Разумеется, Мэттью не знал ничего о братских отношениях, какими они были на самом деле. Николас вообще телевизор смотрел? А книги читал? Там что ни братья, так всегда дружные, любящие, готовые чуть ли не на смерть ради родни. Андроид, конечно, понимал, что всё это бред — по крайней мере, уже насмотревшись на Стриклендов. Но глубинно этот вопрос ещё не успел разобрать, так что, нет, не подумал о таких тонкостях братства.
Да и допытываться всерьёз насчёт того, что с Николасом не так, не стал. Это вообще было бесполезно. Как красота была в глазах смотрящего, так и подобная оценка любимого человека. Николас вот был уверен, что был эгоистом, тем не менее, Мэттью этого так и не заметил. Зато он видел внимательность и заботу от этого человека. И можно было, конечно, отмахнуться, мол, влюблённость надевала на Мэттью розовые очки. Но, серьёзно, вот что такого уж эгоистичного Николас сделал за последнее время?
Так что и тут, нет, Мэттью не собирался слушать стороннее мнение, даже если оно принадлежало самому Николасу. Как-нибудь уж сам разберётся, что ему нравится, а что не нравится в этом человеке. Подходят ли они друг другу, как казалось сейчас, в самый бурный романтический период, или однажды это всё угаснет.
Пока же у них с Николасом неожиданно намечался свободный от всеобщего внимания день, и это было прекрасно. И очень будоражило, пусть Мэттью и старался не показывать виду. И поменьше смотреть на Николаса, конечно. Всё равно тот точно так же держал сейчас лицо, и ничего андроид бы на нём не увидел.
А вот перед Летицией Мэттью всё же извинился, несмотря на то что Николас уже ответил ей в той же манере. Всё-таки в том, что Николасу пришлось тогда врать, была исключительно вина Мэттью, который скрывался ото всех, но хотел продолжать заниматься музыкой. По крайней мере, Мэттью так думал, как-то подзабыв, что инициатива вызвать мастера вообще-то лежала целиком и полностью на Николасе.
В целом, даже если извинение это было не нужно, Мэттью всё равно привлёк внимание на себя. Родители заинтересовались его тягой к музыке, и андроид с удовольствием поотвечал на их вопросы. На чём он играл, что вообще делал, какую музыку и композиторов любил. И, конечно, немного смутился, когда говорил, что немного сочиняет.
Он тоже не стал признаваться, что один из них уже слышал его наработки. Но не потому, что скрывал отношения. Мэттью, в целом, легко мог сказать тому же Джонатану, если бы тот удивился, что… а кому, как не Николасу оценивать красоту искусства? По правде-то, они тогда и не встречались на самом деле. Просто сейчас было как-то не в тему заявлять — а Николас уже всё слышал и ему понравилось.
Потом тема исчерпала себя, и родители поинтересовались у Николаса, чем он планировал заниматься. А этот разговор как-то перешёл в некие шутливые словесные дебаты между старшим сыном и Мэттью, который ответил на тот игривый взгляд своим.
— А попахивает всё равно ксенофобией, — улыбнулся под нос он. Это было даже забавно. Вот уж кого точно не назовёшь ксенофобом (по крайней мере по отношению к некоторым определённым андроидам), так это Николаса.
После обеда пришло очень приятное сообщение от Николаса, от которого Мэттью разулыбался от уха до уха. «Было бы неплохо. Хотя мы и так прекрасно проведём время, целый день будем одни», — написал он в ответ, тоже добавив пару поцелуйчиков в конце сообщения. Вот вроде бы и не представлял ничего конкретного, а всё равно и радовался, и даже приятно волновался от такой перспективы.
«Пойдём, я хочу поездить», — написал он чуть позже. А следом пришлось дописать: «Я имел в виду на настоящей лошади, Никки!». Кажется, им и правда стоило уже поскорее раскрыться перед Джонатаном. Мэттью чувствовал, что скоро уже все обыденные слова станут нести в себе какой-то сексуальный подтекст с их дурацкими отмазками. Теперь уже и в библиотеку не сходить, и на лошади не покататься без дополнительных комментариев.

Николас на самом деле знал о Мэттью куда больше остальных. И, что несколько поражало воображение, если так подумать, то даже не просто больше других Стриклендов, а больше вообще всех людей на планете. Но это всё тоже философия. Ближе же к реальности и насущному: Джонатан действительно считался другом Мэттью. Но всё же любимым людям рассказывали куда больше, чем даже самым близким друзьям.
Кроме того, Мэттью немного ограничивал себя в том, чтобы делиться личным с младшим из братьев. Он скрывал от Джонатана свои отношения, у них были несколько разные взгляды на отношения в целом и с Николасом в частности. И это одно уже убирало из списка возможных тем для разговора очень многие вещи. В том числе вот и про сочинение музыки. Сложно было поделиться этим с Джонатаном, не упомянув о том, что Николас вот был уже посвящён в эту тему, и что Мэттью вдохновлялся именно его чувствами к его старшему брату.
Даже сейчас Мэттью немного волновался в душе, как бы ему не пришлось снова лгать. Ведь Джонатан мог вполне себе задаться вопросом, а когда и как Николас вообще узнал о том, что требуется вызвать мастера. Вряд ли Мэттью однажды подошёл к нему и прямо заявил — мне нужно ваше фортепиано, сделай с этим что-нибудь.
Но то ли Джонатан не подумал об этом, то ли его отвлекла шутливая перепалка между этими двумя, что обычно не слишком-то, действительно, разговаривали друг с другом за столом. Тем более, когда за обедом присутствовали вообще все Стрикленды.
— Если бы ты интересовался, что мне нравится, а что нет, ты бы не задавал таких вопросов, ксенофоб, — хихикал Мэттью.
Совершенно несерьёзно, конечно. Хотя бы потому, что Николас-то вот как раз очень хорошо знал, что его механическому бойфренду нравится, а что нет. И не только касательно увлечений, знаете ли. Этот нахальный парень уже успел и интимную сторону того, что там этому разумному андроиду нравилось, разузнать.
Но Уильям решил встрять в этот разговор. Он-то тоже знал больше прочих присутствующих. Так что в отличие от родителей и Джонатана не воспринимал этот короткий диалог, как простые шуточки. Скорее, как чёртовы заигрывания. И ему надоело это слушать.
— Не ревнуй, — хихикнул Мэттью на его комментарий. — Ты же знаешь, что я всё равно люблю тебя больше всех.
Но всё это были цветочки. Настоящий флирт и заигрывания зачастую с сексуальным подтекстом продолжились уже в переписке. Джонатану и впрямь лучше было не видеть даже случайно всплывающих уведомлений от Николаса. Почти со стопроцентной вероятностью парню бы не понравилось увиденное. Ещё и от стыда бы сгорел.
«Честно говоря, я бы хотел получить первый поцелуй за день в твоей спальной», — написал в ответ Мэттью, немного смущённо улыбаясь под нос. Звучало, может, и банально. Но откровенно намекало, что Мэттью очень даже хочет провести последующую ночь с Николасом, чтобы, собственно, и оказаться первым делом с утра в его спальной.
Ещё более смущённой стала эта улыбка, когда Николас превратно понял его желание покататься верхом. И от его короткого, но ёмкого ответа, да ещё и с этим подмигивающим смайликом, в голову тут же начали приходить воспоминания определённого характера. И как они с Николасом сбегали «галопировать», и как Мэттью выезжал верхом прошлой ночью. Но всё же андроид и впрямь не рискнул повторять нечто подобное, когда все были дома. Так что учился галопировать он по-настоящему к некоторому недовольству Николаса.
Впрочем, последнее было несколько сглажено. «Другое — когда все уйдут спать», — дописал Мэттью, еле осмелившись отправить такое. Хотя писать было куда легче, чем сказать вслух. Кажется, на последнее Мэттью и не решился бы никогда. Еле сдержал смущённую реакцию после последующего сообщения и реального подмигивания Николаса.
Несколько дней ещё приходилось балансировать между желанием быть ближе к Николасу и желанием не раскрыть имеющуюся близость перед остальными. А потом наступил день икс. Мэттью действительно предупредил партнёра заранее, что встанет рано вместе с остальными, чтобы хотя бы показаться на глаза. Вдруг Джонатан, который знал, что его друг встаёт в семь утра обычно, решит заглянуть к нему в спальную или вообще поискать приятеля. Можно, конечно, было бы сказать, что он зачитался допоздна, поэтому не зарядился к обычному времени, но Мэттью опасался, что ещё одно упоминание чтения, и даже он, как андроид, научится краснеть.
Так что Мэттью, знаете ли, в семь утра тоже был не шибко счастлив проснуться. Николас разрядил его почти полностью прошлой ночью (да, это комплимент и очень интимный среди андроидов), так что вставал Мэттью по будильнику, так как шесть часов ещё не прошло. Он тоже выглядел недовольным и не выспавшимся, но всё же Николас его обыграл и в этом. Хотя отчего-то Мэттью находил умилительным это ворчание и все последующие требования.
— Какой ты милый бука, — улыбнулся Мэттью, целуя напоследок Николаса и мысленно отмечая, что одно его желание-таки сбылось, первый поцелуй случился именно в спальной.
Потом пошёл тихонько принял душ, как полагалось проснувшемуся человеку, и вышел в общее пространство провожать ребят. Едва те покинули поместье, вернулся, конечно, под бок к Николасу. Ему самому ещё не мешало бы подзарядиться до конца. Пришлось, правда, соблюдать все требования капризного утреннего Стрикленда и раздеваться полностью. Мэттью собирался лечь в трусах, но Николас как-то моментально проснулся от такого возмутительного поступка и очень как-то поспособствовал тому, чтобы и бельё покинуло их пододеяльную зону.
Через часок где-то Мэттью снова отключился от сети и привычно перелёг, обнимая Николаса уже без мешающей штуки в боку, «досыпая» столько, сколько требовалось человеку.

Мэттью сравнивать было не с чем. И в каких-то моментах это было только плюсом (особенно для Николаса), но, конечно, и минусы присутствовали. Как, к примеру, с тем же сексом. Мэттью не чувствовал себя до конца раскованным, так как попросту не понимал — нормально ли было то, что его так постоянно тянет к Николасу, или не очень.
Он впервые проходил этот этап отношений, когда, да, хотелось почаще быть в постели, получать удовольствие всеми возможными способами. И не понимал, что ничего зазорного, да и вообще особенного в этом не было — это ведь тоже способ познания друг друга, проверки совместимости. Впрочем, для Мэттью вообще каждый этап их отношений был новым.
Так что если уж Николас не понимал, были ли их чувства особенными или вообще почему всё происходило так ярко, то Мэттью и вовсе терялся в происходящем. А обсудить всё это с партнёром стеснялся, конечно.
Зато Мэттью быстро схватывал то, что Николасу нравилось. И тут речь не только об интиме, хотя и о нём тоже. Мэттью с первого дня понял, что партнёру понравилось просыпаться рядышком, нравилось обниматься во сне и все эти утренние нежности. В первый раз андроид не ушёл от Николаса после зарядки просто потому, что посчитал это несколько странным. Да и разбудить побоялся, выбираясь из объятий Николаса. Но в последующие ночи Мэттью оставался уже с полным пониманием, что так приятнее для них обоих.
Хотя почему-то Мэттью ещё не думал всё равно об их совместном проживании. Честно говоря, он ещё и о переезде в Лондон не вспоминал. Жил себе сегодняшним днём и наслаждался их довольно бурным, хоть и тайным развитием отношений.
В их особенный день Мэттью снова проснулся от того, что Николас начал шевелиться, и улыбнулся от звука этого ещё сонного голоса. Негодяй с самого утра уже начал немножко приставать. И откуда у него столько «заряда»?
Отвечать на эти ещё пока ленивые заигрывания Мэттью не стал, только прижался к горячему телу плотнее, тоже тихонько целуя обнажённую кожу. Было что-то особенное в этой нежной лени по утрам. Мэттью очень нравилось это. Пусть обычно вся эта возня ни к чему не вела, так как обитатели поместья уже не спали, и не хотелось бы, чтобы кто-то услышал из-за двери это продолжение ночных утех.
А вот вопрос Николаса поставил Мэттью врасплох. Во-первых, андроид не сразу сообразил, о чём именно его бойфренд говорит. Особенного в постели или в принципе на день? Во-вторых, уточнять последнее не было никакого смысла. Мэттью не знал ответа ни на тот, ни на другой вопрос. Как-то не задумывался об этом.
— Не знаю, — честно ответил Мэттью, поглаживая Николаса по спине. — Например, что?
Спросил, а через долю секунды подумал, что, наверное, стоило остановиться на простом «не знаю». Николас имел свойство отвечать на вопросы очень уж прямо и конкретно, что почти всегда непременно смущало Мэттью.
Впрочем, это не помешало ему всё равно поддаться (и с большим удовольствием), когда эти неторопливые ласки перешли к чему-то более сексуальному. После сна, на полном заряде Мэттью показалось, что тело его было каким-то особенно чувствительным. И это тоже добавило некоторой особенности сегодняшнему дню.
— Пойдём, — чуть застенчиво улыбнулся Мэттью после, когда Николас предложил не расставаться и во время утренних процедур.
Тут, в целом, андроид смущался только того, что это было внове для него, ну и того, что он будет вот так вот в открытую раздеваться перед Николасом. Хотя градус этого смущения был пониже обычного. Всё же они только что занимались сексом при свете солнца, и как бы не под одеялом, так что ничего нового Николас явно не разглядит. А душ Мэттью принимал ровно, как и люди. Особенность была одна и незначительная.
Правда, из-за последней Мэттью пришлось сперва дойти до душа, в который он обычно ходил. Николас, разумеется, пошёл следом. А вдруг Мэттью потеряется по дороге, правильно же? Это последний тоже почему-то счёл милым. Ему так хотелось быть почаще вместе, что это ответное желание не воспринималось чем-то навязчивым, а напротив. Как будто они были на одной волне по желанию близости.
Мэттью взял из специальной упаковки прозрачную наклеечку и приляпал её себе на бок, закрывая и без того незаметный участок кожи, под которым скрывался зарядный разъём. Николас уже знал о таких штуках, они покупали такие для Арнольда, чтобы тот тоже хоть иногда мылся. В целом, разъем и без того был герметичным, и с андроидом ничего бы не случилось, погрузись он в воду. Но когда ты моешься с мочалкой или в целом постоянно задеваешь бок, лучше было перестраховаться. Никто бы от этого не умер, но менять разъём — приятного мало. Особенно для Мэттью, который чувствовал всё.
Принимать душ с Николасом тоже понравилось. Пусть они и больше целовались, трогая мокрые тела друг друга, чем на самом деле мылись. Но это опять же было впервые для Мэттью. Да и, в целом, приятное времяпровождение для влюблённой парочки.
Когда же вернулись в спальную, чтобы одеться (то, что они остались одни, не вызвало ни у кого желания разгуливать по поместью с голыми задницами), Мэттью увидел немало сообщений на телефоне. От Джонатана. Тому явно было скучно все три часа пути, пока его товарищ спал, а потом занимался тем, что младшему Стрикленду лучше было не знать.
— Ну и как это обозвать на сей раз? — протянул Мэттью с лёгкой улыбкой, без сомнений демонстрируя экран телефона Николасу. — Вряд ли я зачитался так, что три часа не слышал оповещений. Да и для выездов рановато…
Проговорил и сам же первый начал хихикать, закрыв лицо свободной рукой и немного чертыхнувшись под нос. Какая пошлая нелепица…

Дело было не в том, что Мэттью был каким-то скованным в постели и боялся экспериментов — вовсе нет, особенно, что касалось первого. Он просто в целом не ощущал должной уверенности в поведении и желаниях. Не был уверен, когда каждый день направлялся в комнату Николаса среди ночи, когда переписывался с ним с откровенным контекстом и во всём прочем. Он не знал, нормально это всё или нет, слишком поспешно или в порядке вещей. Фрэнк не закладывал в него какого-то сексуального просвещения, кроме самой основы.
Так что Мэттью, к слову, вовсе и не выдавал чужие желания за свои. Он просто не обзавёлся ещё собственными, только пробовал и изучал самого себя в этих новых для него отношениях. А пока же, что естественно, ориентировался на Николаса.
Именно поэтому, кстати, Мэттью удивил тогда партнёра в машине, согласившись на то, чтобы его эдак сексуально выкрали на очередном выезде верхом. Если для Николаса это было нормально, то Мэттью готов был на такие эксперименты. Не факт, что ему всё бы понравилось — всё же предпочтения и разные ощущения у него, такого продвинутого андроида, имелись. Но чтобы это понять, нужно же было это попробовать, не так ли?
Пока же у них всё что хорошо. И все желания Николаса встречались с явно положительными эмоциями. Конечно, за две недели они той самой Камасутрой не обзавелись, но ведь и без излишеств могло что-то оказаться не близким. Но Мэттью всё нравилось. Даже то, что Николас продолжал быть негодяем и смущал его каждые полчаса, как минимум.
— Не знаю, — повторил уже более смущённо Мэттью тогда, честно признаваясь: — Мне всё понравилось…
Прошло ещё не так много времени с начала их сексуальных отношений. Так что Мэттью совсем не лукавил, отвечая так. Ведь если интимная близость каждый день приносила немало удовольствия, поначалу сложно понять, что конкретно тебе нравится больше всего. Это у Николаса уже накопились какие-то пунктики, заводящие сильнее прочих, а партнёр ему достался невинный, как чистый лист.
Благо, Николас об этом помнил, и это его не смущало. Так что даже в отсутствии каких-то предложений утро прошло очень приятно для них обоих.
Перед завтраком, правда, эта влюблённая лёгкость на пару минут поутихла с кучей сообщений и даже пропущенным звонком от Джонатана. Мэттью не хотелось врать другу в очередной раз. Но и, конечно, он не мог написать правды. Даже если они с Николасом прямо сейчас примут решение признаться и младшему из братьев, делать это в сообщении — глупо.
— Ну нет, оставь хотя бы музыку музыкой, это святое для меня, — улыбнулся Мэттью, не соглашаясь на предложенный вариант.
Так что, чуть вздохнув от новой лжи, андроид написал гораздо более простенькую ложь, без уточнения подробностей. Мол, оставил телефон в комнате на зарядке, не думал, что ты рядом с Уильямом и родителями заскучаешь и будешь мне написывать. Действительно ведь, не подумал о том, что Джонатану куда интереснее было пообщаться с другом, чем с братом. А чем уж там Мэттью занимался всё это время — какая разница, не в комнате же ему, на самом деле, сидеть всё утро и чахнуть над телефоном.
Несмотря на то, что Джонатан уже добрался до Лондона, он всё равно довольно быстро увидел ответ друга и умудрился ещё и пообщаться немного с Мэттью. По крайней мере, пока тот отвечал, следуя за Николасом до столовой. Потом снова стало как-то не до дружеского общения, так что Мэттью шутливо написал Джонатану, чтобы тот не терял его, и он пошёл дальше заниматься своими делами. Хоть играть, хоть читать, хоть гулять, извините, теперь андроид мог преспокойно заниматься всем, что хочется.
— Ты его явно нечасто видишь или замечаешь, — улыбнулся Мэттью, когда они столкнулись с Арнольдом, и Николас показательно схватился за сердце. — Иначе бы у тебя случился инфаркт твоего вкуса.
На вопросительный взгляд Николаса, куда более разумный андроид улыбнулся шире, чуть кивнув в сторону уходящего по коридору Арнольда, который вежливо поздоровался с повстречавшимися людьми.
— Вы не сказали ему, как часто нужно менять одежду, — пояснил Мэттью. — Он с того дня, как ты привёз ему всё, в одном и том же.
Конечно, и простые роботы были способны переодеваться по своему усмотрению. Только вот потребности у них такой не было, посему, если хозяева хотели видеть разнообразие, им стоило задать, так сказать, алгоритм. Желательно подробный. Арнольд не мёрз и не понимал, что такое мёрзнуть, так что он и зимой бы продолжал ходить в лёгких вещах.
Пока Николас готовил завтрак, действительно не подпустив к этому Мэттью, тот немножко осмелел, обнимая партнёра со спины. И раз уж его услуги не требовались, то ещё и проговорил: «Тогда и мне тоже приготовь». Может, Мэттью тоже был ксенофобом, ну а что, не одному же Николасу.
— Я тогда не шутил, я правда хотел бы поиграть на фортепиано, — кивнул Мэттью, когда они завтракали. — Я начал сочинять кое-что новое… Но какой-то парень занял не только мои мысли, но и всё свободное время, так что… пока это только наброски.
Он чуть смущённо улыбнулся. В голове звучало как-то не так романтично, как когда мысли облеклись в слова. А тут оказалось чуть ли не признанием!
Но, в целом, про музыку Мэттью снова не шутил. Он что-то придумывал в свободные минутки и даже записывал в блокнот, но попробовать всё это сыграть пока не мог. Почему-то не хотелось, чтобы Джонатан слышал ни новую композицию, вдохновлённую их с Николасом отношениями, ни уже законченную про безответную влюблённость, которая внезапно оказалась очень даже ответной, но это, благо, не снизило градуса вдохновения.
— Посидишь со мной? Хотя бы какое-то время, — поинтересовался Мэттью, который искренне считал, что Николасу быстро наскучит слушать, как его бойфренд играет или, что ещё скучнее, подбирает звучание.

Мэттью, и правда, напрочь забывал обо всех и всём, едва у него появлялась возможность провести время с Николасом. Да, он общался с Джонатаном, и не только чтобы отвести всяческие подозрения от их с Николасом тайной пары, но и потому что с парнем было весело и интересно. Однако, когда появлялся выбор, Мэттью неизменно делал его в пользу Николаса. Это было даже как-то естественно, у них ведь были романтические отношения, а не приятельские. Было бы странно отдавать предпочтение Джонатану при этом всём.
Так что Мэттью сейчас лишь немного пообщался с другом, дав ему понять, что всё в порядке, и ненадолго развеяв его скуку. Да и забыл снова про телефон. Они с Николасом были совершенно одни в поместье! Что вообще могло быть лучше этого? Мэттью бы и забавного ответа партнёра в общий чат не заметил бы, если бы тот не сидел рядом, заинтересовав андроида тем, что что-то печатал в телефоне.
Во время готовки Мэттью наслаждался каждым моментом, проведённым с партнёром. Было забавно, но вместе с тем как-то очень нежно. Он совершенно не пожалел, что переборол смущение и прижался к Николасу со спины. И самому было приятно вот так по-простому стоять, и Николас явно остался доволен.
Хотя с поцелуем вышло забавно, когда Николас его попросил. Мэттью просто не дотягивался с такого положения до губ партнёра, как бы тот ни старался изогнуться. Но похихикать над этим всё равно оказалось приятно. Да и Мэттью подтвердил статус очень тактильного и ласкового мальчика, даром что механического, и поцеловал Николаса в изгиб шеи к плечу и куда-то в загривок, так, что даже ощутил эти приятные мурашки, пробежавшиеся по коже партнёра.
Насчёт планов на день Мэттью подтвердил, что пока как-то посещение музыкальной комнаты было единственным, о чём он думал. Ну, помимо, разумеется, возможности быть весь день рядом с Николасом. А вот что конкретно включало в себя это «быть с Николасом», Мэттью до сих пор не знал. Ему как будто сказали, буквально, что сегодня можно всё и сразу. И, конечно, Мэттью растерялся в этом обилии возможностей.
— Не могу, — мягко улыбнулся зато он в ответ «тому парню». — Мне нравится, что он так поступает.
Кажется, их романтический флирт точно вышел на новый уровень за отсутствием людей в поместье. Уильям бы точно не выдержал подобных разговоров, раз уж он от шутливых завуалированных заигрываний чуть ли не тошнил. А тут-то вообще пошли какие-то влюблённые, очень сладкие разговорчики. Но, главное, им двоим они пришлись по душе, так что скоро парочка снова целовалась.
Мэттью обрадовался тому, что Николас согласился посидеть с ним. И, конечно, он подтвердил, что сыграет ему то, что парень уже слышал через наушники. Было даже приятно, что Николас сам об этом напомнил. Видимо, ему и правда хотелось услышать мелодию ещё раз, уже не в механическом исполнении ноутбука.
Так что после завтрака они переместились в музыкальную комнату. Мэттью только забежал в комнату, чтобы взять блокнот с набросками. Уже придуманную композицию он помнил наизусть. В конце концов, он сам её придумал и прорабатывал так долго, что она без проблем звучала в голове с точностью до ноты. А вот с новой придумкой Мэттью ещё не успел так сродниться.
Захотелось на миг попросить Николаса добыть ему нормальную тетрадь для нот, чтобы вот так от руки не черкать все эти линии, но Мэттью постеснялся просить. Пусть это была недорогая вещь, всё равно было ощущение какой-то наглости. Николас не обязан был обеспечивать каждую его хотелку, в каких отношениях они бы не находились. Так что Мэттью промолчал. А потом и вовсе забыл, так как увлёкся процессом.
Сперва он немного разыгрался, чтобы вспомнить фортепиано под пальцами. Потом, как и обещал Николасу, сыграл то, что закончил ранее. Николас, к слову, впервые слышал концовку. Грустный мотив получил некий флёр надежды в завершении.
Мэттью и самому понравилось, и как получилось, и как это звучало на настоящем инструменте. Они немного обсудили получившееся с Николасом, и андроид переключился на новое. Следующая композиция была явно менее душераздирающей. Скорее, нежной, романтичной, какими и были сейчас чувства Мэттью к Николасу. Так что, когда Николас заметил про резко изменившиеся тональность и, в целом, мотив, андроид улыбнулся:
— Это из-за тебя, — честно же ответил он в положительном ключе.
Тут и гадать не пришлось над таким ответом. Просто один механический мальчик влюбился по самые ушки, вот и стал сочинять романтические мелодии, зазвучавшие на сердце.
Через какое-то время Николас уткнулся в книжку, но Мэттью это не задевало. Он изначально понимал, что его творчество — это скука для невольного зрителя. Какое-то время процесс интересен, но он наскучивает любому. Да и, честно говоря, ещё чуть позже всё это тоже пошло на пользу творчеству. Мэттью посматривал на профиль партнёра, вдумчиво читающего книгу, и от одного этого вида накатывала такая необъяснимая любовь. Она тут же находила отклик в музыке, и Мэттью проигрывал что-то, а следом и записывал на листок то, что понравилось.
Николас, конечно, не мог не заметить, что на него постоянно смотрят. И вот ответный взгляд немало сбивал Мэттью. Было как-то стеснительно, что его «поймали» за этим поиском вдохновения в красивых чертах лица.
— Не смотри на меня, ты меня смущаешь, — улыбнулся в какой-то момент Мэттью. И тут же задумался. — Хотя…
Это забавное смущение ведь тоже было частью их отношений. Немалой, надо признать, частью. Почему бы и не отразить его в своих музыкальных излияниях?
Конечно, чуда не произошло, и за один такой музыкальный сеанс даже андроид не смог сотворить что-то новое. Когда Мэттью наигрался в прямом смысле слова, он поднялся, подходя к Николасу и аккуратно опустился на его бёдра. Помнил же, что его реальный вес не соответствовал представлениям человека. Конечно, Николас без проблем выдержал бы его восемьдесят килограмм, но внешне-то он явно ожидал чего-то полегче.
— Я соскучился, — признался Мэттью и потянулся за новым поцелуем.

Отредактировано Matthew Jones (2025-02-23 00:30:40)

Мэттью тоже ощущал, как они с Николасом стали ещё чуточку ближе за эти часы свободной жизни без оглядки на других обитателей дома. Градус романтики так же немало поднялся. Они даже переглядывались совсем по-особенному. Не с той тайной хитринкой, что раньше, а с неприкрытой нежностью друг к другу. Это отзывалось чем-то очень и очень приятным в душе.
Так что Мэттью совсем не прогадал, когда не отказался от планов посетить музыкальную комнату. Творить композицию, полностью основанную на чувствах к Николасу, когда те оказались особенно яркими, буквально оголёнными сегодня, было легко и приятно. Мэттью совершенно не устал от такой деятельности, но по партнёру действительно успел соскучиться. Не хотелось бы весь день тратить на творчество, каким бы вдохновляющим оно ни было. А вот с Николасом хотелось провести каждую оставшуюся минутку времени.
Мэттью до сих пор не признался, что и первая композиция, которую он давал Николасу послушать, была основана на его чувствах к нему. Было почему-то стыдно говорить, что так звучала его влюблённость, которую он так долго считал безответной. Зато по новым наработкам такого смущения не возникало. Теперь Мэттью был открыто влюблён в Николаса, и мог спокойно ему в этом признаться.
— Спасибо, — улыбнулся он, когда Николас проговорил такой милый комплимент про него и фортепиано.
Они ещё немножечко поцеловались, не пытаясь перевести всё в интим, в кои-то веки. Сейчас даже как-то не хотелось, и Мэттью мог выдохнуть мысленно — всё же его опасения быть чрезмерно озабоченным не оправдались. Как оказалось, он очень даже мог наслаждаться простой нежностью и всеми этими ласковыми, тёплыми чувствами.
Мэттью поинтересовался эдаким первичным мнением Николаса по поводу услышанного. Конечно, это были наброски, эдакий черновик, который мог и полностью поменяться в процессе выстраивания целостной композиции. Но хотелось знать общее впечатление от человека, близкого к искусству и к Мэттью.
Разбирать детально, конечно, не стали ничего. Николас и музыкантом не был. Просто Мэттью хотелось услышать его честное мнение, да и только.
— Пойдём, — охотно согласился на последующее предложение Мэттью.
Честно говоря, ему не было никакой разницы, куда идти, до деревни или ещё куда. Хоть вокруг поместья круги наворачивать, главное ведь — с Николасом.
Прежде чем подняться, Мэттью ещё разок поцеловал партнёра. И ещё, чтобы уж точно и наверняка, и надолго хватило (минут на десять). Потом всё же оторвался от Николаса, но тут же перехватил его руку. Они же собирались гулять, в конце концов, а значит — это была часть обязательной программы. Нельзя гулять, не держась за руки, это и андроидам известно.
Пока шли коридорами, Мэттью снова выделил пять минут времени, чтобы поотвечать на новые сообщения Джонатана. На сей раз даже врать не пришлось. Мэттью кратко поделился своими впечатлениями о долгожданной игре за фортепиано. Разве что упустил тот маленький момент, что Николас был рядом всё это время.
Джонатан, правда, и сам вспомнил о старшем брате. Даже спросил, где он там шляется и не виделся ли с ним Мэттью.
— Совершенно не представляю, где бы он мог быть, — хихикнул Мэттью, ещё раз приостанавливаясь и целуя своего тайного бойфренда (нет, даже на десять минут не хватило, что ж такое!).
Правда, Джонатану написал немного другое. Что пообщались немного за завтраком, ну, за тем поздним, на который вышел Николас. Мэттью-то, коне-ечно, не спал с семи утра, как водится. В общем, было бы странно, решил андроид, если бы он якобы совсем ни разу не пересёкся до обеда с единственным биологически живым обитателем этого дома.

К слову, некоторая честность и прямота Николаса были ещё парой причин, почему Мэттью хотел поделиться своим творчеством именно с ним. Несмотря на то, что вся его музыка была так или иначе посвящена именно этому парню. Николас не лукавил, давая некоторый отзыв. Он не говорил, что ему нравится только потому, что они с Мэттью встречались, чтобы польстить ему. Так что и на некоторое непонимание той же структуры композиции Мэттью ничуть не обижался — напротив, это только доказывало, что Николас оставался честен с ним.
Ну и, конечно, порадовало желание парня ещё раз услышать готовое произведение. Мэттью охотно сыграл его ещё раз, пусть ему и пришлось вновь вспоминать и окунаться в те прошлые, довольно безрадостные чувства. Но это не причиняло ему прежней боли. Сейчас у них всё было хорошо, так что Мэттью и не хотел, чтобы было иначе.
Пока шли на улицу, Мэттью немного отвлёкся на телефон. Впрочем, отвлёкся — не то слово. Он без зазрения совести показывал свою переписку с Джонатаном Николасу, ведь она, как по факту оказалось, непосредственно затрагивала старшего Стрикленда. Да и, в целом, Мэттью не видел ничего личного в том, что он обсуждал с другом. А вот утыкаться в телефон и игнорировать Николаса совершенно, даже на пять минут, казалось грубым.
От первого вопроса относительно Николаса Мэттью несдержанно хихикнул. Он понимал смысл вопроса, но звучал тот несколько странно. Как будто Мэттью должен был по каким-то едва ли не криминальным причинам опасаться оставаться с Николасом наедине.
«А мне есть, о чём беспокоиться? Хочешь сказать, один из сундуков на чердаке предназначен для меня?», — написал Мэттью в ответ с двумя смайликами, одним полным ужаса, хватающимся за лицо, а вторым смеющимся, конечно. Разумеется, быстро прилетел ответ, что Джонатан не это имел в виду, и хватит уже ржать, он же беспокоится! Но Мэттью уже смеялся над этими «кошмарными» фантазиями с Николасом.
— Так вот почему ты хотел украсть меня на одном из выездов верхом, — приобнял парня за талию Мэттью, посматривая на него с какой-то особенной нежностью наперекор шутливым словам. — А сейчас мы в лес, наверное, гулять идём?
Николас, конечно, подыгрывал в этих шуточках, что делало всю ситуацию ещё смешнее. Они даже успели совсем по-ребячески подурачиться, «выискивая» у Мэттью кнопку отключения, которой у него, конечно же, не было. Так что ответ на своё возмущение Джонатан получил только спустя несколько минут: «Нет, я не беспокоюсь, всё в порядке».
Можно было бы, конечно, развернуть ответ. Написать, к примеру, что они толком не видятся, так что и волноваться не о чем. Но, как уже было сказано, Мэттью не любил лгать. Так что старался отвечать более размыто. Вроде бы и не соврал — не беспокоился же, — но и не всю правду изложил в сообщении.
А вот от следующего, более прямого вопроса Мэттью чуть вздохнул, снова призадумавшись. Нет, конечно, если он ответит, что не надумал признаваться, он тоже не соврёт. Наверное. Хотя не факт, возможно, сегодня он ещё ни раз повторит, что Николас ему нравился. Но вопрос Джонатана снова вернул его к мысли о том, что, пожалуй, стоило бы уже признаться младшенькому, что они уже довольно давно и без признаний поняли, что нравятся друг другу.
— Наверное, пора сказать и ему тоже, — проговорил Мэттью для Николаса, показывая и это сообщение тоже. — Не сейчас и не по телефону, а вообще.
Он понимал, что если сейчас напишет что-то в стиле, что Николас и так уже в курсе (а это было правдой: едва парень отошёл от предыдущих отношений, он быстро уловил симпатию, направленную в его сторону), Джонатан начнёт взволнованно звонить. И если напишет, что признался или собирался признаться, тоже. А Мэттью сейчас вовсе не хотелось говорить с другом по телефону, у них тут было свидание вообще-то на целый день.
— Как мне не нравится откровенно врать, — посетовал немного Николасу Мэттью. — Но обсуждать с ним сейчас всё по телефону хочется ещё меньше.
Немного подумав, андроид решил выйти из патовой ситуации ответным вопросом. «А что, ты уже не против?», — написал он и добавил улыбающийся смайлик. Вот заодно и выяснит, что там Джонатан надумал, когда говорил, что ему не нравится эта влюблённость.
Чуть позже, когда переписка всё же завершилась, Мэттью убрал телефон в карман и немного посмеялся, когда Николас запирал дверь в дом.
— Правильно, а то вдруг украдут самое дорогое — Арнольда, — хихикал он.
Это было, наверное, не совсем правдой. В поместье явно водились антикварные вещицы или предметы искусства ещё дороже продвинутой модели андроида. Но обычно, и это было правда забавным, андроиды в домах были самым дорогим имуществом. Их обычно брали в кредит или рассрочку, настолько высока была стоимость робота с искусственным интеллектом и множеством функций.
А потом Николас и вовсе потянул Мэттью куда-то, сворачивая с гравийной дорожки и снова заставляя андроида хихикать:
— Я не полезу в сундук, так и знай!

Мэттью понимал, что они и так постоянно врут Джонатану. Даже когда ничего не говорят. Молчание и сокрытие их отношений — тоже ложь. Но решиться на такое признание было сложновато. Джонатан был очень активным и общительным. Он бы невольно обращал внимание на парочку, а Мэттью, как бы тепло он не относился к младшему из братьев, не хотелось этого наблюдения. Как и Николасу. Вот они оба и тянули с признанием.
Да и, честно говоря, это признание повлекло бы за собой новый поток беспокойства со стороны Джонатана. Теперь уже по несколько другому поводу, но он всё равно бы засыпал Мэттью вопросами, которых последний тоже не хотел.
Всё же, наверное, сейчас был более подходящий момент, чем неделю назад. Когда их отношениям была всего неделя ни о какой определённости ещё речи не шло. Сейчас всё же Мэттью был более уверен, что это не какое-то легкомысленное и супер-временное решение. Что они с Николасом действительно пытаются подстроиться друг под друга, действительно испытывают взаимную симпатию и всё такое.
— Знаю, — вздохнул ещё раз Мэттью. — Это ужасно.
Ответ же Джонатана, в целом, подарил немного облегчения. Как оказалось, друг вовсе не имел ничего против Мэттью и Николаса, да и их отношений, как таковых. Он просто переживал, что у них может не сложиться. Сейчас или в будущем. Что Николас может обидеть Мэттью, а жили пока они под одной крышей, и это было бы тяжело особенно для последнего. Такие волнения андроид понимал.
«Никто не знает, что будет дальше. Может мы вообще все завтра умрём», — и снова смайлик. Так действительно было проще. Но основную мысль Мэттью всё же донёс. Он ей и руководствовался две недели назад, когда его терзали сильные сомнения по поводу их с Николасом свиданий. Нужно было жить сегодняшним днём. А что там будет дальше… Да они и сейчас с Николасом не знали. И, честно говоря, не хотелось бы знать. Пока они превосходно проводили время друг с другом, и этого было достаточно.
Телефон отправился в карман, оставляя Джонатана гадать снова, что там задумал его друг или не задумал. Мэттью было немного стыдно за это, но, как и прежде, как и полагалось влюблённому андроиду, он быстро отвлёкся на вполне себе настоящие отношения с Николасом. Этот человек по понятным причинам сейчас был главным приоритетом во всём.
В багажник Мэттью тоже почему-то отказался забираться, продолжая хихикать. Кажется, эта шуточка теперь тоже с ними надолго. Да и как иначе, когда Николас умел делать такое маньячное лицо, что неизменно веселило андроида.
До леса, понятное дело, тоже не дошли. Николас подвёл Мэттью к деревьям, принимаясь рассказывать про своё детство. И это звучало мило, заставляя Мэттью улыбаться до тех пор, пока история не приняла неожиданный для андроида поворот. И если от упоминания Уильяма Мэттью только округлил глаза, то когда Николас рассказал про Джонатана, обозвав его нытиком, андроид и вовсе остался в шоке.
— Никки! — возмутился он, хотя, чёрт возьми, не мог перестать до конца улыбаться. — Какой же ты засранец…
Возмущение явно подарило некоторой смелости Мэттью, так что он даже ущипнул Николаса за ягодицу. Исключительно из-за мести за друга, конечно же.
У самого Мэттью по понятным причинам не было детства. Ему даже не загружали ложных воспоминаний о нём. И братьев-сестёр у него быть не могло. Поэтому Мэттью ориентировался о ребяческих временах исключительно из сторонних источников, а оценивал эти детские поступки уже текущим, вполне себе взрослым мозгом. То есть считал подобные выходки опасными и даже немного жестокими.
— Хотя, если бы вы не были такими засранцами, я бы, может, до сих пор и не признался вам в том, кто я есть, — внезапно задумался Мэттью. — Но мне стало так жаль Джонатана, которого вы в очередной раз бросили.

Мэттью похихикал над довольно точным высказыванием Николаса о том, что он бы не выдержал и всё равно бы признался. Он действительно уже сам исстрадался, притворяясь бездушным роботом, так что тот уезд старших братьев стал только дополнительным стимулом. Не случись этого, Мэттью всё равно бы рассказал хотя бы тому же Джонатану спустя, максимум, день или два, когда набрался бы решимости.
— Не правда, я бы вам тоже рассказал, просто не в тот же день, — возразил с улыбкой Мэттью на показательное заявление Николаса. — Джонатан мне уже в тот вечер то и дело на мозг капал, что вы тоже поймёте, хоть и засранцы. Так что мы уже тогда обсуждали, как преподнести вам эту новость.
Это тоже было правдой. Вряд ли Мэттью смог бы скрываться от двух братьев из трёх и дальше слишком уж долго. Тоже, наверное, набирался бы решимости пару дней, а потом подошёл бы поговорить.
Уильяму — так точно. С Николасом ситуация была посложнее, так как Мэттью уже тогда испытывал к нему слишком тёплые чувства. И было просто страшно, что Николас отреагирует как-то негативно на такую информацию. Но всё равно Мэттью бы наскрёб уверенности и рассказал. Уж точно он не стал бы просить обоих братьев скрывать всё от самого старшего, это даже звучало как-то глупо.
— Ты мне нравился уже тогда, — признался Мэттью и внезапно ощутил, как сердце забилось быстрее, словно от испуга. — Так что мне было просто страшно, наверное, говорить тебе, что я вовсе и не робот, и всё понимаю.
Казалось бы, ничего такого в этом признании не было. Николас и без того понимал, что Мэттью влюбился в него гораздо раньше, чем тот это заметил, в целом. И, конечно, первая симпатия появилась ещё раньше — вот, как выяснилось, ещё до того, как они вообще начали более-менее нормально общаться. Но почему-то Мэттью всё равно разволновался, проговаривая эту правду. Как будто боялся, что Николаса может спугнуть осознание, что чувства Мэттью гораздо более давние, чем его собственные.
Потом атмосфера стала особенно тёплой. Николас рассказывал о детстве, и Мэттью нравилось слушать эти истории, которых он сам был лишён. Они так и шли, держась за руки, и эти весёлые собаки, увязавшиеся за ними, только добавляли какой-то теплоты местному колориту. Мэттью не хотелось, чтобы этот день заканчивался. Оставалось только что, действительно, тешить себя надеждой, что ещё буквально пара недель и эти невероятные летние приключения закончатся, но только чтобы они продолжили отношения в Лондоне, где почти каждый день могли проводить друг с другом безо всяких тайн.
— Пойдём, — улыбнулся шире Мэттью, повторяя за Николасом и стягивая обувь и носки, чтобы не набился песок.
Они пошли вдоль берега, продолжая переговариваться обо всём на свете. Какая-то волна оказалась наглее предыдущих, и лизнула босые стопы Мэттью, отчего тот невольно прижался к Николасу, стремясь отойти от этого мокрого холода. По телу тут же пробежались мурашки, так развеселившие Николаса в прошлый раз.
Чуть позже Мэттью и вовсе внезапно прыснул от смеха явно над собственными мыслями. Которыми, разумеется, тут же поделился с Николасом:
— Не знаю, к чему это, но я внезапно подумал — вау, а я ведь могу погружаться с аквалангом без самого акваланга. Правда, потом придётся добираться до берега пешком, — посмеивался Мэттью, на секунду прикрывая лицо свободной рукой. — Как это внезапно и нелепо…
На тюленей они всё же наткнулись. Тех было не слишком много, но и этого было достаточно, чтобы андроид, видевший этих животных вживую впервые, восхищённо уставился на них, распахнув сви большие глаза.
— Какие они толстенькие и милые! — восторженно проговорил Мэттью, но не громко, явно боясь спугнуть тюленей.

Опасения Мэттью не оправдались. Казалось, Николасу даже понравилось это заявление о давней влюблённости, хоть он и извинился за последующее время. Мэттью на это не отреагировал, только нежно поцеловал партнёра с улыбкой. Он понимал, за что были эти краткие извинения — Николас же не глупый, сразу представил, какие неудобства и даже боль он невольно причинил влюблённому в него андроиду. Но знать он об этом не мог.
Так что, конечно, Мэттью его ни в чём не винил. Да, он тогда пережил не самые лучшие недели жизни, и было горько и больно, и были даже слёзы. Но, как оказалось, это стоило того. И, как бывало у людей, Мэттью быстро забыл о негативе, когда вступил в долгожданные отношения, и не связывал тот негатив с Николасом.
Всё получилось даже лучше, чем Мэттью мог себе представить в самых смелых фантазиях. А признайся он раньше, чёрт знает, к чему это всё могло привести. Нет, хорошо он не послушал Джонатана, и дал Николасу время, чтобы самостоятельно отпустить предыдущие отношения и заметить новую симпатию в его сторону. Этого можно было и подождать.
И вот они чудесно проводили время вместе, только невольно подтверждая мысли Мэттью о том, что всё у них получилось наилучшим образом. Хотя Николас и снова немного смущал его на пляже, отпуская интимный комментарий, которого Мэттью сейчас вот ни сколечко не ожидал. Казалось бы, какая связь между холодной водой и постелью.
— Я просто не ожидал, что она так подло доберётся до нас! — посмеиваясь, оправдывался Мэттью, прижимаясь на секундочку щекой к партнёру, куда уж получилось. — Опять ты меня смущаешь, засранец…
Но, наверное, технически Николас был прав. Человеческая чувствительность зависела от стольких факторов, что с ума сойти можно. Человек может устать, не только физически, но и морально. Он может не очень хорошо себя чувствовать, быть не в духе, у него может быть банальный гормональный скачок, который вообще может заставить тело ощущать отвращение к чужим прикосновениям. Кожа может быть излишне чувствительной из-за солнца, косметических средств, неудачной ткани одежды. И это только начало списка!
Сенсоры Мэттью… просто работали. Да, у него, как и у человека, могли быть «не те дни». Он мог хотеть спать, что притупляло его ощущения и желания. Он мог быть морально не в духе, что тоже не вызывало желания. Тем не менее, таких ограничений было не так много, как у человека. Что, да, в конечном итоге, делало его более чувствительным из-за более, так сказать, идеального механического тела.
Развивать, конечно, эту тему не стали. Мэттью бы от стыда сгорел, вот так в открытую обсуждать его несколько интимные возможности. Быть может позже… лет через десять совместной жизни, может, пятнадцать, да.
Возможно, дурацкие забавные мысли о хождении по дну и пришли к Мэттью, дабы избавить его от более смущающих вещей. Николасу понравилось, он тоже повеселился над таким представлением. И снова подхватил шуточку, что Мэттью тоже оценил. Тут же представилось, как он сидит на дне и караулит рыбу.
Подумалось, правда, что если представить себе реальную ситуацию, то Мэттью был не лучшим вариантом для попадания на необитаемый остров. Вряд ли Николас смог бы за пару дней смастерить солнечную батарею. Так что рыбу он бы получал ровно тридцать шесть часов, пока оба аккумулятора Мэттью не разрядились бы окончательно. Но об этом Мэттью не стал говорить — как-то звучало не весело. Хотя и забавно было представлять, как если бы Николас выбрался из сей сложной ситуации, и ворвался бы с бессознательным Мэттью в больницу с криками: «Розетка! Срочно нужна розетка! Дайте же доступ к электричеству, чёрт бы вас побрал!».
Но тут на глаза показались тюлени, и эти забавные мысли тоже отступили. Мэттью действительно не ходил в зоопарк. Фрэнк то ли не посчитал это нужным, то ли просто уже не мог. Он вообще редко выбирался из дома, старику было уже тяжело. Так что на предложение Николаса андроид очень радостно согласился. Прямо глаза разгорелись от представления, что он увидит вживую так много животных.
И нет, Мэттью снова не заметил никаких звоночков собственничества. Ему, напротив, понравилось, что Николас думает вот так наперёд. Понравилась эта уверенность, что и через пару недель у них всё будет хорошо, они будут вместе, и пойдут на очередное свидание. Что ничего, что происходит в стенах поместья, не закончится с переездом в Лондон.
Перед тем, как направиться обратно, Мэттью ещё немного нацеловался с Николасом. Тюлени явно были не против такого зрелища. Потом неспешно пошли обратно. Время уже было послеобеденным, так что одного худенького и милого парня пора было кормить.

Мэттью тоже думал насчёт того, что его чувства к Николасу могли оказаться временным явлением. Не мог не думать, особенно в период, когда они оставались без ответа. Те два года, что Мэттью провёл в Лондоне с Фрэнком, он действительно почти не общался с другими людьми. Потом скрывался и было не до знакомств. И вот первые повстречавшиеся люди, и первая же влюблённость. Тут невольно начнёшь думать о подобном.
Однако вот Мэттью едет в Лондон, будучи в полной уверенности, что его влюблённость останется безответной и дальше. Знакомится с разными людьми, знакомится с Эдди и находит его милым и интересным человеком. Но дальше этого мнения ничего не заходит.
И можно был бы списать на то, что Эдди был не единственным приятным человеком на Земле, и Мэттью мог встретить другого, симпатия к которому будет сильнее — что, собственно, андроид и делал. Только вот вместе с возрастающей влюблённостью к Николасу пропадало всякое желание даже узнавать этот вопрос. Мэттью не хотел ни с кем знакомиться, а одна только мысль о том, что кто-то сторонний проявит к нему симпатию, вгоняла в шок.
Пожалуй, опасаться их с Николасом будущего проживания в Лондоне стоило как раз Джонатану. Любовь, тем более явного однолюба (как выяснялось), перебить новыми знакомствами тяжело. А вот найти новых, более интересных и подходящих друзей — очень даже можно. Попадётся кто-то из музыкальной сферы, к примеру, и, конечно, у них с Мэттью будет куда больше тем для обсуждения.
Но пока даже думать об этом было рано. Точнее, бесполезно. Пока они не окажутся в Лондоне, даже сам Мэттью не мог сказать, как оно там пойдёт. Хотя что-то внутри подсказывало, что пока у них с Николасом всё было хорошо в отношениях, они будут проводить время постоянно вместе. Так что и с новыми людьми будут знакомиться вместе. Была у обоих какая-то невероятная тяга быть максимально близко друг к другу. Хотя, быть может, со временем эта потребность исчезнет. Кто знает, может это пока они ловили такие моменты, потому что не всегда им было позволено даже вот так ходить за ручки.
— Давай, — согласился и на ресторан Мэттью. Понравилось же в прошлый раз. Да и с Николасом хоть куда.
Невольно разговорились про еду немного. Мэттью поинтересовался, больше ли Николас любит лобстеров, чем крабов — что казалось естественным, ведь тот в первую очередь решил именно это блюдо дать попробовать своему бойфренду. Ну и так, разговорились немного. Николас поинтересовался, ел ли когда-нибудь его партнёр острое, а в ответ получил ещё одну забавную историю о том, как Мэттью впервые столкнулся с этим вкусом. У него тоже были, знаете ли были рецепторы, которые, улавливая вещества острых продуктов, очень успешно имитировали жар и боль во рту и передавали этот сигнал в процессор.
— Я думал, Фрэнк меня хочет убить, честное слово, — мрачновато проговорил Мэттью, хотя Николас и смеялся над этим описанием ощущения.
В целом, оно ничем не отличалось от ощущения человека, впервые попробовавшего чили или васаби. Но, согласитесь, это всегда смешно, андроид перед тобой или нет. Мэттью тогда всерьёз подумал, что это не еда, а что-то опасное для него, или его системы дали невероятный сбой. Не должно же у живого андроида так жечь рот!
— Интересно, сегодня ты тоже будешь сетовать, что мы не на Тойоте? — хихикнул Мэттью, усаживаясь в уже привычную машину и припоминая прошлые поездки, которые каждый раз так или иначе включали в себя момент такого сетования.
Крабы Мэттью тоже понравились. Особенно тем, что они не делали такой подлости, как лобстеры, то есть не пытались андроида облить жидкостью из панциря. Ну, точнее, если и пытались, то не с такой интенсивностью.
— Если я сейчас напишу Джонатану, что ты позвал меня с собой на обед в этот ресторан, как ты думаешь, что достигнет предела быстрее — зависть или его волнение за меня? — протянул в ответ Мэттью, когда Николас сообщил, что об этой поездке можно и сообщить.
В целом, как думалось Мэттью, можно было и действительно, без шуток, написать об этом другу. Так сказать, подготовить его немножко. У Джонатана была богатая фантазия. Он мог себе и вообразить, что это было не просто «позвал на обед», а прямо «позвал на обед!». Конечно, он завалит Мэттью в ответ сообщениями, но… Может успеет немножко утрясти эту мысль, пока не добрался до дома?

Мэттью не очень, честно говоря, понимал, почему Николаса так веселят его очередные согласия с предложениями, как провести время. Неужели были люди, которые бы отказались пойти прогуляться или съездить в ресторан с любимым человеком? Нет, если бы Николас сказал — а давай сгоняем в свингер-клуб, оттянемся, — то со стопроцентной вероятностью услышал бы чуть ли не заветное «нет». А тут-то что было не так?
Да и, к тому же, стоило учитывать то, что пусть мозг у Мэттью был примерно двадцатилетним по интеллекту, опыта у него было ровно два с половиной года. Конечно, он ещё толком ничего не испытал и хотелось попробовать если не всё, то многое. Для него и поездки в ресторан на свидание были вообще-то новинкой и не успели приесться за второй раз в жизни.
А вот о том, что было бы странно, если бы Николас собрался в ресторан и не позвал бы Мэттью с собой, последний даже как-то не подумал. Вроде как, если они были просто приятелями в глазах Джонатана, то Николас был и не обязан приглашать его, разве нет?
Ну, то есть, одно дело, если бы они семьёй приютили живого мальчика, которому нужно было есть. И вроде как это было невежливо, самому ехать крабов лопать, а другого оставлять дома яичницу жарить. Но Мэттью в еде не нуждался. Для него поездка в ресторан — это просто одна из форм развлечения. И Николас, если бы они не были в отношениях, по мнению Мэттью, был вовсе не обязан развлекать его.
Но, в целом, слова Николаса звучали резонно и логично. У них в целом семья была такой. Они постоянно звали с собой Мэттью, когда куда-то собирались, чтобы тот не чувствовал себя обделённым или вроде того. Даже родители позвали с собой в Лондон, вдруг парню там будет интереснее, чем торчать в поместье.
Так что Николас, конечно, выиграл в своей ставке. Мэттью написал Джонатану, что Николас позвал его с собой на обед и крабы очень вкусные. А Джонатан отреагировал протяжным «блин», ответным желанием поехать есть морепродукты, а не умирать от скуки, чем он занимался сейчас. Всё это, конечно, демонстрировалось Николасу.
— Ваша ставка выиграла, сэр, — улыбнулся Мэттью, написав искренне «сочувствую» Джонатану и снова убирая телефон. — Какой выигрыш выбираете?
Нет, кажется, Мэттью определённо нравилось «нарываться» и смущаться. По крайней мере, иногда вопросы он задавал явно провокационные. Хотя сейчас Мэттью искренне думал о чём-то вроде очередного поцелуя. Их всегда было как будто бы недостаточно.
После плотного обеда они вернулись домой. И, о чудо, Николас в этот раз действительно не проговорил ни слова про Тойоту.
Решали, что дальше делать недолго. Мэттью сам предложил посмотреть какой-нибудь фильм, и на сей раз настал черёд Николаса соглашаться. Да, тоже довольно банальное времяпровождение. Но, во-первых, они тут не в конкурсе на самое интересное свидание участвовали. Во-вторых, они ещё ни разу не смотрели фильмы вместе. Смотрели только все вчетвером, а это было совсем не то же самое, что парочкой. Когда можно было лежать в объятиях друг друга, целоваться иногда и обсуждать увиденное именно, как парочка.
— Покажи мне что-то из своего любимого, — попросил Мэттью.
У всех же были фильмы, которые тебе нравились настолько, что хотелось посмотреть их с другим человеком, чтобы наблюдать за его реакцией. Вот Мэттью и хотел посмотреть что-то, что вызывало сильные эмоции у Николаса. Даже если этот фильм он сам видел, пересматривать в компании любимого человека — совсем другое дело и другие ощущения!
Так что и такое обыденное времяпровождение Мэттью очень понравилось. Смотреть фильм, обнимая Николаса и чувствуя его тепло и запах — особенное удовольствие. А ещё оказалось, что они оба из тех, кто не любит смотреть кино молча и обсуждать только по завершению. Так что оба с удовольствием обсуждали в процессе какие-то сцены. Даже пару раз ставили на паузу, чтобы поговорить.
Когда же романтический киносеанс подошёл к концу, и Мэттью только успел отметить, что скоро, наверное, все уже приедут, раздался звонок. А ведь они только начали по-особенному целоваться, чтобы успеть накопить этих нежностей, которых должно было хватить до полуночи, когда все начнут расходиться по спальням. Звонили родители Николасу, чтобы сообщить, что они сегодня не вернутся. Как будто услышали их с Мэттью чаяния, когда те обсуждали, как бы было здорово ещё и ночь провести только вдвоём.
— И в какой комнате ты бы хотел поцеловаться в первую очередь этой ночью? — улыбнулся Мэттью, когда Николас завершил звонок.

Мэттью не собирался продолжать хоть в чём-то лукавить с Джонатаном. Они с Николасом решили сказать младшему правду, и андроид полагал, что это будет полная правда. То есть Мэттью так и планировал сказать — не просто «вместе», а «уже пару недель как вместе». Это же не был какой-то там секрет. И они легко могли пояснить, почему они не хотели афишировать свои отношения с самого начала.
Но пока Джонатан продолжал оставаться в сладком неведении. Иногда они с Мэттью переписывались, и в этих сообщениях в мессенджере не было ничего такого особенного. Как будто бы они проводили время с Николасом то порознь, то вместе, но занимались обыденными вещами — обедали, смотрели фильм. Если думать, что эти двое только лишь друзья, ничего особенного и не подумаешь.
Тем временем Мэттью немного даже порадовался тому, что всё остальное семейство решило уже не возвращаться в поместье. Ему нравились и остальные братья, и их родители, но они с Николасом уже так долго держали приличную дистанцию друг от друга всеми днями напролёт. Конечно, одного неполного дня не хватало, чтобы излить все эти накопившиеся потребности в нежности и близости.
Было приятно думать о том, что им не придётся за ужином снова сидеть подальше друг от друга, так как Мэттью обычно занимал место рядом с Джонатаном, а излюбленное место Николаса вообще находилось с другой стороны. Да и, честно говоря, сегодня Мэттью был рад и тому, что они с Джонатаном пренебрегут обыденным распорядком проводить вечера за совместными занятиями. С младшим было весело и интересно, но всё же выбор был очевиден. Определённо Мэттью предпочёл бы провести это время один на один с партнёром.
К слову, андроид тоже подумал о ревности Джонатана. Было даже немного жаль парня. В том плане, что его и до знакомства с Мэттью тут немного задвигали на второй план, и он определённо много скучал в одиночестве, когда возвращался на лето в поместье. И тут, вроде как, познакомился с таким интересным новым другом… А тот взял и влюбился с Николаса. И снова начнёт оставлять его, Джонатана, в одиночестве.
С другой стороны, до конца лета осталось не так много времени. Так что Мэттью надеялся найти некий баланс, чтобы не обижать приятеля слишком уж сильно. А потом они с Николасом уедут в Лондон и с головой окунутся в их отношения.
Пока же они наслаждались этой приятной свободой. На фразу о поцелуе в спальной, который непременно зайдёт далеко, Мэттью только улыбнулся. Ему определённо нравилось это предложение на ночь. С ним он тоже был заранее согласен.
Они ещё долго провели полулёжа на диване, наслаждаясь этими ласками и минутками наедине друг с другом. Потом ещё раз прогулялись до ужина. Снова без лошадей. Мэттью нравилось ездить верхом, ещё не успело надоесть, но на лошадях они находились кощунственно далеко один от другого. Не сегодня.
Ужин снова готовили вместе. Точнее, делал всё Николас, по своей ксенофобской традиции, а Мэттью нарабатывал свою традицию — обнимать партнёра, пока он чем-то занимается, не ограничивая его движений. Только чуточку мешаясь, когда то и дело прикасался лёгкими поцелуями, куда уж получалось. Очень нежный механический мальчик.
— Такой замечательный день сегодня, — улыбнулся Мэттью, утыкаясь носом куда-то в лопатку партнёра.
Первый ночной поцелуй же случился совсем не в комнате Николаса. Они продолжали замечательно проводить время вместе и поймали это особенное интимное настроение, когда целоваться хотелось уже совсем не в губы (точнее, далеко не только в губы), вне постели парня.
— Ты обманщик, — улыбнулся Мэттью, естественно, несерьёзно, когда его организм уже начал подавать первые звоночки того, что тот самый поцелуй действительно заходит далеко. — Не припомню, чтобы ты тут спал…

Мэттью, как уже было сказано, тоже невольно посещали все эти сомнения насчёт искусственности чувств партнёра. Наверное, это было нормально и для начальной стадии отношений, когда только узнаёшь любимого человека, и для их с Николасом ситуации. Ведь действительно могло быть всякое. Мог быть просто интерес из-за чего-то нового, могло случиться и так, что Николас, даже сам того не осознавая, просто отвлекался от Брюса.
Но постепенно эти сомнения растворялись сами собой. А уж после сегодняшнего свидания на целый день волнений и вовсе не осталось. Действительно, не мог же Николас вести себя так мило и романтично, постоянно желать всей этой тактильной близости из простого любопытства. Оное по отношению к андроиду он уже удовлетворил в полной мере и убедился, что разница между ним и обычным человеком минимальна.
— Наверное, как и тебе, — улыбнулся на кухне Мэттью, невольно крепче сжимая парня в своих объятиях. — С больши-им трудом.
Николас ведь тоже оказался очень ласковым партнёром. Возможно, с другими он вёл себя иначе, но Мэттью ни разу не ощутил его нежелания в очередной раз обняться, прикоснуться или поцеловаться. Николас и сам частенько становился инициатором этих тактильных проявлений, и ему всё это явно нравилось.
А насчёт большого труда Мэттью совершенно не шутил. По началу, может, было легче, так как не было того самого осознания, что партнёр на одном с ним уровне по проявлению влюблённости. Позже Мэттью только и ждал их вечерней встречи не только ради секса, хоть того тоже, без лживого лукавства, хотелось немало. Но и ради вот этой определённой близости, когда просто хочешь прикасаться к любимому человеку постоянно.
Николас это уже явно заметил. Мэттью всегда первым делом обнимал его, когда видел. И всегда же признавался, что скучал. Даже когда они ещё не были в отношениях!
Спорить же насчёт того, что технически, даже если Николас и спал в другой комнате, она всё равно не стала «его спальней», Мэттью не стал. Тогда вообще не хотелось особенно говорить. Обменялись парой лёгких шуточек и хватит. Тем более сместившиеся на чувствительную шею поцелуи Николаса очень здорово помогали выбросить все мысли из головы.
Перемещаться куда-то в таком состоянии очень не хотелось, но Мэттью всё же осознавал, что необходимо. Смазки под рукой не было, одному из них всё равно пришлось бы подняться, а отправлять друг друга подальше от себя даже за такой необходимостью хотелось ещё меньше, чем перебарывать нежелание вдвоём.
В спальне всё и правда получилось быстрее обычного. Мэттью тоже был немножечко посмелее, подсознательно чувствуя, что дома кроме них никого больше не было. Не нужно было вести себя тише, не было понимания, что буквально за стенкой пытался заснуть Уильям. Так что раздевание прошло довольно бодро и активно, да и прелюдия тоже.
— Что? — поинтересовался Мэттью, когда увидел, как Николас скривился, забираясь в прикроватную тумбочку.
Причина оказалась довольно тривиальной и… довольно человеческой, будем честны. Мэттью, пусть это и был его первый опыт с Николасом, обладал всё же более структурированным что ли мышлением (пусть и сильно «подпорченным» эмоциями и чувствами»). Так что с начала их отношений немного не понимал потребности Николаса пользоваться презервативами. Но не возражал, принимая это как данность.
— Не волнуйся, я могу сходить в душ после, — проговорил Мэттью, чуть потянув Николаса обратно на себя, чтобы продолжить с ним целоваться и не только.
Скорее всего, это было несколько наивно, но Мэттью искренне полагал, что причина была именно в некоторой заботе Николаса о его комфорте. Ну или просто парню было так привычнее. Даже как-то мысли не пришло, что Николас мог банально не подумать о том, что они физически не могут ничем друг друга заразить. А для людей всё же защита была в первую очередь для этого, а не чистоплотности ради.