Несмотря на единственную ссору, оставшиеся дни на Гавайях прошли отлично. И, да, Уинфреду очень даже понравилась подаренная гавайская рубашка. Он даже собирался вполне себе её носить, почему нет. Так что зря Майки ржал.
Да и последующий месяц прошёл лучше, чем даже представлялось. Несмотря на все эти внутренние недомолвки, несмотря ни на что. Они всё равно сблизились ещё немного сильнее, и любовные признания всё же повторились ещё разок-другой. И для их парочки это было очень даже немало. Они же не были каким-то сладенькими педиками, которые клялись в вечной верности друг другу по сорок раз на дню.
Зато за очередной совместный месяц оба немножко разговорились. Майки, видимо, всё ещё немного волновала ситуация с Марго и всей этой темой, что Уинфред «не такой, но иногда всё же такой». Но Джеймс секрета из этого никогда не делал, так что легко поделился их с Маргарет историей. Не в том плане, что рассказал подробности заделывания Фрэнки — это уж точно Майкла вряд ли интересовало. А в плане их отношений.
Уинфред рассказал, как Маргарет разыскала его, дебила, и в соплях-слезах кинула ему эту претензию с беременностью. Как они сперва собирались делать аборт, но Марго уже слишком накрыло гормонами. Тогда Джеймс предложил ей переехать к нему — беременной ей явно не светило нигде работать, а, следовательно, и нечем было платить за жильё и медицинские услуги. И, да, несколько лет, пока Фрэнки был совсем маленьким, они жили вместе. В разных комнатах (об этом Майкл зачем-то отдельно поинтересовался).
Точнее, Майки беспокоил вопрос, разовая ли была акция с традиционным сексом, и Уинфред честно ответил, что да. Пока они выясняли вопрос с ребёнком, вскрылся и этот момент. Марго первая узнала об ориентации Уинфреда. И первая же поддерживала последующий «выход из шкафа». Секса между ними больше не было, но отношения у них сложились тёплые.
То есть Уинфред, опять же, не отрицал и не скрывал — он любил Маргарет. И любому бы задницу за неё порвал. Но любовь эта была не романтического характера. А как… Да сложно сказать какой, честно говоря. Наверное, как у очень близких друзей. Правда, если докинуть к этому факт, что один из друзей родил тебе ребёнка. Которого вы оба сильно любите.
Наверное, все эти разговоры немного успокоили Майкла. По крайней мере, на Хэллоуин они какое-то время провели вчетвером — с Фрэнки и Маргарет. Последняя гримировала ребёнка, пребывающего в восхищении от этого праздника. И предложила свою помощь и Майки, который наряжался в зомби-доктора. Уинфред не заметил никакого недовольства со стороны своего партнёра, и это радовало.
В общем, вроде как всё было так по-семейному тепло, пусть у них и нарисовалась ну очень странная семейка. (Сами посудите, скрывающийся гей, заделавший ребёнка бывшей стриптизёрше, связавшийся с бывшим гетеросексуалом. Хоть сериал снимай). Однако суровые рабочие будни никто не отменял. И несмотря на всю милоту их с Майклом отношений, Уинфред оставался наёмником. И в его случае слово «суровый» к будням очень даже подходило.
В один день ему и его ребятам поступил заказ — поймать на подлёте джентльмена, что будет перевозить ценный груз, а именно бриллианты, не слишком честно вывозимые из Африки. В подробности вдаваться не будем, хотя бы потому, что у наёмников и не было никакой подробной информации, кроме того, каким рейсом, в какой аэропорт прилетит тот самый объект, предположительный его маршрут и внешность, разумеется.
Джентльмена Уинфред и компания на мушку взяли, немножечко сопроводили, уложив встречающих телохранителей, пока самолётик искал посадки, а машинку повели не по тому маршруту, как планировалось. Тут-то парень и запаниковал, в уверения, что маршрут поменяли в целях безопасности, не поверил, и на заднем сидении авто началась потасовка. Ну как потасовка. Парень-то был довольно дохлым на вид.
Но, как оказалось, очень уж юрким. Так что пока слишком громоздкий для салона автомобиля Стик пытался скрутить малявку, тот сунул какой-то пакетик в рот и проглотил. А ведь никто ему изначально вредить не собирался. Не платили за это. Брюлики бы взяли, паренька запугали, да выкинули бы где-нибудь из машины.
Переговорив с ребятами, было принято отвезти негодника на одну из вот этих специальных квартир. Ну, которые чуть ли не в наркопритоне находятся, где никто никогда не слышит, как кто-то кричит, умоляя не трогать пальчики. Привязать парня по классике к батарее, поставить рядом ведёрко, ну и ждать. Дело немножко затянется, но что же.
Так что вместо бара для наёмников последние дни Уинфред проводил на той квартире, в некотором ожидании. Майки, разумеется, об этом не знал. Вечерами и ночами его благоверный проводил дома или у него на квартире, а рабочие моменты они никогда не обсуждали. До сих пор. А случилось вот что…
Пару дней парень исправно ходил в туалет (простите за подробности), но всё безрезультатно. Потом внезапно начал блевать, почти перестал есть, у него началась лихорадка, а вот в туалет парень ходить перестал вовсе. И состояние его с каждым днём ухудшалось. Уинфред, конечно, врачом сам не был, но всё же встречался с доктором, так что заимел некоторые подозрения на сей счёт. Ну тут, в целом, как ему казалось, было два варианта — либо бриллианты чёт там повредили в хрупком человеческом теле, либо этот хрен из Африки принёс новую чуму.
Уинфреду, да и его ребятам, страсть как не хотелось, чтобы парень этот помирал. Не жалко, конечно, но зачем на себя вешать статью, за которую им не заплатили? Так что, стиснув зубы, Джеймс всё же решил, так сказать, проконсультироваться с тем, у кого знаний в этой области несколько больше.
Так что за очередным ужином, когда очередная бытовая тема исчерпала себя, Уинфред, чинно отрезая кусочек стейка собственного приготовления, поинтересовался:
— Чисто в теории, если кто-то сожрёт то, что жрать не должен. Типа горсть монет или вроде того. Оно же может… ну… застрять? — невозмутимо спросил он. — И это только в больнице извлекается или как?

Тема с мужской солидарностью и впрямь вышла интересной, так сказать. В целом, Уинфред понимал зачем нужно звонить друзьям партнёра. Не ревности ради. Скорее, в целях безопасности. Если партнёр не отвечает на звонки, то, может, его друзья знают, где он. Это было первой причиной, почему ответ Майкла Джеймсу не понравился. То есть, если с Майки бы что-то случилось, то благодаря его другу все бы потеряли время на нормальные поиски.
Второй причиной всё же стала ревность. Если бы у Майки не случалось таких «залётов», то зачем друзьям вообще потребовалось бы покрывать его? Уинфред находил это проявление мужской солидарности откровенной глупостью.
Проверять, конечно, не стал. А потом и вовсе отвлёкся, решив перекинуть ситуацию на себя. И тут понял, что его бы друзья, напротив, сообщили, что понятия не имеют, где Джеймс. Даже в случае, если бы имели некоторое представление об этом. Разве что намекнули Майки, что его партнёр непременно вернётся. Позже. Чтобы не привлекал не дай бог к поискам полицию. Но это было, в целом, понятно — специфика работы. Мало ли кто мог писать с телефона Майки или кто заставил его позвонить.
В общем, это всё осталось в прошлом. Сейчас же была немного другая тема. Ещё менее приятная, честно говоря.
Майки с самого начала, похоже, не слишком поверил в теоретичность ситуации. Хотя его партнёр порой интересовался подобными вопросами. Ему и впрямь иногда было интересно что-то из медицины, тем более, что Майки умел объяснять сложные вещи простым языком. По крайней мере, Джеймсу всегда было понятно, о чём он, хотя уж кто-кто, а он точно был далёк от медицины. До встречи с Майки его уровень познаний был на уровне «аппендикс болит справа, сердце болит слева, но это не точно».
— Не, Фрэнки бы запихнул в нос, — хмыкнул Уинфред.
Он преспокойно продолжал ужин, так как, пусть ситуация и была на самом деле не теоретической, но с родными и близкими Джеймса была не связана. Если бы Фрэнки действительно что-то куда-то себе запихнул в силу детского любопытства, он бы уже давно был с родителями в больнице. Уинфред хоть и не был идеальным отцом, но всё же явно не стал бы ждать, а не выйдет ли у ребёнка всё само.
Краткую лекцию про перитонит Джеймс тоже с интересом послушал. Ну а что ему, резко бросать приборы, хватать Майки и лететь спасть того дебила, который сам же себя и обрёк на такие страдания? Да вот ещё. Уинфред вообще не был уверен, что хочет посвящать партнёра во все эти дела бандитские. Он всяко пытался найти вариант без вовлечения в это Майки. Правда, вся эта лекция ну очень открыто намекала на отсутствие этих самых других вариантов.
На вопрос партнёра о фантазиях Джеймс легко пожал плечами, мол, просто интересно. И, в целом, он легко бы продвинул эту простенькую ложь. Если бы не продолжал размышлять, что им с парнями теперь, блин, делать. Бриллианты сами не выйдут уже, ясен пень. Судя по словам Майкла, у перевозчика осталось не так уж много времени, пока он не начнёт загибаться. И тут уж два выхода: либо прирезать бедолагу, чтобы не мучился, а потом заниматься неблагодарным делом сокрытия преступления, либо всё же как-то извлечь из него инородное тело.
— Чисто в теории, — повторился Джеймс. — Ты бы смог, ну, достать подобную штуку? Вне больницы.
Кажется, Уинфред поднял взгляд от тарелки как раз тогда, когда у Майки довольно быстро поменялось выражение лица. Ну тут, право, сложно было не догадаться, что ни о какой теории речи явно не шло. Тем не менее, Джеймс оставался непробиваемым. Как и всегда. Он честно не хотел ввязывать в эту историю Майки. Честно. Но и под нехорошую статью идти чертовски не хотелось, да ещё и так тупо.
И всё же Уинфред продолжал сомневаться. Возможно, лучше и правда будет тихонько полоснуть парнишке лезвием по горлу и прикопать его где-нибудь. Ведь в противном случае пару статей могут повесить ещё и на Майки, который не подписывался в принципе на такое восхитительное времяпровождение. Он, может, вообще уже напрочь забыл, что живёт не с шуточным гангстером, а настоящим наёмником, который за деньги был готов на многое.

Уинфред чуть нахмурился, потеряв свой привычно непробиваемый вид, когда Майки откинулся на стуле. Даже еду ведь бросил, настолько ему этот вопрос не понравился. Оно, в целом, и понятно. Очень даже законного доктора спрашивали об очень уж незаконных вещах. Уинфред это и сам понимал, но ситуация для него была почти патовой.
Он подумал было, что стоило, наверное, «попросить» другого врача. Вообще из другой больницы, а лучше и из другого города. Но такая идея была очень уж рискованной. Во-первых, не факт, что другой доктор будет так же стоически молчать, как Майки. Во-вторых, не факт, что после стольких месяцев с Майки его никто не узнает даже в другой больнице. Встретится вон кто-то с конференции и задастся ненужными вопросами.
Нет, проще уж повесить на себя очередное убийство. Не в первый раз. Правда, в предыдущие за это дело нехило заплатили. К счастью, Фрэнки не знал, какими деньгами будет оплачена его учёба в колледже. Уинфред потихоньку вывел это на его будущий счёт.
На вопрос партнёра Джеймс ответил не сразу, а спустя пару секунд тяжёлых размышлений. Майклу он доверял, бесспорно. Не было даже и мысли, что тот сейчас вскочит и заявит, что звонит в полицию, или вроде того. Просто Уинфред до сих пор не был уверен, что поступает хоть сколько-то правильно (и справедливо по отношению к партнёру), давая ему заведомо преступную информацию. То есть, насильно делая Майки подельником.
Тем не менее, скрывать сам факт произошедшего, пожалуй, уже не было никакого смысла. Майки явно понял, что у Джеймса и его компашки возникли проблемы «на работе» и кто-то что-то проглотил. Явно не горсть монет, но тут уж не важно, что именно.
— Перевозчик проглотил футляр с бриллиантами, — проговорил после этой паузы Уинфред, тоже откладывая вилку и нож, пусть и спокойнее, чем Майки.
На последующие фразы Джеймс отреагировал так же стоически. Ну, что, Майкл говорил правду. Подпольная операция даже для такого отсталого в плане медицины человека, как Джеймс, казалась донельзя опасной. Безо всей необходимой техники риск того, что перевозчик попросту умрёт в процессе вытаскивания из него бриллиантов, вырастал в геометрической прогрессии. И тогда как бы этот труп отправится на кладбище Майки. А оно ему надо?
Тут дело была даже не в том, что все полезные штуки находятся в больнице. Уинфред при необходимости достать мог всякое, кроме совсем уж крупной медицинской техники. Только вот всё ещё сомневался, что хочет так паршиво подставлять партнёра.
— Забей, — в конце концов проговорил Джеймс. — Зря я спросил.
Мысль о том, чтобы закончить чью-то жизнь раньше срока, совсем не грела Уинфреда. Он же не был каким-то маньяком, получающим кайф от садизма и насилия. Убийство никогда не давалось ему просто. Только вот Майки за прошедшие месяцы стал Уинфреду каким-то очень уж близким человеком. И мысль о том, что из-за него и его ребят Майки окажется втянутым в криминальную историю (к тому же такую дерьмовую), нравилась ещё меньше.

Нет, Джеймс подозревал, что его партнёр теперь вряд ли забьёт. По крайней мере, это точно не было в характере Майки. Сказать «окей» и, как ни в чём не бывало, сесть пить чай, заведя новую бытовую тему. Обычно люди, по крайней мере, не связанные с криминалом, так не поступали. Очень их волновала вся эта тема.
Но, честно говоря, пусть Уинфред и не был маньяком, он не очень понял первых наездов партнёра, когда тот начал сыпать этими риторическими вопросами. Очень уж хотелось ответить «ну да», потому что… А что ещё Джеймс мог вообще ответить? Ой-ой-ой, чувак, который нелегально вывозил из другой страны кучу бабла и не захотел мирно отдать товар другим нечестным людям, умирает! Как жаль, как жаль. Надо срочно бездумно броситься его спасать! Так что ли? Что-то Уинфред так не думал.
Вот вторая часть наезда Майки вызвала куда больше эмоций. На того перевозчика Джеймсу было ровным счётом плевать. Он о его жизни беспокоился только в границах заботы о собственной заднице, которая очень не хотела очередной статьи. Но что значит «не слушал»? Что это вообще за обвинение такое, когда Уинфред очень даже исправно слушал?
— Эй, я слушал тебя, — так и сказал Джеймс тоже немножко возмущаясь. — Всегда слушаю. Это, правда, интересно.
Потом он, правда, слегка замялся. Не в плане того, что смутился, а попросту не знал, как деликатно донести одну простую мысль. Майки не стоило переживать по поводу перитонита. Учитывая, что услышал Джеймс и какие выводы он сделал, умрёт перевозчик явно не из-за этого воспаления после непроходимости кишечника. В целом, и мучиться не будет.
Но всё же Уинфред помнил, что его партнёр всё равно вполне себе законопослушный доктор. Да, один разок оступился и с тех пор покрывал одного дебила, но в остальном был невинен, как чистый лист. Таким не говорят прямо «не ссы, я его завтра же прирежу».
Майки же, обеспокоенный всё же этой темой, начал задавать другие вопросы. Уинфред ответил, что вчера парню было просто не очень хорошо, а сегодня поднялась температура и началась рвота и боли. Так что, вообще-то, он довольно быстро решил узнать у Майки, что к чему. А на вопрос о том, давали ли ему что-то, Уинфред молчаливо склонил голову. Они, в конце концов, были гангстерами, а не фармацевтами. Даже и не подумали «что-то дать».
— Да мне посрать, сколько он там дальше проживёт, об этом его хозяева пусть беспокоятся, если не хотят, чтобы кто-то заинтересовался, кому предназначалась посылка, — фыркнул Джеймс (вполне себе по-гангстерски).
И снова засомневался. С одной стороны, Майки вроде как был не против помочь в этой непростой задаче. И это было бы идеально. С другой стороны, всё ещё не хотелось его впутывать в это всё, да и шанс того, что парнишка помрёт во время полевой хирургии, оставался немалым. И уж в выборе между статьёй за убийство на Джеймсе или на Майкле, первый явно сделает выбор в пользу себя. Не потому, что благородный. Просто любил этого засранца.
— Ладно, — вновь подал голос после новых размышлений Уинфред. — Давай попробуем добыть всё необходимое, и ты посмотришь на этого придурка. Но если ты поймёшь, что велика вероятность того, что он двинет кони от того, что в нём ковыряются, обещай мне, что скажешь об этом. Мне на этот кусок дерьма плевать. А на тебя нет.
Джеймс понимал, что вероятность такая была в любом случае. Но также он понимал, что Майкл, как врач, сможет неплохо оценить, насколько та была большой. А для этого ему нужно было увидеть «пациента» и понять его состояние. Близко к тому, что испытывали ребята на секционном столе, или всё же подёргается ещё немного.

Пожалуй, если бы не дурная профессия, Уинфред бы представлял собой образец чуть ли не идеального мужика. Внимательный, не безрукий, в меру ревнивый, заботливый и всё в таком духе. Но, видимо, судьба решила, что нечего Майки баловать, и дорисовала вот такую вот неприятную деталь в виде нелегальной деятельности его партнёру.
Впрочем, Джеймс и при такой судьбинушке умудрялся проявлять заботу и обеспокоенность за Майки. Так что сейчас он продолжал размышлять о многом. Мало ведь, что Майки придётся вляпаться во что-то поистине криминальное. Стать настоящим подельником в преступлении и всё такое. Уинфред всё думал о том, как его партнёр, в целом, выдержит такое. Именно с моральной и эмоциональной точки зрения.
Это они с ребятами привыкли жить за счёт того, что причиняют другим людям боль и страдания. Майки же был врачом. И тут ему предстояло резать человека, который явно будет умолять этого не делать. Конечно, Майки мог убедить себя, что спасает ему жизнь. Ведь парню так и так придётся перенести операцию, если не хотел сдохнуть. Но одно дело сделать это планово в больнице, и совсем другое — на грязном полу гангстерской квартирки.
В общем, Уинфред всё ещё сомневался. Приходили мыслишки, что зря он это вообще рассказал. Надо было решать проблему самому. Мало ли как скажется эта ситуация на их с Майки отношениях. А ведь всё так хорошо было!
Пожалуй, Джеймс даже надеялся на то, что парню, прикованному к батарее, станет к ночи совсем худо, и Майки не придётся марать руки. Посмотрит разок на бедолагу, и Уинфред отвезёт его домой обратно.
Прежде чем ехать к больнице, Джеймс позвонил другу ака подельнику. Попросил собраться и приехать, а ещё забрать их от такого-то адреса. Свою машину возле злачных мест Уинфред светить не горел желанием. Бросил её недалеко от больницы.
— С тобой пойти? — поинтересовался Джеймс, когда они добрались до этого первого места назначения.
Честно, он понятия не имел, чем мог помочь Майки в больнице. Мелкими кражами Уинфред не занимался. Посмотрите только на его морду бандитскую. Да он больше внимания привлечёт к себе одним только появлением. Но, пожалуй, мог как раз отвлечь на себя внимание от Майки, если это требовалось.
Тут, пожалуй, доктор знал лучше, как поступить. Его больница, его родная стихия. Уинфред обычно если и отжимал что-то, то делал это прямо и топорно. В стиле «ну и кто мне что сделает». Этот вариант явно не подходил им в данной ситуации.

Уинфред, хоть и оставался непробиваемым внешне, всё равно беспокоился. Не за себя и уж точно не за того парня с бриллиантами. За Майки, конечно же. И не потому, что тот мог попасться, или они все вместе могли засвистеть в полицию. Об этом Джеймс даже не думал. Если до сих пор не получил ни одной судимости, с чего вдруг Майки в этом поспособствует. Нет, Уинфред доверял партнёру и в этом плане тоже.
Просто понимал, что это какой-то как будто бы ещё один шаг вперёд. В отношениях в том числе. И шаг этот был, мягко говоря, нехорошим. Ведь одно дело знать в целом о том, чем занимается партнёр, но не думать особенно об этом и не обсуждать всё это за обеденным столом. И совсем другое дело — участвовать лично. И потом молчать об этом тоже всю жизнь. Хотел ли Майкл стать хранителем ещё одной неприятной тайны? Да вряд ли кто-то вообще в этом мире захотел бы. А вот Майки пришлось.
С первым этапом, впрочем, доктор справился быстро. Джеймс готовился ждать гораздо дольше. Ну, правда, он не представлял, что можно вот так запросто зайти и взять всё, что тебе нужно, в рюкзак и уйти.
Впрочем, Джеймс и не представлял, что можно было наворовать всяких медицинских штук и поехать резать человека в полевых условиях вот с таким воодушевлением на лице, какое светилось сейчас у Майки, выходящего из больницы. Уинфред предположил, что это было что-то показательное, вроде как нервный смех — защита, не более того. Но всё равно выглядело странновато, мягко говоря.
Но ничего говорить Уинфред не стал. Они уже сказали «раз», пора было говорить «два». Не разворачиваться же на половине криминального пути.
Пешком они вдвоём отошли от больницы к условленному месту, где уже ждал один из друзей Джеймса — Стик. В быту его, конечно же звали иначе, и вполне себе тривиально — Джо Бриггс. Выглядел он плюс-минус ровесником Уинфреда, был таким же широкоплечим кабанчиком, разве что ещё и ростом удался, возвышаясь над подошедшими двумя дюйма на четыре, не меньше. Да и вообще был внушительным таким типом.
Кратко поздоровавшись, все уселись в машину. Стик за руль, два его попутчика на заднее сидение. И вот оказавшись в машине, гангстер номер два тоже решил разрушить представление Майки о собственной внушительности и вообще о гангстерах в целом. Сперва он обернулся кратко и спросил: «Ты же Майки, верно?». Виделись они всего один раз, потому и трудно было идентифицировать зрительно, что одному, что другому.
Но простая логика подсказывала, что больше никого Джеймс с собой взять не мог. А потому Стик завёл вполне себе обыденный разговор с Майклом, постоянно подшучивал и улыбался, словно они ехали в загородную поездку, а не по довольно серьёзному делу. Но, с другой стороны, а что им было ещё делать? Мрачно сидеть и напряжённо смотреть перед собой? Как показывали в фильмах про бандитов (если это были, конечно, не шикарные фильмы Гая Ричи)?
Стик, он же Джо, рассказал Майки о том, что они с Уинфредом вместе служили. Даже поделился забавной историей из армейских времён. А вот когда речь зашла о давности их дружбы, ведь по рассказу получалось, что они друг друга уже лет двадцать знают, Стик замялся, и настало время хмыкать смешливо Уинфреду.
— Не-а, — привычно протянул Джеймс. — Этот дебил после армейки как-то нажрался и пошёл грабить магазин. Даже не банк. С оружием, конечно же. Влетел по вооружённому ограблению. Ещё и на нормального адвоката денег не хватило, так что свои два годика отмотал по полной, да, дружище?
— Ой, да пошёл бы, мне было двадцать, — беззаботно улыбнулся Джо.
— А то ты сейчас умнее, — хмыкнул снова Уинфред и дорассказал мысль: — В общем, мы потом как-то случайно уже в Нью-Йорке пересеклись.

Уинфред особо от партнёра не скрывал о том, что у него есть двое боевых товарищей. Но подробностями как-то действительно не делился. Ну, во-первых, у них, в общем-то, не принято было рассказывать подноготную тех, кто занимался таким же нелегальным делом. Во-вторых, Джеймс попросту не думал, что Майки это будет хоть сколько-нибудь интересно. Они не говорили про «работу», вот и о товарищах Уинфред тоже молчал.
Что о них, в целом-то, рассказывать? У всех плюс-минус один сценарий жизни. Родились в нищете, система пережевала и выплюнула. Приходилось выкарабкиваться всеми возможными способами, соглашаться на любые возможности.
Уинфред и в обратную сторону многого не рассказывал. То есть друзья знали, что у него есть партнёр, тот самый доктор, который выковыривал пулю из Джеймса. Что его зовут Майки и, пожалуй, что он называет их всех гангстерами. Вот и всё. Ну, быть может, какие-то мелочи ещё. Вроде того, куда ходили на выходные.
Так что Стик сейчас тоже буквально узнавал хоть что-то о Майки. Но Уинфред и не возражал. Его друзья, в целом, были неплохими ребятами, если закрывать глаза на то, что творили за деньги. Но с этим Майки уже несколько месяцев успешно справлялся.
Стик и вовсе оказался несколько близок Майки по духу, так сказать. Такой же дурноватый, по крайней мере. Но всё же многим и отличался. Например, как заявлял Уинфред — был наивным и простым, как трусы за пару центов. Хотя этим и брал.
Над шутками Майки оба «гангстера» охотно смеялись. Было и правда забавно. Особенно про бандитское сопровождение на заднем сидении. Правда ведь так ехали, обычно, если кого-то с собой, так сказать, захватывали. С бриллиантовым парнем только не помогло, всё равно вот умудрился начудить, даже под присмотром.
Через какое-то время машина заехала в откровенно паршивый район. Сразу стало понятно, почему Уинфред не захотел брать свою. Она, такая чистенькая и относительно новая, сразу бы бросалась в глаза, как неестественная для сего окружения. Стик же явно взял что-то убитое или в аренду, или просто держал на подобные случаи неприметную тачку.
Всё равно, когда из машины вышли, к ребятам тут же прикопался какой-то наркоман. Худющий, с запавшими безумными глазами. Даже было непонятно, сколько лет. То ли взрослый, то ли оступившийся конкретно подросток. Уинфред брезгливо оттолкнул его от себя, а к Майки встал поближе. От этих реально всего можно было ожидать, они и с карандашом на тебя бросятся просто потому что угашенные.
Заходя в нужный дом, Уинфред подумал о том, как они выглядят со стороны. Реально ведь, как гангстеры. Даже в джинсах и футболках вся троица выглядела будто бы презентабельно для того, что творилось вокруг. Надели бы костюмы и всё — точно гангстеры по чью-то душу припёрлись в нищенский район.
Майки, пусть был и далёк от подобной жизни, вероятно, сразу просёк, почему они были именно здесь. Тут даже звуки были такими, что никто бы не заметил ещё какие-то вопли. Какие-то алкаши горланили во всю дурь, где-то была явная драка. Можно было и без наркоза резать бедолагу-парня, никто бы не обратил внимания.
Квартира внутри оказалась не такой убитой, как весь остальной дом. Видимо, гангстерам было брезгливо находиться совсем уж в притоне. Старая, убогая — это да. Но не грязная. Не было ни пятен крови, ни пустых бутылок или чего там могли ожидать от места, где людей ждала незавидная судьба.
В единственной комнатке у того самого радиатора лежал в не слишком естественной позе парень. Бледноватый от боли, на лбу проступал пот, впитываясь в широкую повязку, закрывающую глаза. Выглядел он не очень, но пока явно не умирал. Рядом на небольшом диванчике сидел ещё один мужчина, чинно перелистнувший страницу читаемой книги, как будто в этой квартире больше ничего и не происходило.
— Боже правый, зачем ты его сюда привёл? — протяжно, почти монотонно спросил мужчина, очень бегло осмотрев вошедших.
Сперва он дочитал до какого-то логического завершения и только потом чинно вложил закладку между страницами и закрыл книгу.
— А что, у тебя есть другие идеи? — поинтересовался Джеймс, пропуская Майки вперёд, к его потенциальному пациенту. — Хочешь повесить на себя ещё одно «большое дело»?
Собеседник только легко пожал плечами. Было определённо ясно, что если ситуация того потребует, колебаться, как остальные двое, мужчина не будет.

Хирург из их гангстерской тройки был самым специфическим типом, это правда. Но, в целом, каким-то особенно отбитым или сумасшедшим он не был. Всё же не просто так остальные двое с ним братались.
Он и сейчас бросил свою фразу не потому, что Майки ему с порога не понравился. Уинфред это понимал, хорошо уже знал товарища. Хирург был против смешивания личного с рабочим. У него самого была семья — жена и маленькая дочь, чуть младше Фрэнки. Обе и понятия не имели, чем на самом деле занимается глава семейства. Думали — военный.
Собственно, военным Хирург когда-то действительно был. И подольше, чем Уинфред или Джо, отработавшие всего один трёхлетний контракт. Был он и в горячей точке. Снайпером. После такого, честно говоря, мало кто сохранял совсем уж здоровую психику. Вот и Хирург однажды понял, что места среди офисных клерков ему нет.
Однако парнем он был довольно-таки образованным, ну очень далеко не глупым. Нашёл вот однажды среди прочего отребья ещё парочку тех, кому мозги ещё не окончательно отшибло, да задружился с ними.
Так вот на действия Майки все трое и впрямь засмотрелись. Видимо, у доктора сработал какой-то переключатель, и мысленно он был в больнице. По крайней мере, Майки и виду не подавал, что что-то было не так — вся эта обстановка, привязанный к батарее пациент. Как будто всю жизнь только и делал, что спасал контрабандистов, украденных гангстерами.
На указание доктора, чтобы освободили ему пациента, первым отреагировал Стик. Подошёл и просто отрезал тот кусок строительной стяжки, что держал руку у радиатора. Привязали-то так, чтобы просто не уполз, пока дежурный поссать отошёл. А вот в то, что в таком состоянии парнишка не смог бы уйти, как сказал Майки, остальные трое очень сомневались. В людях была порой просто невероятная тяга жить.
Потом Майки подозвал Хирурга, и тот преспокойно поднялся, перенимая из рук настоящего доктора капельницу. Вот в чём, в чём, а в следовании указаний гангстеры оказались очень даже хороши. Ну, понимали, что не им спорить с тем, кто я-явно лучше всех троих знал о том, что делает. И что, в целом, надо сделать, чтобы не попасть на очередную мокруху.
— Ты давай там ровнее держи, — прикололся над Хирургом Стик, за что был вполне дружелюбно послан куда подальше.
А вот Уинфреду что-то пока ржать не хотелось. Он был достаточно циничен для того, чтобы шутить и рядом с мучающимся человеком. Просто сейчас вновь вернулось некоторое волнение за Майки. В чём-то Хирург был прав. У них не семейный бизнес. Майки попросту не заслужил вот так сидеть в трущобах Бруклина, занимаясь незаконными делами.
Захотелось даже как-то по-тупому извиниться и за это. Но сейчас, конечно, Уинфред понимал, что это было не только глупым, но и лишним. Что уж. Они все уже окунулись в говно, вылезать из него на половине пути было уже поздновато. Запашок всё равно останется.
Оказавшись с Майки в узкой ванной комнате, Уинфред выслушал партнёра и кивнул. Было заметно, что Майки нервничал. Оно и понятно. Прогнозы, которые он говорил, были не самыми паршивыми. А значит, нужно было попробовать вытащить этого человека.
К счастью (или, может, к сожалению), они-таки были не в фильме, поэтому каких-то высокопарных слов не прозвучало. Вроде того, что «если ты передумаешь, я пойму» или «я верю в тебя, у тебя всё получится». Таких мыслей даже не пришло в голову. Зато пришло совсем другое. Тоже несколько пафосное, наверное, если произнести вслух, но правдивое. Если вдруг гаврик помрёт, а дело вскроется, Уинфред знал, что возьмёт вину на себя. Даже если после всей этой ситуации они с Майки разойдутся. Мол, заставил, угрожал, не оставил выбора. Вот такое вот я говно оказался, а не партнёр.
Но вместо всяких слов, Уинфред просто кратко поцеловал партнёра. А потом они вместе вышли из ванной.

Тот краткий поцелуй в ванной был скорее не благодарным, а несколько виноватым. Эдакое молчаливое извинение за то, что приходится проходить это дерьмо. Нет, конечно, Майки сам знал, с кем связывался, но Уинфред был не из тех, кто любил стрелки метать. Это они с ребятами заварили всю эту кашу, когда согласились на заказ. А разгребал почему-то сейчас Майки. И ведь даже безвозмездно. Уинфред был уверен, что от нелегальных денег доктор снова откажется. Предыдущий «заработок» до сих пор пылился под кроватью.
Все четверо снова сгрудились в комнате, недоделанные гангстеры молчаливо наблюдали за тем, как работает Майки. Пусть у него и не было давно хирургической практики, движения его были такими уверенными, что одним этим он вселял надежду, что всё пройдёт гладко.
Потом Майки подал голос, решив взять помощника. Стик тут же скривился. Он и на подготовку смотрел с осторожной брезгливостью, а тут явно представил, что предстоит с первого ряда, так сказать, наблюдать за кровавым концертом. Уинфред и Хирург (которого, к слову, звали Брайан) переглянулись.
— Иди, я подержу, — проговорил Джеймс, перенимая эстафету с капельницей.
Конечно, хотелось бы быть полезным партнёру, помочь ему и всё такое. Но Джеймс понимал, что в предстоящем деле Хирург был эффективнее. У него точно бы рука не дрогнула, что бы ни пришлось делать. Да и реакция у него была получше остальных.
Хирург послушно помыл руки и натянул перчатки, присаживаясь рядом с Майки. Да и в целом дальше превосходно слушал указания доктора. Держал кусок раскрытой брюшины, несколько заинтересованно посматривая за работой патанатома, убирал кровь. Пожалуй, с такими циничными талантами Брайан и впрямь мог стать хорошим хирургом, но, увы, жизнь его пошла по другому пути. Не без его решений, конечно же.
Когда пациент стал дёргаться, а Майки возмущаться, Джеймс решил сделать ещё одну рокировку. Подозвал Стика и вручил пакет с физраствором ему, а сам аккуратно обогнул партнёра, чтобы присесть рядом с головой бриллиантового парня. Стараясь ничего там не передавить в хрупком человеческом теле, Джеймс удерживал пациента, мягко прижимая его плечи к полу. И не мог сдержать улыбки от всех этих удивлённых взглядом Майки и его циничных возмущений в сторону живого (почему-то) человека.
— Боже, какая мерзость, — простонал Стик, невольно взглянув на то, что творилось буквально под ногами.
Он так старался держаться от этого операционного поля подальше, а тут вынужден был стоять прямо над всем этим кошмаром. Всё же была большая разница между тем, чтобы просто избить человека, и копанием во внутренностях того, кто ещё дышит и стонет. Стик, конечно, сознание терять не собирался, но несдержанно кривился, чем всё же повеселил остальных двоих гангстеров, переставших сохранять серьёзность.
— C’mon, baby-doll, — посмеивался Уинфред. — Дыши, скоро всё закончится.
— Если удумаешь падать или блевать, в другую сторону, — хмыкнул Хирург, хотя глаз на товарища не поднял.
Майки тем временем нашёл место с застрявшей капсулой. И оба его помощника предпочли посмотреть на это, а не на кривящегося Стика. Интересно же.
Хирург вполне себе улыбнулся Майки в ответ, когда тот прямо показал ему «затор». Не такой уж и безэмоциональный, как оказалось. Да и от последующего комментария доктора слышно фыркнул. Действительно, легче бы отделался, если бы не жрал ничего несъедобного. Но, видимо, пацан выслужиться решил. Тоже небось подумал, что само выйдет.
— Револьвер? Серьёзно? — вкрадчиво переспросил Хирург с некоторым сомнением на лице. В это и правда сложно было поверить.
— Ага, я видел снимки, — подтвердил Джеймс, отчего бровь Хирурга вздёрнулась ещё выше в удивлённом недоумении.
Ведро, запрошенное Майки, нашлось быстро. Оно, правда, использовалось по назначению унитаза для этого парня, но его честно помыли.

Своими комментариями Майки определённо зарабатывал себе баллы среди гангстеров. Хотел он того или нет. И когда поддержал дружеские издевательства над Стиком (хотя со стороны доктора они и не были такими уж приятельскими), и потом, когда просто завёл бытовой разговор про инородное тело в прямой кишке. Ну как может не понравиться парень, который даже в экстремальной для себя ситуации, вёл себя, как дома?
— Мне очень хочется сказать банальное «колпачок», потому что второе предположение слишком мразотное, — усмехнулся Джеймс в ответ на вопрос. — Но люди — существа дерьмовые. Вечно вон норовят в себя что-то запихать. Так что, возможно, это деталь игрушки. Детской, не сексуальной.
— Какая интересная у вас, ребята, жизнь, — пробормотал Хирург, хотя и усмехнулся под нос, не имея ничего против таких «развлечений».
— А ты на что ставишь? — поинтересовался следом Джеймс у партнёра.
Кажется, они сейчас реально напоминали обычную хирургическую бригаду. Те, судя по рассказам Майки, тоже вели подобные разговоры, пока копошились в чьих-то кишках. Ну а чем ещё, действительно, заняться, пока делаешь рабочую рутину?
Ненадолго Джеймс отвлёкся, слегонца пригрозив парню, чтобы не дёргался. Получилось не так эффектно, как у Майки, конечно. Но, в целом, со вторым пакетом физраствора Уинфред справился быстро, так что мог вернуться к своим первоначальны обязанностям — следить, чтобы пациент не мешал оперирующему врачу.
— Теперь выражение «выбить всё дерьмо» приняло новый оборот для меня, — пробормотал Джеймс, посматривая на то, сколько всякой гадости сливается в ведро. Куда больше, честно говоря, чем они убирали за этим парнем раньше.
— Да-а, — подтвердил Хирург. — У него это получается куда лучше, чем у тебя.
— Ой, да пошёл ты, — хмыкнул Уинфред, чем и завершил этот посылательный круг. Сам он был послан Стиком в машине, Стика отбрил Хирург, а теперь вот настала очередь и самого хладнокровного члена команды.
И снова Джеймс посмеивался, глядя на то, с каким порой удивлением и неодобрением Майки смотрит на своего пациента. Сейчас-то уже очевидно было, с чем все эти взгляды были связаны. Когда парень подавал признаки жизни, Майки посещало явное недоумение. Настолько он был непривычен к тому, что кому-то из его тел больно.
На отброшенный пакетик с бриллиантами, извлечённый из кишок парня, никто толком и не посмотрел. Сейчас было как-то не до него, да и не принадлежал он никому из четвёрки. Сполоснут потом, да сдадут заказчику. А если вонять будет, ну, извините, сами бы тогда караулили ночами, когда этот придурок начнёт какать бриллиантами. Бриллиантовая антилопа, ёлки-палки. Удумал, блин, тоже.
Когда Стика освободили, тот с бесконечной радостью отошёл подальше от самопального операционного поля. Его так и не стошнило, конечно, но всё же он был рад, что даже случайно теперь не мог посмотреть на кровавые подробности происходящего. Джеймса это бесконечно веселило. Суровый гангстер, ничего не скажешь. А ведь был здоровее всех них. Но умел только угрожающе выглядеть, да драться без тяжёлых последствий.
Когда Майки закончил, время было уже поздним. Джеймс даже не заметил, что они так долго тут проторчали. Ладно хоть завтра у Майки выходной, мог отоспаться. А то точно бы изошёлся на вредность, как минимум.
— Пусть отваляется немного, потом скинешь его, — проговорил вполголоса Джеймс Хирургу, который всё равно оставался на этой квартире.

Когда пакетик с бриллиантами был успешно извлечён, Майки принялся зашивать неудачника. Парень явно не истекал кровью, хотя рядом с Хирургом скопилось немало бинтов, напитавших в себя этой красноты. Да и в целом ещё вполне себе дышал и пытался слабенько ругаться сквозь зубы (видимо, лидокаин брал не слишком-то крепко). Тогда Уинфред тоже расслабился. Кажется, всё шло вполне себе удачно. По крайней мере, заказчик получит желаемое, а парня они вполне себе живым подбросят поближе к «хозяевам».
Да и Майки начал улыбаться, общаться с гангстерами. Всё меньше ругался на живого, чёрт возьми, пациента, и всё больше шутил. Да, возможно, попозже его начнёт колошматить от поздно запустившейся нервной системы, но сейчас Джеймсу казалось, что всё в порядке. Ни на кого никакое дело не повесят, это главное.
— Я обычно нахожусь на другой стороне, — хмыкнул Хирург в ответ на заявления о радиоприёмнике и молотке. — Из тех, кто запихивают в людей нечто подобное.
— А может это ты случайно револьвер в человеке потерял? — с непробиваемым фирменным лицом уточнил Уинфред.
Хирург, конечно, пошутил в своём стиле. Но уж больно большой процент правды в его шутке присутствовал. Джеймс, обычно, вполне себе веселился над подобным жестоким юмором, но сейчас как-то сдерживал себя что ли.
Нет, Майки неженкой не был, это уже всем присутствующим было понятно. Но, опять же, вроде бы они не разговаривали на, так сказать, профессиональную тему Уинфреда. И лишний раз напоминать о том, что рядом с доктором были ребята, которые всерьёз могли кому-то в задницу и молоток вогнать, как-то не хотелось.
— Вы представляете, как бы это было нелепо, — после усмешки и паузы вкрадчиво проговорил снова Хирург. — Достать из чьей-то задницы револьвер с чужими «пальчиками».
Оно было понятно, что если бы заявления о насилии не было, никто бы даже не удосужился эти отпечатки снять. Но в целом ситуация и правда наитупейшая. Уинфред несдержанно хохотнул от представления.
— Бляха, да завязывайте вы уже с этими жопными темами, — закатил глаза Стик.
Но ребята только снова посмеялись над неженкой Стиком. В целом, он парнем был крепким. Когда мутузил кого-то, вышибая денежки клиентов, и не скажешь со стороны, что вовсе не злобный. Да и вообще был мужиком надежным, Уинфред без сомнений доверился бы ему. На то и лучшие друзья, верно? Но вот к жестокости совсем не склонный. Даже к такой вынужденной и необходимой, как вскрыть кого-то, чтобы спасти, между прочим.
Майки вот тоже решил немного присоединиться к подколам и спросил у Стика, не из тех ли он, кто от уколов бледнеет. Остальные парни только тихо посмеивались.
— Нет, — немного недовольно отозвался Стик. — Есть, блин, разница между уколом и тем, что вы тут человека открыли, как подарочную коробку!
— Не ворчи, куколка, иди лучше подарочек отмой, — продолжал посмеиваться Джеймс, кратко кивая на пресловутый пакетик с бриллиантами.
Потом стали потихоньку собираться. На дворе стояла уже ночь. Хирург спустился вместе со всеми покурить. Теперь уж парня точно можно было смело оставлять в одиночестве. Вряд ли он куда-то доползёт после полостной операции. Разве что из окна решит свалиться. Это было бы, конечно, обидно. За Майки и его труды в первую очередь.
На улице обсуждали какие-то обычные вещи. Хирург, который, наконец, смог представиться Майки вне зоны действия ненужных ушей, спросил у Стика, можно ли ему перекантоваться пару дней у него. Он-то планировал провести ещё пару ночей рядом с бриллиантовым парнем, пока не разрешится его судьба, и жена была уверена, что муж в командировке. Военные не уезжают в командировки всего на пару дней.

От ответной шуточки про молотки в заднице Уинфред снова несдержанно хохотнул. Хирург же только тонко улыбнулся, пробормотав под нос что-то вроде: «Понимаю, сам нарвался». Но саму шутку и острый язык Майки, что за словом в карман не лез, оценил. Как уже было сказано, совсем на голову повёрнутым он не был и со своими общался нормально.
Стику же досталось по полной. Он и впрямь задумался насчёт того, каким же «гангстерским» оказался Майки. А ведь, казалось бы, доктор! Совсем не так он представлял себе врачей. А тут то ли Уинфред испортил своего мужика криминальными замашками, то ли просто умудрился найти себе такого злобненького.
Однако тогда Стик промолчал. Что-что, а держать язык за зубами и тщательно фильтровать речь наёмники умели. Вот так пожалуешься Джеймсу на его партнёра, а бриллиантовый, пусть и в наркозном бреду, услышит, что у одного из его мучителей партнёр врач. Информация крошечная, но всё же могла привести к неприятным результатам.
Сами-то наёмники не шибко скрывались. В том плане, что брали парня, проглотившего несъедобное, безо всяких лыжных масок, как показывали в фильмах. Так бы они ещё больше внимания привлекли, особенно на территории аэропорта. Да и бред это всё был. Заказчики понимали, что эти широкоплечие ребята были не более, чем исполнителями. Сегодня работают на одного, а завтра на другого. Но вот из вредности могли и выйти на кого-то из близких и родственников. А оно надо?
Так что и по именам друг к другу не обращались, и глазки бриллиантовому завязали, чтобы Майки не увидел, и «родственные связи» вслух не обозначали. Врач и врач. Мало ли в Нью-Йорке врачей разных мастей.
На улице Уинфред молчаливо протянул сигарету партнёру, но тот помотал головой. Наверное, это тоже был хороший знак в плане нервозности. Опять же, никто не отменял отложенных нервяков, но сейчас Майки явно мало что тревожило. Он прижался плечом к плечу Уинфреда, и тот беззастенчиво приобнял его свободной рукой. Уж точно не своих друзей стесняться. Они-то были давно в курсе ориентации товарища.
Потом попрощались с Хирургом, оставшимся дежурить, и сели в свою неприметную машину, покидая злачный район. К слову, даже с наступлением ночи жизнь здесь не стихла. Даже, напротив, казалось, что всех этих звуков нищеты стало больше.
В машине переговаривались, но уже меньше. Все изрядно устали, но Майки, конечно, больше всех. Это ему приходилось работать, пока остальные были только на подхвате. Поэтому Уинфред совсем не удивился, когда его партнёр выключился, прислонившись виском к его плечу. Так Джеймс и просидел всю дорогу, придерживая партнёра, чтобы не свалился от торможения, и стараясь особо не двигаться. Хотя и знал, что Майки это не разбудит.
И всё же это было забавно и до сих пор удивительно. Майки действительно не просыпался до пункта пересадки, где Стик их высаживал рядом с их брошенной машиной. Не мешало ни движение, ни свет фонарей, ничего. Но едва Уинфред тихонько сказал «эй, красавчик, мы доехали», как Майкл моментально распахнул глаза. Будто был готов в тот же миг сесть за работу с абсолютно чистой головой. Вот это умение докторов и изумляло Джеймса. Многих, на самом деле, но Джеймса особенно, учитывая, как он сам тяжело просыпался, сколько бы ни было на часах времени. Ну не умел он так включаться, как по щелчку.
Этими мыслями, чуть посмеиваясь, Уинфред поделился с партнёром во время короткой поездки вдвоём. От больницы до его дома было совсем недалеко, учитывая, что дороги в это время были почти пустыми.
Добравшись до дома оба, как говорится, не сговариваясь, приняли душ и забрались в кровать, чтобы выспаться после такого насыщенного на события дня. Спали долго, почти до обеда, но никому никуда было не нужно. Оставшаяся история с бриллиантовым парнем лежала на Хирурге и Стике. Это им предстояло сбросить парня и связаться с посредником заказчика, чтобы забирал свой «подарочек». А Уинфред уже и так сделал больше, чем нужно, привлекая к этому делу партнёра, уж как-нибудь дальше без него. За деньгами только заедет потом.
— Что ты хочешь на завтрак? — ещё немного сонно пробормотал Уинфред, нагло стаскивая с партнёра часть одеяла и прикасаясь колючими поцелуями к его груди и животу. Вот и всё, как будто ничего и не случилось вчера.

Если быть уж до конца откровенным, то порой врачи, особенно те, что давно в профессии, видели куда больше дерьма, чем наёмники. И уж тем более сотрудники неотложного отделения, онкологии и, да, патанатомии.
Гангстеры, как именовал их Майки, по большей части выросли в неблагополучных районах. Это было тяжело, но всё же, так сказать, предсказуемо. Разве наркоманы не сами виноваты в том, что довели себя до такого состояния? Алкоголики, шалавы? Не от хорошей жизни, однозначно, однако не так, чтобы их было жаль.
И, да, наёмники марали руки во всяком говне, но для кого их заказывали? Для таких же нечистых на руку людей. Порядочные и законопослушные не воротят миллионами, а если и имеют такие суммы, не перевозят их наличкой в чемоданчиках. Редкий раз, когда наёмникам попадался заказ вроде переломать ноги чувачку из администрации, что не даёт добро на нелегальную застройку, дабы вёл себя посговорчивее.
Ни Уинфред, ни большая часть его знакомых из криминального общества не видели, как умирают дети, совсем молодые люди, беременные женщины. Не от того, что вели пагубный образ жизни, а просто потому, что так распорядилась ублюдочная жизнь. Они не видели всей той несправедливости, от которой врачи и становились циничными.
Джеймс прекрасно помнил тот день, когда Майки вышел к нему не с привычной плутоватой улыбочкой, а откровенно осунувшимся и разбитым. Вышел и уткнулся в плечо в поисках некоторой моральной поддержки. Разумеется, Уинфред спросил его, в чём дело. И пары слов хватило, чтобы понять всю препаршивость ситуации. Джеймс стоял, крепко обнимал партнёра и всё думал тогда — как вообще доктора это всё выносили, оставаясь при этом в здравом рассудке. Нет, эти ребята были явно покрепче любого гангстера.
Однако в деле с бриллиантовым парнем эта связь в голове как-то не появлялась. Джеймс даже и не подумал о том, что после того же невинного восьмилетнего мальчишки Майки будет ровным счётом плевать на взрослого мужика, который сам же себе и усложнил жизнь. Уинфред думал лишь о том, что для Майки это преступление закона, к чему доктор был не склонен. Но, вероятно, выработанный цинизм помогал справиться и с этим.
С утра они оба будто забыли о вчерашнем происшествии. По крайней мере, ни черта это не отразилось на их отношениях, как бы Джеймс того не опасался. Майки выспался и даже предпочёл партнёра еде. А ведь явно был голодным, уж Уинфред это знал! Если бы они никуда не поехали в ночи, Майки бы точно к моменту сна ещё раз посетил бы кухонный уголок гостиной. Но вчера они слишком устали, чтобы есть.
— Это запросто, — по-простому отозвался Джеймс, продолжая покрывать горячее тело партнёра поцелуями и тоже улыбаясь от его смешков.
Секс получился немного ленивым, неторопливым. С утра не слишком-то хотелось особо активничать. Но всё же очень чувственным каким-то.
И, да, Уинфред тоже поймал себя на мысли о том, что как-то особенно сильно сегодня ощущается вся эта привязанность и любовь к партнёру. Наверное, с его стороны и не удивительно. Вчера Майки как будто бы открыто показал, что готов на просто сумасшедшие поступки ради партнёра. Без сомнений, без последующих обвинений. Одно это говорило за его отношение к Джеймсу громче всяких слов.
Но всё же в постели Уинфред промолчал. Признаваться в любви во время или даже после секса — ну, скажем так, вещь довольно банальная. Никто из взрослых людей, бывавших в отношениях, особенно всерьёз эти слова не воспринимал. Мало ли что ты скажешь, когда у тебя эндорфины плещутся в крови. Люди и предложение делать умудрялись на всех этих приятных эмоциях после особо удачных заходов.
Поэтому Джеймс сделал некоторую рокировку, усадив Майки сверху, и просто наслаждался этим чудесным видом. А ведь некоторые доктора ещё пару месяцев назад и представить себе не могли, что могут вот так развлекаться с татуированным мужиком в явно новой и непривычной для себя позе, да ещё и кайфовать при этом.
Потом Майки был зацелован повторно и, наконец, отпущен в душ, пока Уинфред, натянув только штанцы для приличия, пошёл-таки готовить завтрак. И как же до охренения было приятно вот так просто получить эти неожиданные объятия и поцелуй в плечо. И уж, конечно, сердечко предательски забилось от этих простых, но важных слов.
— Я тебя тоже люблю, — улыбнулся в ответ Уинфред, поворачивая голову, уж насколько мог посмотреть на Майки в этот момент.
И ничегошеньки его при этом не кольнуло. Ну, кроме испытываемых чувств, но этот укол был очень приятным.

При всех своих недостатках Уинфред очень даже гордился своим партнёром. Особенно, что касалось профессиональной части. Даже невзирая на все эти опасные шуточки про кривые швы, которые сейчас изредка появлялись в их отношениях исключительно, чтобы немного побесить Майки. Но всё же Джеймс считал его более, чем компетентным специалистом. Да и не мог не считать.
Уинфред лично видел, как Майки зрительно легко справляется с поставленными врачебными задачами. Даже если профиль был не его. Так что над теми словами Томаса Джеймс в душе усмехнулся. Ему ли не знать. Майки сохранял холодное спокойствие и профессионализм, даже когда ему пришлось латать одного залётного гангстера. А потом доставать бриллианты из желудка другого нечистого на руку парнишки в полевых условиях.
Так что увиденному в тот день в больнице Уинфред нисколько не удивился. Но был заинтересован, когда уже знакомый санитар провёл его не в патанатомическое отделение, а в приёмник скорой помощи. Здесь было не так чтобы много посторонних людей (в основном все сидели в холле в ожидании очереди), но всё же были. Так что присутствию Джеймса без формы и халата никто ни разу не удивился.
И Уинфред с интересом наблюдал за работой своего партнёра в непривычной для того обстановке. Тот снова ругался на живых за то, что те были живы — кричали, обливали его кровью и, да, конечно же, ошибались и тупили. Больше всех, конечно, доставалось молодой ещё неопытной девчонке-интерну. Она явно впервые попадала в ситуацию подобного хаоса, но всё же старалась быть полезной. Чем ещё больше раздражала Майки, пожалуй.
Когда доктора хорошенько окатило кровью, Уинфред чуть поморщился, но не более того. В его профессии, знаете ли, тоже случалось всякое. Уж он-то знал, что людям было свойственно брызгаться всем подряд. Не как в фильме Тарантино, конечно, но обычно крови было не мало — что на поприще врача, что на поприще гангстера. Так что ни кровавый пол, ни всякие брызги на стенах Уинфреда не смущали.
Как и кровь на одежде Майки, о которой он сообщил, когда, наконец, вышел из распахивающихся дверей к партнёру. Уинфред всё равно чуть приобнял своего доктора и легко поцеловал. Уже уловил мысль, что ни на работе, ни на улице, нигде вообще Майки не волнует проявление чувств со своим татуированным мужиком.
— Уверен, я с этим справлюсь, — только и усмехнулся Джеймс. — Я даже уверен, что смогу это отстирать. Очень профессионально, знаешь ли.
И, в целом, это было не шуткой. Уинфред и впрямь к своим годам знал несколько лайфхаков по удалению крови с разных поверхностей. Работа обязывала быть аккуратным и, так сказать, чистоплотным. Вот и об Майки Уинфред не так чтобы испачкался.
— Поехали домой, — добавил Джеймс, прекрасно подмечая эту особую усталость (читай — заёбанность) партнёра. — Никаких сверхурочных пациентов. Так своему Тому и скажи, что твой мужик запрещает.