Конечно, Джеффри не хвастался своим браком. Нет, обычно он и впрямь гордился этим — опять же, вы посмотрите только, какая у него жена классная, — но конкретно сейчас — нет. Просто, как и думала Аврора в тот же момент, семейка Хьюстонов не могла прочувствовать в полной мере боль этих двоих.
Всё же была огромная разница, когда происходит случайная беременность у просто пары, что не планировали никакой серьёзности, и когда это случается в браке. Нет, если жениться просто так по приколу, наверное, шок был бы таким же. Но у Хьюстонов, несмотря на довольно ранний брак, по крайней мере со стороны Авроры, это решение было всё же взвешенным.
И, да, они в общих чертах говорили друг с другом и о детях тоже. Всё же это естественный процесс для тех, кто решает жить эту жизнь совместно. И было бы ужасно не совпадать в этом плане: если бы один хотел детей, а другой совершенно точно нет, зачем вообще это всё? Рано или поздно аукнется.
Джеффри и Аврора подходили друг к другу и в этом плане. Оба были семейными людьми и понимали, что если всё у них сложится отлично, будут и дети, просто не сейчас. Так что случись это внезапно, вопрос был бы совершенно в другом — удачное ли сейчас время или всё же стоит подождать.
У Ричарда же было куда больше вопросов. И, да, он был почти что в панике, так как от шока и неожиданности не мог структурировать эти вопросы. Друзья же, пытаясь направить его на путь истинный, только подкидывали новых.
Грант толком не знал даже физических моментов — какой там срок и всё такое, что уж говорить о проблемах психологических. Сперва Ричард задумался над словами Джеймса. Но ответ в голову так и не пришёл. Ну ему определённо нравилась Максин, она была классной и всё такое. Но вот это «быть рядом не смотря ни на что» звучало как ответственность не для парня двадцати четырёх лет. С другой стороны, он не был таким уж мудаком, чтобы уходить за хлебом, как грубовато выразился Уинфред.
Потом заговорил Майки, и мысли Гранта перескочили на это. Слова об аборте всё равно заставили Ричарда поморщиться. Как мужчина, он относился к этому гораздо проще, конечно, но всё же было нечто отталкивающее в этой процедуре и для него.
В целом, Ричард не считал, что решение об этом должна принимать исключительно Максин. Да, конечно, это её тело, но он, знаете ли, тоже тут постарался. И, как уже было сказано, Грант всё же хорошо относился к женщинам, так что не хотел вот так просто сваливать ответственность на хрупкую девчонку. Как-то это не по-мужски.
— Ты-то можешь расслабиться, тебе такое не грозит, — хмыкнул в ответ Ричард, потирая ладонями лицо. — Но спасибо. Хоть один из вас не зануда ёбаный.
Хотя кое в чём мысли Майки и Ричарда не сходились. Майки, кажется, довольно сильно смущала, если не пугала перспектива брака. Грант к этому относился куда более просто. Ну брак и брак. Развестись не долго. В их ситуации больше пугал ребёнок. Они оба были студентами, ёлки зелёные, куда им ребёнка? Но и обратная ситуация отвращала тоже. Вряд ли Максин, если примет решение об аборте, после этого спокойно продолжит отношения с Грантом, как ни в чём не бывало. Ну, по крайней мере, Ричарду казалось, что это будет конец.
А он, знаете ли, тоже был влюбчивым, возможно, даже почище Майки. И с Максин ему всё же нравилось быть вместе. (Нравилось заводить интрижки и с другими девчонками, но сейчас не об этом).
Короче, жизнь его определённо с этого момента кардинально менялась. Либо он будет один, либо обзаведётся полноценной семьёй. И, естественно, парня его возраста это сильно пугало. Нельзя вот было отмотать время и оставить всё как есть? От паники в голову приходили даже странные мысли вроде того, что они так-то на Рождество собирались к родителям заехать, и к Грантам, и к Линденам притом. Встречались-то они уже давно. У обоих семей явно будут вопросики, почему планы так резко поменялись.
В общем, пообщались, как полагалось друзьям. Ричард пожаловался, ребята накидали всяких мыслишек, но ни к чему особенно не пришли. Ну, собственно, на это даже Грант не рассчитывал. Всё же осознавал, что это им с Максин решать, а не сторонним людям.
— Я, конечно, ещё не так хорошо его знаю, — делился Джеймс с Майки на обратной дороге, — но чего-то мне кажется, что они разойдутся. Слишком большая ответственность для Рико. Полетит к другим своим пассиям, будет теперь по два презика надевать.
К слову, парни из компании в отличие от девчонок как раз хорошо знали о существовании других. Притом и они не видели Ричарда прямо в компании с «любовницами», да и Грант не рассказывал о своих похождениях. Просто… ну мужчинам, наверное, это было более очевидно. Вот по Хьюстонам сразу было видно — моногамны до мозга костей, причём младший тоже. Пока был в отношениях с одной, по сторонам не смотрел. А что Ричард, что Майки со своими улыбочками и взглядами отлично характеризовали себя.
Джеффри же, как полагалось женатой крысе, тут же отписался Авроре о том, что Ричард никакого решения не принял, разве что вроде как хотел поговорить с Максин о том, что она сама обо всём этом думает. Так что он едет домой.

На самом деле, конечно, не только Уинфред и Майки спорили на этих двоих. Джеймс даже не считал, что они делают что-то зазорное. В конце концов, этот головняк устроили себе они оба, что не мешало остальным иметь собственное мнение на сей счёт. Не умер же никто, в самом деле, чтобы нельзя было шутить.
Джеффри и Аврора уже заранее, знаете ли, обсудили эту ситуацию. Да и сегодня после встреч ещё раз по ней прошлись. Может, они и не так откровенно делали ставки, но всё же высказали свои предположения.
Этим двоим хотя бы на себя перекидывать ситуацию было нечего. Как уже было сказано дважды, в браке всё воспринималось иначе. Хотя, даже если бы они женаты не были, Джеффри определённо — и это знали все, не только Аврора — тут же бы и женился на ней.
Уинфред, на удивление, тут поддерживал позицию Майки. Жениться он бы не побежал, если бы не был уверен в серьёзности их чувств, но ребёнка бы не бросил и поддерживал. Попросту не мог иначе, у него-то батя как раз за хлебом ушёл. Впрочем, он и не жил с его матерью, винить его было не в чем. Возможно, он даже и не знал о том, что у него есть сын.
Перекинули на себя ситуацию и девчонки, пока Джеффри не объявил, что сбор их закончен, и он возвращается.
— Меня бы мать прибила, но я бы оставила ребёнка, — высказалась девчонка Дерека, почему-то виновато улыбнувшись. — Даже если бы ему это было не надо. Но он слишком хорош собой, чтобы лишаться таких генов.
Правда, параллельно она подумала, что ей всё же попроще было бы решиться на такое. Дерек казался куда более ответственным парнем, а учитывая его старшего брата, они с ребёнком по-любому без поддержки не остались бы. О Ричарде девчонка такого сказать не могла… Но вслух, конечно, проговаривать не стала. Максин бы это расстроило.
Она и без того сильно переживала, ведь Ричард ей, по сути, после новости ничего и не сказал, только ушел «подумать». Это пацаны уже знали, что он просто перенервничал и не знал, как реагировать. А для Максин это выглядело вполне себе, как побег в ужасе.
Через день, когда Уинфред, наконец, добрался до дома (переодеваться-то иногда всё же следовало, он же не хранил вещи у Майки, как парочка, ну), рассказал об этой истории и Марго. Так что и та невольно подумала со своей стороны о том «что если». Честно говоря, даже немного расстроилась, что это случилось не с ней. Она всё ещё испытывала тёплые чувства к Джеймсу, хотя и откровенно понимала, что у него кто-то есть, учитывая как редко он ночевал дома. Так что невольно всё равно пожалела, что не привязала его таким классическим образом.
Глупо, да, ведь он-то явно её не любил, и теперь после расставания Марго это очень чётко понимала. Но что поделаешь, женские гормоны.
— Ой, не тебе судить, — фыркнула она, когда речь зашла о том, что Ричард не самый надёжный парень, как кажется. — Хоть сейчас-то мне не ври, я знаю, что ты мне изменял.
Уинфред промолчал. Тут сказать было нечего, ибо по факту измена была. И откровенно врать Марго он не собирался.
— Я же говорю, — вздохнула Марго. — Кто она? Ты сейчас с ней хоть?
Джеймс не походил на человека, который просто погуливал на стороне. Хоть убейся Марго не верила в это. Скорее, он влюбился в другую, не сдержался, потом запутался в своей совести и чувстве вины. Вот это было больше похоже на заботливого парня, которого Марго всё же знала больше всех. Ну, кроме его лучшего друга Джо, конечно.
— Нет никакой «её», — протянул Джеймс, заметно напрягаясь. Для него это звучало больше, как очередная головомойка.
— В смысле? Я тебя не понимаю, Джеймс, — начала чуть заводиться и Марго. — Зачем ты сейчас-то врёшь? Мы уже не вместе. И я точно не пойду разбираться с девчонкой, которая тебя увела. Не настолько я ещё пала.
Возможно, она завелась бы ещё сильнее и продолжила высказывать это своё негодование, если бы голос Джеймса не перебил её:
— Это Майки.
На пару секунд в комнате даже повисла тишина. Марго явно в сильном удивлении осмысляла сказанное. И даже всматривалась в лицо Джеймса, чтобы понять, не тупая ли это шутка. Но, кажется, тот не шутил.
— Майки? — тупо переспросила она.
Уинфред только медленно кивнул, подтверждая. И тут Маргарет рассмеялась. Немного нервно от неожиданности, но, честно говоря… да, откровенно она ощутила облегчение.
— Твою мать, так ты гей, — хохотнула она. — Ну конечно. Я должна была сразу догадаться. А я всё думала, что со мной не так.
Возможно, это было тоже тупо, но Маргарет действительно стало легче. Когда тебе предпочитают другую девушку — это ужасно обидно и мерзко. Сразу вот думаешь, да что со мной не так, что тебе, скотине, не хватило. А сейчас как-то сразу стало понятно, чего Джеймсу не хватало. Ещё одного члена между ног, чего Марго определённо дать не могла.
— Я не гей, — проговорил Уинфред.
За что заслужил крайне скептичный взгляд от бывшей.
— Детка, ты был самым скучающим посетителем стрип-бара в мире. И единственным, кто предпочитал смотреть на стакан, чем на танцовщиц. Извини, но ты гей, — хмыкнула Марго и нагло улеглась рядом, вворачиваясь в эти медвежьи объятия.
— Мне просто не нравится стриптиз, — пробормотал Уинфред.
— Конечно. Как и всем геям.
— Иди в задницу.
— Детка, ты даже не представляешь, какой портал ада с шутками ты открыл таким посылом.
— Мне надо пересмотреть свою установку не бить женщин.
Марго только рассмеялась. Ей определённо стало куда легче после этого чёртова разрыва.

Джеффри, когда делал предложение, и не думал загонять Аврору в эдакий стереотипный образ Жены. Которая готовит, стирает, убирает, мечтает нарожать кучу детей и вообще всю жизнь быть счастливой буквально за мужем. Аврора была яркой, активной, самобытной девушкой, за что (в том числе) Джеффри её и полюбил. И рушить эти качества унылым браком он совершенно точно не собирался.
И пока старший Хьюстон думал о том, как ему повезло, что Аврора вообще выбрала его — калеченого, далеко не красавца, местами занудного (он ведь даже был ниже её ростом! буквально на сантиметр, но всё же), Авроре так-то повезло не меньше. Потому что, как минимум, Джеффри хотел жениться на ней как раз для того, чтобы подарить ей эту уверенность и в нём, и в них, и в завтрашнем дне.
Отношения их действительно поменялись не сильно, просто теперь они официально стали «мы», со всей серьёзностью намерений.
Джеффри действительно готовил чаще жены, да и, будем честны, убирался тоже чаще. И его это совершенно не смущало. Не было у него установок, что есть какие-то там женские дела, какие-то мужские. Он же не безрукий, и сам всё мог это сделать. Дерек, к слову, тоже был таким же в бытовом плане, а всё благодаря их родителям. Те, к слову, очень тепло приняли Аврору. Мама иногда писала ей напрямую, но, в целом, в чужую семью мудро не лезла.
То, что Джеффри пришлось сложнее, учитывая материальный статус — тоже не совсем правда. По большей части их вообще обеспечивало государство, компенсируя ранение Хьюстона на войне. Но, конечно, Джеффри был не тем человеком, кто слепо бы надеялся на постоянные выплаты, поэтому, как и планировал в целом, сейчас преподавал немного в местном колледже, как магистр истории, и подрабатывал переводами.
По активности они с Авророй очень даже сошлись, хотя глядя на спокойного, рассудительного Хьюстона и не скажешь, что он был не менее прытким, чем жена. Пока та ходила на йогу, Джефф посещал уроки крав-мага. Аврора учила французский, её муж продолжал изучать арабский, которым увлёкся на бакалавриате. Да и когда появлялись свободные деньги и время оба очень любили пробовать что-то новое, даже экстремальное (после горячей точки кое-кому уже вряд ли станет страшно).
Аврора, кстати, мужа своего каким-то ущербным и не считала, а все эти последствия контузии находила только лишь милой особенностью. По крайней мере, точно после их забавной истории предложения. Джеффри, хоть и подходил к этому осознанно, всё равно сильно волновался, когда собрался звать девушку замуж. А, как было всем известно, сильное волнение очень сказывалось на заикании. Так что кроме «в-в-в» Джеффри и сказать ничего не смог.
Самому в какой-то момент стало смешно. Да и Аврора уже явно поняла, что тот хотел сказать, но никак не смог сладить со злосчастной w. Но так же дела не делаются. Так что Джеффри пошёл за гитарой. Особой песни он, конечно, сочинить не успел (не подумал как-то об этом), но пропеть предложение у него получилось с первой попытки.

Вот пока эти двое в отвратительно здоровых отношениях занимались своими здоровыми делами, Джеймс тем вечером немного дальше продвинулся в осознании себя. С Марго оно как-то получилось попроще. И не потому, что она была ему ближе, чем тот же Джо или, тем более, Майки. Просто рядом с мужским полом Джеймс невольно стереотипно начинал злиться, что всё рушится. А женщины… да, женщины для него определённо были теми самыми друзьями, с которыми обычно люди и делятся проблемами.
По крайней мере, Марго, которая за их недоотношения уже достаточно знала этого техасского дуболома. Джеймсу ведь до сих пор с ней было комфортно. Даже стало комфортнее, когда от него не хотели секса (мда, это тоже давало немалый повод призадуматься). Так что Майки они всё же хорошенько обсудили.
Точнее, как. Джеймс продолжал ещё какое-то время сопротивляться, конечно, даже несмотря на то, что Марго не только хорошо восприняла эту новость, но и даже порадовалась. Было бы чему. Потом Маргарет решила у него спросить, чему он, собственно, так сопротивляется? Он не в Техасе. Всем плевать.
— Да мне срать на всех, — отмахнулся Джеймс. — Я не знаю. Странно это всё. И неправильно. Что это вообще такое, два мужика.
— Отношения, — резонно отозвалась тогда Марго на риторический вопрос.
Потом она начала докапываться до Джеймса, что же он такого неправильного в этом нашёл, и вот эти все бабские штуки. Уинфред даже в какой-то момент подушкой лицо закрыл. Но разве это женщину остановит? Вот, честно, в тот момент Джеймс даже подумал о том, что может и не плохо быть геем, блин. Майки вот так в душу не лезет.
— Ты бы смогла быть с женщиной? — решил поинтересоваться он в ответ.
— Честно? Почему бы и нет. Может, мне это бы понравилось даже больше, чем с вами, членоносцами, — хмыкнула она.
— Отвратительно, — пробормотал Джеймс.
— Да? Гетеросексуальные мужчины обычно находят лесбиянок очень сексуальными. Но ты, конечно, не гей.
В общем, разговор затянулся. И вроде бы ни к чему конкретно не привёл, но это только на словах. Ведь, наконец-то было произнесено слово «отношения», и мысли Уинфреда теперь то и дело к этому возвращались. Получалось как-то, что они с Майки в отношениях. И, блядь, всем почему-то на это было всё равно.
Ночью, уже лёжа в одиночестве на своём диване, Уинфред взял телефон и написал Майки. Он иногда это, конечно, за два месяца делал. Но редко. И обычно это были сообщения «по делу». Мол, приду за тобой, пошли туда-то или вроде того. Сейчас же он написал следующее: «Марго узнала о нас». Сам не знал, зачем и почему именно сейчас. Просто в голове творился какой-то лютейший пиздец. Возможно, Джеймс просто потянулся к тому, кто хоть и был тем ещё бедокуром, но рядом с которым Джеймсу всегда было по-простому спокойно.
А следом: «Тебе нравится Тимберлейк?». Тут, знаете ли, и засмущался как-то первого сообщения (и не удалить ведь, отправлено). И в целом стало интересно, так как Марго заявила, что только девки и педики его любят. Джеймсу было даже как-то обидно. Талантливый же парень.

А давайте покопаемся у Джеймса в голове? Ведь если хорошенько подумать и разложить по полочкам, то ничего удивительного в его странном поведении не было вовсе. Просто среди окружения Уинфреда не было даже доморощенных психологов и, уж точно, никто никогда не заглядывал в его паршивое детство. А ноги-то росли оттуда.
И дело было даже не в стереотипах, вбитых крепкой рукой Техаса, хотя частично и в них тоже. Дело было, да-да, в его матери.
Самое банальное и очевидное — Уинфред был нежеланным ребёнком. И уж кто-кто, а его мамаша это отлично показывала, забывая закрывать даже базовые потребности своего сына, например, кормить его. Чувствовал ли Джеймс себя нужным в приёмных семьях? Конечно же, нет. Система, может, была и рабочей, но подростков забирали чаще всего только те, кто хотел получить за них выплаты. Любовью там не пахло никакой.
Соответственно, с детства у Джеймса возникало чёткое ощущение, что он «не такой». У него не было отца, его мать — наркоманка и шлюха, в глазах общества он — ничтожество. За то, чтобы добиться какого-то уважения, какого-то, в принципе, отношения, нужно было бороться. И тут у любого ребёнка было два пути: либо подмасливать взрослых, либо (что случалось чаще, и какой путь выбрал Уинфред) через бунт.
И если в нормальных семьях подростковые бунты нередко интерпретировали верно, то у Джеймса всё ещё семьи не было. Поэтому с его бунтами обычно работала полиция. И так зафиксировалось, что за каждый его, буквально, крик о помощи, за его неверно оформленную, но тягу к человеческому отношению следовало наказание. «Не таким» быть нельзя. Иначе последует наказание.
Поэтому, да, когда Уинфред заметил за собой ещё одну «инаковость», он отметал её от себя всеми возможными способами, да и продолжал до сих пор.
В довесок к этому очевидному пункту, добавлялся ещё и менее очевидный — отсутствие авторитетного взрослого на протяжении всей, мать его, жизни. Джеймс жил не в фильме, а оттого у него не было старика-соседа, что взялся бы за воспитание мальчишки. Не попался ему и мудрый полицейский, что решил бы приглядеть за буйным подростком. Не сходил за авторитета и никто из приёмных семей. Ну и, собственно, в романтических отношениях Джеймс никого не встретил, кто был бы старше и мудрее него.
Уинфреду всегда приходилось принимать решения самостоятельно. Не только физические — вроде пойти в армию, но и моральные. Ну и скажите мне, какие решения может принимать ребёнок, который видит только дерьмо и агрессию, направленные в его сторону регулярно? Правильно, паршивые. Он начинает винить себя и злиться на самого себя за всё подряд. В том числе и за то, что не может «стать лучше и как все», завести семью и стать вон, как Хьюстоны — очень показательная, вся из себя положительная ячейка общества.
А стереотипы — это уже так. Сверху припорошило.
Так что сейчас, когда Марго неосознанно потрогала всё это, даже частично выступила в качестве вот этого авторитетного взрослого, задавая вопросы, выколупывающие всякую боль из глубины души, Джеймс остался растерян и разбит. Ему вроде как указали на то, что он находится в самых настоящих отношениях, что, как мы помним, было неправильным по установкам Джеймса. То есть он снова был «не таким», но почему-то наказания так и не поступало.
Полнейший разрыв шаблона. Даже Марго, вроде как его бывшая девушка, не выказала ни грамма негатива по поводу этой новости. А подсознательно Уинфред всё равно продолжал ждать, что плохое обязательно случится. Ну, или окажется, что он всю свою жизнь был не прав, и дерьмо случалось не потому что он в чём-то виноват, а просто потому, что так сложились обстоятельства. Но когда это человеку было проще перестать винить себя?
И написывая сообщения Майки, Джеймс считал, что он просто отвлекается. Ставит его в курс дела (они ведь рассказывали друг другу обо всех новостях), просто болтает. Но всё же подсознательно тянулся за поддержкой. Ибо психологические блоки ломались довольно-таки больно, даже если и не до конца.
«Неплохо? Он охуенный», — написал сперва Джеймс. Но, помедлив, всё же решил и на первый вопрос ответить: «Марго не злилась. Даже, кажется, обрадовалась. Но она вообще странная девица». Потом Уинфред замолчал на какое-то время. Вопросы, возникавшие в его голове, были крайне странными на его взгляд. И глупыми. То хотелось написать что-то вроде «тебе нравится быть со мной?» — что это вообще за вопрос мужику? То просто хотелось спросить, можно ли он приедет. Но на черта? Сексуальное настроение Марго точно ему испортила. Просто чтобы заставить Майки лечь спать на часок позже, пока он ждёт мужика, что придавит его и захрапит?
В общем, пожаловаться кому-то на всю эту неразбериху, как оказалось, Уинфред тоже не мог. Сам же должен всё решить. Мужик же.

И плюс-минус с теми же мыслями (имеется в виду, про «сам решу»), но с другими «подарками от родителей» сидел и Ричард. В тот же день на глаза Максин он не показывался, а вот на следующий решился. Как раз, когда Уинфред стирал все эти «неуместные» сообщения, Ричард, даже не спрашивая, ехал к пока ещё своей девчонке.
Был ли он уверен в своём решении? Чёрта-с два. Но в какой-то момент Ричард понял, что ни в одном решении он уверен не будет, а если затянет ещё дольше, то вариант вообще у него останется один. Закрытая дверь перед носом.
И кто бы чего о нём не думал, Ричард даже ощущал вину за то, что буквально бросил Максин после их короткого разговора. Бросил в крайне уязвимом положении, надо признать. Да, конечно, он был в охренительном шоке. Но сейчас вот шок спал более-менее, и вина эта появилась. Всё же, как уже было сказано, до конца мудаком он не был.
Поэтому, когда явно сонная Максин открыла ему дверь (она, в отличие от Майки, допоздна не засиживалась, предпочитая лучше встать пораньше — страшный человек), Ричард первым делом искренне извинился за свой паршивый поступок. И даже спокойно признался, что банально запаниковал.
Потом они сели поговорить. Лучше поздно, чем никогда. И Ричард сперва всё равно поинтересовался, что думает на этот счёт Максин. К чему она хотя бы склоняется. Потому что это чушь собачья, что решение должна принимать только девушка. Да, тело было её. Но, знаете ли, девушке тоже сложно решиться без понимания, поддерживает тебя второй участник процесса или съебнёт в закат. Так что тут Ричард с друзьями был не очень согласен.
— Я бы хотел оставить его, — высказал и свою точку зрения Грант, даже не подозревая, сколько споров сейчас проигрывается. — Меня коробит от мысли отправлять тебя в клинику. И я бы хотел быть с тобой. Хотел, чтобы ты стала моей женой.