и он встретился со своим другом, Джо. Честно говоря, они не собирались к Калифорнийскому университету. По крайней мере, Уинфред об этих планах не знал. Они немного выпили, как водится, а там уж ноги сами привели, куда привели. Денег особо больше не было, а продолжить разговор, как говорится, вполне себе хотелось. Вечер только начался, время детское.
Так что, в целом, удачно попали. В этом районе жили студенты. Большинство, конечно, такие же нищие, но зато весёлые. Можно было кому-то на хвост и подсесть, никто даже вопроса бы не задавал. Так Уин и Джо подметила миловидная девица из какой-то молодой компании. И вот не прошло и двух секунд, эти двое подшофе вливались в коллектив.
Джо, правда, немного расстроился, когда подошёл ещё один паренёк с какими-то невероятно синими глазами, как будто в линзах. И после приветствия по-свойски обнял ту, что представилась Мелиссой. Видать, понравилась.
— Уинфред, — представился в ответ Джеймс, пожимая руку парню. — Да, погнали.
Вот так, собственно, и подсаживались на хвост.

Джеймсу тоже было как-то плевать на то, в какую клоаку он попал, хоть студентом он никогда и не был. И возраст у него был ещё такой, когда хоть с бомжом в ночлежке будешь продавленный матрас делить. Да и в целом Джеймс другого-то не видел. Что было лучше, ржавый трейлер? Улицы? Казармы?
Зато Уинфред никого из себя и не строил. Казалось, в таких городах, как Лос-Анджелес люди делились ровно на два типа. Те, кто якобы крутой, чей вид буквально кричал «смотри, чего я добился на побережье». И вот такие ребята, как подобрались сегодня. Разного достатка, но относящиеся ко всему просто.
Ах, да. Были ещё одни. Те, кто жил не в городе, а в беленьких домиках на самом побережье. Но их Уинфред и не встречал. Наверное, они по грязи города только на машинах и катались, стараясь по сторонам не смотреть. А то вдруг жизнь прохавают.
— Ага, всё ещё радуюсь, что не Эркюль какой-нибудь, — хмыкнул в ответ на простой комплимент Уинфред. — Мать была под хмурым, когда меня называла.
Этого он тоже совершенно не скрывал. Скрывают те, кто стыдится прошлого или настоящего. А Джеймсу что? Правильно, Джеймсу было посрать. Зато это очень хорошо объясняло, почему его вдруг решили обозвать каким-то чуть ли не староанглийским именем. Может, конечно, в батю — это бы шикарно объяснило по-британски узкую челюсть. Только вот вряд ли англичашка что-то забыл в деревнях Техаса под обкуренной девицей.
Новообразовавшаяся компания быстро решила идти «к Майки». Двоим только что прибывшим вообще было не важно, куда перемещаться, если речь шла о халявной выпивке и еде. К тому же компания подобралась интересная. В прямом смысле, без иронии. Медицинские истории и студенческие выходки зашли на ура. Уин и Джо в ответ делились армейскими байками и такими же дурацкими выходками — что им годочков-то было всем.
Джо быстро позабыл миловидную Мелиссу, так как спустя каких-то пять минут уже приобнимал другую девчонку. На рожу он был не шибко хорош, конечно. Не урод, но просто, вот обыкновенный деревенский парень. (Что было забавно, так как он-то как раз был родом из Лос-Анджелеса). Зато высокий и довольно светленький, и это бабам нравилось.
Джеймс был куда менее активным в этом плане, хотя разговоры разговаривал. Шутил даже по-свойски, не отмалчивался. Хотя третья девица немного сама решила поговорить с якобы одиноким Уинфредом. Видать, знакомые морды поднадоели.
— У тебя забавный акцент, южный? — поинтересовалась она.
— Техас, — улыбнулся Джеймс.
— Точно, я была в Хьюстоне, там похоже разговаривали. Ты не из Хьюстона?
— Не-а, но там тоже жил недолго.
Да уж, можно было покинуть Техас, но Техас тебя никогда не покинет. Разговаривали они действительно так, что любой американец мог распознать южанина. Нередко Джеймсу даже советовали избавиться от этого протяжного, порой плохо разборчивого говора. Но это ж разве дело? Может ещё и имя поменять? Не-е, Уинфреду вполне себе нравилось быть таким, какой он был, даже если это напрягало людей.
Впрочем, далеко не всех. Вот рядом с Джеймсом вскоре опустился с банкой пива Майки, которому и имя зашло, и акцент, кажись, не напрягал. По крайней мере, общаться они начали тут же бодренько. Вот ведь возраст прикольный. Совершенно из разных слоёв общества были, друг друга знали десять минут, а темы находились одна за одной.
А чем больше пива было влито в организм, пусть и далеко не тщедушный, тем больше этот Майкл ещё и нравился. Хотя тут, наверное, не в пиве было дело. В смысле, парень был и без того интересным. Только это, да.

Проблема была в том, что Майки этот действительно понравился Джеймсу. И если на трезвую голову парень обычно легко контролировал все эти неправильные порывы, то сейчас в нём было и то пиво, что они опрокинули с Джо до встречи со студентами, и уже несколько банок нового, халявного. Так что хвалёный контроль откровенно летел ко всем чертям.
Уинфреду-то казалось, что он просто общается. Ну да, по большей части с Майки, но что с того? Всегда находился кто-то из компании, с кем было поприкольнее проводить время. Только вот Джеймс не замечал за собой ни взглядов, то и дело опускаемых на губы говорящего, ни вот этих вот характерных улыбок.
То есть он и той же Джинни вполне себе улыбался, но она, будучи девушкой и более трезвой, быстро просекла некоторую дежурность в этих улыбках. Она, может, и нравилась простому техасскому парню, но явно безо всякого сексуального контекста. Майки же Джеймс улыбался совсем по-другому.
И в чём же проблема? Да в том, что это в Лос-Анджелесе после бандитских девяностых прошлась на широкую ногу сексуальная революция. И, конечно, гомофобные люди были везде, но всё же среди молодёжи толерантность здесь процветала. Уинфред вырос в целом штате, где за подобные взгляды в сторону других мужчин могли просто пристрелить. Не в крупных городах, конечно, но в его родной деревне так запросто.
В крупных городах вроде того же упомянутого Хьюстона дела, конечно, обстояли иначе. Там таких сажали. По уголовной статье, которую отменили только пару месяцев назад после крупного судебного разбирательства. Но, конечно, тому, кто прожил под гнётом уголовной ответственности, руки это моментально не развязало. Установочка-то в голове сформировалась. Джеймс вообще-то не такой.
Правда, установка эта всё равно нет-нет давала сбои. От себя не убежишь. Так что бывали в жизни Уинфреда случаи, когда он снова говорил себе «это ошибка, такого больше не повторится». Кажется, примерно, как в этот раз.
— Как раз об этом думал, — усмехнулся на предложение Джеймс и поднялся с места следом за Майки.
На Мелиссу и её приставания он внимания не обращал. Это же нормально было как раз. Помогало держать себя в руках. Конечно, Уинфред не думал прямо такими мыслями, всё это было на каком-то подсознательном эмоциональном фоне. Поэтому и наперекор тому Джеймс легко забыл о том, что Майки оставил свою девчонку и с собой не позвал.
Они вышли на балкон и действительно закурили, продолжая общаться о всякой ерунде. Голову от сигареты повело сильнее, и вот Джеймс оглянуться не успел, как целовался с Майки. Как позже он себе скажет — в этом опьянении и была проблема. Просто, ну, чрезмерно расслабился, с кем не бывает, правда ведь?
Правда спустя несколько секунд Джеймс всё же слегка нахмурился, отстраняясь. Он не оттолкнул Майкла, не наехал на него, как сделал бы действительно возмущённый человек. Джеймс непробиваемо (насколько позволял явно блестящий от алкоголя взгляд) посмотрел на Майки и просто спросил:
— И что ты делаешь?
Майки как-то неопределённо посмеялся, отходя. А вот Джеймс немного занервничал. С одной стороны, всколыхнулась с новой силой эта установка «я не такой, с чего ты вообще взял, что я такой». Как будто он снова делал что-то запретное и отвратительное. С другой стороны, какой бы громкой установка не была, а Джеймс вполне себе чётко ощутил желание. Если и не полноценное возбуждение, то точно желание перехватить Майки покрепче, прижать к себе, ответить на поцелуй глубже и всё такое прочее.
Надо ли говорить, что это желание шло вразрез установке и создавало хаос в и без того пьяной голове? Так что Майки вполне мог себе заметить, как нервно крутит в пальцах зажигалку его собеседник, до того казавшийся таким неторопливым и спокойным.
Говорить вслух о том, что он не такой и Майки ошибся Джеймс не стал. Глупо это как-то было. А подсознательно ещё и не хотелось Майки окончательно отталкивать. Так что Уинфред просто вытащил ещё одну сигарету, вновь закуривая.

На самом деле Уинфреду было только на руку то, что Майки тут же принялся болтать, как ни в чём не бывало. Это помогало отвлечься и сделать вид, что ничего не произошло. Забыть все эти грешные мысли и всё такое. Так что Джеймс легко подхватил новую тему, и вот снова преспокойно улыбался собеседнику, невзирая на его кокетливые взгляды.
К сожалению, эта вбитая Техасом за двадцать лет установка о неправильности однополых связей, не поддавалась обычной логике. Так что Джеймс не думал о том, что о них как-то не так подумают те, кто оставался в квартире, или что-то такое. Он просто был убеждён, что он нормальный. У него так-то и девушка была. А то, что на неё не ёкало ни в одном месте — ну такое же тоже бывает. Зато с ней, как с человеком, было приятно и комфортно.
Плюс компании, в которых обычно зависал Джеймс, были типично мужскими, маскулинными. Где такие же раздолбаи, как он, рассказывали, какую тёлку поклеили, сколько выпили на днях, кому набили морду и сколько литров бензина жрёт их железный конь. И, следуя всё той же установке, Уинфред считал эти компании и разговоры нормальными. Все мужики такие, с чего бы ему отличаться.
Вот и давился терпким виски за компанию, хотя так и не понял в чём прикол этой алкогольной горечи. Поддерживал все эти мужицкие беседы, хотя мог перечислить больше произведений Достоевского, чем никнеймов порнозвёзд.
Не стоило, конечно, думать, что на самом деле Джеймс был какой-то утончённой феечкой. Нет, конечно. Просто в попытках убежать от своих сексуальных предпочтений здорово херил и другие свои черты, которые не вписывались под это стереотипное понимание нормальности.
Вторая сигарета тоже закончилась, и парни вернулись обратно. И снова Уинфред «спалился» в своей совершенно не традиционной ориентации, когда совершенно не обратил внимание на руку Майки на своей талии. Как будто это было нормально для гетеросексуальных мужчин вот так прикасаться друг к другу.
Они ещё немного посидели на квартире. От возвращения в тепло — пусть Лос-Анджелес и был тёплым местечком, с заходом солнца поздним октябрём всё равно было довольно свежо — голова проясняться не спешила. Джо в какой-то момент просто испарился вместе с девчонкой, с которой лобызался половину вечера. Ну, известно зачем и куда.
— Останусь у тебя? — поинтересовался Джеймс у Майкла, когда и ещё несколько человек разбрелись кто куда.
Возвращаться не хотелось. Во-первых, было далековато. А состояние было такое, что просто хотелось упасть где-нибудь и всё. Во-вторых… да ничего такого. В эти студенческие годы было вполне нормально завалиться к кому-то, даже незнакомому, провести классно время, и остаться до утра. Хоть впятером на одной кровати. Студенты же.
Но так уж как-то получилось, что на одной кровати осталось только двое — Уин и Майки. Причём Джеймс особенно и сказать-то не мог, как так вышло. В плане, он ещё спокойно мог остаться и на диване в общей гостиной, и в ванной (благо рост позволял). Возможно, Джеймс присел просто рядом, чтобы ещё поболтать, потом решил, что лёжа оно как-то удобнее. И вот у нормальных ребят что? Правильно, продолжением было бы «да так и уснули оба».
Но где Уин, а где нормальность? Так что их продолжением стал вжатый в кровать Майки, которого снова целовали и уже явно не собирались спрашивать о том, кто и что сейчас творит.

Да нет, конечно. Уинфред хоть и был не шибко образованным парнем, но уж совсем дурачком-то не был. Понимал, что есть у него эти неправильные наклонности. Другое дело, что не принимал их, старался контролировать себя, чтобы этого не повторилось, и закрывал глаза на прошлые ошибки оплошности. Чтобы дальше жить Нормальной жизнью.
И Джеймс был таким далеко не один. Такие как он заводили те самые нормальные семьи и даже рожали детей. И жили долго, но далеко не счастливо, играя роль, навязанную обществом, но не близкую тебе самому.
Правда, обычно такие парни не встречали Майки. Хотя и периодически лобызались с лучшими друзьями, а потом точно так же уверяли себя и друг друга, что во всём виноват алкоголь. А Джеймс вот Майки встретил. Того, кто точно не стал бы играть роль близкого товарища, наблюдая со стороны, как этот «нормальный» рушит свою жизнь с какой-то несчастной же девчонкой, не подозревающей о правде.
Зато оставил бы запутавшегося парня у себя в спальной и без зазрения совести стал бы расхаживать при нём без футболки. И вот вроде посмотреть ещё особенно не на что было. Майки-то в армии не служил, нормативы не сдавал, и в свои двадцать с небольшим был довольно тощим. Но Джеймсу всё равно нравилось. Эта светлая кожа и дурацкие веснушки по всему телу. (И отсутствие груди, но об этом он, конечно, не думал осознанно).
Так что, когда Майки предпринял ещё одну попытку поцеловать его, Джеймс уже не мог сопротивляться. У него действительно давно не было секса, который бы удовлетворил его. Притом, что в целом секс у него был регулярным. Но… Будем честны, когда прелюдия порой затягивалась на приличное время, а девушка кончала быстрее парня, и тому приходилось догоняться привычной правой — это не то, что можно было назвать удовлетворением.
С Майки, пусть они и знались буквально пару часов, такого не случилось. Джинсы быстро стали тесными. (Даже не пришлось смотреть на плакат Тимберлейка, ну). Быстро же получилось избавиться и от всей одежды. И, чёрт возьми, Уинфреду невероятно нравилось чувствовать это ответное возбуждение, для чего никуда не нужно было забираться пальцами.
На секунду Джеймс поймал некоторое сомнение, что после стольких пинт выпитого у них могут быть некоторые проблемки, знакомые каждому мужчине. Но, видимо, воздержание пересилило даже алкоголь в крови. Получилось всё настолько славно, что оба решили повторить, так сказать, на бис.
И тут все эти блоки и установки в голове Уинфреда пошли откровенно на хер. А всё потому, что Джеймс в остальном-то был самым обыкновенным мужчиной. И когда кровь отлила в сторону члена, он уже просто ни о чём не думал, кроме удовольствия — своего и партнёра. (Последнее было особенно забавно для Майки после, пожалуй. Ух, какой гетеросексуальный мужик, что даже по-пьяни с явным удовольствием ласкал его, а не только эгоистично получал свой кайф. Самый гетеросексуальный на свете).
После пустые яйца и всё ещё пьяная голова сделали своё дело, и Уинфред просто уснул. Сам даже не помнил, как подгрёб Майки под себя, как будто боясь, что этот синеглазый красавчик от него, шального, сбежит.
Но утро встретило Джеймса паршиво. И дело было даже не в похмелье. В их возрасте оно ещё не слишком мучало, разве что во рту ощущение кошачьей срани, да лёгкий сушняк. А в осознании, что произошло, с кем и почему. И нахлынуло это осознание слишком внезапно, после этого «красавчик», произнесённого явно не голосом Марго или другой девицы.
Уинфред довольно быстро сел. Не отпрянул, как от прокажённого, но вот явно был не слишком доволен. Он вообще не любил просыпаться, тем более рано. Только-только отучился ведь вскакивать по утрам после армейки, натягивая шмотки ещё до того, как заработает мозг и спросит, а куда Джеймс вообще спешит. А тут такие новости.
Уинфред молча поднялся, демонстрируя своё татуированное тело в полной красе. Пока он искал трусы и носки, Майки уже усвистал в ванную, но то было даже плюсом. Джеймс оделся, сунул телефон в карман, и просто ушёл, не прощаясь. По-английски, так сказать, оправдывая своё дурное имечко.
По дороге домой он просматривал, были ли сообщения от Марго или Джо, и увидел пропущенный, подписанный Майки. Поджав губы, Уинфред нажал на номер и кнопку «удалить», но над подтверждением действия как-то подзавис. Так подзавис, что чуть под машину не попал, дёрнувшись от громкого сигнала и ругани водителя.
— А ты смотри куда прёшь, еблан, — злобно гаркнул в ответ Джеймс.
Захотелось даже вытащить этого урода из дорогой тачки и испортить ему лицо. Какое-то такое настроение было. Но Джеймс сдержался, сунув телефон в карман и продолжая путь в сторону дома.

Так называемой девственности Джеймс тоже лишился лет в четырнадцать, если не раньше. Стоило помнить, что жил он в крохотной деревеньке, где заняться было толком нечем. Пили, да трахались, вот и все развлечения. На коров забирались ещё.
Потом его приняла приёмная семья из Хьюстона. В крупном городе и разгуляться было где. Так что там голову и повело лет в шестнадцать в нетрадиционном плане. Поступил с этим парнем тогда Джеймс паршиво, конечно. Так же сбежал, сделав вид, что ничего не случилось. А когда тот попробовал снова с ним сблизиться, избил.
К счастью для подростка, это была их последняя с Джеймсом встреча. Новые родители тогда и без того устали от выходок своего приёмыша, так что отказались от него, и Уинфред снова уехал в какой-то городок поменьше.
В общем, вся его жизнь была сплошными эмоциональными качелями по части ориентации. И в армии это всё не прекратилось, разумеется. Одной рукой три года сыт не будешь в таком-то активном возрасте. Но там сам бог велел оправдываться тем, что женщин в их окружении попросту не было. А тут крепкая рука боевого товарища. Совершенно не гейство.
И вот забавно, тот парень тоже пытался и обменяться номерами, и как-то поддерживать связь по окончании службы. Но Джеймс снова сбежал безо всяких там сентиментальностей. Весь этот нетрадиционный ужас оставался где-то там, в пределах Японии. Продолжать так неправильно жить в родной Америке Уинфред не собирался.
И вот вроде бы оставил всё это содомское прошлое в прошлом, переехал в совершенно незнакомый город, начал жить с Марго. И вот тебе на. Снова убегал от синеглазого красавчика. А тот и не знал, что продолжал преследовать своего любовника-одноночку.
Нет, Майки не звонил, не писал и не приходил, как и Уинфред. Он делал всё гораздо более невыносимым, появляясь у Джеймса прямо в его дурной голове, когда тот «настраивал свою нормальную жизнь» снова. Они с Марго даже немного повздорили на фоне отсутствия секса и вечных отмазок Уинфреда от сего занятия. А как, скажите на милость, ложиться с этой девчонкой в постель, когда то и дело думаешь и вспоминаешь совсем другого человека. И даже совсем другого пола.
А потом Джо уговорил своего друга присоединиться снова к этой компании студентов. Ибо сошёлся, по крайней мере, в текущее время с одной из девчонок-студенток.
Впрочем, нельзя было сказать, что Уинфреда пришлось сильно-то уговаривать. Он и не сопротивлялся. По крайней мере, потому что это было бы странно. Все хорошо провели время, а тут «не хочу». Так что Джеймс легко согласился, а о Майки… Да просто постарался не думать. В конце концов, было и было. У Майки вон была Мелисса и наверняка ещё немало таких девчонок и парней. Он не походил на человека постоянного и серьёзного.
Джеймс и не осуждал. Все они в молодости были такими не слишком-то порядочными. А ему, Джеймсу, такое непостоянство Майки было только на руку. Наверняка тот уже сам забыл, что между ними было разок по пьяни. Так что, когда добрался до бара, где договорись встретиться, и увидел Майки, поздоровался с ним так же радостно, как и с остальными. И привычно заказал пиво. Как все.

Собственно, Джеймс не прогадал и отлично провёл время. Разговоры ему и впрямь зашли куда больше, чем вот эти традиционные маскулинные. И он очень даже охотно подключился к обсуждению книг, в частности «Джейн Эйр», которую тоже читал в качестве классического произведения. Хотя тут Уинфред не отбился от большинства, не переламывая себя. Книга и ему показалась скучной.
Нет, посыл-то был понятен и хорош. Все эти поступки барышни были чуть ли не революционными для тех лет, когда о феминизме слыхом не слыхивали. Но как-то всё же… Скучно, да. Другого слова и не подберёшь.
Зато Джо здраво удивился, когда узнал, что его армейский дружок, оказывается, и такие дамские романы читал. Наверное, даже удивился, что такой как Джеймс вообще читал. Уинфред только хмыкнул на его удивление и сделал ещё пару широких глотков пива.
Потом Джо ушёл играть в Дартс, но тут Джеймс предпочёл быть только наблюдателем. Ему было ближе стрельбище или что-то вроде тира. Кидать дротики, тем более, когда пиво снова ударяло в голову невысоким, но градусом, такое себе удовольствие. Но посмотреть посмотрел, даже поржал немного над товарищем, когда тот бездарно продул Майки.
— Да-а, сразу вспоминаю твои нормативы по стрельбе, — беззлобно подковырнул друга Уинфред, за что и получил тычок в бочину. От чего, естественно, только поржал.
Джо отошёл к своей девчонке, а его место как-то быстро и резво занял Майки. Но Джеймс не возражал. Он уже совершенно и не вспоминал о том, что между ними случилось. Так что и на эти редкие прикосновения не реагировал. Другие парни тоже друг к другу прикасались таким образом, что с того. За коленки его Майки не хватал. Всё в порядке.
Потом градус достиг нужной отметки, да и бар уже закрывался, как и глаза некоторых парней, что не слишком хорошо рассчитали дозу. Так что постепенно люди начали отваливаться. Сперва девчонки и те, кто был с девчонками, потом и остальные. И так уж получилось, что Джеймс снова вышел вместе с Майки, закуривая сразу за дверями бара.
— Прилично, ага, — отозвался Джеймс, затягиваясь, когда его спутник спросил про место проживания.
Идти туда снова не хотелось. И Джеймс не был уверен, что у него оставались деньги на такси. Можно было, конечно, взять машину, а потом ближе к дому устроить пьяный дебош, чтобы его выкинули поближе к месту назначения, но…
— Пойдём, — согласился Джеймс после буквально секундного молчания.
И вот честно Уинфред снова был уверен, что он просто пойдёт к Майки и просто переночует у него где-нибудь на диване. Как полагалось молодым людям их возраста после подобных компанейских встреч. Вот, серьёзно, даже мысли не допустил, что может случиться повторение. Он вроде сегодня и пьян-то не был, не так много выпил за такое количество часов.
Да и пока шли до упомянутой квартиры, никаких признаков не было. Просто болтали и дальше. Ничего, как говорится, не предвещало беды.
Джеймс даже в комнату к Майки не планировал особо заходить. Ну только для того, чтобы посетить ванную комнату. Транзитом, так сказать.
— Дашь мне что-нибудь? Хочу в душ сгонять, этот чёрт меня так облил, до сих пор чувствую запах пива, — хмыкнул Уинфред, когда дошли до квартиры.
В целом, ему было достаточно полотенца. Возраст был такой, когда особо не паришься. Зубы можно и пальцем почистить или просто сполоснуть водой с пастой. Рубашку застирать просто в том же душе простой водой, к утру высохнет. Удобно было ночевать где попало. Трусы вот вчерашние не смущали. А если начинали смущать, так можно было и без них учесать.

Пока Джеймс принимал душ, пусть это было и не долго, опьянение окончательно отпустило его. По крайней мере, так казалось. В любом случае голова перестала быть лёгкой, да и мысли выстроились в довольно стройный ряд.
Однако это не заставило его сомневаться в принятом решении остаться у Майки. Остался и остался. Что уж он, девица невинная, чтобы волноваться по поводу приставаний. Вот и вышел из ванной Джеймс тоже в одном лишь белье. Не тот возраст, чтобы соблюдать какие-то приличия, особенно сейчас, когда в студенческой квартире оставались одни лишь парни.
И даже когда Майки пошёл навстречу, Уинфред ни о чём таком не думал. Максимум подсознательно решил, что тот тоже направлялся в душ. Вон, даже разделся заранее. Ну а что, действительно, у себя дома.
— Гораздо лучше, — хмыкнул Джеймс на немного странный на его взгляд вопрос.
Какие могут быть ощущения от душа? Отмылся от пивного запаха, да и только. Не джакузи же с розовыми лепестками и тайской массажисткой принимал.
И, да, Джеймс намеревался пойти в гостиную на диван. Даже если там не было ни подушки, ни одеяла, его вряд ли это бы смутило. Прикрылся бы каким-нибудь пледиком, да и всё. В квартире, в целом, было тепло. А в кровать к Майки… ну, да, подсознательно не хотелось. Где-то там глубоко под всеми пресловутыми установками Уинфред понимал же, что снова не сдержится, если рядом будет обнажённый Майки. Сам ещё полезет.
Но будущий доктор решил вообще иначе. Сперва его рука прошлась по талии, вызывая небольшой рой мурашек от прикосновения к нагой коже. А потом Джеймс был наглым образом втянут в очередной поцелуй, которые, знаете ли, ему тоже чертовски нравились. Считал он это нормальным или нет.
Он уже хотел отстраниться, честно. Прямо мысль чёткая в голове возникла, что надо оттолкнуть Майки и прекратить эту содомию. Но следом за ней Джеймс очень уж явственно ощутил, куда скользнула рука синеглазого пройдохи. За миг, конечно, член не поднялся, но тёплую тяжесть, начавшую скапливаться внизу живота Уинфред тоже заметил.
— Что ты, блядь, делаешь? — повторил тот самый «забавный» вопрос Джеймс, отстраняясь куда более резко, чем планировал изначально.
Взгляд его стал резким, можно сказать затравленным. Шумно вздохнув, Уинфред отошёл на пару шагов. Большего в студенческом жилище он позволить себе и не мог.
— У тебя же вроде как девчонка есть, разве нет? — раздражённо проговорил Джеймс. — Как, блядь, и у меня.
В голове творилось чёрт знает что. То, что происходило сейчас, было определённо неправильно, и такого быть не должно. Но что-то вместе с тем мешало Джеймсу просто уйти. Он, конечно, оправдывался, что теперь-то уж куда бежать в одних трусах — рубашку постирал, все дела. Но ведь мог же просто уйти в гостиную. Да хоть в другую спальную, что Дэвид, что Рон, явно бы не возражали против тушки рядом на кровати.

Самая задница была в том, что ответов у Уинфреда не было. Было вот это вбитое ощущение, что так быть не должно. Что он мужик, должен вести себя, как мужик, а не как педик какой-то. И с другими мужиками он должен только общаться, ну или драться на худой конец. Техас-то, действительно, разгуляться не давал.
Было и ощущение, что всё в его жизни пойдёт не так, если он поддастся своим греховным желаниям. Кто-нибудь вот видел успешного педика? Все они кончили не слишком-то хорошо. Ну и зачем ещё больше портить свою и без того паршивую жизнь? Вот если Джеймс будет нормальным, как все, возможно, выберется из клоаки жизни.
Такие вот представления у него были. А ответов не было. Так что на язвительную фразу Майки Уинфред только фыркнул. А вот на вторую ответил и довольно банально, да предсказуемо, честно говоря:
— Да пошёл ты.
Но сам даже понял, насколько это было неубедительно. Послать-то послал, да вот сам всё ещё никуда не пошёл. А после такой фразы было бы резонно, как минимум, взять вещи и завершить разговор и эту встречу с Майки раз и навсегда.
Только Джеймс-то был не дурак, хоть и зажатый в тисках стереотипах. Понимал, что если он уйдёт сейчас, то третьей встречи уже точно не будет. Пусть он и не знал Майки слишком хорошо, но тот точно не был похож на того, что будет мазохистически бегать за парнем, которому он не всрался. У него явно не было проблем с самооценкой и тем, чтобы понравиться кому угодно. Джеймс был даже уверен, что уже через пару дней он найдёт другого парня. За которым не нужно было бегать и уговаривать.
И, казалось бы, хорошо же. Джеймс вернётся к своей нормальной жизни, вспомнит снова о том, что у него действительно была девушка, будет снова крутиться в этом дерьме. И Майки при этом даже не обидит, пусть и не ставил перед собой такой цели. Но всё же, всё же… Всё же Уинфред продолжал упрямо торчать в студенческой спальной, бесцельно злиться в воздух и на себя и слушать Майки, что говорил правильные, а оттого неприятные фразы.
И снова Джеймс открыл рот, чтобы заверить собеседника, что всё у них с Марго хорошо, но тут же понял, какой же это пиздёж. Даже уже не ложь, так что по-другому цивильно не скажешь. И не то чтобы Уинфред не хотел обманывать парня, с которым знаком только два дня. Просто понимал, насколько неубедительно одно лишь «да» прозвучит. Потому что в голове тут же промелькнули те самые два раза с Майки. И ни одного с Марго.
— Я был бухой в стельку, — вместо этого огрызнулся Уинфред.
Да, тоже понял, насколько это было глупо и даже наверное жалко. Какие-то детские оправдания. Но сказать-то ему больше было нечего. Не мог же он вот так запросто признать, что да, было очень хорошо, и да, хотелось повторения. Так не бывает. Всё же двадцать лет против двух дней — ощутимая разница.
Тем не менее, Майки мог собой гордиться. Возможно, это был его личный рекорд. В том плане, что прошло всего два дня, а один техасский парень уже так им проникся, что даже вписать хорошенько не мог. Даже желания не возникало, хотя Джеймс явно был из тех, кто привык решать все проблемы кулаками. (Потому что другого от него не ждали).
И когда Майки направился к нему, Уинфред, в целом, уже понимал зачем. И это его снова бесило, потому что он ощущал собственное эдакое бессилие. Ну серьёзно, что он мог сделать? Избить студента и голым убежать? Оттолкнуть его и трусливо сбежать в гостиную? Или продолжать нелепо убеждать Майки, что всё это ошибка и такого быть не должно? Все возможные варианты были ещё куда более жалкими.
И всё же Джеймс немного оттолкнул от себя Майки, который полез целоваться снова. Просто потому, что не мог вот так легко смириться с тем, что хочет того же. Хочет этого парня. И потому что злость, накопившаяся за этот короткий разговор, никуда не делась и хотелось её выплеснуть. Но не так, чтобы навредить Майки, да.
Так что, по сути, Джеймс просто впечатал парня в шкаф. Да и следом за отталкиванием сам сделал этот шаг навстречу. И, хоть он и выглядел всё ещё агрессивным, тут даже Майки было быть не нужно, чтобы понять — явно не ради последующего удара этот толчок был.
Хотелось снова сказать что-то вроде «что ты делаешь», но уже с непременной вставкой «со мной». Но эта мысль осталась невысказанной, зависла где-то в голове рядом с другой: «что не так, блядь, со мной?». Вместо того Джеймс сам потянулся за поцелуем, продолжая зажимать Майки к хлипенькому шкафу, что громыхнул так, что, пожалуй, мог встревожить соседей по квартире. Хотя бы на несколько секунд.
Вероятно, Джеймс выбрал вариант — если уж грешить, то по своим правилам. Так что больше попросту не позволял проявлять Майки никакой инициативы. К чёрту всё.

Это было сущей правдой. Секс в этом возрасте, да ещё и парням, был чуть ли не жизненно необходим. И довольно часто. Причём своей родненькой правой отделаться получалось плохо, совсем же другие ощущения. Совсем другой кайф.
Джеймс же, получается, нормально сексом занимался только в армейке. Почти уж год прошёл с тех пор, как он вернулся в Штаты. И с тех пор у него «вроде как» были интимные отношения, но вот по напору, что на пьяную, что на трезвую голову, Майки прекрасно мог понять, насколько их не хватало молодому здоровому парню.
Тут даже сравнивать не нужно было. Майки был полностью прав, когда спрашивал, а точно ли у Уинфреда с Марго всё так же классно. Потому что с Майки они занимались сексом, а с Марго — какой-то сраной имитацией. И сейчас, особенно сейчас, когда голова была трезва, Джеймс отлично это понимал.
Возможно, он испытывал стыд за это, ощущал себя неправильным, сломанным, неспособным «починиться» и наладить свою жизнь. Но эти чувства пока были отложенными. Витали где-то на подсознании, пока хозяин этой бедовой головы удовлетворял плотские потребности. И тут, пожалуй, дело было даже не только в половой принадлежности и невозможности думать по время секса. Просто Уинфред реально как будто решил в стиле «сгорел сарай, гори и хата», и полностью погрузился в процесс.
Несмотря на этот агрессивный напор, Джеймс всё равно оставался внимательным к любовнику. Ну, насколько мог в силу возраста, конечно, и отсутствия ещё богатого опыта. Но всё же боли не причинял и силищу свою соизмерял, зажимая Майки снова.
И, чёрт возьми, не только Майки нравился такой «секс после ссоры». Джеймс тоже наслаждался какими-то маленькими простыми вещами, которых был лишён долгое время. И снова тут речь не только о половой принадлежности. И даже не о том, что с Майки не приходилось напрягать скуднеющую с возбуждением фантазию.
Банально нравилось то, что парня можно было вот так схватить, зажать, как-то ещё проявить силу, и ему не будет больно или некомфортно. Не нужно было трястись над каждым своим движением, вдруг чего сделаешь не так. Не нужна была долгая прелюдия, за которую у Джеймса обычно всё желание угасало. Не нужны были все эти танцы с бубнами. Уинфред, конечно, не мог сказать наверняка, но всё же ему казалось, что завести женщину (а уж тем более довести её до оргазма) куда сложнее.
Раз пошла такая пьянка, будем до конца откровенными. Джеймсу банально нравилось, что между ног у партнёра такой же крепкий член, а не что-то мокрое и странное. Возможно, это смешно, но факт. И, понятное дело, при таких обстоятельствах никаким бисексуалом Уинфред не был. Женщин он мог находить красивыми, но уж точно не сексуально привлекательными.
За первым заходом пошёл и второй, долгий отдых им был не нужен. И снова Майки мог гордиться, потому что сейчас этот «дважды» точно был осознанным, и ни на какое пиво не свалить. Джеймс явно просто не мог насытиться этим одним оргазмом, так что почти и не останавливался, можно сказать. По крайней мере, от Майки точно не отрывался.
Вот после второго раза всё же и в двадцать лет нужно было чутка передохнуть. Недолго, несколько минут, но всё же. Джеймс восстанавливал дыхание и явно пытался осмыслить происходящее, произошедшее и немного подумать о будущем. Что вот дальше делать-то? Но особо пораскинуть мозгами не получилось. Майки-то не собирался спокойненько лежать рядом. Уинфред тогда впервые, пожалуй, подумал, что этот мелкий чем-то смахивает на кошака. Нагло лезет, если ему надо, и плевал он на то, что может получить.
— Ненавижу тебя, — совершенно беззлобно выдохнул Уинфред, чисто поддерживая градус прошлой вредности.
И с улыбочкой, которой одаривал Майки по-пьяни, сам того не замечая, закинул студента сверху. Ну а что, пусть тоже подвигается. А то всё затекло, наверное, пока его вжимали в матрас татуированной тушкой.
Потом силы окончательно оставили обоих, так что, в целом, подумать снова не получилось. Оба как-то быстро отрубились, едва Майки лампочку выключил у кровати, чтобы в глаза не била. Даже трусов натянуть не смогли, не осилили.

И снова Джеймс проснулся на ком-то, явно не обладающим округлыми мягкими формами. Хотя, признаться честно, с Марго он так не спал. Она больно жаловалась на то, что он храпит и наваливается, так что подсознательно перестал приближаться даже во сне. Майки не жаловался, не пихался, не пытался выбраться. Он вообще, кажется, преспокойненько использовал любовника, как тяжёлое одеяло.
Но сейчас эти мысли не торопились накинуться на Уинфреда. Они спали всего пару-тройку часов. Засиделись в баре до закрытия, потом… заняты долго были. Уже вовсю светало, когда они только закрыли глаза и заснули. Так что мысль сейчас у Джеймса была одна — он жутко, просто зверски хотел спать.
Ему было сложно переучиться после трёх лет отбоя по расписанию не спать ночами. Но работа сейчас была такая, что нужно было куковать до утра. Однако после смены Джеймса из ружья было не разбудить до обеда. А сейчас какой-то чёртов будильник звонил, и Майки тут же заворошился под его татуированным телом.
Джеймс неосознанно сжал любовника крепче в медвежьих объятиях, издав неопределённое ворчание. Зато он определённо точно, вот совершенно не хотел просыпаться и подниматься. Только не осознавал в этой упрямой дрёме, что Майки так не выбраться. Весовая категория, несмотря на плюс-минус одинаковый рост и возраст, была уже разной. Джеймс ещё не был прямо качком, всё ещё сохранялась эта юношеская подтянутость, но всё же мускулатуру трёхлетняя служба по контракту ему сделала.
Тогда Майки пошёл ва-банк, и вскоре Уинфред осознал, что его наглым образом целуют. Но, блин, приятно так было с утра. Извините, тут гей, не гей, а приятно просыпаться всем нравилось. Даже если голова полна всякого техасского дерьма.
— Бесишь с самого утра, — проворчал Джеймс, и это несмотря на то, что в ответ он Майки всё равно поцеловал.
Чем, собственно, явно развеселил студента. Кое-как нехотя Уинфред приподнялся, позволяя Майки выбраться из-под него. Хотелось сразу двух абсолютно противоположных вещей. Первое — вернуть Майки обратно в кровать. Пусть скажет, что заболел, перепил, да что угодно. Любой мог прогулять хоть разок. Второе — снова свалить нахрен из этой проклятой квартиры, которая буквально окутывала Джеймса радугой.
Так что, когда Майки свалил в душ, Уинфред забыл о том, что хотел спать. Вот сейчас мысли изрядно разгулялись в голове. И сводились они все примерно к одному — чего делать-то теперь? Как быть дальше?
Нет, открытием эта тяга к парням для Джеймса не стала. Но то, что он потерял контроль сам над собой, раздражало. Прямо вступать в отношения с Майки Уинфред тоже не хотел. Не потому, что парень не нравился — это было бы очередной ложью. Просто… Да в смысле гейские отношения? Он всё ещё не педик какой-то там.
Вот так периодически встречаться и классно трахаться? Тайком от остальных и от собственных же принципов. Пожалуй, так. Потому что сбегать сейчас, после того как сам же полез к Майки, было бы ну совсем уж по-детски и глупо. Это в первый раз он явно хотел оборвать всё это к чертям собачьим. Но раз уж не вышло, то чего, как девка, ломаться. Тут уж на пьянку не свалишь, оба заметно протрезвели к глубокой ночи.
Да и кто знал. Может, Майки довольствуется только тем, что «огеил» мужика и больше к Уинфреду не полезет. Они не настолько хорошо друг друга знали, чтобы Джеймс не предполагал и такой вариант тоже.
В общем, после такого нехитрого решения уже как-то дальше не думалось. Точнее, мысли начали совсем предавать хозяина. И вот Джеймс поймал себя на том, что думает о том, как зайти к Майки в ванную. Чтобы уж точно прогулял или опоздал. Чёрт возьми. Дорвался, называется. Голову тут же снесло. Всё же в армейке было проще — там они действительно встречались тайком только ради секса, а потом расходились и общались только как сослуживцы.
Так что когда Майки из душа вышел, голый мужик на его кровати не только не сбежал, но и даже не оделся, и не спал. Только поднялся, чтобы сходить поссать, да дальше лечь досыпать, если его не собирались выгонять.
— Ой, заткнись, — хмыкнул Уинфред на эту кошачью улыбочку, слегка толкнув плечом Майки, когда проходил мимо. — Иди на свои уроки, а то опоздаешь.

Уинфред старался не анализировать так уж глубоко, понравилось ему это утро или нет. Ему вообще до сих пор не слишком-то хотелось на всю эту гейскую тему думать. Но вот к одному решению всё же пришёл — что после всех этих «ошибок» перестать видеться с Майки было бы глупо. Точнее, поздновато уже из себя строить не такого. Оба они прекрасно понимали, что он очень даже такой, хоть и зашуганный техасским обществом и законами.
Так что вечером, когда пришло сообщение от Майки, Джеймс хмыкнул. И в своём стиле кратко ответил: «Как-нибудь». В лёгкой надежде, что эти чёртовы новомодные приспособления не похерят его фирменный юмор, и Майки не воспримет это, как ответ на отвали.
Да, отвлекаясь от темы, телефоны Джеймс не сильно уважал. Он у него и появился-то буквально полгода назад. Когда был подростком, таких устройств ещё не было, в армии вообще не полагалось, там своих приборов полно в лётных-то войсках. А как на гражданку вернулись, сперва мобильным обзавёлся Джо, а потом и Уинфреда заставил. Мол, все сейчас с ними ходят, это же чертовски удобно!
В общем-то, теперь у Джеймса было целых четыре номера в телефоне. Джо, Марго, работодателя и вот Майки. Очень удобно, действительно.
Возвращаемся к теме. За прошедших пару дней Уинфред успел снова повздорить с Марго. И снова на уже пресловутую тему секса. Которого, да-да, снова не было. Как-то Джеймс сначала хорошо удовлетворился с Майки, а потом осознал, что к Марго его ну совершенно не тянет. Даже представлять какой-то интим с ней не хотелось.
— У тебя в этой новой компании другая появилась? — допытывалась она.
— Нет, — честно отвечал Уинфред.
Никакой «другой» у него не появилось. Это факт. И хорошо, что Марго даже не подозревала о некоторых наклонностях своего спутника, а посему и формулировала вопрос, как могла влюблённая женщина. Ответить честно на прямой вопрос об изменах было бы проблематичнее. Джеймс не шибко любил врать.
— Так в чём тогда проблема? — продолжала возмущаться Маргарет.
— Нет никаких проблем. Просто настроения нет, — отозвался тогда Уинфред, хотя, честно говоря, начал раздражаться.
Снова в воздух и на себя, не на девушку, которую всё равно обманывал, хоть и относился к ней очень даже хорошо. Злился как раз на этот вынужденный обман, на то, что у них всё не складывалось (из-за него, между прочим), и всё в таком духе. Но и выкладывать Марго всё, как есть, Джеймс не мог. Чёрт возьми, они знались с Майки два дня. Это ведь всё так, совершенно не серьёзно. Рушить из-за этого полюбившуюся стабильность? К чёрту. Лучше уж поговорить со своей совестью и как-то найти компромисс.
— Настроения нет? Блядь, Джеймс, тебе не сорок лет! Какое тебе настроение нужно для того, чтобы трахнуться? Я тебе вообще нравлюсь?
— Точно не то, где ты, блядь, орёшь на меня, — уже довольно зло отозвался Уинфред.
В общем, слово за слово, так и пошло. Только вот Марго не Майки, ни в каком из смыслов. Так что в какой-то момент она здраво испугалась этой вспыльчивости Джеймса, хотя он её ни разу пальцем и не тронул. Она так и заявила, что боится его, да ушла, оставив Уинфреда наедине с собой, а немногим позже и с сообщением Майки. Как почувствовал кошак, что должен ворваться в эту недогейскую драму.
«Приду, во сколько?» — тут же написал в ответ Джеймс, да сам вышел из квартиры, чтобы пройтись и проветриться. А к назначенному времени его ждала новая головная боль. Марго-таки решила увязаться за ним. Решила, что не доверяет Джеймсу, и раз у него нет никакой девчонки на стороне, к чему сопротивления? Что скрывать? Сопротивления и не было. Не скажет же Уинфред, что собирался снова тайком потрахаться с пареньком одним, раз на тебя не стоит. Вот и пришёл к Майки весьма недовольный с самого начала.
Они перекинулись с Майки взглядами, по которым последний явно понял, что это за Марго такая. И, возможно даже, догадался, что инициатива прийти с ней была не от Уинфреда. Джеймс же плюхнулся на диван и сразу заткнул рот пивом.
К слову, Маргарет вполне себе отлично вливалась в компанию. Джо она уже знала, с другими быстро перезнакомилась. Она вообще была компанейской девчонкой. Быть может простоватой, не слишком с широким кругозором, но зато весёлой. А студентам особенно многого и не нужно было для таких посиделок, так что приняли её хорошо.
— Покурим? — в какой-то момент вечера предложил Уинфред Майки, и первым же поднялся.

В этот визит «к Майки» Уинфред был молчаливее обычного. Ну, собственно, Майки прекрасно понимал, почему. С девушкой под боком не останешься уже ночевать. И, конечно, весело провести время с компанией студентов было приятно, но колбаса есть колбаса. В смысле, секса бы тоже хотелось. Раз уж Майки так бодренько Джеймса на него подсадил (и в прямом, и в переносном смысле, так сказать).
Ещё и окружающие масла в огонь подливали. Сперва Майки активно знакомился с Маргарет. Спрашивается, на кой ляд ему это нужно было? Потом Джо заявил, что надо было сразу Марго с собой брать, тогда бы «не пришлось ночевать чёрт знает где». Джеймс только бросил на него неопределённый взгляд.
Джо, разумеется, его не понял, так что решил, что, наверное, Марго будет пилить потом друга, как умеют только девушки, по поводу выпитого. Или каких-нибудь пошлых шуток. Иначе с чего бы Джеймсу прятать свою девушку от новой компании?
Марго тем временем общалась с небольшой группкой, перед которой совершенно не скрывала, что пока с актёрским мастерством ей не везёт, работает танцовщицей. Да-да, в определённом баре, про который все подумали. Ну а что такого, не проституция же. Хотя текущая девушка Джо поинтересовалась, так же ли спокойно к этому выбору относится Джеймс.
— Мы и познакомились в этом баре, — улыбнулась Марго и бросила тёплый взгляд на своего недолюбовника. — Да и он не ревнивый. Только выглядит опасно.
Сказала та, что днём уходила из квартиры со словами «ты меня пугаешь», — подумал Джеймс, но вслух ничего не сказал. Только отпил ещё один глоток пива, да решил прервать эту вакханалию и провести хоть немного времени если не нормально, то спокойно.
Майки тут же согласился к нему присоединиться. И вот неревнивый Джеймс шёл с ним к выходу, ощущая лёгкое раздражение от того, как снова активизировалась Мелисса. Ещё и навязаться к ним хотела, чёрт возьми.
Балконная дверь закрылась, и Майки тут же проявил инициативу общения более личного. Ещё и улыбался действительно, как наглый кошак.
— Да, давно никто не бесил, — проговорил Уинфред, скосив на собеседника взгляд.
И снова Джеймс ощущал это чёртово и хочется, и колется. Даже пачку сигарет из кармана не спешил доставать. Но пока он то-то там себе думал и решался, Майки свою достал, и даже успел сунуть сигарету в рот. Только и стрелял своими синими глазками. Дразнил, шельма такая, не делая первых шагов и на сей раз.
— А теперь эта ниша явно закрыта, — хмыкнул Уинфред в продолжении темы с так называемым бешением.
И перехватил Майки за футболку на груди, вот так прямо нагло притягивая к себе, вытаскивая сигарету изо рта и занимая этот самый рот более приятным делом — поцелуем. Довольно заводящим, надо признать. Как будто Джеймс решил, не потрахаюсь, так хоть как-то поцелуями закрою эту потребность.
Правда, поцелуи — не секс, какими бы приятными они ни были. Мыслей они не лишали. И мысли эти снова были прескверными. Всё же Джеймс сейчас паршиво поступал по отношению к Марго, какими бы временными не были интимные отношения с Майки. Он как будто действительно изменял ей. Да даже просто обманывал её. И не только тем, что существовал вот такой синеглазый красавчик на стороне, а просто. Тем, что у них — Джеймса и Марго — были партнёрские отношения.
Потом всё же пришлось прерваться и действительно покурить. Если уж Уинфред не мог пока придумать, что ему делать с этим обманом и своей совестью, то хоть так тупо палиться не стоило. Стоило покурить и вернуться. К этой, мать его, развесёлой компании.

Не удивительно, кстати, что Марго так бесповоротно влюбилась в Уинфреда, что не замечала никаких звоночков по поводу его ориентации. У них была, если исключить отсутствие романтического интереса с самого начала, очень милая история знакомства. Которой, к слову, Марго охотно поделилась с Мелиссой, когда парни их бросили. Раз уж они там болтали по-мужски (тут даже Джеймс бы не выдержал и заржал), то им можно было и девчачьи разговоры завести между собой.
А дело было так. Джеймс, едва откинувшись с армейки, да перебравшись в Лос-Анджелес, поддался на уговоры Джо и пошёл с ним и с компанией ещё каких-то ребят в стрип-бар. Отметить, так сказать, окончание службы и долгожданную свободу. Джеймс там рыльцем посветил, выпил, «насладился» маскулинной компанией, да решил покурить и потопать домой. Точнее, в какой-то временный хостел, который был хуже казармы, ей-богу.
Время уже было поздним, даже почти уже ранним, как бы это глупо не звучало. И вот Джеймс наткнулся на плачущую девушку. Из вежливости он решил поинтересоваться, что случилось. Мало ли обидел кто. Набить кому-то морду — это Уинфред завсегда, и тут речь шла вовсе не о благородстве.
Но оказалось, что Марго обидела жизнь. Очередные пробы актёрские прошли провально, клиент облапал, как будто она проститутка какая-то, ещё и куртку то ли потеряла, то ли коллеги по цеху спрятали, дабы по-детски поиздеваться. И, да, дальше всё пошло, как в дамских романах. Джеймс и курткой поделился, чтобы уж совсем девчонка не замёрзла, и вызвался до дома проводить, скрасить, так сказать, дерьмо этой жизни.
На моменте, когда рассказ дошёл до того, что Джеймс действительно только проводил девушку и даже не приставал к ней и не напрашивался «в гости», Мелисса выдала какой-то умилительный звук. Вот ведь, а по этому гопнику и не скажешь, что может быть таким заботливым. А вот когда она уже позднее рассказывала эту историю Майки, тот явно ржал. Хотя бы в душе. Потому что теперь-то он лучше всех знал, с чего это вдруг этот техасский рейнджер в джентльмены заделался бескорыстные.
В общем, подкупило девку такое отношение к ней, как к человеку. Обычно к стриптизёршам и вовсе относятся, как к мясу. А тут такое действительно бескорыстное внимание.
Двое же «мужиков» закончили со своими «мужскими разговорами», покурили, и собирались возвращаться.
— Как-нибудь, — повторил Джеймс на интересное предложение, но в этот раз, не скованный глупой техникой, даже кривовато улыбнулся.
И весь остаток вечера Уинфред только и думал о том, а не надоест ли Марго. Может, она как-то пораньше домой свалит, убедившись, что никакой девчонки у Джеймса тут нет? Хоть самому сваливай «проветриться». Но каким-то макаром вместе с Майки.
И каждый раз после подобных мыслей Джеймс вновь и вновь корил себя. Вот же придурок. Хватит уже думать об этом. Это всё ещё ненормально, чёрт тебя дери.
Собственно, так по домам все и разъехались. Джеймс уже привычно угрюмый, слушал щебетание Марго, чего она там от кого узнала. Нет, это было, может, и интересно, но… Всем, в общем-то, уже понятно, что это за «но». Осталось оно в виде Майки на другом конце города. Так что того самого настроения, о котором Джеймс с Марго говорили днём не настало и после посиделки. Тем более, сейчас Уинфред был пьян, ну. Помылся и баиньки.
А на следующий день, совершенно не предупреждая по телефону, по старинке так сказать, Джеймс просто караулил Майки в шесть у университета. Узнать корпус последних занятий было совершенно не сложно. Один звонок в университет, и эту совершенно не секретную информацию ему выдали на блюдечке. Уинфред же хорошо слушал, так что знал, и на каком факультете ребята учились, и в каких группах.
И когда, собственно, беспечная цель была обнаружена — а Майки явно не подозревал, что за ним ведётся чуть ли не слежка, — на плечо будущего доктора опустилась ещё не шибко тяжёлая, но уже достаточно убедительная рука.
— Ну привет, синеглазка, — проговорил Джеймс, удивлённо развернувшемуся Майки.