[icon]https://forumupload.ru/uploads/0018/5f/c0/73/607866.jpg[/icon]Часто люди, перенесшие ту или иную потерю, считали, что это касается только их. Ни черта подобного. Это касалось и всех близких, которым ты не безразличен. Вот и для Эрики прошедший год стал каким-то отвратительным кошмаром, особенно первая треть этого периода, когда Алекс приходил в себя.
Как бы Рикки не подшучивала над парнями, Алекс и Маркус казались ей каким-то нерушимым оплотом. Уж кто-то, а эта пара точно навсегда, и ничто не может их разлучить. Они ведь так идеально подходили друг другу, Эрика радовалась за них.
Она знала, что иногда и в этой семье бывали споры и разногласия, но у кого их не было? Она в свое время тоже с Дэвидом ругалась. Это совсем не уменьшало их любви друг к другу. Тем более, что Алекс, конечно, мог прийти с утра на работу не в духе, буркнув подруге, что повздорил с партнером, но уже на следующее утро он сиял своей фирменной улыбкой. Примирение происходило быстро и, вероятно, страстно.
Так что, когда Алекс пришел к Эрике бледный, с красными глазами и трясущимися руками, та решила, что случилось что-то совсем непоправимое. Что кто-то умер или, как минимум, серьезно заболел. Но новость о том, что ее друг расстался с Маркусом, в итоге шокировала Эрику ничуть не меньше.
Честно, тогда Рикки ни разу не воспользовалась своей резинкой. Она быстро взяла себя в руки и приказала себе быть сильной ради друга, как когда-то был сильным ее отец, вытаскивающий истекающую кровью дочь из ванной. Эрика не давила, не расспрашивала, не давала ненужных советов. Она просто была рядом.
Алекс прожил у нее несколько месяцев, и все это время Эрика старалась позаботиться о нем. Заставляла есть и пить, подставляла плечо для редких слез, обнимая друга и понимающе, молчаливо поглаживая по спине. Самой, если честно, плакать хотелось в такие моменты. Рикки не позволяла Алексу уйти в себя окончательно, и это помогло.
Потом Алекс рассказал о причине расставания, и первым порывом было ударить эту огромную бестолочь. Ну кто таким образом выводит партнера на эмоции? Совсем с ума сошел. Но, хоть Рикки и считала, что Алекс бесился с жиру — заполучил действительно хорошего партнера, но внезапно решил, что ему скучно, — она не стала ему ничего высказывать. Как-то и так было видно по парню, что он уже сто раз пожалел.
Когда Алекс был готов к разговорам, только тогда Рикки стала давать какие-то мелкие советы. И нет, она совсем не хотела, чтобы ее друг забыл про Маркуса или нашел себе кого-то другого. Вот уж глупости. Нет, она говорила, что было бы неплохо все же поговорить друг с другом по душам, потому что такой бурный скандал — это не точка в отношениях.
Позже Алекс съехал к брату, и Эрике было даже немного грустно. Словно какой-то материнский инстинкт проснулся, но ей понравилось жить с кем-то и заботиться о нем. Впрочем, они все равно так или иначе затрагивали эту тему. Алекс рассказывал подруге о своих визитах к Маркусу, делился своими новыми переживаниями, и они как-то почти вместе думали, что делать дальше и как поступать.
Эрика вторила мыслям друга — пока Маркус говорит, что любит, не может даже врать об обратном, ничего не потеряно. Она говорила Алексу, что понимает его партнера. Заявление об измене любимого человека — это невероятная боль, которую Маркусу тоже нужно пережить, но… явно не в одиночку.
Тем не менее, прошел год, а с мертвой точки парни не сдвинулись. Они регулярно встречались, но ничего нового Алекс не рассказывал. Эрика, честно, уже и не знала, что сказать или предложить. Как вообще так можно? Продолжать твердить, что любишь, явно ни с кем не встречаться все это время, но уверять, что вместе им быть нельзя. Кажется, Маркус оказался куда более ранимым, чем Рикки себе представляла.
Когда пришло предложение о съемках серии фильмов в Палестине, Эрика буквально висела на друге, уговаривая его поехать вместе с ней. Это был огромный прорыв в их карьерах, нельзя было отказываться от столь крупного проекта! Этот фильм, если удастся, явно будет номинирован на всякие премии среди документальных фильмов. И вот лично Эрика очень хотела бы поучаствовать в таком.
Алекс, в целом, был с ней согласен, но Маркус все еще не был забыт и висел на нем огромной ношей, так что Эрике пришлось попотеть, уговаривая товарища. Ну серьезно? Зная немного Маркуса, Эрика так и сказала: «Когда вы снова сойдетесь, ты как ему скажешь о том, что отказался от такого успеха?».
И вот они были тут, работали плечом к плечу. Алекс то расслаблялся, погруженный в работу, то начинал скучать с новой силой, но в целом все было неплохо. Эрике и вовсе некогда было отвлекаться на что-то, кроме работы. Она одновременно и пыталась научиться большему в режиссерском мастерстве, и разгрести кучу дел ассистента, роль которого приходилось исполнять, будучи всего лишь помощником.
Сегодня, например, они ехали на выбранное заранее место на машинах (которые организовала Эрика), с разрешением на съемки (которое организовала Эрика), с плотно упакованными ланчами и перекусами (которые организовала Эрика). Ничего беды не предвещало, съемочная группа пробыла на этих территориях уже достаточно долго, чтобы расслабиться и потихоньку свыкаться с иным менталитетом местных.
— Когда мы вернемся, — бормотала Эрика другу, сидя в машине рядом с ним, — первое, что я сделаю — просплю двадцать четыре часа, не меньше.
С таким безумным графиком она забыла про сон дольше четырех–пяти часов. Те, кто думает, что работа в киноиндустрии — это фигня, за которую лопатой деньги гребут — будут гореть в персональном аду от Рикки.
Группа выгрузилась на месте, и Эрике было некогда уже болтать с другом, кроме как по рабочим моментам.

[icon]https://forumupload.ru/uploads/0018/5f/c0/73/607866.jpg[/icon]— Да тебе-то какая разница? — чуть устало усмехнулась Эрика на шутку друга, и так начался их съемочный день.
На площадке или, как в настоящем случае, выбранной местности и Эрика, и Алекс вели себя прилично. Даже привычные шуточки сводились к минимуму. Не потому, что они мало виделись друг с другом — Эрика часто скакала от одной стороны к другой, от режиссера к исполнителям, — просто они были на работе, к которой относились серьезно.
Поговорить и подколоть друг друга они всегда успеют. Главное, сделать хорошую съемку, хороший фильм, который затронет что-то в душах смотрящих, заставит их задуматься над какой-либо проблемой.
В целом всё шло неплохо. Даже режиссер был особенно щедр и периодически делился своей мудростью с Эрикой, как со своим помощником. На самом деле он был неплохим человеком, намного лучше, чем многие, кого Эрика уже успела повидать. Просто, как и многие творческие люди, странноватый, и не обладающий такой роскошью, как время. Так что Эрика хватала любые крохи полезной информации и была этому рада.
Когда на горизонте появилась местная машина, если эту рухлядь еще можно было так назвать, Эрика недовольно поморщилась. Она жестом показала рассказчику притормозить, но та не увидела, увлеченная своим делом. Впрочем, Алекс быстро увидел помеху, остановив съемку до того, как Эрике пришлось идти к ним лично.
Они неспешно переговаривались с режиссером, выжидая, когда машина уже проедет, но не тут то было. Водитель явно намеревался подкатить к съемочной группе. Эрика вновь поморщилась — еще любопытных местных тут не хватало, которые по-английски понимали с огромным, огромным трудом.
— Scheisse, да проваливай ты, задница, — бросила под нос Эрика, как-то без особенного энтузиазма помахав водителю вместе с режиссером, мол, сворачивай, давай.
Машина перла напролом. Особенного желания бросаться под колеса у Эрики не было, но она все же двинулась навстречу, желая поговорить с этим засранцем, который отсрочил их возвращение во вполне уютный отель, пусть и очень простенький.
Из кузова высунулся кто-то в темном тряпье, и Эрика даже не поняла сразу, что он что-то бросил, пока не раздался взрыв.
Эрика упала, не удержавшись на ногах. Взрыв был настолько громким, что в одном ухе пронзительно звенело, и какое-то время Рикки не могла понять, цела она или нет. По лицу и другим открытым участкам тела пребольно саданули комья земли, песок и что-то ещё вроде стекла или металлической крошки.
Закашлявшись от пыли, набившейся в рот, Эрика кое-как поднялась на ноги. Чувство самосохранения подсказывало ей, что надо было бежать, да вот куда. От машин, которые привезли их сюда, и след простыл. Чуть поодаль стоял режиссер, глаза его были круглыми от ужаса, а рот приоткрыт, словно в немом крике.
Мозг соображал с трудом. Адреналин мгновенно выплеснулся в кровь, не позволяя чувствовать панику, но работал исключительно для мышц, которые подрагивали, призывая Эрику все же бежать, что есть мочи. А вот для мозга энергии не хватало, и соображала Рикки с трудом. Что за нахер сейчас произошел?
Только, наверное, когда ухо более-менее разложило, и Эрика услышала протяжный стон девушки-рассказчицы, она пришла в себя от шока. Машина местного уже быстро скрывалась в обратной стороне, пыль потихоньку оседала. Эрика четко видела место, куда попал взрывной снаряд — в земле чернела противная воронка.
Черт… она была так близко от второй группы. Она была так близко от места оператора!
Эрика сорвалась с места в ту же секунду, как пришло это осознание. Черт возьми, Алекс! С губ слетело настолько непереводимое и длинное немецкое ругательство, что, наверное, ее отец покраснел, если бы услышал свою дочь.
Кашляя от песка, словно забившего легкие, Эрика быстро добралась до места, где в последний раз видела Алекса. Найти его, лежащего на земле, тоже труда не составило. А вот совладать с нервами — это задача посложнее.
Рука и бок Эрики были исцарапаны чем-то и кровь пропитывала одежду, но сейчас она этого не замечала.
— Алекс, — выдохнула Эрика, падая на колени рядом со своим другом.
Она пыталась осмотреть его визуально и боялась увидеть что-то поистине тошнотворное. Она хотела ему помочь, но боялась прикоснуться. Черт возьми, она ведь не была врачом, что она могла сделать?

[icon]https://forumupload.ru/uploads/0018/5f/c0/73/607866.jpg[/icon]Вид Алекса спокойствия не внушал вот совсем. Мелкие порезы и ссадины испещрили тело, перемежаясь с более глубокими ранениями. Эрика успела увидеть сразу три крупных осколка, впившихся в тело ее друга. Кровь сочилась без остановки, местами собираясь в целые лужицы, не успевая впитываться в песок.
Рикки не была трусихой, насколько она себя знала. И никогда не боялась вида крови, но сейчас почувствовала подкатывающую тошноту. Одно дело — видеть незнакомца, попавшего в беду, и совсем другое — своего лучшего друга.
Хотелось помочь ему хоть чем-то, но Эрика не знала, что она могла сделать. Она не знала, что вообще может сделать в такой ситуации. Вроде бы говорили, что нельзя трогать пострадавшего совсем, чтобы не навредить ему еще сильнее. Эрика лишь надеялась, что вспомнила это правильно, хотя соблюдать это требование было невероятно трудно. Хотелось хотя бы кровь остановить, но она все текла и текла.
Особенно много было на лице, и Эрика чувствовала действительно физическое усилие, с которым она заставляла себя думать трезво и рационально. В голове много сосудов. Когда она в детстве разбила немного голову о камень, тоже было много крови — это еще ничего не значит. Черт, как же хотелось вести себя истерично, как маленькая сопливая девчонка. Было чертовски страшно, и за себя, и за Алекса. Но остатки трезвого рассудка повторяли вновь и вновь — она должна быть сильной и начать уже думать. Думай, черт возьми!
— Н-не двигайся, — это было первое, что сказала Эрика, когда Алекс с таким же безумным страхов в глазах попытался то ли подняться, то ли пошевелиться.
Язык словно распух и не хотел двигаться, а пальцы дрожали, как у заядлого алкоголика. Тем не менее, Эрика положила руку на плечо друга, на место более-менее лишенное ранений, и придерживала его. Только сейчас она обратила внимание, что и сама в крови, которая уже смешалась с грязью и пылью в отвратительный цвет.
Надо было что-то… надо было… Ох, ну и дура. Свободной рукой Эрика похлопала себя по карманам, извлекая телефон. Надо же, ни единой трещины. Вот же засранец живучий. Связь здесь была, пусть и очень слабая, и это невероятно радовало.
Куда звонить? В скорую? В посольство? Какой здесь был код? Черт, да возьми же себя в руки, Бёме, глупая ты баба.
Эрика прикрыла глаза и заставила сделать себя три судорожных вздоха, задерживая дыхание на пике, чтобы привести мысли в порядок. Помогало слабо, но за эти три секунды она все же вспомнила аналог их американского 911. Им ведь сотни раз говорили при выездах про всемирную экстренную службу.
Держа телефон у уха, Эрика не сводила взгляда со своего друга. Она не знала, что ему говорить. Что все будет хорошо? Какая банальщина. Они оба не знали будет ли. Успокаивать Рикки как-то тоже не была способна. Кто бы ее успокоил. Вспышка паники улеглась, но страшно-то было до сих пор. Оказаться в «поле», в незнакомой стране, где по-английски то говорят с огромным трудом и почти ничего не понимают, и быть взорванными! По-настоящему! Это не то что попасть под машину или быть ограбленным и избитым — все эти банальные вещи воспринимались совсем иначе. Тут же была настоящая бомба!
А еще на какой-то миг Эрика почему-то вспомнила о том, как частенько говорила Маркусу — лично или влезая в кадр снимающего Алекса, — что следит за этим придурком. Вот так проследила…

[icon]https://forumupload.ru/uploads/0018/5f/c0/73/607866.jpg[/icon]До экстренной службы Эрика дозвонилась быстро, но вот сигнал вечно пропадал, словно рядом что-то фонило. То и дело в трубке возникали помехи или вовсе наступала тишина. Хуже этого стало только то, что местное отделение этой службы, куда и был направлен звонок, кишело, что не удивительно, арабами. Они говорили на таком ломаном английском, что Рикки не понимала ни слова. Да и они сами, кажется, ее не понимали.
Она уже почти начала кричать — знаете, когда кажется, что если говорить громче, то сразу и слышно станет лучше, и понятнее? В этот момент ее плеча коснулась чья-то рука, и Рикки вздрогнула, резко оборачиваясь, словно ожидала увидеть, как минимум, того шакальего сына, который бросил в них бомбу.
Рядом стоял подбежавший осветитель. Выглядел он нормально, хоть и был, как и все они, перепуган. Но они с режиссером стояли поодаль и взрыв их не коснулся. Максимум присыпало немного песком, да уронило на землю. Даже металлическая стружка не попала, судя по целой одежде парня.
— Давай номер, я попробую дозвониться, — ответила Рикки. — Местные кретины не знают английского.
Она быстро набрала номер под диктовку коллеги и вновь зажала телефон плечом, вовремя успевая перехватить руку Алекса, который принялся ощупывать себя. Судя по лихорадочно двигающимся зрачкам, Алекс вообще слабо понимал, где он и что с ним. Черт, Рикки оставалось лишь надеяться, что это не слишком дурной знак.
— Алекс, пожалуйста, не двигайся, — попросила она, перенабирая номер, когда в трубке слишком надолго зависла тишина. Сигнал не прошёл. — Ты не помнишь, что случилось? Помнишь, машину, которая помешала съёмке?
Она говорила больше для того, чтобы успокоить себя саму, да и Алекса, пожалуй. Старалась, чтобы голос звучал не так испуганно, чтобы он не так сильно дрожал. Хотя руки тряслись очень заметно, когда Эрика вновь и вновь перенабирала номер. Адреналин рассасывался в крови и подступал какой-то шок. Осознание, что они могли умереть. Осознание, что Алекс все еще мог это сделать, если они не выберутся отсюда.
— Возьми меня за руку, давай, — свободной рукой Рикки перехватила ладонь друга, мягко сжимая её своими пальцами.
Наконец, звонок прошел, и Эрика лишь мягко поглаживала пальцы друга, пока торопливо объясняла ситуацию, постоянно повторяясь в словах, так как связь продолжала сбиваться. Она раз десять сказала о том, где именно они находятся — это Рикки знала лучше всех, она ведь много сил угрохала, чтобы получить съемку именно в этом месте, а потом найти тех придурков, которые довезли их до этой точки.
Когда Эрика положила трубку, она ощутила, словно ее придавило бетонной плитой. Столько всего навалилось. Страх, переживания, ужас и самое тяжелое — ожидание. В посольстве, конечно, пообещали побыстрее прислать скорую, но когда это, побыстрее? Как минимум час пройдет, в этом Рикки не сомневалась. Протянет ли Алекс час?
Кажется, кровь перестала течь так быстро. Местами она спеклась, но в теле парня все также красовались крупные осколки, и из-под них кровь продолжала сочиться, пусть и не так агрессивно, как раньше. Алекс был бледным. Эрика видела такой цвет лица только у тех, кто собирался вот-вот потерять сознание.
— Потерпи, скоро нам помогут, — постаралась как можно увереннее сказать Рикки, заглядывая другу в глаза. — Алекс, ты слышишь меня?
Она бегло оглянулась. Все же помимо Алекса были ранены еще люди. Девушка-рассказчица все еше стонала от боли, кажется, осколок попал ей в живот. Поганая рана. От звукооператора не доносилось ни звука, рядом с ним был режиссер, нашептывая что-то под нос — то ли пытаясь разговаривать, как говорила с Алексом Эрика, то ли молясь.
Ну и где был бог, когда он был так нужен? Что, отнял сначала мужа у Эрики, а теперь покушался на друга? Шикарный расклад, ничего не скажешь.

[icon]https://forumupload.ru/uploads/0018/5f/c0/73/607866.jpg[/icon]Этот час тянулся невыносимо долго. Так мучительно было смотреть на подсвеченные часы на экране телефона и понимать, что с последней проверки прошло не больше трех минут. И ничего не менялось.
Трое относительно здоровых члена команды разделились и сидели с тремя ранеными, только растерянно переглядываясь между собой. То и дело у кого-то звонил телефон, и раздавались сбивчивые, торопливые голоса. Словно от того, как быстро ты говоришь, зависело то, как быстро к тебе приедут на помощь.
Эрика тоже постоянно хваталась за мобильный. Ей звонили из посольства, выясняя все более точные детали и обещая, обещая, обещая… Эрика еле сдерживалась, чтобы не начать кричать на невидимого собеседника на всех известных ей языках. Тот ведь был не виноват в том, что сидел сейчас в своем спокойном, чистом офисе, консультируя тех, кто валялся в пыли и собственной крови.
После каждого звонка или даже просто звука троица мало пострадавших вновь переглядывались. В глазах так и светился вопрос: «Ну что?». Что нового сообщают из посольства и службы спасения? Что происходит с тем, кто лежит рядом с тобой? Но так или иначе ответ был один — человек качал головой, угрюмо переводя взгляд на коллегу на земле.
Когда прошел этот злополучный час, нервы сдали, и Эрика расплакалась. От страха, что не отпускал ни на секунду. От всех этих переживаний, выпавших на их долю. Но самое главное, конечно, от беспомощности.
Рикки была бессильна что-либо изменить, и это угнетало ее. Алекс лежал рядом, она продолжала сжимать его руку, немного говорила с ним и постоянно следила, не ухудшится ли его состояние. Но даже если в какой-то момент другу станет совсем плохо, что она сделает? Эрика ничего не могла сделать, и это медленно убивало ее.
Тем не менее, глотая слезы, Рикки не расслабилась. Напряженные нервы нашли выход — простой и женский, — но мозг не поддавался истерике. Поэтому, когда глаза Алекса начали медленно закатываться, а веки смыкаться, Эрика тут же это заметила.
— Нет-нет, не смей бросать меня, — Рикки сильнее сжала пальцы друга, призывая обратить на себя внимание. — Алекс, пожалуйся, держись. Не теряй сознания. Посмотри на меня, давай поговорим о чем-нибудь.
Самое поганое было в том, что в таких ситуациях говорить было не о чем. Ничего попросту не приходило в голову. В них бросили самодельную бомбу, попытавшись убить, и один бог знает, не умрет ли кто за время ожидания. Какие к черту разговоры?
Но Алексу нужно было на что-то отвлекаться. Какой-то раздражитель, который не даст ему уйти в себя. Рикки не знала, правильно ли поступала. В фильмах обычно не дают героям терять сознания, но это могло бы быть и очередным мифом. Тем не менее, ей самой не хотелось, чтобы Алекс лежал тут, размякнув и закрыв глаза, так что не понять — жив еще или…
Рикки старалась сдерживать эти свои мысли, но они невольно лезли в голову. Что, если Алекс умрет? Она-то дождется помощи, сколько бы часов не прошло. Самое страшное, что может случиться — заражение какое-нибудь, которое быстро вылечат антибиотиками. Но что, если Алекс не дотянет?
Как ей возвращаться домой, в Нью-Йорк? Как говорить об этом с семьей Алекса? Как рассказать это Маркусу?
Кажется, последний был идеальным «раздражителем», о котором Эрика думала. Алекс всегда реагировал даже на одно это имя. Только вот сейчас их отношения были, мягко говоря, не самыми радужными, и стоит ли напоминать об этом? Рикки не знала. Она не врач и совсем не психолог, она просто девчонка, которая, кажется, ничем никому помочь не может.
— Ты не можешь тут загнуться, — как можно увереннее сказала Рикки, чуть улыбнувшись нервно и грустно. — У тебя еще незаконченное дело есть. Ты же знаешь, что если у человека есть важное незаконченное дело, после смерти он становится призраком. А огромный двухметровый призрак итальянца — это просто жуткий кошмар, Хичкок нервно курит в углу.
Она говорила всякий бред, который с натугой приходил в голову. А еще зря вспомнила слово «курит». Тут же захотелось крепко затянуться. Ох, эти маленькие белые убийцы так хорошо успокаивали. Эрика чуть поморщилась, пытаясь отогнать от себя навязчивое желание, возникшее так некстати.

[icon]https://forumupload.ru/uploads/0018/5f/c0/73/607866.jpg[/icon]Девушка-рассказчица, которой, видимо, досталось больше всего, постоянно вскрикивала или стонала от боли. Внезапно она замолчала, и Эрика в ужасе вскинула голову, глядя на режиссера, который сидел подле нее Тот растерянно развел руками. Черт, какими же беспомощными они были. Даже не могли определить состояние своих коллег и товарищей, чтобы хоть как-то им помочь, как-то облегчить их страдания.
На миг Эрика всерьез задумалась о том, что когда они выберутся, она запишется на курсы по экстренной помощи. Как оказалось, очень полезный навык.
Осветитель перебросился парой фраз с режиссёром, но Эрика уже опустила голову. Ее присутствие там ничем не могло помочь. У нее была своя проблема в виде Алекса, который казался еще бледнее прежнего.
— Как какое? — рассеянно переспросила Рикки, но тут же взяла себя в руки и собралась. — Вы же еще с Маркусом не помирились. Ты не можешь вот так умереть, так и не поговорив с ним нормально.
Эрика все же осмелилась заговорить о партнере Алекса. Как оказалось, довольно удачно. Взгляд ее друга тут же сфокусировался, а веки приоткрылись.
Стало немного грустнее обычного. Это же как Алекс бесконечно любил этого человека, что даже выкарабкивался из такого жуткого состояния на один лишь звук родного имени. И как же ему было больно потерять это. Эрика и так видела это по состоянию своего друга, когда он жил первые месяцы с ней. Честно, она боялась, что в очередной раз придя с работы, обнаружит, что Алекс вскрыл себе вены, как сделала она сама когда-то. Но сейчас Рикки осознала это с пугающей четкостью.
— Тихо, тихо, не надо двигаться, — повторила Эрика, утирая свободной рукой нос и только больше размазывая по лицу кровь и грязь.
Алексу казалось, что его подруга невероятно сильная, но на самом деле все было по-другому. Это сам Алекс был настолько слаб, что Эрика без труда удерживала его руку на месте, не позволяя шевелиться и ощупывать себя в поисках повреждений.
— Хочешь я расскажу тебе про Маркуса? — спросила Рикки, когда эффект от первого упоминания стал спадать, и Алекс вновь попытался закрыть глаза. — Я не успела рассказать тебе, что видела его недавно. Я была в клубе с девчонками с работы, и видела его. Как всегда разрядился, как на праздник.
Эрика чуть улыбнулась, легко пошутив. Был бы Алекс в нормальном состоянии, он бы тут же кинулся защищать стиль своего партнера, но, увы…
— Он там был долго, и за все это время никого к себе не подпустил. Общался, к нему подходили, но он был отстраненным и уехал один, — Эрика чуть поглаживала руку друга, пока рассказывала это. — Знаешь, у меня чувство, что он только и ждет, когда ты к нему снова придешь. Это хороший знак. Вы обязательно помиритесь, когда мы выберемся.
Она снова говорила то, что приходило в голову, зная, что Алекс если и ответит, то односложно, так как говорить ему было трудно. Рука его была очень горячей, наверное, у него поднялась сильная температура. Организм пытался справиться со случившимся сам, но не мог.
Так прошел еще час, а затем еще. Эрика снова говорила по телефону. Тот уже совсем разряжался, но Рикки не могла бросить Алекса даже на эту минуту, чтобы дойти до сумки и подключиться к зарядному устройству.
— Чушь, — отозвалась Эрика, когда ее друг подал голос. — Ты жив, и это уже удача. И мы выберемся отсюда. Скоро уже прилетит вертолет.
Она не рассказывала Алексу о том, что происходит в этих политических дебрях. О том, что вертолет стоял на границе. О том, что Палестина продолжает конфликтовать с Израилем. Ей хотелось верить, что это все разрешится, иначе… Алекс не протянет еще несколько часов. Теперь уже Эрика видела, как ухудшалось его состояние.
По истечению третьего часа, Эрике в голову пришло то, о чем Алекс думал раньше. Она смотрела на белого, как полотно, Алекса и видела в нем своего жениха. Тот также лежал на асфальте, а кровь толчками выплескивалась из его тела. Он бледнел, а глаза его стекленели, и все это происходило на руках у Эрики.
Тогда скорая приехала гораздо, гораздо быстрее, но… это не помогло. Ее муж умер, и она видела как. Рикки рефлекторно посмотрела на руку, и ужас настиг ее с новой силой. Резинки не было. Видимо, она порвалась, когда Эрика проехалась по земле от взрыва.
Медленно досчитав до десяти мысленно, Рикки призвала себя успокоиться. Кажется, помогло. По крайней мере, ей сейчас было не до себя.

[icon]https://forumupload.ru/uploads/0018/5f/c0/73/607866.jpg[/icon]Раньше Эрика никогда не произносила этого. Что все будет хорошо и эти двое обязательно помирятся. Она не была экстрасенсом или семейным психологом, чтобы четко понимать, что происходит в этой паре. Так что и обнадеживать Алекса не хотела. Рикки сейчас скажет, что все наладится, а оно все рухнет к чертям, и она останется крайней. Ты ведь говорила, ты уверенно обещала!
Конечно, Алекс не был таким человеком, кто бы ринулся в беспочвенные обвинения, но все же расстраивать его лишний раз не хотелось. У него и так все было не сладко. Так что единственное, что хотела Рикки — это помочь. Поэтому, когда Алекс был готов разговаривать, они действительно сидели, и думали, и обсуждали, что он еще может сделать, чтобы прийти к своей цели — помириться с Маркусом.
Сейчас же Эрика не особенно контролировала то, что говорила. Ей показалось, что она права, вот и сорвалось с губ. Надоело уже видеть Алекса в таком состоянии. Хреново это, когда любящие друг друга люди так страдали.
Иногда Рикки хотелось прийти самой, не оповещая друга, к Маркусу, чтобы поговорить с ним серьезно. Что им мешает? Что вообще происходит? Нужно же быть слепым, чтобы не понять, как вы любите друг друга. Неужели эта глупость Алекса оказалась настолько непростительной? Но Эрика понимала — Маркус не будет ее слушать. Они не дружили с ним так близко, чтобы обсуждать столь личные темы.
— Что за бред ты несешь? — вздохнула Эрика, когда ее друг обмолвился про другого. — Ты Маркуса давно видел вообще? Сам подумай, если бы он захотел, он бы уже давно себе другого нашел. Сам говорил, какой он классный. А он все тебя ждет.
Она улыбнулась Алексу, поглаживая его по руке, которую все это время держала в своей, невзирая на легкое онемение от неподвижности позы.
Эрика говорила чистую правду. Она, конечно, не знала наверняка о любовных похождениях Маркуса и даже о том, каков он был соблазнитель. Но в целом он был парнем симпатичным, обеспеченным и не отталкивающим, так что уж явно бы заполучил себе почти любую замену, которую бы захотел. Только вот, судя по всему, он не хотел. Продолжал впускать Алекса в свою жизнь, спал с ним регулярно и, по словам же Алекса, не отрицал своей любви к нему. Только дальше все не заходило почему-то.
— Не успела до уезда сюда, — пояснила Эрика. — А тут то пятое, то десятое, только сейчас и вспомнила почему-то.
Она не придумала эту историю и говорила правду. За исключением того, что не успела рассказать. Могла бы позвонить или написать, но… Решила тогда не расстраивать друга упоминанием Маркуса. Да и выглядело это глупо — а вот твой сейчас в клубе тусуется, как обычно. Тем более, что страдающим Маркус не выглядел. Он всегда был эталоном спокойствия и безмятежности, в отличие от своего страстного партнера.
— Расскажи мне тоже про него, — попросила Эрика, продолжая вытягивать друга из состояния отключки.
Знала, что Алекс не сможет составить полноценный рассказ, да даже предложение, но хотя бы тот сможет сосредоточиться на своих мыслях и том, что хотел сказать. От слов Алекса, выдавленных с таким трудом, Эрика не смогла сдержать чуть грустной, но все же улыбки. Вот ведь влюбленный итальянский болван…
— Да, красивый, — подтвердила Эрика безо всяких привычных шуточек. — Вот и не смей отключаться и отпускать этого красивого.
И Рикки продолжала говорить со своим другом ещё и ещё, доставая новые темы буквально из воздуха, и постоянно возвращаясь к Маркусу. Все же он лучше всего заставлял Алекса встрепенуться и вернуться к сосредоточенности. Тем не менее, Эрика видела, что уже даже этот универсальный «раздражитель» перестает действовать. Алекс все чаще пытался закрыть глаза, которые то и дело подрагивали, закатываясь. Он потерял много крови, и организм буквально вопил об этом энергосберегающем режиме. Но ни скорой, ни обещанного много часов назад вертолета все никак не было.