Как же было просто жить с Фрэнком. Фрэнк всегда знал, что нужно делать. Он всегда объяснял те или иные вещи, которые для Кеннета были в новинку. Теперь же приходилось принимать самостоятельные решения, а те, в свою очередь, вызывали сомнения, ну а они влекли за собой беспокойство.
Другие андроиды были лишены подобного дара или проклятия. Они не испытывали сомнений и, уж конечно, понятия не имели, что такое волнение. Они бездумно, как и полагалось машинам в форме человека, работали на людей. Выполняли своё предназначение, а затем направлялись в утиль после десятилетий качественной службы.
Кеннет был другим. Он, ровно, как и его «собратья», был сделан человеком. Фрэнк долгое время работал на корпорацию, а когда вышел на пенсию, начал делать собственные эксперименты. Запрещённые законом. Эксперименты с разумом. Фрэнк загорелся целью создать не бездумную машину, а настоящего человека — с характером, эмоциями, некоторыми недостатками, только не из плоти и крови.
Попыток было немало, честно признать, но, кажется, Кеннет был самым удачным из всех проб и ошибок. Он был не идеальным, но Фрэнк уже заметно постарел и его старческое сознание не позволяло продолжать работу. Кеннет прожил с ним два года, пока у Фрэнка не остановилось сердце. Андроид не смог его спасти, человеческий организм был очень изношен.
У Кеннета были наставления на такой случай. Он должен был уничтожить все наработки Фрэнка, покинуть родной дом и попытаться жить самостоятельно. Притвориться человеком, устроиться на работу, снять квартиру и всё такое прочее. Но проблема оказалась в том, что Кеннет был более человечным, чем Фрэнк даже мог представить. Разумному андроиду было очень страшно делать подобный шаг.
Он два года жил на попечении «взрослого человека» и оказался не готов к самостоятельной жизни. А потому принял решение, которое и привело его сегодня к дому Стриклендов.
Кеннет дошёл до этого района случайно. Ему было не страшно, в целом, оказаться на улице. Андроиду не нужна была еда или сон. Он подзаряжался в специальных магазинчиках для андроидов, которые шли по делам и понимали, что им не хватало энергии для возвращения до дома их хозяев.
В таких магазинчиках требовалось лишь отсканировать чип, вживлённый каждому заводскому андроиду. Информация с чипа привязывалась к определённой семье, которая приобрела себе такого помощника, и счёт за подзарядку направлялся на имя этой семьи. Что же, кто-то получал счёт немного больший, чем обычно. У Кеннета такого чипа попросту не было.
Там же Кеннет заряжал и ноутбук, который прихватил с собой. Рабочий ноутбук Фрэнка, который пообещал уничтожить, но не смог сдержать этого обещания. В конце концов, если Кеннета схватят по подозрению в нелегальных махинациях с искусственным интеллектом, уничтожить быстро простую технику не стало бы проблемой для андроида.
Он нашёл небольшой домик на краю поселения, который, судя по всему, давно уже не использовался. Там и поселился, наблюдая за людьми со стороны и стараясь не показываться на глаза. Так Кеннет и узнал о братьях Стриклендах, приехавших на лето в родное поместье. Они казались андроиду такими интересными. Все трое были очень разными, но всё же невероятно дружными. А ещё шутили так, что Кеннет не всегда понимал, что это — шутка или оскорбление. Настоящая задачка для искусственного разума.
Кеннет, что тоже обычно было не свойственно обычным андроидам, мечтал. Мечтал о том, чтобы жить в подобной семье. Веселиться вместе с братьями. Прокатиться на лошади, пусть это и казалось андроиду немного пугающим. Побыть настоящим человеком хотя бы ненадолго. Ведь у Фрэнка он только и делал, что скрывался, заботился о старике и терзал себя разного рода размышлениями о себе, этом мире и будущем.
И потому, когда Кеннет узнал, что Стрикленды тоже решили обзавестись андроидом-помощником, в эту лохматую голову пришла идея. Что, если он притворится обычным роботом? Будет жить под нормальной крышей, не боясь, что рано или поздно этот домик решат снести или выкупить для новой постройки. Будет ближе к людям, которые ему были симпатичны. Конечно, это не позволит ему быть по-настоящему человеком, но… потом он мог придумать что-то другое, верно?
К тому же решение пришлось принимать быстро. Кеннет просто увидел, как андроид направляется в сторону поместья и спросил его, кому он принадлежит. А тот ответил, что Стриклендам. И не стоило удивляться тому, что супер-дорогая вещица без доставки и охраны шла по дороге ранним утром. Никто не смог бы украсть андроида, который запрограммирован на верность только одной лишь семье.
Никто, кроме другого андроида. Кеннету хватило сил справиться с ним и подключиться к нему через ноутбук, чтобы немножко перепрограммировать. Кеннет прекрасно знал, как работают охранные программы андроидов. Пусть у него таких и не было.
Следом Кеннет вырезал чип, вживляя себе под кожу и, да, морщась от боли, которую тоже мог чувствовать. Не как человек, пожалуй, но ощущать электронные импульсы, кричащие тебе о внешнем повреждении сенсорной системы, было неприятно.
Безымянный пока ещё андроид нёс с собой необходимый набор, идущий в комплекте. Зарядный кабель, кусочки кожи для ремонта внешних повреждений, инструкцию, чёрт возьми. Кеннет задумчиво пролистал последнюю, решив сперва выбросить, чтобы не испытывать судьбу, но всё же перестраховался и оставил. Вдруг семья запросит, некомплект вызовет вопросы.
Кроме того, управление андроидом было голосовым. Кеннету просто нужно было примерно реагировать и изображать поведение обычного робота, услышав все эти команды. Пожалуй, он сможет с этим справиться.
Кеннет нарастил себе кожу в месте вживления чипа, а потом обменялся с андроидом одеждой. К счастью, тот был примерно той же комплекции, хотя местами и было заметно, что простая серая рубашка была тесновата в широких плечах, а простые же серые штаны длинноваты по ростовке. Обычно люди заморачивались и не оставляли своих работников в заводской одежде, поэтому Кеннет надеялся, что и ему просто закажут одежду и не будут обращать внимания на этот маленький факт «неидеальности».
Были и другие неидеальности, которые заставляли Кеннета волноваться сильнее. Всё же он был не заводского, а кустарного производства. Он был не идеальным. Фрэнк всегда больше беспокоился о программном коде искусственного разума, чем о внешней составляющей. Поэтому Кеннет вышел совсем не похожим на классические модели.
Слишком миловидный для парня, как будто Фрэнк сначала хотел сделать девушку, но передумал. Слишком странный рост волос (конечно, ведь тут тысячи и тысячи натуральных волосков закреплял не специальный заводской механизм, Фрэнк делал это вручную и просто откровенно задолбался). Ещё и, как говорили люди, косолапый. Его стопы были не так «закреплены», а переделывать Фрэнк не стал. Говорил, что эти недостатки тоже делают Кеннета человечнее.
И вот, одетый в чужой костюм, отчаянно старающийся ступать ровно, как полагалось андроидам, с надеждой, что странная внешность не вызовет вопросов, Кеннет стоял на пороге дома Стриклендов и звонил в дверь.

Дверь открыла хозяйка дома. Кеннету не составило труда выудить из похищенного андроида всю информацию, заложенную в него от производителя. Внешние данные, имена и прочая информация, которую предоставили Стрикленды при покупке робота-помощника, были охотно поглощены многотерабайтным мозгом Кеннета.
Вообще, память у него была тоже не идеальной, как и внешность. Андроиды, как и полагалось машинам, запоминали всё на весь срок службы, если не происходило программного или технического сбоя. Фрэнк же однажды сказал своему творению: «Я не хочу делать кого-то гораздо лучше человека, я хочу создать почти человека». И, кажется, довольно-таки преуспел в этом стремлении.
Код, обеспечивающий так называемую жизнь Кеннета, был настроен таким образом, что автоматически по чуть-чуть повреждал данные, к которым андроид давно не возвращался. Как человеческая память затирает воспоминания событий, произошедших слишком давно. Со временем эти данные и вовсе удалялись, освобождая место для новой информации.
Однако сейчас Кеннет прекрасно знал, кто перед ним, и всех, кто появлялся перед его взглядом, тоже узнавал. Как и полагалось андроиду.
— Доброе утро, Летиция, — вежливо улыбнувшись, проговорил Кеннет.
Он испытывал радость от того, что пока всё шло хорошо, и его продолжали забавлять отношения братьев. Но Кеннет прятал эти чувства, также, как, в целом, могли прятать их и люди. Единственное, механизм отличался. Люди прикладывали усилия, чтобы не выпустить чувства наружу, изображая другие эмоции. Кеннет немного влиял на свой собственный код, чтобы навесить временную задержку с проявлением эмоций.
То есть какое-то внешнее событие влияло на него, и его программа, как и человеческий мозг, давала толчок — рассмеяться, скривиться, отдёрнуться. Это происходило моментально, как тот же нервный импульс. Но в отличие от человека Кеннет мог «прописать» в программе отсрочку от получения раздражителя до проявления реакции. И за эту секунду мог попросту отменить эту самую реакцию.
Кеннет зашёл в дом, продолжая вежливо, как-то одинаково улыбаться всем остальным. Мысленно, если можно было так сказать, он отметил, какими красивыми были все эти люди, особенно братья. Было приятно рассматривать их с близкого расстояния.
— Конечно, Летиция, вот моя инструкция, — проговорил, вероятно, с приятной для англичан вежливой безэмоциональностью андроид.
В целом книжечка была очень тонкой. Как уже было сказано, управление андроидом было голосовым, интуитивным. В инструкции были даны лишь указания, что делать в случае внештатной ситуации, общие характеристики (насколько хватает заряда, как ухаживать за кожей и волосами, на что андроид способен и прочее), телефоны поддержки и магазинов для ремонта и покупки запасных частей (зарядки, кожи, замены блока питания, например).
Последний лист занимала юридическая информация о гарантии, чего точно было нельзя делать с андроидом и подобные вещи. Как к холодильнику, даже чуточку попроще. Разве что, к холодильнику не прилагался отдельный код для активации поведения «восемнадцать плюс». На Кеннета, разумеется, этот код бы не подействовал, у него, в целом, не было никаких особенных переключающихся режимов. И он истово надеялся в своём сознании, что никто из семьи не решит этот код активации испробовать. Кеннет не хотел бы изображать подобное.
— Доброе утро, Николас, Уильям, Джонатан, — всё с той же улыбкой проговорил андроид, никак не реагируя на шутку в свою сторону.
Хоть и хотелось, конечно. Технически Николас, конечно, был прав — андроиды тоже роботы, просто в отличие от остальных роботов, эти имели человеческий облик. Но всё же было немного обидно (Кеннет отключил возникшую реакцию на обиду, но всё же ощущал её). Не потому, что он был не во вкусе Николаса. Об этом Кеннет как-то не подумал ещё. Просто это «робот» звучало довольно уничижительно. Для того, кто обладал сознанием.
Но обычные андроиды бы ни за что не отреагировали даже на прямое оскорбление. Они знали об обиде только в теории. Вот и Кеннет сдержался.

Кеннет держался неподвижно, с идеально ровной спиной, смотря только перед собой, пока младший из братьев обходил его кругом. Опять же, в глубине себя андроид чувствовал некоторую неловкость от того, что его так пристально изучали, как диковинку. Но ответная реакция на эту стыдливость была отменена им самим. Роботы не чувствуют ничего, так что следовало позволить молодому хозяину изучать его и дальше.
— На данный момент у меня нет имени, но вы можете выбрать имя для меня, — как всегда учтиво отозвался Кеннет, солгав.
Имя ему дал Фрэнк, конечно же. Но Кеннет знал, что у заводских моделей есть только серийные номера. Хозяева сами называли своих андроидов так, как им хотелось. Как называли детей или собак, это было логично.
— Прекрасный выбор, — проговорил андроид, когда старший брат предложил свой вариант. — Вы подтверждаете имя Мэттью?
Тут, честно говоря, новоявленный Мэттью немного терялся в ощущениях. С одной стороны, ему было жаль, что Николас не угадал его настоящего имени. А ведь это и ноутбук — единственное, что осталось у андроида от его создателя. С другой стороны, Мэттью и правда было красивым именем. Возможно, ему стоило считать, что у него два имени. У людей ведь было по два, а то и по три, как у тех же Стриклендов.
— Это стандартная одежда от производителя, — невозмутимо продолжал реагировать и дальше на все эти разговоры вокруг себя Мэттью. — По последним опросным данным такой вид одежды был признан максимально нейтральным. Вы можете выбрать для меня другую одежду. Предоставить параметры тела?
Андроид даже испытал некоторую внутреннюю благодарность Николасу за желание избавиться от этой серой робы. Это действительно был самый нейтральный образ из простых хлопковых штанов и рубашки. И выбран был он не только потому, что не вызывал обычно удивления. Но и чтобы можно было сразу определить, что перед тобой не только слуга, но ещё и роботизированный. Правда, люди всё равно оставались склонны немного одушевлять тех, кто выглядел, как человек, а оттого предпочитали менять стандартную одежду на другую, человеческую.
Потом посыпались указания от старших Стриклендов. И, пожалуй, тут Мэттью повёл себя куда более разумно, чем обычный робот. Андроид на голосовом управлении уже бы явно задёргался, слыша то одно указание, то другое, порываясь сделать всё и сразу. Роботы не умели расставлять приоритеты и выстраивать в головах график действий. Им нужно было давать чёткие указания — сначала сделай это, затем то.
Мэттью же внимательно слушал всё до конца, невольно анализируя сказанное. Обладая разумом, он не мог его отключить целиком, так что и не двигался с места, пока команда окончательно не прозвучит.
— Да, Летиция, мне нужно будет осмотреть дом, чтобы запомнить его планировку и стандартное расположение вещей, — подтвердил андроид.
И вот он было двинулся выполнять это указание, но заговорил Генри, и Мэттью остался на месте. В отличие от робота, он прекрасно понимал будущее время. Значит и на чердак ему забираться нужно было не сейчас.
— Вы можете сообщить мне обо всём, что необходимо сделать. Я составлю график исполнения и согласую его с вами, — встрял в разговор жены и мужа Мэттью, понимая, что так будет проще и ему. Пусть уж продолжают считать, что он какая-то последняя модель. — Также вы можете сообщать мне о других делах в течение дня. Я запомню их и откорректирую составленный график на основе ваших пожеланий.
Прежде, чем все разбрелись, андроид уточнил, кого ему внести, как основного владельца. Это тоже был стандартный протокол. Слушаться андроид будет всех, кто был указан в анкете заявки при покупке. Но должно было быть основное лицо. На случай принятия важных решений, мнение о которых у членов семьи расходится.
Потом все разошлись, а Мэттью неторопливо двинулся осматривать дом. Стараясь действительно смотреть на вещи безразлично, не анализируя и не рассматривая. Компанию ему составил Джонатан, и это было приятно, пусть тот и продолжал, конечно же, думать о том, что перед ним просто новый робот.
— Да, тебя зовут Джонатан Майкл Леонард Таунсенд-Стрикленд, — ответил Мэттью. — Основные данные вашей семьи были направлены в офис производителя при совершении покупки. Ваши фотографии, имена, даты рождения, род занятий и медицинский анамнез загружены в мой процессор. Реальные биометрические данные Николаса совпадают с данными на Николаса Фредерика Лестера Таунсенд-Стрикленда, хранящимися в моём процессоре.
На предложение о помощи Мэттью также спокойно согласился, признав, что это было бы удобнее и быстрее всего. Рядом с Джонатаном волнение было не таким сильным, и андроид расслабился. Нет, пожалуй, это было неплохим решением, прибиться в такую забавную семью.
— Ты можешь сообщить о своих предпочтениях, а также о том, что тебе не нравится, чтобы я запомнил данную информацию и был более эффективным в своей помощи вам, — добавил Мэттью, вновь погасив неловкость внутри себя. Как всё-таки ужасно формулировать такие сухие, официальные формулировки, вместо того, чтобы просто спросить «что тебе нравится делать?».

Всю экскурсию по немалому дому новоявленный Мэттью старался сдерживать эмоции, заложенные в него создателем. Что-то его приятно удивляло, что-то вызывало вопросы, но задавать их было нельзя. Андроиды не интересовались ничем. Они знали лишь определения слов «любопытство» или «предпочтения». Вот и Мэттью не мог выдать себя.
А ведь очень хотелось. Пообщаться с Джонатанатом нормально, поспрашивать его о местной жизни, поделиться интересами. У Мэттью даже мысль возникла мимолётно списать эти желания на какую-то более продвинутую современную модель, но он всё же побоялся это делать. Если не старшие Стрикленды, то молодые точно могли полюбопытствовать в интернете, на сайте производителя на что способны их модели. И узнать, что Мэттью ведёт себя как-то уж очень нетипично для робота.
Так что он продолжал ходить из комнаты в комнату, всё так же контролируя свою неидеальную походку. Осматривал вещи, стараясь не допустить интереса во взгляде, безразлично скользя им по мебели. И отвечать собеседнику сухо и по протоколу.
Это далось сложнее, когда Джонатан показал ему музыкальную комнату. Мэттью ощутил сильное желание сесть за пианино. Дома у Фрэнка тоже был такой инструмент, и Мэттью учился на нём играть. Конечно, ему это давалось легче, чем человеку. Его «нейронные связи» были электрическими и нарабатывались проще, да и тело было способно на большее. Пусть Мэттью и был очеловеченным, но у него не было мышц, чтобы получить растяжение, не вырабатывались и белки, чтобы чувствовать мышечную боль и усталость.
Тем не менее, Мэттью учился с нуля, и музыка вызывала у него то же самое удовольствие, что и у человека. У него даже кожа мурашками покрывалась, если произведение ему нравилось. Да и предпочтения музыкальные у него тоже имелись.
Потом Джонатана позвали на обед, и Мэттью немного напрягся внутри. Он прекрасно помнил о том, что ему стоило накрыть на стол, но слишком увлёкся прогулкой по дому. Тем не менее, Мэттью быстро списал это на вполне типичное для андроидов поведение. Другой хозяин дал другое указание — осмотреть дом, так что робот просто подчинялся последнему, прекратив все действия по предыдущему указанию.
Результатом прогулки Мэттью был доволен. Дом ему понравился, и новость о том, что у него будет своя комната, тоже. В доме Фрэнка у него была своя комната, которую он обставлял и украшал так, как ему хотелось. Фрэнк никогда не заходил к нему без стука, в общем, у него была жизнь, как у обычного парня. Но Мэттью знал, что обычно андроидов просто оставляли рядом с розеткой на ночь. Они включали режим сбережения энергии и «спали», пока не наступит пора приступать к утренней работе.
Собственная комната давала больше возможностей. Например, можно было расслабиться и перестать изображать робота. Или можно было спокойнее сбегать из дома, чтобы проверить вещи и брошенного в домике на окраине настоящего андроида. В конце концов, можно было просто прогуляться, чего обычно роботы не хотели, а Мэттью нравилось.
Весь обед Мэттью проторчал поблизости. Убирал опустевшие тарелки, интересовался вежливо, чего ещё хотят хозяева. К столу роботов, конечно, не приглашали, и Мэттью даже испытал некоторую ностальгию по недалёкому прошлому.
Опять же, в отличие от обычных роботов, Мэттью мог спокойно есть и пить, и, да, как обычный человек после этого нуждался в посещении уборной. Правда, на выходе пища оставалась такой же, как и на входе. Переваривать её Мэттью не умел. Зато умел наслаждаться вкусом и запахом — Фрэнк озаботился наличием и этих рецепторов на языке и в носу андроида. И тут у Мэттью тоже сформировались некоторые предпочтения.
Дома он завтракал, обедал и ужинал вместе с Фрэнком. Да, Мэттью не нуждался в еде, как человек. Энергию он восстанавливал, как и полагалось роботу, подключаясь к электросети и заряжая свои аккумуляторы. Но вкус еды, а также ритуалы совместного принятия пищи Мэттью любил, и сейчас скучал по ним.
Из этих мыслей пришлось вынырнуть быстро и довольно неприятным образом. Под конец обеда из глубины дома вышел другой, уже довольно старый андроид. То ли занимался другими делами, то ли больше работал на кухне.
— Мне принести приборы на гостя? — поинтересовался он, глядя на Мэттью.
Честно говоря, последний даже растерялся на секунду-другую. Люди тоже обычно прекрасно видели, кто перед ними — человек или андроид. Но пользовались больше визуальным анализом. Всё же роботы имели более ненатуральную внешность, говорили, двигались и выглядели иначе, как живые манекены. Андроиды анализировали все данные. И, вероятно, этот, за секунду проанализировав температуру тела Мэттью, а также его бьющийся аналог сердца, решил, что перед ним человек.
— Привет, — наконец, «ожил» Мэттью, улыбаясь всё той же неживой улыбкой. — Меня зовут Мэттью. Я новый помощник-андроид в этом доме.
— Твоя температура тела отличается от температуры окружающего пространства, — «возразил» старый андроид, хотя по сути, просто пытался избавиться от досадного несовпадения аналитических данных.
— Да, моя температура тела поддерживается на уровне тридцати четырёх градусов по Цельсию для большего комфорта человека.
Мэттью немного приврал. Фрэнк вживил в него очень чувствительные сенсоры, реагирующие на окружающую температуру. Кожа Мэттью действительно поддерживала режим в тридцать четыре градуса, но если он находился под солнцем или рядом с камином, печкой, или, напротив, попадал под дождь и снег, температура его менялась. Отключить это своё свойство, не отключая полную работу сенсоров Мэттью не мог. Фрэнк сделал это взаимосвязанным и невозможным. А если Мэттью отключит все сенсоры, он не будет чувствовать ничего. Ни тактильно, ни вкусы и запахи, ни температуру. Он словно будет под глубоким наркозом, и это ощущение живому разуму Мэттью не нравилось.

Мэттью действительно подслушивал разговоры, которые велись за столом. Не как типичный андроид, который только лишь анализировал речь, чтобы понять, не обращаются ли к нему и не дают ли новых заданий. Мэттью просто хотел получше узнать семью, в которую попал. Ему нравилось ощущать себя маленькой частью жизни этих людей.
Хотя, честно говоря, в процессе стало немного грустно. В первую очередь из-за понимания, что Мэттью вряд ли когда-то станет полноценной частью семьи. Теперь, из-за его обмана, Стрикленды всегда будут думать о нём, как о роботе.
Затем Мэттью расстроился, когда за столом говорили о парне Николаса. Не из-за самого факта, разумеется. Просто Мэттью небезосновательно полагал, что у него самого отношений никогда не будет. По воле Фрэнка он был слишком разумен, чтобы встречаться с другими андроидами. Это было так же странно, как заводить отношения с умственно отсталыми. Но и никто из людей не будет всерьёз любить машину, как казалось Мэттью. Даже разумную.
Он всё равно был другим. Он не мог заключать брак и иметь детей. Да, он был аналогичным человеку, но всё же не был человеком. Мэттью мог отключить собственные ощущения и вскрыть себя от паха до подбородка, внутри он был машиной и не мог от этого умереть. Разве с таким кто-то смог бы жить?
Мэттью оставалось лишь надеяться, что когда-нибудь он встретит подобное же уникальное существо, разработанное другим злым гением. Но шансы того при учёте законного запрета на создание андроида с развивающимся искусственным интеллектом были крайне малы. Мэттью был создан, чтобы страдать в одиночестве.
А Стрикленды тем временем оказались такими хорошими людьми, что Мэттью буквально замучался отменять все реакции, которые те вызывали. Они искренне жалели своего старого андроида, даже извинялись за него перед Мэттью, хотя знали и то, что Энтони ничего не ощущает, и думали, что Мэттью не понимает ничего из происходящего.
Тем не менее, Мэттью понимал. Понимал, что люди привязались к старенькому андроиду, ещё довольно допотопному, который отслужил им, пожалуй, лет пятнадцать. Сейчас, конечно, модели делали и долгосрочнее, и мощнее. На таких как Энтони уже и запасных частей-то было не найти. А может быть, он был ещё из тех, которые не ремонтировались, а подлежали утилизации сразу после того, как процессор или аккумуляторы прикажут долго жить. Это было грустно тоже. Сейчас Стрикленды как будто готовились прощаться со своим старым другом.
Мэттью знал, что стандартный андроид непременно сказал бы что-то неуместное после фразы Джонатана. Ведь парень обращался к нему. Например, напомнил бы о своих возможностях или порекомендовал бы что-то насчёт Энтони. Но Мэттью промолчал. Просто не мог себя заставить сохранять роль робота в такой момент.
А после и вовсе стало тяжело. Узнав о том, что якобы новые модели все шли с температурным режимом, все трое братьев решили удостовериться в этом обновлении лично. И снова Мэттью замучался отменять собственные реакции. Он смущался от этого внимания и прикосновений, ему было приятно, а ещё он испытывал несколько щемящее чувство от того, насколько аккуратно прикасались к нему парни. Как будто он был человеком. Как будто они знали, что Мэттью всё чувствует.
Фрэнк довольно редко трогал своё создание. Он мог приобнять его, похлопать по плечу, как отец сына. Но никогда не перехватывал за руку, как Джонатан. И уж, конечно, никогда не гладил щёку, как Николас.
— Исследования показали, что с таким обновлением люди испытывают меньший дискомфорт при случайных прикосновениях. Также это помогает более эффективно использовать андроидов для заботы о детях, — отчеканил, соврав, Мэттью.
Обычно люди не подпускали роботов к своим детям. Как-то это всё ещё было странным для них. Но дети постарше всё же иногда сами лезли к андроидам, воспринимая их, как ожившие игрушки. И, да, жалели, что те на ощупь были как куклы — под температуру окружающей среды. Так что ложь Мэттью была вполне реалистичной.
Сам же Мэттью, договорив вновь стандартизированную фразу, сам поднял голову на Николаса. И, увидев его улыбку, улыбнулся в ответ. Пропустил одну реакцию, не успев её отменить. Тут же спохватился, конечно, вернув лицу привычную безэмоциональность вкупе с просто вежливой улыбочкой. Так что, возможно, Николасу просто показалось, что андроиду вполне себе понравилось его прикосновение и это маленькое внимание.
После обеда парни пошли на конюшни и позвали андроидов с собой. Точнее, позвали Мэттью, чтобы показать ему и внешний двор, а Энтони то ли перепутал, то ли просто на автомате пошёл за ними. Мэттью его было тоже жаль. Но он постарался пройти мимо отключившегося «собрата», не обращая на него внимания.
Вскоре, впрочем, внимание его и впрямь переключилось. Мэттью никогда не видел лошадей так близко. Они казались ему красивыми животными, умными, хотя и пугливыми. Мэттью ужасно хотелось прикоснуться к ним, ощутить пальцами их шерсть, мягкий нос и забавную гриву. Но приходилось только смотреть, как те пугливо обнюхивают его.
Лошадям, конечно, было непривычно присутствие андроида. У него, даже такого развитого, как Мэттью, не было собственного запаха. Он не выделял пот и другие вещества. Он не пах ничем, разве что окружающими запахами или средствами для кожи. Животных это сбивало с толку. Они видели перед собой человека, но человеком он не пах.
— Никогда не видел лошадей, — только и позволил себе проговорить Мэттью, констатируя факт, как это мог сделать андроид.
Он же не мог дать оценку нравится ему или нет, это чувства, на которые роботы не способны по идее. Мэттью и без того, кажется, посматривал на лошадей со слишком сильно заметным интересом, неподобающим андроиду.

Мэттью и впрямь было сложно контролировать все свои реакции и эмоции. Его сложный код выдавал столько ответов на внешние события, что он не успевал за всем уследить. А вокруг происходило слишком много необычного и нового для андроида, прожившего почти в заключении пару лет.
Поэтому он и улыбнулся Николасу, и дернулся от фырканья лошади. Конечно, Мэттью моментально придумал оправдание, но оно, к счастью, не потребовалось. Никто из парней, кажется, не заметил этой нетипичной для робота реакции.
Было и ещё кое-что. К скрытому стыду своему Мэттью находил выездную форму — эти обтягивающие брюки и высокие сапоги — очень сексуальной. Особенно на Стриклендах, с их ростом и подтянутыми фигурами. Мэттью очень старался не смотреть. А если и смотрел, то предельно напряжённо контролировал, чтобы его взгляд и выражение лица не менялось от стандартно никакого.
И, да, подобные предпочтения у Мэттью тоже были. Когда обычные андроиды только лишь двигались и изображали удовольствие, как было заложено программой при включении режима для взрослых, Мэттью был разработан вполне себе полноценным в этом плане. Он испытывал интерес, в том числе и сексуальный, мог получать удовольствие и даже оргазм. За малым физиологическим исключением — у него не было эякулята.
Но сейчас не об этом. Этих своих функций Мэттью и самому ещё не удалось испытать. Но фантазировать ему никто запретить не мог.
Мэттью и впрямь выделили комнату, за что он остался искренне благодарен Оливии. Хотя и благодарил её всё также безэмоционально вежливо, как по указке. Мэттью подтвердил, что будет выполнять все полученные инструкции. И первые дни действительно соблюдал их, чтобы не попасться на обмане.
В том смысле, что Мэттью вынужденно вёл себя, как полагается андроиду. Он не запирал дверь, потому что роботы никогда этого не делали, если не было прямого указания. Не ложился в постель, хотя привык спать по-человечески. Мэттью буквально передёргивало от необходимости садиться рядом с розеткой и переходить в энергосберегающий режим сидя, как делали андроиды. И это было тяжело, особенно если ночи были прохладными. Сенсоры то и дело срабатывали на понижение температуры кожи, и Мэттью начинал дрожать.
Зато ему действительно понравилась обязанность открывать окна по утрам. Пока его никто не видел, Мэттью улыбался, радуясь солнцу или свежему воздуху после дождя. Здесь было красиво, не то что в скученном городе. И наскучить этот вид ещё не успел.
В один из дней Мэттью только успел помочь убрать после завтрака, как его позвал с собой Николас. Уточнять андроид не стал. Николас оставался его основным хозяином, так что его указания всегда оставались для Мэттью приоритетными. По крайней мере, он старался не забывать об этом, ведь на деле не испытывал никакой «привязанности», которой не смог бы не подчиниться.
Мэттью послушно сел в машину, и Николас молча повёз его куда-то. Люди, конечно, бывали разными. Кто-то, как Джонатан, не упускал возможности поговорить даже с роботом. А кто-то, как Николас, не хотел, видимо, слушать эти бесчувственные ответы, поэтому предпочитал делать вид, что едет не больше, чем с умной колонкой рядом.
Только вот самому Мэттью было скучно. Когда его не занимали делами по дому, Мэттью начинал немного страдать. Он специально показывался на глаза Джонатану, чтобы тот хоть как-то пообщался с помощником. Или тайком читал книги в библиотеке, стоя прямо возле полок, чтобы в случае чего быстро поставить книгу на место и сообщить, что вытирал пыль.
— Куда мы едем? — поинтересовался Мэттью первым, решив, что данный вопрос вполне уместен даже для робота. Он не давал никакой оценки, а был просто информативным.
Оказалось, Николас вёз его забирать заказанную одежду для андроида. Мэттью уже понял за эти дни, что этому парню было очень важно видеть красоту во многом. Он просто не мог смириться с несовершенством и убогостью некоторых вещей. Как, например, этой стандартной «робы» для андроидов.
Но поговорить об этом не представлялось возможности. Мэттью рано или поздно дал бы свою оценку чему-либо, как всегда бывает при обсуждении чьих-то интересов. И сейчас, в диалоге один на один, это явно бы резануло слух Николасу. Всё же рядом с ним не человек, и он помнил об этом всю дорогу.
— Ты бы хотел завести разговор или поиграть в дорожную игру, чтобы скрасить время поездки? — вместо того проговорил Мэттью, ощущая себя предельно глупо в этот момент и снова, и снова отключая реакцию стыда.
Он хоть и не был человеком, но разум подсказывал ему, как это нелепо звучало. Но андроиды, в основной своей массе, были созданы именно для этого — удовлетворения всех потребностей человека. Так что Мэттью только и мог, что «предложить свои дорожные услуги» человеку. Но всё же, несмотря на нелепость предложения, он надеялся, что Николас согласится хоть на что-то. Хоть какой-то диалог.

Мэттью ещё ничего не знал о классической британской семье, в которую попал. То есть, он знал общую информацию, которую предоставил ему изначально заказанный Стриклендами андроид, и немного подчерпнул из жизни в поместье. Но о таких мелочах, вроде как о том, что никто из семьи и не додумается зайти в комнату к роботу, ещё не догадался.
Возможно, поэтому пока разумность Мэттью и оставалась под строгим секретом. Не успел расслабиться, чтобы допускать оплошность за оплошностью.
В машине Николас отказался разговаривать с автоматическим помощником. И Мэттью уже как-то привычно отменил реакцию на естественное расстройство. Что же, попробует развлечь себя другими способами. Например, попробует высматривать что-то интересное по дороге. Жаль, при этом нельзя крутить головой или хотя бы улыбаться, если что-то понравится.
Мысленно Мэттью снова жалел о том, что решился на такую авантюру. Да, у него было мало времени, чтобы дотошно проанализировать все последствия своего поступка. Он либо отпускал пойманного андроида, либо поступал, как в итоге поступил. Но вот он жил в семье, в которой хотел жить, а что дальше? Ему уже было скучно и грустно. Он постоянно себя ограничивал, чего не делал в доме Фрэнка. А ещё он ужасно тосковал по Фрэнку. Он, может, и робот, но старика по-своему любил, ведь тот ему был как настоящий отец.
Но обсудить его было не с кем. Не мог же Мэттью признаться, что он был дитём кустарного производства, а не масштабной фабрики.
И всё же, несмотря на то, что Фрэнк создавал своё детище по образу и подобию человека, чего-то он изменить не мог. Например, куда более быстрой реакции Мэттью на разного рода ситуации. Человек был ограничен не идеальными сенсорными чувствами, например, зрением. Да и мозг человека был биологическим. Он отвлекался, не мог обрабатывать столько информации за раз, а также обладал естественной задержкой в ответной реакции. У кого-то задержка была меньше, у кого-то больше, но она была, и сигнал от раздражителя до мышц доходил куда медленнее, чем у машины.
Так что Мэттью заметил зайца за добрые полторы-две секунды до Николаса. И реакции его, обработанные механическим мозгом, были куда быстрее.
— Тормоз, руль вправо, — громко проговорил Мэттью короткими фразами, призывающими Николаса к быстрой реакции.
Сам же андроид моментально вытянул правую руку, буквально прижимая Николаса к сидению получше всякого ремня безопасности. Такое поведение было не удивительным (разве что для того, кто не попадал с андроидами в экстренные ситуации). Роботы всегда действовали так, чтобы спасти или защитить человека. Даже если сами при этом неисправимо ломались. Ни для кого уже не было новостью, когда андроиды бросались под колёса машин, чтобы вытолкнуть с проезжей части зазевавшегося или испугавшегося человека.
Так что Мэттью вполне всё мог списать на протокол безопасности, якобы активизировавшийся в ходе экстренной ситуации. Единственное, что не вписывалось в эту легенду — явное волнение в голосе, когда Мэттью отдавал указания затормозить. Реагируя на опасность, он просто не удосужился отключить собственную реакцию на происходящее.
А в отличие от обычных андроидов, упомянутого протокола у Мэттью не было. И вот он бы вряд ли полез прямо под колёса машин. Роботы не боялись. Мэттью же страсть как не хотел попасть в аварию и испытать боль. И уж, конечно, «умереть», повредившись слишком сильно. Он ещё столько всего не испытал!
Так что попытка обезопасить Николаса была, по сути, его собственным решением. И оставалось только надеяться, что водитель не заметил в собственном испуге волнения андроида, не свойственного машине.
Когда автомобиль остановился, Мэттью как ни в чём не бывало убрал руку и сел снова ровно, глядя перед собой. Он ощущал, как его собственное сердце сильно билось в груди, выдавая испуг. Но вряд ли, конечно, Николас решит сейчас проверить состояние машины рядом и приложит ладонь ему на грудь.
Мэттью повернул голову на Николаса. Тот, к слову, как раз прижимал руку, только к своей груди. К счастью, по медицинским данным, имеющимся у андроида, с сердечно-сосудистой системой этого парня всё было в порядке.
— Не волнуйся, я всегда буду защищать тебя, — проговорил Мэттью. — Если ты хочешь, я могу сесть за руль.
К слову, это был интересный пункт дискуссий, царящих в мире до сих пор. Каждый андроид умел водить машины, чтобы их могли использовать и в качестве водителей. И, в целом, это была хорошая задумка. Андроиды чётко следовали правилам дорожного движения, имели быструю реакцию и должны были справляться с этой функцией прекрасно. Но возникла примерно та же проблема, какая возникла при создании машин с автопилотом.
Последние, правда, начали убивать пассажиров, избегая аварии на дороге и предпочитая слететь в кювет, чем сбить выбежавшего на дорогу человека. А вот андроиды были настроены на то, чтобы защищать человека-хозяина рядом.

Николас отказался от помощи андроида, и Мэттью снова уставился взглядом впереди себя. Его собственное сердце тоже постепенно успокаивалось за отсутствием раздражителей. Да и волнение поулеглось, пусть Мэттью и не мог испытать на себе действие природного адреналина. У него были свои электронные гормоны, прописанные скрупулёзным кодом.
Мэттью слушал музыку, стараясь не двигаться в такт мелодии, даже если та очень нравилась. Тем и развлекался, пока Николас решил не разрушить тишину.
Честно, Мэттью даже обрадовался тому, что с ним заговорили. Тем более, Николас. Перед мысленным взглядом так и стояла та милая улыбка, с которой парень говорил о своём испуге. Но Николас выбрал тему, в которой Мэттью ничего не смыслил. Фрэнк заложил в него базовую информацию, которую должен был знать парень лет двадцати трёх, по окончании какого-либо института, а дальше Мэттью предполагалось развиваться самостоятельно.
Он и развивался. Много читал, увлекался музыкой, изучал то, чем горел Фрэнк, когда был жив — то есть андроидов же. А вот до искусства как-то не дошёл. Тем более до такого узкого его раздела, как антикварные вещицы.
Впрочем, стандартные андроиды тоже не владели подобной информацией. Их создавали в помощь по бытовым вещам. Были отдельные андроиды для больниц или другой конкретной работы. Их и создавали отдельно под заказ. Так что в незнании темы Николас не должен был усомниться. Однако Мэттью всё равно в душе расстроился. После его ответа Николас не продолжит разговор, а как перевести тему на ту, что будет интересна им обоим, чтобы не раскрыть себя, Мэттью не представлял возможным.
— Нет, Николас, это не входит в область моих знаний и умений, — отозвался андроид, стараясь не допустить в голосе сожаления, которого не должен был испытывать.
Николас действительно предсказуемо замолчал, потеряв возникший было интерес. И Мэттью подумал было сообщить о своих музыкальных возможностях, но идея эта пришла довольно поздно. Андроиды не возобновляют разговор спустя несколько секунд. Они либо говорят сразу, если в их «мозгу» срабатывает связка между сказанным и заложенным в память, либо молчат. Вот Мэттью и молчал.
В магазине Мэттью направился к примерочным, куда его отправил Николас. Как всегда с ровной спиной, следя за походкой. Тем не менее, это не помешало девушке, выскочившей из-за угла и немного врезавшейся в него, перепутать его с человеком. Мэттью только вежливо улыбнулся, сообщив, что «ничего страшного».
В примерочной он послушно разделся до нижнего белья. Такое действительно было у всех, даже стандартных андроидов. Всё же, учитывая все эти дополнительные функции, роботы делались анатомичными во всех частях тела. Это очень старые модели делались на подобие Кена или Барби, с гладким пахом и без естественных отверстий.
Николас передавал ему одежду, но сам почти не заглядывал. Точнее, смотрел, когда Мэттью уже был полностью одет. Это немного радовало. Мэттью было неловко, что его вот так одевали. И ему не хотелось бы, чтобы Николас смотрел на его обнажённое тело, как на эдакий манекен. Да и, опять же, фигура у Мэттью была далёкой от стандартов андроидов.
И одну эту деталь Николас очень хорошо заметил. Мэттью и сам испытывал дискомфорт, надев те обтягивающие штаны. Чувствительных сенсоров в паху было значительно больше (по понятным причинам), и слишком плотно обтягивающая ткань доставляла дискомфорт. Мэттью только надеялся на то, что Николасу не понравится этот довольно похабный вид. Ему уже страсть как хотелось оттянуть шов вниз, избавляясь от неприятного чувства.
Но, опять же, роботы так не делали. Оставалось терпеть и делать вид, что всё в порядке, что он ничего не чувствует. Благо, Николасу это тоже не пришлось по душе. А вот его взгляд и прямой комментарий вызвал столько эмоций в душе, что Мэттью опять пришлось лихорадочно сдерживаться.
Он даже не ответил на вопрос. Да, тот был риторическим, но андроид бы определённо среагировал на него, не различая риторические от конкретных вопросов. Задан же был, надо дать ответ. Но Мэттью даже как-то не знал, что на это сказать. Что Николас при желании может его использовать и в таких целях?
Едва шторка закрылась, Мэттью словно отмер. Он прижал ладони к лицу, одними губами проговаривая «чёрт…». Дав волю сдерживаемым чувствам, он поспешил стянуть с себя уже почти ненавистные брюки.
А вообще никто особенно не удивлялся тому, что Николас привёл своего андроида для того, чтобы подобрать ему гардероб. Многие предпочитали одевать своих автоматических работников нормально. Да и… конечно, официальные отношения между роботом и человеком были запрещены, но ни для кого не было новостью, что люди всё равно заводили такие. Удобно же, мозги не делает, есть готовит, всегда тебе рад, сексуальные потребности удовлетворяет. И, конечно, таких любовников не хотели видеть в «рабочей одежде».

Мэттью тоже находил немало странным сексуальное желание к обычным роботам. В качестве нового эксперимента — может быть. Как… люди покупали куклы в специализированных магазинах. Ведь если использовать такую на постоянной основе, это тоже рано или поздно становится странным, не так ли?
Правда, Мэттью, сам будучи андроидом, рассматривал ситуацию с несколько другой стороны. Для него это выглядело почти как насилие. Андроид, хоть и обладал некоторым ограниченным интеллектом, не мог отказать хозяину. Да, обычный робот и не мог желать или не желать чего-то, не чувствовал ни боли, ни удовольствия. Но это же как будто ты занимаешься сексом с человеком с ограничениями ментального здоровья. Мерзко.
Но, увы, это была часть современной жизни. Сейчас существовали даже специальные бордели с андроидами. Ведь они могли выполнить любое предпочтение клиента, на которое ни за что бы не согласилась живая женщина. Мерзко вдвойне.
К счастью, подобных предпочтений среди Стриклендов замечено не было. И Николас действительно подобрал одежду очень стильную и, к счастью Мэттью, очень комфортную. Сенсоры андроида явно бы его поблагодарили, если бы могли.
— Спасибо, — вежливо улыбнулся на комплимент Мэттью.
Он снова старался быть нейтральным, хотя комплимент этот ему всё равно понравился. Было как-то приятно знать, что Николас находит его красивым, пусть и красивым роботом. Мэттью не видел в этом никакой своей заслуги, но его электронный мозг неумолимо настаивал на приятных ощущениях от таких простых слов.
Мэттью с потаённым удовольствием надел новую одежду. Честно говоря, ему самому понравилось, как он сейчас выглядел. Он даже задержался на пару секунд перед зеркалом, чуть улыбнувшись самому себе. Фрэнк постарался на славу. Он и правда был очень похож на человека. Разве что кожа его всегда останется идеальной, а на лице не пробьётся ни единого волоска.
Он вышел из примерочной и покорно подхватил пакеты с одеждой и обувью. Прямо силачом он, к слову, не был. Да, пожалуй, сильнее среднестатистического человека только из-за того, что «мышцы» его были искусственными. Но и не был эдаким металлическим роботом внутри, как показывали в старых фильмах, чтобы одним ударом раскрошить кому-то череп. Мэттью бы вообще предпочёл избегать физических столкновений. Опять же, из-за боли, которую он бы прекрасно почувствовал.
Мэттью помог Николасу уложить вещи в багажник, но даже с его механическим логическим мышлением не удалось укомплектовать «тетрис» так, чтобы вместились все пакеты. Объёма машины явно не хватало. И снова Мэттью рассеянно улыбнулся под нос, услышав этот приятный смех Николаса и его комментарий про Тойоту.
— Какая кухня тебе нравится? — поинтересовался по дороге Мэттью, немного порадовавшись мысленно тому, какая общая тема им выпала.
Андроиды обычно готовили людям, поэтому вполне могли интересоваться предпочтениями хозяев, чтобы потом использовать данную информацию. Хоть о чём-то Мэттью мог поговорить теперь с Николасом, не выходя из образа.
Сам он, конечно, не чувствовал ни усталости (пока аккумуляторы были заряжены больше, чем на половину), ни естественно голода. Тем не менее, Мэттью действительно направился следом за Николасом по какой-то старой привычке. Только по дороге вспомнил, что вряд ли Николас предложит ему поесть. Андроиды не ели. В отличие от Мэттью у них даже возможности такой не было. Но разворачиваться было уже поздно.
Впрочем, и указания сидеть в машине Мэттью не поступало. Так что он вполне мог следовать за хозяином, чтобы, не знаю, следить за его безопасностью. Вдруг подавится, ага.
— Для молодого парня с таким высоким ростом ты довольно мало ешь, — заметил Мэттью, когда Николас сделал заказ.
Ну, помним же — обеспокоенность здоровьем и безопасностью хозяина. Это не потому, что один маленький андроид уже откровенно страдал без общения. И за что Фрэнк его сделал не каким-нибудь закостенелым интровертом, наслаждающимся одиночеством и самокопанием. Смотрел бы в окно себе и ничего бы не волновало.
И уж, конечно, не волновал бы Мэттью тот момент, когда к ним за столик подсел сторонний парень с довольно нагловатой улыбкой. Он бросил короткий взгляд на андроида и только убедился, что перед ним не человек. Тот сидел почти неподвижно и ничего не ел. В отличие от его красивого хозяина.
Мэттью и сам бы не смог себе объяснить, почему ему не понравилась эта попытка флирта. Но тут же пришлось отменять неприятные реакции на такое поведение незнакомца, моментально возникающие в процессоре. И сперва Мэттью собирался уповать на протокол безопасности. Попросить парня соблюдать безопасную дистанцию, но с языка сорвалось совсем другое. Хотя Мэттью и отчаянно пытался подстроить свою реакцию под «роботизированную».
— Зарегистрирован комплимент моему владельцу, — безэмоционально проговорил он, повернув голову на парня и глядя на него почти не моргая. — По средней статистике в заведениях подобного типа данный комплимент звучит около семи раз за рабочий день. Оригинальность комментария не превышает семнадцати процентов.

Мэттью и сам уже заметил, что Николас особенно не смотрит на него. И если в машине это легко было списать на внимание, обращённое на дорогу, то в кафе выглядело, честно говоря, странно. Мэттью, как и полагалось андроидам, всегда смотрел на того, с кем общается. Это, мол, выглядело более приемлемо для человека.
Николас же как будто не воспринимал спутника, как нечто одушевлённое. Никто же, действительно, не смотрел на говорящий навигатор, когда тот выполнял свои функции и указывал путь. Мэттью понимал это. Он сам выбрал такой путь, прибившись в семью под видом обычного робота. Но всё же было обидно.
Николас ему нравился. Мэттью ещё сам полностью не осознавал этого чувства. Но ему было просто приятно находиться рядом с Николасом. И даже вот такой простой, короткий и незамысловатый разговор, как про блюда и гастрономические предпочтения доставлял Мэттью удовольствие. Пусть он и не мог отвечать Николасу в полной мере.
И особенно нравилось, когда Николас смеялся или просто открыто улыбался. Мэттью не мог заставить себя не смотреть на это. И, наверное, в такие моменты радовался всё же, что Николас относился к нему, как к искусственному, и не замечал всех этих взглядов, не свойственных простому роботу. Но всё это в душе отзывалось чем-то приятным.
Для Мэттью всё ещё было новым. Он не только обучался, но и познавал самого себя, как делали и люди. Правда, Мэттью было немного тяжелее. Ему было всего два года, а он должен был разобраться в своих заведомо взрослых эмоциях. Так что пока эта первая лёгкая симпатия казалась Мэттью чем-то совершенно непонятным и не поддающимся анализу.
И уж, конечно, ревность. Раньше её Мэттью тоже не испытывал. Поэтому и сам не понял, почему начал вести себя так с незнакомым парнем. А затем ещё и с Николасом, который смеясь проговорил свою фразу.
— Хорошо, — бесстрастно отозвался Мэттью.
В душе он откровенно вредничал. Николас же не сказал ему хорошо это или плохо, что рядом с ним не будет больше парней. Так что Мэттью просто сделал свой выбор и якобы зафиксировал такое поведение. Хотя робот бы, пожалуй, уточнил — стоило ему действительно отпускать больше таких комментариев или нет. Мэттью не стал. Из той самой вредности, которую раньше в себе не обнаруживал.
К сожалению, их выезд подошёл к концу. Николас помог Мэттью донести все пакеты в его комнату, а потом безо всякого сожаления ушёл, оставив андроида разбирать пакеты и раскладывать вещи по полкам. Мэттью только уточнил, хочет ли Николас сам выбирать, как андроиду выглядеть каждый день, или Мэттью стоило самому чередовать свой новый гардероб на своё усмотрение.
И опять, он сделал это исключительно, чтобы задержать Николаса рядом с собой хотя бы ещё ненадолго. Робот бы не спросил. И вряд ли поменял бы одежду, которая на нём была, если бы не было прямого на то указания.
Той ночью Мэттью всё же впервые запер дверь, чтобы лечь нормально в кровать. С утра он её заправит так же идеально, как будто в ней никто не лежал. Но ночью он насладится теплом тяжёлого одеяла.
Пока лежал, подключившись для подзарядки к сети, но не переходя в энергосберегающий режим, много думал. Интересно, как бы отреагировал Николас, если бы Мэттью сообщил ему правду о себе? Сообщил властям, посчитав подобное создание неправильным? Или просто смотрел бы, как на невероятную диковинку? Почему-то варианты с положительным исходом в голову не приходили, хотя Мэттью никогда не был вроде бы склонен к пессимизму и страданиям.
Потом вспомнился Фрэнк, и Мэттью в какой-то момент не выдержал. Из глаз его вполне по-человечески потекли слёзы. Казалось, все сдерживаемые за день эмоции рухнули на него одномоментно. Он скучал по Фрэнку, ему было больно от его смерти, а вместе с тем Мэттью ощущал себя невероятно одиноким.
Кроме Фрэнка никто не знал о том, кто он такой. Никто не знал, что он вообще «кто», а не «что». И вот этого человека не стало, а Мэттью совершенно не знал, как жить эту жизнь. Как справиться с этой потерей. Зачем его вообще произвели такого на свет. Всё это выглядело какой-то сплошной чередой страданий. Неужели люди точно так же страдали от собственных эмоций, чувств и переживаний?
Устав ощущать всё это, Мэттью «заснул», переводя себя в режим сбережения энергии. Аккумуляторы его зарядились к пяти утра. Мэттью отключил провод, прикрывая разъём специальным колпачком под цвет кожи, но из постели не выбрался. Было ещё слишком рано, чтобы начинать рабочий день.
Правда, память его всё ещё работала. Да и разумным он всё ещё был, как бы порой не хотел этого. Так что вчерашние воспоминания продолжали терзать его. И вот тогда Мэттью решил встать. Пока все спали делами лучше было не заниматься, чтобы не разбудить никого, кто обладал чутким сном. Зато Мэттью мог выйти погулять незамеченным. Чем и занялся, с удовольствием глядя на едва вставшее солнце и ощущая холодную ещё от ночи росу под пальцами.

В целом, Мэттью страдал не слишком долго. Он всё ещё переживал утрату Фрэнка, единственного близкого человека. Ему всё ещё было многое непонятно и казалось пугающим или тоскливым. Но всё же Мэттью, то ли как андроид, то ли как личность был склонен к более логическому мышлению. Нежели позволять постоянно эмоциям брать верх.
Рано или поздно он должен был остаться один — это факт. Жаль, что это случилось так быстро, но никто, даже сам Мэттью, не знал, может, оно и к лучшему. Да и всё происходящее было в его силах изменить. В конце концов, если он не знал, как объяснить своё существование, он мог в какой-то момент сбежать и из этого дома. Оставить записку с извинениями, вернуть семье изначально заказанного андроида и исчезнуть из их жизни.
Что касается Николаса… Да, Мэттью всё ещё хотел его общества. Но трезвый рассудок подсказывал верный вопрос. А нравился ли ему Николас просто потому, что был Николасом? Или потому, что Мэттью, кроме Стриклендов, больше и людей-то не знал?
В общем, Мэттью не собирался пороть горячку, так что продолжал плыть по течению. Правда, пусть он ещё не так долго пробыл с семьёй, Мэттью начал ощущать некоторую стыдливость за то, что, по сути, обманывал всех обитателей дома. Да, он ещё не натыкался на какие-то сцены, когда на него, как на робота, не обращали внимания и говорили или делали что-то личное. Но всё же было стыдно. Никто же вообще не думал, что он всё осознаёт.
И, да, чертовски не хватало общества. А собственное уже изрядно надоело. Хотелось с кем-то нормально поговорить об интересах, да хоть погоде или какой-то несущественной ерунде. Не ограничивая себя стандартными фразами, присущими роботу, а нормально. Посмеиваясь над шутками, кривясь от каких-то громких заявлений, жестикулируя, в конце концов.
Хотелось поделиться с кем-то своими переживаниями или, напротив, радостями. Ведь только в обществе ты познаёшь себя в полной мере. Мэттью хотелось быть если не человеком, то очень близким человеку созданием. Исполнить, так сказать, волю Фрэнка.
Он понемногу всё равно сближался с Джонатаном. Тому, вероятно, в силу возраста было проще проводить время с андроидом. Да и, честно говоря, их немало роднило одиночество и тоска, которые они оба испытывали. Старшие братья не сильно-то обращали внимания что на одного, что на второго.
Мэттью «предлагал свои услуги», чтобы побыть какое-то время с Джонатаном, но при этом не выбиться из роли простого андроида. Так младший из Стриклендов периодически играл в приставку или другие игры, да хоть просто в карты, с Мэттью. Правда, в карты и подобные вещи играть с андроидом было не интересно. Он автоматически считал карты, а потому либо выигрывал, либо поддавался.
Ещё они иногда гуляли. Это были неловкие прогулки, потому что Джонатан так или иначе пытался разговаривать с андроидом, а Мэттью не мог ему толком ответить. И только чувствовал, как интерес младшего брата постепенно сходит на нет.
Зато Мэттью быстро осознал, что Стрикленды не обращали внимания на всякие мелочи, не свойственные роботам. Например, никто и слова не сказал, когда обнаружил однажды Мэттью на улице, хотя никто не позволял ему покидать дом. Ну, вроде как по территории же ходит. А то, что никакой работы снаружи у него не было, Стрикленды и не думали.
Так что когда Николас и Уильям вновь уезжали в клуб, Мэттью уже не таясь спокойно вышел из дома, глядя вслед уезжающей машине. Он, как и Джонатан, завидовал молодым парням, живущим полной жизнью. Честно говоря, Мэттью уже начинал скучать по вкусу еды, которую ему здесь никто не предлагал, и уж, конечно, по музыке, которую он мог слушать только тайком ночами. А за пианино андроида никто и не додумался бы посадить.
Джонатан выругался в сердцах и подошёл к андроиду, приобнимая его. Мэттью едва сдержал улыбку и от поведения юного парня, и от приятного, чёрт возьми, прикосновения. К нему, пожалуй, только Джонатан и прикасался иногда за последнее время.
— Мы можем поиграть во что-нибудь, — привычно проговорил Мэттью.
Но, оказалось, что Джонатану уже надоело и это времяпровождение. Он продолжил жаловаться на братьев и на скуку, выразил желание смотаться в Лондон. А Мэттью всё стоял и думал. Быть может, это не такая уж и плохая идея, раскрыться младшему из братьев? В конце концов, тому бы, наверное, и не поверили бы, захоти он рассказать старшим или родителям.
— Я могу водить машину и заботиться о твоей безопасности, — как-то уже автоматически проговаривал Мэттью, пока размышлял. — Многие родители отправляют несовершеннолетних детей в другие города в сопровождении андроидов. Они получают подробный отчёт за выбранный период времени, а также моментальные оповещения при попытках нарушения протокола безопасности.
Для подростка информация звучала не очень привлекательно, конечно. Ехать с кем-то, зная, что на тебя доложат в случае чего. Ещё и о каждом шаге будут оповещать родителей. Но всё же так Джонатан действительно мог выбраться в Лондон, если убедит родителей в том, что путешествие с андроидом куда более безопасно, чем с тем же Уильямом.
— Ты умеешь хранить секреты, Джонатан? — спросил Мэттью всё ещё голосом робота, глядя ровно в то место, куда уехал автомобиль Стриклендов.

Мэттью и сам не знал, правильно поступает или нет, готовясь раскрыть себя перед Джонатаном. У него даже сердце вновь забилось сильнее от волнения. Это обычные андроиды всегда поступали так, как предписывал им протокол поведения и безопасности. У Мэттью таких ограничений не было. Он был волен поступать так, как хотел сам. В этом он ничем не отличался от людей. Люди ведь тоже далеко не всегда знали, верно они что-то сделали или ошиблись.
Но всё же совсем бездумным поступком это не было. Мэттью понимал, что Джонатану в силу возраста проще поверить в то, что такие, как он, существуют. А ещё он был почти уверен, что когда удивление сойдёт на нет, Джонатан обрадуется, что у него теперь был настоящий приятель, с которым они могли не только в игры играть.
Да и вряд ли парень сдал бы Мэттью взрослым или, тем более, властям. Он даже извинялся перед андроидом за то, что счёл его идею паршивой (а Мэттью прекрасно понимал, что она звучит крайне непривлекательно со всеми этими протоколами безопасности). Вряд ли Джонатан захочет осознанно навредить Мэттью.
Парень снял руку с плеч андроида, внимательно посмотрев на него. Мэттью оторвал взгляд от уже давно пустой дороги и перевёл на собеседника. А потом улыбнулся. Совсем не так, как роботы, этой бесчувственной, вежливой улыбкой. Теперь в ней буквально просматривался мальчишеский азарт и лёгкое чувство вины.
— Думаю, я и есть секрет.
Говорил Мэттью теперь тоже не ровным голосом с идеально поставленными для машин интонациями, а как-то более живо что ли. В его голосе явно слышался эмоциональный фон, не присущий роботу.
— Я… не обычный андроид, — неловко сформулировал свою мысль Мэттью и тут же перебил себя, когда чувство вины напомнило о себе. — Прости, что обманывал тебя всё это время.
Конечно, Мэттью не делал сейчас чего-то эдакого. Знаете, как бывает в сказках или снах, тебе признаётся кто-то, что он волшебник, и сразу сотворяет нечто магическое. Но когда ты вот уже пару недель считаешь кого-то просто роботом, а потом он начинает говорить как человек, использовать мимику, в конце концов, этого уже было вполне достаточно, чтобы мозг начал взрываться, пытаясь осмыслить происходящее.
— Только прошу, не говори никому, ладно? — добавил Мэттью, перехватывая Джонатана за руку самостоятельно. — Создание таких, как я, запрещено. Если кто-то доложит, меня… не знаю, убьют, наверное.
На секунду Мэттью подумал о том, что, наверное, по отношению к нему, конечно, будет более точным термин «утилизация». Он робот, а не человек. Но, с другой стороны, он был разумным существом, пусть и функционирующим, основываясь на других принципах, нежели человек. Так что, нет, его именно убьют.
Неживых существ нельзя убить. Они не боятся смерти, потому что не понимают, что такое смерть, даже обладая искусственным интеллектом. Мэттью понимал. И боялся. Какое бы сердце не билось в его груди, он был живым.

Мэттью и сам сильно разволновался, глядя на реакцию Джонатана. Парень явно испугался. И, с одной стороны, это было не удивительно — вряд ли он хоть раз видел, кроме как в кино, как «оживают» андроиды. С другой стороны, Мэттью явно не подумал о том, какой будет первая реакция собеседника.
Потому и молчал, не зная, что сказать, только виновато глядя на Джонатана. Теперь уже точно виновато, даже не улыбаясь.
Благо, Джонатан очнулся и сначала осмотрелся. Это было ненужно, ведь Мэттью обладал отличной реакцией. Если бы он услышал хоть сторонний шорох или, тем более, звук шагов, то моментально бы переключился в режим робота. Но Джонатан, понятное дело, не знал об этом. Пока он видел только обратный переход.
Он схватил Мэттью за руку и потащил куда-то за дом, и андроид послушно поспешил за ним. И совсем не как робот споткнулся по дороге. Всё же бег или даже быстрый шаг — не для него. Не с его неидеальными ногами, как говорится.
— Что я… не обычный андроид? — неловко повторил Мэттью на просьбу, сцепив невольно руки в типичном человеческом жесте волнения.
Кажется, Джонатан ожидал услышать несколько иной ответ. Что Мэттью, например, привычно-вежливо улыбнётся и скажет, что пошутил, как минимум. Или вообще сообщит тем надоевшим равнодушным голосом, что не понимает вопроса.
Мэттью было жаль, что он заставил Джонатана так сильно распереживаться. Но идти на попятную уже было поздновато.
А потом Джонатан и вовсе проговорил в целом ворохе тихих восклицаний то, что заставило Мэттью невольно хихикнуть. Теперь-то он отменил собственные задержки в реакциях и не контролировал их возникновение насильно.
— Прости, прости, пожалуйста, — продолжая по-человечески улыбаться проговорил Мэттью. — Просто это так забавно прозвучало про «проделываешь лицом всё это». Прости.
Кажется, Мэттью только что доказал, что андроидом он был местного производства. По крайней мере, извинялся он не реже, чем Стрикленды.
— Да, наверное, очень похож на человека, — добавил он уже без шуток. — Только вы биологической природы, а я механической.
Чуть позже эмоции обоих поулеглись, и Джонатан задал первый более-менее осмысленный вопрос. Который заставил андроида немного погрустнеть.
— Фрэнк, — чуть отвёл взгляд Мэттью, но всё же дал более развёрнутый ответ. — Он очень долгое время работал в корпорации по созданию андроидов. Занимался искусственным интеллектом. Его всегда раздражали эти законы, запрещающие разрабатывать разумных и чувствующих андроидов. Так что, когда он вышел на пенсию, занялся этим самостоятельно. И вот… два года назад у него получился я.
Он немного улыбнулся и дёрнул одним плечом, снова в некоторой неловкости. Было как-то странновато говорить хоть кому-то о том, о чём никто на этом свете не знал, кроме самого Мэттью, конечно же.
Джонатан уселся на траву, и Мэттью, подумав, аккуратно присел рядом через какое-то время, полное молчания. Он неуверенно прикоснулся ладонью к спине парня.
— Прости, что вот так всё вывалил на тебя, — искренне проговорил он. — Мне уже было тяжело молчать. Фрэнк умер, а я… просто не знал, что делать. Так что прибился к вам, но, честно говоря, это было не лучшим решением. Это ужасно скучно жить такой ограниченной жизнью. И ужасно обидно, когда тебя считают вещью.
Мэттью хотел было добавить, что Джонатан был единственным, кто общался с ним, даже думая, что тот не больше, чем машина. Ни Николас, ни Уильям на него толком даже не смотрели, если только не было указаний. Но пока Мэттью решил промолчать. Наверное, стоило вываливать всю информацию порционно, а то от него и Джонатан сбежит, не в силах переосмыслить всю эту тему разумности.

Пожалуй, Мэттью не до конца понимал собственную уникальность. Он знал, что создание таких андроидов, как он, было запрещено, а значит, что Мэттью был либо единственным, либо входил в какое-то крайне ограниченное число разработок. Понимал, что для человека встретить такого лично — поразительно. Но всё же не ожидал такой бурной реакции, а на многие вопросы даже не знал, как ответить.
Мэттью всегда воспринимал себя, как… себя. Он был таким, каким был, и внутри себя (помимо понимания сухого факта редкости своего существования) полагал, что это нормально. Другого существования Мэттью не знал.
— Конечно, мне может быть обидно, — поэтому сперва улыбнулся он на вопрос Джонатана, хотя быстро исправился: — В смысле, не «конечно»… Но я чувствую обиду, да.
А вот уточняющий вопрос заставил Мэттью призадуматься. Он даже поставил андроида в небольшой ступор. Ровным счётом можно было спросить другого человека «как ты чувствуешь обиду» и, скорее всего, в большинстве своём люди не смогли бы толково ответить на такой неожиданный вопрос.
Кроме того, Мэттью не мог насильственным образом менять свой код. Он мог расширять его, обучаясь, перестраивать, реагируя на внешние раздражители, но не переписывать. Фрэнк озаботился и этим вопросом. А так как Мэттью не мог забраться в собственный код, он не знал, откуда исходит то или иное чувство в нём, как все эти эмоции прописаны.
У него была возможность открыть ноутбук Фрэнка с его наработками и разобраться в нём. Но, во-первых, Мэттью ещё только начинал копаться в программировании и искусственном интеллекте. Он разбирался в обычных андроидах, да и то, за два года не наработал ещё должного мастерства. А во-вторых, было как-то немного странно и даже страшно. Одно дело просто знать, что ты сделан человеком, и совсем другое — видеть из каких букв и цифр ты состоишь.
Конечно, человек тоже мог посмотреть на собственное ДНК, все эти клетки, даже увидеть электрические импульсы от мозга по нервам. Но всё же было какое-то незримое отличие между этим и сухим полотном программного кода. Хотя, каждому своё, конечно. Кто-то нашёл бы восхитительной и невероятной такую работу.
— А как ты чувствуешь обиду? — в итоге спросил в ответ Мэттью, снова пожимая плечами. — Наверное, твой мозг связывает ожидания с реальностью и… даёт какой-то сигнал, что ты обижен. Мой мозг в этом вряд ли чем-то отличается.
Помолчав буквально половину секунды, Мэттью снова улыбнулся:
— Только твой мозг — это серое желе, а мой — маленький процессор.
Быть может, вопрос Джонатана был больше риторическим и стоило ответить что-то в стиле «как видишь, возможно». Но Мэттью же был несовершенным. Вот и воспринял изумление собеседника, как конкретный вопрос о возможностях.
А вот ещё чуть позже на лицо необычного андроида вернулось некоторое смущение. Он ведь не только умел обиду чувствовать, но и анализировать свои действия. И он прекрасно понимал, что поступил он не самым правильным образом. По отношению к Стриклендам в том числе, которые заказывали вполне себе традиционного робота.
— Я прятался в пустующем доме здесь, в деревне, — смущённо признался Мэттью. — Увидел, как к вам идёт андроид, и решил… ну… подменить его. Отключил его и оставил там.
Правда, забрал ещё чип и информацию обо всей семье. Конфиденциальную, между прочим. За что и чувствовал неловкость.
Но, кажется, то ли подростка такая афера ничуть не возмутила, то ли Джонатан всё ещё пребывал в некотором шоке от происходящего. В общем, он не шибко-то и возражал против такого поведения Мэттью. Вместо этого он внезапно решил потрогать андроида, словно забыл, что уже ни раз прикасался к его тёплой коже.
Одним прикосновением Джонатан не ограничился, и Мэттью не выдержал и рассмеялся, когда тот решил потрепать его по щеке. Как будто проверяя на живость и натуральность. Да и жест сам по себе был забавным.
— Вообще, да, у всех сейчас кожа приближённая к натуральной, — улыбаясь, проговорил Мэттью, и добавил: — Правда, я тогда соврал… Андроидов не делают тёплыми. По крайней мере, я не слышал о таких моделях. Но Энтони тогда чуть не выдал меня, пришлось что-то экстренно придумывать.
Кажется, разговор постепенно наладился. Джонатан уже не выглядел таким шокированным. Скорее, стал очень заинтересованным. Ему было донельзя интересно узнать, что ж это за чудо такое перед ним.
— Эм… Всё то же, что и ты, — и вновь пожал плечами Мэттью. — Ладно, я не умею ездить на лошади, потому что никогда их не видел, до встречи с вами.
Было сложновато вот так сходу ответить на вопрос «что ты умеешь». Опять же, спросите человека — что ты умеешь? Любой растеряется. Вот и Мэттью, воспринимая себя, как себя, затруднился с быстрым ответом. Пришлось как-то специально думать, а что его отличает от рядового андроида. Или человека. Или что было бы интересно услышать Джонатану.
— Я чувствую эмоции, боль и удовольствие, — неуверенно протянул Мэттью. — Вкусы, запахи. Я могу есть, хотя я не умру без еды, но мне нравится вкус. Чувствую холод, и мне не нравится мёрзнуть. Поэтому я о-очень благодарен Николасу за то, что он купил мне весь этот гардероб. Было бы неловко задрожать, изображая простого робота-помощника.
Кажется, проще было сказать, что он не мог, в отличие от людей. Он ведь даже мог чихать, когда пыль попадала в «дыхательную» трубку. Но подобные отличия как-то даже не приходили в голову. Фрэнк предусмотрел если не всё, то почти всё.