Что же, прошло полторы недели с того чертова дня, когда обычное дельце, не самое сложное, если быть откровенным, обернулось для Уинфреда сущим адом. Но все прошло. Плечо еще зудело, посылая в мозг мужчине импульсы, побуждающие его расчесать чертов шов, но Уинфред сдерживался. Это были пустяки по сравнению с первыми днями после операции в морге, когда Джеймс запивал антибиотики обезболивающим и вискарем, чтобы забыться в бредовом сне хоть на время. Наверное, ему чертовски повезло, что он выжил, но он сделал это. Вышибалу не так-то просто сбить с ног, если кому-то покажется смешной такая аналогия.
Тем не менее, Уин пока отошел от дел. Рука функционировала, но резкие движения приносили не самые приятные ощущения. К тому же, верные ребятки хорошенько накидали тем выродкам, что оставили своего товарища в подворотне возле больницы, и свой куш Уинфред все равно урвал. Деньжата были, почему бы и не устроить себе внеплановый отпуск? Кажется, буржуи с толстыми сумками так и поступали, чем он, собственно, хуже? Так, Джеймс посвятил себя безделию. Сходил даже в кино на какую-то невероятную смесь боевика и комедии – понравилось.
А сегодня у него была назначена важная встреча, к которой он, как всегда, готовился. Сегодня Уин ехал к своему сыну, которого, несмотря на все дерьмо в жизни и некоторую нелепость его появления, довольно сильно любил. Так вот, приехал Уинфред на машине, а домой топал пешком. С этими женщинами всегда так. Ему, по крайней мере, рассказывали об этом. Но отказать Джеймс не мог. У его «типа-жены» сломалась машина, а ей нужно было вечером с сынишкой ехать куда-то, на курсы какие-то. Сейчас было модно детей на курсы записывать, а этот сорванец менял интересы каждый год, если не полгода, поэтому, если честно, Уин даже запутался, где тот сейчас занимается. То ли борьбой какой, то ли в шахматы рубится.
Так, он отнес на плечах уже немаленького Фрэнки к машине, усадил его и помахал ручкой. Пока-пока. А сам потопал на метро. Кошелек изрядно полегчал после встречи с Марго, но на проездной хватило. Стянув пиджак с плеч и оставшись в одной рубашке, сквозь которую немилосердно просвечивал бинт, все еще опоясывающий его плечо, Уинфред сел на свободное место, немного развалившись, как и полагалось мужикам, дабы яйца к бедру не прилипали. Он даже почти задремал, когда в вагон вошла уж больно знакомая физиономия.
Память на лица у Уинфреда была очень хорошая. Настолько хорошая, что, кажется, он бы опознал собственную шлюху-мать, если бы ее откопали, очистили от земли и притащили ему через половину страны. А уж садиста, который так интимно ковырял его плечо, не узнать Джеймс просто не мог. От вида этих якобы невинных голубых глазок оное плечо даже противно заныло, что челюсть свело от воспоминаний. Но к самому парню Уинфред относился хорошо, он ведь ему жизнь спас, как-никак.
Поднявшись со своего места, мужчина подошел к ничего не подозревающему доктору со спины. Положив на его плечо свою тяжелую руку, Уинфред одновременно с тем проговорил:
- Привет, красавчик, как жизнь? – да вроде бы даже тон ничего так выбрал, не угрожающий, но и не излишне жизнерадостный. Такой, серединка на половинку, как надо. Только, кажется, парень все равно вздрогнул. Но может от радости, Уинфред тот еще сюрприз.

Когда недоумение в голубых глазах сменилось осознанием, в зрачках заплескался легким страх. Уинфред даже почувствовал что-то сродни вины за то, что так одним своим видом чисто выбритой морды нагоняет на хорошего человека страх. Может, ему стоило быть помягче в тот вечер? Но, прокрутив заново события злополучного дня в голове, наемник пришел к выводу, что у него не было другого выбора. Если бы он, истекая кровью, вежливо попросил бы о помощи, этот милый молодой человек вызвал бы своих друзей, положил бы его в больничку, а там бы врачи нашли его ствол и вызвали бы полицию, и цепочка бы так и продолжалась до судебных разбирательств и, возможно, даже заключения. Все же его не один раз задерживали.
- Да не ссы, ничего я тебе не сделаю. У меня даже оружия нет, можешь обыскать, - хмыкнул Уинфред на несколько робкий ответ доктора. Это должно было быть пошленькой шуточкой, но вряд ли ее кто-то, кроме него самого, понял. Но парень был прав, в переполненном, как всегда, метро, ему ничего не угрожало. Уинфред хоть и выглядел, наверное, внушительно, на полоумного психа, который мог бы открыть перестрелку или убить человека в людном месте, похож не был. Другое дело, что он мог, не привлекая внимания, вывести его из метро и завести туда, где не было сторонних зрителей… Но это дело десятое!
- Почти как новое, - довольно пробасил Уинфред на вопрос невольного собеседника, как-то не замечая, что до сих пор не убрал руку с плеча парня. Так и стоял, словно по-дружески приобнимая его, лишь покачиваясь в такт движению поезда, - Сначала думал, что сдохну… Но я рад, что встретился с тобой в более теплом состоянии, - усмехнулся Уинфред, глядя на собеседника так прямо, что, наверное, это было даже немного некомфортно. Джеймс не привык отводить взгляда. При его деятельности это было дополнительным психологическим воздействием. Хотя сейчас его взгляд не был тяжелым или хоть как-то угрожающим. Он просто рассматривал парня – с интересом и некой оценкой, хотя доктору, наверное, легче от этого вот ни разу не было.
- Домой едешь? – невинно поинтересовался Уинфред, как будто был закадычным другом или хотя бы просто хорошим знакомым. Проследить логику было не сложно, парень ведь вошел на станции метро, ближней к той больнице, у которой наемника выкинули подыхать. Время было вечерним, так что, скорее всего, доктор возвращался с работы домой, если, конечно, не намеревался заскочить еще куда-то перед тем, как залечь на диван перед телеящиком, - Может, сходим куда? В бар, например. Все-таки ты мне жизнь спас, а я даже не знаю, как тебя зовут. Авось там покажется, что я не такой страшный ублюдок, как тебе кажется.
Уинфред говорил по-простому, прекрасно видя, что парню не доставляет удовольствия общение с ним. Но это хотелось хоть немножко поправить. Раз у этого доктора, хоть он и был патанатомом, руки не из задницы росли, стоило с ним наладить контакт хотя бы для таких вот нештатных ситуаций. Чтобы там справочки левые иногда доставал или штопал дурного Джеймса. Да и просто хотелось познакомиться с этим красавчиком поближе, почему нет? У Уинфреда точно не было заморочек в стиле «такие как они с такими как мы».
- Я – Уинфред, кстати, - представился первым мужчина. Нет, так нет. Конечно, у них была не лучшая первая встреча в представлении средних обывателей. Но ведь он действительно не причинил никакого вреда доктору. Ни он, ни его парни и пальцем его не тронули, и даже деньжат подкинули. Они были неплохими парнями, можно сказать! Конечно, если бы в их интересах было бы кокнуть синеглазого красавчика, они бы и не моргнули, делая это, но опять же… дело десятое!

Да, многие бы могли предостеречь Майкла от связи с бандитом. Немало людей нашептывали бы, что все это не просто так и их встреча не случайна. Но от всего это вздора, по мнению Уинфреда, помогало одно действенное средство – логика. Простая, мать ее, логика. Если бы он хотел убить доктора, он бы сделал это давно – в морге, без свидетелей. Если бы не справился сам – помогли бы подоспевшие ребята, закрыв остывающее тело синеглазого красавчика в ящичке рядом с его постоянными до сих пор клиентами. То же касалось и пунктов «ограбить» и, хах, «изнасиловать». Это не было наводкой, иначе бы Уинфред не надевал бы заляпанную собственной кровью рубашку на их первое свидание.
Что оставалось? Ах да, наркотики. Предлагать наркоту первому попавшемуся было тупо – зачем она врачу? Так что оставалось одно, о чем краем сознания подумал Майкл – требовать наркотические препараты с него. Что тоже было не шибко логичным. Ну, рыкнет Джеймс: «Выпиши мне викадин». А Майкл такой: «Не-а». На сим история и закончится. Ну, что он его, грохнет из-за дешевой справочки? Возможно, многие люди думали, что наемники, такие как Уинфред, все поголовно были настолько дурными, что, не моргнув и глазом, могли уложить кого угодно и с чистой совестью пойти ужинать с любимой женой. Но все было иначе.
Уинфред давно убедился, что этим миром правят цифры. Не в плане денег, а в том, что все на свете можно посчитать – пользу, вред, трудозатраты – все, что угодно. Вот, например, хочет он наркотик, как в том случае, о котором он и думал. Так можно посчитать, что за грабеж какой-нибудь аптеки ему светит максимум года четыре, а если он кокнет этого симпатягу – минималкой в шесть лет он явно не ограничится, если вскроется весь контекст. Все можно посчитать. И любой, даже самый безмозглый утырок, который пропустил половину школьных занятий из тех пяти классов, что успел пройти, пока не оказался в полном дерьме, это знал.
Поэтому на любое тяжелое преступление должно быть не менее весомое обоснование. А Майкл был чист, как невинный агнец, по крайней мере, в глазах Уинфреда. Таких если и убивают, то только случайно, ну или психопат какой, поехавший мозгами. Но Джеймс же не думал, что он похож на такого – слюной не брызжет, в глазах еще остался зачаток хоть какого интеллекта. Да и вообще красавчик в полном расцвете сил, так что отчего бы просто не расслабиться и не довериться такому? Уинфред усмехнулся своим мыслям, чуть сжав плечо собеседника и подталкивая того к двери вагона.
- Пойдем тогда тут, на нейтральной территории, - предложил он снова, как ему казалось, очень дружелюбно. Нейтральная территория! Что может быть лучше для того, чтобы положить начало доверительным отношениям? – Кажется, тут был ирландский паб. Эти рыжие леприконы знают толк в выпивке, - усмехнулся он и вышел следом за Майклом. Такое распространенное имя по мнению Уинфреда совершенно не шло прикольному парню, но поразмыслив над этим пару секунд, он понял, что лучше придумать и не может. Да и не зачем. Майки, так Майки.
На улице уже совершенно стемнело, но все еще было достаточно тепло, чтобы Уин оставил пиджак болтаться на сгибе локтя. Вокруг горели мириады огней. Нью-Йорк не собирался погружаться в сон еще очень долго. Уинфреду нравился этот переполненный город. Порой его удивляло, как в таком месте могло быть столько преступности – куда не плюнь, везде будут сновать люди. Но потом в мозг возвращалась суровая правда – когда людей так много, единственной целью их становилось – отгородиться от всех остальных, сохранить свое личное пространство. Вот и ходят толпы, уткнувшись в свои телефоны, пребывая в собственных мыслях. На их глазах можно будет ребенка пинать на проезжей части, но они даже не обратят внимания, поглощенные сами собой. Так и жили, что было немного на руку таким как Джеймс.
- Пошли сюда, - показал Уинфред, когда показалась традиционно зеленая вывеска заведения, из открывающейся двери которой лился какой-то английский рок. Внутри было приятно, небольшое помещение, стены, украшенные всякими ирландскими и почему-то футбольными атрибутами. Вероятно, тут показывали трансляции, но сейчас на экранах шел какой-то комедийный сериал про вечно пьяного ирландца, владельца книжного магазина. Плевать в целом-то, так что Уинфред уселся у барной стойки, игнорируя отдельные столики – не стоит нервировать своего собеседника.

В отличие от Майка, его слегка навязавшийся спутник вовсе не замечал разницы между ними. Уинфред хоть и не был коренным жителем Нью-Йорка, жил здесь давно и давно же перенял все манеры и темперамент аборигенов.
Мегаполис – словно лоскутное одеяло. Здесь по улицам сновали совершенно разные люди. Чернокожие и азиаты, бедные и богатые, неформалы и дипломаты. Люди одевались, говорили и вели себя как хотели.
Пожалуй, даже если бы на их лбах светились таблички с пояснением, кто чем занимается, никто бы даже не удивился, что делает врач рядом с бандитом. Вот и Уинфреду было плевать на их разницу в социальном положении. Что ж он, не человек что ли? Человек. Просто зарабатывал на хлеб так, как умел.
В конце-то концов, ему было уже поздновато идти получать образование – жизни потом не хватит, чтобы рассчитаться с долгами за обучение. Штука была не дешевая. Уинфред прекрасно знал это. Наверное, это звучало смешно и вызывало недоумение, но да, такой отброс жизни, как Джеймс, откладывал деньги на образование своего сына, чтобы тот не пошел по стопам своего лютого отца.
Так вот, речь же шла о пиджаке… А что, собственно, о нем? Уинфред сам удивлялся тому, но действительно любил костюмы. Многие считали их неудобными, другие – ни при каких обстоятельствах не собирались их надевать, а Джеймсу нравилось. Возможно, сказывалось легкое желание быть нормальным, таким, как все. И пусть наемник давно понял, что «обычная» работа – не для него. Может быть, с появлением сына появилась бо́льшая ответственность и какой-то стыд за то, что он делает. Неосознанный, конечно, но Джеймс не был чертовым психологом, чтобы копаться в себе и выяснять. Так что просто носил то, что ему нравилось, только и делов.
Впрочем, если бы Уинфред каким-то мистическим образом проник в мысли Майкла, он бы хохотал целый вечер, пока живот бы не заболел. Конечно, доктора можно было понять. Ну какой нормальный человек не испугается мужика, который в кровище и с пистолетом врывается в твою жизнь, а потом тащит тебя куда-то вечером с небритой мордой? Ладно, морда у Джеймса была бритая, только легкая щетина к вечеру появилась, но как-то не портила вид.
Но все равно со стороны Уинфреда это было смешно. Он-то понимал, что не собирается причинять никакого вреда доктору – это глупо! Но то, что знал он, не знал Майкл, ровно как и наоборот.
- Был когда-то, - охотно отозвался Уинфред и был даже приятно удивлен, когда его спутник первым начал беседу. – Но давно, так что даже не помню, что тут и как, - добавил он и тоже посмотрел в меню. Наверное, он еще раз сломал систему в голове Майкла, потому что не стал заказывать виски – напиток всех крутых парней из боевиков. Выбор бандита пал на вполне миленький коктейль «Космополитен». Он, конечно, был на основе водки, но… сами понимаете.
- Прикольная у тебя профессия, - после небольшой паузы с заказами проговорил Уинфред и добродушно усмехнулся. – Ты прямо целенаправленно учился на патанатома? – поинтересовался он. Джеймсу и впрямь было любопытно. А что такого? Если Майку было странно и местами страшно рядом с бандитом, то Уинфред, знаете ли, тоже не находил желание ковыряться в трупах естественным. И, как и многие люди, считал, что на этих вскрытиях дело и заканчивается. То есть в его голове Майкл приходил на работу, резал гниющие тушки, мыл руки и уходил домой. Как-то так…

На хохот собеседника Уинфред лишь рассеянно улыбнулся. Так-то он понял, что сказал что-то смешное в представлении врача, но еще не понимал, что именно. Ну откуда среднестатистический человек мог знать, что Майкл делает там, в своем морге? Большинство людей обладали именно таким представлением. Патологоанатом – вскрытие трупа. Такая вот короткая логическая цепочка, которую навязывают многие американские фильмы и сериалы. И если к другим докторам люди рано или поздно попадали и получали хоть какое-то представление об их работе, то в руки таким как Майкл они могли попасть лишь в том состоянии, когда уже все равно, чем там этот специалист занимается. Впрочем, в этом плане Уинфреду удалось сломать шаблоны. Он-то на холодной полке полежал живым и тепленьким ушел оттуда сам.
Зато заявление о том, что Майкл учился на хирургическом факультете, немало порадовало его собеседника. Во-первых, сразу стало понятно, откуда у патологоанатома навыки кройки и шитья по живым бандитам. И даже спокойнее стало, хотя времени прошло уже достаточно для того, чтобы понять – Уинфред вряд ли умрет. Точнее, может, но явно не из-за плохой работы синеглазого симпатяги. Во-вторых, хирургические навыки Майкла очень даже могли пригодиться в дальнейшем, если Джеймсу удастся прищучить эту рыбку.
А пока Уинфред размышлял об этом, Майкл проговорил то, что проговорил, и его собеседник порадовался, что бармен не успел принести его коктейль. А то было бы феерично выплюнуть все на стойку. Совсем не способствует, знаете ли, расположению другого человека. Тем не менее, Уинфред рассмеялся – искренне и довольно громко, отчего прозвучало довольно заразительно. Шутка и впрямь была смешной! Ну никто же не подумает, что на «гангстера», как обозвал его Майкл, можно где-то учиться. Хотя, конечно, мелких шестерок науськивали на более серьезные дела, но это уж точно было не высшее учебное заведение.
- Ага, в институте благородных разпиздяев, - все еще посмеивался он. – А чем еще занимаются патологоанатомы?
Уинфред не стал акцентировать внимание на том, что он не гангстер – это и так было очевидно. Даже в фильмах про бандитов и мафию показывали, чем они отличаются друг от друга. Да и рассказывать о себе Джеймс не спешил. Не потому, что скрывал тайну своего происхождения или что-то типа того. Все самое запретное и противозаконное Майкл уже видел и знал. Просто Уинфред не думал, что кому-то может быть вообще интересно послушать историю о матери-шлюхе, несчастном детстве, армейке и вообще о том, как он пришел к такой жизни. Да почти как и все, кто занимался нелегальными делишками – не от хорошего существования.
Впрочем, Уинфред знал ребятишек, которые, как раз, зажравшись творили всякую херню почем зря, но таких было мало. Таких богатые родители все же крепко держали за яйца, дабы не позорили семью. Так что их хватало на какую-то мелочевку вроде торговли наркотой или мелких грабежей. С такими сопляками не связывался ни один уважающий себя «гангстер».
А вот про благородную работу Майкла послушать было интересно. Хотя бы потому, что мужчина понятия не имел, что его собеседник ответит на простой, казалось бы, вопрос. Ну а чем еще занимаются в морге? Добивают тех, кто решил не помирать? Гримируют тех, кто умер не слишком красиво? Это, вроде, делали другие люди из специальных похоронных бюро. Хотя Уинфред и в этом не был уверен. Так что готовился послушать – бармен как раз принес коктейль.
Уинфред потягивал его, посматривая то в бокал, то за барную стойку, то изредка кидал взгляды на собеседника. Вроде как и не смущать его пристальным вниманием, но и показать, что он все еще слушает. А вот Майкл ничуть не стеснялся смотреть своими поистине кошачьими глазами. Он так внимательно смотрел, как Уинфред делает глоток – из бокала, конечно, он же не педик какой-то, чтобы трубочками пользоваться, –  что тот не мог оставить это без внимания.
- Что? – усмехнулся Уинфред. – Хочешь попробовать? – глаза его посмеивались.

Несмотря на то, что некоторые вещи были слишком сложными для Уинфреда, слушал он очень внимательно. Не перебивал, не вставлял дополнительные вопросы, только потягивал свой коктейль, что так сильно удивил собеседника.
На самом деле Уин и сам был немало поражен рассказом Майкла. Как и многие люди, он совершенно не представлял, как много полезного делают патологоанатомы. Оказалось же, что от них точно так же зависели жизни живых людей, как и от семейных врачей, хирургов или других садистов-специалистов.
— Это очень круто, — искренне, без толики улыбки проговорил Уинфред. Уточнять моменты, которые он не понял, мужчина не стал. В конце концов, Майкл же не будет рассказывать ему, далекому от медицины человеку, курс, пройденный в институте и отработанный на практике в больнице. Наверняка, объяснение этих вещей заняло бы немало времени. Да и говорить о работе после работы мало кому понравится.
Это время Уинфред занял другим, более приятным занятием, а именно — лицезрением премилого смущения собеседника. После пристального взгляда и веселого вопроса наемника, Майкл явно стушевался, отведя взгляд и разве что не покраснев. Выглядел он довольно потешно, но вместе с тем привлекательно для Уинфреда. Найденный им случайно доктор был не только полезен, но и хорош собой, как не крути.
— А, ну да, точно, мне же нужно было заказать неразбавленный двойной виски и пафосно закурить, глядя исподлобья и говоря низким хриплым голосом, — под конец фразы Уинфред даже изобразил то, о чем говорил. Наклонил голову и закончил предложение тем самым тоном, о котором вещал. Дернув бровью в том же стиле крутых героев боевиков или вестернов, Уинфред не выдержал и снова рассмеялся.
— Ладно, откровенность за откровенность, — повернулся он полубоком к собеседнику, отставляя от себя пустой бокал и молчаливо прося бармена повторить. — Я наемник. Большую часть времени просиживаю штаны в подобном баре и жду, когда одни богатые дядьки покажут мне пальцем на других богатых дядек и поделятся своими деньгами. Если надо там… припугнуть, набить морду или отжать чего ценного.
Уинфред довольно спокойно рассказывал об этом, даже не понижая таинственно тон. Какая к черту таинственности? Они сидели в ирландском пабе, где вовсю грохотала музыка, а люди вокруг были заняты своей выпивкой и разговорами. Никто их даже не слышал. Да и открываться Майклу было не сложно. Учитывая, в какой ситуации они встретились, вряд ли синеглазка держал в кармане включенный диктофон или тайком подавал за спиной знаки дружбану из полиции. Расскажи Майкл кому — его просто не найдут.
Он не называл имен, явок, паролей, адресов, просто, в общем и целом, рассказывал о своей работе так, как только что сделал это Майкл. Уину казалось, что такая откровенность должна еще немного расслабить собеседника. Вроде как он не такой уж и плохой парень, раз говорит об этом и не прячется от полиции.
— Я хоть тебя и знатно напугал в первую нашу встречу, не такой уж и страшный, — усмехнулся он, расслабленно опираясь о спинку высокого стула. — За мокруху, знаешь ли, никто не хочет давать столько, сколько потом даст судья.
Если у патологоанатомов был свой специфический юмор, то у бандитов, как Джеймс, был свой. И последняя произнесенная фраза была как раз шуточкой, в которой было изрядно много правды. Уинфред и правда прекрасно знал, сколько получит за повешенное на него убийство, и, в случае появления желающих заказать это, выставлял соразмерный ценник. Обычно на этом разговор заканчивался, лишь пару раз им с ребятками оплачивали по-настоящему грязные дела, о которых Джеймс вспоминать не любил.

Чем дольше Уинфред общался с этим синеглазым чудиком, тем больше убеждался, что он был… особенным каким-то, что ли. В романах бы написали «необыкновенным», а в жизни бы сказали «странным». Ну какой нормальный парень пойдет с человеком, который только на днях угрожал тебе оружием, в бар и будет непринужденно с ним общаться? Уинфред, конечно, был рад тому, что получалось так, а не иначе, но не подметить этой особенности не мог. Майкл открыто смеялся и не дергался, даже когда речь шла о вещах, нежелательных в обычных разговорах и пресекаемых законом.
— Да брось, — хмыкнул Джеймс, делая глоток из нового бокала. — Я же не террорист там какой и не растлитель малолетних.
На последних словах Уинфред брезгливо поморщился. Он был тем еще говнюком, который мог цинично заставить своего «клиента» собирать выбитые зубы сломанными пальцами, но насильников не любил. Ни обычных, ни, тем более, педофилов. Они с ребятами быстро бы с такими поговорили, ежели бы они объявились в их наемническом баре.
У них всех были не радужные истории. Если их жизнь когда и была сказкой, то только сказкой братьев Гримм. Но они зарабатывали как могли себе на жизнь и кайфа от садизма не ловили, просто делали свое дело. А эти больные ублюдки совали свой хер куда не лень и тащились от своей мнимой власти.
— Да все по классике, — усмехнулся Уинфред на следующий вопрос собеседника.
Он покосился на Майкла, размышляя, стоит ли ему рассказывать свою бесхитростную, но грязную историю. Но разве откажешь этим синим глазкам? Никакой тайны из своего происхождения Уинфред не делал. В конце концов, не думал же доктор, что Уинфред стал таким, выйдя из хорошей, обеспеченной семьи в доме за белым заборчиком?
— Когда мать-потаскуха откинулась, я попал в детдом. Оттуда в армейку. Потом мотался, — Уинфред неопределенно взмахнул рукой, чуть нахмурившись, явно вспомнив те грустные безденежные времена. — Работал вышибалой в одном стрип-клубе, там и познакомился с нужными ребятками. Вот так и встают на кривую дорожку.
Он чуть рассмеялся, иронизируя над самим собой. А что ему оставалось делать? Не грустить же. Живет-то он сейчас неплохой жизнью, несмотря на то что не совсем законной.
Отвечать взаимностью и спрашивать о работе Майкла наемник не стал. Смысла не было. Явно ведь долго и муторно учился, были на то средства или взял кредит большой. Теперь вот на хорошей работе и на хорошем счету у общества.
— Противно? — с усмешкой поинтересовался Уинфред. Обычно белым воротничкам не особенно нравилось общаться с такими отбросами жизни, как он. Вот и доктору могло стать мерзковато, что он делит тут трапезу с выбившимся из грязи в бандиты.
Он снова сделал жест официанту, чтобы тот на сей раз наполнил опустевший бокал Майкла. Не то что бы он ставил перед собой цель споить собеседника, просто разве одним пивом напьешься нормально? Уинфред судил по себе, он бы и не запьянел ни на толику. Поэтому стоило продолжать, пока кондиция не станет приятной, чтобы не зря в бар вообще заворачивали.

Уинфред действительно не чувствовал особенного сожаления, что его жизнь пошла не так, как у большинства населения. Дерьмо случается. Он работал с другими такими же парнями, и у всех была своя история. Кто-то был рожден в крайне нищей семье, кого-то пережевала и выбросила за ненадобностью государственная армия, кто-то, как и сам Джеймс, был выходцем из приютов без надежды на светлое будущее.
От хорошей жизни в бандиты не идут. Бывает, что избалованные сосунки ступают на кривую дорожку и катятся по наклонной, но это так… шелупонь. Чтобы идти на дела расчетливо и с полным осознанием дела нужно было, чтобы жизнь тебя слегка потрепала.
Самое жопное, что в этом всем было, это то, что ты потом не можешь остановиться. Уинфред знал это лучше всех. У него был сын, за которого он чувствовал ответственность и которого обеспечивал. Он помогал его матери выбраться из подобной дыры. И вроде бы денег уже было достаточно, чтобы свободно жить в хорошей квартире на Манхэттене. Казалось бы, уйди и найди нормальную работу, но нет.
Честно говоря, останавливала одна простая мысль — да кому он всрался? У Уинфреда не было никакого образования, кроме школьного. Идти в грузчики или официанты? Черта-с два. Вложить деньги на свое образование? Как-то он был слишком стар, чтобы учиться. Так что выхода у него было два. Идти обратно в армейку по контракту или оставаться в своем теплом гнездышке с надеждой, что в него не ворвется наряд полиции. И знаете что? Клал он на государственную службу огромный болт.
— Не знаю, тебе виднее, — усмехнулся Уинфред, закуривая.
Он успел сделать лишь одну затяжку, как Майкл задался внезапным вопросом, заставляя Уинфреда улыбнуться в ответ. Ишь ты, иронию он нашел. Никакой иронии Джеймс в их встрече не видел, но оставить такую фразу без ответа не мог.
— Может быть. Знаю только, что мне чертовски повезло наткнуться именно на тебя, — пожал он плечами и довольно просто добавил: — Не помню, говорил тебе или нет. Как-то все было очень… дерьмово. Но спасибо за помощь.
Уинфред знал, что его ребятки отвалили Майклу деньжат. В основном за молчание, а не за помощь, конечно. Но поблагодарить доктора не мешало же, язык не отвалится. Если бы не Майкл, кто знал, что бы случилось. Конечно, вряд ли бы Уинфред подох прямо рядом со стенами больницы, но, скорее всего, уже лежал бы на полицейских нарах в камере предварительного заключения. На огнестрел всегда вызывают копов, и Уин бы им точно не понравился.

Конечно, Уинфред ни за что и никому бы в этом не признался, но правда заключалась в том, что ему действительно было страшно в тот вечер. И дело было даже не в копах, которые могли загрести его в любой момент. Уин банально боялся сдохнуть. И именно поэтому цеплялся за каждый предоставленный судьбой шанс, пусть и в лице патологоанатома. Кто ещё мог его спасти в тот день, когда он истекал кровью и умирал от боли?
Так что да, Уинфред повёл себя по-свински, но, по большей части, им двигало желание жить. А как заставить невинного человека помочь бандиту, если не угрожать ему? Попроси тогда Уин Майкла чисто по-братски заштопать его втихую от полиции, что бы ему ответил последний? Да, конечно, вызвал бы наряд, а его, придурка, сдал бы в отделение скорой. В лучшем случае, если совесть бы не позволила оставить бандита с пистолетом загибаться в подворотне.
Впрочем, вышло всё наилучшим образом, так что сейчас Джеймс даже не вспоминал о том происшествии. Вон же они, сидели нормально в баре, и Майкл убеждался в том, что никакой он не подонок, а даже может поддержать более-менее нормальный разговор. Обычный человек из плоти и крови, возможно, даже чуточку приятный собой.
— В следующий раз мне, может, и твоя помощь понадобится, — хмыкнул Уин в ответ на улыбку собеседника. — Надеюсь, что нет, но всякое бывает.
Это был очередной чёрный юмор, но, по сути, шутка здесь была лишь отчасти. Профессия у Джеймса предполагала наличие вот такой вот шальной пули. И если в тот раз повезло, то в следующий Майкл мог его встретить холодненьким на своём столе для препарирования. Оставалось только надеяться, что он останется достаточно симпатичным, чтобы этому красавчику-доктору было приятно поработать с его телом.
Тем не менее, разговор продолжился, и с течением времени Майкл стал даже более открытым и болтливым. Уинфреду это пришлось по душе. Спустя каких-то полчаса, может, час, не больше, они уже смеялись над шутками друг друга. И Джеймса отчего-то это не смутило. Ну мало ли, парень расслабился и понял, что бояться нечего.
Да и водка в голове уже начала шуметь, так что Уинфреда не смутило и внезапное откровение собеседника по поводу денег, которые, как оказалось, сильно жгли карман доктора. Это немного удивило, но не более того.
— Да брось, ты думаешь, мы вернёмся за тобой через год и потребуем обратно, как в фильмах, что ли? — хохотнул он, всматриваясь в несколько наивное сейчас лицо Майкла. — Ты мне жизнь спас, красавчик. Это всего лишь бонус к моему спасибо. Никто и не вспомнит об этом уже через неделю, не ссы.
Вряд ли Уинфред понимал все терзания собеседника насчёт этих денег. Он никогда не был в положении Майкла, так что и понятия не имел, что можно чувствовать и, главное, что можно напредставлять в такие моменты. Для Джеймса всё было проще пареной репы. Не заявляй в полицию, не трать сразу всю сумму, привлекая внимание налоговой, и всё будет в шоколаде. Они же не мафия, чтобы оставлять за Майклом должок.
И Уинфред даже не заметил, что его собеседник в этот момент уже не слишком соображал, что говорит. Кажется, Майкл был из тех парней, которые ведут себя вполне себе достойно, пока не встают отлить. И, собственно, именно так Джеймс и понял, что случайно споил своего милого собеседника. Майкл встал с барного стула и заметно пошатнулся, видимо, сам удивляясь такой подлости от своего организма.
Кажется, они не так много и выпили, но Уин-то прекрасно знал, как это происходит. Ты устаёшь за день, толком не ешь весь день, а вечером тебя уносит с трёх кружек пива. Он работал в стрип-клубе и выпроваживал кучу таких парней.
Уин сопроводил Майкла до уборной — просто чтобы убедиться, что тот не рухнет где-нибудь там на не самый чистый пол, да и самому отлить не помешало бы. Потом расплатился по счёту, отчего-то посмеиваясь над улыбочкой собеседника. Она была такая… глуповатая, какая бывает только у пьяных людей.
— Где ты живёшь, красавчик? — поинтересовался Уин. — Я вызову такси.
Но, оказалось, что Майкл не очень хочет раскрывать великой тайны своего проживания каким-то «мафиози». Это на минутку поставило Уинфреда в ступор. Вот ведь, хотел же сделать доброе дело, а теперь что? Не бросать же парня в баре под стойкой.
— Что, ко мне поедем? — хохотнул он, думая, что это предложение немного отрезвит доктора.
Нет, сам Джеймс был совсем не против затащить домой такого симпатягу, но всё же оставался реалистом даже после водки. Вряд ли Майкл согласится ехать в логово бандита, раз не соизволил назвать своего адреса.

Обычно Уинфред не находил особого удовольствия проводить время в компании пьяных. Слишком часто это получалось само собой, так сказать, по долгу службы. Они с ребятками зависали в баре в ожидании новых заказов, а там у кого нервишки сдадут, кто задолбается ждать, а кто начнёт полировать старые душевные травмы.
Однако в компании Майкла Уин отторжения не чувствовал. Напротив, было даже интересно, к чему всё это приведёт. Майкл стал более разговорчив — видимо, алкоголь снял все внутренние блоки, и страх перед «гангстером» ушёл. Он стал больше шутить, и, надо признать, от его юмора Уинфред искренне хохотал.
Так что да, Джеймс решил сделать доброе дело и сопроводить доктора до дома, убедившись, что он не рухнул где-то в кустах. Возможно даже порыться немного в его шкафчиках, чтобы оставить аспирин на тумбочке рядом со стаканом воды — всё же перепить в двадцать лет совсем не то же самое, что в тридцать, а Майклу, судя по всему, около тридцати и было.
С деньгами, оставленными доктору ранее, они так и не разобрались, но Уин больше не поднимал эту тему. Захочет, в отпуск скатается, или закинет денег на благотворительность. Хотя лучше, конечно, на себя бы потратил — всем больным неграм не поможешь, да и вряд ли такие финансовые благодарности будут поступать от наёмников каждый месяц.
На улице парни уже не особенно разговаривали. У Майкла явно включился автопилот, и он молчаливо, покачиваясь, шёл, вероятно, в сторону своего дома. Уин же шествовал рядом, сунув руки в карманы, и только изредка хмыкал под нос, когда спутника начинало совсем уж сильно заносить.
Никто до них не докопался. Хулиганам было страшно, полиция и не таких алкашей видала, так что какое-то время шли спокойно. Пока, видимо, алкоголь совсем не ударил в шальную голову. Майкл пробормотал что-то под нос и попросту сел на бордюр, решив передохнуть. Плохая идея, но разве человеку под градусом объяснишь, что будет ещё хуже?
— Эй, красавчик, не передумал насчёт такси? — посмеивался Джеймс.
Майкл, судя по виду, явно пытался за какие-то секунды привести себя в порядок, но вот незадача, к алкогольному опьянению подключалось ещё и желание вырубиться, забывшись сном прямо на родной матушке-земле. Доктора клонило в сторону, он вздрагивал, пытался очнуться, но собственная кровь бунтовала против него.
— Так, всё, поехали, — хмыкнул снова Уинфред.
Он отошёл буквально на пару шагов, к дороге, чтобы поймать такси, и через минуту у него это получилось. Он кратко переговорил с водителем, махнув рукой в сторону Майкла и пообещав, что тот блевать не будет. Поспит немножко на заднем сидении, да и только. Ну и небольшая денежная надбавка за такой «груз» сделала своё дело.
— Пошли, спящая красавица, — прокряхтел Джеймс, чуть ли не силой поднимая Майкла на ноги, подставив крепкое плечо.
В такси парень и правда заснул, и это было особенно смешно, потому что завалился он не в сторону окна, а прямёхонько на плечо Уинфреда. Тот и не возражал, только подрагивал, когда молчаливо смеялся. Ну а что, это ж почти свидание, ну. Уставший от впечатлений парень сладко посапывает на его плече, пока оба едут на квартиру последнего, чтобы провести ночь вместе. И Джеймс снова посмеивался.
На удивление до Манхэттена добрались довольно быстро. Видимо, те, кто хотел попасть в яркий район города, уже приехал пару часов назад. Расплатившись с водителем, Уинфред чуть растолкал спутника, побуждая его выбраться из машины.
За дорогу Майкл, кажется, даже немного проспался. По крайней мере, уже не висел на плече наёмника, хотя вид у него был довольно недоумённый. Оказался чёрт знает где чёрт знает с кем, а что делать мозг не подсказывает.
— Тебя подружка-то не хватится? — поинтересовался Уин, пользуясь тем, что его спутник всё ещё был под действием «сыворотки правды».
Зато узнал, что у Майкла подружки не было. Как и жены. Как и парня, на что доктор как-то уж слишком забавно фыркнул.
— Ты просто ещё не думал об этом, — посмеивался Уинфред, загружая Майкла в лифт.
Квартира оказалась, к слову, совсем не гангстерской. Обычная односпальная квартира — гостиная, совмещённая с кухней, отдельная комната под кровать и отдельная под санузел. Было даже вполне чисто, если не считать разбросанной, как и у всех дома, одежды и одинокой грязной тарелки в раковине. Ни тебе стенки с оружием, ни сейфов, ни пятен крови на мебели.
— Пойдём баиньки, — повёл Джеймс спутника через всю эту роскошь.
Уинфред включил настольную лампу, когда они добрались до кровати. Майкл же просто сел… а потом лёг — точнее, рухнул назад, явно желая забыться сном и забыть всё это, как страшный-страшный сон.
— Ты не обессудь, парень, но я не хочу менять постельное бельё так часто, — Джеймс вновь подал голос. — Я был бы рад раздеть тебя в другой ситуации, но… мы имеем, что имеем, правда?
Он явно снова веселился, хотя, по сути, шуткой это и не было. Майкл действительно был симпатичным парнем и Уинфреду нравился. Но такая вот судьба, сейчас он раздевал его лишь с целью сложить уличную одежду где-то подальше от чистого постельного белья.

Уинфред и правда не строил далекоидущих планов, когда шутливо отвечал на заявление Майкла о его ориентации. Это не было какой-то хитростью или попыткой воздействовать на подсознательное. Он просто веселился, но не в так, как мелькнуло на миг в мыслях доктора. Уж Уин-то точно не спешил подшучивать над «педиками». Скорее, он просто пользовался забавным состоянием Майкла, пока оно было действительно весёлым и не переросло в похмелье. Над последним джентльмены не смеются никогда.
Так что на последующие недоумённые вопросы Майкла Джеймс даже не отвечал. Шутить и дальше было бы жестоким, а отвечать искренне — неуместным. Уинфред, конечно, не отличался особенным умом, да и образованным не был, но всё же в жизни и даже в таких случайных приятельских отношениях что-то понимал.
Он помог Майклу раздеться безо всякого похабного юмора или излишних прикосновений. Нет, парень был хорош собой, и сейчас Уинфред это особенно хорошо понимал, но всё же тот был пьяным. Даже если погрешить принципами, которых у Джеймса было крайне мало, ничего приятного в том, чтобы вовлекать мужчину под градусом в интимные отношения, не было. Вот ни капельки.
Уин прекрасно понимал, что в таком состоянии можно заниматься сексом просто потому, что где-то на подсознании что-то там возникло. Никакого особенного удовольствия, почти непреодолимые попытки кончить и всё сильнее нарастающее желание просто заснуть. Чёрт, да у него так сын получился, он знал, о чём говорил. Хотя бы потому, что и не помнил, как погрешил своими сексуальными предпочтениями. Делал что-то механически и делал.
В общем, на честь и достоинство Майкла никто не покушался. Оказавшись в одних трусах, тот рухнул обратно на кровать и, кажется, заснул моментально, едва его голова коснулась подушки, а может ещё и в полёте. Уин усмехнулся и заботливо накрыл одеялом, как обычно делал с Френки, разве что края не подоткнул.
Он выключил свет и вышел из спальной, прикрыв дверь. Только тогда он задумался о том, зачем положил этого парня в кровать, а не на диван, но вскоре одобрил своё решение. Сам он не был чрезмерно пьян, так что хотел принять душ, переодеться, возможно, даже перекусить что-то на ночь за телевизором. Мешать Майклу не хотелось, а спальная была единственной изолированной комнатой, не считая туалета.
Так Джеймс и поступил, занявшись своими делами. Присутствие в соседней комнате почти чужого человека не слишком смущало, хотя мысленно Уинфред к нему ни раз возвращался. Просто между делом.
Он улёгся перед телевизором на диван и жевал сэндвич, состряпанный на скорую руку, пока не ощутил приятную сонливость. Сгоняв ещё раз в туалет, чтобы уж ничего не беспокоило, и почистив зубы (с использованием нити, потому что зубы нынче очень дорогие!), Джеймс вернулся на диван, сунул под голову запасную подушку, накрылся пледом и вскоре тоже уснул.
Проснулся он довольно быстро — будильник на телефоне немилосердно прозвенел прямо в ухо, и будучи на узком диване Уинфред даже не смог отпихнуть его подальше от себя. Сегодня он обещал Марго приехать пораньше, чтобы помочь кое-с-какими домашними делами. И, будучи не слишком добродушным с утра, Джеймс лежал и чувствовал себя «отцом на час». Нет, пока было уже забирать Френки к себе на пару дней. Всё равно пока толком не работает.
Потом пришло воспоминание о вчерашнем дне, и Уинфред проснулся быстрее. Ну ничего себе, у него ж в соседней комнате настоящий доктор лежит! Судя по всему, ещё никуда не делся и посапывает себе в подушку, не ведая, что произошло.
Джеймс поднялся, умылся и… принялся готовить завтрак. Он и так был вполне способен обслуживать самого себя, беззаботная мать-шлюха не особенно спешила кормить своего сына трёхразовым питанием. А с появлением Френки у Уинфреда ещё и арсенал блюд расширился. Всё же не будет он кормить ребёнка лапшой быстрого приготовления.
Но лучше всего у него, конечно, получались панкейки. Вот честно, никто не делал такое тесто, как Джеймс, а своего секрета он не выдавал. Так что решил, что сейчас самое время побаловать их с Майклом (если тот не застесняется позавтракать в чужом доме) настоящим американским блюдом. Да и дел там было на пятнадцать минут.
Впрочем, Майкл проснулся раньше. То ли тоже прозвонил будильник, предвещающий рабочий день, то ли разбудил небольшой, но навязчивый шум с кухни-гостиной. Вышел он из спальной, разумеется, полностью одетым, взъерошенным и… да охуевшим, если честно. Не каждый раз просыпаешься в логове гангстера и не помнишь, что случилось. Насчёт последнего, конечно, Уин не был уверен, но уж больно непонимающий вид был у доктора.
— Туалет там, — указал лопаточкой Джеймс. — Аспирин в шкафчике над раковиной. Вода в холодильнике. Завтрак скоро будет. Я спал на диване.
Самая необходимая информация, кажется. То, что мозг ещё в силах переварить. Но всё же Уинфред вновь усмехнулся под нос. Презабавная ситуация…

Честно говоря, Уинфред на миг подумал, что Майкл скомкано извинится и попытается поскорее сбежать из квартиры бандита. Но, видимо, мозг ещё не до конца осознал всю ситуацию, поэтому после секундного замешательства, доктор покорно согласился со всей услышанной информацией и скрылся в ванной. Это даже заставила Уина довольно улыбнуться под нос. Нечасто он бывал настолько гостеприимен.
Пока Майкл умывался и искал баночку с заветными таблетками, Уинфред почти закончил с приготовлением завтрака. На двух тарелках рядом с плитой зазывно лежали дымящиеся от жара панкейки. Не слишком аккуратными столбиками, но он старался.
Майкл вышел из ванной и вновь не попытался сбежать, опустошив мочевой пузырь, который явно мешал любым планам побега. Он выпил таблетки и даже извинился за то, что напился. Впрочем, у Уина вчера и не было никаких планов, которые могли бы нарушиться.
— Да всё нормально, — усмехнулся Джеймс, пожимая плечами.
Майкл и не зацикливался на вчерашнем. Его явно отвлекло куда более изощрённое зрелище татуированного и довольно накаченного мужика, бодро готовящего панкейки. Сейчас Уинфред был в домашней одежде — штанах и майке, которая прекрасно открывала вид на все чернильные творения на коже наёмника. Так что, да, зрелище было поистине забавным, с этим Джеймс без труда мог бы согласиться.
— Ага, — снова улыбнулся Уин.
Он не стал проговаривать стандартные фразы вроде «не знал, что ты любишь» или «решил, что ты захочешь поесть». Какие-то они были… мерзкие что ли. Как будто из романтических фильмов. Да и шутить Уинфреда с утра не тянуло. Сейчас скажет «и даже не отравленные» и испугает несчастного доктора. Придётся понадкусывать все блинчики, чтобы доказать собственную невиновность.
Майкл уселся за стол в ожидании завтрака, чем снова порадовал хозяина квартиры. Приятно же, что тебя перестали шугаться, как чёрта лысого. Уин же сам про себя знал, что был не таким уж и плохим парнем и зазря никого не обижал.
Он поставил две тарелки на стол и даже достал кленовый сироп, прямо настоящий, канадский (ребёнок любил сладкое). Жаль не было всяких ягод, но и так было, наверное, неплохо. Уж точно не им жаловаться.
Забавно, но Уинфред поставил этот небольшой столик и два стула, когда Френки немного подрос и стал оставаться у отца дома на несколько дней. Только вот сынишка почти никогда не ел за этим столом, предпочитая диван перед телевизором, как и его папаша. Так что сегодня был поистине уникальный день, когда этот стол применяли по назначению, и за которым сидели сразу двое, а не один Уинфред с бутылкой или типа того.
Следующий вопрос Майкла несколько сбил с толку собеседника. Наверное, это было нормально, когда ты сидишь дома и тебя спрашивают, где ты живёшь. Так и тянет ответить «здесь», хоть подсознание и нашёптывает, что от тебя явно не этого ждут.
Уинфред спешить с ответом не стал, но было видно, как немного растерялся. А следом на лицо пришло озарение. Майкл же ни черта не помнил, куда его притащили в ночи. То есть, возможно, он ещё припоминал, что они приехали на Манхэттен, но конкретно куда — вряд ли. А ему ведь отсюда ещё на работу добираться.
— А вот не скажу, а то вдруг ты придёшь ночью со своей братвой, — пробормотал Джеймс, беззлобно припоминая, как упёрся рогом его собеседник вчера, не желая раскрывать великой тайны своего проживания.
Но, конечно, это было только шуткой. Недолго посмеявшись над собеседником Уин преспокойно назвал свой адрес, чтобы Майкл успел прикинуть мысленно где это и составить маршрут предстоящей поездки до работы. Джеймс даже подсказал, как отсюда дойти до ближайшей станции метро, облегчая работу мозгу, ещё утомлённому похмельем.
Кажется, завтрак Майклу понравился. Ну или он начал спешить убраться отсюда побыстрее. Так или иначе с тарелки всё смёл быстро и подчистую.
За столом они как-то почти не разговаривали, только перекинулись какими-то совсем уж общими фразами. Реально про погоду, без шуток. Но Майкл был ещё немного сконфужен, а Уинфред просто неразговорчив с утра, хотя и довольно добродушен. Впрочем, кажется, оба чувствовали себя достаточно комфортно в такой ситуации, насколько это вообще могло быть.
— В целом, вчера неплохо посидели, — в какой-то момент всё же проговорил Уинфред. — Повторим как-нибудь? Если ты оставишь свой номер…

Уинфред ни сном, ни духом не ведал о том, какой диссонанс вызывает в голове собеседника. Ну да, вчера он был в костюме, а сегодня в домашней одежде. Так он же дома. Не думал же Майкл, что он по квартире тоже в «аля Том Форд» расхаживает?
Да и панкейки. Ну что, гангстеры не готовят себе еду что ли? Питаются болью и страданием своих жертв или начинают день с виски и им же заканчивают?
В общем, Уинфреду было гораздо проще. Он-то ведь видел свою жизнь непосредственно изнутри и даже не подозревал, что какие-то банальные вещи могут удивлять. И, в общем-то, Майкла легко было понять — не каждый день знакомишься с настоящим бандитом. Тем, что ходит при оружии и когда надо сильно бьёт людей. А может даже убивает. По-настоящему.
Но Джеймс не ставил себя на место Майкла, поэтому и не понимал, как сильно могут удивлять панкейки, приготовленные руками, ещё вчера выбивающими чьи-то зубы. И это бедный доктор ещё не знал, что Уинфред этими руками ещё и сына обнимает.
— Бляха, это жутко, — хохотнул на представленную картину о маньяках-врачах Джеймс. — Это пугает сильнее, чем… что-либо.
Даже фантазия быстро нарисовалась, и, чёрт возьми, это было куда жутче, чем какие-то квадратные ребята с бритыми головами и в кожаных куртках или костюмах. Уинфред бы с удовольствием сходил на такой фильм ужасов, если бы такой существовал. Банда полоумных патологоанатомов. Бр-р-р, мурашки по коже. Ещё и от того, что Джеймс лучше всех знал, как отвратительно лежать на холодном секционном столе, будучи живым.
Так завтрак подошёл к концу, и Майкл даже поблагодарил за вкусные панкейки, чем польстил наёмнику. Но вот номер свой давать не спешил…
Эта пауза и явная нерешительность заставила Уинфреда усмехнуться. Ну серьёзно, после того, что между ними было этой ночью, парень боялся оставить свой телефон? Если бы Джеймс хотел его убить, он бы сделал это ещё вчера, не доводя до какого-либо дома. То же самое с ограбить, изнасиловать и иже с ними.
Джеймс до сих пор не мог представить, что в нём так пугает доктора. Ну да, он был бандитом. Но не ввязывал же Майкла во всю эту чернуху. В конце концов, это Уинфреду бы бояться. В любой момент доктор мог позвонить легавым и пишите письма мелким почерком. Конечно, менты не стали бы врываться в его дом без ордера, но подставить его можно было.
— Ладно, понял, не дурак, был бы дурак — не понял, — усмехнулся снова Джеймс. — Как-нибудь в другой раз.
И снова хмыкнул, так как заметил в синих глазах собеседника явно промелькнувшее облегчение от того, как Уинфред дал заднюю. Вот ведь недотёпа. Даже после такого вечера считает, что Джеймс хочет причинить ему зло какое.
Задерживать Уинфред не стал — ему и самому уже пора было собираться. Так что проводил Майкла ровно до двери, попрощался, как ни в чём не бывало, и пошёл в спальную, чтобы переодеться. Ему тоже предстояло ехать на метро, но предлагать Майклу разделить утреннюю дорогу Джеймс не стал. Заранее знал, что тот будет всеми способами искать возможность отказаться, а настаивать Уин не собирался. Зачем хорошего человека мучать?
Так они разошлись и каждый жил своей жизнью около недели. Уинфред провёл время с сыном, а когда того вновь забрала мать, начал волей-неволей вспоминать о красавчике-докторе. В конце концов, он ведь не сказал Джеймсу строгое «нет». Даже не дал однозначно понять, что Уин его ни в каких случаях не интересует! Разве вот это пьяное «я не гей» могло быть намёком? Джеймс так не считал.
Нет, никакой гей-радар у него настроен не был. Уинфред честно понятия не имел, кто кого предпочитает, если этот кто-то не носил розовое боа и не кутался в радужный флаг. Просто для него всё было просто — если мямлишь чего-то под нос, значит сам сомневаешься. Был бы не заинтересован в мужчинах, заявил бы громко и, возможно, больно.
Так что спустя десяток дней Уинфред решил попытать своего счастья снова. Ну и что, что Майкл не дал ему номера. Джеймс знал, где он работает, а выяснить в какую смену вообще не сложно. Эта информация не была конфиденциальной. Может, Майкл уже обдумал и сам решил, что погорячился, не дав своего телефона. А прийти к Уинфреду лично постеснялся. Гангстерское логово, мало ли он кого там пытает.
Вечером после смены Майкла Уинфред был в заветном переулке, ожидая, когда хлопнет закрывающаяся дверь. И когда по фигуре заветный доктор был обнаружен, Джеймс бесхитростно вышел из тени:
— Что сегодня делаешь вечером, красавчик?

Каким-то новеньким школьным лошком Уинфред себя не считал. У него были верные друзья, проверенные и временем, и совместными тяжёлыми делами. Искать себе ещё одного среди «элиты» Джеймс не собирался. А вот яйца подкатить к красавчику-доктору — это да. Тут можно было и стерпеть пару отказов, попыхтеть, чтобы добиться своего. Уину-то что? Он всегда был упрямым, как баран, иначе бы не выжил.
Да, изначально Джеймс хотел «втянуть Майкла в свои делишки». Точнее, просто прикормить собственного доктора, которые лишними в банде наёмников никогда не бывали. Ничего эдакого — ни поставок запрещённых или рецептурных препаратов, ни тусовки с другим отребьем в баре. Просто Уинфреду хотелось, чтобы у него был кто-то, кому бы он смог доверить свою тушку, если бы его снова ранили.
Потом он эту мысль отпустил. Как-то справлялся же до встречи с Майклом без личного врача, не подох ещё. Да и, честно-то говоря, куда Майкл денется, если решит внезапно пересмотреть свои взгляды на жизнь и Уинфреда и пасть в его объятия. Но так далеко Джеймс как-то и не загадывал. Было приятно вечерочком подумать о синеглазом красавчике, но как уж судьба повернётся — передом или задом — он знать не мог.
В тот вечер Уинфред решил надеть что-то более подходящее. Вдруг в обычной одежде он произведёт больший фурор, чем в строгом костюме? Вдруг эта самая классика навевала на Майкла какие-то странные ассоциации с «Острыми козырьками» или типа того? Так что Джеймс натянул самые обычные джинсы и футболку — просто чёрную, без излишеств. Чёрт возьми, он даже щетину сбрил, чтобы выглядеть поприличнее. Майкл был просто обязан все эти старания оценить. Если, конечно, всё же не был закостенелым гетеросексуалом.
Но попытка — не пытка, как считал Джеймс. И вот он стоял у стеночки дома в ожидании. Он не стремился прятаться в тени, просто в этом закоулке сам чёрт ногу сломит. Поставили бы давно один худосочный фонарь и дело с концом. Однако встреча с Майклом прошла очень забавно. По крайней мере, для Уинфреда.
Оказалось, что синеглазка умел материться, как сапожник, что уже само по себе рассмешило Джеймса. А потом доктор решил ещё и обиженно толкнуть его в грудь, при этом мордашка у него была ну просто умилительной! Вот Уинфред и расхохотался, как придурок, откровенно веселясь от случайной ситуации и не стесняясь этого.
— Прости! Прости! — смеялся Джеймс, не в силах пока выговорить что-то иное.
Он примирительно поднял руки, чем облегчил задачу для подсознания Майкла. Цепкий взгляд за секунду «обыскал» его, но в темноте Уин даже не заметил этой опаски. И, разумеется, он не брал с собой оружия на свиданку. Ну, если она таковой станет, конечно.
— Не хочу тебя расстраивать, но ты от главного входа всё равно мимо протопал бы, — указал на просвет улицы Уинфред, намекая, что продумал и этот вариант. — Встретиться с тобой хотел, блин. А номер ты постеснялся оставить. Думаю, дай зайду, вдруг передумал.
Он говорил довольно просто и вполне себе открыто. Ну а почему нет-то? Всё так и было, и никаких двусмысленностей и подтекстов.
— Нравишься ты мне, красавчик, — хмыкнул Джеймс ещё одну правду-матку. — А ты всё боишься меня.
Последняя фраза была произнесена с лёгкой издёвкой, будто Уинфред брал собеседника «на слабо». Мол, что, ссыкуешь? Нет? Докажи, что пацан, а не ссыкло. Всё в лучших традициях безбашенного детства Техаса.