Конечно, Мэттью не ждал какого-то конкретного совета от партнёра. Не ждал, что Николас расскажет ему, как поступить. Это было бы даже немного подло скидывать важные решения на стороннего человека. Он просто делился с этим парнем, ставшим таким близким на прошедшие две недели, своими переживаниями.
Обсудить эти душевные терзания с отцом Мэттью тоже не мог. В целом, по довольно понятным причинам. Эрик, как уже было сказано, показывал перед сыном лояльное отношение к бывшей жене. Пожалуй, даже если это было не так на самом деле, старший Лассен остался бы в шоке от того, какие чувства испытывал его ребёнок к родной матери. А волновать лишний раз папу Мэттью, опять же, не хотел.
— С одной стороны, я так и думаю, — кивнул он на риторический вопрос Николаса. — С другой стороны, это как-то слишком жестоко.
Эти душевные терзания были несколько философскими, пожалуй. Мэттью действительно понимал, что его мать, когда вступала во все эти свободные отношения, и вела себя так, как хотела, должна была осознавать возможные последствия. С другой же стороны, по сути, конкретно Мэттью она ничего прямо плохого не сделала. Её просто не было рядом, но не сказать, что она когда-то была и нужна сыну. У него был отец.
Всё дурное, что сотворила Оливия, так или иначе рухнуло на отца. И Мэттью своим будущим выступлением в суде как будто отстаивал не свою, а его позицию. Как будто мстил за его боль. Но хотел ли этого сам Эрик?
— Вполне может быть, что и поможет, — отозвался Мэттью на второй вопрос. — Не уверен, правда, что папа этого хочет, «нажиться» на разводе.
Потом Николас плавно смягчил тяжёлую тему, за что его партнёр остался благодарен ему. И тоже пошутил в ответ о том, что, наверное, поэтому Уильям и предпочёл быть юристом в Америке. Так не хотел носить парик, что сбежал от этого безобразия через океан.
В гостях у Маркуса неприятные, хотя и неизбежные темы позабылись окончательно. Еда была очень вкусной, да и разговоры оказались куда приятнее, чем в загородном клубе. Мэттью был даже несколько удивлён такими переменами.
У себя дома Маркус оказался совсем не той «главной сучкой города», какой себя позиционировал среди других богатеньких людей. Он всё ещё оставался весьма экстравагантным, но всё же улыбался искренне, шутил безо всяких подтекстов и не выискивал, кого бы побольнее ужалить. То ли на него таким образом сказывалось общество Алекса, то ли он всё же был не таким уж плохим человеком, каким хотел казаться.
Алекс и вовсе оказался очень интересным парнем. В клубе он то и дело молчал, и вот сейчас у Мэттью и Николаса появилась возможность хотя бы узнать его получше. Алекс оказался очень увлекающимся человеком. Ему нравилась фотография (просто раньше не было возможности себя в этом попробовать), он знал много интересных фактов просто об окружающем мире, и это было на самом деле увлекательно послушать.
Маркус, разумеется, не упустил возможности похвалить своего партнёра. Он рассказал о том, что Алекс отправлял свои фотографии на конкурсы и даже занимал высокие места. Это вызывало неподдельное восхищение, которое неизменно смущало Алекса. Тем не менее, он всё равно свободно поговорил с Николасом, пока их партнёры довольно влюблённо посматривали на говорящих.
— Конечно, сходим, — не раздумывая, согласился Маркус на напоминание Николаса о предстоящем концерте. — Главное, чтобы ваш медовый месяц позволил вам выбраться из дома, знаешь ли.
Но не подколоть друга Маркус, конечно, не мог. Хотя делал это, опять же, беззлобно. Просто подшучивал над Николасом и его влюблённостью. Сам ведь проходил через этот этап. Хотя, конечно, Маркус был более социально-активным, поэтому выбираться из дома с Алексом они начали гораздо раньше.