[icon]https://forumupload.ru/uploads/0018/5f/c0/64/499343.jpg[/icon]Шевонн почти никогда так не делала — не приглашала малознакомых девушек домой. Секс ради секса обычно ей был чужд. Слишком много мороки и грязи ради среднесортного оргазма, а то и вовсе паршивого. Шевонн также не считала, что ее мать права в своих суждениях о тридцатилетних женщинах, но иногда накатывало.
В конце концов, она не была ледяной королевой. В ее груди билось такое же сердце, а в крови плескались такие же гормоны, как и у большинства девушек. И иногда Шевонн хотелось, чтобы кто-то был рядом. Вернуться в не пустую квартиру, посмотреть с кем-то фильм, поедая мороженое и перекидываясь шутками. Хотелось какой-то нежности и тепла.
Сегодня, пожалуй, был именно такой день. Шевонн поехала на вечеринку, которую устраивали ее друзья-журналисты — супруги Матье. Марш считала, что они были идеальной парой, и даже немного завидовала им. Конечно, она не лезла в личные дела четы журналистов, но казалось, они понимали друг друга с полуслова, а иногда и вовсе без слов. И всегда были вместе, спустя столько лет не растеряв нежных чувств.
Потом Шевонн была уже немного пьяна, когда познакомилась с Айрин. Девушка была яркой, общительной, у нее был такой заразительный смех. Шевонн сама не поняла, как такое получилось, что в одну минуту она неловко держала Айрин за руку и смотрела в ее зеленые глаза, а в другой миг они уже ехали на такси до дома мисс Марш.
Они скинули обувь и целовались, пока не упали на кровать. Потом Айрин сказала, что она быстро сходит в душ и вернется. Почти как в кино. Разве что в фильмах не показывают, как второй партнер за отсутствием душа неловко подмывается на кухне из раковины или специальными салфетками. Пожалуй, не самый романтичный момент, но в жизни ведь все иначе.
Если бы про Шевонн снимали кино, то она бы занялась сексом или разругалась с новой подружкой и легла спать, но ее сюжет повернул в какую-то совсем другую сторону. Она поправила макияж, переоделась, набросив на плечи шелковый халат, и села на кровать в ожидании. Последнее затягивалось. Шевонн взяла книгу с прикроватной тумбочки, но время шло, а вода все текла и шумела за стенкой.
— Айрин? — девушка поднялась с кровати и подошла к двери в ванную. — Все в порядке?
Она постучала в дверь, но в ответ не раздалось ни звука. Первой мыслью было то, что девушка под действием алкоголя попросту заснула. Второй почему-то, что у Айрин случился какой-нибудь эпилептический припадок.
— Айрин? Ты слышишь меня? — повысила голос Шевонн, постучав громче. Она начинала волноваться, и это чувство только усилилось, когда девчонка не отозвалась. Не раздалось даже шороха.
— Черт, — выдохнула Шевонн, поворачивая ручку двери.
Та, на удивление, оказалась не заперта. Чувствуя неприятный холодок внутри, Шевон зашла внутрь и тут же вздрогнула. Айрин лежала, скорчившись на полу, изо рта ее медленно вытекала пена с прожилками крови, глаза незряче смотрели в потолок. Под затылком собралась приличная лужа крови, видимо, Айрин разбила его, когда билась о кафель.
Что это? Действительно, эпилепсия? Переборов естественный страх и брезгливость, Шепонн торопливо дернулась к девушке, прощупывая пульс на шее. Но как бы дрожащие пальцы не прижимались к прохладной коже, ни толчка они не обнаружили.
— Черт, — повторила Шевон, отдергивая руку и поднимаясь.
Надо было что-то делать… Надо было взять себя в руки и что-то сделать. Едва не споткнувшись на внезапно ослабевших ногах, Шевонн добралась до телефона и набрала номер экстренной помощи. Ей нужна была скорая. Вдруг Айрин еще можно было спасти.
После звонка Шевонн посидела на кровати, а затем пошла в прихожую, нетерпеливо ожидая звонка в дверь. Она не могла сидеть рядом с трупом и смотреть на это жутковатое зрелище.

 
Если в субботу утром, в выходной, тебя выдергивают прямо из постели – значит случилось что-то серьезное. Еще и на Манхеттене. Можно было предположить, что почти наверняка кто-то просто слишком радовался пятнице, слегка не рассчитал, а теперь… Или что-нибудь вроде того. Как правило, на Манхеттене не обитали простые смертные, да и стали бы их вызывать среди ночи просто так? Патриция старалась не гадать заранее, что там случилось, но от определенных предвкушений отбиться было не так-то просто. Рид уже знала, что спасателей вызвала сама хозяйка квартиры, но это еще совершенно ни о чем не говорила – люди и не на такое идут, цепляясь за шанс спасти свою шкурку. И, раз уж скорая передала вызов им, очевидно было, что спасать.
- Держи, - Хьюстон уже ждал ее у подъезда, зато она привезла им кофе – нормальный крепкий кофе, в чем еще может нуждаться человек, поднятый в три часа ночи в субботу, в собственный выходной? К счастью, машины спецслужб привлекли пока только внимание рано прогуливающихся собачников, которые жались за полицейским ограждением, очевидно из любопытства. Журналистов, впрочем – Патриция не сомневалась, ждать тоже придется не долго. Эти вечно ошивались где-то рядом, порой оказывались на месте происшествия еще раньше, чем полиция, чем изрядно мешали и раздражали.
Имя и фамилия девушки ничего не говорили Патриции, и, хотя дежурный сообщил ей все это еще по телефону, у нее не было времени проверить в интернете, что это за мадам и чем она занимается. Ну что же, еще успеется.
— Значит, познакомились они только сегодня? – Патриция не была ханжой, да и работала не первый день, чтобы сильно удивляться такому повороту событий. И все же не так часто знакомства заканчиваются голым трупом молодой девушки с разбитой головой и пеной изо рта.
- Какое неудачное вышло знакомство, - Рид и, натянув перчатки, взяла протянутую криминалистами сумочку. Документов в ней не было, в кошельке не было даже карточек, только наличные, пара чуть помятых визиток. Айфон, небольшая косметичка, пара резинок для волос.
- Тут есть пара чеков, - Патриция достала из сумочки пару белесых бумажек с чуть стершимися буквами. – Смотри-ка, вчерашние! Этот из супермаркета, этот – она покупала одежду.
 

Честно говоря, Шевонн даже не прислушивалась к тому, что происходило в ванной. Полицейские могли отпускать сколько угодно циничных шуток, сознание хозяйки квартиры временно закрылось от всех сторонних раздражителей. Она бы с удовольствием возмутилась или, наконец, позвонила бы своему адвокату, если бы сталкивалась с подобной ситуацией хотя бы во второй раз. Но нет, в этой ванной впервые умирал человек, которого Шевонн почти и не знала, так что она понятия не имела, как ей поступать.
Она продолжала сидеть на диване, словно была в гостях у всей этой орды полицейских, и только мысли метались стайкой кроликов, который спугнул волк.
Череду таких мыслей — одна страшней другой — прервал один из парней в штатском. Несмотря на натянутые нервы и сумбурность сознания в четвёртом часу утра Шевонн почему-то так и подумала: «Детектив, наверное». Вот ведь взялась откуда-то эта мысль, что только детективы могут приезжать без формы. Наверное, из какого-то фильма или, что вероятнее, книги, которых Шевонн в силу профессии читала немало.
— А вы как думаете? — скептично отозвалась она на столь же нелепый вопрос.
Она понимала, что это было лишь формальностью. Вряд ли полицейского интересовало на самом деле её состояние. Скорее, её реакции на произошедшее. Но те оставались самыми обыкновенными — Шевонн выглядела растерянной, а ещё больше уставшей, каким бывает только человек после долгого дня и какого-то количества расслабляющего алкоголя.
Следующий вопрос от детектива был настолько неожиданным, что Шевонн невольно нахмурилась, переспрашивая:
— Что?.. Нет, — тут же ответила она, перебивая сама себя, когда смысл сказанного всё же добрался до сознания. — Но вы же всё равно попросите меня сдать анализы или что там…
Шевонн легко отмахнулась, будто от мухи, назойливо вьющейся возле лица. Она не стала нервничать сильнее от такого вопроса. Почему-то он ей казался вполне стандартным, знаете, из списка топ-десять полицейских вопросов. Так что Шевонн бы спокойно отнеслась даже к требованию сдать мочу или кровь, лишь бы не в той же ванной, где всё ещё лежало тело, от воспоминаний о котором внутри всё сжималось.
Видимо, в обязанности парня-полицейского входило только убедиться, а не наркоманы ли все присутствующие. Потому что дальше в дело вступила его коллега, которая попыталась докопаться до сути произошедшего. Проблема только была в том, что Шевонн понятия не имела, что произошло, о чём она уже сообщала другим парням.
— Я уже рассказывала об этом кому-то из… — она снова устало обвела рукой тот бедлам, что царил у неё в квартире. — Я её почти не знала. Познакомилась сегодня… точнее, уже вчера вечером на вечеринке у моих друзей. Мы выпивали, потом поехали сюда. Наверное, уже после полуночи, я не смотрела на часы. Она пошла в душ, я ждала её в спальной.
Шевонн рассказывала с интонацией, которая явно давала понять, что эти вопросы ей уже задавали, и ничего нового она не скажет. Да и вообще, она уже тоже очень устала, и хочет лишь одного, чтобы всё это скорее закончилось.
— Я переоделась, потом сходила на кухню, выпила воды. Вернулась в спальную, взяла книжку, потом поняла, что она там слишком долго, — продолжила повествовать Шевонн, понимая, что лучше рассказать всё снова, чем молчать перед полицией. — Позвала её через дверь, а когда она не ответила, забеспокоилась. Дверь была не заперта, я вошла.
На этом моменте девушка ненадолго замолчала, явно заново переживая этот отвратный для непривычного взгляда момент.
— Я подумала, что это какой-то приступ эпилепсии или вроде того. Подошла к ней, чтобы пощупать пульс… Потом вызвала скорую, — оборвала свой рассказ и свои эмоции Шевонн, не желая делиться этим с полицейскими, которым всё равно.
Какие-то кусочки мозаики всё равно крутились в голове, и внезапно девушку осенило.
— Подождите, вы хотите сказать, что это… из-за наркотиков? — почему-то Шевонн впилась взглядом в лицо именно парня-полицейского, ведь он был ответственен за эту дрянь. — Она что-то принимала в моей ванной?
Сознание человека, проведшего весь день на вечеринке, а ночь с полицией и трупом, было поистине удивительно. Шевонн и сама не понимала, почему она сделала такой акцент на «своей ванной». Как будто можно было отмотать время назад, влепить этой маленькой дряни пощёчину и выставить за дверь с… что она там глотала или колола.

- Тогда нам нужны контакты ваших друзей, - всех, желательно, но Патриция не сомневается, что девушка может и утаить что-то. Зря, если так, тайное становится явным, а секреты от полиции - это плохо. Подозрительно. Наказуемо.
По началу, на заре свой карьеры, Патриция с куда большем сочувствием относилась ко всем, кого встречала - к жертвам, к свидетелям, ко всем. Но когда видишь многое, когда сталкиваешься с насилием каждый день, когда видишь, как умирают люди - чувства притупляются. Ты вроде как и не хочешь становиться бесчувственным и безучастным, ты вроде как понимаешь, что иногда может бы было и помягче, но ещё быстрее понимаешь, что иначе нельзя. Что отделяться от работы, не воспринимать все как личную драму - единственное из возможных решений. Иначе лучше попрощаться с правоохранительными органами сразу. Найти себе другую работу, жить и радоваться, быть как все.
- Да, я понимаю, что вы уже все это рассказывали, - и все же оставаться человеком тоже важно, поэтому Патриция старается быть мягкой и внимательной, - Но будет лучше, если вы повторите все и для нас тоже. И расскажите немного о себе. Чем вы занимаетесь?
В конце концов, то, что девица уже рассказывала они и так прочитают. Но им она может сказать что-то другое. Никогда не стоит отказываться от возможности услышать подозреваемого ещё раз. И ещё раз. И ещё. Они так часто путаются и меняют свои показания. Конечно, пока ещё девушку никто и ни в чем не обвинял, но и других свидетелей случившегося не имелось. Она здесь жила, она вызвала скорую, она была последней, кто видел утопленницу живой. А значит ее нельзя было списывать со счетов.
- Вы знаете о ней что-нибудь ещё? Что она вам о себе рассказывала? Откуда она, где жила, чем занималась. Нам придется искать ее родственников, кого-то, кому можно сообщить об ее смерти, - конечно, они узнаю это и так, если документы двушку не подделка, но это потребует времени. Вообще-то сообщать о смерти было не самым приятным моментом в их работе, но самым неизбежным. Умер человек, и об этом нужно сообщить тем, кому он был небезразличен. Ну, или может быть безразличен, но так или иначе знаком и близок. Судя по всему, что они успели услышать, хозяйка квартиры явно не была таковой.