Уинфред тоже не был любителем поболтать во всякие ответственные моменты. И не потому, что считал это глупым (хотя и считал), просто как-то не тянуло. Лучше он потратит это время на то, что принесёт партнёру настоящее удовольствие.
Он действительно не понимал, в чём сакральный смысл вопрошать: «Ты готов? Тебе понравилось?». Это, блин, было более, чем очевидно, а если ты не видишь по своему партнёру, как он провёл с тобой время, то есть плохие новости. Уинфред вот всё сейчас видел по этой милой мордашке и характерной сытой улыбочке на ней.
— Привет, — только и отозвался он с ответной улыбкой, прежде чем втянуть Майкла в немного ленивый от приятной усталости поцелуй.
Вот последний говорил даже больше, чем привычные слова. Майкл не спешил подниматься, чтобы уйти в душ или вообще домой. Он продолжал улыбаться и прикасаться к партнёру. Ну, блин, тут уж и в тишине очевидно, что всё прошло славно.
Уинфред тоже дал себе возможность никуда не спешить и полежать, восстанавливая силы. Он продолжал тихо прикасаться поцелуями к обнажённой коже Майки, но так, безо всяких намёков на какое-либо продолжение. Чертовски нравилось видеть в полумраке эту лёгкую улыбочку партнёра, так что взгляд Уина то и дело поднимался на неё.
— Так ты это, — нарушил уютную тишину Джеймс, — теперь дашь свой номер?
И они снова заржали. Не рассмеялись, нет, именно заржали, потому что ситуация и правда была невероятно дурацкой. Впрочем, Уин не жалел, что так всё вышло. Вспомнил в самый подходящий момент и развеселил их обоих. Что только не сделаешь, чтобы получить номер доктора, даже в постель, даже в постель…
Осталось только не забыть напомнить, потому что телефоны остались где-то… как минимум, на полу рядом с кроватью, если были в карманах джинсов. И сейчас совсем не хотелось за ними лезть и шарить рукой в поисках. Джеймс вообще не планировал пока отрываться от своего доктора, слишком было приятно прикасаться к нему и пальцами, и губами. Сейчас-то вообще можно было спокойно исследовать чужую чувствительность, когда цели получить оргазм на горизонте больше не стояло.
Правда, через каких-то минут десять Джеймс заметил, как у Майкла начали закрываться глаза. Он-то не только выложился в сексе, но и смену с раннего утра отпахал. Конечно, ему уже хотелось спать после еды и стольких впечатлений. Уин кратко поцеловал его в губы, вынуждая немного сфокусировать внимание снова.
— В душ пойдёшь? — пробормотал он с улыбкой.
Сам-то Джеймс дрых до обеда, поэтому сейчас если и испытывал желание задремать, то слабое и исключительно потому, что уютный вид Майкла этому способствовал. И всё же было интересно, какие вообще мысли посещали голову доктора. И, главное, что будет думать завтрашний Майкл?

Майкл забавно встрепенулся, как обычно бывает, когда человек начинает задрёмывать и не замечает этого. Уин улыбнулся и отодвинулся, позволяя парню встать. Напоследок он провёл ладонью по обнажённой спине, да и сам поднялся, чтобы добраться до шкафа. Тут он немного обрадовался тому, что они не включали свет. Вряд ли бы Майкл с любопытством заглядывал за его плечо, но даже случайно не хотелось бы, чтобы он заметил детские вещи.
К слову, в ванной все следы преступления Уинфред убрал — детскую зубную щётку и всё такое прочее. Он не знал наверняка, срастётся у него с Майклом или нет, но, блин, если этот парень один раз уже наведывался в его квартиру, то почему бы и не случиться второму разу. Так что всё лежало в шкафчике, в который Майкл вряд ли полезет в чужой квартире.
Джеймс достал полотенце и протянул его доктору, а потом пошёл за ним следом в ванную, просто ради приличия. Он не думал, что Майкл мог запутаться в столь скудной обстановке. Женщин в этом доме не водилось, скрытой драма-квин наёмник тоже не был. Так что на полках душа стояли очень банальные вещи вроде геля для душа, пены для бритья и шампуня. Уже хорошо, что первое и третье находились в разных флаконах — Уин следил за собой.
Так что Джеймс просто сказал, что Майкл волен пользоваться всем, что найдёт. Одноразовых бритв и зубных щёток у него не было, но если доктор, копающийся в гнилых внутренностях, не брезгует, мог и эти вещи взять у своего спутника. Уинфред точно не брезговал. Он уже целовал Майкла не только в губы, так что… все бактерии, что мог, он уже перенял.
Кстати, Джеймс даже не подумал присоединиться. Наверное, и правда было слишком рано, чтобы нарушать несколько интимный процесс другого. Тем более для Майкла такие отношения были в новинку, и как-то подсознательно хотелось ему дать немного личного пространства. Так что Уинфред вышел и прикрыл дверь.
Он тупо залипал в телефоне, прочитывая сообщения от сына и отвечая ему, хотя тот уже, разумеется, спал. Френки был ещё слишком мелким, но уж больно активным. Поэтому телефон ему они с Марго купили, но вольный интернет заблокировали. Пусть вон в игрушки играется и папке через мессенджер пишет. Чем мелкий и занимался, чем развлекал Уинфреда.
Когда шум воды стих, а вскоре и дверь в ванную открылась, Джеймс отложил телефон и не смог сдержать улыбки при виде довольного лица Майки. Вот же повезло такого очаровательного доктора найти. Не нарадоваться.
Правда, оказалось, что Майкл ещё немного сомневался, стоит ли ему оставаться. Пьяным вот совсем не сопротивлялся. Но его, конечно, можно было понять — секс сексом, а не все готовы тут же делить свою постель с кем-то во сне. Кому-то это попросту непривычно, особенно, если речь идёт о людях их с Майклом возраста. Свои устоявшиеся привычки, ещё более сильное желание сохранить своё пространство.
— Спать ложись, — хмыкнул по-простому Уинфред. — Собрался он куда-то голожопый.
Поднявшись с кровати, он сам направился в ванную, но, разумеется, на половине пути остановился, чтобы поцеловать Майкла. А то чего он такой довольный.
Мылся Джеймс не долго, не имел такой привычки. Оно и понятно, если вспомнить всё, что стояло на полочках. Тем не менее, когда он вышел, Майкл уже сладко спал в кровати. Предположительно голый, так как запасного белья Уинфред не заметил, а мокрое полотенце лежало рядом. Заманчиво, однако.
Из солидарности Джеймс тоже не стал надевать трусов, но вот чисто механически собрал их одежду с пола, прежде чем лечь под одеяло. Вот ведь рефлексы, мать их…
Он посмотрел немного на пока ещё мило спящего доктора (утро покажет…), который если и проснулся от опускающейся рядом тушки, то быстро заснул снова. Подумал, прижиматься не стал, дабы не будить и не создавать дискомфорта. Одно дело во время секса быть придавленным немаленьким по весу наёмником, и совсем другое спать под таким прессом. Вряд ли Майкла жизнь к такому готовила. Так что Уин повернулся на бок, чтобы не храпеть, закрыл глаза и через какое-то время уснул.

Насчёт собственного сына Уин как-то не философствовал настолько глубоко. Был ли он несчастен или, наперекор всему обыкновенному, счастлив в отношениях. Просто маленький Френки в какой-то момент стал для Джеймса самым важным сокровищем на свете. И при этом, разумеется, самой личной вещью.
Он не скрывал ребёнка, как обычно это бывает, по той причине, что боялся обломаться с сексом или отношениями. Это ведь нужно совсем отбитого человека надо найти, которого испугает ребятёнок, живущий где-то там, не с его папашей. Скорее, Уин таким образом оберегал Френки, хоть и не смог бы ответить на вопрос от кого или чего.
Конечно, никто не стал бы перехватывать Френки по пути в школу, чтобы взять его в заложники, угрожая отцу. С другой стороны, кто знает, как жизнь повернётся. Иногда та давала такой странный виток, что сроду не подумаешь, а уже попадаешь в какой-то сраный блокбастер. Узнает так полиция о том, что они с ребятками творят, и хрен ему, а не свиданки с сыном на неделе и по выходным. Ну или что-то вроде того.
В общем, о юном Френсисе и его родстве с местным бандюганом знали только избранные и было их крайне мало. И, разумеется, Уинфред собирался когда-нибудь рассказать о нём Майклу. Не в далёкой перспективе, а когда убедится, что у них действительно отношения, и доктор не просто «проверил свою сексуальность». Согласитесь странно болтать о своих детях человеку, которому от тебя кроме раза улётного секса ничего и не нужно было.
Так или иначе, сейчас Уинфред тоже об этом не думал и спал. В отличие от Майкла очень даже спокойно — наличие в кровати голого мужика рядом делало его сон только слаще. Правда, Джеймс иногда ещё и храпел. Сложно было сохранить прямую переносицу человеку, рождённому в Техасе, прошедшему приют, армейку и прочие жизненные испытания. Конечно, нос у него был уже переломан, нечему удивляться.
Проспал Уинфред часов девять, не меньше. Спешить ему было некогда, на субботу ещё ничего не планировал. Френки на эти выходные оставался с матерью, готовился к соревнованиям, так что Джеймсу даже заняться было бы нечем, если бы не Майкл, встретивший его пробуждение очередной милейшей улыбкой.
Почему-то спросонья Уин подумал, что эта улыбка адресована совсем не его сонной морде. И что следом прозвучит что-то вроде: «Дрыхнешь, скотина? А я вот не спал. Слушал, как ты храпишь» или вроде того. Джеймс-то уж прекрасно был наслышан о своих «ночных способностях» от предыдущих партнёров.
— Доброе утро, — хрипло ото сна, а отчего ещё более по-гангстерски пробормотал Уинфред, зевая в ладонь. — Отлично… видимо, в отличие от тебя…
Впрочем, опасения Джеймса оказались напрасными. Майкл ошарашил его совершенно другим. Тем, что даже в голову нормальному человеку не пришло бы. Но задница Уина же заранее предупреждала его о том, что с этим парнем скучно не будет.
В ответ на невинно прозвучавший вопрос, Джеймс скосил глаза на собеседника, затем поднял руку, глядя на запястье так, словно на нём были часы.
— Мы в каких-то там отношениях часов дцать, а ты уже нарываешься, — пробормотал он, возвращая взгляд на наглого доктора.
Кажется, после такой микро-импровизации даже не нужно было уточнять, что отношение Уинфреда к такому крайне отрицательное. И хотелось бы посмотреть реакцию Майкла на то, что этот татуированный парень озвучил статус их знакомства, хоть пока и не очень определённый. После того, как доктор проржётся, конечно.
Джеймс вот не ржал. Не потому, что как-то сильно разозлился или заревновал с первого же щелчка. Просто… утро же. Ёлки-палки, тут надо мысли ещё собрать, поссать, умыться… до этого момента Уин имел полное право оставаться букой. Утреннее право любого взрослого человека. Непреложное! Вот Уин им и пользовался.

Лёгкая гомофобия Майкла немного возмутила Уина в душе. Что же, получается, раз гей, значит надо трахаться со всеми подряд? Но, в целом, во всяких сомнительных заведениях таких и правда было вполне достаточно. В некоторых даже были специальные «тёмные комнаты», где можно было перепихнуться с первым попавшимся парнем, не отходя от кассы, так сказать. Так что возмущение быстро сошло на нет.
— Точно, — протянул вместо прочего Уинфред. — А ещё о гангстерах, которые меняют партнёров, только докурив сигаретку.
За удачную шутку ли, а может за мятую с утра морду, Джеймс получил свой милый поцелуйчик, отчего букой быть уже не так чтобы и хотелось. Жаль Майкл сбежал слишком шустро после этого. Впрочем, это Уин понимал. Сам бы не отказался уже поссать.
Пришлось, правда, лежать и уверять мочевой пузырь, что он потерпит. Правда, переводя внимание, Джеймс осознал, что он ещё и курить чертовски хочет. Вчера последняя сигарета была выкурена аж до ужина, а потом с Майки всё так закрутилось… А после вылезать на пожарную лестницу с голой задницей вот совсем не хотелось.
Вместо всего этого Уинфред ещё раз зевнул. Сейчас-то он тоже был с голой задницей, так ещё и ссать хотел, так что долгожданная отрава подождёт ещё немного.
Потом Майки вышел из ванной, всё ещё только в белье, но уже явно проснувшийся после умывания и всех утренних процедур. Уинфред только трусы натянуть и смог, на большее пока даже сил не хватило. Ох уж эти ленивые отсыпания.
— Да, давай, — легко согласился он на бранч и даже не пошутил на этот счёт.
Слишком пока сильны были естественные потребности. Так что Джеймс сменил партнёра на его прежнем посту и проделал всё почти в той же последовательности: отлил, умылся, почистил зубы, решил, что трёхдневная щетина всё же ему к лицу и бриться не стал. Правда с недавнего времени к утренним процедурам примешивалась ещё одна дурацкая привычка. Почти неосознанно Уинфред проводил пальцами по шраму рядом с ключицей.
Тот уже вовсю рубцевался, но пока был розовым, выпуклым и довольно мерзким, если честно. Но всё же Джеймсу повезло. И не только потому, что ему повстречался Майкл, это бесспорно. Но ещё и потому, что шальная пуля умудрилась угодить ровно под татуированную надпись о сыне. Чуть выше и всё, Джеймс бы ровного места не оставил от того стрелявшего, даже если бы это стоило его жизни.
Что же, скоро эта мерзость окончательно зарубцуется, побелеет, и можно будет забить и этот шрам татуировкой. Флаг что ли наколоть, типа, патриот?
В общем, Уинфред вышел из ванной тоже посвежевшим и направился прямиком лапать своего доктора, чтобы вытеснить все нездоровые мысли о полигамии из его головы. Да и настроение поднялось сразу, как мочевой пузырь опустошился, так что Майки ещё и пара поцелуйчиков досталась.
— Есть предпочтения? — уточнил Джеймс, одеваясь, насчёт еды. — Так я и думал. Тогда пойдём в «Мартинс», там нормальные бранчи.
Нормальными в понимании наёмника были бранчи, способные прокормить тушку мужского пола немалых размеров. Ну и тушку поменьше врачебной натуры, которая, как выяснилось, ела ничуть не меньше Джеймса. Так что обоим понравилось. Ну и в этом заведении не делали акцента на романтическом времяпровождении, как иногда бывало — ведь всем известно, что на поздние завтраки ходят парочки, которые вместе провели ночь и заспались.
— Если потерпишь ещё минут десять в моём обществе, то сходим за машиной, и я тебя отвезу, — хмыкнул Джеймс.
Они довольно весело общались, но, разумеется, в какой-то момент стали обсуждать планы на день. Оказалось, что ни у кого их не было, кроме того, что Майклу надо было домой по понятным причинам. Бельё сменить хотя бы. Уин прожевал и проглотил кусок яичницы и хмыкнул снова, глядя на собеседника.
— И если дорогу покажешь.
Как-то оказалось, что адреса Джеймс тоже не знал. Майкл точно так же побоялся называть эту информацию, как и давать номер телефона. Но, честно говоря, Уинфреду уже хотелось перестать приезжать к больнице наудачу и караулить, если можно было просто позвонить.

Сам Уинфред не придавал особенного значения тому, что уже который день выяснял больничные смены, приезжал к моргу и терпеливо ждал под дверью. Ну, во-первых, он был заинтересован, а всем известно, что шальному кобелю семь вёрст не крюк. Во-вторых, он же не в соседний город мотался или, господи упаси, в Джерси. Несмотря на возраст, Джеймс был ещё довольно активным парнем, мог и сбегать за приятным вечером в соседний район.
Да и в начале он дал себе несколько дней подумать. Но Майки никак не хотел выходить из его головы, так что зачем себя мучать, если можно было приехать?
Теперь же свершилось долгожданное. Партизан раскололся, и Уинфред получил заветный номер телефона, который вводил в свой смартфон с таким победоносным видом, что вскоре оба снова ржали. А чуть позже и адресок узнал.
На гангстера Джеймс ничуть не обижался и даже уже попривык. Это же была их шутка, насколько он мог понимать. Да и это было забавно. Ну а как ещё Майклу говорить? Бандитом своего недо-парня называть? Или пафосно, хоть и правдиво, наёмником?
Днём в субботу дороги были вполне себе свободными. Люди либо ехать на Манхэттен, чтобы развлечься и погулять, либо вообще выбирались в пригород. Так что до Бронкса доехали довольно быстро, и Майки в качестве навигатора умело провёл их местными улицами. Здесь можно было парковаться на обочине, чем Уинфред и воспользовался.
— Ты что, гангстера в дом зовёшь? Тебе мама не говорила, что нельзя мутным дяденькам дверь открывать? — повеселился Джеймс, как того и ждал его собеседник.
Однако на приглашение согласился. Почему бы и не посмотреть, как Майкл живёт. В целом, Уинфред не ждал от этого чего-то экстраординарного. Вряд ли у доктора там банки с памятными кусочками в формалине стоят. И в другую, куда более приятную сторону не думал. Вряд ли у Майки было и всё необходимое для интимных развлечений. Максимум, вагинальная смазка. И да, разница была большой.
Они поднялись, и Уинфред немного покрутил головой, как обычно и делали люди, оказываясь в незнакомом месте. Квартира, как квартира, такой себе её Джеймс и представлял. Отличалась она от жилища наёмника только размерами и чуть более простой кухней и встроенной мебелью. Ну и, наверное, была чуть более «бардачной». Не в том смысле, что Майки был свиньёй, нет. На удивление холостяцкая берлога не напоминала свалку, как это частенько бывало среди одиноких мужчин. Просто было немного больше вещей.
Например, на столе лежала пара книг, а на диванной спинке висела рубашка. В таком плане, а не в том, что можно ногу сломать, пока доберёшься до центра комнаты.
— О, так у тебя тут и мафия под боком? — развеселился снова Джеймс, когда услышал живую итальянскую речь, которую ни с чем перепутать было невозможно. — Это ты хорошо устроился, красавчик.
Пока Уинфред ждал Майкла, который пошёл в ванную переодеваться, он неторопливо прошёлся по гостиной. Просто рассматривая всякие мелкие вещи и фотографии, опять же, как самый обыкновенный человек. Не залезать же по-свойски в холодильник за пивком и плюхаться на диван перед телевизором.
Фотографий было немного, но те были забавными, в стиле Майки, как уже успел понять наёмник. На снимках парень веселился, с друзьями и коллегами, либо вообще дурачился один. Уинфред усмехнулся под нос, забавно. У него самого дома не было фотографий. Семейных никогда не существовало, себя Джеймс не фотографировал (благо, полиция тоже).
В его жизни снимки начали появляться только с рождением Френки, и когда их накопилось достаточное количество, Уин купил электронную рамку. Теперь у него близ кровати постоянно сменяли друг друга милые снимки сына.
— У тебя ни одной фотографии с семьёй, — заметил Джеймс, когда его доктор вышел из душа. — Не ладишь с ними?
Почему-то Уинфред не думал, что родители Майкла мертвы. Да и, если честно, не думал, что у него плохие отношения с родными. Разве что предки хотели акушера, а сын к Харону на поклон пошёл. Но совпадение было забавным. И не только с тем, что у самого Уинфреда тоже не было подобных фотографий.
— Нет, погоди, — улыбнулся Джеймс. — Ты до последнего не давал мне свой личный номер. Даже пьяным не сознавался, где живёшь. Опять же, пьяным ничего не рассказывал о родственниках. У тебя нет их фотографий… Бля, ты сам из мафии что ли? Мне не выйти живым из этой квартиры, правильно я понимаю?
Конечно, он ржал. Но если бы они были в фильме, такой сюжетный поворот был бы пиздецки забавным. Милые синие глазки улыбнуться и хана тому, кто до этого казался злобным бандитом.

Уинфред действительно не вёл никаких страничек и в социальных сетях не сидел. Кажется, регистрировался когда-то на Фейсбуке, но уже сто лет туда не заходил, было не интересно. Просто не интересно, а не потому, что скрывался от полиции или вроде того. Со своими друзьями Джеймс встречался лично и общался без переписок, с Марго и сыном разговаривал по телефону или пользовался мессенджерами.
Он не видел смысла выкладывать свои фотографии. Кому будет интересно на них посмотреть? Мужик и мужик. Ест, живёт, срёт, спит, всё, как у всех. Да и вырос Уинфред в тех краях и в то время, когда не было ничего такого, вот и не приучен был рассказывать незнакомым людям о том, как прошёл его день.
Понимать важность таких инструментов немного понимал. Ну, например, как ещё в современном веке парикмахеру рассказать о том, какой он крутой мастер. А ему что? Рассказать, какой он классный фингал мужику поставил, за то, что не хотел деньги отдавать? А вне работы Уинфред вёл довольно скучную по нынешним меркам жизнь.
Так что следить за Майклом в соцсетях наёмник не собирался. Он пользовался телефоном по старинке, чтобы звонить и договариваться о встрече. Максимум переписываться иногда, когда звонки не слишком удобны. Наверное, Майкл даже удивится, насколько редко у него на экране будет высвечиваться имя Джеймса.
Поржав насчёт мафии, оба решили прогуляться. Планов всё ещё никаких не было, а сидеть дома, когда была хорошая погода, как-то не хотелось.
— Как насчёт взять запасную одежду на вечер? — невозмутимо спросил Уинфред, увидев, что Майки собирается выходить так, как обычно, с ключами в кармане.
Нет, ну а что, они оба провели хорошо время. Выжидать какие-то очередные дни, чтобы стало вдруг прилично переспать друг с другом во второй раз, Джеймс не собирался. Он был не против, чтобы Майки переночевал у него и сегодня, завтра у обоих выходной. А куда приятнее, знаете ли, когда тебе за тридцать, ночевать в чистых трусах и надевать с утра свежее, не мятое и не пропахшее сексом и потом.
С Майклом всё ещё было легко и спокойно, и оттого как-то приятно на душе. Они быстро находили новые и новые темы для разговоров, и не скажешь, что один был куда образованнее и начитаннее другого. Совсем-то уж тупым Уинфред не был, просто никаких колледжей не кончал, как говорится. Но, как выяснилось, даже книжки читал. Без картинок. Например, Джеймс признался, что недавно, наконец, осилил «Преступление и наказание». Чертовски интересное, но безумно сложное чтиво. Всё же у русских классиков особенный слог.
Потом они пообедали в первом попавшемся месте, которое привлекло их обоих, и двинулись дальше, в сторону Манхэттена. Разумеется, не проходя мимо Центрального парка — где же ещё гулять, как не по дорожкам чуть ли не единственного зелёного местечка мегаполиса. Там и тенёчек, и мороженое, всё, что нужно для свидания.
А у них всё и правда напоминало сегодня миленькое свидание влюблённой после первых сексуальных экспериментов парочки. Так что когда на глаза попался парк аттракционов ярморочного типа, Уинфред не удержался:
— Что, пойдём выигрывать большого плюшевого медведя и целоваться на Чёртовом колесе? — хмыкнул он презабавно.
К слову, Джеймс до тридцати лет никогда и не был в подобных местах. Ну, уже понятно почему. Детство паршивое, денег на подобные развлечения не было. Бывало, он сбегал из дома, когда приезжала настоящая ярмарка, как в фильмах ужасов, но просто чтобы поглазеть. Или сотворить с другими пацанами какую-нибудь ерунду.
Разумеется, с Френки они катались даже в Диснейленд, но… после тридцати это было уже не так интересно. Поражал масштаб, конечно, но какого-то детского восторга Уинфред уже, конечно, не испытывал. Больше радовался тому, в каком восторге пребывал его сын.

Уинфред действительно многим интересовался. Причём, за что огромный плюс ему в карму, не пытался вставить свои пять копеек, чтобы блеснуть интеллектом, а действительно задавал вопросы, чтобы быть более подкованным в той или иной теме. Патологическая анатомия как раз относилась к той области, которую сам и не подумаешь искать, но с удовольствием выслушаешь профессионала. Почему нет? Трупы и внутренности Джеймса не смущали. Наверное, его бы покоробило от вида мёртвых детей, но Майкл же не садист, а врач, так что о таком он и не рассказывал.
Чаще парень вещал об интересных случаях, когда врачи думали об одном диагнозе, а Майкл или его коллеги выясняли, что причиной смерти послужило совершенно другое. Это и правда удивляло, хоть и приходилось иногда уточнять, что это за болезнь такая. Как и многие люди Джеймс знал только о самых распространённых заболеваниях.
И таких рассказов становилось всё больше. Видимо, Майклу некому было раньше это рассказывать, а в лице своего новоявленного парня, он нашёл такую жертву. Уин и не возражал. И был рад вдвойне. А как же — и сам интересное для себя узнал, и Майки счастлив, что разделил свой интерес с кем-то, кто не безразличен.
Иногда во время прогулки и таких вот долгих разговоров Уинфред приобнимал своего партнёра, как будто дружески, одной рукой. Да вот только рука так и оставалась на плечах, и какое-то время, пока это не становилось неудобно, так и шли. И да, взгляды, которыми оба одаривали друг друга были уже совсем не приятельскими. Да и не могли быть, всё же, как бы это тупо не звучало, но они видели друг друга голыми. Это всё же накладывает какой-то отпечаток.
Да и Уинфред уже чувствовал эту приятную лёгкую влюблённость, которая могла как запросто исчезнуть без следа и обязательств, так и перерасти во что-то более серьёзное. Пока Джеймс ни о том, ни о другом не думал, а по-простому наслаждался этим всё равно приятным чувством. Почему нет? Майки не возражал, а только это и имело значение.
На шутливое предложение Уина по поводу парка аттракционов Майкл внезапно ответил согласием, ещё и впал в какую-то забавную эйфорию, вцепившись в руку партнёра. Джеймс не мог не заржать в ответ на такую неожиданную вспышку радости.
— Надеюсь, ты про мишени, а не про посетителей, — гоготнул он, демонстрируя теперь уже ровный ряд зубов (спасибо дантистам и двухгодовым мукам). — Иначе аванс вперёд, красавчик, за спасибо не работаем.
Кажется, получилось очень по-гангстерски к восторгу Майкла. Вот интересно, его радует эта вся тема потому, что доктор старается не думать, что всё это взаправду? Или потому, что он чёртов маленький извращенец (против такого варианта Уинфред совсем бы не возражал)? Так или иначе, Джеймс согласился пойти и «уделать там всех».
Несмотря на опасения Майкла, красоваться было перед кем. Наверное, когда солнце совсем уже приблизится к горизонту, людей станет больше, но вечер субботы же. Тут уже были и парочки, и семейные с детьми, и школьники сами по себе. А Джеймс внезапно ощутил странное желание не оплошать, как перед первым их сексом. Ну ничего себе, тут такая радость у парня, столько восторга, а если выяснится, что Уин посредственно стрелял? Нет, конечно, но вот даже промазать разок теперь не хотелось.
Они быстро нашли тир, наверное, единственный в округе. И подождали своей очереди, пока впереди них стреляли какие-то подростки. Разумеется, крошечными пульками, все дела. Настоящих стрельбищ в парках не было (хотя немного и жаль). Наверное, даже Майки грохот настоящего оружия показался бы более романтичным в гангстерском плане.
Впрочем, и так оказалось неплохо. Нужно было сбить три мишени, чтобы получить приз. Если выбьешь пять, приз больше, а уж если семь, то самый лучший, плюшевый и из Китая. Мишени двигались, что добавляло интереса — какие-то наркоманские уточки вперемешку с классическим кругом с красной точкой по центру.
— Если выбью семь, ты меня поцелуешь? — поинтересовался Уинфред, взвешивая в руке выданный ему пистолет и чхая на то, что окружающие могли его слышать.
Пистолет был, конечно, лёгким. Совсем не то ощущение. Не оттягивает руку смертоносным металлом, так сказать. Уинфред вскинул руку, проверил зрительно прицел, прикинул движение мишеней (по одному и тому же маршруту, с одной и той же скоростью — как у ребёнка игрушку отобрать) и просто выстрелил. Дурацкая уточка опрокинулась и больше не поднималась. Почила, так сказать, с миром.
Потом Уинфред повторил это снова, и снова, и снова. К слову, пусть этого никто, наверное, и не оценил, но Джеймс не прикрывал глаз и целился, глядя в оба. Полицейских обучают по программам с монокулярным зрением — проще говоря, целиться одним глазом. И да, для дальних выстрелов, где нужна точность попадания, прикрывать один глаз очень полезно. А вот в ситуации «стреляй и беги» или «стреляй и удостоверься, что больше в ответ не выстрелят» нужны были оба глаза. Уин мог подробно рассказать почему, но сейчас было не к месту. Да и он уже не задумывался о том, как стрелял, просто выбивал свой страйк.
— Ого-го, вы, наверное, из полиции? — удивлённо проговорил сотрудник тира, которому вскоре пришлось снимать здоровую игрушку с крючка.
— Типа того, — хмыкнул Джеймс, ещё раз зачем-то осматривая лёгонький игровой пистолет. Нет, не те ощущения, не те…

Отредактировано Winfred James (2022-07-10 23:03:52)

Уинфред и сам не ставил перед собой цели выбить все семь мишеней. Нет, по-простому покрасоваться перед парнем, в которого влюблён, хотелось, конечно, сверкающие синие глазки этому очень способствовали. Но Джеймс не рвал бы себе волосы на заднице, если бы промахнулся разок-другой.
Просто мишени были простенькими, а расстояние небольшим. После армейки, где они с сослуживцами могли весь день провести на стрельбище, пока каждый из взвода хоть раз не попадёт в «десятку», игровые тиры казались баловством. Да и по мишеням, которые бегают и стреляют в тебя в ответ, попасть было тяжелее.
Однако результат превзошёл все ожидания. Уинфред тоже усмехнулся, услышав за спиной робкие попытки незнакомого парня уберечь подружку от собственного позора. И да, эта радость была бы ещё сильнее, если бы Джеймс догадался, как Майкл откровенно красуется перед окружающими своим татуированным парнем. Приятно же. Пусть оценке и поддаются только гангстерские навыки хладнокровного убийцы, хах.
Сотрудник, кажется, искренне поверил, что в его тир заглянул блюститель закона и смотрел на него с уважением. Джеймс же еле сдерживался, чтобы не заржать. Только широченной улыбкой дал своему спутнику понять, что оценил шуточку. Отдел по борьбе с бандитизмом, блин. Хорошо придумал, стервец.
Честно, Уинфред хотел отказаться от выигрыша. Это была игра на интерес. Да и зачем ему огромный медведь, Френки уже не интересовался таким. Но Майки так охотно перехватил игрушку, что наёмник промолчал. Может, оставит себе на память об их свидании. Это было даже довольно мило, если честно.
А чуть позже и вовсе никаких сомнений не осталось. Уинфред хоть и предложил поиграть на поцелуй, но не думал, что Майкл вот так запросто исполнит эту маленькую фантазию у всех на глазах. Всё же для него встречи с мужчиной ещё не были настолько привычными, как для того же Джеймса. Но нет, этот парень продолжал приятно удивлять, и поцеловал не просто прикоснувшись губами к губам, а прямо по-настоящему.
Разумеется, Джеймс не сопротивлялся и на стороннее мнение ему тоже было плевать. Вряд ли им хоть слово скажут хотя бы после того, как он ни разу не промахнулся на расстоянии около шестнадцати футов. И после лицезрения покрытых татуировками рук «полицейского», не скрытых сегодня приличной рубашечкой.
— Этот выигрыш мне нравится больше, — улыбнулся Джеймс, когда поцелуй прервался, пока не стал совсем уж неприличным.
Как и полагается гангстеру после удачной стрельбы, он отошёл в сторону, чтобы покурить, а заодно сделал Майклу интересное предложение.
— Если захочешь, можем с тобой как-нибудь на стрельбище сходить, с настоящим оружием, наушниками, все дела, — проговорил он со всё ещё довольной улыбкой.
Ну а что, вечер был просто отпадным. Да, возможно, они только что испортили этот день другой парочке, но кому на них было не срать? У Уина вот всё было зашибись. И сам доволен и целован, и рядом счастливый и оттого крайне симпатичный парень. И, что немаловажно, их ждал новый совместный вечер с интимной составляющей. Классно же!
От Чёртового колеса Майкл тоже не отказался. Ну а чего нет? Это было забавно, пусть оно и было довольно маленьким. Как и полагалось, Уинфред поцеловал своего спутника ещё раз, когда они достигли наивысшей точки и открытая кабинка замерла, дабы люди в ней насладились видом на парк и Манхэттен, уже сверкающий огнями.
Джеймс задумчиво хмыкнул и улыбнулся, что не могло не укрыться от Майкла. Они сидели чертовски близко, даже плюшевому медведю пришлось довольствоваться другой стороной скамеечки.
— У меня никогда не было такого… классического прямо свидания, знаешь, — спокойно признался Уинфред, поделившись своими мыслями на тот момент. — Это забавно.
Оно было и понятно. С девушками Джеймс не встречался, а большинство парней так развлекать не требовалось. Половина из них слишком склеились с маской альфа-самцов, и такое времяпровождение сочли бы смехотворным. Другие по большей части хотели не вылезать из постели. Третьи были настолько женоподобными, что Уинфред и не рассматривал их как даже временное развлечение.
Да и крутился он в тех кругах, где людям не до прогулок по парку и посещения аттракционов. Не сторчались, уже славно. Такой «приличный» парень, настоящий доктор, рядом с Уинфредом был впервые. И это было действительно забавно и даже приятно.

Уинфред испытывал противоречивые чувства. С одной стороны, всё это было необычно для простого техасского парня. С другой, они с Майки прекрасно проводили время, и им было хорошо друг с другом. Настолько хорошо, что в целом-то и плевать, где они были, на романтичном Чёртовом колесе или просто на улице.
— Ты же не уйдёшь от меня, если я скажу, что да? — усмехнулся в ответ Уин. — А то это как-то не по-гангстерски.
Но это, конечно, была очередная шутка. Обоим было понятно, что сегодняшний день им очень даже понравился. Не сколько из-за того, что они делали, сколько из-за настроений, витавших между ними. Так часто бывает, когда ты только начинаешь встречаться с человеком и испытываешь какой-то прилив сил и эмоций. Ты как будто на какой-то волне, в приподнятом настроении, когда видишь партнёра.
Уинфред точно испытывал это и надеялся, что и Майкл тоже. По этому хитрому чертёнку сложно было сказать, когда его глаза сверкают от искренней радости, а когда потому что тот хочет сделать или сказать какую-нибудь пакость. За это Джеймс его и ценил. Нет, он сотню раз был готов повторить — с этим парнем скучно не будет.
— Ничего себе у патанатомов замашки, — добродушно рассмеялся Уин, когда Майкл предложил идею для следующего свидания. — Но я согласен. Звучит охренительно.
На вертолёте Джеймс тоже не летал даже в армейке. Да и было приятно, что Майкл уже подумывал о том, как провести время вместе в будущем. Значит, всё было хорошо, и они пока шли одной дорожкой. А ведь частенько бывало, когда с самого начала отношений люди следуют в диаметрально противоположных направлениях.
Майкл ещё и подтвердил все эти мысли очередным поцелуем, всё чаще забирая на себя роль инициатора в таких проявлениях чувств. Уинфред был доволен. Кажется, доктор сам того не замечал, но всё же влюблялся в своего гангстера. Простым интересом к «гейству» такие поступки уже сложно было оправдать.
Они вышли из парка аттракционов и втихаря поржали над той же самой парочкой, которую видели раньше у тира. Девушка стоически держала лицо, держа в руках самую маленькую из возможного выигрыша игрушку. Всё же три раза её парень попал. Оставалось надеяться, что с первой попытки, а не растратив все свои деньги и нервы.
Прогулявшись ещё совсем немного, оба решили двигаться в сторону дома. Ноги уже приятно гудели, всё же с самого бранча бесцельно бродили по городу, останавливаясь лишь ненадолго. Они вновь выбрали какую-то паназиатскую кухню, чтобы забрать с собой несколько коробочек с едой, и пешком добрались до дома.
А на лестничной клетке их ждал сюрприз в виде престарелой миссис Лоуренс. Противной такой карги, сующей свой нос во все дела соседей, будто это она была домовладелицей в своём штопанном халате. Не то чтобы Уину она была совсем уж неприятна. Ему как-то было похер, если честно. Бабка, небось, одинока, вот и кидается на всех. Да и привык он уже к ней.
— Ты опять со своими дружками здесь шляешься? — без приветствия накинулась на парочку старуха. — Устроил здесь притон. Я полицию вызову, если хоть звук услышу из твоей квартиры, Джеймс.
— Ты же знаешь, у нас вся полиция куплена. Большой брат следит за тобой, — усмехнулся Уинфред, старательно выуживая ключи из кармана.
— Ты мне договоришься, мигом из квартиры вылетишь. Что за хрена притащил? — рявкнула милая бабуська, не скупясь в выражениях.
Как пить дать в такие моменты несколько соседей уже припали к глазкам или прижались ухом к двери, чтобы оценить очередной концерт. Дело «Бабка против Джеймса».
— Так доктора, — нашёлся Уинфред, расплываясь в улыбке. — Будет бессонницу твою лечить.
— Какого это такого доктора? — бабка даже несколько растерялась. От счастья, видимо. Ничего себе, доктора теперь по домам расхаживают. Бесхозные!

Высоты Уинфред не боялся и тоже с большим энтузиазмом воспринял идею нового свидания. Во-первых, потому что это было свидание, а во-вторых, такое необычное. Сам бы он не догадался до такого, если честно. И, да, поход в настоящий стрелковый тир Джеймс тоже воспринимал, как совместный и довольно романтический поход. Где ещё легально будешь учить своего парня, как правильно ноги расставлять. Для стрелковой позиции, разумеется.
Впрочем, и всё остальное в их новых отношениях Джеймс воспринимал с энтузиазмом. У него давно не было ничего эдак долгосрочного, пора бы и кости старые размять.
В отличие от Майкла он был более постоянен в связях. Просто некогда было шмыгать из койки в койку, особенно, когда над головушкой бедовой висела пренеприятная проблема под названием «не сдохнуть бы с голоду». Но прямо отношений, которые можно было именовать серьёзными, у Уина было так же всего парочка. Самые долгие, аж трёхлетние, завершились уже пять лет назад, если хорошо подумать.
Но Джеймс всё ещё упрямо следовал двум основным принципам, сопутствующим всю его жизнь: «плыви по течению, там разберёшься» и «сгорел сарай, гори и хата». Хули мелочиться-то, правда? Жизнь одна.
Сегодня же о таких вещах вообще как-то не думалось. Уж больно хорошо они проводили с Майклом время. Казалось, что за один этот день они продвинулись в их сумасбродных чувствах на порядок выше, чем за все предыдущие встречи. Настроение было таким. А тут бабка какая-то, портящая всю малину.
Впрочем, Майки вновь проявил себя с той стороны, которая по-прежнему приятно удивляла Джеймса. Той, шалопутной, которая не давала соскучиться. Как Уинфред не заржал, слушая эту шуточку, прямо в лицо миссис Лоуренс, оставалось гадать. Шутки у доктора были на порядок выше и острее, чем у самого Джеймса. За то и нравился, чертяка.
Скользнув в дверь под брань сбросившей оцепенение бабки, Уин запер квартиру, прислонился к стене спиной и только тогда заржал вместе с партнёром. Такие школьные выходки тоже немало сближали, как оказалось.
— Где уж тут шутки-то, может ты ей жизнь спас. Побежит сейчас в больницу, проверится, — улыбнулся Джеймс в ответ на шутливую претензию Майкла. — Отсрочит встречу с тобой, так сказать. И тебе плюс, не увидишь её голой.
Отлипнув от стены, Уин сделал небольшой шажок навстречу своему парню и снова заграбастал его в тесные объятия. Подержал так немного и поцеловал, конечно. Потом забавно толкнул носом подбородок, вынуждая Майки чуть отклонить голову, и поцелуи спустились на шею. Было в этом что-то особенно пикантное — в том, как бандит нежно вёл линию поцелуев от самого уха до ключицы, немного царапая щетиной и всё сильнее сжимая в руках от накатившего.
Чувствовалась тенденция, а точнее тяга Джеймса зажимать своего партнёра, пользуясь разной весовой категорией. Так что планы Майкла «поактивничать» на сей раз плавно катились в тартарары. Его невольно вжали в стену — рука мягко сжала ягодицу, бедро приятно прижалось между ног.
— Хочу тебя, — по-простому, как всегда, признался Джеймс, поневоле снизив голос в соответствии с ситуацией. — Поужинаем позже?
О, кажется, Уин помнил эту прекрасную стадию развивающихся отношений. Когда ты только начал интимную жизнь с партнёром, и тебе этого мало, и хочется продолжать, раздвигать границы доступного, узнавать любовника лучше, быть с ним чаще и всё такое прочее. Эта влюблённость, перемешанная со страстью, давала очень приятный эффект.
Не мешал даже внезапный юмор. Майкл не мог не заметить, как быстро его бойфренд переключился с обсуждения голой бабки на секционном столе (Уин уже запомнил, как это называется) к активным интимным действиям. Тот хохотнул: «Действительно, заводная бабуська», но мыслями на миссис Лоуренс даже не остановился. Не до этой карги сейчас, ой, не до неё. Может хоть со стаканом под дверью стоять, подслушивая, какой притон там устроил Джеймс. Как пишут в книгах, весь мир сейчас сузился только до Майкла. Правда, не по большой любви, а, скорее, потому что, как истинный мужчина, Уинфред не мог сейчас думать о другом, пока яйца оттягивало сладостным желанием.

Уину же со своей стороны было приятно, что Майкл с каждой их новой встречей становился увереннее в своих действиях. Он явно не ограничивался одним лишь любопытством, а с абсолютной точностью убедился, что мужчины ему тоже нравятся. Сегодня это проявлялось во многом. Майкл делал какие-то небольшие шаги навстречу, его прикосновения становились более интимными, а не осторожными.
Так, во время поцелуя Уинфред ощутил его пальцы, мягко скользнувшие по затылку и волосам. А ещё чуть позже эти пальцы уже вовсю ощупывали его, Джеймса, мужское достоинство безо всякого стеснения. Это просто не могло не нравиться, чёрт возьми.
К сожалению, поддаться страсти прямо в коридоре они не могли. И даже не потому, что Майкл был к такому непривычен (хотя и это тоже, конечно). Просто всё, что им, двум мужчинам, было необходимо для безопасного и безболезненного секса лежало в спальной. У Джеймса давно не было отношений, как-то он и не рассовывал всё по углам.
До спальной шли, не отлипая друг от друга, и теперь уже точно не было никакой неловкости. Какое уж тут за ручки держаться, когда не можешь оторваться от такого сексуального доктора. Так что Майкл, наверное, и не заметил под таким напором, как оказался на кровати. Ну а дальше всё пошло уже известным ему путём. Разве что в процессе, когда тело парня попривыкло к таким сладостным вторжениям, Уин предложил перевернуться. Всё приятнее лицом друг к другу. По крайней мере, Джеймсу точно нравилось лицезреть мордаху партнёра.
Отдохнув после такой бурной прелюдии к ужину в объятиях друг друга, было решено подниматься и всё же что-нибудь пожрать. В квартире было тепло, а стеснением оба явно не страдали, поэтому и душ отложили до более позднего времени. Разве что бельё натянули, ну просто потому, что было как-то странно ещё расхаживать голышом и уж тем более голым садиться за стол. Уинфред так даже в одиночестве не делал.
На этот раз даже телевизор не включали — их вновь увлекла беседа, так что оба уселись за столиком на импровизированной кухне, ужинали и рассказывали друг другу о всякой всячине. Сначала говорили о самом необычном, что им довелось попробовать из еды. И, разумеется, тема плавно перетекла в обсуждение особенностей при вскрытии тел при подозрении на отравление. Благо, аппетит Уина совершенно не страдал, пока он слушал про разноцветные трупные пятна и про исследования рвотных масс и содержимого извлечённого желудка.
Потом начали говорить о путешествиях, и Майкл узнал, что у его «легального гангстера» и паспорт для путешествий заграницу есть. И более того, Джеймс много где побывал. Даже в Японию как-то катался, видимо, чтобы понабраться опыта у местных якудза.
При этом как-то невольно Уинфред затронул тему детей. Просто вспомнилось и он решил поделиться искренним удивлением. Речь зашла о странном подходе к воспитанию, поголовно принятому в той самой Японии. Как очаровательно выразился Джеймс: «Там дети мелкие, пиздец, отбитые». Волей-неволей разница с американскими детьми бросалась в глаза. А дело было в том, что в восточной стране следовали принципу «до пяти лет ребёнок — император». Ему позволялось всё, причём не только дома, но и на улице при и с непосредственным участием совершенно посторонних людей.
— А потом их сдают в школу, вот эту их восточную школу, где из тебя лепят верного солдатика страны, — покачал головой Джеймс, рассказывая. — Представляешь, как у них крышу, небось, рвёт. Ещё вчера тебе задницу все подтирали по первому писку, а сегодня всё: шаг влево — расстрел, прыжок — попытка улететь.
Разумеется, такие недофилософские рассуждения о детворе вызвали у Майкла резонный вопрос. С чего такие экспертные мнения-то? И тут Джеймс позволил себе немного задуматься. Благо, была пара секунд, пока он жевал. Собственно, проблема прямо шекспировская. Быть или не быть? Рассказывать или не рассказывать?
Да, Уинфред не любил делиться этой стороной своей личной жизни, но… Кажется, после сегодняшнего дня стало очевидно, что Майки тоже уверенно становился частью этой самой личной жизни. Было бы странно раскрывать такие карты спустя месяц отношений. Типа «ну всё, ты моё доверие оправдал, смотри, какие дела»? Бред. Так что двух секунд Джеймсу с лихвой хватило, чтобы решиться.
— Ну… как бы тебе сказать, — хмыкнул он, подняв взгляд на Майки. — Я, можно сказать, заинтересованное лицо. Сын у меня есть, Френки.
И он снова отправил в рот порцию лапши. Ну а чего. Не развозить же в стиле «я думаю, ты должен это знать» или «понимаю, что это сюрприз для тебя». Они ж не двадцатилетние сопляки, понимают, что в жизни всякие повороты случаются. Так что и свою ситуацию Джеймс охарактеризовал коротко и ёмко:
— В этом году десять исполнится. Живёт с мамой в основном, но… я с ними в хороших отношениях, в общем.
И если Майкл примерно представлял сколько лет его спутнику, мог ещё и понять, что ситуация вообще банальная. Ну серьёзно, Уинфреду было около двадцати пяти, когда он решил заделаться в отцы. Тут даже гейство было не помехой — многие хуевертили в эти годы.

Почему-то Уинфред не был удивлён, когда узнал, что его партнёр жрёт всё, что гвоздями не приколочено. После такой работёнки особой брезгливостью не страдаешь, и если другие это тянут в рот, почему бы и тебе не попробовать? Сам Джеймс не был настолько экстремален. Да, он тоже любил пробовать новую, национальную кухню, но в разумных пределах. На насекомых вот как-то не тянуло.
Зато вот кто был удивлён за этой вечерней беседой, так это Майки. Оно, собственно, и вполне предсказуемо вышло. Уинфред с первого взгляда не напоминал папашку, да и со второго тоже. Такая специфическая работа, весь такой крутой из себя гангстер. А тут оказывается, что какой-то малой десяти лет от роду его папой называет.
Но Джеймс не жалел, что признался в этом. Когда-то нужно было это сказать, потому что такого кота в мешке не утаишь. И лучше, когда чувства ещё не окрепли — как уже было сказано, ситуации бывают разными. Возможно, Майклу это всё в хрен не упёрлось. В смысле, если он решит продолжать отношения с Уином, то ему придётся ориентироваться и на ребёнка. Сначала в мелочах, но всё же. И, возможно, ему будет проще перевести их отношения в разряд «потрахались недельку-другую и хватит».
Конечно, Уинфреду бы этого не хотелось, но лучше уж выяснить это сразу, чем страдать потом от неразделённой любви. С Джеймсом такого не случалось ещё, он спокойно пребывал в длительных отношениях, когда Френки был совсем маленьким. Но, опять же, чем чёрт не шутит. Майкл мог оказаться нетерпимым к такому, его право.
На первый уточняющий вопрос Уинфред просто кивнул. Кажется, этого должно быть достаточно. Не бежать же за снимками, мол, вот смотри, альбом на тысячу и одну фотографию, как мой сын сходил на горшок.
Во-первых, у Джеймса столько и не было. Марго, конечно, часто фотографировала их с сыном, но сохранялись только действительно прикольные снимки, а не десять одинаковых. Во-вторых, кому оно надо? Уин не был «папашкой» в плохом смысле слова, когда крыша ехала от каких-то гормонов. А Майклу явно были не интересны подробности жизни десятилетнего пацана, которого заделал мужик, с которым он знаком дай бог пару недель.
— Да не, для себя я давно всё решил, — пожал плечами Уин на второй вопрос. — Скорее, это когда я ещё на людях пытался казаться натуралом. Нажрался я на своём дне рождения, вот и вся история. Потом узнал, но как-то… не смог забить на это.
Более личные признания давались ещё с трудом. Оно и понятно, Майкл был очень симпатичен Джеймсу, но уровень доверия был пока не слишком высоким. Не признаваться же каждому парню, с которым спишь, что не пожелал бы своему отпрыску, пусть и не запланированному, такого же детства, как у себя. Что Уинфред просто не мог поступить, как его собственный отец, который съебнул в закат и бросил матушку и дальше заниматься проституцией.
В общем, как обычно оно и бывает, Джеймс отработал на собственном ребёнке все свои незакрытые гештальты. Дал ему то, чего самому бы хотелось. И, в целом, был очень горд собой, что у него получалось.
— Довольно часто, — признался Уин следом. — Пару дней в неделю точно у меня живёт.
И опять же, Джеймс не стал спрашивать что-то типа «надеюсь, это не проблема?». Ну как бы… Какие права Майкл мог заявлять на его жизнь? Вроде как вопрос подразумевает несколько вариантов ответа. И что, получается, в одном из них Майкл на полном серьёзе говорит: «Знаешь, проблема. Я не хочу, чтобы этот мелкий пиздюк здесь был»? От одной такой мысли оборжаться можно.
Нет, Джеймс просто рассказывал, как есть. Да и в целом его «пока ещё бойфренд» задавал исключительно практичные вопросы. Те, которые действительно стоит знать. В смысле, знать, к чему готовиться. Потому что есть огромная разница между «случайно заделал по пьяни» и, например, «был женат, развёлся, перешёл на парней». И уж точно разные вещи «активно принимаю участие в жизни сына» и «вижу сына от случая к случаю, на день рождения и рождество». Нельзя сказать, что что-то плохо, а что-то хорошо, нет. Просто разные модели поведения, о которых, естественно, хочется знать.

Опять же, Уинфред не был стукнутой на голову мамашей. Он не собирался не то что на третье свидание сына таскать, но и вообще ближайшие пару месяцев так точно знакомить с ним Майкла. Нахрена? Для Майкла это был совершенно чужой маленький человек, да и его влюблённость к партнёру была на том уровне, когда проще послать его к чертям собачьим и искать нового, чем ринуться строить семейную жизнь.
Всё это Джеймс прекрасно осознавал. Плюс, как и было сказано, свою маленькую семью он любил и оберегал. И в это понятие не входило знакомить Френки с каждым парнем, с которым он недельку потрахался. Если вдруг судьба так раскорячится, что у этих двоих начнёт здраво так складываться, то милости просим, как говорится. Но до какой-то стабильной уверенности Уинфред втягивать в это сына не хотел.
Так что в тот вечер, как и на следующее утро, ничего для Майкла не поменялось. Джеймс не достал рамку с фотографиями и не вернул детскую зубную щётку в стаканчик. Он больше не заводил разговоров о детях в целом и о Френки в частности. Всё, что нужно, уже было сказано, теперь решение оставалось за Майклом. Но и это случится не в тот же день.
Они приняли душ — пока Майки намывался, Джеймс совершил свою вечернюю вылазку на пожарную лестницу. Потом легли в одну кровать. Ночью Уинфред вёл себя чуть более развязно, а именно, подгребал к себе доктора одной рукой. Под бок, для надёжности, что не сбежит. А иногда и ногой придавливал, чтобы уж наверняка. К счастью, тот ни на миг не просыпался от такого покушения на личные границы.
Утром проснулись почти одновременно. Джеймс чуть раньше на сей раз, но всё равно пролежал до момента, пока не зашевелился партнёр. Сегодня, к счастью, никаких неожиданных вопросов Майкл не задал. После непродолжительных утренних нежностей он поднялся и ушёл в ванную, потом его на посту сменил Уин, который походя предложил что-нибудь приготовить. Майкл легко согласился на такое предложение.
Ещё бы, не отказываться же от зрелища, как полуголый татуированный гангстер жарит яйца и бекон, напевая под нос какую-то песенку в стиле поп-рок. Ну и что, что голоса толком нет, кого это останавливало? Вот и Уинфреду было плевать. Майкл должен был знать и поганые его стороны, не только же всё о хорошем говорить.
После завтрака доктор засобирался домой, и Джеймс сделал второе предложение, от которого нельзя было отказаться — а именно, подвезти. По дороге вновь разговаривали, жизнь на вчерашнем разговоре же не закончилась, да и собеседники продолжали считать друг друга интересными и необычными личностями. Хотя под конец Майкл немного «разочаровал».  Хотел он выскочить из машины, бросив дежурное «до встречи», ишь!
Уинфред очень ловко перехватил его за руку, помогли бандитские навыки. От него ещё никто не удирал.
— Ничего не забыл? — хмуро произнёс Джейм, хотя и немного наигранно.
Вернув своего забывчивого доктора в салон машины, Уинфред долго целовал его, чтобы это уж точно отпечаталось в памяти. Они, блин, вроде как встречаться начали, нет? Или Майкл у каждого случайного приятеля проводит выходные?
Майкл ушёл домой, а Уин в гордом одиночестве поехал обратно на Манхэттен. Настроение было каким-то… неровным. То ли потому, что без Майкла уже становилось тоскливо, то ли дождь какой намечался, хрен поймёшь.
Так или иначе, вечером Джеймс впервые позвонил своему доктору. О чём, разумеется, бодро оповестил в трубку, мол, прикинь, чудеса какие, я могу тебе звонить! Но долго не надоедал своим голосом в динамике. Поинтересовался, как Майкл работает на следующей неделе, предварительно согласовал следующую встречу (если никто из них не умрёт, а то всякое бывает), пожелал хорошего вечера и передал привет медведю. Так Майки узнал, что его гангстер не был болтлив по телефону, хотя в режиме оффлайн они общались почти не затыкаясь.
Но, что вы думаете? Настало время очередной встречи и…? Правильно, Джеймс снова торчал под дверями морга, карауля своего бойфренда синеглазого. Правда, на сей раз он не постеснялся уточнить у других врачей, там ли Майкл и всегда ли он торчит с холодными пациентами и их кусочками тел в одиночестве.
Так что спустя минут пятнадцать Уинфред попросту зашёл в помещение морга, ничуть не стыдясь своей наглости. Ну а что, если там будет какой-нибудь главврач, выйдет, как и вошёл. Не наругают же его. О всяком прочем Джеймс не переживал, да и не зря. Майкл никого не вскрывал, ни в ком не копошился, в помещении было стерильно и тихо, а милый доктор сидел возле микроскопа со всякими стёклышками и чашками.
— Что нового показывают? — поинтересовался Уинфред вместо приветствия.

Когда Майкл вздрогнул от раздавшегося голоса любовника почти над ухом, тот улыбнулся, но улыбка вышла довольно виноватой. Это в первые дни знакомства было смешно видеть, как доктор отчаянно переучивается видеть в этом здоровяке не гангстера с пушкой, а простого и, что очень важно, приятного парня. Сейчас же пугать не хотелось. Своё же уже, почти родное. А своих Уин не обижал.
— Твой коллега сказал, что ты тут один, вот я и решил заглянуть, — пояснил он безо всяких шуточек, как бы те не напрашивались.
Джеймс тоже думал о том, стоит ли сейчас наклоняться, чтобы подарить партнёру приветственный поцелуй, или всё же повременить. Правда, у него соображения были иного толка. Просто не хотелось мешать. Вдруг он как-то подлезет под руку, а Майки потом заново образец для исследования переделывать или как он эти трупные кусочки называет.
Однако внешний вид своего доктора Уинфред очень даже оценил. Обычно эти синие рубашки людей больше пугают — не хотелось бы к ним попасть, ни в травму, ни в хирургию, ни куда бы то ни было. Но вот когда видишь своего милейшего парня в такой форме, сразу мысли иного толка появляются. Или это даже не Джеймс был таким извращенцем. Всем известно, что форма врача и медсестры — самые ходовые в секс-шопах.
— Ничего, не торопись, — улыбнулся снова Уин.
Майки его немного прервал, поднявшись и первым проявив инициативу. Что тоже чертовски нравилось и радовало. Ну и давало лёгкую надежду, что это не просто рефлекс, а потому что так хотелось.
— Весь такой сосредоточенный серьёзный доктор, — пробормотал в мягкие губы партнёра Джеймс с улыбкой. — Очень возбуждающе, знаешь ли.
Но своего миленького доктора, наперекор словам, Уинфред отпустил доделывать свои дела и подождать согласился. Всё приятнее стоять, посматривая на красавчика Эддингтона, чем изучая новые трещинки в кирпичной стене снаружи. Пусть Джеймс с этой кладкой уже и сроднился за несколько вечеров.
На интимное предложение посмотреть в микроскоп Уин тоже согласился. Ну а почему бы и нет? Понятно, что он ни черта не поймёт, даже если Майки попробует объяснить в двух словах, чем эти клетки отличаются от нормальных. Но человеческое простое любопытство никто не отменял. Интересно же, на что Майкл смотрит большую часть своего времени. Да, на разное, но в целом — клетки и клетки.
— Учитывая, что последнее, что я видел под микроскопом, был срез лука на уроках биологии в школе, могу заверить тебя на сто процентов — это не лук, — с необычайно серьёзной и непробиваемой рожей заявил Джеймс.
Кажется, это он от Майки понабрался уже, шутить с непоколебимым покер-фейсом. Однако юмор даже самому понравился, так что следом и поржали нормально. Ну как нормально — вполголоса, уважая почивших мирным сном.
Потом Майкл закончил свои дела без отвлечений, переоделся в штатское, так сказать, и они вместе вышли из морга полюбившимся задним ходом. Уинфред даже признался, что соскучился, и снова поцеловал своего партнёра в проулке, который их и свёл. Прямо романтика.
Но скучать было почему. Хоть Джеймс и получил разрешение писать сообщения в рабочие будни, пока этой привилегией не воспользовался. Ну не умел он ещё нормально пользоваться всеми этими мессенджерами. Отвечать на сообщения научил сын, а вот проявлять инициативу… Уин реально зависал над телефоном, когда открывал окошко сообщений. Что написать? Привет, как дела? Как-как, работает человек, вот как у него дела.
Джеймс, конечно, пошутил насчёт дикпиков — точнее, попросил Майкла не присылать ему их. А то знаем мы какие «дики» водились у него на работе. То ещё зрелище. Ушлый юмор, но знаете, гангстеры, доктора, они чем-то похожи в том, что может вызвать непрошенную улыбку. Может, они поэтому так легко сошлись?
Ну, в общем, Уинфред не писал весь день. Вживую беседа как-то лилась сама собой, а тем более после того, как не видишь человека целые сутки.
— Пойдём я тебя сначала накормлю, — проговорил Джеймс, в очередной раз опуская руку на плечи Майкла. Это уже начало входить в привычку.