Приятно пролетели очередные совместные выходные, когда никто никуда не улетал и было полно свободного времени только друг для друга. Эшли нравились такие дни. Особенно сейчас, когда эта возросшая влюблённость так и толкала их обоих к желанию проводить как можно больше часов вдвоём.
Было и приятное предвкушение того, что сезон гонок подходил к концу. Конечно, работа Уильяма на том не останавливалась, но всё же ему не нужно было никуда улетать, а значит, что возможностей для встреч у них становилось больше. Тем более, что домой, в Англию, парень собирался только на Рождество.
И вот наступил день финальной гонки. В Нью-Йорке был уже вечер, почти семь часов. Эшли преспокойно ужинала, решив посмотреть только сам финал и объявление результатов. Пялиться два с лишним часа в экран в очередных попытках понять, кто там за кем гоняется, по-прежнему не хотелось. Да и Райан отлично справлялся с этим — он-то как раз решил посмотреть финальный заезд в прямой трансляции из Калифорнии.
Закончив с ужином, Эшли переместилась в гостиную к мужу, усаживаясь рядом на диван, но теперь, как будто исправляя ошибку прошлого, взяла с собой книгу. Её и читала под монотонные звуки комментаторов, пока общий звуковой фон не сменился на более возбуждённый. А параллельно к этим восклицаниям не добавился выдох Райана:
— Блядь…
Эшли подняла взгляд. На широком экране демонстрировали аварию на трассе. Один из болидов уже стоял неподвижно, хоть его и развернуло, второй крутануло куда сильнее так, что тот врезался ещё и в ограждение. Машины казались такими хрупкими, детали так и отлетали от них, добавляя некоторой тревожности.
— Кто это? — спросила Эшли.
Честно говоря, в первые секунды она даже как-то не связала аварию с Уильямом. Наверное, сработал эдакий защитный механизм, когда ты попросту не веришь, что трагедия могла произойти именно с твоим близким.
Райан молчал, и вот это подстегнуло затаённую тревожность. Эшли отложила книгу резковатым движением, перехватив пальцами плечо мужа.
— Это Уильям? — переспросила она. — Это его машина?
— Да, — отозвался Райан с некоторой неохотой, как будто это он был в чём-то виноват, хотя бы в дурной новости.
Эшли перевела взгляд обратно на экран. Из первого болида выбирался гонщик. Несмотря на то, что машина выглядела куда лучше второй, парень был заметно дезориентирован. Он выбрался на трассу, сделал несколько неуверенных шагов, и его колени подкосились. К нему уже бежали местные врачи, но на это Эшли уже не смотрела.
По форме и фигуре она понимала, что это не Уильям. Так что её взгляд напряжённо уставился на второй болид, пилот которого, казалось, не шевелился.
— Блядь, — выдохнула Эшли под нос, подхватывая телефон с кофейного столика.
Она помедлила лишь на секунду, да и то, потому что за нервами никак не могла вспомнить, какой город расположен рядом с трассой. То и дело посматривая на экран телевизора, Эшли открыла на телефоне сайт аэропорта, забивая город отправления и прибытия и ближайшие даты. На сегодня, конечно, билетов уже не было. Нью-Йорк–Сан-Франциско очень популярный маршрут. Эшли переставила дату на завтрашнюю.
— Стой, не горячись, — включился Райан, увидев экран телефона жены. — Допустим, никто не сочтёт подозрительным, что генеральный директор компании-спонсора уже который раз интересуется лично судьбой одного гонщика команды…
— Да мне плевать, Райан, — перебила Эшли, бросая на собеседника раздражённый взгляд. — Что ты мне предлагаешь, сидеть и ждать? Рассказывать ему потом, как охренительно я за него переживала, но за свой фиктивный брак сильнее? К чёрту это всё…
— Тони, — перехватил Райан девушку за руку, мешая ей заполнять данные на билет. — Как ты попадёшь в больницу? Тебе никто не предоставит никакой информации. Он явно не указал тебя ещё своим доверенным лицом.
Разумность мужа заставила Эшли поумерить естественный всплеск эмоций и призадуматься. Логика в словах Райана была. Эшли, конечно, могла через менеджера команды узнать, в какую больницу увезли Уильяма, но спонсорство уже явно не помогало пробиться внутрь. Билет Эшли всё равно взяла, на шесть утра. Прилетит в девять с небольшим по местному калифорнийскому времени. Проблема с доступом в больницу оставалась, но это она до шести утра постарается решить. Нет, не постарается, решит.
Мозг заработал быстрее, как бывает в стрессовых ситуациях. Уильям говорил Эшли, что особенными друзьями в Америке он ещё не обзавёлся. Только вот задружился с Маркусом, но вряд ли он указал бы в медицинской карте другого гонщика. Тем более, сейчас это было бесполезно. Маркуса увозили в больницу вместе с Уильямом. Что за дрянная ирония вообще? Так вот, значит оставались родственники Уильяма.
Эшли знала, что у Уильяма были молодые же братья. Вот с них и можно было начать. Эшли открыла Фейсбук, зашла в профиль Уильяма и открыла список его друзей. Вот и другие два Стрикленда. Спасибо, что не пришлось рыться по комментариям и лайкам фотографий в Инстаграмме, чтобы найти нужную фамилию.
Она написала Николасу, старшему брату: «Привет, я девушка твоего брата, Уильяма. Он попал в аварию на последнем заезде. Я вылетаю в Сан-Франциско ранним рейсом с утра. Пожалуйста, свяжись с больницей, чтобы меня пропустили к нему». Следом Эшли дописал свою контактную информацию, полное имя и телефон, что там ещё нужно для связи и оформления эдакой медицинской доверенности.
В Лондоне время перевалило за час ночи, но, возможно, Николас был поздней пташкой. Или увидел бы сообщение в понедельник утром. Эшли же пока выяснила название больницы, докинув его в сообщение Николасу, а также связалась с помощницей, сообщив, что ей срочно нужно улетать. Родственники мужа попали в больницу, да. Отмени все встречи.
— Это самое странное знакомство с родственниками партнёра из всех, что я знаю, — пробормотал Райан.
— Иди ты, — отмахнулась Эшли, продолжая решать дела, связанные с отлётом.

Николас ответил, когда Эшли ещё не спала. В Нью-Йорке шёл ещё одиннадцатый час, да и, в целом, как было спать, девушка не представляла. По телевизору объявляли результаты гонки, где Уильям и Маркус высвечивались с нулевым результатом, как сошедшие с трассы. Вскоре должны были дать и финальные очки по всему сезону, но Эшли это уже совершенно не интересовало. Сейчас в голове было только возможное состояние Уильяма.
Эшли продолжала решать вопросы по столь неожиданному отъезду. Связывалась лично и через помощницу с теми, с кем должна была общаться по разным вопросам в ближайшие дни. Не факт, что она вернётся уже в понедельник вечером или хотя бы вторник.
Прочитав сообщение от Николаса, Эшли ответила кратко: «Хорошо, спасибо». Конечно, Николас мог и сам на правах родственника звонить хоть каждые полчаса и узнавать о состоянии брата, но Эшли его хорошо понимала. Врачи иногда говорили так, что лучше уж поведает человек, который непосредственно будет на месте и будет видеть состояние.
Спать в итоге Эшли действительно не легла. Приняла душ, быстро собрала сумку со всем необходимым, забронировала отель в Сан-Франциско на три ночи — уж какой был в такое скорое время. Райан заставил попозже ещё запихнуть в себя немного еды, и Эшли поехала в аэропорт. Заправилась кофе в зоне ожидания и всё посматривала в телефон. Вдруг опубликуют какие-то новости о состоянии гонщиков. СМИ наверняка поехали следом за машинами скорой помощи, с них станется.
В самолёте Эшли всё же задремала от накатившей усталости. Сон был предсказуемо тревожным и прерывистым, но хоть что-то. В тридцать с лишим лучше уж так, чем никак. Впрочем, оставалось немало часов в воздухе, чтобы успеть подумать обо всём.
Всё же Эшли сильно рисковала репутацией Райана сейчас. Не то, чтобы она была знаменитостью, её имя не вызовет никакого ажиотажа в больнице другого штата, но всё же. Тут СМИ поймают и для начала выложат просто новость о том, что вот, партнёр приехал в больницу к одному из гонщиков, а уже знающие подхватят, что это не просто партнёр.
Мог даже тот же Николас случайно сообщить дяде о том, что ему написала девушка брата, а Артур случайно вспомнить имя супруги кандидата в мэры. Всё же они нередко встречались на разного рода мероприятиях.
С другой стороны, Эшли действительно было плевать. Да, они с Уильямом были вместе пару месяцев. И вроде как срок ещё не так чтобы и значимый. Но она точно знала, что этот парень ей был не безразличен. Она дорожила их отношениями. Да и просто не могла смириться со своим страхом за Уильяма в угоду сохранения фиктивного брака. Это же не просто поездка ради удовольствия, случилось действительно страшное событие.
За этими волнениями Эшли даже за себя перестала бояться. А ведь обычно перелёты вызывали у неё заметный стресс. Тут же даже ладони не вспотели, голова была забита другим. Хотя было бы крайне нелепо разбиться на самолёте, когда летишь к человеку в больницу. Вот это были бы новости.
По прилёте Эшли закинула сумку в отель, взяла такси и поехала в больницу. Она назвалась на пункте у входа, её имя действительно нашли в списке посетителей. Правда, там никакой информации не дали. Эшли запросила встречу с лечащим доктором, её пришлось подождать. Снова ждать в неизвестности, Тони уже потряхивало от этого.
Но всё же, спустя двенадцать часов этой нервотрёпки, наконец, пришло облегчение. Врач рассказал о повреждениях и травмах, полученных Уильямом, рассказал о половине ночи в реанимации, операции, проведённой гонщику. Звучало ужасно, но всё же Уильям был жив, и это было главным. Его даже перевели под утро в палату, сочтя состояние стабильным и не требующим интенсивной терапии. Это тоже был хороший знак.
Эшли рассказали, в какой палате находится её партнёр, и та направилась по этим отвратительно чистым коридорам. Слишком светлым. Параллельно Эшли, едва вспомнив, набрала сообщение Николасу: «Поговорила с лечащим врачом, у него сильное сотрясение, сломана нога и пара рёбер. Одно ребро проткнуло лёгкое, ему сделали небольшую операцию, но сейчас говорят, что он стабилен, из реанимации уже перевели в палату, иду к нему».
Он толкнула дверь в нужную палату и на секунду замерла на входе, так как Уильям оказался не один. Первым делом в глаза бросилась парочка из того самого Маркуса и рослого парня рядом. Маркуса Эшли помнила. Пару лет назад её компания финансировала гонщика, когда он только начинал выступать в Индикар, но парень не показал интересных результатов, да и спонсировать команду с несколькими гонщиками всё же было выгоднее, чем частника. Пусть и получающего награды за зрительские симпатии.
— Мистер Ву, я хотела бы вас попросить не распространяться о моём визите, — проговорила Эшли, несколько устало выдыхая и проходя в палату.
Честно, ей снова стало всё равно. Она сейчас и не выглядела, как генеральный директор компании-спонсора. В джинсах и кроссовках для удобства, после бессонной ночи и шестичасового перелёта. А, к чёрту всё…
— Хорошо, — легко отозвался второй гонщик, и тут же проговорил своему приятелю-здоровяку, что им пора уходить, и попрощался с Уильямом.
Тот был в сознании, но выглядел так, что снова вызвал у Эшли приступ беспокойства. Все эти капельницы, трубки, гипсовые повязки и бледно-зелёненький цвет кожи. Ну хоть улыбался, уже было неплохо.
— Паршиво выглядишь, — улыбнулась в ответ Эшли, присаживаясь рядом и забирая руку Уильяма в свою.

Сообщения Николаса Эшли уже не увидела. Написала своё и убрала телефон в карман. Какого-то особенного ответа от Николаса она и не ожидала, скорее всего брат поблагодарил за информацию, да и только. Мысленно Эшли сделала пометку оповестить его ещё разок после визита к Уильяму, чтобы успокоить лучше. Мол, в сознании, выглядит не слишком паршиво, жить будет. Но пока телефон даже не доставала.
Выглядел Уильям, к слову, и впрямь не так чтобы паршиво. Конечно, не как в фильмах, когда актёрам просто добавляют на лицо белил и максимум подкрашивают синяки под глазами. Но Эшли в своё время насмотрелась на болеющего и умирающего отца, и в этом сравнении Уильям выглядел очень даже бодренько. Понятное дело помятый, уставший и чутка дезориентированный от сотрясения, но всё же держался молодцом после стольких часов реанимации.
Эшли улыбнулась на ответную реплику. Хотела было уже что-то сказать, но Уильям внезапно принялся извиняться. У Эшли даже брови вверх взлетели от неконтролируемого удивления. Как-то она с американским менталитетом совсем не ожидала, что кто-то сочтёт себя виноватым в том, что попал в больницу. Не по своей глупости, между прочим.
— Всё в порядке, — отозвалась Эшли, чуть посмеиваясь над этим. — Перестань извиняться, бриташка.
Про работу сейчас девушка даже не думала. Никто там без неё не умрёт, ничего страшного, если встречи и прочие рабочие дела перенесутся на неделю. Максимум бизнес-деды будут ворчать, но даже не ей в лицо.
Зато думалось о том, какое приятное облегчение она сейчас испытывала. Уильям был жив, всё обошлось более-менее хорошо. Насколько Эшли поняла, прогноз на восстановление был очень даже благоприятным. Хотя и многие вещи до сих пор звучали странновато. Например, лечащий врач больше делал упор на реабилитационные мероприятия по поводу перелома ноги, а не восстановления лёгкого. Хотя в ушах простого обывателя, не связанного с медициной, проткнутое ребром лёгкое звучало куда хуже.
Но об этом Эшли уже тоже поспрашивала. Оказалось, что операция на лёгкое была без осложнений. Уильяму просто вывели трубку, чтобы удалить скопившуюся жидкость, и в дальнейшем ему стоило заниматься дыхательными упражнениями, да и только. Перелом ноги был куда сложнее. Ортопеды буквально собирали кость, и уповали на молодость и здоровье парня, чтобы тот смог снова ровно ходить, не то что уж жать на педали болида.
Пока точных прогнозов, разумеется, никто сказать не мог. Уильяма оставляли в больнице как минимум на пару недель для наблюдения и коррекции, позднее видно будет. Эшли это понимала. Пока её устраивало то, что сейчас жизни Уильяма ничего не угрожало. Потом они, возможно, будут беспокоиться и за его дальнейшую карьеру.
— Да, я поймала твоего лечащего и мучала его полчаса, чтобы он мне всё рассказал, — призналась Эшли, поглаживая пальцы партнёра. — И передала Николасу новости, чтобы они там не сильно волновались.
Следом Эшли естественно пояснила, что нашла брата Уильяма на Фейсбуке, чтобы тот помог ей организовать ей доступ в больницу на правах близкого родственника. Как-то до этого ей с братьями партнёра не доводилось общаться, а тут такая внезапная сплочённость.
Спрашивать о состоянии самого Уильяма Эшли не стала. Во-первых, ну как ещё мог себя чувствовать человек после аварии? Хреново, как иначе. Во-вторых, Уильяма явно накачивали обезболивающим, так что сейчас он скорее всего был в этом мерзком ватном состоянии, когда ты вроде бы понимаешь, что всё тело болит, но не ощущаешь этого остро.
В какой-то момент разговора у Эшли завибрировал телефон от звонка. И вот тогда, доставая трубку и сбрасывая вызов, она увидела оповещение от Фейсбук от Николаса.
— Кто бы сомневался, что это Райан. Переживает за любовника жены… блин, — рассеянно проговорила она и резко окончила мысль, когда дочитала сообщение от Николаса. — Артур вылетел, видимо, следующим после меня рейсом.
Эшли посмотрела на Уильяма даже виновато. Они оба понимали, что теперь Эшли стоило уйти и, вероятно, побыстрее. Артур вполне мог быть уже в больнице, разница между рейсами была часа в полтора-два.
— Я сняла отель на три ночи, так что я ещё приду к тебе, хорошо? — чуть улыбнулась Эшли, сжимая пальцы партнёра на миг сильнее.
Она приподнялась, чтобы аккуратно прикоснуться к губам Уильяма поцелуем напоследок.

Эшли очень даже поддержала партнёра в его обиде по поводу звания «Новичка года». Понимала же, насколько важны Уильяму гонки, поэтому и недовольство его разделяла. Обидно же, одна глупая случайность, и ты потерял желаемое. К тому же на самом последнем заезде, что делало расстройство ещё сильнее.
Чтобы хоть как-то сгладить эту обиду, Эшли рассказала Уильяму, что Маркус в своё время тоже не занял «Новичка года». Более того, он, такой красующийся сегодня, показал настолько неинтересные результаты, что потерял крупного спонсора в лице компании Эшли. Первое-то, возможно, Уильям уже знал — новичков года легко можно было прогуглить. А вот второе явно стало новостью для парня, так что оба позлорадствовали над Маркусом за его спиной.
Потом Эшли пришлось экстренно собираться и уходить, как бы ни хотелось остаться. Хотя она и успела снова усмехнуться над очередным извинением британца. Правда, в этот раз замечание вслух не проговорила, только поцеловала парня ещё раз.
Она уже поднялась на ноги, когда в коридоре раздались голоса Артура и лечащего врача Уильяма. Слышимость здесь была хорошей, двери тонкие, но всё равно Эшли понимала, что выйти незамеченной уже не удастся. Коридор был прямым, до первого поворота достаточно далеко. Все прекрасно увидят, откуда выходит девушка. Может, конечно, не узнают её так издалека, но вопросами всё равно зададутся. Например, почему та так быстро сбежала, даже не поздоровавшись и всё такое.
— Максимально ненавижу Райана сейчас, — пробормотала Эшли, оглядываясь. — И вообще, это ты любовник, почему мне-то надо прятаться. Чёрт…
Уильям улыбался, да и Эшли тоже не злилась в полной мере. Что же, она сама несла ответственность за то, что когда-то сказала «да» Райану, а потом согласилась пойти на свидание с племянником Артура Стрикленда. Самой и расхлёбывать.
— Постарайся не пускать никого отлить, хорошо? — усмехнулась она, чувствуя себя максимально странно.
Прикоснувшись ещё разок к партнёру, Эшли скрылась за дверью личной уборной Уильяма. Дверь здесь не закрывалась, как и полагалось в больнице. Даже нечем было подпереть, чтобы сослаться на то, что её заклинило. Так что оставалось надеяться, что никто действительно не захочет отлить или не придёт какая-нибудь санитарка.
Продуманно Эшли выключила даже вибрацию на телефоне, села на унитаз с опущенной крышкой и, да, осталась тупо сидеть и надеяться, что никто не зайдёт. И что Уильям не будет слишком сильно ржать от осознания глупости всей ситуации. Ни сейчас, ни потом. Всё же у него рёбра были сломаны, ему сейчас нельзя было так уж сильно хохотать.
Невольно подслушивая все эти разговоры между дядей и племянником, Эшли переписывалась с Райаном. На всякий случай пару раз наехала на него, потому что в основном всё же это замужество и скрытность нужны были ему, а не ей. Райан тоже извинился, но легче от этих слов не стало. Это не он же сидел на больничном сортире, скрываясь от дяди партнёра.
Благо, совсем надолго Артур не задержался. Уильям, хоть и был бодрячком пару часов после пробуждения, всё равно оставался вялым после операции и лекарств, постоянно вливаемых по вене. Артур не стал утомлять племянника и как только заметил, что тот хотел бы поспать, тут же распрощался с ним.
Николасу, к слову, Эшли писать не стала. Теперь уж Артур ему всё будет рассказывать, что да как с его братом.
Когда Артур и ещё какой-то парень покинули палату, Эшли чуть-чуть подождала, дабы те не вернулись за чем-то ещё, и всё же вышла.
— Перестань смеяться, тебе нельзя, — улыбнулась девушка, посматривая на Уильяма. — Я всё слышала, ты спать хотел, вот и спи.

Эшли звонко приложила ладонь ко лбу, когда Уильям начал в буквальном смысле захлёбываться в собственном смехе. Прямо даже в голове не укладывалось, как можно было продолжать хихикать над всеми этими звуками. Любые движения рёбер ведь должны были вызывать как минимум дискомфорт. И что-то Эшли не думала, что это местное обезболивающее было настолько хорошим, что заглушало все переломы и последствия операции. Скорее, Уильям был достаточно дурным, чтобы его ощущения не останавливали.
— Ты будешь первым человеком, который помрёт от смеха, — проговорила Эшли. — Точнее, первым в этом веке. Присоединишься к Хрисиппу, Каселю и прочим.
И вообще-то она говорила не чтобы насмешить Уильяма ещё сильнее. Вообще-то она даже беспокоилась насчёт этих жутковатых, будем честны, звуков. То есть, понятно, что парень свистел и булькал, у него, чёрт возьми, дырка была в лёгком, но всё же создавалось определённое ощущение, что если тот продолжит в том же духе, долго не протянет.
— Всё, прекращай, — улыбнулась Эшли. — У тебя сейчас приборы запищат, и меня выкинут отсюда.
Это было вполне серьёзным опасением. Если состояние от её посещения ухудшится, её вполне себе могут попросить воздержаться от визитов. А оно им надо?
Тем не менее, когда Эшли вернулась из своего туалетного убежища, Уильям снова рассмеялся. Прямо-таки захотелось его треснуть, несмотря на весь его жалобный общий вид. Вот почему этот засранец не мог страдать от больничных ощущений, как все нормальные люди?
— Так, какую кнопку тут нажать, чтобы отключить тебя? — хмыкнула Эшли, посматривая на все эти аппараты.
Но сейчас веселье долго не продлилось. Было прямо заметно, как у Уильяма закрываются глаза. Так что Эшли решила тоже его оставить, чтобы парень поспал.
— Отдыхай, — ещё раз поцеловала она своего засранца. — Вернусь к тебе через несколько часов, хорошо?
Эшли понимала, что ей самой не мешало бы хоть что-то в себя закинуть из еды. Так что планировала съездить на обед, возможно что-то сделать удалённо по работе и вернуться в больницу уже ближе к местному вечеру. И надеялась, что Артур не поступит так же. Жаль у Уильяма ещё не было телефона, чтобы предупредить её, если что.
Хотя, наверное, Артур как раз сейчас связывался с менеджером команды, чтобы вернуть себе все вещи племянника и привезти всё необходимое ему в палату. Конечно, одежда Уильяму ещё не скоро потребуется, но Эшли слышала, что Артур всё равно не мог задержаться в Сан-Франциско надолго, так что привезёт всё сразу в ближайшие дни.
Тем не менее, Эшли всё равно решила ещё раз рискнуть. Было бы по меньшей мере глупо прилететь через всю страну к партнёру, попавшему в аварию, и провести с ним всего час, а то и того меньше. И только из-за опасений провести оставшиеся три дня в отеле неподалёку. (Интересно, в каком отеле остановился Артур? Было бы и забавно, и удобно оказаться под одной крышей).
В этот раз Эшли повезло и дядю партнёра она не встретила. Может, потому что пришла позднее него, решив выждать чуть больше времени, чем планировала изначально. Уильям выглядел всё так же, что не удивительно, и всё так же был рад её увидеть (что доставляло некоторое удовольствие, всё-таки, опять же, их объединяла какая-то пара месяцев).
— Ладно, я беру свои слова обратно. Ты выглядишь не так уж и плохо по сравнению с твоим ужином, — проговорила Эшли, рассматривая рыбное суфле (!) и какую-то овощную мешанину в виде пюре.
Впрочем, Эшли знала, что такая еда была не самым худшим в больнице. Куда ужаснее выглядели походы в туалет после неё. Точнее, не походы. Вставать Уильяму было нельзя по меньше мере три дня. Ох уж эти дни унижения с судном при поддержке санитаров.

Эшли чуть посмеялась на реакцию Уильяма от предоставленного больницей ужина. Выглядело всё это и правда мерзковато. Тем не менее Эшли рискнула это попробовать. В целом, это же была рыба с овощами, так что не должно было быть совсем уж страшно. Просто… как будто уже кем-то пережёванная.
Девушка подцепила вилкой кусочек суфле. Потом немного овощного пюре. После рыбы в голове возникла похабная мысль о том, что после того, что девушки за свою жизнь глотают, не так уж и страшно. Но всё же овощи были поприятнее.
— Ну, не Мишлен, конечно, — протянула Эшли больше в шутку, чем пытаясь прикрыть не слишком-то приятную правду. — Зелёную жижу, в целом, можно съесть, если глаза закрыть. А от рыбы тебя точно вырвет.
Уильям решил, что и овощами «баловать себя» не будет, и Эшли настаивать не стала. Хотя и предложила с некоторой шуткой покормить бедолагу с вилочки. Конечно, руки у Уильяма были не переломаны, к счастью, но если вдруг тот бы взял и согласился, дабы поедание мерзкой больничной еды стало поприятнее, Эшли бы, в целом, не возражала. Поэтому, собственно, шуткой это было только отчасти.
Они пообщались ещё, и Эшли предложила оставить Уильяму свой телефон. Понятное дело, что сегодня он, скорее всего, провалится в сон и развлечения не потребуются. Но завтра же непонятно, когда Артур приедет с вещами. Мог хотя бы электронную книжку послушать. Или, как снова усмехнулась Эшли, подоставать Райана. Голосовой набор с этим отлично справился бы, тем более, что утыкаться в сам телефон Уильяму было нельзя, как и смотреть телевизор, между прочим. Мигающие картинки не слишком хороши при сотрясении.
Ближе к «отбою» Уильям заигрывающе пошутил, и Эшли улыбнулась, невольно окидывая парня взглядом — прямо от его бледного лица до загипсованной ноги. Ну прямо больничный Дон Жуан, не знаешь, как и отказаться.
— Звучит заманчиво, — посмеиваясь, отозвалась она. — Всегда хотела придумать пару новых поз для Кама сутры. Часть вторая, больничные развлечения.
Мысленно Эшли пошутила совсем по-другому. Куда более смешно. Потому что представила, как Уильям бы занятно свистел своей дырочкой в правом боку, если бы на нём кто-то прыгал сверху. Как вам такой секс с озвучкой? Но Эшли вовремя подумала о том, как сильно начнёт ржать этот шельмец, снова закашляется, забулькает, вот это всё. В общем, решила поберечь своего партнёра и ограничилась фразами, вызывающими только улыбку, а не смех.
Потом пришлось уходить. Конечно, Эшли была доверенным лицом благодаря Николасу, но не родственником и не экстренным контактом, так что остаться в палате ей бы никто не позволил. Да и Уильяму уже, честно говоря, компания снова была не нужна. Он снова засыпал, так что развлекать его больше было не нужно.
На следующий день Эшли не торопилась в больницу. Не потому, что не скучала или беспокойство за Уильяма снизилось. Ждала, когда Артур-таки довезёт племяннику телефон, и тот точно сможет оповестить её о том, что «горизонт чист». Вот когда это сообщение настигло её, тогда и взяла такси, довольно быстро оказываясь на месте.

Пожалуй, Уильяму и впрямь повезло с больницей. Персонал был внимательным, да и одиночная палата вполне комфортабельной. А вот больнице с Уильямом не очень. Мало того, что сам гонщик был порой не то чтобы капризным, просто британским снобом. Так ещё и доверенным лицом обладал в виде крайне упрямой девушки.
Так Эшли выпытала у врача, что пациенту можно было есть («помимо того, что предлагает ваша, эм, кухня»), и приносила обед или ужин Уильяму сама. Нет, правда, местная еда была невыносима. Можно же было даже ту самую рыбу приготовить не в безвкусном липком суфле. Зубы у Уильяма были на месте, уж как-нибудь с пережёвыванием справился бы. За двадцать пять лет нареканий на это у организма не было.
Тумбочки и околокроватная зона постепенно заполнялись цветами, подарками и открытками от знакомых всех мастей. Все, разумеется, желали Уильяму скорейшего выздоровления и в почти ста процентах случаев ограничивались подобными стандартными фразами. Ради интереса Эшли и впрямь поискала открытку от собственной компании и с лёгким смехом обнаружила её. Не то чтобы это стало удивительным, но, да, руку к этому Эшли не прикладывала.
Зато немного задумалась над тем, не слишком ли подозрительно выглядел её отъезд ровно в тот вечер, как случилась авария на трассе. Хотя в итоге Эшли сочла, что её помощница и все, кто мог бы об этом подумать, сочли бы это не более, чем совпадением.
В среду Эшли поговорила с Уильямом насчёт продления её пребывания в Сан-Франциско. Конечно, британец снова тысячу раз извинился. Пришлось чуть ли не допытываться, хочет ли он на самом деле визитов своей девушки или нет. А то, видите ли, житель туманных островов считал такое признание слишком навязчивым что ли. Не хотел обременять Эшли лишними обязательствами (ну или какая-то подобная формулировка прозвучала; так или иначе, она вызвала лишь очень скептический взгляд).
Эшли было вовсе не сложно. Она бы и так прилетела обратно только в четверг вечером. Смысла выходить на работу на один день попросту не видела, так что до конца недели вполне себе могла задержаться. В общем, сошлись на этом варианте, и Эшли, в целом, без особенных проблем нашла себе другой отель на оставшиеся три ночи. Даже ещё ближе к больнице.
Но вот в четверг же она обнаружила Уильяма в несколько подавленном состоянии. И если мужчина думал, что хорошо скрывает свои истинные чувства, то женщине уже по первым разговорам всё становилось очевидным. Ну не может человек, если не находится в клинической депрессии, вести себя в плохом настроении ровно так же, как ведёт себя в хорошем.
Благо, особенно сильно давить на Уильяма не пришлось. Эшли просто прямо заявила, что прекрасно видит, что его что-то беспокоит и расстраивает. Правда, когда Уильям раскололся и вывалил всё, как на духу, Эшли чуть склонила голову, глядя на него в некотором удивлении. Нет, порой она честно забывала о том, что парню было всего двадцать пять. Да и о том, что он был спортсменом, пусть и крайне образованным мальчиком, и вникать в детали бизнеса был попросту не обязан, как и разбираться в них.
— Sweetheart, — проговорила Эшли, чуть улыбаясь. — Никто тебя никуда не попрёт, уж поверь мне.
Да, в спорте всё было не так справедливо. Ты мог быть трижды не виновен в случившейся аварии, но если она повлияла на твой результат, вопрос о твоём исключении действительно мог встать ребром. Однако это явно не касалось Уильяма, и в этом Эшли была уверена на все сто процентов и вполне могла это обосновать.
— Дело даже не в том, что ты спишь с одним из ключевых спонсоров, — пропустила она их совместную лёгкую шуточку прежде, чем объяснить свою позицию. — Подумай сам. Ваш основной пилот в этом сезоне не показал ровным счётом никаких результатов. Ваш второй пилот при участии во всех заездах, конечно, получил и «Новичка года», и вошёл в пятнадцать лучших. А вот ты участвовал не во всех заездах. И закончил последний с нулевым результатом. И-и тоже вошёл в пятнадцать лучших, с отрывом на одно место.
Конечно, пока Эшли куковала в отеле, она просмотрела всё же финальные результаты. В конце концов, ей частично пришлось бы с этим ознакомиться в конце недели, когда аналитики компании предоставят ей данные о спонсорстве гоночной команды. И Эшли была уверена, что по результатам данного отчёта спонсирование команды её компания очень даже продолжит. Не придётся ни за кого вступаться. Уильям показывал прекрасные результаты.
— Уильям, если они тебя попрут, они лишатся многих ключевых спонсоров, включая нашу компанию, — подытожила Эшли, чуть разводя руками. — Бизнес есть бизнес. Ты приносишь больше денег спонсорам, чем остальные пилоты. Тем более сейчас, когда тебя затаскают по интервью с твоим другом по поводу аварии. Уж будь уверен, сейчас начнётся война среди компаний, кто кроме Ред Булла окажется на твоей футболке для интервью.

Наверное, Эшли и не умела успокаивать, как это обычно делали девушки. Лет в двадцать, двадцать с небольшим, ещё может быть ты и ориентируешься на эмпатию. Обнимаешь, жалеешь, говоришь это бессмысленное «я тебя так понимаю». После тридцати начинаешь понимать, что нормальным людям эта бесполезная эмпатия вообще не нужна. Тем более мужчинам, которые так или иначе всё равно больше думают практическими фактами, нежели подключают эмоциональную подоплёку. По крайней мере, натуралы.
Так что Эшли не стала в полном смысле слова успокаивать Уильяма. Она просто рассказала ему, почему он зря волновался.
Хотя тот всё равно немного посопротивлялся. Сперва, отстаивая честь и достоинство их основного пилота. Эшли едва заметно поморщилась. Да, наверное, со спортивной точки зрения этот самый Бурде крутой и незаменимый. Эшли же (как и другие спонсоры) оценивали гонщиков по другим критериям. И, да, в основном это была прибыль, которую спонсируемые пилоты приносили соответствующим компаниям.
— Он может быть хоть трижды классным с точки зрения спорта. Но в этом сезоне он принёс наименьший доход спонсорам, — поправилась Эшли в словах, чуть склонив голову. — Конечно, его никто не выкинет из команды. Он и опытный, и в следующем году наверстает упущенное. Будет супер-крутая история о его быстром восстановлении и готовности занимать места, но суть не в этом. Суть в том, что в этом году, в этом сезоне ты показал отличный результат. Даже мне очевидно, что в следующем сезоне ты откатаешь гораздо лучше Эда. Ты бы уже откатал, если бы не эта глупая авария. Будь уверен, все ребята, спонсирующие вас, захотят посмотреть на это. Ты перспективный и харизматичный. Ладно, последнее от меня звучит предвзято, конечно…
Она хмыкнула, вставив эту небольшую шуточку. Хотя вообще-то в её словах ничего предвзятого не было. Эшли пусть особенно и не лезла в детали, но прекрасно помнила, как ей демонстрировали вероятный успех спонсорства новой гоночной команды. И, да, то что Уильям был молодым обаятельным британцем рекламщики тоже учитывали. На него будет обращено больше взглядов, а значит от него в компанию поступит больше денег, всё просто.
Наверное, для многих спортсменов всё это казалось несправедливым. В том плане, что они ведь старались показать практический результат. Старались ездить лучше, быстрее, круче, нарабатывали мастерство. А всё так или иначе упиралось в деньги. Спонсоры хотели зрелища, а не только хорошие очки за заезды. И реально могли повлиять на чью-то судьбу, будь ты хоть трижды отличным спортсменом.
— Нет, если ты продолжишь врезаться во всё подряд, от тебя даже Ред Булл откажется, — снова хмыкнула Эшли. — Но зрители любят драму. И когда твоя «трагичная история» так здорово сочетается с высоким результатом…
Не договорив очевидное, Эшли чуть развела руками. Но, кажется, до Уильяма постепенно дошла её точка зрения. По крайней мере, он заметно повеселел и начал самостоятельно выискивать положительные моменты всей этой сезонной истории.

Действительно, каждому своё. Уильям никогда не настаивал на углубленном интересе партнёра в спорте или тех же языках (хотя в последнем Эшли немножечко понимала что-то). Эшли в ответ не грузила парня тонкостями бизнеса. Так что сейчас, когда речь этого так или иначе коснулась, девушка подавала это не с позиции «как ты можешь этого не понимать?». Она просила Уильяма просто поверить ей, выдавая некоторые факты.
С её позиции было очевидно, что команда на такой риск не пойдёт. Сейчас у них был гонщик, который показал отличные результаты, невзирая на пропущенные заезды и аварию. Главный претендент на звание Новичка года, а бонусом — просто невыносимо очаровательный молодой британец.
Повреждения, полученные при аварии, были вполне себе восстанавливаемыми. Эшли могла поставить хоть тысячу баксов на то, что при пиаре эти травмы ещё и приукрасят для большего драматизма. (Ладно, кроме некоторых. Например, компания-производитель спортивных шлемов для гонщиков скорее всего, напротив, попросит не указывать степень сотрясения и замолвить за их качество словечко).
Так или иначе, у команды был человек, готовый продолжать и показывать ещё более хороший результат. В случае, если они берут нового пилота результат будет крайне непредсказуем. И это помимо того, что вместе с Уильямом с большой вероятностью уйдут некоторые важные спонсоры, которым будет попросту не интересно или не выгодно.
В итоге Уильям понял позицию партнёра, и это всё же сказалось на его настроении и уверенности в завтрашнем дне. Да и просто, наверное, приятно было слышать стороннее мнение, что его считали успешным и перспективным. Хотя на неловкую фразу Эшли Уильям тут же вскинулся так, будто она не меньше, чем замарала его честь. Пришлось даже сдержать улыбочку. Надо же, как задело. Как будто Эшли не меньше, чем в его дырке в боку поковырялась.
— Это просто фигура речи, — примирительно проговорила она, и даже не соврала. Эшли вообще не планировала анализировать кто там и в кого врезался.
Чуть позже, к концу месяца, Эшли даже прислала краткий скриншот из огромного отчёта аналитиков. Просто маленький кусочек, демонстрирующий, сколько этот шельмец принёс денег компании только на конец сезона. Без учёта последующих интервью. Подписала Эшли скриншот просто: «Всё ещё есть сомнения? P.S. Была не права насчёт Бурде, забыла учесть его текущую популярность».
Приблизительные цифры на конец сезона гласили, что Эд принёс компании Эшли семнадцать миллионов, Бурде всё же опередил его на своей популярности и заработал для спонсора двадцать четыре миллиона. Только вот напротив имени Стрикленда значилась сумма в тридцать один миллион долларов. Действительно, ещё какие-то сомнения могли остаться?
Но это случилось позже. Пока же Эшли проводила остаток недели в больнице, развлекая Уильяма своим присутствием. И было довольно неохотно улетать от этого британского засранца. К середине недели тот учился ходить на костылях, и это было забавно. Не его физические страдания, конечно, а то, как Уильям ругался под нос. В основном на Маркуса, конечно, который к тому времени уже передвигался на своих двоих, ничего не сломав.
Прежде чем уехать Эшли снова припечатала к стенке лечащего врача, чтобы дал более точные прогнозы. За неделю уж явно могло всё измениться. В целом, и изменилось. Общее состояние Уильяма было очень даже хорошим, травмы заживали, разве что по ноге ортопеды пока ничего более конкретного не говорили. Для костей недели слишком мало, чтобы начать нормально или патологически срастаться. Пока всё было хорошо.
— Я буду тебе звонить и надоедать своим голосом, — улыбнулась Эшли в последний день своего пребывания в больнице. — Так что если ты планировал следующую неделю отдохнуть, попроси Сири заблокировать мой номер.

Было довольно забавно осознавать, что эта эпопея с больницей сблизила их с Уильямом ещё сильнее. Может, конечно, чувства укрепились сами собой, как должны были спустя два месяца отношений. Но Эшли не беспочвенно полагала, что авария сыграла в этом немалую роль. В конце концов, не зря существует множество поговорок вроде «друг познаётся в беде». Так вот романтические отношения тоже познаются таким же образом.
Вы можете тысячу раз быть миленькой парочкой, когда у вас всё хорошо. А потом наступает чёрная полоса, и вы, оказывается, совершенно не умеете справляться с проблемами вместе. Или не можете довериться или понадеяться на партнёра, что тоже паршиво.
И, нет, Эшли не приписывала все заслуги себе, мол, она такая молодец, что приехала. Она считала, что это логично и естественно, ведь она же беспокоилась за Уильяма. И, к слову, было даже приятно попозже осознать, что у неё вообще возникло это сильное волнение. Могла бы и ограничиться звонком чуть позже, и это тоже стало бы неплохим показателем того, что в отношениях не всё так гладко.
Так вот, Уильям тоже вёл себя показательно. Он вполне мог бы оказаться тем, кто совершенно не умеет принимать сторонней помощи. Не захотеть, чтобы его партнёр видел его в этом мнимо беспомощном состоянии. И многое-многое другое. У людей, в целом, было очень много бзиков, с которыми было сложно мириться.
Они же как-то… наверное, это звучало не слишком правильно с учётом больничной темы, но всё же отлично провели это время. Вместе вон клинику на уши поставили своими повышенными требованиями. Уильям признавался, что был рад так часто видеть партнёра. До этого момента они как-то каждый день не виделись, действительно.
Даже после вынужденного отъезда Эшли продолжала парню звонить, и не только вечерами. Всё же у них была разница по времени теперь, и после работы Эшли попадала на время буквально перед отбоем. Чтобы у них была возможность пообщаться чуть больше, она звонила и с работы. В конце концов, у неё что, зря был личный кабинет? Могла и из офиса поболтать с любовником (шутка Уильяма на этот счёт ей тоже понравилась).
Так что, когда Уильяма, наконец, выписали, Эшли даже испытала сильную досаду. Не от того, что эпопея с лечением подошла к концу, конечно. А из-за того, что транспортировал Уильяма его друг Маркус со своим женихом, а в нью-йоркском аэропорту встречал Артур. И это всё значило, что Эшли там было появляться нельзя. И нужно было ждать очередной тайной встречи, назначенной заранее. Обидно как-то.
Однако обида эта не продлилась долго. Буквально через часок после того, как самолёт Уильяма приземлился в Нью-Йорке, Эшли стало известно, что она состоит в отношениях с крайне самостоятельным мальчиком. В том плане, что Уильям благородно отказался от жизни с собственным дядей и предпочёл собственную квартиру, о чём и сообщил своей девушке, заставив её немного подзависнуть.
Нет, конечно, Уильям не был настолько уж травмирован, чтобы не мочь вообще вести самостоятельную жизнь. Просто Эшли в своё время была несколько вовлечена в уход за отцом, а потому сразу увидела мно-ожество бытовых мелочей, которые могли значительно осложнить жизнь самостоятельного мальчика. Чёрт возьми, ему ведь сейчас даже чтобы дойти до двери и впустить курьера с едой нужно было целое приключение пройти. Вряд ли за ещё одну неделю в больнице Уильям прошёл курс скакания на костылях повышенной сложности при учёте ещё не заживших до конца рёбер и лёгкого.
Так что в какой-то момент Эшли написала просто: «Не запирай дверь, я вечером приеду». И действительно приехала, покинув офис пораньше, чтобы сделать немалый крюк и заехать в Икею. Вот даже спрашивать не стала, будучи уверенной, что Уильям вряд ли подумал в двадцать пять лет о таких вещах. Он и в больницу-то впервые попадал, кажется.
Приехала Эшли уже по знакомому адресу с ужином (разумеется, заказанным в ресторане; забота заботой, а готовить она не умела совсем) и с противоскользящими ковриками для душа и для пола перед унитазом.
— Жаль, у тебя не ванная, там был в виде крокодильчика, — посетовала Эшли, падая рядом с партнёром на диван.
После ужина с той не невозмутимостью Эшли сама же и разложила купленные коврики, а также перетащила один из барных стульев прямо в душевую кабину. Уж мыться, конечно, Уильям смог бы сам, но учитывая отсутствие поручней в его квартире, предстояло ему это делать сидя. И желательно, не поскользнувшись костылями на плитке и не порезавшись о стеклянную стенку душа до смерти.

Эшли очень даже понимала стремление Уильяма к самостоятельности и ничуть его за это не осуждала. Мысленно посмеивалась над своим мальчиком, но не осуждала. Кому, скажите на милость, захочется в двадцать пять лет, чтобы о нём заботился родственник, как о ребёнке или как о настоящем калеке? В этом было даже что-то противное.
Да хотя дело было даже не в возрасте. Отцу Эшли было далеко не двадцать и даже не тридцать, а он всё равно с трудом принимал подобную заботу. Ведь одно дело, когда за тобой судно выносили санитарки, это была их работа, и совсем другое, когда вокруг тебя вился родственник. Тем более, даже не брат, например, который мог бы сдобрить эту необходимую помощь хотя бы злобненьким юмором. Так оно было легче, правда.
И Эшли легко перекидывала ситуацию на себя. Вот уж чёрта-с два она согласилась бы, чтобы с ней кто-то сидел. Да, она бы заранее озаботилась тем комфортом и безопасностью, какие сейчас организовывала Уильяму, но всё же дальше предпочла бы страдать сама. Даже лучшие друзья пошли бы далеко и надолго с такими предложениями.
Однако они с Уильямом всё же были в отношениях. Да, совсем ещё молодых, но отношениях, и это было совсем не то же самое. К тому же Эшли не собиралась двадцать четыре на семь виться вокруг парня. Главное, чтобы она сама не ловила приступы тревожности на работе, гадая, а не разбил ли её благоверный голову, когда с утра пошёл умываться.
— Это, чтобы ты не поскользнулся костылями на мокром поддоне и не разбил бы душ, — спокойно отвечала Эшли, пока Уильям любопытствовал, как котик, роясь в пакете. — А это, чтобы не изрезал свою сексуальную задницу, решив пойти в туалет.
Благо, Уильям спорить не стал. Даже признал свою оплошность. Оказалось, что парень даже не думал о том, что ему предстоит ещё и душ принимать. Но это вовсе не удивляло Эшли. Это было нормально не задумываться над бытовыми вещами, которые буквально пару недель назад выполнялись на автомате. Скорее, Уильям бы «завис» на своих костылях уже поздним вечером, стоя перед душевой кабиной и не понимая, как к ней подступиться.
— Будет жить у тебя? — поинтересовалась Эшли на сообщение о приезде брата. — Боюсь, к ноябрю тебе уже и гипс снимут, и свистеть ты перестанешь. Пропустит всё веселье.
В целом, приезд Николаса девушку не слишком волновал. Тот уже знал о том, что Уильям с ней встречается, да и от американских политиков он был далёк, как от Луны. Так что скорее Эшли думала в сторону «вот и познакомимся». Нормально, не через дурацкую переписку на Фейсбуке, которая с первого дня в больнице так и не продолжилась.
Потом Уильям заявил и о сексуальных ограничениях. Это было и впрямь обидно. У них ещё вроде как не закончился тот прекрасный период, когда хотелось бы проводить в постели побольше времени. Но, честно говоря, глядя на этого кузнечика, прыгающего на костылях и не до конца избавившегося от немного болезненной бледности, Эшли о сексе и не думала. Не последние две недели точно.
— Блин, а я так хотела секс с дополнительной озвучкой, — хмыкнула она, снова представив это извращение.
Хотя, конечно, оба немного утрировали. Дренажную трубку Уильяму сняли уже в начале второй недели пребывания в больнице. Заклеили дырку повязкой, которую ему предстояло менять ежедневно, и обещали, что через неделю-две отверстие уже затянется. Конечно, до полного восстановления лёгкого и плевры ждать ещё нужно было месяц, но Уильям уже не свистел, конечно, как первую неделю.
— Не волнуйся, на второго любовника у меня уже точно нет времени, — невозмутимо улыбнулась Эшли, похлопав партнёра по бедру здоровой ноги и поднимаясь, чтобы сделать им кофе (ну или только себе, в зависимости от желаний любовника).
И если кто-то думал, что на этом развлечения закончились, то нет. Эшли предупредила, что на ночь, увы, не останется. Дело было даже не в отсутствии секса. Просто она приехала прямо с работы и ничего с собой не взяла из сменной одежды. И если всякими мелочами для ванной квартира Уильяма уже немного заполнилась, то никакие вещи Эшли ещё не привозила. Всё же рано, наверное, ещё было для такого.
Так вот, несмотря на предупреждение, уезжать девушка не спешила. А попивая кофе и вовсе предложила Уильяму раздеться.
— Хочу посмотреть на моего самостоятельного мальчика, — честно призналась Эшли с очень даже засранской улыбкой.
Надеть штаны ещё худо-бедно можно было и с больными рёбрами, не дающими нормально согнуться. А вот как их снять? Нет, та же Эшли могла бы стащить брюки и не наклоняясь, например, наступая на край брючин. Только вот Уильям с гипсом и этой возможности был лишён. Так что Эшли сперва хотела посмотреть, как быстро Уильям решит, что ну это всё в задницу, и будет рассекать по квартире в трусах, пока не восстановится.

Эшли, на самом деле, тоже совсем не часто задумывалась насчёт разницы в возрасте. В начале отношений, да, была грешна. Просто для неё это было непривычно. Такой юный любовник. Надо было понять, стоило ли вообще продолжать всё это или ограничиться одним лишь сексом. Но эта самая разница так и не «выстрелила» со временем, так что постепенно позабылась. И использовалась только в качестве шуток.
Ладно, периодически это вспоминалось в обыденных разговорах. Всё же у Эшли, родившейся в начале восьмидесятых, было совсем другое детство, нежели у Уильяма из ранних девяностых. Но, опять же — только для совместных шуток.
— У нас разные представления о хороших воспоминаниях, — протянула в ответ на шикарное предложение Эшли.
Нет, время, проведённое в больнице, было неплохим, это правда. Но всё же Эшли предпочла бы, чтобы её партнёр был цел и невредим. Так что и вспоминать о том, что ему вообще-то было, как минимум, больно и дискомфортно не очень-то хотелось. Обойдётся как-нибудь без памятных видео о тех булькающих жутких звуках.
Потом сыграла и другая разница менталитетов. Вот, честно, они были достаточно разными людьми, что было совсем не до возрастов.
— Так это специально, — отозвалась Эшли, стоя у кофемашины. — Чтобы тебе осталось больше чая. А то будешь потом капризничать, что я весь твой чай выпила, мне оно надо?
В плане кофе Эшли и впрямь была типичной американкой. Она могла пить его целый день, невзирая на время. То, что этот напиток бодрил, было не более, чем мифом. Эшли преспокойно могла выпить чашечку эспрессо и тут же лечь спать.
Тем не менее, заветный чай Уильяму она тоже сделала. Под его чутким руководством, разумеется. А то мало ли, кто знает этих британцев, может им принципиально, чтобы кипяток был определённой температуры, или процесс приготовления особенным.
На фразу о том, что ей от Уильяма только секс и нужен был, Эшли, конечно, посмеялась. Прозвучало очень драматично. Хоть бросай спортивную карьеру и иди в актёры. Да и вообще Эшли нравилось, как шутил её парень. По крайней мере, сейчас, когда его собственный смех уже не отдавал свистом и бульканьем. (Когда-нибудь Эшли забудет этот мразотный звук, конечно. Но не сегодня, не сегодня).
Потом, когда вечернее чаепитие подошло к концу, Эшли пристала к партнёру с раздеванием. Да, она откровенно хотела посмеяться над его попытками, но всё же не была столь же циничной, как англичане, так что одним смехом не планировала обойтись. Сперва она убедится, что Уильям не будет принимать душ в одежде, за невозможностью её снять, а уж потом поедет к себе домой со спокойной совестью.
— Давай-давай, недотрога, — посмеивалась она всё равно. — Не даёшь потрогать, дай хоть посмотреть.
Правда, когда Уильям действительно начал раздеваться, душа поэта не выдержала. Ещё с верхней частью одежды парень, поморщившись, справился. А вот джинсы и впрямь стали той ещё занозой в заднице. Тут нога в гипсе, там рёбра, отзывающиеся болью при каждом особо ретивом движении. Наблюдать за таким самоистезанием быстро надоело.
— Надеюсь, у тебя есть домашние штаны на свободной резинке, — пробормотала Эшли, подсаживаясь рядом. — Или нет проблем с тем, чтобы ходить в трусах. Всё, не дёргайся, у меня ощущение, что ты сейчас ещё в трёх местах сломаешься.
Конечно, у неё не составило проблем стянуть штаны, уже спущенные с упомянутой сексуальной задницы. Даже опыт конкретно с Уильямом такой имелся, правда, раньше он всё же имел определённый сексуальный оттенок.