Уинфред и сам не особенно понимал, почему заупрямился. Это ведь явно был не первый раз, когда он покупал матери травку. Знал, что хуже от неё не становилось. Даже напротив, Мэри действительно отвлекалась на какое-то время от тяжёлого дыхания, сопутствующих болей и, вероятно, мыслей о неминуемой и довольно скорой смерти.
Наверное, это было от бессилия. Если уж врачи ничего с этой болячкой поделать не могут, то куда уж Уинфреду. А ему, как сыну, понятно дело, хотелось лучшего для матери. Оттого казалось, что Мэри будто бы отчаянно сопротивляется этой заботе.
Так что на тихое, тоже довольно заботливое пояснение Майки, его партнёр улыбнулся. Он ничего не имел против и уж, конечно, не злился на Майки за его предложение немного развлечься с марихуаной.
— Я знаю, — несколько примирительно проговорил Уинфред. — Просто, наверное, я упрямый, а она ещё упрямее, и это бесит. Никогда не мог её переспорить.
Ответ прозвучал как будто бы невпопад. При чём тут упрямство и травка? Но Джеймсу казалось, что Майкл понял его размышления.
Мать просто упрямо делала всё, что хотела, потому что… Да потому что ей осталось не так чтобы долго, несмотря на всю браваду. И тут уж какая разница, куришь ты что-то запрещённое, пьёшь или обсираешь соседей. Мэри хотела урвать всё от оставшегося времени, а Уинфреду, понятное дело, даже думать об этом не хотелось.
Как взрослый человек он всё понимал и почти смирился с этой неизбежностью. Но смирение — не равно принятие.
Впрочем, к затяжной меланхолии Уинфред был не склонен. Скорее, он был из тех, кто жил, руководствуясь принципом «похуй, пляшем». В этом они с Майклом немало сходились. Но в то же время Джеймс уже понимал, что и тот человек, немного прячущийся под всей этой беспечностью, очень даже ему подходил. Вот и сейчас Майки проявил понимание, и это было чисто по-человечески приятно.
Потом оба вернулись к менее депрессивным разговорам. Потому что, Майки был прав, покупать нелегальную травку в маленьком городке было презабавно. Уинфред не первый раз лицезрел этот цирк, устраиваемый Стивеном. Как будто этот дедок криминальных фильмов насмотрелся. С теми же ковбоями и шерифами.
— Ты же хотел в настоящий Техас? — посмеивался на обратной дороге Уинфред. — Вот. Тут тебе и мордобои, и деревенщины, и старушки с обрезом. У маман тоже есть ружьё, и, уверяю, она им до сих пор умеет пользоваться.
Он немного рассказал ещё про родной городок. Про местную больницу, которая больше напоминала домик фельдшеров, привыкших больше коровам хвосты крутить, чем лечить людей. Мэри раньше работала медсестрой там, так что историй у неё было предостаточно. Про отделение полиции из целых трёх человек, включая шерифа. Всё, как по канону.
Собственно, и на свет-то Уинфред появился довольно стереотипно. Папаша был пациентом клиники, Мэри делала ему перевязки. Bad-boy, весь из себя крутой вскружил молодой девушке голову. Обещал, разумеется, остаться ради неё — классическая песня подобных типов, но когда Мэри забеременела, моментально испарился.
— Её можно понять, у него был мотоцикл, — хохотнул Уинфред.
За этими забавными разговорами вернулись. Мэри приватизировала Майки. С сыном она за жизнь уже наболталась, ещё будет возможность. А этот может тоже свалит через пару месяцев. Надо было пользоваться моментом. Уинфред же оставил их, чтобы приготовить обед. Да, он это умел, что, в целом, не удивительно. Заботился о матери, да и мелкий ребёнок.
— Ты давай там с запасом готовь, жрать же захочется, — напутствовала вслед Мэри.
— Не учи учёного. Я, блядь, уже боюсь, сколько этот вот сожрёт, — хмыкнул Джеймс, кивнув на Майкла и его невинную улыбочку.

Уинфред же охотно посмеялся над рассуждениями Майки о самоубийствах в подобных маленьких городках. В целом, он был очень близок к правде. Здесь умирали либо от болезней, либо от старости, либо вот от скуки. Кого-то бык лягнул, кто-то в дом чужой забрался., забив на закон о свободном применении оружия.
Следом Джеймс почти пообещал, что мордобои Майки ещё увидит. Нужно было только вечером пройтись возле бара. Кто-то кого-то да наверняка будет лупить. В конце концов, в их округе была одна из самых шикарных статистик по тяжким телесным и прочим увечьям. Сказано же было, скучно здесь.
Сейчас просто было не время. Ранний обед. Те, кто развлекался таким образом, явно ещё отлёживались после пятничного вечера.
Уинфред оставил спевшуюся парочку на веранде, а сам занялся готовкой. Он отсутствовал не так уж и долго. Не королевский же стол готовил. Оставив всё жариться-тушиться, Уинфред вышел из домика, плюхаясь рядом с Майки на простой деревянный табурет. Кресла на веранде было два, и Джеймс не думал, что его партнёр шибко обрадуется такой туше на коленочках. Да и мимо проходящие тоже.
Молча он ловко выдернул из пальцев Майки самодельный косячок и тоже затянулся. Совсем не так аккуратно, как партнёр.
— Будет он мне потом вонять о вреде курения, — прокомментировала Мэри, заставляя обоих парней рассмеяться.
Было забавно, к слову, и сейчас насчёт строгого-строгого закона Техаса насчёт наркотиков. Троица, не скрываясь, сидела на открытой веранде, и все прохожие прекрасно видели (и чувствовали), что курятся тут совсем не простые сигареты. Но всем тысячам людей было ровным счётом плевать. Они даже знали, у кого этот товар был куплен, так что максимум подумали — о, надо бы тоже славно провести вечерок.
Уинфред отлучался на кухню ещё несколько раз, но неизменно возвращался, включаясь в разговоры этих двоих. Чёрт, было так по-простому хорошо сейчас. Даже те грустноватые мысли не портили картину. Было приятно, что Майки легко согласился полететь и сейчас также легко проводил время с его матерью. А до того, свободно общался с Фрэнки. Майки вообще очень просто влился в это семейство Джеймсов.
Уинфреду сразу подумалось, что раньше такого и не было как-то. Может, был моложе и глупее, и отношения были моложе и глупее. А может, просто ни с кем ещё не было такой… совместимости что ли. С Майки, несмотря на их совместную дурость, он ощущал вот эту особенную близость. Знаете, когда прямо чётко понимаешь, что это твой человек.
— Пойдём, поможешь мне накрыть на стол, — пошлёпал тыльной стороной ладони по бедру Майкла Уинфред, поднимаясь с табуретки в последний разок.
Косяк уже закончился, конечно, с одного на почти троих толком и не накрыло. Была приятная лёгкость, да и только. А хихикали, как идиоты, над всем подряд они с Майки и без марихуаны. Так что тут эффект пропадал за идиотическими способностями.
Правда, прежде чем доставать тарелки-вилки, Уинфред повернулся к партнёру. Пользуясь тем, что в домике их никто не увидит, он потянулся за поцелуем. Потом ещё за одним. Соскучился уже, чёрт возьми, с самого утра толком не прикасались друг к другу.
От поцелуев этих голову совсем повело почище всякой травки. Ну, согласитесь, картина этой поездки в целом была очень уж идеалистической. Такой, о которой простые техасские парни обычно и не мечтают.
— Уверен, это всё из-за травки, — проговорил вполголоса Уинфред, прикасаясь поцелуем куда-то к виску партнёра. — Но мне хочется сказать, что я люблю тебя.
Наверное, место и время было не самым лучшим. Но, во-первых, Джеймс за тридцать с лишним лет уж знал, что не было никакого идеального момента, который вечно подгадывают романтики. Ты либо чувствуешь, либо нет. И если нет, то где и когда бы ты не находился, всё равно ощутишь как минимум неловкость.
Во-вторых, обдумав свои ощущения целых две секунды, Джеймс понял, что он, в общем-то, не был удивлён им. Официально с Майки они встречались не так уж и долго, но гораздо дольше знали друг друга и были явно друг в друга влюблены. А влюблённость, особенно когда твой партнёр такой классный, бывает, да, превращается во что-то большее.

Мэри действительно была чем-то похожа на сына. Точнее, наоборот, но суть ясна. Упрямая, прямолинейная. Она была очень сильной женщиной. Наверное, потому так и не вышла замуж за всю свою жизнь. Заводила отношения, конечно, для Уинфреда это был не секрет. С одним мужчиной даже прожила года три, но и тот не выдержал.
Потом стало сложнее, конечно. С кем жить-то, если каждую задницу в этом городишке знаешь, а то и видела лично? Так что Мэри завела собаку и смирилась с одиночеством. Собака потом от старости померла, а новую Мэри уже заводить побоялась — вдруг та её переживёт. Тогда уже обнаружили её эмфизему.
Забавно, но при этом Мэри не стала ненавидеть мужчин, как это бывало. По крайней мере, в общем и целом. Местных мужиков Мэри, понятно дело, терпеть не могла. Местами в разговорах с Майки проскакивали моменты, прямо намекающие, что мисс Джеймс считает мужчин существами по большей части слабыми и беспомощными, но да и только.
В общем, Майки и правда с ней легко спелся. Очевидно Мэри он быстро понравился. И не только из-за травки. Наверное, они с сыном и в этом были схожи. По крайней мере, Мэри не постеснялась ранее повторить собеседнику, что он ей нравится. Забавный и красивый молодой человек, как сказала маман.
А теперь вот этому забавному и красивому молодому человеку на кухне других из семьи Джеймсов в любви признавался. Пусть и немного шутливо, как они привыкли. Видимо, у Майки были особые флюиды, действовавшие именно на Джеймсов. Иначе непонятно, как он умудрился всех троих сразу приворожить.
Когда Майки проговорил ответное признание (тоже с лёгким юмором), сердце Уинфреда тоже забилось чаще. В какой-то момент он осознал, что ведь совсем не волновался. Как будто наверняка знал, каким будет ответ. И всё же слышать это подтверждение было донельзя приятно. Так что Уинфред улыбнулся совсем уже по-особенному и охотно ответил на продолжившиеся поцелуи. И он бы без зазрения совести повторил эти важные слова, идущие от сердца, снова и снова, если бы их не прервали.
— Матерь божья, — неизменно хрипло воскликнула Мэри, степенно забредшая в дом и наткнувшаяся взглядом на эту картину. — Это вы так на стол накрываете? Тогда понятно, почему вас все так ненавидят.
Вас — понятное дело, геев, а не конкретно этих двоих. Уинфред принялся посмеиваться, хотя Майки из объятия не выпустил. Его мать была несколько груба, но всё же скрываться ещё и от неё он не собирался.
— Но вы миленькие, конечно, — решила исправиться Мэри, пока брела в свою комнату. — Никогда не видела двух мужиков за этим самым.
— Ты же смотрела фильм, — продолжая тихо ржать сказал Уинфред чуть громче, ибо маман уже достигла двери спальной. — Про ковбоев, когда я тебе признался.
Мэри призадумалась на пару секунд, потом покивала.
— Да, точно.
Она уже скрылась в комнате, как внезапно снова высунула голову с какой-то хитрецой во взгляде:
— Надеюсь, никого из вас не забьют камнями.
Уинфред снова заржал. Теперь было, в целом, понятно, и в кого у него такое низменное чувство юмора. Как вырасти другим при такой техасской, хоть и явно принимающей матери? Нет, Уин очень её любил. Даже когда она немножко портила вот этот вот Момент.
Хотя, с другой стороны, чего тут портить. Они с Майки ещё ни раз явно проговорят эти три приятных слова друг другу. С этими мыслями Уинфред ещё пару раз легонько поцеловал партнёра. Широкая улыбка мешала более серьёзным поцелуям. И всё же оба принялись накрывать нехитро на стол.

Если так подумать, Момент всё равно был идеальным. Даже несмотря на внезапное появление маман. Стояли ведь, правда, как дурачки, хихикали, продолжая обниматься-целоваться, и думали об этом взаимном признании. А от него было ну очень уж хорошо. Как-то прямо по-особенному хорошо.
— Что ты ржёшь, — сам посмеивался Джеймс. — Она буквально вынудила найти ей кассету. Кассету!
Случилось это почти десять лет назад. Тогда уже вовсю все пользовались дисками, но только не Уинтерс и другие маленькие городки Техасса. Ну и, конечно, десять лет назад всё ещё гремел небезызвестный фильм, выпущенный в 2005 году. Уинфред по его собственному признанию о других и не слышал как-то.
Но от его шутливых оправданий стало ещё смешнее. Наверное, Майкл бурно представил себе, как этот татуированный бугай высматривает в магазине кассету про педиков-ковбоев с непробиваемым лицом. Потому что маман захотела просветиться.
На стол сладкая парочка всё же накрыла. Чем Майки забавно похвастался перед пришедшей на обед мамой. Появился и самый младший из Джеймсов с таким дурным выражением лица, что Уинфред снова невольно подумал, что больно он на Майкла похож сейчас.
Фрэнки его папа отправил лишь сообщение на телефон, мол, обед готов, если что. Так-то Уинфред даже не слишком ждал его. У мелкого были наличные, он мог с друзьями и в местную кафешку зайти или магазин. Понимал ведь, что для Фрэнки полтора дня пролетят слишком быстро, чтобы тратить их на семейные обеды. Но то ли других ребят загнали по домам, то ли ещё чего, ребёнок решил присоединиться ненадолго.
— Руки, — строго сказала Мэри внуку и непросвещённому Майклу, когда те потянулись привычным образом к еде. Все же были за столом.
Уинфред шепнул партнёру, что в этом доме они молятся перед едой. Мама, несмотря на всё дерьмо, была верующей. В местную церковь уже не ходила, конечно, она по дому-то передвигалась с трудом, но священник приходил к ней на дом для всех этих бесед. Так что картина деревенского Техаса для Майки дополнилась.
Сам Уинфред не перенял этих убеждений от мамы. И сыну, соответственно, тоже не прививал. Но веру Мэри в какой-то степени уважал, так что и не перечил. Хотела помолиться перед едой, её право, он мог и поддержать пару дней.
— Посмейся мне ещё, — всё равно получил втык Уинфред от матери. — Я всё равно там раньше тебя буду, и только от тебя зависит, замолвлю я за вас, безбожников, словечко или нет.
Джеймс и сам не представлял, как он умудрился сохранить после этих слов спокойствие, хотя губы так и дёргались в желании тупо расхохотаться. Уж больно ярко представилось, как маман наезжает на каких-нибудь ангелов, чтобы и сметь не смели обижать её педиковатого сына. И из библии пусть это уже вычеркнут, в конце концов.
После обеда Фрэнки снова улизнул гулять. Уинфред даже не просил его вернуться до темноты, как бывало в Нью-Йорке. Местные пацанов не тронут, конечно. Тут реально была деревня. Никого не убивали, детей не крали и не растлевали. Процветало только воровство и те самые мордобои, на которые так жаждал посмотреть Майки.
Уинфред же до вечера занимался домом. Выпытал у маман, что нужно было починить там, подлатать и всё такое, и работал, как говорится, настоящим мужиком. Там кран подкрутил, тут деревяшку гнилую заменил. Сгоняли уже с Майки до аптеки, чтобы пополнить запас лекарств матери и привезти ей ещё пару баллонов кислорода по рецепту.
В целом, Уинфред каждый месяц-два занимался подобными делами. Но в этот раз все эти обыденные вещи стали какими-то другими. Потому что рядом всегда был Майки, и это делало семейную поездку какой-то совсем другой.
Вечером после ужина (довольно раннего по их меркам) Уинфред заставил остаться Фрэнки дома всё же. А сам с Майки ушёл гулять. Надо было ещё мордобой застать, ну. Фрэнки капризничал, напрашивался с ними, но Джеймс оставался непреклонным. На что ребёнок заявил, что никогда не будет заводить никаких таких отношений, потому что все становятся ужасно занудными и скучными!

К работе руками Уинфред тоже был приучен с детства. Здесь почти у каждого был небольшой домик, который постоянно требовал ремонта. Ибо строился из говна и палок. Не те добротные дома в пригороде Нью-Йорка. А те, которые было бы не жалко, когда их снесёт очередной торнадо. Сейчас в Техасе как раз был сезон. Череда торнадо прошлась в уже в апреле, так что работы Уинфреду поприбавила.
Но с Майки даже такие дела были веселее. Сейчас его маман отпустила, и он проводил время с партнёром. Тот совсем не возражал. Было даже приятно, что Майки не стал скучать, даже когда они занимались чем-то таким банальным, как мелким ремонтом.
Вечером всё же нашли время только для них двоих. Фрэнки был оставлен перед телевизором с невероятно скорбным лицом. И пусть на улицах Уинтерса делать толком нечего было — уже почти и не видать ничего — всё равно парочка неплохо провела время. Как иначе, когда один из них возомнил себя техасским вампиром?
— Единственный в своём роде, ага, — посмеивался Уинфред.
Потом поделился тем, что попав на службу ФАС даже посмотрел местные карты Техаса. Интересно же. Так вот вампиры находили себя слишком пафосными, чтобы селиться таких районах. Ну и ещё, конечно, тут было слишком много солнца для них. В крупных городах вроде Хьюстона и Далласа ещё водились какие-то, но не в значительном количестве и точно не чистокровные. Последние явно брезговали прериями.
Зато оборотней здесь было немало. И чем глуше округ Техаса, тем больше стай там отмечалось. Оставалось только пожалеть местные отделения ФАС в полнолуния.
После таких разговоров «по работе» было особенно забавно слушать вой койотов. А уж этих в прериях Техаса было просто завались. Ночами постоянно шныряли здесь, пытались добраться до местного скота.
— Это ладно волки или, как тут, койоты, — продолжил мысль Уинфред. — Здесь же гор много. Наверняка в тех районах эта нечисть в пум обращается. Вот где обосраться можно, отлавливая их в полнолуние.
Да, техасские отделения было определённо жаль. Тут, знаете ли, и от обычных пум то и дело проблемы возникали. Больно уж неожиданно они с деревьев нападали. А тут ещё и оборотни с теми же животными способностями.
Мордобоя, кстати, парни так и не застали. Уинфред даже за это извинился. Сказал, что в следующий раз они обязательно подготовятся к приезду Майки. Была только какая-то пьяная ругань, но это не считалось совсем. Уинфред это признавал и понимал.
Зато на обратном пути парни встретили лениво бредущего по дороге броненосца. Майки, конечно, был предупрежден, что большинство этих животных в буквальном смысле прокажённые. В том плане, что являлись переносчиками проказы. Но разве врача это остановило, чтобы потрогать метровую тушку? Он же его не жрать собирался, в конце концов.
Броненосец остался равнодушен к человеку, трогающему его панцирь, и даже не остановился. Он вообще покушать шёл. Возможно, в чей-нибудь дом, хотел того хозяин или нет. И в этом его Майки мог понять. Он тоже бы уже не отказался от позднего ужина.
Так и жрали тихонько в ночи вдвоём. Уинфред тоже не собирался упускать возможности подкрепиться, раз спать они не собирались. Мама уже давно выгнала Фрэнки наверх, где была эдакая чердачная комната для ребёнка (Уинфред постарался), да и сама легла спать. Сквозь тонкие стены отлично было слышно её натужное сиплое дыхание.
Приняв душ (вместе, чтобы сэкономить воду, конечно же), парочка заняла единственную свободную комнату. В этот раз обошлись без тихих сексуальных игрищ, но целовались ещё всё равно долго. И, конечно же, повторили уже в интимной темноте то приятное признание, что прозвучало в этом доме днём.

Субботний день прошёл просто изумительно. И даже не из-за первых признаний в любви. Точнее, они несомненно были приятными. Очень приятными. Просто весь день прошёл как-то… тепло и хорошо. Давненько у Уинфреда таких дней не было.
Он был очень рад, что пригласил Майки с собой. И ещё больше рад тому, что тот запросто согласился. Даже несмотря на все эти желания посмотреть торнадо или попытки потрогать электрическую изгородь и быть покусанным броненосцем. К этому Уинфред за последние девять лет попривык как-то. По понятным причинам.
Вечером он, к слову, отсмеявшись после истории про чердак, отметил уже вслух, что Фрэнки как-то больше напоминает Майки, чем Уинфреда. Последний, конечно, тоже в детстве и юности шалопутничал, но времена были другими, баловство тоже было другим. Да и такого чердака в доме юности Джеймса не было.
Но, конечно, это было только шуткой. Уинфред вообще спросил, мол, не встречались ли они лет десять назад. А то мало ли как поменялась мама Фрэнки.
Уже вечером у Джеймса возникла идея свозить Майкла кое-куда. После коров и броненосца ему должно было понравиться. С утра Уинфред обдумал идею окончательно, пока говорил «привет» этим сонным глазам, открывшимся рядышком. Им пока не так чтобы часто удавалось провести всю ночь вместе, но Джеймсу уже это успело понравиться. Ну, пожалуй, когда по-настоящему любишь, приятно просыпаться вдвоём.
Потом градус романтики по-техасски снизился, когда Уинфред получил нагоняй от матери за то, что храпел, как слон. Как будто она не издавала ни звука, когда спала! Но, конечно, маме Уинфред такого не сказал и очередные пиздюли перенёс стоически.
— Ты не против, если мы уедем пораньше? Хочу заехать кое-куда до аэропорта, — поинтересовался он у матери позже.
Мэри была не против. Точнее, даже если и хотела ещё хоть пару часов провести с сыном, то виду стойко не показывала. Увидятся ещё в следующем месяце. Постарается не помереть до лета, так уж и быть. А потом снова наехала на Уинфреда, чтобы в следующий раз тоже с Майклом приезжал. С ним веселее, чем с тобой, занудой. И не дай бог ты его обидишь!
— Ну всё, если мы расстанемся, тебе всё равно придётся ездить в Техас и изображать моего партнёра. Иначе Техас приедет за нами, — хмыкнул Уинфред, укладывая нехитрые вещи в багажник арендованной машины.
Фрэнки снова привычно канючил. Он надеялся до позднего обеда шляться с друзьями, но зловредный отец позвонил и сказал, что они поедут раньше. И что делать в аэропорту так рано? У них даже вещей нет, чтобы долго проходить проверки.
— Я хочу заехать в тот парк, помнишь… — начал было говорить за рулём Уинфред, как у его сына разгорелись глаза.
Джеймс честно хотел устроить сюрприз Майки. Но он даже не успел предупредить об этом Фрэнки. А тот, разумеется, удержать языка за зубами не мог. Поэтому сюрприз провалился уже на первых минутах отъезда из Уинтерса.
— С жирафами?! Поехали скорее!
Уинфред только посмеялся. И сообщил Майклу, что сюрприз не удался. Его шпион уже доносил ему всё. В первую очередь, конечно, о тех самых жирафах, которые наклоняются и заглядывают прямо в окно машины! И о зебрах, и о козлах, и о куче других животных. Потом, правда, Фрэнки переключился и рассказал, что напротив этого парка есть другой, где можно посмотреть самые настоящие отпечатки лап динозавров. Но всё же, когда спустя два с лишним часа дороги они действительно заезжали в упомянутый парк, Майкл был досконально осведомлён о том, что его ждёт. Такой себе сюрприз.
На въезде они купили билеты и еды для разных животных, и на своей же машине двинулись по накатанным дорожкам. В этот визит, правда, было чуточку попроще для Уинфреда. Он мог спокойно поручить карту местности Майки, и тот немного подрабатывал навигатором. Когда сам не отвлекался на увиденных животных.

Уинфреду в свою очередь, разумеется, нравилось, что его мама вроде как одобрила их с Майки парочку. Забавный судмедэксперт пришёлся Мэри по душе. Не то чтобы Уинфред задавался целью вызвать у матери симпатию к партнёру, но всегда же приятно, когда это происходит. Особенно, когда речь шла о человеке, прожившим долгую сознательную жизнь в очень гомофобном штате и городе.
Джеймс только посмеивался над ответными шутками Майкла, который уже якобы собирался звонить маме и жаловаться на её оболтуса. Так что безо всяких сомнений Уинфред пообещал, что и в следующий раз они приедут вместе. Как-то слабо верилось, что через месяц-другой они с Майки расстанутся. Или что Майки решит отправить Джеймсов в Техас в одиночестве. В конце концов, он ещё так и не увидел перекати-поле!
На обратном пути тоже ведь не посчастливилось. Всего час или около того они ехали по более-менее настоящему Техасу, а потом начались те самые зелёные заповедные зоны. Но Майки уже не переживал на этот счёт. Он пребывал в явно приподнятом настроении из-за предстоящего посещения парка, даже несмотря на то, что сюрприз как таковой провалился из-за его личного, между прочим, шпиона.
Но Майки явно пришёлся по душе сам факт, что Уинфред хотел устроить этот самый приятный сюрприз вот так спонтанно. Джеймс улыбнулся от его фразы и ласкового прикосновения к бедру. Чёрт возьми, они и правда становились миленькой парочкой, когда вот так семейно проводили выходные. И не шутили про карликов-инвалидов во время перекуров в кабинете судмедэксперта при ФБР.
Уинфред следом пообещал, что к лапам динозавров они тоже заедут в один из следующих визитов в Техас. Просто там нужно было больше времени. Это же не был какой-то искусственно организованный парк. Просто власти огородили территорию, где эти отпечатки были найдены и уже тысячу раз исследованы. Так что там нужно было бродить по почти дикой природе и искать самостоятельно, где динозавры натоптали. И желательно в одежде, которую не слишком жалко, так как приходилось и через ручьи перебираться, и всё такое.
В парке с жирафами, впрочем, они тоже прекрасно провели время. Кому, блин, в здравом уме не понравится, когда тебя в руку толкает животное, которое обычно видишь только на картинках в интернете? Вот то-то и оно.
В этом восторге они и долетели потом до Нью-Йорка. Теперь уж ребетёнок всю дорогу болтал с Майки и папой о том, что видел. И не важно, что оба парня были рядом всё это время. Потом, правда, стало грустновато, потому что на ночь пришлось расстаться. Всё же и Майки, и Уинфреду нужно было готовиться к предстоящему рабочему дню. И когда тебе за тридцать, ты очень уж предпочитаешь делать это в своей квартире.
Было забавно осознавать, что расстроился больше всех вообще Фрэнки. Десять раз переспросил, почему Майкл не может остаться с ними. И плевать, что по приезде домой ребёнку надо было мыться и ложиться спать, так что технически не было разницы, останется новый друг на ночь или нет.
Собственно, дни дальше полетели, как обычно. Уинфред бегал собачонкой к Майки на перекуры, правда, теперь всё чаще лез целоваться, а не праздно болтать. Надо было многое, знаете ли, наверстать за то время, что они были влюблены, но не вместе.

Фрэнки, обладая этой уникальной и порой раздражающей способностью болтать обо всём, что приходило на ум, частенько являлся двигателем прогресса в отношениях этих двоих. Правда, в последнее время эта его способность работала во вред самому ребёнку. Для него уже месяц — это очень и очень большой срок, как для любого мальчишки. Так что ему по-простому казалось, что Майки с папой уже очень и очень давно.
Для этих же двоих великовозрастных оболтусов всё только начиналось. Поэтому ни съезжаться, ни как-то даже неделями проводить время на одной территории они не спешили. Им и так было хорошо. Уинфред думал, что они задержатся на этом этапе на довольно длительное время. Хотя бы потому, что им ужасно не хватало вот этого времени наедине друг с другом. Чтобы не сдерживать себя и всё такое. А это было возможно только на квартире Майкла.
Приходилось всё это разжёвывать Фрэнки раз за разом, и тот неизменно расстраивался. Вот же скучные взрослые!
Скучные же взрослые ничуть не скучали. Они и так проводили друг с другом много времени (по их меркам, конечно же). Даже больше, чем многие другие люди на первых этапах отношений. Но у них была особая ситуация, конечно, со всеми этими упущенными месяцами влюблённости, которые хотелось наверстать.
В ту ночь Майки снова остался на квартире Джеймсов. После долгих приглушённых игрищ он был придавлен своим бульдозером к кровати и, не возражая против такого лишения всякого пространства, мирно спал. Пока обоих не разбудил настойчивый звонок на телефон Майкла. Точнее, Уинфред скорее проснулся от попыток партнёра выбраться из-под его тушки. Чужой телефон не являлся раздражителем для Джеймса.
Пока Майки разговаривал (точнее, больше слушал, что ему говорят), Уинфред пребывал в эдакой полудрёме. Его сознание явно надеялось скользнуть обратно в сон, когда его партнёр перестанет ёрзать под ним. Увы, телефон принёс не только дурные вести в целом, но и нагло забирал комфорт Джеймса в частности. А ведь он так удобно лежал! Поймал вот это идеальное состояние, когда всем конечностям настолько комфортно, что даже переполненный мочевой пузырь не смог бы разлучить его с кроватью и Майки.
— Скажи, что дела подождут до утра. Мертвее уже не станет, — пробормотал с лёгким недовольством Уинфред.
Майки уже знал, что его партнёр был тем ещё ворчуном, когда хотел спать. Но против ласковых поглаживаний и лёгких поцелуев Уинфреду нечего было поставить. С большим трудом он отвалился от партнёра, позволяя ему встать. Немного за что-то потрогал напоследок и приготовился ёрзать дальше, пока не найдёт более-менее соответствующую приятному сну позу. Без Майки это, правда, было проблематично — было же с чем сравнить.
Отвезти партнёра Уинфред не мог по причине Фрэнки. Да и вставать, чтобы проводить Майки мужчина не собирался. Давайте будем честны. Если Уинфред встанет… в общем, долго ещё ребята будут ждать судмедэксперта. Не очень уж они были ответственными для тех, кто работал в ФБР, честно говоря.
Так или иначе, Уинфреду всё равно пришлось подняться. Следом зазвонил и его телефон. Какое всё же паршивое чувство, слушать бывшего любовника Майкла, едва проводив самого Майкла в душ. Сейчас, сонным, Джеймс испытывал особую неприязнь к руководителю. Хотя и честно старался её не проявлять. Субординация, мать её.
В общем, на выходе из душа Майкл увидел эту мятую недовольную мордень. Которая явно не просто поссать собралась, судя по одежде, закинутой на татуированное плечо. Тоже вызывали, блин, следом за партнёром.
— Вызывают, просто не так часто, — глухо отозвался Уинфред на вопрос и широко зевнул. — У них там специальная Фрекен Бок есть. Которая может примчаться двадцать четыре на семь. Пиздец занудная тётка.
С этими словами Джеймс сменил партнёра и скрылся в душе. Минут через пять выполз, чуть более свежий, но не менее недовольный. Дожидаться ту самую Фрекен парочка не стала, закрыв дверь, оба направились к парковке. Им-то скрываться не нужно было — так что поедут на одной машине, раз им в одно и то же место.

Уинфред, казалось бы, тоже должен был уже привыкнуть к вставаниям по ночам. И получше Майки. Его и по работе вызывали постоянно, и ребёнок был когда-то совсем маленьким. Но нет. Не выспавшийся Джеймс напоминал медведя-шатуна. Ворчал, всем своим видом показывал недовольство и пошатывался, ага.
С Майки, конечно, этот этап проходил более гладко. Ну, хотя бы потому, что на партнёра, уже очень даже любимого, ворчать не хотелось. Он-то не виноват в этом раннем пробуждении. Или ещё потому, что на Майки и недовольничать не получалось. Он так обезоруживающе улыбался, сколько бы ни показывали часы. Скорее, его хотелось сгрести в охапку и зацеловать. Но, блин, тоже нельзя было. Времени не было на все эти милости.
Сделав быстренько кофе в термокружки и поглощая этот напиток богов на голодный желудок, парни поехали на место преступления. В целом, кофе неплохо взбодрил за время поездки. Лёгкая тахикардия не считается побочным эффектом.
Оказавшись на месте, Майки принялся снаряжаться, а Уинфред пока поздоровался с парнями, выслушивая новость о случившемся. Рон как-то очень уж показательно отвернулся, изображая, что отвлёкся на что-то другое, когда с ним хотели поздороваться тоже. Джеймс заметил. Но ни слова не проговорил. Тут и субординация, и нежелание выяснять что-то нерабочее на месте преступления и при Майкле (а тот явно был причиной тому недовольству Рона).
Да и, в целом, Уинфреда не шибко-то задела не протянутая рука. Он находил такое поведение каким-то детским что ли. Ну, хотел его руководитель обижаться, что же, пусть обижается. Уинфреду было ровным счётом плевать на его капризы.
В конце концов, они взрослые люди. Вряд ли Рон думал, что Майки после их расставания так в девках и останется, чтобы не травмировать чью-то там психику. Хотя, наверное, мог подумать, что это не случится так скоро. Но, опять же, взрослые люди понимали, что у всех разное понятие скорого. Майки явно не считал их отношения с Роном чем-то серьёзным. Как и Уинфред быстренько расстался с Барри, тоже понимая, что это всё так, чуть ли не от скуки.
Забив, в общем, на все эти чувства Рона, Уинфред переключился на партнёра и охотно подержал фонарик, направляя его луч туда, куда указывал Майки. Вид трупа совершенно Джеймса не смущал. И не такое к своим годам уже видел. Так что вполне себе с интересом наблюдал за действиями Майки и его рассуждениями. Очень хотелось пошутить про то, что у них, похоже не серийный покусатель, а серия покусаний. Уинфред сдержался. Но пометочку мысленную сделал, чтобы потом Майки наедине сказать — он точно оценит.
Так что, в целом, Рон мог даже расслабиться. Они вон даже не хихикали друг с другом. Сохраняли рабочую атмосферу, все дела. Думали о деле, а не о теле. Точнее, о теле тоже, но о чужом и в другом контексте.
Когда Майки полез жертве в рот, Уинфред снова усмехнулся, но снова только мысленно. Почему-то показалось, что Майки сейчас попросит передать ему пинцет. Ну, знаете, как в фильмах про серийных маньяков, когда из горла достают улику. Но никакой улики или записки не было, конечно же. Зато были следы крови, которые в свете фонарика Уинфред тоже неплохо видел. Правда, он не был судмедэкспертом, так что не очень понимал, чья эта кровь — может же и жертвы, если слизистая по каким-то причинам повредилась. Хотя и маловероятно.

Уинфред как-то и не задумывался об истинных причинах такого детского поведения Рона. Он вообще старался не думать о руководителе, как о бывшем Майки. Получалось плоховато, особенно когда тот вот так демонстративно себя вёл. Но сносно, сносно. Да и не знал Уинфред прямо личности своего босса. Знал, как руководителя — и, к слову, начальник из Рона был вполне себе неплохой. Порой несколько самонадеянный, но кто не без греха.
В общем, мальчик большой, уж как-нибудь справится с тем, что его бывший встречается с новым человеком. В конце концов, они с Майки и впрямь были не так уж и долго вместе. Вряд ли этот мужик успел воспылать к кому-то неземной любовью.
Уинфред о нём уже и не думал через пять минут, невольно осматривая тело вместе с судмедэкспертом. И слушая выводы Майкла, которые очень помогут в расследовании всех этих покусаний… тьфу, покушений. Нет, определённо стоило рассказать эту шуточку Майки, оставшись наедине друг с другом.
Когда тело, зрительно ну очень уж мёртвое, чуть дёрнулось, а изо рта погибшей потекла кровь, луч фонарика, направленный на рот жертвы, заметно скакнул. Уинфред невольно потянулся было к кобуре, готовый и Майки отпихнуть в сторону, если придётся. Через секунду он подавил этот порыв, понимал, что глупо, но рефлекс «защищать» уже сработал.
А всё ведь после этого чёртового апреля. Пожалуй, раньше Уинфред на какие-то конвульсии трупов не среагировал бы. Максимум вздрогнул от неожиданности. Но после всей этой хренотени он уже и от покойных не ожидал ничего хорошего. Слишком много случилось всякого, чего обычный человек даже в страшном сне не придумает.
Зато Майки оставался невозмутим, даже руку не убрал. Ну, в целом, а чего ожидать от судмедэксперта. Уж к тому, что на него вечно что-то мерзкое брызгает и льётся, он привык. Привычнее, пожалуй, только танатологи. И то не факт.
Когда Майки закончил свою работу, можно было смело затаптывать территорию. То есть обследовать уже место преступления, фотографировать жертву, выискивать дополнительные улики и всё такое прочее. Впрочем, действовал не человек, а вампир, так что особенных улик и не предвиделось. Если, конечно, это не вампир-долбоёб.
Точнее, сперва подошёл поближе парнишка-оборотень, скользнув взглядом по Майки и Уинфреду так, как будто изучал их. Потом опустился на корточки рядом с трупом, явно недовольно поморщившись. Не из-за брезгливости, конечно (хотя кто их знает, этих юных дарований). Скорее, из-за того, что благодаря человеческим правилам — никого не пускать до приезда судмедэксперта — у парнишки работёнки поприбавилось. Поди теперь отбрось запах Майки, трогавшего, пусть и через перчатки, тело, от запаха вампира, прикасавшегося к жертве несколько часов назад. В целом, Уинфред даже понимал его раздражение. Но, прости, парень, лучше уж раздражаться будешь ты, чем Майки, которому тоже не понравится, что кто-то что-то трогал.
Когда и часть работы оперативников подошла к концу, все стали разбредаться. Сейчас они, в целом, мало что могли сделать. Нужно было запрашивать записи с камер городских и близлежащих магазинов, а на такие запросы ответы поступят только днём, ну и всё такое прочее. Однако, кто бы сомневался, Рон захотел, чтобы времени парни не теряли. Чем быстрее начнут, тем быстрее найдут этих кровопийц.
Что-то Уинфреду подсказывало, что дело было не в этом. Точнее, мысль-то может и неплохая, но после той показательной обиды Джеймс небезосновательно думал, что дело в нём и Майки. Может кто-то просто страсть как не хочет, чтобы эти двое снова уезжали вдвоём и ложились досыпать в одну кровать?
Впрочем, наверное, для Рона всё обернулось ещё более худшим кошмаром. Или, по крайней мере, ещё большим недовольством.
Майки подошёл к Уинфреду и сообщил, что поедет тогда с ним, тоже поработает. Ну и что, что ночью, не в первый и явно не в последний раз. За апрель они все точно привыкли к таким ненормированным графикам.
— Не, — протянул Уинфред. — Езжай поспи ещё немного. Сможешь закинуть с утра Фрэнки в школу?
Он передал Майклу ключи от машины и квартиры и, да, вполне себе спокойно поцеловал его напоследок. Кому не нравится, пусть не смотрит. Так что говно внутри Рона подкипало, пожалуй, просто невероятно от такой чуть ли не семейной сцены.
Но Уинфред исходил из соображений удобства. Его квартира была ближе и отсюда, и к ФАС, так что Майки комфортнее будет поехать обратно к нему. Да и Фрэнки больше порадуется, что его везёт любимый Майкл, а не та самая Фрекен Бок, которую ребёнок явно терпеть не мог. Обычно-то он оставался с совсем ещё молоденькой и весёлой для него соседкой. А тут ни её, ни папы. Сплошные расстройства.
Конечно, на миг Уинфред подумал, не слишком ли это… В том плане, не навязывает ли он ребёнка и некоторую заботу о нём на Майкла? Но последний вроде как отреагировал совершенно спокойно на просьбу, так что Джеймс забил.
Он окликнул парней, кто ещё там едет в ФАС и сможет подкинуть его. Как-то немного неуверенно отозвался тот волчок, как будто сомневался, что человек согласится с ним ночью ехать в одной тачке. Но Уинфреду было как-то плевать, чем там этот паренёк занимается в свободное время в полнолуние, так что в машину спокойно сел.

Уинфред же добрался с волчонком до здания ФАС. Даже поболтал немного по дороге. Немного, не потому, что оборотень. Это Уинфреду было по барабану. Он даже против тех, что бегали по городу и заставляли себя ловить, а потом отсыпались голожопыми за решёткой, ничего не имел. Будучи полицейским, он же не злился на каждого бомжа или наркомана, что заставляли его работать. Вот и тут так же.
Так вот немного, потому что паренёк был ну очень молоденьким. Нет, Уинфред допустил мысль о том, что тот из-за чистой крови мог выглядеть так ещё очень долго. Но как-то быстро стало ясно, что нет. Да и парень не скрывал, что попал в ФАС, едва окончив человеческий колледж. Джеймс в ответ признался, что они с парнями думали, что он сын начальника или вроде того. В феврале они попали в один поток, Уинфред помнил этого пацана.
На входе разошлись по разным отделам, вот и всё знакомство. Но и оно было приятнее того, что ожидало Джеймса. Рон разошёлся не на шутку после, видимо, семейной сцены, подорвавшей его мужское самомнение или вроде того. Он откровенно третировал Уинфреда. Так, что тот задумался о том, что, пожалуй, стоило поговорить с руководителем один на один.
Нет, без физической силы. Просто позвать на разговор. Спросить, как минимум, что этого гандона не устраивало и как долго он будет вести себя, как ребёнок. Чёрт, да у Уинфреда даже девятилетний сын так себя не вёл, когда капризничал. Видимо, даже у него мозгов было побольше, чем у этого здоровяка.
Увы, разговор так и не состоялся. Не представилось нормальной возможности, а после Уинфреда и вовсе отправили «в поля». С глаз долой, из сердца вон.
Джеймс успел забежать к Майклу, убедиться, что всё у него в порядке, перекинуться парой фраз, ну и поцеловаться, конечно. Тоже пару раз. Быстренько выкурив после этого сигаретку, Уинфред пообещал постараться забежать позднее, да уехал. Про всю ситуацию с Роном рассказывать не стал. На черта Майки переживать ещё и об этом. Как-нибудь сами разберутся, мальчики не маленькие, как казалось Джеймсу.
Но не угадал. Точнее, он-то всё рассматривал со своей колокольни — вполне себе здорового психологически человека. И не учёл, что у Рона явно были какие-то проблемки. Может, в работе он был и нормальным чуваком, поэтому проверки личности ничего не дали рекрутерам. А вот в отношениях он явно нормальным не был. И тут, вот незадача, личное переплелось с рабочим, и крышечку унесло.
Уинфред вполне себе спокойно возвращался в ФАС. Конечно же, хотел увидеться с Майки, так что запланировал сперва забежать к нему, хотя бы на ту же сигарету, а уж потом отчитываться перед начальством. И вот он такой заходит в знакомое уже до боли отделение и видит Майки. Уинфред, конечно, не судмедэксперт, но техасский и полицейский опыт подсказывал, что крайне сомнительно, чтобы Майки так удачно упал и приложился лицом.
Улыбка тут же сползла с лица. Честно, понимание, кто это сделал, пришло сразу. Ну как-то сегодня было слишком много этого человека. Тем не менее, Уинфред кратко поинтересовался: «Кто?». Нет, ну мало ли. В их работе, конечно, всякое могло произойти. Но что-то Майки не принялся тут же успокаивать партнёра со словами «ты не поверишь, тут такая дебильная ситуация произошла». И улыбаться тоже не улыбался.
Так что Майки мог даже не выдавать своего бывшего любовника, Уинфред и без слов уже всё прекрасно понял. А, поняв, развернулся и вышел из кабинета. В целом, по выражению его лица уже было понятно зачем. Не такой уж Джеймс и непробиваемый на чувства.
Когда Уинфред нашёл Рона, ему уже было плевать, видел ли эту сцену кто-то ещё, что они подумают и, главное, что ему будет за такое несоблюдение субординации. Плевать. Даже если отстранят или уволят. Это же надо быть таким уродом, чтобы вот так за спиной отыгрываться на человеке, который заведомо не сможет тебе ответить.
Джеймс налетел бульдозером, по-простому врезав руководителю по морде. Тот едва успел дёрнуться, но кулак всё же успел неплохо садануть по скуле, рассекая её. И всё же Майки досталось хуже. Одна эта мысль уже не позволяла успокоиться.
Следующих ударов Рон уже ждал, а потому ушёл от них. Всё же, хоть он и был уродом, но уродом неплохо подготовленным физически.
Всё это длилось несколько секунд, после чего, конечно, ребята бросились их разнимать. Но всё же Уинфред успел прописать говнюку в челюсть, да так, что там что-то хрустнуло. То ли зубы, то ли ещё чего. Сам, правда, в этот момент тоже успел неплохо поймать под дых, отчего дыхание спёрло, но на себя Джеймсу сейчас точно было плевать. А потом их всё же растащили. Только тогда Уинфред услышал, какой балаган стоял в стенах ФАС. Все чего-то кричали, разволновались…

К несчастью, Уинфред был слишком зол, чтобы просто остановиться на окрик Майкла и спокойно с ним всё обсудить. И, опять же, партнёр не кричал вслед, что Джеймс что-то не то понял. Это только убедило последнего в том, что объект выбран верный. И это ещё сильнее подхлестнуло злобу Уинфреда.
Конечно, Майки тоже был мужчиной и вовсе не беспомощным, но всё же их силы с Роном были заведомо неравными. Рон был здоровяком, да ещё и специально обученным. Уинфреда отдельно бесил факт этой несправедливости. У него в голове не укладывалось, как можно было быть таким конченым, чтобы ударить человека, пользуясь тем, что тебе явно не ответят.
Но, естественно, основной причиной злости было не абьюзивное поведение Рона. А то, что он посмел тронуть его, Уинфреда, партнёра. Человека, которого Джеймс уже сильно любил, который так уверенно входил в его маленькую семью.
И всё же Рон был тем ещё мудаком. Мог ведь схлестнуться с Уинфредом на этот счёт. Почему нет? Откровенно зассал наезжать физически на равного себе?
Потом все эти мысли выветрились из головы. Драка действительно продолжалась недолго. Всё же в кабинете находились такие же крепкие ребята, которые вон по ночам волков отлавливают. Что им стоит растащить двоих здоровяков. Уинфред даже боли от ответного удара не почувствовал. Или она просто только подстёгивала ярость, как бывает у бешеных собак.
И, да, он откровенно пытался вырваться из крепкой хватки других парней. Не достиг ещё этого адреналинового удовлетворения после пары удачных ударов. Да и Рон явно занимался тем же, не в силах стерпеть такого налёта без должного ответа.
Однако жёсткий голос Лассена заставил этот пыл быстро угаснуть. Если Рон был руководителем команды, то Лассен возглавлял все эти подразделения. И тут уж субординация просто не могла не сработать. Да и тон был действительно таким, что даже такие быки, как Уинфред и Рон не могли не подчиниться.
Зыркнув на Рона в последний раз, Уинфред направился в кабинет первым. Довольно демонстративно, надо признать. Мол, ты настолько ничтожный, что я к тебе без проблем спиной повернусь, что ты мне сделаешь-то. Ох уж этот мужской мир.
Боль в области солнечного сплетения пришла уже как раз в кабинете Лассена. Но Уинфред забил на это. Снова отвлекли другие эмоции. Было неприятно даже находиться в одном помещении рядом с такой мразью, как Рон. Снова хотелось ему вдарить. Но при Лассене, конечно, Джеймс ни на какие провокации не поддавался.
Раздался первый резонный вопрос начальника о том, что, чёрт возьми, они тут устроили. На что Рон, в целом, честно, но как-то уж больно по-детски заявил, что Джеймс на него напал, а он всего лишь защищался. Звучало, как какая-то обида, мол, «а он первый начал!». Уинфред даже не смог удержать злой усмешки.
Впрочем, отрицать того, что Рон прав, Джеймс не стал и на уточнение Лассена, верно ли это заявление, ответил положительно. Но не думал же Рон, что Уинфред будет молчать на следующий очень логичный вопрос. Или что Лассен не спросит, какого чёрта Джеймс решил набить морду своему непосредственному руководителю.
— Он ударил доктора Эддингтона, — спокойно проговорил Джеймс.
Как-то пояснять эту любовную Санта-Барбару Уинфред не стал. Да и зачем? Уже после того, как Майкл отпрашивался у Лассена для поездки в Техас, руководитель прекрасно понимал, что между этими двумя не просто дружеские отношения. Они как-то с Майки и не скрывали этого. Так что, почему боль доктора Эддингтона так взбесила Уинфреда, было и без пояснений очевидно.

Уинфред даже был несколько удивлён тому, что за проступком не последовало отстранение. Вроде бы понимал, что драка — дело, действительно, довольно обыденное. Но всё же, вот нужно было Лассену разбираться с этими любовными драмами, ну?
Ничего против полутора дней вне расследования Уинфред не имел. Ничего страшного, посидит дома, в пятницу вернётся. Он-то был рядовым сотрудником и никаких обид за то, что у него уведут за это время дело, не ощущал. Рон же, напротив, начал оспаривать решение вышестоящего, за что заслужил новый взгляд, молчаливо говорящий о том, что кто-то в этой комнате вёл себя, как придурок малолетний. И это не Джеймс, и не Лассен. Угадайте кто.
Впрочем, и эту заминку Лассен быстро решил. Так что Уинфред как молчал, так и молчал. Даже подуспокоился немного за время разговора. Возможно, у него теперь не возникнет желания продолжить начатое за стенами ФАС.

Троица нечисти тем временем праздно болталась в соседнем кабинете. Николас и Маркус ожидали, когда освободится тот самый Лассен, занявшись новым, менее кровавым делом. А Мэттью просто составлял приятную компанию одному вампиру. Потому что скучал. Хотя ему и предлагали спокойно себе спать днём в нормальной кровати.
Когда в кабинет вошёл Майки, все трое невольно посмотрели на него. И всем троим было сложно оторвать взгляды, так как вид их судмедэксперта сегодня был несколько необычным. Как-то не привыкли они видеть этого забавного человека без тени улыбки и с огромным фонарём на глазу, пока ещё красному.
— Poor baby, — протянул Маркус с лёгкой сочувственной улыбкой. — Если тебя не смущает кровь на лице, думаю, Николас не откажется тебе помочь. Правда, какое-то время будешь выглядеть, будто не в самый удачный день развлёкся с дамой.
Было даже забавно, насколько долго эта простенькая шуточка доходила до юного и явно иначе ориентированного чёртика. И ещё забавнее, когда дошла, и запоздалый укоризненный взгляд направился на Маркуса. Джинн, правда, остался невозмутим. Уж он этих взглядов от приёмного сына видел миллион и маленькую тележку.
— Кстати, — продолжил чуть позже Маркус, пока ожидание продолжилось, разбавившись ещё одним человеком в их компании. — Мэттью вернулся, так что, как у тебя будет время, можем посмотреть с тобой работу его сердца. Тебе точно понравится.
Они с Майклом провели уже достаточно времени вместе. Даже в этот чёртов апрель находили минутки, чтобы обсудить что-то новенькое. И Маркус уже обещал, что покажет судмедэксперту особенности чертячьего организма. Не слишком полезное знание в его деле, но всё же очень интересное с медицинской точки зрения. Хотя бы потому, что вряд ли Майкл вообще когда-нибудь вживую видел работу пятикамерного сердца. А других чёртиков, кроме Мэттью, поймать было невозможно.

Уинфред вышел из кабинета и тоже сразу наткнулся взглядом на эту четвёрку. Возможно, трое нечистых были здесь и до того, но в злости Джеймс их не приметил. Всех троих Уинфред в общем и целом знал. Все трое, по крайней мере, были на той ночной вылазке к домику на окраине леса, где был найден мёртвый джинн. Да и в этой самой комнате частенько встречались на обсуждениях дальнейших действий.
Джеймс сразу направился к Майки. От вида этого лица внутри снова неприятно засвербело от чего-то гаденького. Но глубоко в душе Уинфред всё же злорадно порадовался, что и Майки сейчас видел Рона, громко топающего позади, с этим кровоподтёком на скуле и огромным расплывающимся синяком на челюсти.
— Привет, — кратко бросил Джеймс остальным троим.
Он беззастенчиво положил руку на лопатки Майки, чуть уводя его в сторону. Сперва, конечно, поинтересовался в полголоса, всё ли в порядке. Ну и кратко рассказал, что ему нужно покинуть временно ФАС, всего лишь до пятницы. Чтобы Майки не волновался за него, дурня.

Уинфреду и не требовался никакой вампир, чтобы знать, что чувствует Майки. Всё это волнение, как и любовь, отчётливо читались по лицу, в обеспокоенном взгляде. Хотя и Джеймс во всей этой ситуации пострадал меньше всего. Разве что морально. Его до сих пор подбешивало то, что он видел этот яркий след проявления неадекватности Рона на лице Майки.
Всё ещё не укладывалось в голове то, как взрослый мужик мог так поступить. Нет, на предыдущей службе в полиции Уинфред видел всякое. Вот такие как Рон обычно и выступали в делах о домашнем насилии. Били жён и детей, показывая своё якобы превосходство, а на деле прикрывая собственную ничтожность.
Но такие не работали в ФБР. Не там, где каждый проходит психологическое освидетельствование, и не только при приёме на работу. После чёртова апреля все они побывали у местного мозгоправа. И Рон снова прошёл проверку.
— Всё в порядке, ты ни в чём не виноват, — проговорил Уинфред в ответ на вовсе ненужные извинения партнёра.
Джеймс и впрямь так считал. Во-первых, он знал, что Майки был с Роном каких-то два месяца. За это время попросту невозможно узнать человека настолько хорошо, чтобы разбираться в нём лучше психолога. Во-вторых, Майки в этой ситуации определённо был жертвой. Уж он точно не стал бы провоцировать Рона на агрессию. Так что и не стоило приписывать себе вину за случившееся. Уинфред не жалел о собственном срыве.
— Да, хорошо, жду тебя.
Взяв у партнёра ключи от кабинета и кратко, почти дежурно поцеловав (всё же было несколько не комфортно при стольких свидетелях), Уинфред направился на выход. Почти у самой двери его тоже настиг голос Николаса. И пусть он обращался не к Джеймсу, тот не мог не приостановиться, чтобы услышать это.
Услышанное не понравилось. Джеймс не сразу сообразил, как вампир мог об этом узнать, но после апрельской заварушки просто привык несколько доверять чутью нечистых. Если уж они по запаху вон уровень сахара в крови определяли, что им стоит ощутить и человеческую ненависть. Да и способ, которым Николас это узнал, сейчас был не столь важен.
Ругнувшись про себя, Уинфред всё же вышел за дверь. И даже порадовался, что Майкл попросил его дождаться. У этого Рона явно были не все дома, по крайней мере, по части личных отношений. Лучше уж Джеймс убедится, что его партнёр в безопасности, а этот хрен с горы уехал от здания ФАС подальше.

Впрочем, слова Николаса не понравились, пожалуй, всем. Все, вот уж правда, очень хорошо относились к Майки. Он был чуть ли не самым полезным членом их апрельской команды, пусть и не бегал по дерьму и лесам вместе с остальными.
Мэттью знал его меньше всех — не доводилось сталкиваться лично. Но знал, что Маркус о нём ну очень хорошо отзывается, и этого хватало. А ещё Мэттью в целом был добрым чёртиком, который верил своему вампиру во всём. И если Николас говорил Майки, что стоит остерегаться этого здоровяка, хлопнувшего дверью так, что чертёнок забавно мигнул в объятиях партнёра, то это вызывало опасения и у Мэтти.
Так что чертёнок скользнул тихонько с подоконника, исчезнув, ещё не коснувшись пола. А через каких-то полминутки появился снова с чужим пистолетом в руках.
— На всякий случай, — пожал плечами Мэттью с невинным взглядом, вручая оружие в руки Лассена (а то он давно глаза не закатывал). — Мало ли…
И столь же беззаботно — ну а что с чёртика взять — вернулся в объятия своего Никки. Ну а что, теперь этот здоровяк не сможет наломать ещё больше дров. Правда, наверное, выбесится ещё сильнее, когда заметит пропажу оружия, но… С этим местные явно смогут справиться. Мэттью мог и его самого запросто выдворить из ФАС, если потребуется.

А вот когда Майки скрылся в кабинете Лассена, активизировался и Маркус. Он вообще тут был чуть ли не главным сплетником. Интересно же!
— Этот парень встречался с тем, а теперь ненавидит Майки из-за того, что он увёл у него этого здоровяка? — с некоторым восхищением проговорил джинн, но тут же перебил сам себя. — Нет, они же в одной команде, их бы вышвырнули за такое по этим забавным людским законам. Почему он тогда ненавидит Майки, а не того, второго? Он что… этот… Мэттью, как ты называл этих психологически нестабильных людей?
— Абьюзер, — чуть вздохнул чёртик как будто с лёгкой укоризной.
— Ну прости, этому слову слишком мало лет, чтобы я его запомнил.
— Так и продолжай называть их, не знаю, юродивыми. Это совсем не странно, — улыбнулся, как засранец, чертёнок и добавил. — Меня окружают одни деды…