[icon]http://s8.uploads.ru/CXtld.jpg[/icon]Морис плюхнулся в широкое кресло бизнес-класса и с благодарной улыбкой принял из рук стюардессы бокал вина, который заказал до того, как отойти в туалет. Картинка была поистине идеалистической, но так бывало не всегда. Супруги Матье частенько летали эконом-классом, не считая себя до неприличия богатыми и известными, чтобы сторониться «простого люда». Им вообще было все равно, как добираться до места назначения – выбирали то, что подходило им по времени, и брали билеты.
Сейчас, конечно, несколько обязывала встреча, на которой они присутствовали. Двухдневный саммит, посещенный Матье, выдался очень уж информативным. Казалось, он занял собой все мысли Мориса. После такого хотелось выпить чего-то куда покрепче вина, но журналист собирался работать большую часть времени, проведенного в самолетах. Лететь им предстояло очень долго – из Гамбурга в Нью-Йорк. Через три часа они сойдут в Рейкьявике, посидят часок в аэропорту и двинутся дальше на шестичасовой перелет через безбрежный океан.
Морис достал свой верный старенький ноутбук, который пережил с ним немало путешествий, и, установив на столике, открыл его. Матье отпил глоток терпкого вина, пока загружался текстовый редактор, потом еще один – слова никак не собирались в цельное предложение. Морис не видел перед глазами полной статьи, а посему не мог творить. Вероятно, его слишком захватывали эмоции, мешая трезво думать.
Они с Реми редко посещали политические мероприятия. Морис предпочитал мотаться по всему земному шару, освещая экологические и социальные проблемы, трагедии и теракты, жизнь простых людей и яркие события разных стран. То есть косвенно он так или иначе затрагивал политику, когда сетовал в очередной статье про ужасающие условия проживания в восточных странах или про страшную нищету и голод на африканском континенте, но в само пекло старался не лезть. Морис был очень эмоциональным и активным человеком – сидеть тихо, как мышь, пока болтают важные персоны, не входило в его жизненные планы.
На этом саммите Морис не удержался и задал парочку провокационных вопросов, тем более что Гамбург как будто развязал политикам языки. Особенно это атмосфера сказалась на мсье Макроне, которого Морис поначалу просто боготворил. Он повторял, что Франции нужна новая кровь, кто-то молодой, кто разрушит старые выстроенные стены и традиции, но новый президент будто специально втаптывал в грязь всю свою сказочную историю, с которой был избран на этот высокий пост.
Морис ослабил галстук и вновь положил руки на клавиатуру. Возмущение не давало ему собраться с мыслями. Написав пару строк, которые получились настолько небрежными, что журналист даже не захотел их стереть, Морис бросил это дело. Ему нужно было привести мысли в порядок, а потом уж статья пойдет как по маслу. Несмотря на то, что учиться на журналиста было идеей Реми, Морис любил свою работу и она давалась ему легко.
Он чуть вздохнул, взяв руку мужа в свою, рассеянно поглаживая ее большим пальцем. А ведь он когда-то сравнивал Макрона с собой – школьная любовь, не прошедшая с годами. Тьфу… Морис буквально физически ощущал, как падает планка французского президента в его глазах. Хотя, с другой стороны, журналист не мог отрицать, что доля правды в его резком заявлении, сделанном во всеуслышание на саммите, была.
- Ты представляешь, какой сейчас разразится скандал по поводу его заявления? – проговорил Морис мужу, даже не поясняя, о чем он вел разговор.
На политическом собрании было сделано много громких заявлений, но, пожалуй, француз отличился сильнее всех. Да и Морис был уверен, что Реми понимает его с полуслова, все же они были вместе уже больше двадцати лет.
- Хуже всего то, что я понимаю его точку зрения, и она не так дурна, как об этом расскажут и напишут во всех СМИ, - хмыкнул мужчина, сжимая пальцы супруга чуть крепче, поддавшись своим эмоциям, как и всегда. – Но высказать это, когда у всей Европы рыльце в пушку… Ох, мон шери, расскажи мне, что ты думаешь об этом?
Морис попросил мужа, наконец, повернув в его сторону голову и внимательно посмотрев на него. Они с Реми были очень разными, и мнения у них частенько бывали противоположными, но это очень нравилось Морису. Ему не нужно было устраивать социологические опросы, чтобы выслушать разносторонние представления о какой-либо теме, достаточно было спросить мужа и понять обратную сторону. Ну или такую же, но все равно с несколько разными нюансами, которые играли важную роль.

[icon]http://s9.uploads.ru/NWuMX.jpg[/icon]Супруги Матье поистине олицетворяли собой фразу из популярной в начале двухтысячных рекламы пива: «Мы такие разные, и все-таки мы вместе». У них были диаметрально противоположные характеры, во многом разнящиеся увлечения, даже реакции на происходящее отличались. Но это совсем не раздражало ни одного из супругов. Напротив, Морис искренне считал, что они были как две детали мозаики. Выпуклые части одного идеально подходили под вырезы другого, составляя одну целую картинку.
Способы работы у них с Реми тоже отличались. Если последний радел за статистический подход, и все у него должно было быть по плану и заметкам, Морис полагался на вдохновение в большей степени, а пометки делал лишь для того, чтобы вновь вызвать нужные эмоции и воспоминания, просмотреть мысленную картинку в голове и, погрузившись в происходящее, пережить это на листе бумаги.
В том и крылся ответ на вопрос: как они могли вместе работать на одно издание? Матье путешествовали по большей части вместе, посещали часто одни и те же события. Так получается, что и писали они об одном и том же? Зачем же их журналу нужны были одинаковые статьи от двух журналистов, когда можно было оплачивать лишь одного?
Разгадка была проста. Иногда они и впрямь создавали вдвоем одно масштабное творение, как, скорее всего, выйдет и в этот раз. Обычно, так происходило, когда событие не было столь актуально, что требовало разных точек рассмотрения. Но чаще всего Реми писал несколько вдумчивых аналитических статей, в то время как его эмоциональный супруг писал одну яркую и зачастую разгромную статью.
Морис освещал самую суть событий, прикрывая глаза за сопутствующие, параллельно идущие факты. Он выбирал самый животрепещущий материал, подбирал кричащий заголовок, давал для верстки цепляющие предложения.
Если бы Матье работали на низкосортную газетенку, можно было бы сказать смело, что статьи Реми читала умудренная годами аудитория, бизнесмены среднего пошиба и интеллигенция, в то время как читателями Мориса стали бы впечатлительные домохозяйки, готовая к переменам молодежь и люди со скандальным складом характера.
Конечно, у Таймс была другая целевая аудитория, но смысл был ясен. Их колонки делили между собой люди с такими же разными предпочтениями, какими обладали сами супруги. И когда Матье делили одну статью на двоих, это было четко видно. Реми писал основной материал, анализировал события, стараясь не придерживаться никакой из сторон, в то время как Морис буквально вбрасывал в текст абзацы, которые должны были заставить читателя встрепенуться и поразмыслить над тем, хорошо это или плохо.
— Я не собираюсь делиться личными переживаниями перед людьми, — уверенно проговорил Морис то, в чем был абсолютно уверен.
В этом и заключалась любимая им сложность журналистики. Он избрал такой «кричащий» стиль, но при этом старался по максимуму избавить читателя от своих собственных мыслей. Оные были слишком интимными для Мориса, чтобы открывать их людям. Кроме того, он чувствовал ответственность за то, что может случайно навязать людям.
— Но я, как всегда, заявлю о случившемся, — подумав, добавил он. — И оставлю читателям самим сделать свои выводы. Кажется, я уже даже знаю пару риторических вопросов, которые стоит добавить.
Оживившись, Морис потянулся к ноутбуку левой рукой, дабы не выпускать пальцев супруга из своих. Ловко отстучав по клавишам, добавляя пару набросков сразу после неудачных предложений, француз откинулся на кресле вновь. Настроение его улучшалось, как и всегда бывало после короткого, но продуктивного разговора с мужем.
Реми не сделал ничего такого особенного. Задал те же вопросы, которые задавал сам себе Морис, но почему-то произнесенное вслух, да еще и таким родным голосом, помогло сдвинуться с мертвой точки. Наверное, потому что так Морис не мог отмазаться ответом «я не знаю», как часто делал у себя в голове.
— Пожалуй, я сделаю ряд заметок для твоей статьи, если ты не возражаешь. То, о чем я хочу сказать на самом деле, — предложил Морис, посматривая на ноутбук. Теперь он видел свою статью целиком, но другой вариант ему нравился больше. — Я бы написал статью о Гамбурге, это чудесный город.
Несмотря на довольно плотный график, Морис все же умудрился провести с пользой свободные часы, прошерстив город, в котором они проживали, на предмет интересной информации. Он даже сделал несколько удачных фотоснимков, которые теперь собирался предоставить их изданию для своей статьи.

Отредактировано Maurice Mathieu (2019-09-16 00:06:21)