- Я умираю.
Заявление вышло сильным, но маловероятным, учитывая, что до морга Марк все же дошел на своих двоих, пусть и выглядя при этом немногим лучше местных пациентов. Но неуместного трагизма в голосе это не убавило.
А все потому, что пить надо меньше. Надо, безусловно, врачу без этого сложно, а уж онкологу, у которого каждый пятый на столе уже с негласной печатью «безнадежный», и вовсе никак. Кто-то работает на износ, пока не поедет крыша, кто-то жрет нагетсы и тихо плачет по ночам, кто-то занимается спортом до тошноты, некоторые маргиналы идут к психотерапевтам. Марк, когда совсем невмоготу, бухает и пытается выебать все живое вокруг.
Первый пункт он все выходные выполнял на ура. Даже перевыполнил, судя по состоянию. Второе не очень сложилось в силу первого, но О’Брайен не особо переживает.
- Скажи, что у тебя есть аспирин.
Марк рухнул на стул, запрокинул голову и вытянул ноги, стараясь не делать особо резких движений. На сегодня отделение обойдется двумя хирургами. Плановых операций у О’Брайена нет, так что идите лесом. В морге прохладно, тихо и есть, кому поныть. Майкл, безусловно, имеет полное право послать Марка куда подальше, и, скорее всего, так и сделает. Но, в конечном итоге, аспирина он ему найдет. А, может, даже и спать уложит. И простынку подоткнет, и чью-нибудь историю болезни вместо сказки почитает. Ну и, разумеется, в красках расскажет, какой Марк козел.
Для чего же еще нужны друзья?
О’Брайен надеется, что в этот уик-энд не названивал пьяным Майклу. Он обещал больше так не делать. С другой стороны, откуда еще дорогой друг узнает, что Марк его любит, если не из потока бессвязного пьяного бреда?
- Давно так паршиво не было, - Марк покосился на Майкла таким несчастным взглядом, что даже пациентам Эддингтона впору прослезиться, - Я отлежусь у тебя, пока не оклемаюсь, а то Стивенс обещал со мной что-то неприличное сотворить, если я в таком состоянии на работу припрусь.
Можно подумать, от самого завотделения толку много. Марк будет полезнее него, даже если он просто  будет лежать бессознательным телом посреди коридора, не подавая признаков жизни.
- Я не то чтобы всерьез опасаюсь, что его 50 кило могут посягнуть на мою честь, но, судя по витееватости его угроз, подозреваю, что для таких случаев он носит под халатом прикид из черного латекса. Проверять это я не хочу.

- Я знал, что ты меня не бросишь в беде, - не поднимая запрокинутой к потолку головы, вскинул руку со сжатым кулаком, пародируя какого-нибудь революционного кубинца, - Но пасаран, камрад.
Кое-как принял более-менее вертикальное положение на стуле, устало помассировал висок кончиками пальцев, морщась. Господи, вроде пьешь нормальные дорогие напитки, а плохо так, будто трое суток глушил самогон из портянок.
Мораль: к черту это мажорство, спирт с аскорбинкой никогда не дает похмелья.
- Ты жестокий. Жестокий маленький засранец, - беззлобно клацнул зубами в сторону Майкла, - Проще сказать, где я не шлялся…
Дежурство под конец прошлой недели было просто ни к черту. Марк 20 с лишним часов провел по локоть в говне и крови без какого-либо морального удовлетворения. Во врачебной практике нет категорий «хорошо справился» или «не очень хорошо справился». Пациент либо спасен, либо нет. Третьего не дано.
- Вероятно, я признавался тебе в любви. Но это не точно, так что не зазнавайся.
Ну а что, в 90% случаев именно Майк тот самый парень, который выволакивает невменяемое тулово Марка из бара, транспортирует его до дома и укладывает спать. А еще попутно оказывает первую помощь – потому, что говно ваша вечеринка, если в программе нет старого доброго мордобоя класса «все против всех» - и оставляет на утро пару таблеток аспирина и литра два воды возле кровати. Или вовсе спихивает с кровати вместо будильника, если ехать к себе неохота или есть риск, что Марк еще не до конца выполнил обязательную программу на вечер.
Как его после такого не любить, в самом деле?
- Я хотел до тебя доехать, но не успел, - у Майка на лице все написано, это его выражение «и почему я дружу с таким мудаком?», -  Подумал, что в 4 утра перед дежурством это как-то жестоко. Пусть хоть один из нас не чувствует себя сегодня, как говно.
О’Брайен дружелюбно оскалился прибежавшему санитару, чем, скорее всего, слегка подорвал неокрепшую психику юного эскулапа. Марк и в лучшем состоянии лыбится, как маньяк, а тут как-то совсем жутковато вышло.
Прости, пацан, зато тебе теперь в морге ночью дежурить будет не страшно. Самое криповое существо в округе обитает тремя этажами выше. Обычно. Но не сегодня.
Сегодня Марк будет жить тут. Его тут жалеют и предлагают еду.
- У меня три за прошедшую смену отошли. На руках. Последней девчонка 19 лет. Я её пять часов потрошил. И нихрена, - Марк раздраженно дернул уголком рта, давя желание что-нибудь куда-нибудь швырнуть, - Если Стивенс сегодня на меня наедет, я сам ему покажу и латекс, и хлыст, и ведро лубриканта с клубничным запахом.
Заинтересованно вытянул шею, повел носом на папах еды. Когда Марк в последний раз ел?
- О, у тебя еще и еда есть, - умиленно склонил голову набок , - Солнышко, если ты меня покормишь, я буду любить тебя еще больше. И до дома вечером подкину.
Предупреждая реакцию Майкла, вскинул ладони в защитном жесте.
- Да, я приехал на машине. Я ехал очень медленно и аккуратно. Прямо сам себя бесил, настолько медленно ехал.
Идея была не очень, но идти пешком или ехать на общественном транспорте О’Брайен был морально не готов. От слова совсем.

Марк устало помассировал затылок, зарываясь пальцами в волосы, чтобы хоть немного унять глухой гул в башке. Как будто на голову нацепили кастрюлю и пару раз хорошенько ударили по днищу ломом.
О’Брайен отрицает тот факт, что он спивается. Нет. Чушь какая. Ну, может накатить, если смена была тяжелой. С такой работой, знаете ли, или тихо шуршать шифером, или подбухивать. Третьего не дано. Надо быть каким-то совершенно отмороженным, чтобы тебе не давило все вот это на нервы.
Марк не отмороженный, что бы там о нем ни говорили. У него случаются плохие и очень плохие смены.
А еще у него дед ирландец, ему генетически сложно не бухать.
В конце, концов, у него есть такой расчудесный друг, как Майк. Который и компанию составит, и песню подпоет, и такси вызовет, если сам еще в состоянии попадать в кнопки. Что редкость, в совместные пьянки Майки обычно укатывает в Нарнию первым, так что Марк может с гоготом таскать его полубессознательное тулово по улицам в попытке дойти хоть до чьего-нибудь уже дома.
- Я в курсе, радость моя, - Марк пожал плечами, делая максимально виноватый вид, за который ему прощали почти все почти всё, но который категорически не работал на Майкла, - А еще у меня золотые руки, большое любящее сердце и порш, который отвезет тебя до дома.
О’Брайен сцапал картошку и принялся методично закидывать в рот кусочки безумно вредного, но такого вкусного, особенно с похмелья, картофеля. Как бы странно это ни звучало, но в морге всегда есть, что пожрать. Серьезно. Когда наверху врачи, умявшие все, что нашлось в холодильниках и столах, уже хищно поглядывают на автоматы по продаже конфет и тумбочки пациентов, патологи все еще тихо дожевывают свои запасы.
У них тут что, в каждом втором холодке жратва вместо трупа?
- Не правда, над моим швом ты будешь стараться, как ни над каким другим. А печень я тебе завещаю. Хочешь студентов пугай, хочешь на полку поставь.
Это нормально, если к Марку коллеги попадают с какой-то периодичностью, но все же это редкое явление, к Майку, рано или поздно, попасть есть риск у всех. А не к нему, так к кому-то другому из его братьев по цеху.
- Если Стивенс будет что-то просить, не отдавай. Ему для нехороших вещей, я уверен.
Марк набил щеки картошкой, блаженно заулыбался, жуя. Еда это отлично. Прямо то, что надо.
О’Брайена с похмелья никогда не мутит. Да, голова трещит, руки дрожат, но вот желудок наоборот требует еды и побольше. Если марка не сгубит цирроз, язва исправит это оплошность.
- Компенсирую свой проеб в эти выходные. Как насчет партии в бильярд? Проигравший признается в любви самому брутальному байкеру в заведении, драпаем огородами вместе. М?