[icon]https://sun9-50.userapi.com/puil3XBGIcdQijZdN1X2z8fxpGwrb4iQg158Lg/vprggNdhzRU.jpg[/icon]Александр точно подметил, что в какой-то момент их любовь друг к другу перешла в некое перманентное состояние. Словно всё замерло и заморозилось на долгое время. Любовь была в их сердцах, она так же постоянно причиняла боль, но никуда эта история не двигалась. Ни вперёд, ни назад. Она не заканчивалась, принося лишь больше страданий, а также изрядную порцию недоумения.
Теперь же всё внутри словно ожило. Все чувства оттаяли и пробудились ото сна, взрываясь целой феерией в душе. Честно, Маркуса это немного пугало. Он так сильно любил этого человека, что просто бы не пережил подобной ситуации снова. Но что, если им не суждено было быть вместе? В это было сложно поверить, учитывая, что они пронесли свои чувства через этот ужасающий год и не отпустили друг друга. Но всё же.
Если они будут разговаривать, обсуждая их расставание, и поймут, что это всё же конец? Маркус не был пессимистом, но не мог перестать касаться этой темы в своих мыслях. Эти пробудившиеся эмоции просто разорвут его на части. Наверное, он сойдёт с ума от отчаяния и невозможности быть с человеком, ради которого дышал.
Тем не менее, этот страх не должен был мешать их счастью, и это Маркус понимал очень чётко. Он волновался, нервничал, хоть и не показывал этого, но ни за что бы не упустил свой шанс всё исправить. Александр тоже этого хотел — это было видно по его лицу и понятно по словам, — и ничего не было важнее.
— Прости, но я тебе её больше не отдам, — так же шутливо отозвался Маркус на наигранное возмущение Александра.
Хотелось сказать другое. Хотелось снова извиниться за то, что вёл себя так отвратительно и даже лицемерно. А как это назвать иначе? Он спал в футболках любимого человека, чувствуя его тонкий запах, представляя себя в объятиях партнёра, но день ото дня отталкивал этого человека, утверждая, что между ними всё кончено.
Но всё же Маркус назвал срок — по возвращении домой — и старался следовать ему. Такой разговор явно требовал усилий. Он заберёт много энергии у обоих, поэтому Александр должен был поправиться к тому моменту. До тех пор же Маркус старался держать язык за зубами, чтобы не беспокоить любимого ещё сильнее.
К тому же дома, как и думал Александр, была их особая энергетика. Маркус действительно в какой-то момент делал квартиру под двоих людей, под потребности обоих. Там всё напоминало о счастливых днях, когда они были вместе, не тронутые печатью разлуки. Маркусу хотелось, чтобы разговор проходил именно там. Чтобы они оба отчётливо понимали, что у них было, прежде чем принимать какие-то решения.
Кажется, Александр тоже поймал эту волну смешанных чувств, попросив поцеловать его. И Маркус охотно выполнил эту просьбу. Ему всегда было мало Александра, а сейчас, когда требовалось наверстать столько упущенного времени, и подавно. Он наклонился, нежно прикасаясь к желанным губам, жалея лишь об одном — что нельзя было скользнуть ладонями по красивому телу, запустить пальцы в эти очаровательно отросшие кудряшки, прижаться к Александру и нырнуть в его такие сильные объятия.
— Я люблю тебя, — шепнул Маркус, ощущая ту же беспомощность в выражении собственных чувств, что и партнёр, и повторил: — Люблю.
Ему пришлось пересесть на стул, когда они решили всё же пообедать. И Александр вновь проявлял заботу, наблюдая за тем, как медленно и неохотно ест его партнёр. Это заставило Маркуса вспомнить прошлое снова с огромной теплотой.
Александр всегда говорил, что завтраки — это его любимый приём пищи. По большей части потому, что они чаще проводили их вместе. Днём их обычно не бывало дома, а вечерами — то Александр задержится на работе, то Маркус уедет на одну из своих многочисленных встреч. Подгадать время было сложно, поэтому зачастую партнёры ужинали порознь. А вот утро у них обычно начиналось одновременно.
Да и Маркус соглашался с ним. Александр часто отказывался полагаться на заказанное на дом, и готовил с утра самостоятельно. Эта забота и любовь, с которой он пытался порадовать своего партнёра, подкупала. Маркус, не любящий принимать пищу с утра, всё же не мог отказаться от приготовленного Александром. Не из вежливости и даже не желая порадовать партнёра этим действием. Просто всякая еда казалась вкуснее и желаннее, когда содержит в себе щепотку любви вместо приправы.
— Спи, мой хороший, — нежно улыбнулся в ответ Маркус, чтобы Александр не чувствовал за собой вины за это. — Так ты быстрее наберёшься сил.
Маркус и не думал уходить. Его кровать, конечно, стояла довольно близко, но им бы пришлось вытягивать руки над этим расстоянием, чтобы прикоснуться друг к другу. Так что Маркус без колебаний пожертвовал комфортом, лишь бы сидеть рядом так, как нужно было им обоим сейчас. Он гладил руку партнёра, размеренно, погружая того в полезный сон. Ничего ведь страшного не случится, если Маркус посидит так ещё немного. Вечером, после ужина, он, конечно, ляжет отдохнуть, но не сейчас.

[icon]https://sun9-50.userapi.com/puil3XBGIcdQijZdN1X2z8fxpGwrb4iQg158Lg/vprggNdhzRU.jpg[/icon]Конечно, нельзя было отрицать волнение и откровенный страх за партнёра, который даже спустя год разлуки оставался небезразличным. Но всё же это не управляло чувствами Маркуса. Сильное беспокойство только подтолкнуло его к тому, о чём он думал уже давно. Все их встречи, не утихающая боль в сердце, знакомство с Питером и многие другие мелочи накапливались, собираясь в голове в одно рациональное желание. Им с Александром нужно было поговорить — серьёзно поговорить, отбросив все иные чувства.
Возможно, когда Александр вернулся бы из Палестины, Маркус бы осмелился сделать этот шаг и без столь опасных происшествий. Но взрыв послужил катализатором, ускорив весь процесс. И если до вчерашней ночи Маркус сомневался в своём решении, сейчас он не испытывал никаких колебаний.
Он переосмыслил всё, что между ними происходило за считанные минуты, слушая этот виноватый, вежливый голос Энн. Вывод был прост — это жизнь чертовски конечна, причём в любой даже самый неподходящий момент. И ничего важнее этого попросту не было. Если Маркус не хочет оборачиваться назад и сожалеть о том, что не попробовал, не дал их отношениям второй шанс, нужно было действовать. Если он не хотел постоянно думать на тему «что, если я упустил самого дорогого человека в своей жизни», действовать нужно было быстро.
— И я, — отозвался Маркус, когда его партнёр признался, что сильно скучал всё это время. — Не хочу больше без тебя… И не могу.
Последнюю фразу он произнёс немного неловко, сумбурно, но был уверен, что Александр его и так прекрасно понял. Сейчас был такой момент, коих у них, как у пары, было множество. Когда все эти слова не имели никакого значения. Они казались такими слабыми, неспособными выразить всё то, что испытывали Маркус и Александр друг к другу. Но их дополняли бесконечно нежные взгляды, ласковые прикосновения и что-то ещё, неописуемое и невидимое.
Александр вскоре заснул, лицо его стало таким спокойным и безмятежным, и Маркус в очередной раз подумал, что хочет именно этого для своего партнёра. Чтобы тот чувствовал себя в безопасности рядом с ним. Маркус вновь хотел стать для любимого эдаким оплотом стабильности и уверенности в завтрашнем дне.
Чтобы никто из них не опасался навредить другому словом или делом. Чтобы они просыпались, чувствуя лишь счастье. Ведь это было у них, и оба они это прекрасно помнили. Так что настало время поработать над возвращением основательно.
Думая об этом, Маркус понимал, что переступит через себя. Когда они будут говорить, обсуждая их прошлое, настоящее и будущее, Маркус не станет молчать. Пусть он до сих пор не хотел грузить Александра тяжестью своих проблем, он понимал, что это сейчас необходимо. Нужно быть предельно честным, чтобы понять, что именно позволило разбить их пару, и больше никогда подобного не допускать.
На этот раз Александр проснулся довольно быстро, Маркус даже не успел до конца раскопать все свои мысли. Он снова улыбнулся сонным ореховым глазам, которые так быстро наполнились неподдельной радостью, увидев, что Маркус всё ещё был рядом. Ради этого стоило жить, без преувеличения.
— Всё в порядке, — повторил Маркус, успокаивая заботливого партнёра. — Я хочу быть здесь, рядом с тобой.
Маркус не врал — он не чувствовал себя обременённым из-за того, что не отходил от Александра ни на минуту. В самом деле, не на экскурсию же по Тель-Авиву ему сейчас идти. Все биологические потребности он удовлетворил, так что и заняться больше ничем не хотелось. И Александра Маркус ничуть не считал эгоистом. Он прошёл через сущий ад, лёжа раненым несколько часов кряду, не зная, чего ожидать и выживет ли он вообще. Испытал много боли, и сейчас был не в лучшем своём состоянии. Конечно, ему хотелось капельку заботы, чтобы просто расслабиться и выздоравливать, ни о чём не беспокоясь.
На месте Александра Маркус бы желал того же. Тоже, пожалуй, испытывал бы неловкость из-за того, что «напрягал» партнёра, но и не отказывался бы от такой заботы.
Кроме того, отчасти Маркус это делал для себя. Так ему самому было спокойнее и комфортнее. Сидеть рядом, наблюдая не только за состоянием Александра, но и за его реакциями на присутствие партнёра. Это давало огромную надежду на то, что всё у них будет в итоге хорошо.
Вечером Маркус стал заметно бодрее. Стресс постепенно отпускал с каждым словом, произнесённым израильским врачом, который обещал скорейшее выздоровление. Так что Маркус даже вполне себе сносно поужинал и принял быстрый душ, возвращаясь к партнёру с широкой улыбкой в больничной одежде традиционно голубого цвета, которую Маркус умудрился добыть у местного медперсонала.
— Кажется, мне бы пошло быть медбратом, как считаешь? — пошутил он, избегая пока своей кровати и направляясь вновь на край койки Александра, чтоб посидеть с ним ещё немного перед сном.
Хотелось убедиться, что Александр спокойно заснёт и ничего не будет его беспокоить или тревожить.

[icon]https://sun9-50.userapi.com/puil3XBGIcdQijZdN1X2z8fxpGwrb4iQg158Lg/vprggNdhzRU.jpg[/icon]Не только Маркус, но и Александр заметно приободрился после заявления врача. Всё же, какими бы комфортабельными ни были здешние палаты, дома любая болезнь или невзгода переживается лучше. Особенно, когда рядом теперь уже был человек, готовый позаботиться о тебе с большим удовольствием.
Маркус был счастлив стать таким для Александра. Это было меньшее, что он мог сделать, учитывая год разлуки. Теперь он восстанавливал свой «статус» партнёра Александра, и начинал с того, что делал всё, чтобы поставить любимого человека на ноги. Пусть в мелочах, не как врач, а как заботливый партнёр, но это тоже имело значение.
Так Маркус помог Александру немного поужинать. Тот выказал желание съесть что-то, и это одно не могло не радовать, но самостоятельно поесть не получилось. Рука предательски дрожала от веса несчастной ложки, и после двух заходов Александр явно сдался.
— Давай я, — спокойно произнёс Маркус, перехватывая и тарелку, и прибор, улыбаясь партнёру и принимаясь кормить его с ложечки.
Он тоже не считал это чем-то смущающим или нелепым. Простая помощь для того, кто действительно в ней нуждался. Александр немного посмеивался, и Маркус тоже чуточку шутил, предлагая съесть ложечку за великолепную бабку ДиМарко или ещё за кого из многочисленных родственников.
С полной порцией Александр, конечно, ещё не справился, но немного поел, и Маркусу от этого стало спокойнее. Если человек чувствует хоть небольшой голод — он уже идёт на поправку, иначе бы организм не позволил расходовать драгоценную энергию на переваривание пищи. Успокоившись, Маркус поел сам.
Кажется, это тоже порадовало Александра, отчего Маркус тихонько улыбнулся под нос. Он вновь грустно задался вопросом — какого чёрта они всё испортили, при таком-то отношении друг к другу? Они ведь любят друг друга так сильно, за каждую мелочь, за каждую деталь и действие, как то вернувшийся аппетит или приподнявшееся настроение.
— Теперь я ваш лечащий врач, мистер ДиМарко, — пошутил Маркус после душа. Он наклонился, следуя требовательной руке, чтобы вновь поцеловать партнёра.
Маркус заметил, как Александр постепенно расслаблялся. Смущение и желание выглядеть идеальным постепенно отходили на задний план, и появлялся человек, к которому Маркус привык и которого любил всем сердцем. Шутливый, немного неловкий, открытый и такой чудесный. На какую-то секунду Маркус понял, что трусливо не хочет грядущего разговора. Вот же они, снова счастливые, снова радующиеся тому, что вместе. Зачем ворошить прошлое и открывать свои тёмные стороны, когда можно просто наслаждаться настоящим?
Но, конечно, Маркус понимал, что в таком случае их счастье станет временным. Старые проблемы вернутся с новой силой, обиды вновь накопятся, и всё рухнет. И этого Маркус не хотел и боялся куда сильнее.
Он ещё долго целовал своего партнёра, нежно и очень осторожно прикасаясь к здоровой руке или щеке и шее. Без какого-то эротизма, просто обозначая своё отношение, свою любовь, которая нахлынула очередной сильной волной, когда за дверью палаты больница погрузилась в неторопливый сон.
Иногда Маркус шептал какие-то глупые нежности, как делал это раньше, чем неизменно вызывал широкую улыбку любимого. Иногда просто приятно молчал. Но заметив, как Александр стал моргать медленнее, предложил поспать, и ещё раз поцеловав партнёра, лёг на соседнюю кровать, ворочаясь с непривычки.
Не успел Маркус даже задремать, как телефон его заиграл дурацкую мелодию. Маркус нахмурился, принимая вызов и прикладывая сотовый к уху. С чего бы это Итану, его лучшему другу, звонить так поздно? Маркус сперва подумал, что что-то случилось, и лишь когда проговорил это тихое «да?» понял, что в Нью-Йорке сейчас был день.
— Привет, привет. Что голос какой? — поинтересовался голос Итана в трубке. — Ты с Алексом помирился?
И тут на лице Маркуса расплылась широченная улыбка, готовая поспорить с профессиональной улыбкой его партнёра. Итан был прекрасным парнем — очень добрым, с таким же странным юмором, как и у них с Александром, он был очень мотивирующим и бесконечно заботливым по отношению к своим друзьям и близким.
Этот высокий широкоплечий афроамериканец, такой суровый на вид, был, пожалуй, одним из самых безобидных людей, которых Маркус знал. И он действительно обожал этих ребят — Маркуса и Александра. Если с Максом, вторым товарищем из танцевальной школы, Александру было не очень комфортно, то с Итаном они сдружились так, что Маркус порой спрашивал шутливо, не начинать ли их ревновать.
Итан спокойно звонил Алексу в отсутствие Маркуса, если находил какое-то интересное местечко или планировалось какое-то забавное мероприятие, и он хотел разделить его с друзьями. Потом эти негодники отправляли совместное фото Маркусу, который обычно сидел без дела в отеле, записывая очередное видео для своего партнёра.
И, пожалуй, именно Итан скрашивал этот год лучше прочих. Перед сестрой Маркус расклеиться не мог, он ведь был старшим братом! Итан же был тем человеком, который не будет вставать на чью-то сторону или давать стандартных надоевших советов, говорить, что всё наладится или что ты найдёшь другого, ещё лучше.
Маркус не знал, звонил ли он или встречался ли с Александром за его спиной. Но даже если и так, не испытывал никаких негативных эмоций по этому поводу. Даже, пожалуй, был бы рад — Итан зачастую умел подбирать такие слова, что твоё настроение могло кардинально поменяться на хорошее, даже если ты был чуть ли не в истерике.
Сейчас же Маркусу казалось, что этот человек видел его просто насквозь. Не потому, что так угадал с фразой. Этот вопрос он задавал почти при каждом звонке. А потому, что Итан и до этого выдавал что-то вроде «не знаю, что у вас, ребята, случилось, но вы оба определённо неправы», или «не маленькие, разберётесь», или «не знаю, что вы тянете, всё равно же помиритесь». И никаких сопливых утешений. Чётко и по делу.
— Я сейчас с ним, — проговорил Маркус, скосив взгляд на партнёра. — Слушай, давай поговорим позже?

[icon]https://sun9-50.userapi.com/puil3XBGIcdQijZdN1X2z8fxpGwrb4iQg158Lg/vprggNdhzRU.jpg[/icon]Итан был не только добрым и приятным в общении человеком. Он был ещё и интересным. Он многим увлекался, постоянно пробовал что-то новое, а также много чего знал из разных сфер жизни. У него была очень насыщенная жизнь, и Маркус этим всегда восхищался. В кругу друзей они всегда по-доброму смеялись — если не знаешь куда пойти или чем заняться, спроси у Итана. Тот, кстати, с радостью что-то советовал.
Он с детства занимался многим. Бегом, танцами, американским футболом. Последнее не вышло за пределы школы, зато Итан каким-то невероятным образом умудрялся совмещать спортивную и танцевальную карьеру.
Сейчас он так и продолжал преподавать в школе танцев — той самой, где познакомился с Маркусом — и работать тренером по бегу. Кроме того, по последним новостям, Итан сейчас ставил танцевальную базу, как приглашённый хореограф, в каком-то снимающемся фильме. Кажется, настоящий повод для гордости!
Так что неудивительно, что такой человек, несмотря на то что был заметно старше, нравился не только Маркусу, но и его партнёру. Итан даже и не думал прерывать общения с Алексом. Подумаешь, ребятки поссорились, с кем не бывает.
Сейчас он позвонил просто пообщаться, пригласить куда-то выпить и спросить, не знает ли Маркус, не случилось ли чего с Алексом. Телефон был выключен, а Итан изначально звонил именно ему, чтобы узнать, как у него там с полётами. Сам он забросил это дело — нравилось, но заниматься конкретно этим не было времени. Зато он прекрасно знал человека, который не боялся в отличие от некоторых высоты, и которому бы эта идея понравилась. Так он и предложил Алексу такое занятие, и решил узнать, сложилось или нет.
На новость же, что Маркус сейчас был с ним, Итан только довольно хмыкнул. Ему нравились эти забавные ребята, он им всегда заявлял, что он их главный поклонник и глава фан-клуба их парочки. Шутил, конечно, но лишь отчасти. Маркус чувствовал эту заботу и даже лёгкую опеку над их отношениями. Было даже забавно.
— Давай, давай, — также спокойно ответил Итан. — Алексу привет.
Маркус положил трубку, попрощавшись, и повернул голову на заинтересовавшегося и проснувшегося снова партнёра. Хотел было пошутить по старой привычке, что с любовником разговаривал, но вовремя осёкся. Было как-то… не к месту. Теперь уже точно было не совсем ловко шутить на эту тему.
— Итан звонил, передавал тебе привет, — ответил честно Маркус, выключая у телефона звук на случай, если кто ещё решит позвонить, и убирая его под подушку.
Александр тут же выдохнул, озвучивая своё опасение вслух. Маркус тихо усмехнулся, в красках представляя, что бы это был за звонок. Наверняка бы при этом звонил не один человек, а сразу несколько просто стоя рядом и наперебой крича в трубку. Чёрт… Маркус даже немного вздрогнул, понимая, что информация рано или поздно коснётся ушей ДиМарко, и тогда… Страшно представить, что будет тогда.
— Ох, это была бы катастрофа, — признался Маркус, вторя своим мыслям. — Я поговорю с ними, когда мы вернёмся.
Это обещание далось легко, ведь Маркус не хотел, чтобы ещё слабого, едва отошедшего от ранения Александра облепило заботливыми, но чересчур утомительными для больного родственниками. Лучше он сам сходит и расскажет всё, как есть. На случай, если цунами станет совершенно невыносимым, Маркус просто забросит новость о том, что их сын в надёжных руках, и они снова вместе. А после этого нужно было просто быстро улизнуть, пока семья с попеременными восторгом и волнением обсуждает эти две новости.
— Надо будет только позвать Джонни, возможно, понадобится адвокат по уголовному праву, — тихо посмеялся Маркус, замечая движение со стороны партнёра в этом полумраке одиночной палаты.
Александр так мило вытянул руку навстречу, что Маркус не мог не улыбнуться. Он протянул свою руку в ответ, сжимая любимые пальцы своими. Он словно молчаливо передавал: «я здесь, всё ещё рядом, я буду с тобой, теперь уже всегда».
— Засыпай, мой хороший, — тихо проговорил Маркус, поглаживая пальчики партнёра. — Завтра ещё один денёк и поедем домой.

[icon]https://sun9-50.userapi.com/puil3XBGIcdQijZdN1X2z8fxpGwrb4iQg158Lg/vprggNdhzRU.jpg[/icon]Конечно, Маркус ничего не подстраивал в тот день. Он не видел ничего такого в том, чтобы познакомить Александра со своими друзьями. Просто, во-первых, он и сам с ними не так чтобы часто виделся. У каждого была своя работа и куча других дел, личная жизнь, в конце концов. Хотя с Итаном было проще, этот активный человек всегда находил хоть час свободного времени, чтобы потратить его на общение с близкими.
Во-вторых, Маркус со своим партнёром действительно находился на таком этапе отношений, когда никого, кроме Александра не особенно хотелось видеть. Им было так мало друг друга, и хотелось проводить как можно больше времени вместе. Возможно, это было немного подло по отношению к товарищам, но, кажется, Итан прекрасно понял Маркуса.
В тот день Итан как раз позвонил Маркусу, чтобы узнать, куда он пропал и как там его дела. Маркус рассказал, что продолжает встречаться с парнем, о котором рассказывал, и это… это что-то особенное. Итан предложил встретиться и пообедать до отлёта, тогда-то Маркус и написал партнёру, решив, что, если тот сможет сбежать с работы на часок, было бы прекрасно провести время вместе.
Вышло всё просто прекрасно. Маркус убил двух зайцев сразу — и любимого ещё разок увидел, снова нежно попрощавшись с ним, когда проводил до бизнес-здания, и со своим лучшим другом познакомил.
Потом они встречались втроём всё чаще, весело проводя время. В какой-то момент к ним присоединился и Макс, более занятой своей публичной деятельностью, чем это трио. Макс был не столь прост в общении, как Итан, хотя и тоже был интересным человеком. Но он был прямо взрослым-взрослым, и, наверное, поэтому Александру с ним было не так интересно проводить время. Маркус видел, что он почти не влезал в разговоры с этим человеком, в отличии от разговоров с Итаном, которые заводил сам и с большим желанием.
Но это было не страшно, Маркус не требовал, чтобы его партнёру нравились все его друзья. На деле было достаточно того, что Александр хорошо относился к Софии, ведь она была единственной семьёй Маркуса. С остальными Маркус мог встречаться и отдельно.
Также и он сам не всегда проводил время с друзьями Александра. Те были забавными ребятами, но чересчур болтливыми и… юными, наверное. Хотя Маркусу безусловно симпатизировал более сосредоточенный Джонни, который с каждым годом становился всё взрослее и мыслил всё более рационально.
И опять же главным оставалось то, что Маркусу нравилась непосредственно семья Александра — самые близкие ему люди, — а тем нравился Маркус. Поэтому, проговаривая своё решение, Маркус нисколько в нём не сомневался. Да, ДиМарко были специфическими людьми, и, конечно, они не виделись все вместе уже год, но кто-то должен был сообщить им новости. И Маркусу не хотелось, чтобы это делал сам Александр, уставший после ранения и перелёта.
К тому же, Маркусу нужно было снова вливаться в это семейство, раз они с Александром простили друг друга и обязательно будут вместе, каким бы тяжёлым не предстоял разговор, запланированный на возвращение. Ему хотелось верить, что ДиМарко обрадует новость о том, что их сын снова был счастлив со своим партнёром.
— Что, дождёмся твоего выздоровления, и только после этого покажем тебя семе, будто ничего не случилось? — пошутил Маркус вполголоса, но тут же серьёзно добавил: — Не волнуйся, Александр, я справлюсь.
Он продолжал нежно гладить партнёра по руке, постепенно погружая того в сон. Да и самого уже охватывала дрёма, как Александр проговорил ещё пару слов. Маркус болезненно улыбнулся. Как же ему было жаль, что из-за него этот родной и самый любимый мальчик прошёл через столько боли. Когда должен был быть просто дома. В их уютном замкнутом мирке, куда никогда не проникали никакие беды до поры до времени.
— Скоро поедем домой, — шёпотом повторил Маркус.
Он дождался, когда партнёр уснёт, и лишь затем удобнее устроился на непривычной кровати, засыпая сам.
Сон Александра был достаточно беспокойным, и Маркус, который спал вполуха, часто просыпался среди ночи, прислушиваясь к сбившемуся дыханию или ёрзанию партнёра. Тогда Маркус шептал тихонечко, что он рядом и что всё хорошо, и это каким-то мистическим образом помогало — Александр сразу же успокаивался.
Через пару часов правда волнение Александра во сне стало совсем сильным. Он явно пытался повернуться на бок, как привык спать, и чувствовал тягучую боль. Не такую сильную, чтобы проснуться, но и не ту, которую можно проигнорировать.
Маркус тихо поднялся с постели, аккуратно укладывая подрагивающую руку партнёра на кровать рядом с ним. Он присел рядом, совсем невесомо прикасаясь к этой руке. Ведомый каким-то непонятным порывом, Маркус тихо-тихо, едва слышным шёпотом начал нежно напевать любимому первую пришедшую в голову песенку. Александр шумно вздохнул и погрузился в глубокую фазу сна, расслабляясь снова.
Убедившись, что он не просыпается снова, Маркус также незаметно вернулся обратно в свою кровать. Он открыл глаза лишь раз, когда пришла утренняя медсестра, но затем заснул также крепко, как и Александр.

[icon]https://sun9-50.userapi.com/puil3XBGIcdQijZdN1X2z8fxpGwrb4iQg158Lg/vprggNdhzRU.jpg[/icon]Маркус тоже не считал, что подобные новости можно просто невзначай упомянуть в телефонном разговоре. Тем более, когда дело касалось итальянской огромной семьи. Когда воронья стая начнёт каркать, они сами перестанут разбирать, кто что говорит, и получится настоящий сломанный телефон. На одном конце будут думать, что Александр умер, на другом, что они с Маркусом поженились.
Нет, такие новости нужно было рассказывать лично. Сначала самым близким членам семьи — родителям Александра. Ну и тем, кто будет присутствовать в этот момент в доме. Остальным же мать и отец уже расскажут основательно сами. По телефону, пожалуй, можно было оповестить только Дэни — этот современный член общества точно отреагирует адекватно на подобный звонок и не будет ждать визита.
Маркус просто перекидывал ситуацию, пытался смотреть на неё глазами родственников ДиМарко, и понимал, что такой «вброс информации» со стороны будет выглядеть крайне трусливо. Мало того, что бросил их кровиночку на год, а теперь забрал его откуда-то раненого, не показывает и не отдаёт, и даже в родительский дом не является. Явно трусит.
Поступить правильно Маркуса же не пугало. Он уже знал за те долгие годы, проведённые с Александром, что из себя представляет итальянская семья. Даже во взволнованном состоянии эту толпу видел. Так что уже ничему не удивится. Пусть ему и придётся конкретно орать, чтобы его расслышали за этим гомоном — ради Александра и их счастливого совместного будущего он вытерпит всё.
Конечно, он волновался, но не за себя. Скорее, беспокоило то, что родители могут слишком испугаться за сына. Маркус не хотел излишне напрягать добродушных людей. Впрочем, немного волновало и то, что родственники будут против их попытки воскресить былое. Вдруг скажут, что Александр уже достаточно настрадался с ним и потребуют оставить его. Голос семьи вряд ли перевесит желание самого Александра, но всё же это будет неприятно. Идти против родственников партнёра Маркусу не хотелось.
Эти мысли продолжали терзать его и во сне, но по пробуждению Маркус ничего, к счастью, не помнил. Тем более, что проснулся он довольно настороженно, от того, что Александр снова ёрзал по кровати, сдавленно вздыхая от боли.
Маркус тут же открыл глаза, обнаружив партнёра уже сидящим на своей кровати в больничной пижаме. Александр смотрел так тепло и нежно, что на секунду Маркус расслабился, но сразу же вспомнил, что вообще-то этот человек был ранен и вставать без посторонней помощи или хотя бы контроля — не лучшая идея.
— Доброе утро, — протянул чуть хрипловато Маркус, тут же поднимаясь в постели, хотя обычно был любителем поваляться спросонья. — Ты решил сбежать?
Он чуть улыбнулся, обозначая шутку, хотя голова ещё слабо соображала, прогоняя остатки сонливости. Маркус так устал от последних событий, что, пожалуй, проспал бы ещё целые сутки. Вот бы кофе принесли ещё разок.
— Тебе помочь? — уточнил он тут же у Александра. — Разбудил бы меня раньше, родной мой, ты чего…
Возможно, конечно, Александр просто решил, что может уже подняться и ходить самостоятельно, и проверял эту теорию. Но также были опасения, что он просто постеснялся разбудить своего партнёра, беспокоясь вновь не о себе, а о комфорте Маркуса. Последнего Маркус бы не хотел. Забота Александра всегда была приятна, но именно сейчас тому стоило думать только о себе, как бы это эгоистично не звучало.
— Ночью? — также ещё немного заторможенно переспросил Маркус, а потом воспоминания пришли в голову, и он улыбнулся. — Ты постоянно пытался перевернуться на бок и плохо спал. Знаешь, что тебя успокаивает Carnival Youth?
Проговорив это, Маркус внезапно понял, какую презабавную шутку с ним сыграл разум, подобравший столь точную песню. Ночью она возникла в голове просто так, она была довольно нежной для того, чтобы петь её в полголоса, не боясь разбудить Александра окончательно. Ну и про любовь, конечно, пусть Маркус спел и не все слова, лишь маленький кусочек.
Но, возможно, всё же выбор был не настолько неосознан, как ему казалось. Возможно, в голове что-то щёлкнуло на слова «I’ll be there with you, stay calm» или про повторяющуюся к концу песни просьбу, чтобы царящая вокруг буря поскорее направила их домой. Домой… Маркус вновь улыбнулся под нос и направил влюблённый взгляд на своего партнёра.

[icon]https://sun9-50.userapi.com/puil3XBGIcdQijZdN1X2z8fxpGwrb4iQg158Lg/vprggNdhzRU.jpg[/icon]Возможно, это было немного эгоистично, но Маркус действительно и не думал звонить родителям своего партнёра перед вылетом в Израиль. Ему даже в голову это не пришло. Как будто вся эта ситуация касалась исключительно их с Александром и никого более.
Маркусу было так страшно за любимого человека, что он думал лишь о нём и о том, как поскорее оказаться рядом. Впрочем, он бы не сделал этот звонок, даже если бы рассуждал в тот момент рационально. Зачем беспокоить родных ранним утром, почти ночью, если ещё толком информации никакой не было? Просто говорить — с ним случилась беда, я лечу туда, но вы всё узнаете часов через десять? Глупо.
Такие новости, конечно, было нелегко слышать, даже когда всё дурное закончилось. Но о том, как менее травматично рассказать об этом семье ДиМарко, они с Александром действительно подумают позднее, по возвращении в Нью-Йорк.
— Родной, но ведь там океан, а тебе нельзя мочить повязки, — нежно улыбнулся Маркус, подавшись вперёд, когда заметил, как наклоняется его партнёр.
Он ласково поцеловал Александра в губы, ничуть не думая о том, что можно было делать, а чего нельзя. Они пробовали построить отношения заново. Пробовали забыть этот кошмарный для обоих год, поэтому можно было всё. Особенно изливать друг на друга нерастраченные за это время нежность и любовь.
Конечно, Маркус тоже продолжал беспокоиться, но не по поводу того, что он сейчас вёл себя неправильно. Скорее из-за того, что эта трогательное время, которым они по-своему немного наслаждались, могло закончиться. Истаять, как дым, как в прошлом году этой невыносимой, болезненной весной.
— Я могу и дома выспаться, — мягко сказал Маркус, стараясь, чтобы Александр запомнил его слова и не стеснялся просить помощи, когда это необходимо. — Тебя не каждый день пытаются взорвать палестинцы, могу и погрешить графиком.
Он пытался говорить легко, чтобы не звучать высокопарно, но смысл слов Маркуса оставался неизменным. Он позаботится о своём партнёре, и это было не в тягость. Это даже не было какой-то обязанностью, а исключительно желанием самого Маркуса. Он мог и хотел помочь Александру как можно проще и быстрее поправиться и встать на ноги.
Поднявшись с кровати, Маркус подхватил партнёра под здоровую руку, помогая тому встать. Сегодня это получилось легче, Александр смог идти, опираясь не на плечи Маркуса, а лишь на его руку и далеко не всей массой тела. Такая перемена не могла не радовать, хотя сам Александр не разделял этого оптимизма.
— Всего два дня прошло, — успокоил Маркус, медленно двигаясь по направлению к заветной двери уборной. — Это нормально, что ты ещё не восстановился.
Он легко улыбнулся, стремясь поддержать партнёра не только физически, но и морально. Ещё не догадывался, какие мысли терзают его Александра, но понимал, что всё это нелегко. Маркус бы на его месте капризничал сильнее и, пожалуй, отбивался от капельниц. Это ведь так мерзко, когда в твои вены вливают что-то инородное, да ещё так долго!
Да и в целом, пережить такое… Честно, Маркус даже не знал, какого это. Наверняка, Александру было страшно, очень-очень страшно все эти часы. Лежать вдали от цивилизации, с болью и покидающей тело кровью, и даже не знать, успеют ли тебя спасти. И рядом только подруга, которая тоже ничем не может помочь. Ни с кем ни поговорить, ни проститься.
Александр в глазах Маркуса был настоящим героем, что продержался столько времени, да и сейчас был более, чем адекватен, ещё и ходить сам уже пытался.
— Спросонья я решил, что тебя это успокоит, — посмеиваясь, признался про песню Маркус. — И ведь был прав. Не расстраивайся, если хочешь, я тебе её ещё раз спою.
Может, из-за того, что у Маркуса действительно был голос и слух, или из-за того, что он просто был не особенно стеснительным человеком, но он не чувствовал себя глупо. Он на самом деле мог спеть ещё раз, пока Александр бодрствовал и прямо смотрел на него. К тому же, партнёру всегда нравилось, когда Маркус пел. И танцевал, и играл на синтезаторе. Александр просто любил его, так кому какая разница, как всё это смотрелось со стороны?
Маркус открыл дверь, заводя Александра внутрь небольшого помещения, и тогда заметил этот хмурый взгляд. Вроде бы только что улыбался! Но Александр, как истинный итальянец, никогда не умел скрывать своих настоящих эмоций.
— Всё в порядке, родной? — ласково поинтересовался Маркус.
Он хотел, чтобы Александр рассказал ему о своих тревогах, как делал это раньше. Доверился ему, как делал это раньше. Чтобы Маркус мог помочь, как… как делал это раньше.

[icon]https://sun9-50.userapi.com/puil3XBGIcdQijZdN1X2z8fxpGwrb4iQg158Lg/vprggNdhzRU.jpg[/icon]Маркус ещё не понимал, как именно и как сильно сказалось произошедшее на его партнёре и его психике. Он никогда не сталкивался с подобным, и мыслил, как и любой на его месте. Александр вёл себя нормально — общался, улыбался, пытался есть и спал. Вроде бы с ним всё было хорошо, так что Маркус и не задумывался об обратном.
Тем более, что Александр был тем, кто не мог скрывать ничего. Он всегда рассказывал о своих беспокойствах, проблемах, недомоганиях, как и о хороших вещах — о своей любви или о том, что ему нравилось. То, что человек мог сам не осознавать, насколько на нём сказалась катастрофа, даже в голову не приходило.
Так что сейчас Маркуса больше заботила текущая проблема, о которой ему чуть позже рассказал, как всегда, не скрываясь, Александр.
— Спасибо, — улыбнулся Маркус, когда его партнёр признался, пусть уже и не в первый раз, что любил слушать это пение. — Мне приятно это слышать.
Всё было именно так. Слова, даже повторенные не один раз, не обесценивались. Маркусу всё равно была важна и приятна оценка его партнёра. Даже собственная оценка не играла такой большой роли, как мнение Александра. Это ведь ему с Маркусом жить.
Жить… Снова вместе. Эта мысль пришла в голову на какую-то долю секунды, а отозвалась в душе и сердце невероятным теплом.
Как давно Маркус хотел этого. Чтобы в доме снова раздавался несдержанно громкий голос итальянца, а в изящном стаканчике в ванной комнате вновь появилась вторая зубная щётка. Чтобы Александр улыбался ему не только с фотографий, всё ещё висящих на стенах, но и рядом в постели по утрам. Чтобы в отъезде можно было позвонить по заученному наизусть номеру и услышать такой родной тембр.
Постоянно слышать слова любви и повторять их этому человеку вновь и вновь. Прикасаться к красивому телу и лицу. Забирать Александра после работы и с аэропорта, когда появляется свободная минуточка. Делать дурацкие совместные фотографии. Устраивать романтические ужины без повода.  И многое-многое другое. Снова быть вместе.
Если бы не эти повязки, живо напоминающие Маркусу, что Александру было нелегко физически, он бы тут же обнял партнёра. Прижался бы всем телом, отдавая всего себя этим отношениям, которых желал больше всего на свете.
Но порыв пришлось сдержать, а затем лёгкое беспокойство и вовсе вымыло его из сердца. Александр рассказал, что его тревожит, и Маркус смотрел на него с удивлением и небольшой тревогой.
— Мне не приходится, Александр, — мягко проговорил он. — Мне хочется это делать. Если бы я не хотел, я бы позвал медсестру.
Маркус хотел ещё многое сказать, но момент для важных и серьёзных разговоров сейчас был не самым подходящим. Стоять и зудеть на ухо писающего человека — плохая идея. Так что Маркус подождал, а пока мысленно проговорил всё, что хотел сказать, убеждаясь, что это подходящие слова для того, чтобы хоть как-то успокоить любимого.
— Александр, всё, что ты перечислил, ты можешь сделать сам, — продолжил он, когда Александр вытер руки и они направились обратно к кровати. — Но тебе будет больно, а я не хочу, чтобы ты испытывал хоть какую-то боль. Я знаю, что тебе хочется побыстрее стать сильным и самостоятельным, но не надо торопиться. Пусть всё заживает так, как должно.
Доведя Александра до кровати и усадив его на её край, Маркус просто-напросто опустился на колени перед любимым, заглядывая в его всё ещё чуть хмурое лицо. Маркус улыбнулся ему, открытой и доверительной улыбкой, и перехватил его руки своими.
— Позволь мне позаботиться о тебе, хорошо? — попросил чуть тише Маркус, поглаживая любимые кисти партнёра большими пальцами.
Маркус специально не стал говорить что-то очевидное — что Александр должен понимать, что это ненадолго. Или о том, что не было ничего страшного в том, чтобы проявить слабость в кои-то веки. Это Александр явно понимал и сам. Ему было просто непривычно быть настолько беспомощным и принимать помощь. Так что Маркус постарался лишь обозначить, что понимает партнёра и находится с ним на одной стороне. Он также спросил разрешения помочь, обозначая ещё раз, что хочет этого сам, а не делает по принуждению.

[icon]https://sun9-50.userapi.com/puil3XBGIcdQijZdN1X2z8fxpGwrb4iQg158Lg/vprggNdhzRU.jpg[/icon]Любой человек, кроме, пожалуй, самых последних эгоистов, вряд ли бы согласился добровольно стать беспомощным и слабым. Когда вроде бы вот, ещё вчера ты мог делать все эти простые вещи, а сейчас приходится принимать чью-то помощь, чтобы поесть или надеть бельё. Это сильно угнетало, а для такого человека, как Александр, и вовсе казалось катастрофой. Маркус это прекрасно понимал.
Так же, как понимал и то, что его присутствие делало жизнь Александра одновременно и проще, и тяжелее. С одной стороны, не было ничего лучше долгожданного воссоединения с любимым и не было ничего приятнее его искренней заботы. Одно дело, когда тебя ласково успокаивает ночью твой мужчина, и совсем другое — медсестра с её успокоительным уколом. Но, с другой стороны, именно из-за Маркуса его партнёр сейчас ощущал неуверенность.
Если бы вокруг был только медицинский персонал, Александр не переживал бы насчёт их комфорта, это ведь их работа. И не пытался бы казаться или побыстрее стать сильным, потому что его не связывали никакие отношения с этими людьми.
Так что Маркусу предстояла непростая задача. Остаться рядом с любимым человеком, но упросить его быть капельку эгоистом. Маркус ведь всё понимал. Он бы не стал любить Александра меньше из-за этого. Он вообще, кажется, не умеет любить его меньше.
— Не то чтобы я был против, но ты не привыкнешь, — нежно улыбнулся Маркус в ответ на шутливое предупреждение партнёра. — Ты слишком любишь заботиться обо мне. Так сильно, что даже сейчас не можешь расслабиться, да, динозавр?
Маркус потянулся вперёд, ласково целуя своего партнёра в губы, вытягиваясь в струнку перед его кроватью. «Динозавр» — это было высшим проявлением любви. Маркус слишком любил имя своего партнёра, чтобы придумывать ему забавные прозвища, которыми уже чуть ли не славился в узких кругах. Тем не менее, в какой-то момент оно возникло в голове и закрепилось, но срывалось с языка не так чтобы часто.
Когда-то, совсем незадолго до расставания, Маркус шутливо сказал, что это кодовое слово будет значить, что его любовь достигла наивысшей точки, пика, и всё, сильнее быть уже просто не может, иначе разорвёт на части. Потом они ещё шутили и обсуждали другие варианты, но Маркус запомнил только этот.
Сейчас он сказал так неосознанно, и эти воспоминания тут же хлынули в голову. Пока Маркус неторопливо целовал любимого, он всё это вспомнил, и чёрт… Кажется, он действительно сейчас был без ума от этого человека. Словно ледяная стена между ними рухнуло и всё вокруг заиграло новыми красками. Даже страх от предстоящего разговора ушёл. Плевать, всё у них будет хорошо, пока в сердце хранилось столько эмоций и тепла.
Когда поцелуй неохотно, но закончился, Маркус помог партнёру аккуратно улечься и улыбнулся, слыша это недовольное ворчание. Пускай уж лучше ворчит, чем молчаливо хмурится. Всё, сказанное вслух, можно исправить.
— Я, если честно, не знаю, есть ли у них какой-нибудь двор, — невольно Маркус посмотрел в небольшое окно. — Но я узнаю. Может, можно будет выйти на улицу.
Вроде бы в крупных американских больницах выдают кресла-каталки и можно вывозить пациентов на прогулки. Маркус был бы очень не против такой с Александром. Откровенно говоря, сейчас, после слов партнёра, Маркус и сам понял, что уже тошнит от этих четырёх стен. От Александра, конечно, ни на шаг отходить не хотелось, но можно же было сменить обстановку для них обоих разом.
Додумать не получилось, в дверь постучали. Маркус чуть нахмурился ещё раньше, чем представитель посольства вошёл. Просто потому, что врачи и медсёстры не стучались перед входом, а значит, визитёр был другого плана.
Но когда тот начал вещать, излагая суть своего визита, натянуто улыбаясь на замечание Александра и торопливо подсовывая им документы с комментарием «на всякий случай»… Нет, Маркус не стал хмуриться сильнее. Напротив, лицо его стало таким добрым, как у акулы, которая радуется раненой жертве, болтающейся в воде далеко от берега.
— А почему я не могу поговорить с журналистами? — невинно поинтересовался Маркус, посматривая на бумаги и на посла. — Разве кому-то может не понравиться эта история? Американские журналисты более пяти часов истекали кровью на песках Палестины. Мне кажется, очень красивый заголовок.
Маркус смотрел на представителя с такой очаровательной улыбкой. Только вот тёмный взгляд едва не прожигал насквозь, и Александр мог видеть, как чуть нервно и хищно поглаживают пальцы стопку официальных бумаг.
Маркус был очень зол, хотя и держал себя в руках отчасти. Его партнёра не могли вытащить из опасной зоны, раненого и обессиленного почти половину дня. Не могли оказать ему помощь, ничего не делали, кроме звонков по телефону. И теперь эти люди приходили и просили никому не рассказывать об этом, чтобы они успели состряпать красивую историю и выставить её в положительном для себя ключе. Ох, если бы Маркус мог превратиться в скорпиона, с которым Александр сравнивал его пару раз, он бы с удовольствием сейчас это сделал.

[icon]https://sun9-50.userapi.com/puil3XBGIcdQijZdN1X2z8fxpGwrb4iQg158Lg/vprggNdhzRU.jpg[/icon]В отличие от своего партнёра, Маркус о случившемся забывать не хотел. Он не воспринимал ситуацию с той стороны, будто только из-за неё их чувства с Александром начали медленно, но верно восстанавливаться. Да даже если бы это было так, это не оправдывало медлительность действий по спасению. Маркус бы прилетел в Израиль точно так же, даже если по телефону ему сообщили, что Александр уже спасён и направляется в больницу.
Конкретно на вошедшего человека Маркус не злился. Он понимал, что от конкретной личности ничего не зависело в тот день. Тем не менее, представитель дал своим поведением повод, чтобы Маркус увидел в его лице всех задействованных лиц.
— Конечно, устроите, — так же ласково ответил Маркус. — Люди же должны знать, как оперативно и слажено работает наше посольство.
Складывалось такое чувство, что он вот-вот обратится в какого-то хищника и набросится на несчастного мужчину, разрывая его в клочья. Остановил только голос возлюбленного, прозвучавший так встревоженно. Маркус сморгнул, неохотно прерывая зрительный контакт с представителем посольства и поворачивая голову на партнёра.
Александр обратился не к нему, а к вошедшему, попросив его выйти за дверь. Мужчина молча кивнул и вышел, кажется, с лёгким облегчением.
Маркус привычно обхватил пальцы партнёра, когда тот накрыл свой ладонью руку своего мужчины, и уже собирался что-то сказать, но Александр опередил его. Шёпот Александра был таким тревожным, чуть сбивчивым — Маркус невольно забеспокоился. Мысленно он прокрутил ситуацию ещё раз, силясь найти причины столь серьёзного волнения Александра, но ничего не пришло в голову.
Впрочем, когда Александр закончил говорить, всё встало на свои места. Тревогу вызвало не поведение Маркуса, а вероятные его последствия.
— Тише-тише, родной, — мягко проговорил Маркус, нежно поглаживая руку партнёра. — Я не собираюсь говорить с журналистами и устраивать из этого шумиху. Твоё состояние мне куда дороже. Просто… меня до сих пор злит эта ситуация, а тут приходит этот и просит закрыть на их халтуру глаза.
На последней фразе Маркус чуть сжал зубы, снова переживая неприятную вспышку негативных эмоций, но быстро взял себя в руки. Александр нервничал от такого, а Маркус не хотел, чтобы он переживал. Ни по какому поводу.
— Тебя не побеспокоят, Александр, — уверенно сказал Маркус, понимая, что сделает всё для этого, и нежно прикоснулся губами ко лбу партнёра. — Я поговорю с ним. Сейчас приду.
Чуть улыбнувшись ободряюще, Маркус поднялся на ноги, одёргивая синие штанины нынешней формы. Он вышел за дверь и посмотрел на ожидающего представителя пару долгих почти мучительных секунд.
— Я не буду поднимать эту тему только потому, что не хочу, чтобы моего партнёра дёргали. И надеюсь, что за этим проследят, — проговорил Маркус сухо. — Сделайте доброе дело, спросите у персонала кресло для прогулок и где у них тут можно это организовать, пока я читаю все эти ваши бумаги.
Маркус принял стопку листов из рук представителя и преспокойно ушёл обратно в палату, ничуть не стыдясь того, что взял в оборот ещё одного человека. Это был малый откуп за всё пережитое Александром.
Улыбнувшись своему партнёру вновь, Маркус вернулся на привычное место, взяв ладонь Александра в свою, чтобы ненавязчиво водить по ней пальцами, пока взгляд пробегается по сухим строчкам договора о конфиденциальности. Он был не слишком сложным, чтобы человек, далёкий от юриспруденции, не смог его понять. Да и Маркус подписывал подобные за свою жизнь не один раз.

[icon]https://sun9-50.userapi.com/puil3XBGIcdQijZdN1X2z8fxpGwrb4iQg158Lg/vprggNdhzRU.jpg[/icon]Если бы Маркус знал, что терзает его партнёра, он бы непременно выслушал его, стараясь облегчить боль и разделить всё накопившееся волнение. Маркус всегда умел слушать — и это не было актом вежливости, он действительно сопереживал. Даже, когда они с Александром расстались. Тот ведь не стал резко чужим человеком.
Когда Александр пришёл, рассказывая сбивчиво про случившееся в гей-клубе, Маркус привычно забрал партнёра, пусть и бывшего, в свои объятия, и долго слушал, стараясь поделиться своим неизменным спокойствием. Хотя в душе, конечно, спокойно не было. Он мог быть сам в этом клубе, там могли быть его знакомые. Маркусу, как активисту движения ЛГБТ, предстояла ещё огромная работа с общественностью в связи с произошедшим. Но на тот момент это не волновало его так, как состояние Александра, который видел всё своими глазами.
Так и сейчас, Маркус бы сделал всё, если бы его партнёр поделился переживаниями, чтобы облегчить эту ношу. Самому расспрашивать не было смысла — можно было сделать только хуже, Александр ведь чётко озвучил своё нежелание возвращаться мысленно в те ужасающие часы, проведённые под солнцем Палестины.
— Ужалил? — улыбнулся Маркус на шуточку партнёра, и через секунду пришло понимание, о чём говорил Александр. — Ах, как бы мне этого хотелось. Но нет.
Александр был удивительным человеком. Казалось, даже произошедшая трагедия не смогла сломать в нём то, что составляло его личность. Даже больным и чуть ли не прикованным к кровати Александр вспоминал зоологические факты, которые неизменно радовали и Маркуса. Интересно же было узнать что-то новое, а вместе с тем понять, что состояние и настроение твоего партнёра не слишком плохо.
— Голубой скорпион, — усмехнулся Маркус, посматривая на своего любимого. — Да, это точное описание моего состояния сейчас. И вида.
Он уткнулся в бумаги, продолжая показывать партнёру своё присутствие через лёгкие поглаживания руки. Наверное, Маркус довольно долго читал договор — он ведь старался не упустить никакой мелочи, — и Александр заскучал. Тот подал голос, интересуясь содержанием документа, но без особенной инициативы. Просто, чтобы что-то сказать.
— Ничего такого, всё стандартно, — проговорил Маркус, чуть сильнее сжимая пальчики партнёра в своих. — То, о чём нельзя говорить, что считается конфиденциальной информацией, перечислены источники и всё такое.
Зачитывать Маркус, конечно, не собирался — он слышал, что Александра это не слишком интересует. Да и надеялся, что тот достаточно доверяет партнёру после всего, что случилось, чтобы основываться на его мнении.
Дочитав, Маркус выпустил на пару секунд руку Александра, положив бумаги на тумбочку и размашисто подписав их на каждой страничке. Этому он тоже научился уже давно — чтобы никто не мог вставить дополнительные листы, не прочитанные им.
В этот момент Маркуса и застал такой искренний и такой приятный комплимент Александра. На лице тут же появилась улыбка. Маркус скосил на партнёра глаза, делая последние две росписи внизу страниц.
— Это всё костюм медбрата и твоя фантазия, дорогой, — мягко рассмеялся Маркус, но тут же добавил без шуток: — Спасибо.
Сложив листы в аккуратную стопку, Маркус наклонился, нежно целуя своего партнёра. Замерев в такой чуть неудобной позе, он шутливо, но вместе с тем нежно потёрся носом о нос Александра, продлевая ласковые мгновения для них двоих.
Увы, этот момент был тоже прерван стуком в дверь. Вернулся представитель, и, к удовольствию Маркуса, его поручение выполнил. Следом за мужчиной вошла хрупкая медсестра, вкатывая кресло-каталку. Она было направилась к Александру, но Маркус чуть улыбнулся ей. Интересно, как она представляла себе поднять двухметрового парня на своих хрупких плечах? Или израильские медсёстры были с сюрпризом?
— Не волнуйтесь, я сам, — мягко сказал он, но сперва подцепил подписанные документы, молча вручая их представителю.
Медсестра быстро объяснила куда идти для прогулки и тут же предложила сопроводить, чтобы никто не заблудился с непривычки. Маркус кивнул, соглашаясь. Потом он запомнит дорогу, но первый раз катать Александра длинными коридорами, постоянно путаясь, не хотелось.
— Пойдём сейчас или пообедаем сначала? — уточнил Маркус у Александра, когда представитель попрощался и чуть торопливее прежнего вышел.

[icon]https://sun9-50.userapi.com/puil3XBGIcdQijZdN1X2z8fxpGwrb4iQg158Lg/vprggNdhzRU.jpg[/icon]На самом деле было не так много вещей, которые могли бы вывести Маркуса из себя. И все они были так или иначе связаны с родными и близкими людьми. Маркус почти не реагировал на причины, которые бесили большинство людей — глупость, хамство, агрессию, оскорбления по отношению к нему. Но стоило кому-то задеть близких Маркусу людей, и всё его спокойствие исчезало, будто и не было.
Наверное, только Александр при этом мог распознать, злился ли его партнёр. Маркус в любом случае говорил довольно спокойно, улыбался, пропуская колкости в словах. Но в одном случае он мог рассмеяться и уйти с партнёром, перестав обращать внимание на нелепые потуги их обидеть или как-то задеть, а в другом Александру приходилось вмешиваться, чтобы остановить злящегося мужчину.
Причём никто толком и не знал, что произойдёт, если довести Маркуса совсем до белого каления. Уж он точно не полезет драться, как его вспыльчивый партнёр. Тем не менее, многие были уверены, что таких тихих людей, как Маркус лучше не бесить — как раз из-за неизвестности, что за этим последует.
Александр застал лишь раз тот этап, когда с губ Маркуса срывались тихие, но отвратительно жестокие слова, и, кажется, был в лёгком смятении. Маркус был добрым человеком, и всегда говорил такие милые вещи, раздавал ласковые прозвища, вёл себя чуточку манерно. Так что увиденное, вероятно, не слишком совпадало с мысленным представлением, вызывая неприятный диссонанс.
Впрочем, это случилось единожды за долгие шесть лет знакомства с Александром. В остальное время вспышки, подобные сегодняшней, быстро разрешались при помощи ласкового голоса партнёра, призывающего успокоиться. Маркус слушал его, не мог не слушать. Он ведь не хотел огорчать Александра своим поведением.
В целом, Александр был прав, думая, что их обоих задевали совершенно разные вещи. Хотя бы потому, что Маркуса злило, когда дело хоть как-то касалось Александра, а того, в свою очередь, выводили из себя попытки задеть Маркуса. И это было нормально, как и все остальные причины. Они компенсировали друг друга, и это было ещё одной причиной, по которой они были идеальной парой. Парой, которая оступилась, но… они решат и это.
— Пойдём сейчас, — повторил с улыбкой Маркус, подходя к постели любимого и помогая тому подняться, уже как-то привычно подставляя плечо.
Поставить Александра на ноги уже не составляло никаких проблем, но вот усадить его в невысокое кресло оказалось не просто. Маркус наклонился, стараясь придерживать партнёра, но тот немного забылся. Сняв руку с плеча Маркуса, он опёрся её о подлокотник. Боль тут же дала о себе знать, и Александр неловко дёрнулся. Удержать вот так просто руками около девяносто килограмм — непростая задача, и Маркус, конечно, с ней не справился.
Он болезненно поморщился сам, ему ведь не доставляло никакого удовольствия видеть страдания партнёра. Нужно было ему присесть вместе с Александром, выступая в качестве опоры под больную руку. Теперь будут знать.
— В следующий раз попробуем по-другому, — ободряюще улыбнулся Маркус, не собираясь даже мысленно упрекать кого-то за эту не самую ловкую попытку. — Всё в порядке, родной? Можем ехать?
Убедившись, что Александр не навредил себе столь неудачной посадкой, Маркус обошёл кресло, вставая позади и хватаясь за специальные ручки. Он уже было хотел пошутить что-то про гонки по больнице, как Александр задал свой вопрос.
— Да, давай зайдём к ним, — легко согласился Маркус, не думая, что с подобным посещением могут возникнуть проблемы.
Он поднял взгляд на медсестру, чтобы убедиться в своём мнении, и та спокойно кивнула, проговаривая с заметным акцентом, что проводит. Местные порядки сильно отличались от американских. Маркус уже успел заметить это, когда его не только спокойно пропустили в больницу ночью, но и вообще никто и нигде не спросил, кто он такой, к кому и зачем. Просто случайный человек с улицы точно также мог пройти в палату пациенту и просидеть возле него пару дней.
Медсестра вышла первой из палаты, придерживая лёгкую дверь. Маркус выкатил кресло в коридор, направляясь за ней вдоль точно таких же дверей в другие палаты. Пришлось даже обернуться, чтобы как-то запомнить, в какое место им возвращаться.
— Не могу ответить тем же, — шутливо улыбнулся Маркус на фразу партнёра, пытаясь не напрягать обстановку. — Я как будто возвращаюсь из супермаркета. Прикупил вот самое нужное. Толкаю тележку к машине.
Губы растянулись в широкой, но неизменно любящей улыбке. Маркус хотел наклониться, чтобы нежно чмокнуть эту лохматую макушку, и даже не смутило бы такое проявление чувств на публике, но на ходу это было не очень просто сделать. Он опасался, что может споткнуться или ещё как-то навредить Александру.

[icon]https://sun9-50.userapi.com/puil3XBGIcdQijZdN1X2z8fxpGwrb4iQg158Lg/vprggNdhzRU.jpg[/icon]Слова Александра как-то неприятно резанули по сердцу. Хотя бы потому, что Маркусу естественным образом не нравилось, когда о его партнёре отзывались плохо. Даже если это делал сам партнёр. Маркус любил этого человека — все его достоинства и недостатки, что составляли ту личность, которую Маркус выбрал когда-то.
Было бы крайне странно соглашаться с подобными этому выражениями. Как будто признаёшь, что твой выбор был необдуманным и плохим.
Главным, всё равно, было не это. В голосе Александра проскользнула эта тонкая усмешка, самоирония, от которой Маркус вроде бы избавился очень давно.
Много лет назад Александр был молодым парнем, студентом, не очень уверенным в себе. Внешне это было незаметно — разве что тонкое смущение или подобные лёгкие шуточки. Когда же люди начинают вместе жить, многое становится очевидным. Маркус приложил достаточно усилий, чтобы доказать Александру, каким он был замечательным человеком. Убрать застенчивость в постели, заставить забыть о мысли, что рядом со столь эпатажной личностью, он смотрится хоть сколько-то нелепо, и многое другое.
Это не было проблемой. То есть, Александр никогда не был забитым, закрытым парнем, считающим себя чуть ли не ничтожеством. Просто, пожалуй, его представления о самом себе сильно не совпадали с представлениями Маркуса о нём. Последнему же хотелось, чтобы его любимый знал, насколько он идеален.
Сейчас же, если возвращаться к шутливому сравнению Маркуса, настройки Александра почему-то скатились обратно к заводским. Он стеснялся, чувствовал странную неловкость и шутил с издёвкой над самим собой.
Маркус не знал, что и думать — то ли это из-за него, так внезапно вернувшегося и вновь заявившего свои права на их отношения, то ли из-за случившейся ситуации и травм Александра. Так или иначе, он не собирался бросаться на партнёра со стандартными успокаивающими фразами: «Не говори так» или «Что за глупости, ты такой хороший». Маркус продолжил шутливую тему, пропуская просто пару незатейливых намёков.
— А мне нравится этот, — проговорил он с такой интонацией, словно вредничал. — Брак незначительный. Руки вроде из плеч растут, починим. Прослужит мне ещё сто лет, а эти все модные и импортные сгорят сразу после гарантии.
Он всё же наклонился, когда медсестра подошла к палате и открывала дверь. Воспользовавшись этой двухсекундной паузой, Маркус нежно прикоснулся поцелуем к макушке партнёра, вдыхая запах родных волос. Пусть к нему ещё подмешивались неприятные медицинские запахи, это было неважно.
Маркус выпрямился и закатил кресло в палату, невольно переводя взгляд на бродящего по небольшой комнате человека. Он молча постоял, пока Александр говорил с коллегой, больше напоминая медбрата, учитывая выданную ему одежду, чем партнёра. Так что звукооператор даже внимания на него не обратил.
Далее они направились в другую палату, и здесь Маркус уже не смог сдержать тихого вздоха. Печально, что столь молодая девушка так сильно пострадала. И кто знал, может быть, ей было бы сейчас легче, если бы то самое посольство сработало бы оперативнее.
Александр поднял голову, и Маркус тоже перевёл взгляд с раненой на партнёра. Он молча, с лёгкой улыбкой выслушал рассказ о журналистке, опустив руки на плечи Александра, ласково прикасаясь к нему и даря свою поддержку.
— У тебя ещё будет шанс узнать об этом, — успокаивающе проговорил Маркус. — Раз здесь не крутятся толпой врачи, значит она выберется. Просто ей нужно будет чуть больше времени, чем вам. Здесь хорошая медицина.
Может, это были и банальные вещи, но Маркус верил в них, а оттого говорил очень убедительно. Ну правда, не будут же оставлять пациента в тяжёлом состоянии вот так просто в обычной палате без присмотра?
— Пойдём, — согласился Маркус, нежно прикасаясь к любимому лицу, уже сильно заросшему щетиной, и убирая руку обратно на рукояти кресла.
Медсестра вновь проводила их по коридорам через просторные холлы, пока Маркус запоминал обратную дорогу. Впрочем, это было несложно, везде по стенам весели указатели на иврите и английском языке. Местами попадались надписи даже на четырёх языках, включая арабский и русский.
Открылась последняя дверь, и в лица ударил очень тёплый, сухой воздух. Кондиционеры в палатах не давали полностью ощутить местную погоду, и Маркус даже испытал удивление — насколько тут было жарко в Израиле. Даже хорошо, что они вышли до обеда, в полдень гулять под открытым солнцем было бы просто невозможно. Сейчас-то температура уже была около тридцати градусов по Цельсию.
Больничный дворик оказался не очень большим, но вполне уютным. С искусственными водоёмами, зелёными деревьями, ухоженными дорожками. Медсестра быстро рассказала, что здесь и как, и убежала по своим делам. Оказалось, что отсюда можно было даже дойти к больничному торговому центру, где всё было оборудовано для того, чтобы пациенты на колясках, как Александр, могли спокойно зайти внутрь и выбрать всё, что захочется.
— Командуй, капитан, — улыбнулся Маркус, стоя в ожидании. — Куда поедем?

[icon]https://sun9-50.userapi.com/puil3XBGIcdQijZdN1X2z8fxpGwrb4iQg158Lg/vprggNdhzRU.jpg[/icon]В самом деле, объяснить разницу стилей и предпочтений, доказать Александру, что он вовсе не простачок, если предпочитает флис шёлку, в своё время оказалось для Маркуса сложной задачей. Это прекрасно работало в обратную сторону. Александр мог спокойно уверять партнёра, что тот может наряжаться как ему угодно — во дворе стоял двадцать первый век, и у всех американцев была так называемая свобода.
Когда же Маркус, который, кажется, не знал, как выглядят классические джинсы, говорил о том, что повседневный стиль — тоже стиль, это звучало абсурдно. Если это хороший вид, почему же сам его не используешь? Конечно, подобных разговоров между ним и Александром никогда и не было, всё это происходило в голове Маркуса, когда он старательно искал аргументы своей точки зрения. На подсознании всё было очевидно, а на словах…
В итоге Маркус просто пришёл к тактике деликатных комплиментов. Он просто ненавязчиво говорил что-то приятное по поводу внешнего вида своего партнёра. Маркусу ведь действительно нравилось то, как Александр выглядел — особенно в своих узких тёмных джинсах или рубашках с укороченным рукавом. Нравилось, как выглядел Александр в солнцезащитных очках, и уж тем более Маркус сходил с ума от перчаток зимой.
Он искренне отзывался о совместных фотографиях — ему нравилось, как по-разному они выглядят. Они словно… словно дополняли друг друга. Кроме того, Маркус посмеивался, что ему, такому тихому и размеренному нужна кричащая одежда, чтобы компенсировать недостающее, а эмоциональный Александр будто немного сдерживал себя повседневными вещами из капсульного гардероба.
Эта ностальгия была такой приятной. Маркус улыбнулся под нос, с нежностью глядя за тем, как любимый Александр неловко пытался поправить волосы. Те так сильно отросли за время съёмок, что превратились в настоящую копну кудряшек, непослушно торчащих в разные стороны. Маркус уже видел подобное, когда его партнёр возвращался из длительных поездок, и всегда первый день не разрешал ему ничего с собой делать. Кроме как помыться, конечно, с дороги. Маркусу нравился его сицилиец.
Было удивительно, как во внешности Александра в такие моменты приятно переплетались брутальность и нежность. Тёмная густая щетина, растущая чуть ли не до середины шеи, широкая грудь, так же не лишённая растительности, чёрные брови — всё кричало о мужественности этого красавчика. Если бы не эти забавные дурашливые кудряшки, длинные тёмные ресницы и очаровательная улыбка до ушей.
Чёрт, а ведь Маркус едва не забыл, каким разным мог быть и каким неизменно красивым был его партнёр. В какой момент он перестал подмечать все эти мелочи и стал воспринимать это, как данность? Как вообще можно было воспринимать, как данность, такого человека, как Александр? Уму непостижимо.
Если раньше Маркус думал, что все их ссоры с Александром ничуть не изменили их чувств друг к другу, сейчас он понимал, что ошибался. Сейчас появилось с чем сравнить. И искренняя любовь к человеку в больничной рубашке, со швами на лице и не выбритому, стесняющемуся своего состояния и огорчающемуся из-за произошедшего, была во много раз сильнее, чем та, которую Маркус придавил каблуком при их расставании.
Тогда проскальзывали мысли, что ничего уже не исправить и не вернуть. Сейчас никто не смог бы отговорить Маркуса от решения всё наладить и сделать лучше прежнего. Наверное, это и был тот самый горький опыт.
— Давай, — легко согласился Маркус, неторопливо толкая кресло по аккуратным и невероятно ровным дорожкам. — Здесь и правда мило. Хотя неожиданно для меня жарко. Ты уже привык, наверное?
Когда Александр вновь обеспокоился насчёт своей внешности, Маркус улыбнулся, но внезапно понял, что и сам начинает чувствовать нечто подобное. Он не стеснялся перед партнёром, но находиться, в целом, без привычных вещей, без возможности навести марафет и поставить волосы торчком становилось непривычно. Словно он был голым на публике. Едва проснулся и, не подготовившись, оказался в публичном месте.
Для Маркуса стиль не был защитной реакцией, скорее… просто, как надеть нижнее бельё. Вроде бы и без него неплохо, но чувствуешь себя крайне неуютно.
— Хочешь, я тебя побрею? — предложил Маркус, не заостряя на собственных чувствах внимания, как делал это всегда. — Но стричь точно не буду. Никогда не видел тебя настолько кудрявым, мне так нравится.
Он улыбнулся шире, останавливая кресло у какого-то небольшого, но милого фонтанчика. Обогнув Александра, Маркус присел на край фонтана, с улыбкой глядя в лицо своего возлюбленного. Так можно было немного пообщаться, прежде чем продолжить прогулку.
— Не переживай, найдём точно такую же, — Маркус протянул руку, перехватывая тонкие пальцы партнёра. — Медсестра сказала, что тут есть больничный магазин. Можем попозже зайти туда, посмотреть на местные кепки и набрать чего-нибудь вкусного.
Что-то всё равно смущало. Маркус не был психологом и не подмечал многих деталей, как многого также не понимал или не мог исправить, но… Он знал Александра, и этот Александр чуточку изменился. Возможно, конечно, сказался прошедший в разлуке год, но может быть и не только он. Но пока Маркус не решался спросить.