[icon]https://sun9-11.userapi.com/jcTN2nXQSa87HVVWPxIw2FYOSTIhbfO_ALkpWQ/d7HYq6g4m7g.jpg[/icon]Когда раздался взрыв, сердце Маркуса болезненно сжалось. Это не было волшебным предчувствием или провидением. В это время в Нью-Йорке была ночь, и Маркус ложился спать. Он смотрел на совместную фотографию, всё так же стоящую на прикроватной тумбочке, как делал это последние недели. Какие они были счастливые там, на этот снимке…
Совсем недавно Маркус сделал огромный шаг, попытавшись избавиться от досаждающего чувства в душе. Он познакомился с молодым парнем, они ощутили взаимную симпатию, но вышло всё совсем не так, как планировалось. Тот парень только напомнил Маркусу о том, что ему стоит разобраться в себе и в этих болезненных отношениях, что никак не заканчивались. А Маркус всё тянул и тянул.
Теперь он думал об этом регулярно. Каждую ночь он ложился в пустую кровать, смотрел на это фото, и думал. А хотел ли он, чтобы эти отношения закончились? Даже спустя год, принёсший столько горя, ответ был отрицательным.
Маркус не знал, что делать. Он понимал, что нужно было поговорить с Александром. Попробовать обсудить всё спокойно, как они делали это раньше, когда не погрязли в пучине скандалов и взаимного недопонимания. Только что сказать?
Так и не найдя ответа на этот вопрос, Маркус выключил свет и забылся беспокойным, тревожным сном. Буквально через пару часов зазвонил телефон.
Едва погрузившись в нерадостные сновидения Маркус даже не сразу понял, что происходит. Нахмурившись, он приоткрыл глаза и заметил светящийся в темноте экран мобильного. Что за чёрт? Кому потребовалось звонить в такую рань?
Номер был неизвестен, и первым желанием Маркуса было сбросить звонок. Наверняка ведь ошиблись. Никто из его даже неблизко знакомых не стал бы звонить в четвёртом часу утра. Тем не менее, Маркус передумал.
— Да? — хрипло выдохнул Маркус в трубку, слушая слишком бодрый голос девушки. — Доброй, да, это я.
Наверное, уже на этом моменте внутри что-то шевельнулось и болезненно кольнуло предчувствием. Хотя бы потому, что девушки на телефон Маркуса звонили ну очень уж крайне редко, если это не было рабочим моментом. И уж тем более не звонили глубокой ночью и не обращались к нему по полному имени.
Слишком серьёзно, слишком официально. Если эта девушка сейчас предложит ему купить парогенератор, Маркус её просто убьёт. Прямо через телефонный разговор. У человека, разбуженного таким образом, хватит на это сил и способности.
Но вместо рекламы в трубке прозвучало имя. Сонливость слетела, словно её и не было. Маркус резко сел на кровати. Что происходит? Чёрт, что происходит?
— Да, — только и смог ответить Маркус, и добавил так, как говорил раньше, когда приходилось свидетельствовать себя в государственных учреждениях: — Это мой партнёр.
Но сейчас даже эта фраза не звучала столь болезненно, как то, что спокойно проговаривала девушка на том конце провода. Экстренный контакт? Они связались с ним ради экстренного контакта? Маркус чувствовал, как нарастала паника. Сердце стучало так сильно, что он прекрасно слышал это уханье, разносящееся по пустой и тихой комнате.
— Боже правый, да что случилось? — не выдержал Маркус после ещё одного уточнения. — Что с Александром?
Маркус не мог сказать хочет он слышать этот ответ или нет. Эта жуткая неизвестность пугала до чёртиков. «Пожалуйста, скажи, что он жив. Боже, пусть он будет жив», — только эта мысль и стучала в голове в бешеном ритме вместе с сердцем.
Постепенно в ещё не отошедший ото сна мозг начали приходить факты. Александр был в Палестине, он снимал там фильм. Наверное, там сейчас день уже. Чёрт, Палестина… Это было на другом конце Земли, буквально! Так далеко…

[icon]https://sun9-11.userapi.com/jcTN2nXQSa87HVVWPxIw2FYOSTIhbfO_ALkpWQ/d7HYq6g4m7g.jpg[/icon]Словно подтверждая мысли Маркуса, голос девушки, раздающийся из динамиков, вежливо оповестил, что Александр был в Палестине. Это Маркус и так уже знал, но затем… Нападение? Почему-то сразу представилось, как из ниоткуда выскакивает группа вооружённых до зубов арабов и открывает огонь по небольшой съёмочной группе. Сдавленные крики, кровь, и падающие на землю люди.
Маркус сморгнул наваждение и даже мотнул головой, чтобы не придумать себе лишнего. Тем не менее, реальность была не менее сурова. На группу напали, и Александр был ранен. Зачем вообще атаковать съёмочную команду? Они ведь не были связаны ни с политикой, ни с военными, ни вообще с этой страной.
Александр говорил, что там сейчас было безопасно. Когда он уезжал и пришёл попрощаться, он говорил, что всё будет в порядке. Это называется спокойно?
— Вы не знаете или не сообщаете мне? — немного резковато спросил Маркус, когда девушка оставила паузу для вопросов и уточнений.
Он не винил ни в чём сотрудницу посольства, она явно не отвечала там ни за что, кроме информирования родственников и экстренных контактов в этой ситуации. Но Маркус прекрасно знал, что порой такие люди, как и врачи, несколько смягчали правду. Он их понимал. Нельзя позвонить и просто сказать человеку, что близкий тебе человек умирает и вряд ли проживёт дольше какого-то количества часов. Но Маркус должен был знать.
Он не был уверен, что выдержал бы подобный ответ, но теперь точно хотел услышать полную правду, какой бы она тяжёлой не была.
— Больница в Тель-Авиве? — переспросил Маркус и поднялся с постели, направляясь к просторному гардеробу. — Скажите мне, какая больница их примет.
Решение пришло в голову сразу, и Маркус в нём не сомневался. Он полетит в Израиль ближайшим рейсом и будет там, со своим партнёром. Что бы ни случилось.
Наверное, поэтому Маркус был неплохим гонщиком. Он умел держать себя в руках и быстро принимать решения. Гонка кончится — и тогда можно будет сидеть с круглыми глазами и трястись от того, что твоё решение могло стоить кому-то жизни. А пока он был на трассе — ничего не могло сбить Маркуса с его пути и цели.
Так что на робкое заявление девушки, что может понадобиться его решение, в случае ухудшения ситуации, Маркус лишь едва заметно вздрогнул, но лишь сильнее поджал губы в упрямом жесте. Он уже натянул джинсы и влезал в первую попавшуюся футболку. Вот уж о чём он не думал сейчас, так это о своём имидже. Александр был ранен. Он лежал раненый где-то там, на территории Палестины, пока грёбаные политики играют в свои игры. И пока их партия не подошла к концу, раненым людям попросту не оказывали помощь.
Ох, как повезло всем, что Маркус не жил где-нибудь неподалёку. Он был так зол, как не был, пожалуй, никогда в жизни. Чёртовы политики, чёртовы государства, чёртовы…
— Я смогу принять решение, держите меня в курсе, — сухо проговорил Маркус, быстро проверяя кошелёк на наличие карт. — Энн, слушайте… Я еду в аэропорт, у вас есть возможность связываться со мной через интернет?
Со звонками в самолёте было плохо, на такой высоте сети просто не ловили. А вот с интернетом проблем не было, если лететь не эконом-классом. Маркус не думал, что сможет урвать место в экономе, так что интернет у него будет.
Руки тряслись так, что Маркус только с третьей попытки смог натянуть обувь на ногу. Тихо чертыхнулся под нос, сделал едва уловимый медленный выдох, и разогнулся. Сердце продолжало отстукивать невероятный ритм, хотя Маркус и был внешне собран. Всё, чего он хотел — оказаться рядом с Александром, даже если бы и не смог ничем помочь. Он просто обязан быть рядом со своим партнёром. Он должен был быть рядом всё это время, весь этот нелепый год.
Только сейчас Маркус понял, насколько всё это было глупо. Все эти обиды и ссоры — всё теперь казалось совершенно ничтожным. Тогда Александр был жив и здоров, и только это должно было иметь значение.
Маркус сунул в сумку паспорт и портативное зарядное устройство с проводом — больше ему ничего не было нужно. Даже сменная одежда ни к чему. Даже зубная щётка осталась дома, сиротливо стоять в своём стаканчике.
Маркус хлопнул дверью, запирая её на ключ, и побежал вниз по лестнице, продолжая прижимать к уху телефон.

[icon]https://sun9-11.userapi.com/jcTN2nXQSa87HVVWPxIw2FYOSTIhbfO_ALkpWQ/d7HYq6g4m7g.jpg[/icon]Все люди были разными, и отношения у них были разными. Кроме того, не у всех была возможность всё бросить, вырвать зубами билет на ближайший рейс и вылететь на место. У Маркуса такая возможность была, поэтому он не мог ей не воспользоваться. Впрочем, ему казалось, что даже если бы у него не было денег, а работа отнимала большую часть времени, он нашёл бы способ оказаться там, где должен был.
Он всё думал о том, как отвратительно они расстались с Александром. Старался не допускать такой мысли, но так или иначе в голове проскальзывали самые страшные варианты развития событий. Что, если Александр умрёт, так и не дождавшись своего Маркуса? Сожалея о том, что они потеряли этот год. Страдая из-за того, что единственное, что он услышал при прощании было нелепое пожелание удачи.
Маркус поблагодарил девушку за предоставленную информацию и тут же отнял телефон от уха, чтобы быстро записать данные по больнице. Вдруг адрес вылетит из головы за всеми этими переживаниями? Конечно, он мог перезвонить и уточнить снова, но Маркус избавился от такой необходимости просто добавив заметку.
— Пока ничего в голову не идёт, — признался Маркус, сосредоточившийся только на том, чтобы побыстрее добраться до далёкого Тель-Авива. — Я позвоню вам, если потребуется. Спасибо, Энн, буду ждать вашего звонка.
Положив трубку, Маркус тут же вызвал такси до аэропорта Кеннеди. Он был ближе всего, да и рейсов там каждый день было предостаточно, даже ночью. Хотя бы одно место до Израиля обязательно должно было остаться.
И пока Маркус ехал в машине, за эти полчаса он успел сделать несколько вещей. Первое — он написал подробное письмо своему агенту. Кратко объяснив ситуацию, Маркус расписал всё, что агент должен был сделать за его отсутствие. Отменить несколько встреч и съёмки, назначенные на ближайшую неделю. Маркус не знал, на какое время задержится в Израиле, но при любом исходе — хорошем или плохом — он не вернётся на следующий же день.
Второе — открыл сайты самых популярных авиакомпаний на телефоне, чтобы заранее посмотреть билеты до Тель-Авива. И на этом моменте Маркусу стало дурно. Ближайшие рейсы стартовали с шести утра, но это были сложные маршруты с пересадками, которые занимали в среднем… двадцать три часа.
— Нет-нет-нет, — пробормотал Маркус под нос, поймав резкое чувство отчаяния, тесно переплетающегося со страхом.
Он не может добираться до Александра целые сутки! За эти сутки может случиться всё, что угодно, а он будет в воздухе. Беспомощный, имеющий лишь слабую возможность отвечать на звонки по телефону.
Маркус упрямо листал дальше, но вот на горизонте появился аэропорт, а ничего быстрее он так и не нашёл. Больно закусив губу, Маркус выскочил из автомобиля, почти бегом направляясь к зданию. Вещей у него с собой не было, поэтому он быстро добрался до стойки регистрации с профессионально улыбающейся девушкой за ней.
Маркус даже не смог сразу заговорить, глотнув пару раз воздух, так сильно он начал переживать по поводу своего решения. Что, если он… опоздает? И больше никогда не увидит улыбку своего Александра. И больше никогда не поговорит с ним, не скажет ему, каким он был дураком, что позволил Александру уйти.
— Девушка, мне нужно срочно оказаться в Тель-Авиве, помогите мне это сделать, — проговорил, наконец, Маркус. — Не важно, сколько это будет стоить, хоть президентский люкс, мне нужно там быть как можно скорее.
Кажется, сотрудница аэропорта уже сталкивалась с подобными ситуациями. Она проговорила что-то стандартное успокаивающее и перевела взгляд на свой компьютер, выискивая самые оптимальные варианты. Казалось, она делала это целую вечность! Почему-то Маркусу мерещилось, что вот сейчас девушка поднимет виноватый взгляд и скажет, что самый быстрый рейс ушёл пять минут назад или вроде того.
— Самый быстрый сегодня — вылет в восемь утра, длительность полёта десять часов тридцать минут, прилёт по местному времени в час тридцать ночи, — информировала сотрудница, и Маркус вцепился в край стойки, чтобы не осесть на пол.
Десять часов. Нет, он понимал, что Израиль буквально на противоположной стороне Земли, но… Там, в Палестине пройдёт день и наступит глубокая ночь, и ситуация, скорее всего, уже разрешится, пока Маркус будет в самолёте. Словно кошмар стал явью.
Девушка что-то спрашивала у него, но Маркус не слышал. Он только кивнул и протянул свой паспорт и кредитку. «Господи, Александр, только дождись меня, родной мой…».

[icon]https://sun9-11.userapi.com/jcTN2nXQSa87HVVWPxIw2FYOSTIhbfO_ALkpWQ/d7HYq6g4m7g.jpg[/icon]Едва Маркус отошёл на негнущихся ногах от стойки регистрации, получив свой билет, его телефон зазвонил. Маркус так поспешно схватил мобильный, что едва не выронил его, торопливо нажимая на кнопку принятия вызова. Снова звонила Энн из посольства, и снова у неё не было конкретных новостей. Тем не менее, что-то было. Какая-то кроха информации, но она успокаивала — пострадавшие были в сознании, хоть и не в состоянии дойти до границы. Вроде бы это было хорошо, что в сознании, но как долго продлится это состояние? Как долго они смогут продержаться, пока важные богатые люди решали свои глупые вопросы?
В один миг Маркус возненавидел всю эту систему, политику, людей, занимающих высокие посты и считающих остальных марионетками. Чёрт возьми, там лежали раненые. Такие же люди, как и вы, ублюдки. Маркус уж был уверен, будь на месте происшествия ребёнок одного из таких политиков, ситуация бы решилась просто моментально. Была бы и машина скорой помощи, и вертолёт, и лучшие врачи мира бежали бы вприпрыжку помогать.
— Другие члены, — проговорил Маркус как-то на автомате и зрачки его чуть расширились. — Энн, скажите, у вас есть информация касательно состояния Эрики… Эрики… чёрт, не могу вспомнить её фамилию. Она должна была быть с ними. Пожалуйста, скажите мне, что с ней. Она друг семьи. Пожалуйста…
Эта мысль возникла внезапно и заставила Маркуса загрустить ещё сильнее. Конечно, он не так плотно дружил с этой девушкой, как Александр, но она была милой и тоже не заслуживала такого. Кроме того, Маркус знал её историю. Она и так похоронила жениха. Кажется, с неё было достаточно.
Маркус знал, что Энн не очень вправе говорить такую информацию постороннему человеку, но, видимо, она сжалилась над мужчиной. Она сообщила, что Эрика в порядке и она почти не пострадала.
— Спасибо, — кратко поблагодарил Маркус.
Он не знал, чувствует ли он небольшое облегчение от этого или нет. Да, конечно, хорошо, что девушка не пострадала физически. Но теперь она сидела там, рядом с ранеными, рядом со своим раненым другом, и просто наблюдала, как те медленно умирают. Кому ещё в этой ситуации было хуже — непонятно. Впрочем… Наверное, это было гадко или низко, но Маркуса сейчас всё это не сильно заботило. Все его мысли были преимущественно заняты Александром, и только он имел значение.
Договорив с Энн, Маркус залез в сообщения на телефоне. Он не записывал номер Эрики специально, но как-то раз Александр отправлял ему сообщение с её телефона, чтобы Маркус не волновался.
— Где же ты, — пробормотал Маркус под нос, пролистывая экран всё ниже и ниже. — Ага, вот ты где…
Он набрал номер, прижимая телефон к уху. Маркус сначала и не знал, что сказать, но через секунду пришло осознание. Он не будет говорить долго, чтобы не занимать линию от более важных сейчас звонков. Он просто скажет, что едет к ним, чтобы Эрика передала это Александру. Чтобы он даже в таком жутком состоянии знал — он не безразличен Маркусу.
К великому сожалению последнего, после долгой тишины в трубке, записанный голос проговорил, что абонент недоступен. Маркус попробовал снова и снова, уповая на плохую связь, но тщетно. Скорее всего, Эрика сменила номер на местный, ведь они собирались пробыть там несколько месяцев. Тем не менее, Маркус должен был попытаться.
Теперь же ему оставалось только одно — ждать. Ждать целых два часа, а затем ещё десять. Маркус то и дело вставал с места и бесцельно прохаживался, чтобы хоть как-то себя занять. То и дело он хватался за телефон, то и дело крепко сцеплял руки между собой, чтобы унять противную нервную дрожь в пальцах.
Тем не менее, когда телефон зазвонил ещё раз, Маркус понял, что помимо ожидания звонка испытывает страх перед ним. Что, если вежливый и виноватый голос Энн сообщит то, чего Маркус боялся больше всего?
— Я понял вас, — ровно сказал Маркус на всю информацию, что выдала ему Энн в этот раз. — Спасибо, что держите в курсе.
Несмотря на более-менее спокойный голос, внутри всё ни черта не было спокойно. В душе Маркус буквально орал от ужаса и ненависти ко всем политиканам мира. Если он прилетит и Александра всё ещё не вытащат оттуда или не смогут спасти… О, им всем придётся не сладко, уж это Маркус постарается сделать.
Он старался думать в позитивном ключе. Убеждал себя не предусматривать такие варианты, и надеяться, что всё окончится хорошо. Но, наверное, такова была человеческая природа. Маркус так или иначе представлял, что будет делать и как вообще ему дальше жить, если жизнь Александра оборвётся. Человека, которого Маркус любил так сильно, что с удовольствием бы забрал все его страдания на себя, если бы это было возможно.

[icon]https://sun9-11.userapi.com/jcTN2nXQSa87HVVWPxIw2FYOSTIhbfO_ALkpWQ/d7HYq6g4m7g.jpg[/icon]После разговора Маркус быстро прошёл все предполётные проверки. У него ничего с собой не было, кроме кошелька, паспорта и ключей от квартиры, так что он просто выкладывал все эти мелочи на стойку, проходил металлоискатели и двигался вперёд, пока не оказался в следующем зале ожидания.
Класс его билета был довольно высок, поэтому и зал оказался крайне комфортабельным, но Маркуса сейчас это совсем не волновало. Он просто плюхнулся на диванчик и стал ждать, переплетая пальцы между собой или крепко сжимая руки в кулаки от нервов.
Маркус едва не подпрыгнул на месте, когда объявили посадку. Он был первым, зашедшим на борт самолёта, хотя от этого ничего не зависело — время перелёта всё равно не сократится, как бы он не торопился.
Застегнув ремень безопасности, Маркус ждал. Ждал, ждал и ждал… Привычно закрыв глаза при взлёте, он вспоминал, как легко давались перелёты с Александром. Маркус смотрел на своего мужчину и ничего на свете его не тревожило. Сейчас же, когда самолёт набрал нужную высоту и погасли значки «пристегните ремень», Маркус шумно захлопнул створку иллюминатора, привлекая к себе тошнотворно понимающие взгляды.
Обычно Маркус не боялся летать. Он понимал, что вся эта головокружительная высота всего лишь там — за толстым стеклом и металлическими стенами самолёта. Тем не менее выглядывать в это маленькое окошко и лицезреть удаляющуюся землю никогда не горел желанием. Сейчас же от одного только взгляда на облака закружилась голова. Нервы и так были на пределе, и скрытый страх легко воспользовался этой слабостью.
Потерев устало глаза ладонью, Маркус поймал стюардессу и заказал вина. В этот момент позвонила Энн. Маркус улыбнулся стюардессе и ответил на звонок.
— А уж я как надеюсь, — пробормотал он, выслушав очередные неутешительные новости. — Спасибо, что позвонили.
И снова тягостное ожидание. Маркус пил вино с самого утра, хотя не ел со вчерашнего вечера. Отчасти, впрочем, он надеялся запьянеть, чтобы успокоить нервы. Немного, не настолько, чтобы не иметь возможности… принять решение в случае, если всё пойдёт под откос.
На миг вновь пришла жуткая мысль, от которой по спине побежали мурашки — если всё закончится дерьмово, Маркус даже не знал распоряжений Александра о его похоронах. Они были слишком молоды, чтобы говорить об этом. Они никогда и не думали подобное обсуждать. Маркусу пришлось изрядно потрудиться, чтобы взять себя в руки после таких мимолётных размышлений и заставить себя верить в лучшее.
Ничего подобного не придётся решать. Всё будет хорошо. Скоро позвонит Энн и скажет, что Александра вывезли в больницу, адрес которой Маркус записал. Что его лечат лучшие врачи Тель-Авива, и он будет в порядке. А ночью прилетит Маркус и… Чёрт они так расстались и весь год проедали друг другу мозги, будет ли ему рад Александр? Или он уже начал становиться для него чужим человеком?
Да нет, конечно. Александр всегда переживал больше всех, и именно он стремился вернуть всё, как было. Глупил только Маркус… И каким это всё ничтожным казалось сейчас, каким мелочным и незначительным! Александр оступился, загнанный в угол своими же эмоциями, которые не находили выхода рядом с таким осточертело спокойным партнёром. Но ведь Маркус понимал, что простил его за всю ту боль. Простил так быстро, что, видимо, самого это испугало. И вот уже больше года прошло…
Телефон зазвонил, застав Маркуса за самоуничижительными мыслями, подружившимися с всё нараставшей тревогой за Александра. На сей раз Энн была более многословна, и первые новости немало порадовали Маркуса.
— Это прекрасные новости, — чуть более бодрым голосом отозвался он, но Энн свою весь не закончила.
Конечно, Маркус отчасти понимал этих людей. Соваться по своей воле на территорию вражеской страны, где происходит подобное, где на тебя могут напасть наравне с другими, чтобы помочь людям, которых ты не знал? Даже не согражданам? Такое себе удовольствие. Нужно было быть либо фанатиком своей работы, либо обладать бесконечно добрым сердцем. Маркус лишь надеялся, что среди группы добровольцев хоть один окажется таким.
— Я понимаю, — сказал Маркус на все эти извинения Энн. — Будем надеяться.
Наверное, Маркус был самым немногословным человеком среди всех, с кем приходилось общаться бедной девушке. И самым нескандальным. Несмотря на весь стресс Маркус не отыгрывался на неповинных людях, вот и с Энн был вежлив и даже благодарен ей за все эти старания и постоянную информацию. Наверное, Маркус мог бы сойти за человека безразличного в своём показательном спокойствии, но безразличные люди не срываются в четыре утра в аэропорт, чтобы взять ближайший рейс в страну за десять часов лёта.

[icon]https://sun9-11.userapi.com/jcTN2nXQSa87HVVWPxIw2FYOSTIhbfO_ALkpWQ/d7HYq6g4m7g.jpg[/icon]Для Маркуса история их отношений с Александром была самой прекрасной. Той, о которой фантазируют авторы, печатая свои романы. Той, о которой рассказывают потомкам. О том, как любили, как рвались друг к другу, как не могли провести минуты один без другого. О том, как наслаждались каждым мигом, и преодолевали вместе все преграды. И не важно, что всё это кончилось. Их история была изумительной.
Кроме того, сейчас, стремясь в далёкий Тель-Авив, Маркус отчётливо понимал, что это ещё не конец. Любой человек может устать и сломаться, любой может совершить ошибку и пойти не в том направлении. Их жизнь была словно спринт, на котором они споткнулись и заработали перелом. Восстановление было долгим и мучительным, но это ведь не повод бросать дистанцию раз и навсегда.
По крайней мере, Маркус сделает всё, чтобы исправить свои ошибки. Главное, чтобы Александр был жив. Если он выберется из того кошмара, в котором пребывал все эти часы, Маркус вывернется наизнанку, но сделает его вновь счастливым. Они смогут, Маркус верил в это, и никакие обиды или гордость им не смогут помешать. Ведь в конечном счёте все эти принципы тоже становились совершенно незначительными.
«Просто дождись меня, родной мой. Я знаю, какой ты сильный. Оставайся сильным, я тебя прошу», — умолял мысленно Маркус, всё крепче сжимая в ладони телефон, который молчал уже так долго, что заставлял нервничать.
Чтобы хоть чем-то занять себя, создать вид деятельности, Маркус вышел в интернет, без труда находя Эрику в социальных сетях. Вдруг она выходила в интернет с телефона? Идея бредовая. Вряд ли она, сидя с ранеными коллегами из съёмочной группы, решит запостить новую фотографию в блог. Просто Маркусу хотелось хоть что-то сделать, вот и всё.
По той же причине он всё же заказал еду, пропустив один из приёмов пищи и ограничившись вином. Сейчас даже идея поесть казалась удачной, хотя от нервов даже слегка подташнивало. Маркус медленно ковырялся в своей тарелке, как ребёнок, пытающийся размазать пищу по краям, чтобы обмануть мать.
Когда раздался звонок, Маркус вновь вздрогнул, ощущая участившееся биение сердца. Он быстро поднёс телефон к уху, слушая уже привычный голос Энн.
— Слава богу, — выдохнул Маркус, хотя в оного и не верил, даже в такой ситуации. — Это отличные новости, Энн, спасибо.
Конечно, окончательно Маркус не расслабился, да и вообще, скорее всего, успокоится лишь когда будет сидеть рядом со своим партнёром и держать его руку в своей. Тем не менее, теперь Александр был там со специалистами, а не один с растерянными, не знающими что предпринять, возможно даже паникующими коллегами. И скоро его заберут на вертолёте в больницу, а медицина, насколько гласили слухи, в Израиле очень хорошая.
— Да, конечно, держите меня в курсе, — кивнул Маркус, хотя Энн не могла его видеть, но это вышло рефлекторно. — И у меня вопрос. Мой самолёт прилетает около часа ночи по местному времени, но мне…
Как обычно, Маркус начал говорить очень собрано, но, когда дошёл до сути вопроса, заметно запнулся. Мысленно-то он уже проговорил эту фразу, и она отчего-то подняла настолько сильные чувства в душе, что те образовали настоящий смерч, мешая Маркусу говорить. Продолжил он тише обычного, в кои-то веки пропустив искренние эмоции в голосе.
— Мне нужно быть рядом со своим партнёром. Меня пропустят в больницу?
Он просто не мог по прилёту поехать преспокойно в отель. Он даже не искал отеля, в котором мог бы остановиться. Его место — рядом с Александром, даже если придётся без сна сидеть в узких коридорах отделения интенсивной терапии, попирая затылком твёрдую стену.

Отредактировано Marcus Wu (2020-09-01 01:05:35)

[icon]https://sun9-11.userapi.com/jcTN2nXQSa87HVVWPxIw2FYOSTIhbfO_ALkpWQ/d7HYq6g4m7g.jpg[/icon]Маркус услышал самое главное — что его пропустят ночью в больницу и он сможет быть рядом со своим партнёром в такой трудный момент — и немного успокоился. Рядом с Александром сейчас были врачи, они не дадут случиться непоправимому. Конечно, тягостные мысли никуда не делись — доктора ведь не всесильны, — они всё так же кружились в голове, но уже медленнее, дав Маркусу немного передохнуть.
Он даже немного задремал, когда в салоне стало темнее, сморённый вином, нервами и усталостью. Дрёма была беспокойной, Маркус то и дело открывал глаза, а сердце его заходилось в бешеном ритме от какой-то случайно возникшей мысли. Спустя какое-то время он проснулся окончательно от очередного звонка из посольства.
— Ясно, — выдохнул он в телефон, чувствуя новую волну ужаса, накатывающую с таким зловещим рокотом откуда-то из глубины души. — Позвоните мне, как только что-то будет известно о его состоянии.
Маркус прекрасно помнил все разговоры и всю информацию, которую давала ему Энн. Каких-то пару часов назад Александр ещё был в сознании, а теперь… Если уж для Маркуса это время, проведённое в аэропорту и самолёте, казалось вечностью, то какого было Александру? Раненому, обессиленному, ждущему помощи, которая так и не показалась, когда уставшее сознание ускользнуло от него.
Сердце болезненно сжалось, и Маркус вновь твердил, как мантру: «Пожалуйста, держись. Ты выкарабкаешься, любимый, ты справишься. Я уже совсем скоро буду рядом. Я буду рядом. Рядом с тобой».
Сознание продолжало подкидывать кошмарные картинки. Изувеченного, изуродованного тела, что ещё вчера было таким идеальным. Застывшую боль в глазах, почти такую же, что Маркус видел не раз за прошедший год. Он чувствовал себя последней сволочью за то, что заставил Александра пройти через всё это, чтобы только лишь понять, как хочет вернуть всё на свои места и попробовать ещё раз.
— Около часа ночи, — повторил Маркус на вопрос девушки, как-то рефлекторно. — Да, я постараюсь позвонить.
О том, что милая Энн, которая всеми силами старалась облегчить беспокойство родственников пострадавших, сегодня выложится до последнего, Маркус даже не думал. Впрочем, ему было бы и всё равно, если бы её сменил кто-то другой. От тональности голоса в телефоне ничего не зависело, а все мысли были заняты лишь Александром.
От последнего пожелания Маркус действительно вздрогнул. Руки его напряглись, как при судороге, едва не выронив телефон с уже погасшим экраном. Удачи…
Почему он не перехватил Александра у двери, как хотел? Почему не оставил его с собой хотя бы на одну ночь, чтобы утром, лёжа в таких желанных объятиях друг друга, рассказать о том, что чувства никуда не ушли? И попытаться решить проблему. Почему вечно люди ждут самого ужасного, чтобы наконец понять?
Маркус чувствовал себя кретином. Но даже самобичевание становилось ничтожным под влиянием огромного шторма из тревоги и волнения.
Во втором часу ночи, когда большинство жителей Израиля уже почивали в своих кроватях, самолёт без задержек приземлился в аэропорту Тель-Авива. Обычно Маркус был тем, кто пропускает почти всех к выходу, а сам сидел до последнего, чтобы не толкаться в проходах. Сегодня он стоял у двери, едва потух значок о необходимости пристегнуть ремни.
Быстро добравшись до первого поста, Маркус протянул паспорт и… началось «веселье». Не зря этот аэропорт считается самым безопасным, только вот сейчас его безопасность действовала Маркусу на нервы, и оставаться спокойным и не орать на пограничные службы становилось всё сложнее и сложнее.
Таможенник начал с банального вопроса «цель визита», на который Маркус ответил честно — его партнёр пострадал был здесь, в больнице, он из съёмочной группы, на которую было совершено вчера покушение в Палестине. Сотрудник и бровью не повёл. Бывали ли раньше в Израиле? Знаете кого-нибудь здесь? На чём будете добираться от аэропорта?
Маркус как мог терпеливо отвечал, замечая, что вопросы иногда повторялись, словно от него ждали, что он запутается и скажет что-то невпопад. Затем настали вопросы по паспорту, в котором отвратительно сиял штамп пересечения границы с Арабскими Эмиратами. Вот уж Маркус никогда не думал, что пожалеет об отдыхе в приятной курортной стране.
— Нет, я никого не знаю в Эмиратах, я там просто отдыхал, — выдохнул Маркус, чувствуя нестерпимое раздражение. В голову приходили гнусные вещи (вроде того, что эти люди выбрались из-под пяты гестапо, чтобы самим стать такими же), но он даже не мог себя винить за это. Прошло уже десять минут, а опрос не сдвинулся с мёртвой точки.
— Где и как долго здесь собираетесь жить? — строго спросил таможенник, явно ожидая увидеть обратный билет и бронь на гостиницу.
Только вот у Маркуса не было ни того, ни другого. Чёрт, он ехал не по причине отдыха! Он не знал, сколько его партнёр пробудет в больнице, это всё зависело от врачей этой клиники! Сжимая зубы, Маркус проговорил название и адрес больницы, в которую направляется, а также номер посольства, которое занималось этим вопросом, и теперь оставалось лишь ждать, когда сотрудник аэропорта проверит данную информацию. Опять ждать…

[icon]https://sun9-11.userapi.com/jcTN2nXQSa87HVVWPxIw2FYOSTIhbfO_ALkpWQ/d7HYq6g4m7g.jpg[/icon]Слышать подобные новости — невероятное облегчение и радость. Осознавать, что почти всё уже позади. Конечно, Маркус понимал, что в любой момент может что-то пойти не так. Даже после успешных операций случались сбои. Тем не менее, пока Александру опасность не грозила, врачи оценили его состояние, как удовлетворительное, и оставили его в относительном покое, продолжая наблюдать.
Когда Энн позвонила с этой новостью, Маркус прикрыл глаза, услышав более бодрый и счастливый голос и заранее понимая, что та ему скажет. Такими голосами ужасные новости не сообщали. Сердце продолжало болезненно сжиматься от страшных слов — потеря крови, извлечение осколков бомбы, — врагу не пожелаешь слышать подобное о самом дорогом тебе человеке. Но Маркус был рад и благодарен Энн за проделанную работу.
Скоро он уже будет на месте, рядом с Александром. Конечно, Маркус не думал, что всё пройдёт, как в фильме, когда раненный открывает глаза, будто чувствуя приближение любимого, а следом играет музыка и длится долгий поцелуй. Скорее всего, Александр будет глубоко спать, но и этого будет достаточно. Главное, он будет рядом, мерно дышать, со спокойствием на своём бесконечно красивом лице.
Об этом Маркус думал, когда стоял в ожидании на таможне. Он пытался успокоить себя такими мыслями, но нервы всё равно были взбудоражены, а сотрудники аэропорта казались бесчувственными роботами, призванными выводить из себя.
Один Маркус знал, каких трудов ему стоило сдержать себя и свой голос на последних вопросах. Позади него толпились другие пассажиры самолёта, ожидая своей очереди уже полчаса, а дело будто и с места не двигалось. Но, наконец, таможенник недовольно протянул Маркусу паспорт, словно тот был виновен во всех еврейских бедах, и отпустил его.
Маркус даже не поверил сперва, но перепроверять не стал, тут же двинувшись на выход. Багаж получать не нужно, никаких других досмотров не предвиделось, так что Маркус выскочил на улицу, тут же находя такси и называя адрес больницы.
Часы уже показывали третий час ночи, когда Маркус, наконец, перешагнул порог клиники, направляясь к первому попавшемуся сотруднику с целью узнать, где находится его партнёр. Но он не успел даже задать вопроса, как его окликнул молодой человек с тёмными синяками под глазами, в котором Маркус быстро опознал работника посольства. Видимо, Энн предупредила, что Маркус скоро приедет, а других взволнованных китайцев в больнице видно не было. Так что свою цель сотрудник определил безошибочно.
Перекинувшись несколькими фразами, а именно — получив более точную информацию о состоянии и лечении Александра, Маркус всё же направился в палату. Он был даже удивлён тому, что его нигде не заставили отметиться, представиться, да и вообще редкие медицинские работники, проходящие мимо, даже внимания на него не обращали.
Маркус толкнул дверь и вошёл в палату, останавливаясь в добром метре от постели, на которой лежал Александр. Его бесконечно родной, его самый любимый человек на свете. Такой бледный, окутанный какими-то перевязками и трубками, измеряющими давление и чёрт знает что ещё, подключённый к капельнице. Беспокойство вновь вернулось в душу, а сердце забилось о рёбра, словно требуя выпустить его.
Сотрудник посольства проговорил ещё немного о лечении Александра, вежливо предложил помочь с проживанием, но получив отрицательный ответ, быстро скрылся за пределами палаты, лишь вручив Маркусу ещё один номер телефона.
Едва дверь за ним закрылась, Маркус сдвинулся с места. Он подошёл к кровати, опускаясь на колени прямо на пол перед ней. Немного нерешительно он прикоснулся к руке Александра, на пальце которой красовался зажим для измерения пульса.
Маркус ничего не говорил, просто сидел и смотрел. Мысли его были разными. От радостных, что весь этот кошмар почти закончился, до совсем-совсем тягостных. Маркус переживал всё заново: что бы всё же было, если бы самые страшные предположения оправдались? Он многократно клял себя за то, как поступил с родным человеком. А также вновь и вновь винил себя за то, что Александру пришлось пережить. В тот момент Маркус искренне считал, что это состояние Александра — целиком и полностью его вина.
Спустя долгое время Маркус всё же поднялся, подтащив тихо стул ближе к больничной койке. В какой-то момент вошла медсестра, меняя капельницу, но ни она, ни Маркус толком не обратили внимания друг на друга.
Маркус сидел и ждал, пока около шести часов утра его голова не опустилась устало на грудь, и он не задремал.

[icon]https://sun9-50.userapi.com/puil3XBGIcdQijZdN1X2z8fxpGwrb4iQg158Lg/vprggNdhzRU.jpg[/icon]Маркус так и не погрузился в сон окончательно. Он дремал в пол-уха, постоянно открывая глаза — то от визита утренней медсестры, которая вновь поменяла капельницу, то от лёгкого шевеления Александра, который восстанавливал силы. Шея немного затекла, вынуждая менять позу, которая, к слову, была крайне ограничена на небольшом больничном стуле.
В окно палаты проглянуло раннее солнце, и Маркус уже чувствовал, как окончательно пробуждается, хотя проспал от силы пару часов, как и в предыдущую ночь. Когда колена коснулась рука, глаза распахнулись моментально.
Сморгнув дрёму, Маркус поднял голову, поворачиваясь на проснувшегося Александра. Его кожа до сих пор была бледной, а веки, напротив, тёмными. Губы почти лишены крови, проглядывая светлой полоской среди густой щетины. Александр выглядел осунувшимся и уставшим даже после долгих часов отдыха, но для Маркуса сейчас не было ничего милее на свете, чем это лицо.
Александр был жив и постепенно пойдёт на поправку. Швы затянутся и рассосутся, оставляя о себе лишь светлые росчерки памяти. Все бинты снимут, и всё будет хорошо. Маркус чувствовал, как эмоции разрывают его на части. Он ощущал тяжёлый груз вины за всё случившееся, но, с другой стороны, был все себя от счастья и не знал кого и благодарить за то, что вернули его Александра из этого ада.
На взволнованные вопросы партнёра Маркус даже не успел ответить. Он чуть улыбнулся, не в силах отвести взгляда от любимого лица. Но, как и всегда, Александр был менее терпелив. Он дёрнулся, пытаясь подняться, но тут же с шипением осел обратно.
— Тш-ш, — протянул успокаивающе Маркус, аккуратно пересаживаясь на край кровати и стараясь не задеть парня. — Тихо, родной мой, тебе ещё рано вставать.
Это нежное слово, такое привычное раньше и буквально забытое за последний год, само собой сорвалось с губ. Но Маркус не жалел об этом. Он вновь немного улыбнулся, глядя на партнёра одновременно ласково и обеспокоенно, и положил свои ладони поверх рук Александра в таком любящем прикосновении.
Сказать хотелось так много, но Маркус не знал, с чего начать. Да и стоит ли сейчас? Александр всё ещё был слаб, и вряд ли ему можно нервничать на следующее же утро после операции. А Маркус сейчас был не в том состоянии, чтобы тщательно подбирать слова, как он обычно делал. Волнение никуда не делось, хоть и поутихло, а нервы, расшатанные предыдущим кошмарным днём, не пришли в норму.
Маркус боялся, что сорвётся почти в истерику. «Прости меня, Александр. Прости за то, что оставил тебя. Прости, что ничем не мог помочь. И за то, что довёл до такого» — всё это билось острыми осколками в голове, но Маркус понимал, что это вовсе не то, что Александр хотел бы сейчас услышать. Тот только сильнее занервничает, и кто знает, какими осложнениями это может обернуться.
Так что приходилось быть сильным снова и снова, ради обоих. Взгляд на миг пропустил все эти чувства — боль, горечь, беспокойство, грусть. Уголок губ снова дёрнулся, когда Маркус протянул руку, нежно прикасаясь к колючей щеке своего «сицилийца». Это лёгкое покалывание пальцев будто вновь вернуло в прошлое — такое счастливое и беззаботное.
— Кажется, ты мне говорил, что сейчас в Палестине безопасно, негодник, — улыбнулся чуть шире Маркус, но всё же не удержал язык за зубами, добавив: — Я чуть с ума не сошёл, когда мне позвонили…
Чуть прикусив этот предательский орган, Маркус замолчал, продолжая ласково, почти невесомо, чтобы не причинить боль, прикасаться к своему партнёру. Александр ведь может почувствовать себя виноватым, что заставил его беспокоиться и рушить планы. Маркус не хотел такого. Если кто и был виноват, так это он. Если бы не его глупость…
Трезвый рассудок подсказывал, что ничего бы не изменилось. Даже если бы они не расстались и были бы счастливы вместе — предложение на съёмки фильма поступило бы всё равно. Александр бы согласился на них, не теряя шанса подняться выше по карьерной лестнице. А тот урод всё равно бы бросил бомбу.
Тем не менее, Маркус не знал наверняка, но верно догадывался о другом. Если бы он не отталкивал своего партнёра, тот бы не утопал в своих невесёлых мыслях о Маркусе и их отношениях, когда лежал там, на земле Палестины, вымоченной в собственной крови.

[icon]https://sun9-50.userapi.com/puil3XBGIcdQijZdN1X2z8fxpGwrb4iQg158Lg/vprggNdhzRU.jpg[/icon]Когда глаза Александра наполнились слезами, Маркус почти возненавидел себя, не удержавшего свой язык в такой ответственный момент. Он решил, что это его слова причинили уставшему и оттого чувствительному парню столько боли и переживаний. Но когда Александр начал говорить, Маркус уже точно был уверен в своей ненависти к себе. Как он мог так поступить с Александром? С этим лучшим на свете человеком, которого Маркус, как сейчас отчётливо казалось, был вовсе недостоин.
— Пожалуйста, Александр, не надо… — тихо проговорил Маркус, пытаясь остановить этот поток сбивчивой речи и успокоить партнёра.
Сделать это было не так-то просто. Александр просто говорил и говорил то, что было на сердце, что копилось долгое время. Он выговаривал свою вину, свою боль, свою обиду на то, что всё пошло совсем не так. На душе у Маркуса стало совсем погано, и единственное светлое чувство, что осталось в ней — была любовь к Александру. Она встрепенулась с новой силой, да так резко, что и у Маркуса глаза заблестели.
— Александр, — предпринял ещё одну попытку Маркус, нежно вытирая слезу, покатившуюся по виску любимого мужчины, большим пальцем.
Лицо Маркуса чуть исказилось от всех переживаний, которые он сейчас испытывал. Неизменным оставалось тепло, с которым он прикасался кожи Александра, стараясь успокоить, привести в чувство и забрать себе все негативные чувства и мысли.
Итальянец, наконец, затих, отводя взгляд, и прошептав на выдохе о своих неизменных чувствах. Было тяжело дышать. Маркус знал, что не отступит, но всё равно боялся — они причинили друг другу столько боли и столько всего разрушили. Смогут ли восстановить? Выстроить заново доверительные отношения и любить друг друга как и прежде?
— Правда в том, — медленно проговорил Маркус, словно признавался в чём-то сокровенном. Впрочем, так оно и было, — что я давно простил тебя. Даже думая, что ты сделал это. Все равно простил, потому что…
Он сморгнул, стараясь не пропустить солёную влагу, так и рвущуюся на свободу. Нет, Маркус хотя бы в этом не должен был дать слабины. Иначе Александр точно сорвётся и придётся звать медицинский персонал.
— Прости, я был таким кретином, — сказал Маркус, глядя на своего партнёра. — Я думал, что поступаю правильно, а теперь понимаю, что был просто дураком. Мне так жаль, что тебе пришлось пережить всё это. Прости…
Маркус снова повторил это слово, но понял, насколько жалко и ничтожно оно звучало. Разве этими звуками можно исправить всё, что он натворил? Разве это «прости» сотрёт всю боль и отчаяние, которое испытывал Александр день за днём на протяжении такого невероятно долгого срока. Целый год. Год!
Но Маркус был не тем, кто сдаётся. Он лишь надеялся, что Александр сможет его простить, и постепенно все эти тягостные воспоминания позабудутся. Так или иначе, Маркус был очень старательным. Он постарается сделать всё, чтобы исправить свою ошибку. Чтобы Александр вновь стал счастливым.
— Я люблю тебя больше всего на свете, — искренне признался Маркус. — И всегда любил.
Он аккуратно наклонился, стараясь не задеть никакой травмированной части тела. Он так соскучился по этим мягким губам. И плевать, что щетина тут же кольнула нежную кожу возле рта — сейчас ничего не имело никакого значения, кроме Александра. Маркус нежно поцеловал его, стараясь передать всё, что чувствовал, не только словами, но и этим простым, но чувственным действием.
— Я никогда тебя больше не отпущу, слышишь? — прошептал он в губы партнёра. — Ты поправишься, и я заберу тебя домой.
Наверное, именно сейчас случилось то, о чём Александр так долго мечтал. Маркус говорил всё, что думал, не скрывая ничего. Все его силы уходили на контроль собственного тела — чтобы не сорваться, не разреветься в истерике, не перехватить Александра так крепко, как того хотелось, от избытка чувств. За всем этим Маркус просто не мог уследить за фильтром своей речи. Он выворачивал душу наизнанку рядом с этим человеком. Человеком, ради которого был готов отдать собственную жизнь, лишь бы с ним всё было в порядке.

[icon]https://sun9-50.userapi.com/puil3XBGIcdQijZdN1X2z8fxpGwrb4iQg158Lg/vprggNdhzRU.jpg[/icon]От понимания Александра почему-то становилось только хуже. Маркус вот себя не понимал. Он, как и его партнёр, думал о том, почему они не исправили всё сразу? В чём была проблема? Александр всегда повышал голос, когда волновался. Почему это стало волновать только в то время, под конец их отношений?
Почему Маркус не мог никак избавиться от досаждающей параллели с родителями? Они тоже кричали, но совершенно по другому поводу. Они хотели сделать из Маркуса свою марионетку, успешную и образованную, которой могли бы гордиться, выставляя своего сына напоказ, как своё достояние. У Александра были чуть ли не противоположные причины. Тем не менее, Маркус раз за разом закрывался и отдалялся от партнёра всё сильнее, едва слышал этот громкий возмущённый голос.
Почему не смог стерпеть? И почему понимание всех причин пришло так поздно? И это были не единственные вопросы, что терзали голову Маркуса сейчас. С другой стороны его атаковали мысли о том, что он мог если и не предотвратить, то хотя бы исправить ситуацию. Почему не сказал о том, что простил ещё тогда, когда Александр пришёл впервые, сделав немыслимый шаг навстречу, чтобы помириться?
Что это было, гордость? Надо было засунуть её вместе с обидой в причинное место, обнять своего партнёра и послать всё к чертям. Теперь Маркус это понимал, но, увы, повернуть время вспять попросту не мог.
И вот он сидел рядом с ним, понимающим, любящим, готовым простить всё на свете человеком. И Маркус искренне не понимал, почему Александр мог его так сильно любить. За что? За всю эту глупость и жестокость?
Обычно Маркус не считал себя виноватым во всех бедах. У него была такая склонность, которая легко колола сердце во время ссор, когда Маркус начинал думать, что именно он не сделал или не сказал, чтобы всё исправить. Но в другое время — нет. Сейчас же недосып, сильный стресс и все проснувшиеся вместе с Александром эмоции сделали своё дело.
В Маркусе пробудилось то, что он исправлял долгие-долгие годы. Эта неуверенность в себе, это самоуничижение, которое привили родители с молоком матери. Конечно, крепкий сон и чашка кофе и все уроки жизни вспомнятся на рефлексах. Маркус вновь станет собой, даже и не вспоминая о таком проявлении слабости. Но именно сейчас он был очень уязвим в своих попытках разобраться в себе и вернуть своего любимого человека.
— Если ты позволишь, — тихо отозвался Маркус на вопрос Александра, хотя он и понимал в душе, что те были риторическими.
Александр явно был рад такому завершению их слишком уж затяжной ссоры, хотя слёзы и продолжали на эмоциях стекать из уголков глаз. Маркус скользнул губами по красивому, пусть и бледному лицу, тихонько целуя прикрытые веки и влажный висок. Он ничего не говорил по этому поводу, понимая, что Александр не мог сейчас успокоиться. Это не в его власти, его организм просто справлялся со стрессом по-своему. Но всё равно Маркусу хотелось хоть немножко усмирить разбушевавшееся сердце.
— Конечно, я приехал, — тихо говорил Маркус, даже если за своей сбивчивой речью Александр не слышал его. — Я не мог не приехать. Что бы между нами не происходило, я всё равно люблю тебя, Александр. И всегда буду.
Что бы он делал без этого человека? Что бы он делал, если бы прилетел и услышал самую страшную в жизни новость? Маркус бы не смог жить без своего Александра. Он бы не смог… И пусть сейчас всё было более-менее хорошо, Маркус то и дело думал об этом, переживая этот персональный кошмар заново.
— Мы всё исправим, — уверенным голосом произнёс Маркус чуть громче, ведь до этого почти шептал слова. — Но сейчас тебе нужно отдыхать и поправляться, родной. Мы обязательно обо всём поговорим позже. Дома, хорошо?
Он говорил мягко, заглядывая Александру в глаза, чтобы всё это не прозвучало так, словно это был тот самый разговор, которым обычно пугают друг друга в неудачливых парах. Нет, они оба понимали, что спустя этот год им нужно будет многое обсудить и о многом рассказать, и Маркусу придётся сделать усилие над собой, перестав молчать, как прежде. Но Маркус был готов к этому, как и к тому, что не все вещи, сказанные или услышанные, будут приятны в этом разговоре. Главным всё равно оставалась их общая цель — вновь делить их невероятную любовь на двоих. Вместе, под одной крышей.

[icon]https://sun9-50.userapi.com/puil3XBGIcdQijZdN1X2z8fxpGwrb4iQg158Lg/vprggNdhzRU.jpg[/icon]Сидеть в полусогнутом состоянии, боясь пошевелиться, чтобы не задеть все эти трубочки и бинты, было проблематично. Спина нещадно затекала, но Маркусу, как и его партнёру, было ровным счётом плевать на собственный дискомфорт. Он готов был провести так целую вечность, если бы это гарантировало счастье Александра. А большего ему было и не нужно.
Маркусу даже было всё равно, как он выглядел, хотя обычно это занимало добрую часть его мыслей. Не потому, что он был нарциссом — просто нравилось доводить всё до стильного совершенства, в том числе и самого себя. Но сейчас Маркус сидел в непривычной для него одежде, даже не заметив до сих пор, что надел в спешке футболку своего партнёра. Причёска сбилась ото сна, и Маркус так и не поправил её, а на лице светилась лишь тревога, тщательно перемешанная в изысканном коктейле с усталостью.
И всё это было совершенно неважно. Маркус был готов пожертвовать всем, даже чем-то большим, чем собственным комфортом и имиджем. Лишь бы Александр был счастлив. Счастлив рядом с ним, любя своего партнёра так, как умело только его огромное сердце. Это стоило целого мира.
Маркус чувствовал себя, как в песне одной совсем неизвестной девушки, которая так пронзительно пела строки о том, что ничего не может поделать с тем, как любит и как нуждается в своём партнёре, и о своей уверенности, что умерла бы без него. Подобное творчество до настоящего момента казалось каким-то надуманным, чересчур утрированным. Но вот Маркус сидел рядом со своим раненным партнёром и понимал эти слова лучше остальных.
Он был никем без Александра. И этот никто каким-то удивительным образом просуществовал целый год, но теперь нашёл в себе силы возродиться.
— Родной мой, — успокаивающе произнёс Маркус, чуть улыбаясь партнёру, что отказывался ждать ещё несколько дней, — я никуда не денусь. Я буду рядом с тобой всё это время. Но тебе надо поскорее поправиться.
Кажется, нежные уговоры подействовали, и Александр молча кивнул. Он уже заметно успокоился, даже пульс, который отчётливо демонстрировал прибор рядом, начал приходить в норму. Маркус ещё раз ласково поцеловал Александра и медленно выпрямился, не выпуская из своей руки пальцы партнёра.
Когда пришёл врач, Маркус пересел на стул рядом, чтобы не мешать осмотру, а затем — смене повязок. В душе всё болезненно переворачивалось, когда он смотрел на то, как осколки самодельной бомбы изувечили его любимого человека. Тем не менее, Маркус остался и даже не отводил взгляда, молчаливо подбадривая партнёра во время этих не самых приятных процедур.
Это ничего. Краем сознания Маркус понимал, что все эти раны затянутся и останутся лишь шрамы на коже. Главное, что все органы были целы, все конечности были на месте. Маркус бы всё равно любил своего Александра, независимо от того, какие последствия бы не принёс этот взрыв, но невозможно же не радоваться тому, что твой партнёр не пострадал значительно.
— Мой смелый динозавр, — улыбнулся Маркус, когда медсестра ушла, унося целый тазик окровавленных бинтов.
Он вновь взял партнёра за руку, точно так же, как и Александр, не желая разрывать этого прикосновения ни на секунду. Они перекинулись парой фраз, когда в палату вошла Эрика. Выглядела она куда лучше своего друга, разве что в глазах застыла сильная тревога, которая чуть смягчилась, увидев Маркуса, держащего за руку Александра.
Эрика рассказала, что вечером её накачали успокоительным и оставили спать в палате, а сейчас за ней прилетел отец, обеспокоенный, как и Маркус, звонком из посольства. На вопрос о её состоянии, она лишь махнула рукой — не в первый раз «какая-то задница происходит». Маркус забавно скривился от её слов, вызывая улыбку своего партнёра.
Попрощавшись с Эрикой, Маркус повернулся к Александру и заметил, что тот уже совсем засыпает, измучанный несколькими часами бодрствования и такими, пусть и приятными, переживаниями. Глаза его так и смыкались, медленно моргая.
— Спи, мой хороший, — тихо проговорил Маркус, всё равно любуясь любимым лицом, которое хотел видеть рядом с собой каждое утро в течение всей жизни. — Я люблю тебя.
Хотелось говорить это постоянно, через каждое слово, словно навёрстывая упущенное за год. Глупо, конечно, но… так необходимо.
Александр вскоре заснул, и Маркус не выпустил его руки, замечая, как тот начинает беспокоится во сне, едва Маркус шевелился, меняя положение тела. Это было меньшее из того, что он мог сделать для своего партнёра.
Через какое-то время Эрика вернулась, принося в палату небольшой поднос с местным завтраком — пиала манной каши, мягкий творог, свежие овощи, оливки, джем и кофе с молоком. Она тихо сказала: «Я рада, что ты здесь», а потом приказала Маркусу поесть шёпотом. Затем они снова попрощались — в палату заглянул не менее уставший мужчина лет пятидесяти. Вероятно, отец Эрики.
Есть Маркус не стал, хотя и поразился тому, какие здесь были… плотные завтраки. Он привычно сделал глоток кофе и отставил чашку, даже не став её допивать. У него была задача поважнее, чем кормить своё тело, явно не готовое к тому. Он оберегал сон Александра, да и его самого от всего плохого, что могло случиться.

[icon]https://sun9-50.userapi.com/puil3XBGIcdQijZdN1X2z8fxpGwrb4iQg158Lg/vprggNdhzRU.jpg[/icon]Самое удивительное, что всё это время Маркус… ничего не делал. Он не ел, не пил, не копался в телефоне. Просто сидел и думал о всяком, нежно глядя на лицо спящего Александра и совсем невесомо поглаживая большим пальцем его руку, которую держал. Несмотря на пожизненную гиперактивность, сейчас ничего не хотелось. Всё, что Маркусу было нужно — лежало рядом с премило похрапывало из-за неудобной позы на спине.
Когда Александр пошевелился и сонно приоткрыл глаза, Маркус улыбнулся этим ореховым радужкам. Неужели, они и правда снова были вместе? Так, как хотелось уже давно, весь этот злополучный год. И теперь Маркус постоянно будет видеть этого прекрасного человека рядом с собой.
— Привет, — тихо отозвался Маркус, чуть крепче сжимая длинные пальцы Александра своими в дополнение к словам. — Очень хочу, но не на больничной койке, знаешь ли. Вдруг мне тоже за компанию начнут капельницы ставить?
Он пошутил в ответ, хотя и правда этого бы не хотел. Он не боялся больниц и уколов, но… какому здравому человеку захочется, чтобы его протыкали чем-то острым? Так что, возможно, Маркус был к этому более чувствителен, чем его партнёр, которому обычно было даже интересно, что с ним делает медперсонал.
Внезапно Александр замялся, и Маркус отчётливо видел по его лицу, как он хочет что-то сказать, но стесняется. Он совершенно не забыл за этот год, как его партнёр реагирует на некоторые вещи, его мимику и жесты. Всё это было таким родным, очень-очень близким и безумно дорогим сердцу Маркуса.
Когда же спустя несколько секунд, не поторапливаемый партнёром, Александр сообщил о своём желании, Маркус одновременно улыбнулся и удивился. Он не видел никакой проблемы в том, что человеку нужно сходить в туалет. Притом, что врач сказал, что вставать уже аккуратно можно, швы не разойдутся.
Да даже если бы было и нельзя — не было ничего зазорного в том, чтобы пописать пару раз в медицинское судно. Маркус мог выйти из палаты, если бы Александра это смущало до такой степени.
— Конечно, родной, — отозвался Маркус, поднимаясь со стула, с удивлением замечая как онемели ягодицы от долгого сидения на твёрдом. — Опирайся на плечо, не бойся. Я тебя удержу.
Он помог Александру подняться и встал у здорового бока и здоровой руки, перекидывая последнюю через свои плечи, чтобы дать партнёру большую точку опоры. Было даже удобно, что Маркус был немного ниже ростом, и Александру не приходилось искать опоры выше. Александр же в свою очередь был тяжёлым, но и Маркус не был хлипким мальчишкой, он легко выдерживал его вес своей спиной.
Смущение не покидало Александра, и Маркус вновь удивлённо посмотрел на него, проговаривающего такую неловкую шутку, силясь прикрыть свою неуверенность. Маркус не понимал, что такого. Он и раньше был совсем не стеснительным, но сейчас и вовсе ситуация не располагала к подобному. Это обычная помощь человеку, который чувствует себя, мягко говоря, не очень хорошо. В стенах больницы к тому же.
— Не говори ерунды, Александр, — усмехнулся Маркус. — Как будто я никогда не видел, как ты писаешь.
Он аккуратно завёл партнёра в небольшую уборную, что располагалась прямо в палате, и оставил его там наедине с самим собой.
— Не стесняйся, я уже ухожу, — улыбнулся Маркус.
Убедившись, что всё в порядке и партнёр не собирается никуда падать, Маркус и правда вышел за дверь, прикрывая её. Может быть, Александра смущало то, что он сейчас был таким слабым, и ему не хотелось действительно начинать отношения со своей беспомощности. Но это ведь было так глупо! Пусть они и расставались, но предыдущие пять лет никуда не делись и по-прежнему сидели в сердце и голове Маркуса.
Конечно, они ещё не попадали в ситуации, когда нужно было сводить партнёра в туалет, но были другие. Когда Александр заболевал гриппом, например. Кто приносил ему горячий чай и выбрасывал сопливые платки с тумбочки? Кто помогал сменить пропитанную потом одежду и нежно обнимал его, такого ослабшего и трясущегося от температуры? Маркус, конечно. При этом не испытывая ни толики брезгливости или нежелания.
А вспомнить кишечный грипп? Что уж там какое-то одно мочеиспускание. Но настаивать Маркус не стал. Пусть всё будет так, как комфортно Александру, попозже они со всем разберутся, и он избавится от мучавшей его в первое время знакомства стыдливости.
— Это пройдёт, — отозвался на недовольство Александра Маркус, подхватывая того у двери уборной и отводя обратно к кровати.
Александр едва улёгся, как тут же встрепенулся, начиная выискивать что-то глазами. Пришлось Маркусу удивиться ещё раз. Что так вдруг понадобилось Александру в больнице, в палате, лёжа с ранением? Уж точно не часы. Телефон? Зачем?
— Наверное где-то у медсестёр. Или сложили здесь где-нибудь, — предположил Маркус, осматривая палату, но кроме тумбочки ничего и не было способного вместить какие-то вещи. — А что тебе нужно?
Маркус обошёл кровать, открывая шкафчик и вытаскивая матово-белый пакет с упакованными вещами, пропахшими кровью и грязью. Наверняка одежду Александра ещё и порезали, чтобы быстрее освободить доступ к телу. Но выкинуть чужое имущество, пусть и непригодное к использованию, работники здравоохранения не могли, поэтому собрали всё в один пакет и оставили на усмотрение владельца.

[icon]https://sun9-50.userapi.com/puil3XBGIcdQijZdN1X2z8fxpGwrb4iQg158Lg/vprggNdhzRU.jpg[/icon]Дело было не только в том, что Маркус легко приспосабливался к происходящему и окружению. Было ещё кое-что, позволяющее сравнительно просто вести себя, как прежде. Он любил Александра всё это время и каждый день думал только о нём. Где-то в глубине души Маркус и не верил, что они расстались окончательно. Да, поссорились и очень даже серьёзно, но… Александр продолжал приходить, они всё ещё касались друг друга, разговаривали и даже иногда делили постель. Так что сейчас просто произошло долгожданное примирение.
Маркус и раньше быстро отходил от обиды и недовольства. Они ссорились, а через какие-то минуты Маркус мог вовсю улыбаться, нашёптывая любимому тёплые слова. И в этом была огромная заслуга самого Александра, который научил на собственном примере, как выражать свои чувства в словах и действиях. Обнимать и целовать партнёра, когда захочется. Так что Маркус никогда не припоминал былых обид и не поддавался вредности. Едва он понимал, что вся ситуация яйца выеденного не стоит, любовь к Александру вновь проникала в каждую клеточку тела, и Маркус шёл к нему.
Сейчас же Маркус уверился на сто процентов, что хочет быть с этим человеком всегда, всю свою жизнь, несмотря ни на что. Он хотел сделать жизнь Александра лучше, сделать его самого счастливее. И чтобы привести этот план в действие, Маркус взял за основу самое прекрасное, что испытывал за всё время — их отношения с Александром до ссоры. Он будет любить, как раньше, и заботиться, как раньше, но исправит некоторые ошибки.
— Медальон? — вновь немного удивился Маркус. — Посмотри здесь.
Он протянул пакет партнёру, гадая про себя, о каком медальоне могла идти речь. Конечно, они мало виделись за этот год, но Александр раньше не был склонен носить хоть какие-то аксессуары. Он одевался в стиле «ношу всё, что мне идёт» и не дополнял это никакими украшениями. Кто-то подарил Александру медальон в тяжёлый момент? Других предположений у Маркуса и не было даже.
Когда Александр, наконец, просиял лицом, извлекая искомую вещичку почти со дна пакета, до Маркуса дошла суть. Ну конечно…
Зря Александр думал, что Маркус может не вспомнить свою вещь. На одежду и аксессуары у того была ну просто превосходная память. Он ведь выбирал эти вещи сам, подбирал под определённый образ, некоторые, как этот кулон, заказывал специально после долгих поисков. Хотя, казалось бы, простой треугольничек.
Тем не менее, пропажи Маркус, действительно, не заметил. Он не устраивал переучёт своих многочисленных вещей, и если чего-то не мог найти, то просто менял образ, стиль и свои настоящие предпочтения.
— Ты носил его всё время? — зачем-то поинтересовался Маркус с грустной нежностью во взгляде, направленном на партнёра.
Он забрал оставшиеся вещи, аккуратно сворачивая пакет и убирая обратно в тумбочку. Обойдя кровать снова, Маркус опустился на привычный стул. Подумал и пересел на кровать, забирая руку своего партнёра в свои две.
— Не волнуйся, у меня всё есть. Эрика принесла еды, — Маркус кивнул на небольшой поднос с совершенно не тронутым завтраком. — Я никуда от тебя не уйду.
Он и представить себе не мог, как бы это сделал. В смысле, просто встал, попрощался и уехал в комфортабельный номер отеля? Оставив Александра, всё ещё слабого и нуждающегося в заботе и любви, одного в палате? В чужой стране? После всего, что случилось, как в Палестине, так и между ними? Глупости какие. Маркус не покинет своего партнёра до тех пор, пока ему не разрешат забрать его домой. В их общий дом, где Александру и место.
Единственное, куда Маркус отлучался за всё это время был, собственно, туалет, да и только. Увы, забыть о том, что надо облегчить мочевой пузырь, как о том, что надо поесть, человек никак не мог.
Чуть позже пришёл представитель посольства. Кажется, тот же, что ловил Маркуса с утра в пустующем холле больницы. Он рассказал многое, и начал спрашивать их обоих, явно желая выровнять ситуацию.
— Я останусь здесь, — решительно проговорил Маркус за вопрос об отеле.
Нет уж, если правительство так долго промучило Александра, оставив его без помощи на много часов, так пусть идут к чёрту. Маркус не покинет этих стен, пока не убедится, что с его партнёром всё в порядке. Они не выгонят его.
— Вы можете организовать это? — спокойно поинтересовался Маркус у сотрудника, прекрасно пользуясь своим положением в этой ситуации.
А что? Он недовольный родственник, который приехал по экстренному вызову среди ночи, чтобы выяснить, что посольство только часов пять переговоры вело, пока Александр истекал кровью. Пусть будут счастливы, что Маркус не поднимал шумихи по этому поводу, и организуют вторую кровать в палате — небольшое дело.