Да, как-то быстро стало понятно, что парой ночей всё это дело не ограничится. Даже хотя бы ради классного секса. Если так подумать, то из-за того самого ограниченного пространства, а ещё из-за того, что они с Майки были на войне в полевых условиях, их постельные отношения раньше были крайне скудными и не разнообразными. Как в очень стародавние времена, знаете, миссионерская поза, мешаясь друг другу, и баиньки.
И тем не менее их обоих всё устраивало. Но сейчас они (по крайней мере, Уинфред точно) открывали для себя какие-то новые горизонты. Так что определённо хотелось повторения, и ещё, и ещё.
Да и просто, честно говоря, оказалось приятно быть рядом с Майки. Может, это всё было из-за тех воспоминаний. Когда вокруг царил полный бедлам, хаос и страх, а они… да, чёрт возьми, они определённо были влюблены друг в друга. Эдакий единственный островок стабильности и чего-то приятного в мире, где повсюду расцветала смерть. И, может, это ощущение со временем пройдёт, теперь, когда они жили в этом райском поселении. Но, опять же, наперёд Уинфред не загадывал, а конкретно в данную минуту ему нравилось ощущать рядом того самого Майки.
Тот же совершенно не изменился за пару лет. Они даже встретились чуть ли не так же. На той войне Джеймсу тоже ни раз приходилось за шкирятник оттаскивать этого нахального доктора с его напрочь отсутствующим чувством самосохранения.
И утро началось как-то поприятнее, чем раньше. Джеймс проснулся не от обстрелов, не от бомб или звука тревоги. И даже не от того, что всё напрочь затекло на узкой неудобной раскладной кровати его квартиры.
Уинфред хмыкнул, ощутив это похлопывание и услышав сонный голос Майки. На секунду он тоже словил эдакий вьетнамский флешбек, ведь спал он так на докторе только на войне. Поэтому сознание вернулось к Джеймсу по-солдатски быстро. Вдруг надо было вскакивать, натягивать портки и бежать с оружием наперевес. Но нет. В комнате было непривычно светло, за окном всё тот же фантастический вид и странные звуки.
— Как жаль, — пробормотал в ответ Джеймс всё же с некоторой задержкой. Он быстро обработал информацию и понял, что никуда бежать не надо, а значит, можно было и потупить. Это он с утра очень любил.
Так что Уинфред даже и не думал сдвигаться с места. Ему было очень даже комфортно лежать на Майки, который, в отличие от некоторых, химикатами уже не пах. Джеймсу безумно нравился этот новый для него запах. Он даже задумался об этом на пару секунд. Они ведь, и правда, раньше только в книжках читали эти странные вещи, мол, кому-то чей-то запах нравился. Никогда Уинфред этой фразы не понимал. Теперь понял почему. За химикатами, пропитавшими их одежду и тела, естественный запах тела был напрочь забыт. А вон оно как.
— Не-а, — протянул на вторую просьбу Джеймс, так и не успев озвучить ничего про это «ароматное» открытие. — Я тебя сейчас отпущу, а ты снова сбежишь на два года…
Наверное, это было чертовски мило. Особенно, учитывая внешний вид этого бугая, который, конечно, ростом не шибко удался, зато компенсировал всё шириной, татуировками и брутальностью. Правда, Джеймс немного испортил романтизм, добавив:
— Будешь лежать, пока я не пойму, что скоро обоссусь…
И действительно ведь не выпустил ещё какое-то время. Хотя и сам после фразы Майки понял, что было бы неплохо поесть. К ним, кстати, стучались, видимо, чтобы притащить ту обещанную синтетическую еду для Уинфреда. Но они были слишком заняты. Оставалось надеяться, что динозавры не стащили посылку с крыльца.
— Когда у тебя смена? — из того же положения поинтересовался Джеймс, правда, начал немного всё же просыпаться и, как следствие, полез лениво и сонно целоваться в разные места, куда уж получалось.

Уинфред, напротив, всегда был достаточно избирателен в отношениях. Не то чтобы Майки вешался на всех подряд, нет. Просто ему действительно нравилось это ощущение влюблённости, ни к чему не ведущий флирт. Нравилось, как говорится, нравиться другим людям. Уинфред этого не любил. И не потому что был эдаким одиноким одиночкой, просто…
Хотя нет, почему «просто». Очень даже сложно. Такой, блин, был характер у Джеймса. Майки, в целом, успел немного узнать его за их военный роман. Несмотря на брутальную внешность, паршивое прошлое, дерьмовое настоящее, Уинфред оказался невероятно заботливым в отношениях. Он по-настоящему привязывался к объекту влюблённости. Так что перебегать от одного к другому партнёру было просто не для него.
Грубо говоря, если Майки не придавал особенного значения лёгкой влюблённости, то и не видел ничего ужасного в том, чтобы так же легко разлюбить человека и отпустить эти приятные чувства в ожидании новых. Джеймса триггерило уже от одного слова «отпустить». Не то чтобы он сразу влюблялся так, что звенели свадебные колокола, но был гораздо более топорным в плане чувств и отношений.
— Ага, тебя же это всегда останавливало, — продолжал ленивый спор Уинфред. — Мистер разумная предосторожность.
Оба похихикали над этим. Оба же знали, каким был Майки.
Потом доктор заметил новые татуировки, которых появилось немало за последние пару лет, что они не виделись. Уинфред согласно угукнул. Он продолжал расписывать своё тело. Химия снаружи, химия внутри, какая уже разница. Каких-то особо знаменательных чернильных рисунков не появилось, так что рассказывать было не о чем вроде как. По крайней мере, выискивать нецелованные места у Майки на коже казалось куда интереснее.
Но потом доктор напомнил о старой шуточке. Точнее, их было несколько. Шутили и банально, о том, что Уинфред обязан наколоть хотя бы инициалы Майки, иначе какая это вообще любовь и романтика. Несерьёзно всё. А однажды как-то Майки в шутку предложил этому бугаю наколоть сердечко на заднице. И как-то так совпало, что поднимали их тогда всех по тревоге срочно. Так что Джеймс весело проговорил: «Если выживу, будет тебе сердечко».
После того боя шутка эта позабылась обоими, честно говоря. Больно он был долгим и выматывающим. Когда Уинфред тогда добрался до партнёра, было даже не до разговоров, настолько все устали.
А вот потом, уже когда жизнь их развела, Уинфред как-то вспомнил об этом шутливом обещании. Ну и… то, что Джеймс был чутка посерьёзней в отношениях, не значило, что он не был таким же долбоёбом по жизни.
— На самом стратегически важном месте, — отозвался Уинфред, ухмыльнувшись. И даже оторвался от Майки, укладываясь рядом на живот, чтобы тот мог убедиться лично, что бугай этот совершенно не врёт.
Тогда, честно говоря, было довольно тоскливо. А сейчас Джеймс без старых эмоций очень живо представил себе всю картину с другой стороны. Так что даже немного поведал в красках Майки, как он с таким лицом лица пришёл к татуировщику и на полном серьёзе заявил, что хочет сердечко, блин, на заднице. Мастер даже уточнил, серьёзно ли он и не под кайфом ли.
После такого было два пути. Можно было, как нормальные люди, поржать и уже выбираться из кровати. Но Джеймс и Эддингтон никогда нормальными не были. Так что после такого хохота как-то снова оказались в объятиях друг друга.
Потом уже поднялись. Становилось невыносимо от других плотских потребностей. Уже и желудок Уинфреда издавал вопли умирающего кита. Что уж говорить о проглоте рядом.
Джеймс пока пошёл умываться. Водой, блин! А Майки выскользнул на минутку из дома, притаранив то, что им оставили под дверью. Честно говоря, Уинфред уже подозрительно смотрел на свои вещи. Вот он ведь их стирал. Честно, брал только свежее. Только земное свежее теперь казалось какой-то помойкой. И пахло примерно так же. Так что у Джеймса уже возникали мысли отнести всё, кроме оружия, подальше от поселения и сжечь.
— Отлично, а то у меня всё чешется только от представления, что я надену что-то из своего, — хмыкнул Уинфред, доставая комплект простой формы. — А казалось всё таким чистым.
К хорошему действительно быстро привыкаешь. Особенно, когда уровень жизни оказывался настолько разительным.
— Покажешь мне тут всё? — за завтраком поинтересовался Джеймс.
Вот на еду хоть Майки и косился с омерзением, Джеймс не жаловался. В этом плане он был не слишком привередливым, да и не успел ещё попробовать того, что ел тот же Майки. Им сказали несколько дней потерпеть, Уинфред и терпел. Еда никогда не была для него культом. Зато были другие привычки, от которых было тяжко избавиться.
— Курить хочу, пиздец, — проговорил Джеймс, как порядочный мальчик, убирая за собой. — В этой ЗОЖ-деревне вообще курят?
Вчера его так мутило от местного воздуха, что как-то сутки пролетели незаметно. А теперь, когда организм более-менее адаптировался, он здраво напомнил хозяину, что в его теле явно не хватает никотина, на который он подсел.

Наверное, они и впрямь были странной парочкой, но кому какое дело. Главное, что их двоих это устраивало. Уинфред был даже не против периодически испытывать ревность, ровно так же, как и Майки эти приступы собственничества нравились. Да и отсутствие самосохранения Майки не пугало. Иначе им бы явно было скучно, ну. А так вечно приходилось спасать чью-то до сих пор беленькую, несмотря на солнце, задницу.
— Скучал, — не стал отрицать Джеймс. Его вообще все эти признания не пугали. В отношениях он был так же прям, как и в жизни.
За завтраком Майки немного рассказывал, как у них тут обстояли дела. Это было и интересно, и полезно. Оказалось, Терра Нова по сравнению с Землёй вообще как небо и земля. Тут тебе и другая экономика и рынок, другие устои, другие ограничения. Всё другое. Джеймс не мог пока сказать нравится это ему или нет, настолько было непривычно услышанное.
Но хоть одно оставалось неизменным — тяга людей к развлечениям, даже тем, что портит их здоровье. Так что Майки подтвердил, что даже на такой чистенькой планетке человечество всё равно не отказалось от пагубных привычек. Ещё и дополнительное курево нашли, увеселительное и даже не из синтетики.
Джеймс не был зависим от алкоголя или таких вот лёгких наркотиков, но периодически находил расслабление и в этом. Почему бы и нет, если это не входит в привычку? Так что на фразу доктора Джеймс ответил очень характерным движением брови. Мол, теперь я точно знаю, чем мы займёмся одним из вечеров.
После завтрака и лёгкой уборки Уинфред вышел на задний дворик покурить. И от первой затяжки закашлялся, как малолетка. И всё же это синтетическая дрянь, которая, видимо, слабо сочеталась с местным чистым воздухом. Но других экологически чистых аналогов у Джеймса сейчас не было, кроме земных пачек, что он взял с собой, так что пришлось привыкать обратно.
Майки даже предлагать не стал. Хотя на войне периодически и покуривали вместе. Но Майки всегда делал это, только когда день совсем был убогим. Вряд ли сейчас доктор продолжал травиться, тем более синтетической хренью.
— Не ссы, я ещё не достиг того уровня дзена, чтобы трогать эту вашу траву, — хмыкнул Джеймс на просьбу не мусорить и взял баночку из рук Майки.
Это, может, и было забавно, но отчасти всё же было правдой. Для Уинфреда когда-то естественная для всех трава выглядела инородной. Она была такой длинной, зелёной и шевелилась на ветру. Вот честно не очень хотелось трогать рукой. Не внушала она Джеймсу никакого доверия, так сказать. В его привычном мировоззрении зелёное ничем хорошем быть не могло.
— Класс, — посмеялся на информацию о птичке-автомате Уинфред, затушив окурок в баночку. — Надеюсь, кто-то из наших словит вьетнамские флешбеки. А по ночам она летает?
Потом решили прогуляться, пока от Гранта не было указаний собираться-выдвигаться. Собственно, с утра никто этого и не ждал. Тот наверняка разбирался тоже с этой новой жизнью, а также болтал с местным лидером по поводу того, как бы им выбраться за периметр, и кого они с ними могут отправить. Всё же никто из наёмников ни в каком лесу никогда не был. Точно потребуется помощь местных.
Майки бодро перехватил Уинфреда за руку, и тот невольно улыбнулся, скосив взгляд на этого вечно улыбающегося доктора. На войне они так явно не гуляли. А других возможностей у них и не было. Да и в целом все эти прогулки остались далеко в прошлом. Сейчас земляне предпочитали встречаться в крытых помещениях и перемещаться между ними. С респираторами на мордах шибко не нагуляешься.
И снова Майки рассказывал всякое про этот мир. Даже не верилось, что это та же самая Земля, просто до того, как на ней вообще зародились всякие сапиенсы. Уинфред упрямо воспринимал это, как другую планету.
Потом на коммуникатор пришло оповещение о сборе. Парням предлагалось быстро пихануть в себя еды и чесать на точку сбора при полном обмундировании, ибо ехали они в лес на разведку с местными.
— Развлечься хочешь в выходной? — предложил Джеймс спутнику.

Да уж, романтичными их вряд ли можно было назвать. Но, с другой стороны, откуда им самим-то было знать? Встретились на войне, на войне же и встречались. Там не было ни места, ни желания для таких порывов души. Да и в городе на Земле, знаете ли, не осталось романтики. Ни звёзд вам, ни простых прогулок за ручку.
Раньше-то как оно было? Хочешь милой прогулки, идёшь в парк аттракционов, ешь мороженое, катаешься на чёртовом колесе, чтобы обязательно поцеловаться на самом верху. Традиция всех парочек. А сейчас об этом только по фильмам и знали. Из аттракционов только виртуальная реальность, да и мороженое только из синтетического белка. Коров видали только на картинках на этих самых пачках якобы молока.
Так что, может, они на самом деле были чертовски романтичными. Просто встретились не в то время и не в том месте, как говорится. А сейчас навёрстывали упущенное.
Звучало смешно, но… Почему бы и не да? Уинфред совершенно точно не отказывался ни от просмотра звёздного неба с Майки, ни от текущей прогулки. И не смущало его вот так ходить за ручку, хоть и осознавал, что парочку они представляли собой колоритную.
Джеймс даже в какой-то момент целоваться полез прямо на улице. Особой застенчивостью, знаете ли, он никогда не страдал. А по Майки, как они уже выяснили, на самом деле соскучился. Так и тянуло его снова заграбастать в тесные объятия и не выпускать как можно дольше. Тоже наверстать те самые два с лишним года, пожалуй.
Но пока у них нарисовались дела. Точнее, дела были только у Уинфреда, а Майки решил за компанию сходить. Хотя все, естественно, надеялись, что так оно и будет — за компанию, а не поработать внеурочно. Но Уинфред согласился с Тейлором, поржав над этим сообщением, что они тут явно были теми ещё салагами. Может помощь Майки и пригодится. Вдруг эта дурацкая трава всё же решит их покалечить.
Забежали домой, чтобы Майки переоделся, и они оба быстро перекусили. Джеймс, как водится, заглотил свою синтетику, доктору повезло чуточку больше.
— Смотри, у нас даже парные шмотки есть, а ты говоришь, мы не романтичные, — хмыкнул Уинфред, когда Майки натянул точно такие же военные штаны, как были на всех местных и теперь и на наёмниках.
Пункт сбора был совсем рядом с больницей. В целом, тут всё было рядом с больницей. В том плане, что всякие важные здания располагались крайне недалеко друг от друга. В общем, Майки заскочил на работу, чтобы взять самое необходимое, а Уинфред присоединился к своим. Стик тоже прихромал со своим костылём, поддерживая Дерека в этом сожалении.
Пока все собирались, делились, конечно, впечатлениями. Наёмники наёмниками, а вокруг же охренеть, что творилось, невозможно молчать. Да и о соседях текущих тоже немного поговорили. Дерек уже всем похвастался своей бабкой, счастливый засранец. Остальным всё больше местные военные одиночки или местные же работяги вроде инженеров, строителей и прочих. Они точно не пытались накормить гостей пирогами.
Потом Дерек и с Майки языками сцепились. Уинфред только посмеивался. Дерек был ему как брат, знал он этого обаятельного засранца хорошо, так что и ревности никакой насчёт несколько фривольных шуточек не испытывал. С этими можно.
— Майки, — окликнул кто-то со спины, и Джеймс увидел ещё одного доктора, идущего к ним с какой-то полупрозрачной коробочкой.
Как-то сразу стало понятно, что это был тот самый второй военный врач, который тоже с мужиками спал по словам Майки. То ли чутьё у Джеймса было хорошее, то ли макияж у этого парня слишком ярким. Непонятно.
В коробочке были какие-то инъекции. Уинфред сразу подумал, что в медицину шли те ещё садисты. Всё бы им что-то в кого-то воткнуть.
— Возьми антигистамин сильнее, они ещё ни с чем не сталкивались, да и Алекс говорит, что у многоножек сезон начинается, — проговорил какие-то непонятные для Джеймса слова этот педиковатый врач.
В целом, Уинфред уже почти потерял интерес к этому парню, пока тот не договорил с Майки, немного модернизируя стандартную укладку рюкзака скорой помощи, и не посмотрел на остальных наёмников. Джеймс прямо заметил, как азиат в лице чуть поменялся, заметив самую главную дылду среди их компании. Ладно, тут ещё лейтенант из местных мотался, который явно готов был поспорить за это звание.
— После новостей о предательстве корпорации и взрыве портала, я должен был догадаться, — протянул парень, чуть склонив голову.
Уинфред даже с некоторым интересом посмотрел, как доктор протягивает руку Гранту. Нет, ну понятно, что тоже пересекались на войне. И это было даже менее удивительно, чем их с Майки встреча. Грант занимал офицерскую должность, они там все наперечёт были, военных врачей тоже было не так чтобы и много. Особенно если врач в своей иерархии тоже занимал какую-то там высокую позицию, пересечения неминуемы. Но всё же выглядело всё равно любопытно. Джеймс даже заревновал немного из-за звания самой колоритной парочки.
Но надолго доктор не задержался. Вот так перекинулся парой фраз, да пошёл обратно на работу. Впрочем, а чего Джеймс от него ждал? Уж точно они с Грантом не обменялись бы чем-то вроде «рад тебя видеть» или хотя бы братского «давненько не виделись». Не попытались друг другу коленные чашечки прострелить, уже проявление высшей любви.
— Здесь всё огромное, и люди огромные, — хмыкнул Уинфред, наблюдая за Майки и его шальной улыбочкой при встрече с местным лейтенантом. — Ты тоже расти начнёшь когда-нибудь на свежем воздухе?

Будем честны, они все немного поменялись, пусть и прошёл всего один день. Но сложно оставаться теми смурыми и угрюмыми наёмниками, оказавшись в таком необычном мире. Уинфред точно до сих пор ощущал себя, будто он помер и попал в какую-то предсмертную фантазию мозга о лучшем мире и всё такое. Настолько всё казалось нереальным.
Но, да, пожалуй, он «поменялся» пуще прочих. Повезло ему нереально. Теперь вот снова ощущал те позабытые чувства. Влюблялся, короче, заново в этого весёлого засранца. Да ещё и безнаказанно. В том смысле, что Майки был совершенно не против возобновления давнего романа и даже, кажется, тоже вполне себе радовался их внезапной встрече.
Дерек вот тоже пребывал в некотором приятном шоке. Его милейшая бабуська быстро взяла парня в оборот. А как-то ни о ком из них, наёмников, никто с детства не заботился таким образом. Так что это помимо приятных чувств всё равно вызывало некоторый шок. Забота о совершенно незнакомом человеке — ни черта себе! Пусть Майки и рассказал потом всем, что эта самая миссис Донован обо всех старалась похлопотать. Просто потому что могла, да и жила одна.
— Тебя тут вообще всей деревней подкармливают? — хохотнул Уинфред только, тут же вспомнив вчерашнюю корзинку с едой. Явно оставленную не старушкой. Та-то была занята тем, что хлопотала над Дереком.
Потом все ржали над коротким, но ёмким рассказом Энди. Вот уж точно «повезло». Не Гранту, конечно, ему-то было всё равно, на каком диване дрыхнуть и где еду в себя запихивать. Вряд ли он собирался торчать дома и уж точно он был не из тех, кто сразу бы ринулся «налаживать контакт с местными».
— Я смотрю, он ваш местный любимчик, — отсмеявшись, проговорил Джеймс. — Та дамочка, что нас расселяла, тоже просила не сразу его убивать. На черта он вообще согласился приютить кого-то из наших?
Уинфред уже знал, что их, наёмников, не просто рандомно рассовали по домам, поставив местных жителей перед фактом. Что сперва спросили эдакого разрешения на временное проживание кого-то из новеньких в их гостиных. И если этот Родни явно не был местным любимчиком, то, конечно, он мог понадеяться «найти друзей» среди новеньких. Только, блин, этими новенькими были наёмники с Земли. А он, судя по всему, был тем ещё педиком. Экстрима захотелось что ли? В общем, в голове это укладывалось плохо.
С Родни переключились вниманием на ещё одну голубоватую персону. В целом, Уинфред вот сейчас был вдвойне рад, что встретил Майки. Глядя на местных геев, собственная рука смотрелась всё более привлекательной. Не любил Джеймс вот такой маскарад.
— Ставки делать будем? — поинтересовался тем временем Маркус у Майки.
Джеймс было решил, что это предложение было направлено на то, покусает ли вообще кого-то из них неведомая многоножка. Но, как потом поделился с ним Майки, оказалось, что это не так. Врачи ставили на то, кто из вояк будет верещать как девчонка, в целом, при виде этих доисторических тварей. Уинфреду даже чутка, вот самую малость не по себе стало. Не от страха перед многоножками, а из-за циничности их медицинского персонала. В такие моменты казалось, что эти были куда крепче, чем даже опытные военные.
— Ничего, — тем временем чуть улыбнулся Маркус, пожимая руку Гранту. — Звон твоих тестикул отлично вписывается в местную пастораль.
Джеймс хмыкнул смешливо от этой фразы. И звучало смешно, и смысл дошёл спустя пару секунд разбирательства в этом витиеватом для простого наёмника выражении.
— Это можно считать, как «рад тебя видеть»? — посмеиваясь, уточнил Джеймс у Майки, который явно лучше знал своего больничного товарища.
Был, к слову, и ещё один плюс от встречи с Эддингтоном. Уинфред, кажется, теперь лучше всех был информирован о том, что тут вообще происходит. Майки передавал ему все местные сплетни, рассказывал о людях, которые им встречались, да и вообще. Это было как-то поинтереснее, чем какая-то общая информация о том, что вот тут деревня, там лес, туда не ходите, динозавр за жопу покусает.
Вскоре команда выдвинулась, попрощавшись на время с ранеными, которым идти запретили, и которые теперь провожали наёмников завистливыми взглядами. Пошёл даже Джеффри, Уинфред нашёл его взглядом. Хотя, будем честны, в беге по лесу с оружием наперевес (если такое потребуется), пользы от него было маловато. Но Джеффри захотел осмотреть место взорванного им портала самостоятельно, да и, в целом, подрывник полагал, что может им пригодиться. Мало ли эти ребята, Шестые, растяжек там понаставили по приколу.
— Пойдём замыкающими, — предложил Уинфред Майки. — Если на них нападут динозавры, у нас будет лучший обзор.
Но вообще, несмотря на шутку, предложение было рациональным. Впереди их вёл местный, который мог предупредить об опасности, и который разбирался в местной флоре-фауне. Логично и позади пустить доктора, который бы видел всё ведомое стадо наёмников, и быстрее бы сориентировался, к кому побежать, в случае чего.

Уинфред скосил забавный взгляд, когда Майки сжал его плечо и сказал, что не делал на него ставку и верит в него.
— Это ты зря, — протянул он без тени улыбки.
В целом, не так чтобы это была и шутка. Джеймс, конечно, не был склонен именно к верещанию, но выдал бы весь свой запас языка подворотен и наркомании при виде чего-то за гранью. А ведь он даже не знал, как выглядела обычная многоножка, не то что доисторическая. В их мире ведь живности уже толком не осталось. И когда ты читаешь книги, смотришь фильмы или просто тупо интересуешься вещами через интернет — наверное, последнее, что ты можешь увидеть, это многоножку.
Так что оставалось ограничиваться своей фантазией (и надеждами, что они всё же не увидят это существо). Само название «многоножка» не представляло собой ничегошеньки хорошего, честно-то говоря.
Благо, Майки скрасил это представление сплетнями про местных. Уинфред любил такое. Он не был похож на сплетника, но, знаете ли, он и на гея был не шибко похож. Однако.
Невольно Джеймс посмотрел на дылду номер два в их компании. Парень-лейтенант был молодым, но, честно говоря, тоже его слабо можно было принять за человека, который бы решил связать свою жизнь с таким, как Маркус. Однако номер два.
— Грант скоро начнёт напрягаться, — проговорил исключительно для Майки Уинфред. — Слишком много педиков на квадратный метр, и все рядом с ним.
Забавный нюанс. Грантов, как известно, было двое, да и обращение среди военных по фамилии было распространено, но когда говорили просто «Грант», все как-то автоматом понимали, что речь про старшего. Младшего чаще называли по первому имени, а Уинфред иногда именовал его Рико, как того пришибленного пингвина из старого-старого мультика. Такой же исполнительный холерик, честно сказать.
А вот с Хьюстонами повелось как-то наоборот. Их обоих именовали по фамилиям, и по контексту было, в целом, ясно о ком речь. Но если не ясно, чаще по имени называли старшего из братьев. Причём не сговариваясь, как-то на интуитивном уровне так пошло.
В общем, ладно, выдвинулись в путь. И если до ворот прогулка грезилась занятной, то, оказавшись в настоящем лесу, парни как-то начали невольно напрягаться. Все эти звуки непривычные, виды необычные. Все так и держали руки на оружии, доверяя только себе и командам Гранта, а не местным, их ведущим.
Дорога тут была более-менее протоптанной ещё. Но Уинфред видел эту на самом деле высокую траву, о которой как-то упоминал Майки, и она ему совершенно не нравилась. Там, блин, целый батальон мог спрятаться, не увидишь. А если это батальон многоножек?
— Если что-то полезет из этой травы, ты точно проиграешь своему дружочку, — предупредил Уинфред доктора, снова заставляя того хихикать.
Так и шли, все напряжённо, только двое местных вполне себе спокойно. Майки даже веселился, наблюдая за слишком серьёзными дядьками в форме.
Потом остановились. Запах до замыкающих не так чтобы доходил, но все эти омерзительные звуки было вполне себе слышно. Впрочем, новость о том, что кто-то там кого-то жрёт никого не удивила и не испугала. В целом, в нищих районах земных городов они уже дошли до того, чтобы наблюдать, как человеческие трупы прямо на улице обгладываются крысами. Вряд ли тут зрелище будет более блевотным.
От приказа Энди оружие в руках у парней опустилось буквально на сантиметр. Просто в знак понимания, что информация принята. Но как-то совершенно не хотелось выпускать из рук то, что спасало твою задницу столько лет.

Уинфред влюбчивым не был, но тоже очень быстро вернулся в то приятное чувство влюблённости рядом с Майки. Тут и основа, заложенная на войне, сыграла роль, и то каким обаятельным был этот шельмец. Казалось, в него просто невозможно не влюбиться.
А ведь когда-то Уинфреду казалось, что это был только военный роман, да и только. Такие вспыхивали ярко и повсеместно. Когда вокруг царил хаос, и любой мог умереть в каждую секунду, никто не хотел упускать момента. Вот и они с Майки очень быстро решили быть вместе, едва ощутили едва уловимый интерес друг к другу.
Но обычно же такие чувства быстро сходят на нет, едва кто-то оказывается на гражданке. А вон оно как получилось.
Конечно, ещё не «получилось», ещё всякое могло произойти. Но то, что оба не забыли друг друга — это уже был факт. И что соскучились друг по другу — другой факт. И, да, Уинфред очень быстро же вспомнил, как беречь не только свою задницу, но и ту, без чувства самосохранения, бодро шагающую рядом.
Майки немного издевался. Трогал опасную на вид траву и хихикал. Но и Джеймс слишком суровым не был. Улыбнулся в ответ. Понимал же, что это только сейчас новый для него мир кажется полным опасностей. Со временем тоже научится ориентироваться в этих звуках и разбирать, что действительно угрожает его жизни и здоровью, а что… да просто трава.
Потом столкнулись с не слишком приятной сценой. Джеймс и Майки тоже подошли поближе, запах дошёл и до них. Но, честно, Уинфреда он скривиться не заставил. Земля сама по себе паршиво пахла. А на войне, знаете ли, не всегда успеваешь надеть респиратор или не всегда можешь.
Когда вот Уинфред попал к своему доктору в военный лазарет, рядом на койках вполне себе умирали люди. Раскуроченные бомбами, минами, снарядами. Лежали и воняли кровью, гноем, гангреной. Не всегда служащие успевали или, опять же, не всегда была возможность переместить умерших в другое место, чтобы потом направить то, что осталось, к родным в город.
— Пахнет, как моя мамка, — до невероятия цинично отозвался Джеймс.
И это не было шуткой. Майки уже знал историю «счастливого детства» своего бандита. Тот тоже однажды вернулся домой, а мамаша… ну вот примерно так и пахла. Примерно так и выглядела после передоза и совсем не благородной смерти.
В общем, всё это, да плюс переломанная перегородка, курение синтетических сигарет… Нет, Джеймс тоже был не шибко восприимчивым к противным запахам. Его вот больше хренолапики интересовали, что засуетились при виде толпы дядек с оружием. Выглядели они крайне забавно. Точно как в дешёвых фильмах про динозавров, когда на нормальную графику денег не хватало у режиссёра.
Когда лейтенант позвал Майки, Уинфред только смешливо фыркнул на ответ доктора. Смешно было. И похлопал по плечу оказавшегося рядом Джеффри. Последнего вот явно немного подташнивало, и Джеймс сжал его плечо пальцами, ободряя и пропуская подальше от такого зрелища. Точнее, подальше от запаха. Зрелищ даже их подрывник видел предостаточно. Даже похлеще. Подрывник же.
— Ищешь, что доесть можно? — невозмутимо поинтересовался Джеймс, когда Майки бесхитростно полез в останки какого-то парня (ну, наверное, это был парень, лицо обглодали ему знатно, даже череп было видно).
В основном, конечно, не для Майки шуточка была. Просто засранец увидел, как некоторые из ребят начали отводить взгляды или вовсе отворачиваться. Хотелось «добить», так сказать. А то шибко нежные какие-то. Подумаешь, месиво из бывшего человека.
Глядя на действия Майки, Уинфред невольно вспомнил того Маркуса. Интересно даже стало, а он тоже сохранял бы невозмутимость, даже когда его лейтенант старался держаться подальше? Как он вообще, чёрт возьми, работал военным врачом, да ещё и в какое-то время бок о бок с Грантом? А если тушь в глаз потечёт?

Да многие, честно говоря, больше смотрели не на труп, а на динозавров, так и снующих неподалёку. И уж тем более большинству было плевать на игрища Джеймса и его доктора. Трупы и педиков эти ребята уже видели неоднократно, а вот бегающих на задних лапах ящеров… Да вообще любых ящеров — впервые.
Поэтому, в целом, все привычно бодренько отреагировали на приказ Гранта, да пошли следом. Немного расслабились, конечно, это правда. Но одно слово их бессменного лидера, и вот наёмники снова были начеку. И было забавно, когда один из них выругался, а остальные тут же развернулись, направляя оружие в сторону предположительной опасности.
За исключением замыкающего Джеймса и парочки других ребят «по краям». Что тоже говорило не об их «стрессоустойчивости». Просто положено так — продолжать бдеть опасность извне, а не тупо пялиться в одну точку, теряя внимание по сторонам. Впрочем, Майки наверняка было забавно наблюдать весь этот военный строй вне войны.
Алекс, видимо, чтобы расслабить этих напряжённых вояк, начал вещать об ориентировании на месте, что действительно было интересно. Джеймс вот уже понятия не имел, в какую сторону они идут, где лагерь и всё такое прочее. Он действительно никогда не задумывался о том, где там встаёт и садится солнце, потому что, в целом, только знал о том, что оно есть. Но никогда толком не видел дневное светило.
И уж, конечно, Уинфреду никогда не пригождались раньше знания вроде того, куда там листьями поворачиваются растения. Он даже фразы «световая сторона» не знал.
Нет, на Земле остались ребята, у которых всё было тип-топ с ориентированием. Например, военные водители. Эти, блин, и в пустынях, пустырях и голых степях умудрялись находить ориентиры и вывозить отряды в нужные места. Джеймс всегда удивлялся и даже немного восхищался этим умением. Так что и сейчас чутка восхищения испытал.
Правда, оно ушло, когда Алекс сам начал восхищаться какими-то другими доисторическими птичками. Нет, наёмники, которые видели всё это впервые, тоже испытывали какой-то удивлённый восторг. Но всё же он был совсем иной, не это благоговение лейтенанта.
— Какой он… забавный, — тихонько откомментировал Джеймс своему неизменному спутнику с его неизменной же улыбочкой на лице.
Дальше всех ждало новое в лице какого-то неизвестного наёмникам фрукта. Еда, естественно, зашла на ура. Это было даже поинтереснее, чем какие-то динозавры. Ребята и в первый день пребывания всё порывались, несмотря на запрет, попробовать что-то аппетитное. Многие просидели потом на толчке часик-другой, но ничуть не жалели.
Некоторые, конечно, сперва рассматривали необычные дольки, пробовали аккуратно. Джеймс же преспокойно жевал то, что ему буквально положили в рот. Майки он доверял. Тот, конечно, мог и подшутить, но не так, чтобы его спутник потом срал дальше, чем видел. Самому же потом ночью одиноко куковать. Невыгодно.
Уинфред слегка нахмурился, не зная, честно говоря, как реагировать на этот новый вкус. Фрукт был очень сладким. И вообще Джеймс не сильно любил сладкое, но это была не та химозная сладость, как в продуктах Земли, а совершенно другая. Более мягкая какая-то, не приторная, да ещё и с какими-то привкусами, которых Уинфред не знал (почём ему было знать, к примеру, что такое травянистый вкус, ну).
Так что на любопытный взгляд Майки его спутник только забавно пожал плечами, мол, не понял я что-то. Было определённо вкуснее сладких продуктов Земли, но, пожалуй, так с первого раза и не определиться, нравится тебе такое или нет.
Мозг ещё невероятно поражало то, что еда была… на улице. Это, наверное, было забавно для тех, кто с детства или просто очень давно жил на Терра Нове. Но факт оставался фактом. Уинфред смотрел на то, как Алекс срывал фрукты, как на чудо света. Просто еда. Просто здесь висит. И ты её срываешь и просто, блин, ешь. Она не в банках в магазине, а прямо тут, над дурацкой травой, которая до сих пор подбешивала своей высотой и густотой.

И всё же гребучая трава подвела. Уинфред и без того ожидал, что оттуда выскочит что-то шустрое, зубастое и наверняка мерзкое. А когда оттуда полезла туша выше Гранта ростом, только уверился, что верить этому миру нельзя никак.
Ну как полезла. Шуметь всё начало задолго до туши. Ветки ломались, звуки приближались, парни, разумеется, тут же приняли боевую готовность. И слова лейтенанта, увы, наёмников не слишком успокоили. Вроде как головой понимаешь, что этот забавный парнишка тут лучше всех знает, как обстоят дела, а рефлекторно всё равно смотришь на Гранта и его приказа ожидаешь.
В общем, потом появилось это нечто. И тут уж без мата никак не обойтись, потому что одно дело маленькое зубастики, обгладывающие труп, и совсем другое — охренеть какая шипастая штуковина больше военного грузовика.
— Ёбаный в рот, — ёмко прокомментировал шествие динозавра Уинфред и, в целом, был не одинок в такой эмоции.
Наперекор этим чувствам, Майки замер в каком-то благоговении, которое совсем недавно ловил и лейтенант, всматриваясь в небо. Нет, наверное, спустя какое-то время и Уинфред бы оценил огромное великолепное животное. Но не на второй день пребывания в этом фантастическом для него, ненастоящем мире. Сейчас впечатлений и без динозавра хватало.
— Алекс или динозавр? — уточнил только Джеймс на комментарий спутника. — Надеюсь, Алекс, динозавру я нос точно сломать не смогу.
Комментарии лейтенанта же были уже даже излишними. Наёмники и без того понимали, что их пукалки тут будут бесполезны. То же самое, что с пистолетиком на панцирный танк лезть. Толку никакого, как и веселья. Задавит, даже не почешется.
И, вот честно, Джеймс уже за несколько месяцев их с Майки романа уловил занятную особенность последнего искать приключения на свою белую жопку. И даже это особое выражение лица уже ни раз видел и успевал распознавать его до того, как доктор опять во что-то вляпается. Точнее, вляпает других, кто полезет его «спасать», пока тот, как — да-да, наглый кошак — извернётся и вылезет сухим из воды.
Но сейчас динозавр как-то отвлёк немножко. Так что Алекс среагировал первым, предостерегая Майки и напоминая о каком-то случае из прошлого. Джеймс остановился, оборачиваясь и подмечая, что доктор и впрямь замер на месте с тем самым выражением лица, которое Уинфред про себя называл «близящегося пиздеца».
— Нет, — кратко отреагировал Джеймс, делая шаг назад и перехватывая парня за руку, чтобы и думать не думал, что он там задумал.
А ведь Уинфред даже не знал, что там случилось в прошлый раз. Но подозревал, что ничего хорошего. И Алекс подтвердил эти мысли, отвечая кому-то из парней на резонный вопрос, что же тогда случилось.
— Действительно, и чего они тут за полгода не уяснили, что ты на всю голову контуженный, — пробормотал Джеймс, продолжая тащить Майки за собой, как упрямый бульдозер, коим он и являлся.
Нет, в целом, Уинфред даже понял это желание. Ну, блин. В душе каждого мужчины, даже сурового наёмника, всё ещё жил мальчишка. И этому мальчишке иногда хотелось всякого. Например, покататься верхом на динозавре. Ничего себе приключение же, правда? Но обычно взрослые мужчины ограничивались такими фантазиями. Потому что рядом с мальчишкой в душе был вот этот вот зануда, который гундел о том, что можно пострадать, можно налажать, можно подставить остальных — и мальчишка сдавался.
Так вот. Этого скучного взрослого в душе Майки не имелось. Не зародился он ни в послеподростковый возраст, ни позже. Это как зуб мудрости, который может и не появиться даже в зачатке. И не появится, видать.

Честно-то говоря, тот случай с флагом и Уинфред бы никогда не забыл. Это был, между прочим, первый раз, когда он узнал в красках, с кем вообще связался. И осознал, насколько у Майки отсутствует этот внутренний стопор самосохранения.
А вот сам Майки тогда ещё не очень знал, что этот медведь рядом был не таким уж и отбитым, каким казался. Так что поделился с Джеймсом своим планом. Сказать, что наёмник охренел, ничего не сказать. Естественно, он был против и довольно ёмко обрисовал это в ответных выражениях. Только слова на Майки не слишком-то действовали, так что ночью пришлось этого засранца в буквальном смысле ловить.
— Хорошо, что помнишь, — упрямо проговорил Уинфред, не выпуская руки Майки из своей, как и в тот день на войне. — Если бы пошёл, вероятно, помнил бы об этом только я.
Засранцем доктор был, конечно, везучим, это бесспорно. Но все военные знали, что везение когда-нибудь, да заканчивается. Человек мог хоть трижды быть на волоске от смерти и выбраться, а на четвёртый мадам удача отвернётся. Причём в самый неподходящий момент. Так что Джеймс небезосновательно опасался, что Майки, прошедший войну, вполне себе мог помереть вот так тупо, в более спокойном мире, от собственного безрассудства.
И эти опасения только подтверждались продолжающейся перепалкой между Майки и Алексом. Джеймс только бровь приподнял, слушая о том, как этот мелкокалиберный доктор притаранил двадцать килограмм живого динозавра в лагерь. Додуматься до такого мог, действительно, разве что Майки. А уж реализовать и вовсе только он.
Вот так послушаешь, посмотришь, и как-то с трудом верится, что перед тобой взрослый военный врач. Нет, Уинфред прекрасно знал и видел (только вчера довелось снова), каким серьёзным становился Майки, когда дело пахло жареным. Но в спокойное время, когда вожжа под хвост ударяла, это знание как-то забывалось.
Мысленно Уинфред отметил, что, кажется, ему бы не помешало познакомиться и выпить вместе с Уильямом. Того мало, что окружали гомосексуальные типчики, так ещё и странненькие все. Один внешностью с местными попугаями сливался, другой… Майки. Джеймсу даже стало по-человечески жаль этого парнишку.
Но вслух он не произнёс ни слова. Ну хотя бы потому, что рядом был Алекс, который вроде как по словам Майки жил с тем самым попугаем. Наверное, ему не очень понравилась бы такая характеристика партнёра.
— Так, мелкий, не балуйся, — только и сказал Джеймс, всё же выпуская Майки, чтобы перехватить нормально оружие по очередному знаку Гранта.
Все призаткнулись и услышали очередные шорохи из (да-да) гребучей, мать её, травы. Наёмники довольно-таки профессионально распределились, держа оружие наготове. И тут Джеймсу, конечно, пригодился бы ещё один глаз на затылке. Ибо ему и область опасности приходилось контролировать, и чтобы один неугомонный доктор не улизнул, пока все заняты серьёзными взрослыми делами.
Ну ладно, Майки смиренно торчал рядом. Видимо, останавливало то, что даже Алекс не распознал, что за звуки были, и опасными ли они были.
Лейтенант попросил одного из наёмников в сопровождение, и Ричард молча приподнялся по знаку старшего брата, следуя за Алексом. Джеймс только и успел подумать: интересно, внутри их Рико был так же спокоен, уходя в эту сраную траву следом за парнем из местных, как выглядел, или всё же тоже передёргивался от этой неизвестности?

Уинфред быстро заметил порыв Майки присоединиться к группе разведки из парочки человек и вытянул руку, молчаливо преграждая путь. Услуги доктора сейчас явно не требовались. Вот раздадутся вопли раненых, тогда можно было и бежать. И то, сначала рванёт вооружённое подкрепление, а уж потом, за спинами бравых хлопцев, пустят доктора.
Джеймс знал, что такое положение дел обычно не устраивало военных врачей. Они действительно теряли драгоценные секунды, за которые, может, и можно было спасти раненого. Но правила войны были суровы. Лучше они потеряют одного бойца, который всё равно не сможет больше вести боевых действий, чем врача, которые были и так наперечёт.
Вопль, правда, вскоре раздался, но вовсе не человеческий, а животный, непривычный каждому из присутствующих. Ребята даже покрепче перехватили оружие за ту секунду между криком динозавра и прогремевшим одиночным выстрелом. После наступила тишина. Наёмники посматривали на Гранта, ожидая дальнейших указаний.
В целом, было очевидно, что всё обошлось. Человеческих криков не последовало, шуршания и прочие животные звуки прекратились. Что-то действительно было в траве и, видимо, уже было мертво. Да и приглушённые голоса Алекса и Ричарда доносились до наёмников. Оба явно были живы-здоровы.
Ричард же действительно был относительно спокоен, когда следовал за Алексом. Опасность для него представляли такие туши, как та, к примеру, которую они обогнули. С тем, что было пониже него ростом, он, полагал, что справится. Вся эта зелень немало его отвлекала и подбешивала, но, знаете ли, и в песчаные бури в респираторе приходилось воевать — вот уж где видимость была нулевая.
Когда из травы резко высунулась морда неизвестного Ричарду зверя, да ещё и начала шипеть на него, долго он не думал. Как и многие военные, он предпочитал сперва выстрелить, а потом уже разбираться. Так что оружие, которое он и без того держал наготове, дёрнулось от одиночного выстрела, и пуля угодила прямо в раскрытую пасть этого чуть ли не компьютерного монстра. Ричард играл иногда в виртуальной реальности. Было похоже.
И так же похоже динозавр рухнул на землю, разве что не неподвижно, а агонизируя. Впрочем, Ричард на это недолго смотрел. Тут же вернул внимание траве, из которой могли показаться другие подобные головы.
— Вот как-то не успел спросить у него, — хмыкнул, отозвавшись на возмущение Алекса, наёмник, не придавая этому какого-то значения.
Грант же решил всё же направить ещё пару ребят следом, чисто для спокойствия. Одновременно с этим жестом раздался голос Алекса, убеждающий, что всё в порядке. Тем не менее наёмники уже шли посмотреть, что же там вообще случилось.
— Д-даже жаль, к-красивый, — тихо прокомментировал Джеффри, хотя и остался в меньшинстве среди товарищей. Остальные не шибко-то жалели животное, так как в целом не привыкли ко всяким зверушкам. Зато меткость выстрела оценить не забыли.
— Если это мамка, то где папаша? — поинтересовался Уинфред вполне себе резонно, хотя и не мог не пошутить. — За хлебом вышел и не вернулся?
Но интересовался он, понятное дело, не для того, чтобы поржать. Просто не хотелось бы, чтобы сейчас ещё такая морда высунулась из кустов. Его ж изрешетят напряжённые наёмники, теперь уже все разом. И плевать, что он не ядовитый — нельзя резко выскакивать при военных, да ещё и шипеть на них.
В целом, вылазка получилась насыщенной. Впечатлений просто через край. Как верно подметил Грант, почти каждый шёл и думал «и нам теперь в этом жить…». Честно говоря, Джеймс бы не удивился, если бы кто-то из них начал мечтать вернуться. На засранную, но такую привычную Землю, где на тебя никто не шипит, ноги не путаются в лианах и корнях, а опасность представляют только точно такие же ребята с оружием.
На обратной же дороге удалось повстречаться и с пресловутой многоножкой. Только вот если Уинфред ожидал, что эта тварь выскочит на них из густой травы, то этот доисторический монстр решил иначе. Возможно, группа и раньше проходила мимо многоножек, просто не удосуживалась посмотреть наверх. Джеймс же в какой-то момент обратил внимание на странное шевеление на ветке над головами ребят.
Он чуть слышно втянул воздух, на миг прикрывая глаза и сжимая пальцами плечо Майки, привычно шествующего рядом.
— Только ради твоей победы сдержался, — признался он, кивком показывая на ну просто мерзопакостного вида создание, обползающее слишком тонкую для его размеров ветку. — Это вот оно, да?
Многоножка была какой-то болотно-зелёной, очень сливающейся с местностью. И это добавляло какого-то отвращения. А ведь это Уинфред ещё её челюстей не видел с ядовитыми жвалами, зрелище похуже динозавра.
Особо подумать над всем этим и собственными чувствами Джеймс не успел. Ветка кончалась и опасно сгибалась, а многоножка как-то очень туповато не спешила останавливаться. Видимо, несмотря на размеры, мозгов там было немного. Если вообще были.
— Влево, влево, не стрелять! — крикнул Джеймс своим.
Не то чтобы было страшно, что эта херобора их атакует. Было страшно, что она грохнется кому-то на голову, а остальные от неожиданности начнут стрелять. Помрёт не от укуса многоножки, а от выстрелов своих же.
Но между тем было забавно посмотреть сзади, какой была реакция остальных наёмников. Грант вот отреагировал быстрее всех, хоть и был обычно тем, кто отдаёт, а не получает приказы. Но всё же первым сделал широкий шаг влево, высматривая опасность, о которой вещал Джеймс. А были ребята, что и замешкались.

Уинфред недовольно поморщился, когда стрельба всё же началась. То ли он не обладал «грантовским» авторитетом, то ли чувство омерзения и некоторого страха было сильнее, чем приказ не стрелять. Энди и тот не сразу смог успокоить наёмников, рядом с которыми шлёпнулась с противным звуком на землю эта бронированная хреновина.
Многоножка заметалась, приостанавливаясь от ударов пуль о её хитин, и вскоре улепётывала со всех тысячи своих ножек в ненавистную Джеймсом траву. Как потом рассказал Алекс с его очередной лекцией, это был вполне себе безобидный самец, вовсе не агрессивный. Им вообще яд нужен был, чтобы кушать маленьких животных, на человека они обычно не покушались — слишком большой, не убить и не съесть.
Самки были и покрупнее, и попротивнее, как внешне, так и характером. Они по деревьям не лазали, шли напролом. Зашугали самцов своим матриархатом и ползли сейчас к местам гнездования. Но легче от этой лекции как-то не стало. Снова возникла мысль «а нам тут, бляха муха, теперь жить с этим всем».
Хотя Джеймсу всё же было попроще смириться с происходящим. У него вон, улыбашка-доктор был под боком, по которому Уинфред так скучал, что не захотел бы от него вернуться на Землю даже ради всего привычного и безопасного. Другие парни как были одни, так здесь и оставались одиночками, так что сомнения такие заимели.
В общем, сейчас уже было поздно всё равно. Не передумаешь. Так что раненого Майки подлатал, все собрались и потопали обратно к поселению. Даже, наверное, с некоторым облегчением. Пусть дома и вся эта вода всё ещё оставались необычными, но там всё же сновали обычные люди, без ярких капюшонов, хитина, шипения и паданий на головы.
По прибытии действительно разбредаться не хотели. Что им делать в одиночестве в домике с пока ещё незнакомым хозяином? А то и без него, если тот ещё был на работе. К тому же подтянулись те, кому не удалось выбраться в лес из-за ранений, кто очень жаждал всех этих рассказов. А те, кто были, совершенно не имели ничего против поделиться впечатлениями.
Тут Майки и предложил собраться в домике Родни. И обсудить всё, и на стареющего педика посмотреть — двух зайцев сразу. Только сперва они снова сбегали в больницу, сдать комплект экстренной помощи, да сообщить Маркусу, что он проиграл в споре. Тот, правда, сперва уточнил у Алекса, не врут ли эти двое часом, но тот как будто виновато подтвердил честность подсчёта визжащих наёмников.
Поболтали с крашенным доктором и ещё немного. Майки же тут же ему сообщил, куда направляются все наёмники с его лёгкой руки. Маркус хохотнул совсем не так, как ожидалось от педиковатого врача.
— Божечки-кошечки, поселить Гранта с Родни, — веселился Маркус, узнавший об этом чуть ли не в последнюю очередь. — Дай угадаю, идея Эшли? Чувствую почерк моей девочки.
Потом доктор чуть ли не выгнал их парочку из больницы, наказывая Майки принести ему как можно больше сплетен после таких шикарных посиделок.
— Я пока честно расскажу Уильяму, что надежда на тебя рухнула, и он остался в унылом меньшинстве, — признался Маркус напоследок, хотя Майки и не сомневался, что эти двое точно будут обсуждать появившегося рядом с ним брутального мужика.
В общем, чуть позже Уинфред со своим спутником присоединились к наёмникам. Те уже, правда, одним своим видом запугали действительно стареющего педика Родни (распознать его среди прочих лиц не было проблемой вот совсем). Уйти из домика, если тот и порывался, уже не получалось. Наёмники заполонили дом.
А вот Майки очень резво решил их покинуть. Правда быстро сбежать всё равно не получилось. Джеймс уже чуть ли не рефлекторно перехватил его за руку, останавливая и жестом и простым, в стиле Уинфреда же «стоять».
— Куда собрался? — поинтересовался Джеймс.
Но Майки только отделался фразой «я быстро», похлопав своего мужика по груди.
— Так, обещай мне, что ты не притащишь динозавра, многоножку и вообще не нахуевертишь за это «быстро», — проговорил Уинфред вполне себе серьёзно.
Только после обещания он притянул доктора к себе, кратко целуя, и выпустил. Даже не замечая, какими глазами на всё это дело смотрел хозяин домика.

Маркус, конечно, извиняться не собирался. Компания у них подобралась такая, так сказать, с гнильцой. Подлости, конечно, не делали друг другу — дружили, но поиздеваться над верными товарищами сам бог велел.
Тем более, должен же был быть крайний. Маркус сегодня и так пропустил кучу интересного на первой вылазке новеньких, и пропускал тестостероновую вечеринку в доме Родни, да ещё и по многоножковым визгам проиграл. Да и Алекс с трудом успокаивался после бесславной гибели красивого динозавра. Нет, Уильям определённо должен был страдать.
Частично об этом Майки тоже поведал своему более молчаливому спутнику, пока они шли до домика Родни. За что их компашка была именована «вот вы сплетники противные» с характерной интонацией. Но это так, шутки ради. Уж Майки знал, что его брутальный на вид мужик тоже был тем ещё любителем погреть уши и пообсуждать других. Он просто пока отставал, потому что не знал тут никого.
В общем, засели у Родни. Уинфред пока даже никакого определения или портрета этому существу дать не мог. Тот был явно зашуган, старался не отсвечивать и только на Майки кинул какой-то взгляд, полный надежды, как будто единственное знакомое лицо могло его спасти от толпы наёмников. Уинфред быстро потерял к нему всякий интерес.
Сперва общался с остальными ребятами, потом вернулся Майки и переключил внимание на себя. Да не только своего любовника, а вообще всех. Уинфред только кривовато улыбнулся в стиле «мой пиздюк, ну». Доктор и на войне быстро приобрёл всеобщую любовь. Это тоже был его особый талант. Правда, этот нравился Джеймсу чуточку даже меньше, чем талант находить упомянутые уже приключения.
Наёмники разобрали немногочисленные стаканы. Им действительно было плевать, как пить. Хоть бутылку по кругу пускать, не брезгливые.
Уинфред вообще не стремился заполучить ни стакан, ни бутылку. Он снова вернул всё внимание плюхнувшемуся рядом Майки и усмехнулся:
— Молодец, — протянул он, чуть наклонившись к доктору. — За это через пару часиков я буду вести себя плохо.
Так что, да, пускай припивают одинокие. У Джеймса как-то резко появились другие интересы и приоритеты, знаете ли.
Однако было весело всё равно. Алкоголя было маловато на такую толпу, но градус настроения всё равно поднялся. Ребята в красках делились впечатлениями от прогулки, от этого мира, когда эти эмоции чуть спали, естественно, начали вспоминать былые случаи. Джеймс усмехнулся под нос. Вот не хватало Майки с гитарой, и точно будет как пару лет назад, после какой-нибудь военной операции, когда все сбрасывали нервы вот такими посиделками.
К Родни вообще за всё это время нормально относились. Его или просто не замечали, или… да обычно разговаривали. Несмотря на брутальность всех наёмников, специально гнобить какого-то педика никто бы не стал, конечно. Зачем? Конечно, каким-то там благородством среди их группы не шибко пахло, но интереса в таком ущемлении ущербных не было никакого.
В общем, это немало расслабило самого Родни. Это, а ещё та вон парочка, которые нет-нет, не только перекидывались взглядами, но и вполне себе спокойно прикасались друг к другу, как, собственно, парочка. И даже не сидели в углу (Майки вообще сложно было представить вдали от центра тусовки). И никто на них внимания не обращал. Нет, шуточек было немало, конечно, но все они были очень даже дружелюбными, даже если и грубоватыми.
А ещё Родни явно никогда не бывал в мужских компаниях. Вот прямо в мужских, где тестостерон зашкаливает. И как-то, видимо, не знал, что чем более мужественная была компания и чем больше было алкоголя, тем более голубыми становились шуточки. Ну вот была такая особенность среди вполне себе гетеросексуальных парней.
Короче, Родни расслабился. И стал вести себя… как Родни.
— Ёпта мать, — протянул негромко Джеймс, чуть стукнув мягко костяшками по бедру Майки, чтобы завладеть его вниманием. — Он чё, к Рико клеится?
Ну, в целом, выбор Родни был очевиден, честно-то говоря. Младший Грант хоть и был таким же мужицким мужиком, как и все остальные, лицом задался… скажем так, модельным. Ну, это если очень мягко. В общем, если всех наёмников выстроить в один ряд и сказать кому-то указать на единственного педика в семье, выбор пал бы не на Уинфреда.
Девушки, конечно, были падки на такие тонкие черты и длинные ресницы. Чем Ричард обычно чрезмерно пользовался. Но вот, оказалось, что не только девушки. И, хоть младший Грант был самую малость более толерантным, чем старший, вот такого он не любил. Так что Джеймсу очень захотелось раздобыть попкорна.

Честно-то говоря, Уинфред был вовсе и не против уйти с самого начала их мужицкой тусовки. В конце концов, эти рожи он видел много лет подряд, а Майки вот давно не видел. Но всё же ради какого-то дурацкого приличия решил остаться. В конце концов, не зря же Майки собирал их всех у Родни, чтобы потравить немного последнего. Стоило бы получить от этой идеи какое-то удовольствие.
Сперва, конечно, всё шло как обычно. Над Джеймсом подшучивали, да, не без этого, но тот и не возражал. Майки вот даже поведали, как его любовничек намеревался остаток жизни прожить со своей рукой, периодически изменяя ей с левой. Про «прощание с Барри» благородно умолчали, конечно. Пусть Майки бы и не удивило это, но всё же.
А вот потом стало ещё повеселее. Теперь уже Уинфред оставил ладонь на бедре доктора, просто забыв её убрать. Не так чтобы сильно хотелось, правда. Но сейчас и впрямь отвлёкся на опасный, надо сказать, сериальчик.
— Рич — младший брат Гранта, — Джеймс быстро вводил в курс дела Майки, как и полагалось заправскому сплетнику. — В общем-то, это всё, что надо знать.
Он хмыкнул, замолкая, чтобы не перебивать собственным голосом разговор между Родни и Ричардом. Собственно, не он один и замолчал. Сперва притихли те, кто был ближе всех к этим двоим, потом волна перешёптывания пошла дальше. Даже старший Грант плюхнулся обратно, закуривая прямо в доме.
А информация, данная Майки, действительно, была максимально полной. Младший брат, который явно пошёл по стопам старшего. Характер старшего Гранта уже был известен всем. Даже тем, кто с ним не общался толком — у него же всё на лице написано. Ну что-то вроде «вы не хотите со мной связываться». И да, это не вопрос.
Плюс, как Майки уже заметил, братья были очень слабо похожи друг на друга внешне. Какие-то общие черты угадывались, только если знать об их родстве и пристально всматриваться. И если старшему Гранту повезло иметь обычное лицо, да и быть старшим в семье, то Ричарду… Ну, в общем, это объясняло, почему Уинфред именовал его Рико. Вся жизнь парня эдакая психологическая борьба. И он её выигрывал физически.
— А… чем ты вообще занимаешься? — поинтересовался тем временем Ричард, явно напрягаясь в лице. Он никогда не умел прятать эмоции так, как его брат.
Вот только Родни почему-то нихрена не замечал этого напряжённого взгляда, полного раздражения и какой-то брезгливости. Может, не хотел замечать или чрезмерно расслабился, а может просто не видел выше груди рослого Гранта. Нет, честно признать, там было на что посмотреть, сплошные мышцы, ну. Так что, видимо, Родни уже начал тонуть в своих грязных фантазиях про это роскошное тело. (Джеймс чуть не заржал от этих мыслей).
— Куришь? — задал ещё один вопрос Ричард, когда его невольный собеседник радостно поведал, какой работой он тут занимался.
Ответ был отрицательным. Кажется, Родни даже немножко растерялся, не видя логики в этих вопросах. Сначала вроде бы обрадовался, что им заинтересовались, потом всё же засомневался, что сделало его в глазах Джеймса всё же поумнее того самца многоножки.
— Отлично, значит пальцы тебе действительно не сильно нужны, — медленно повернул голову на собеседника Ричард.
Рука Родни моментально отдёрнулась.
— Не, не всечёт, — всё тем же шёпотом говорил Джеймс Майки. — Брезгует.
Видимо, так решил и Энди, всё же поднявшийся и вышедший из домика докуривать там. А, может, просто хорошо знал своего братца, который ещё рядом со старшим вёл себя прилично и выполнял приказы, а без командира иногда крышечку срывало. Эдакий спусковой крючок — нет начальства, даёшь ка-бум.
И, честно-то говоря, Ричард бы и впрямь ничего не сделал бы этому парню, если бы тот снова спрятался и делал вид, что его не существует. Марать руки о престарелого педика не хотелось вот совсем. Но тот был лишь на грамм умнее многоножки, даже до ящеров ещё не дорос, не то что до млекопитающих.
В общем, Родни начал так же противно говорить что-то о том, что он просто хотел проверить, да и только. Видимо, в его голове это звучало эдаким извинением. В голове других же это звучало примерно как «я принял тебя за такого же педика, как я». Надо ли говорить, что Ричарду такое извинение по душе не пришлось?
За какую-то секунду он перехватил руку Родни, с грохотом приложив её о столешницу гарнитура. В следующую же секунду в свободной руке возник нож. Хороший, военный. У них у всех такие были, не всегда же полагаться только на огнестрел.
— Д-да брось, Рич, отпусти его, — естественно, первым отреагировал Джеффри.
— Рико, Рико, спокойно, парень, — с небольшим отставанием подал голос и Уинфред.
Не то чтобы этого Родни было жаль. Да и Ричард явно бы его не убил насовсем. Но вот оно им нужно было, слушать потом эти визги, нытьё? Да и у Майки вообще-то выходной был, а ему волей-неволей к этому педику бежать придётся.
Того же мнения были и другие наёмники, которые подключились к этому гулу голосов. Одно дело просто по морде дать, а так...
— Зря ты перестал бояться, — проговорил спокойно Ричард, как будто только что и не намеревался оттяпать парню парочку пальцев или хотя бы просто вогнать нож в ладонь.