Можно было бы немало написать о том, как тяжело быть молодым отцом, в одиночестве воспитывающим ребенка с особенностями. И еще больше о том, как трудно при всем при этом бороться с бюрократией в Америке. Но, откровенно говоря, Рей перестал жаловаться уже несколько лет назад. Они с Олли были прекрасной командой.
Далекие пять лет назад, когда Рею буквально насильно всучили ребенка, которого он не знал и не хотел, он действительно растерялся. Тогда казалось, что весь мир ополчился против него. Но сдать сына в приют для особенных детей Рей не решился. Он, может, был неудачником, бездарностью и безалаберным человеком, который все никак не мог определиться со своим местом в этой жизни, но характер у него имелся, да и упрямства было не занимать.
Когда родители махнули на него рукой и уставились с благоговением на его старшего брата, будто Ник был эдаким божком, Рей вцепился в нежданного ребенка, решив доказать всему миру, что он не слабак и способен на подвиги. И доказал. Чем больше он открывал для себя внутренний мир Оливера, тем больше привязывался к нему, а когда наработал навыков обращения с такими детьми, смог вздохнуть полной грудью.
Конечно, Рей остался Реем. Он чудесно проводил время с сыном, а через час уже где-то пропадал, сдав ребенка на руки другим нянькам, но в целом он справлялся неплохо. Олли любил его, а он, в свою очередь, готов был на все ради сына.
Тем не менее, сказкой его жизнь не была. Приходилось крутиться, чтобы хотя бы оплатить квартиру, еду и кучу докторов, которые вились роем мух вокруг Олли. Ему нужен был то терапевт, то массажист, то невролог, то логопед, то психолог, то все сразу. Рею еще никогда не доводилось так часто бывать в больницах, учитывая то, что свои простуды он привык лечить горячительными напитками, да крепким сном.
Приходилось сталкиваться с американскими законами, бесконечной бумажной волокитой, а также с абсолютным отсутствием времени и урывочной личной жизнью. Скажите на милость, кто останется в квартире дольше одной ночи, когда твой незадавшийся любовник вечно утирает слюни десятилетнему ребенку? То есть на отца-одиночку велись многие, но никто не хотел сталкиваться с обратной стороной этой монеты.
Так что в жизни Рея было достаточно как счастливых дней, так и тех, в которые хотелось как минимум застрелиться. Особенно ярким становилось это желание, когда Олли заболевал, а случалось это довольно часто. Церебральный паралич действовал не только на развитие и самостоятельность ребенка, но и на его прочее здоровье. Оливер был любителем подхватить то грипп, то ангину, то бронхит.
Вчера наступил один из таких дней. Олли уже пару дней шмыгал носом, покашливая и капризничая ото всего, но Рею, откровенно говоря, было не до больниц. У него не было ни времени, ни возможности отвезти ребенка на лечение. Да и выглядел Оливер совсем не плохо, так что отец обходился народными средствами. Ночью Олли начал задыхаться, и тогда уж выбора не осталось – в ужасе Рей отвез сына в скорое отделение, где ему поставили новый диагноз – острая пневмония – и положили под капельницы.
Рей провел всю ночь в больнице, стоя в стороне и глядя над тем, как врачи колдуют над его сыном. Конечно, приступ блокировали довольно быстро, но для порядка продержали Оливера там еще несколько часов, после чего перевели в обычную палату. Рею нужно было бежать на работу, но он о ней даже не вспомнил. Волнение после перевода в другое отделение поулеглось, но не исчезло совсем. Как можно было оставаться спокойным, глядя на то, как тонкие трубки капельниц и медицинского оборудования окутывают тело твоего ребенка?
Он остался в больнице, где задремал в кресле, когда медсестра заботливо принесла ему теплый плед. Врачи рекомендовали оставить Оливера на несколько дней для лечения и дальнейшего наблюдения, и Рей согласился, хотя особого энтузиазма не испытывал. Олли уже оставался в больнице, и Рей прекрасно помнил, как ему было не по себе возвращаться домой в пустую квартиру и не слышать ни единого звука. Он толком не мог спать и с раннего утра уже несся в больницу. Сейчас он планировал все же добраться до какой-либо из работ, долг за квартиру неумолимо рос, а теперь к нему добавиться и та часть лечения, что не подходила под их страховку и сумма будет очень немаленькой.
От первого же движения Оливера Рей моментально проснулся, пересаживаясь на край кровати и поглаживая сына. Одну его руку привязали к кровати, чтобы своими непроизвольными движениями он не вырвал капельницу, и теперь Рей успокаивал ребенка, которому это определенно не нравилось.
- Ты как супер-опасный преступник. Связали, чтобы не убежал, - посмеивался он, отвлекая Олли от расстройства. – Нечего было грабить швейцарские банки, - шутливо пожурил Рей, добиваясь легкой улыбки ребенка. – Все хорошо? Теперь можешь дышать? Ты меня чертовски испугал, знаешь об этом? Не делай так больше, я поседею и стану старым и страшным…

Олли все еще дергался в кровати, но не потому, что хотел вырваться. Он часто совершал непроизвольные движения, особенно когда нервничал или был в напряжении. В хорошие дни, когда Оливер был расслаблен, после массажа, лекарств и водных процедур, он мог даже поесть самостоятельно. Это вызывало невероятную гордость у Рея.
Жаль, таких дней было не очень много. Зато в последние дни Олли рвался самостоятельно ходить, сопротивляясь усаживанию в коляску или сидению на ручках. Он заставлял папу по полчаса находится в сгорбленном состоянии. Рею было не очень удобно из-за непомерно высокого роста, но что только не сделаешь, чтобы твой ребенок был счастлив.
Так что, наверное, Рея действительно можно было назвать хорошим отцом. Он много занимался сыном, а периодически читал специальную литературу, чтобы учиться самостоятельно выполнять некоторые манипуляции, которые бы облегчили Оливеру жизнь. Рей не пренебрегал и курсами из серии бесплатных, где учили такому. И когда он был дома, а не на очередной работе, весь свой поток внимания и сил он направлял на сына.
Когда дверь в палату открылась и на пороге появился доктор, Рей еще шутливо разговаривал с сыном.
— Скоро тебя отпустят, обещаю. Только ты должен мне поклясться, что больше банки грабить не будешь. Ты готов на это пойти, Робин Гуд? — усмехнулся он, поднимая голову, чтобы посмотреть, кто пришел.
Вошедший представился как доктор Ривс, и Рей поднялся на ноги, погладив невесомо сына по плечу. Он не видел этого врача среди тех, кто занимался сыном всю эту ночь. Возможно, у лечащего поменялся график и кого-то переставили на это место. Рей не особенно разбирался во внутренних распорядках больницы, хотя и частенько тут бывал в последние несколько лет.
— Рей Диккенс, — протянул руку Рей, вежливо представляясь, и кивнул. — Да, конечно. Нам нужно выйти?
Когда у тебя на руках не самый здоровый ребенок, начинаешь быть немного подозрительным и нервным. Так что после «веселой» ночи с задыхающимся Олли первое, о чем подумал Рей, было то, что доктор Ривс пришел сообщить какие-то плохие результаты. Ведь такое же могло быть, что на вид ребенку становится лучше, но на самом деле это обманчиво?
Недовольно моргнув, Рей постарался избавиться от таких мыслей. Кажется, зря он посмотрел сериал про врачей. Слишком впечатлительный теперь.

Улыбнувшись сыну, Рей последовал за доктором и вышел из палаты, прикрывая дверь. Волнение только нарастало, поэтому парень почувствовал невероятное облегчение, когда его собеседник произнес первую фразу. Психотерапевт… Это многое объясняло. Ладно, ни черта это не объясняло, кроме того, что все же состояние Олли не было таким плохим, о чем Рей уже успел нафантазировать за те секунды, что выходил в коридор.
Доктор Ривс тем временем продолжил говорить, предлагая молодому отцу очередную группу для детей с проблемами, для таких, как Оливер. Наверное, если бы Рей относился предвзято к докторам, то его бы это уже начало напрягать. Он и так тратил уйму времени на то, чтобы отвести Олли туда, забрать оттуда, перевести вон туда и далее по списку. И тем не менее находились новые, якобы полезные группы и занятия, о которых Рею то и дело сообщали.
Но Рей старался подходить к этому ответственно, но же видел, что многие специалисты действительно помогают его сыну. Те занятия, что не принесли никакого эффекта, были забыты и заброшены, так что почему бы и не выслушать новое предложение?
— А для их отцов у вас нет занятий? Мне уже самому не помешает психотерапевт, — пробормотал Рей вполголоса.
Это был скорее риторический вопрос, никакой агрессии в свои фразы Рей не закладывал. Если этот парень профессионал, он сам должен был прекрасно понимать, насколько тяжело, как физически, так и морально, «тянуть» за собой такого ребенка. Но продолжать Рей не стал — он не жаловался, да и времени у него не было для посещения взрослых специалистов.
Он взял протянутую брошюру, как-то рефлекторно открыв на первой странице. Буклет был небольшим, но с яркими картинками, на которых повсюду пестрили неизменно счастливые дети и их улыбающиеся во весь рот родители. И вот это раздражало.
Рей, как никто другой, знал, что ДЦП, пусть и не приговор, но диагноз. И как не бейся о стену, у Олли было не так много дней, когда он залихватски смеялся во всю мощь своих легких, как изображают на подобных вот брошюрах. Да и самому Рею не хотелось улыбаться, когда с его ребенком занимались разного профиля доктора. Все эти массажи, водные процедуры, физиотерапия — это было больно. Да, приносило облегчение на какое-то время, но сам процесс был не из приятных. И кому хотелось улыбаться в этот момент?
Буквы сливались воедино от усталости, и Рей понимал, что не может прочитать ни слова. Пожалуй, этим он займется позднее, и действительно изучит предложение досконально, и, возможно, примет его, если все условия ему подойдут. Все же Америка была страной возможностей, и этого Рей отрицать не мог. Ему нравилось, что при должном упорстве можно было найти кучу бесплатных курсов по всему на свете, а уж больных детей их штат поддерживал очень даже неплохо, если уж быть откровенным.
— Любой вопрос? — немного рассеянно пробормотал Рей. — У вас есть свои дети, доктор Ривс?
Промолчав всего секунду, Рей поднял взгляд от брошюры и усмехнулся, закрывая ее.
— Расслабьтесь, я шучу.
Рей встречал в некоторых группах таких мамаш, которые готовы были порвать за свое чадо глотку любому, отчего зачастую вели себя крайне неадекватно. Сейчас вот вспомнилась одна такая, которая наседала на бедного доктора, выяснив, что у того не было своих детей. И как, спрашивается, он мог заниматься с чужими, если сам был одинок? Звучало на грани бреда, тем не менее, истеричную особу поддержали другие мамаши. Наверняка, доктор Ривс сам частенько встречался с такими.
— У меня, наверное, пока только два вопроса, — уже серьезно сказал Рей, потерев лоб пальцами. — У нас уже есть психотерапевт. Это как-то… — он не мог подобрать нужного слова, поэтому продолжил: — То есть я могу водить Олли и к нему, и в эту группу, но нужно ли это? И второй вопрос — это сколько-то стоит?
Сначала Рею было откровенно стыдно признаваться, что он не может оплатить некоторых услуг для своего больного сына. Ему казалось, что на него будут смотреть с осуждением. Взялся за воспитание трудного ребенка и не может потратить лишний пенни. Со временем Рею стало все равно. Пребывая много времени в больницах, он насмотрелся на всякие неблагополучные семьи. Да, он был бедным, но хотя бы не пропивал деньги, положеные на лечение малыша, не покупал наркоту и не занимался прочей ерундой.
— Я обязательно прочту потом брошюру, сейчас просто не могу сосредоточиться. Веселая ночка, — совсем невесело усмехнулся Рей, чуть качнув головой в сторону палаты.

На пояснения о спонсорах Рей только усмехнулся, всем своим видом показывая, что он думает на этот счет. Конечно, никаких претензий к самому доктору, у него не было. Джошуа, как бы не хотел, не мог изменить тенденции печатать эту разноцветную, блестящую мишуру. А вот Рей порой, даже понимая, что это нехорошо, искренне желал всем этим спонсорам своего проблемного ребенка. Вот бы тогда они посмотрели, хочется ли им улыбаться, смеяться и веселиться, как на их дешевых брошюрках.
Конечно, смотреть на несчастных детей с полными слез глазами менее приятно, чем на такие вот полные оптимизма картинки. Но это была их чертова жизнь. Они видели эти глаза день ото дня, и подобные печатные издания выглядели настоящим издевательством. А некоторым родителям давали ложную надежду. Рей и сам наивно думал сперва, что может быть за год или два они с Оливером исправят положение дел, и будет он бегать на своих двоих по лужайке перед домом, который Диккенс к тому времени приобретет.
Потом наступил период осознания и легкой депрессии, когда Рей понял, что его мечты не осуществимы. Его сын, к которому он уже успел привязаться и полюбить, никогда не станет нормальным. И ему остается только улучшить качество его жизни, как любят говорить медицинские работники.
— Звучит просто сказкой, — признался Рей, вынырнув из задумчивости и прокрутив в голове то, что рассказывал ему психотерапевт. — Да, давайте. С радостью посмотрю на вашу группу. Когда и куда мне прийти?
Наверное, Рей немного отличался от многочисленных обеспокоенных по жизни мамаш. А может быть и нет. Но он довольно быстро согласился, когда основные беспокоящие его вопросы были разрешены. Не расспрашивал о всяких деталях, не просил времени подумать, не говорил, что ему нужно с кем-то обсудить данное решение.
Обсуждать было не с кем. Он был единственным опекуном Оливера. Да и долго думать и искать подвоха Рей был не приучен. Доктор Ривз ему симпатизировал и внушал доверие. Да и как бесплатная группа можешь нажиться на больном ДЦП ребенке? Наверное, конечно, были способы, но Рей не думал даже об этом.
Кроме того, как Диккенс говорил ранее, он ужасно устал и был бесполезен в каких-то расспросах. Позже, когда Олли перестанет так сильно пугать папу и даст ему немного отдохнуть, Рей прочтет брошюру, осмыслит все увиденное в группе, и тогда примет взвешенное решение. Доктор Ривз ведь не торопил с принятием оного.
— А почему вы лично занимаетесь рекламой? — поинтересовался Рей позже.
Он не искал подвоха, ему действительно стало интересно. Чаще всего бесплатные группы и занятия были организованы на государственные средства. И государство же выделяло миловидных дам из рекламного агентства, которые ходили и с кукольными улыбками впаривали все, что их попросили впарить.
Группы, организованные волонтерами и существующие только на дотации от спонсоров, тоже порой приглашали специальных промоутеров. И лишь изредка Рей встречался с кем-то из персонала, поэтому и задал подобный вопрос.