Про школу Майки, конечно же, спорить не стал. Каждому своё, как говорится. Не сказать, что ему самому нравилось учиться, но, как уже было сказано, кое-что всё-таки нравилось. Так что не зря он теперь вон, доктором на корабле работал, который застрял в космосе на два с лишним года. Как вот ему ещё было так вляпаться? То-то и оно.
На вопрос о других занятия Майки пожал плечами:
— Что-то есть.
Для взрослых развлечения, конечно, были, наверняка, и для детей тоже. Но занятия такие, которые не заняли бы много места. Игры в виртуальной реальности: стояли платформы, на которых и играли. Сквош парочку залов, настольный теннис, был ещё зал для активных игр вроде баскетбола, футбола и бейсбола — просто менялись сетки, имитировались ворота и всё такое прочее. Полёты в невесомости, конечно, тоже. Даже не в настоящем космосе. Ну, понятное дело, в настольные игры играли. Остальное, вроде книжных клубов и подобное, вряд ли пацану было интересно.
Так что заняться, в целом, было чем. И, как уже было сказано, для всех была работа. Переселенцы уже лет с четырнадцати должны были куда-нибудь подать заявку. Детей, естественно, не очень-то сильно напрягали.
Когда Уинфред с Фрэнки ушли, Майки убрал за собой и тоже ушёл из столовой. Ну чего ему тут торчать, в самом деле.

У Чарли и правда не было какой-то мечты. Он даже не мечтал, по крайней мере сейчас, получить Нобелевскую премию, как многие учёные. Наверное, если бы он сделал какое-нибудь открытие, то хотел бы. Просто потому, чтобы это открытие получило распространение. Но пока Чарли и к открытиям не стремился. Он и правда делал то, что ему нравится, вот и всё. И да, не мог понять этого парня. Тем более не зная, чем тот занимается.
— Вообще-то, — начал Чарли, делая подсчёты тут же в голове, — Вероятность попасть на такой корабль примерно 12,5%. Что довольно высокая цифра. Вероятность деменции в моём случае 3-4 процента. Предупреждение о несчастных случаях в космосе указаны в договоре при регистрации на корабль. Честно говоря, никто из пассажиров не сможет выиграть в суде, если решит подать иск.
Всё-таки Чарли подозревал, что это явно не то, что хотел бы слышать этот парень. Но почему-то такая мысль приходила обычно уже после того, как высказывались прочие.
После ответа на предложение куратора Чарли снова замялся. Он понятия не имел, что сказать, поэтому просто промолчал и занялся своим делом.
Так что он сделал что хотел. Всё это время, к облегчению Чарли, они молчали. Но всё равно было как-то не по себе.
Прежде чем совсем уйти, Чарли остановился и снова взглянул на этого парня. Он даже не мог посмотреть, чем он занимается, в базе был указан только номер модуля, имя, кто в нём живёт, и куратор. Всё.
— Извини, — в итоге сказал Чарли, прежде чем уйти.
Было жаль, конечно, что это именно он попался этому парню, а не кто-то поразговорчивее. Может, тогда ему было бы получше.
Выйдя из каюты, Чарли вновь немного помялся у двери. Потом всё-таки посмотрел, кто у этого парня куратор, и написал ему довольно сухо: человек в таком-то модуле чувствует себя очень плохо.

Аврора работала только третий год, то есть третью смену. К Николасу она попала в прошлый раз по рекомендациям, а потом он её оставил в своей команде. Она радовалась. Она даже отлично справлялась сразу после этого взрыва, но вот после сообщения Николаса о том, что их ждёт — заплакала. Тихо, никому не мешая. Слёзы сами полились из глаз, хотя она продолжала работать, предпочитая, чтобы на неё не обращали внимание, когда они все сидели за столом.
У неё была большая семья: много родственников, два родных брата. Последние служили, она вот тоже в космос подалась. Как родственница военных и как куратор она прекрасно знала о всех рисках, но всё равно почему-то заплакала.
Чуть позже к ней подошёл Николас и спросил, нужна ли помощь. Аврора тогда уже успокоилась и сказала, что всё в порядке. Просто она, наверное, совсем не ожидала такой новости, это была минутная слабость. Но работать она готова.
И она работала. Ужасно уставала, она к вечеру была совершено выжата, всю энергию отдавала своим подопечным. И это при том, что всю прошлую неделю все кураторы и так работали на износ. У них появились синяки под глазами, потухшие какие-то глаза. Начали шутить о кружке наркоманов.
Но утром каждый должен был выглядеть как минимум приемлемо и не показывать свою усталость. Так что Аврора маскировала косметикой синяки и шла работать. Приходилось делать много обходов, потому что далеко не всем хватало онлайн-встречи. Многие хотели видеть своего куратора лично.
Они тоже объясняли, что ресурсов на корабле достаточно, продукты восполнимы, есть сады, антиматерия и другая энергия для двигателей. И совсем скоро они уже будут двигаться к новому дому, всё будет в порядке. Но у людей встречались совершенно разные проблемы.
По проблемам некоторых переселенцев даже устраивали маленький мозговой штурм чуть ли не всей командой: что делать в таком случае. Например, был мальчик Эмиль, который занимался фигурным катанием. Мало кто разбирался в этом спорте, но искусственный интеллект помог выявить основные проблемы — те и правда были ужасно печальные.
Его ходили проверять: приносили еду, потому что парень никуда не вставал, проверяли, как он себя чувствует. Даже обратились к психотерапевту экипажа, тот обещал зайти и даже выписать антидепрессанты при необходимости, но, опять же, за приёмом придётся наблюдать и лучше выдавать таблетки самостоятельно, а не оставлять всю упаковку.
В общем, работали, а вечером все валились без сил.
Через несколько дней остались только самые сложные: Эмиль и ему подобные. Среди 700 пассажиров их было не так уж и много, человек десять, остальные успокоились, нашли какое-то решение и собрались с силами. Этих сложных разделили на каждого куратора по одному. Вот у Авроры никого не было, и она взяла у того, кому выпало несколько. Временно.
Последнего взял Николас. Но тот был больше истериком, и его никто не любил. Аврора восхищалась руководителем. Серьёзно, ведь на нём висели не только переселенцы и кураторы, он следил за всей миссией переселения и постоянно контактировал с капитаном и его помощниками. Еще и этого взял… Тетчера.
Аврора не знала, что Николас в итоге ему сказал, но на третий день он более-менее успокоился и уже не задалбливал вызовами.
На четвёртый всё как-то стало непривычно тихо, даже можно было отдохнуть между походами к «сложным». Николас и вовсе ушёл на выходной. Он выглядел хуже, чем они все, так что его муж, Мэттью, мог не беспокоиться — его никто тревожить не собирался.
Николас как минимум половину понедельника проспал. Мэттью тоже всё время был с ним и тоже, наверное, спал. По крайней мере, когда Николас проснулся, муж был рядышком, а это главное.
Они и правда даже не думали выходить и встречаться с людьми. Николас знал, что за это время Джонатан и Уильям пару раз писали Мэттью и спрашивали, как там брат. Решили, что самого Николаса отвлекать не нужно дурацкими сообщениями. В общем, понедельником Николас был более чем доволен.
Дерек во время всей этой беготни после сообщения тоже не особенно переживал. Ну, бывает. Доберутся же. Потом еще хохотнул с младшим Грантом:
— Это ты мне рассказываешь!
У него тоже, между, прочим, брат в начальниках, так что тут они с Ричардом тоже спелись.
По мнению Майки у них с Уинфредом, может, что-то и наклёвывалось, но как-то очень медленно. Даже не в сексе было дело, а вообще. Ему так не нравилось. Общались, конечно, хорошо, но больше на друганов походили, честное слово. Даже снова стал немножко заигрывать с другими.

Николас чувствовал вину, что все эти дни никак не мог провести время с Мэтти и поддержать его. Он видел, что муж тоже устал, что ему часто грустно, но Николаса просто не хватало на что-то большее, чем пару фраз перед сном о том, что всё будет хорошо, и они вместе. А казалось, этого недостаточно.
— Привет, мой любимый, — протянул Николас, когда проснулся, и полез мужа целовать, — Как ты себя чувствуешь?
Вставать они как-то и не собирались. Еды немного ещё оставалось, так что, может, если только вечером и выберутся, когда коридоры опустеют. Так что продолжали валяться и нежничать.
— Прости, что мало обращал на тебя внимание, — сказал он, — Обещаю наверстать упущенное в двойном объёме, — и улыбнулся, — Можем начать прямо сейчас…
Николас оставался Николасом — это уже был очень хороший знак.

Майки думал, что торчать всё время с Уинфредом и не отходить от него — дело странное. Да и журналист как-то особо даже не просил, они виделись, когда сам Майки прибегал. Ну ладно, пару раз и правда договорились встретиться. Так что Майки и правда проводил время ещё и с многочисленными приятелями, но пока Уинфред был на работе, всех их видел. Не, ну а куда ещё ходить-то? Тренажёрный зал, правда, открыли, и многие мужики, да и девушки тоже, потянулись туда с радостью. Пар выпустить, в конце-то концов, размяться. Майки больше любил какие-нибудь спортивные игры, а не вот этого скучное тягание железа. Поэтому вскоре на него посыпались упрёки: столько жрёт, в тренажёрку не ходит и до сих пор не толстый. А у него, между прочим, быстрый обмен веществ!
Сегодня, конечно, с Уинфредом встретились ещё до смены, немного провели время вместе, потом поужинали, и тот проводил Майки до больницы.
— Ну ты это, заходи хоть иногда, — хохтнул Майки, потому что все знали, что значит «заходить в больницу», — А то я уже начинаю скучать без гангстерских шуточек.
Потом Джеймс ушёл, хотя Майки знал, что они обязательно ещё и ночью увидятся, потому что доктора то и дело бегали за «нормальным» кофе. У них был такой, из чайничка.
Джессику, как уже было сказано ранее, Майки тоже знал. Он ещё ржал, когда Дэвид с ней пытался заигрывать, а та отшила его просто на раз-два. У неё вообще был приличный такой опыт работы на барах — это они уже потом узнали. С ней просто приятно поболтать.
Придя на смену, Майки столкнулся с Эрикой. Из него, кстати, был отличный друг и слушатель, так что чуть ранее они поговорили обо всей этой ситуации и заразный оптимизм Майки, кажется, немного помог. На этот раз Эрика поделилась другой проблемой, заставив Майки расхохотаться.
— Запиши в моё дело, что я был совершенно против! — заметил Майки, смеясь, но добавил: — Не переживай.
Ему и правда ничего не стоило запросто Дэвида осадить. Это он раньше шутил о флирте с Эрикой, но сейчас она явно дала понять, что это не интересно (Майки сам был против совсем уж близких служебных романов. С медсёстрами ещё ок, но с другими докторами лучше не надо).
Вот когда принимал у него дела так и заявил:
— Эрике ты не нравишься, отстань уже от девчонки. Захочет, сама на свидание позовёт.
Вроде понял. Но больничные сплетни надо будет потом кому-нибудь распиздеть. Уинфред, вроде, подходит.

Наверное, в любую часть дня врачи были основными потребителями кофе. И вообще пищи. Конечно, они не единственные, кто работал круглыми сутками на корабле. Все работали: инженеры с пилотами, безопасники. Просто врачи единственные отпахивали двенадцатичасовую смену и правда частенько бегали за кофе. Если совсем некогда, то пили у себя, конечно, но обычно выбраться могли уж на десять минут, кроме того самого дня, когда случился взрыв. Ну, в тот день вообще времени даже вдохнуть кофе не было, так что не считается.
Перед уходом Уинфреда они поцеловались. Майки, понятное дело, тоже ничего не стеснялся, тем более для больницы это уж точно была не новость — их вдвоём видели вне этих стен.
— Вау, это самое романтичное, что я слышал, — выдохнул Майки и даже посмотрел на Уинфреда так специфически, разве что губу не прикусил.
Вот ради таких моментов Майки ещё держался за Уина, ну, помимо того, что он ему и правда нравился. Но сердечко-то ёкало!
Смена сегодня была спокойная, тихая. Одного мальчишку привели с отравлением, так что он спокойненько блевал себе под надзором матери. Майки подумал рассказать о нём Фрэнки. Потом ещё был мужик с температурой, но такой жалкий, что к нему сначала вызвали в модуль. Майки не пошёл, послал ординатора, пусть отдувается. Но он мужика всё-таки привёл в больницу зачем-то. Температура-то тридцать восемь, не больше. Чё ему, чай что ли приносить тут?
Потом написал Уин.
«У тебя получаются самые романтичные свидания, я согласен», — ответил Майки, при этом улыбаясь как дурак.
В два часа ночи он и правда зашёл в столовую и тут же Уинфреду улыбнулся — тот его сразу заметил.
— Пришёл за кофе и зонтиком, — посмеялся Майки, подходя, — И за сэндвичем ещё.

Они ужасно, просто чудовищно друг по другу соскучились. Николас это чувствовал в каждом прикосновении, медленно и с удовольствием ласкали друг друга, в следующий раз уже пошли совсем другие эмоции — страсные.
А потом долго лежали в объятиях.
— Заешь, о чём я подумал? — спросил Николас, — Наших запасов презервативов точно на это время не хватит. Придётся идти за добавкой… Боже! — воскликнул он, прижав руку к груди, — Надеюсь, не придётся ограничиваться в сексе. Я выступлю против запрета на секс.
Потом они всё-таки встали немного перекусить. За всё время перелётов парни так и не начали готовить. Конфоркой не пользовались, в ходу был только холодильник и микроволновка. Ну и чайник. С собой брали ещё пару чайничков для заварки и чай, конечно же. У них был прямо отдельный чемоданчик для всяких штучек, к которым они привыкли и которые возили с собой.
— Знаешь, что меня ещё волнует? — снова спросил Николас, — Что два года буду ходить в одном и том же. Не уверен, что готов к этому.
Конечно, у них могли быть и более серьёзные вещи для обсуждения. Но ведь и пошутить можно друг с другом. Потом уже будут возникать и темы. Которые уже волновали всерьёз.

Майки, конечно, креативностью отличался только бестолковой. Но, честное слово, в сад он никого, кроме Уинфреда, не водил! И в любой другой ситуации он бы уже переспал. И не важно, кто там — мальчик или девочка. Майки-то и свидания были не особенно нужны. Понятное дело, девушек он на таковые водил, и у него даже хорошо получалось. С мужчинами всё было попроще: встретились, посидели где-нибудь, да и уехали вместе, если таковой интерес сохранился.
С Уинфредом пока уехать вместе не получалось, и Майки это осознавал ещё тогда, в палате, когда в своей голове делал выбор. Вот только оказалось немножечко сложнее, чем казалось. И времени-то прошло немного, на самом-то деле. Но хотелось, конечно, уже и второй раз снять с Уинфреда рубашку, уже при более приятных обстоятельствах.
Но Майки и правда нравилось с этим парнем, и его сногшибательные предложения тоже. Уинфред не давал скучать, и Майки шёл на поводу, поддерживал и посмеивался.
Улыбка расширилась, когда из-за стойки появилась чашка кофе с тем самым голубым зонтиком. А потом и сэндвич, да явно не такой, какие тут обычно предлагали, так что на лице появилось ещё и удивление. Вот он — язык любви.
— Очуметь, — прокомментировал Майки.
Вот таких сюрпризов ему точно никто не делал. В самое сердечко.
Майки снова улыбнулся на фразу, не стал заставлять Уина перегибаться через стойку — он пока явно не в том состоянии — сам обогнул её и подошёл. Оплата, скажем так, сразу после получения.
Майки тут же положил руки на плечи — ему нравилось, что Уин был таким широким — и поцеловал. Очень даже хорошо поцеловал, между прочим. Долго, не отрываясь. Может быть, зря, конечно, но когда Майки думал о последствиях? Тем более и правда был приятно удивлён, что, собственно, тут же и показал вот так. Потом вернулся на свою сторону барной стойки.
— Это свидание занимает второе почётное место, — сказал Майки, делая глоток кофе, — Сразу после того волнительного похода до толчка.
С довольной рожей Майки уселся «обедать», на этот раз даже похвалив и кофе, и сэндвич.
— Я принёс больничные сплетни, хочешь? — поинтересовался он, — Как раз в тему, про свиданки.
Ну и рассказал про отношения Эрики и Дэвида, которые теперь даже отношениями не были. Майки ведь буквально оказался в центре этой истории! И если раньше Эрика всё-таки Дэвида не отшивала, то теперь точно дала понять, что хватит. Майки нравились больничные сплетни.

Они уже шесть лет были вместе, Мэтти уже скоро тридцать, а Николас всё равно называл его своим мальчиком. Честно говоря, Мэтти до сих пор был похож на мальчика. И смотреть Николас на него продолжал обожающим взглядом. Он немного лениво перебирал пальцами его волосы и периодически прикасался к руке, нежно проводя от запястья вверх и возвращаясь обратно.
На ответ Мэттью он тоже посмеялся, предложив обыскивать всех, кто подаст на развод, и конфисковать за ненадобностью.
— Надо будет проверить груз корабля. Презервативы там точно есть, как руководитель миссии отложу нам пару ящиков, — продолжал он хихикать, — Что-то мне подсказывает, наши склады будут совершенно пусты, когда мы вернёмся на Кеплер.
В новой колонии не было ни заводов, ни фабрик — ничего. Люди жили там… собственно, как жили колонисты, когда пришли в Америку — только своим трудом. Да, у них были крутые модули, где есть всё необходимое, которые защищали их полностью, были технологии. И всё-таки люди ехали туда подготовленные к непростым условиям жизни, которые должны уметь обеспечить себя.
В одну большую фабрику превратили Землю. Уже давно, ещё до Кеплера, но теперь туда отправляли многое: ткани для одежды, предметы первой необходимости, гигиенические средства. Всё это старались запаковать так, чтобы не создавать на планете излишний мусор. Иногда обратно корабли и правда везли мусор на перерабатывающие заводы, которые уже не могли спасти Землю, но хотя бы спасали Кеплер.
Всерьёз Николас пока не задумывался обо всём этом. Но по хорошему и правда надо будет поднять все списки грузов и примерно рассчитать выдачу — делать это исключительно по спискам и с отчётами. Но пока об этом думать совершенно не хотелось. У них с Мэтти был выходной, и они завтракали.
Николас снова похихикал над ответом мужа, сотрясая его и его щёчку.
— Думаю, малыш, что мы оба не хотим, чтобы эту одежду видел кто-то ещё, — ответил Николас, — Но твой гардероб явно пополнится моими вещами, которые я уже носить не захочу, — посмеялся он.
  Пока же Николас вовсе не переживал о вещах. Это уже по его шуткам было понятно. Ну, что-нибудь придумает. В конце концов, с Маркусом поменяются, если что-то совсем уж надоест (тут он мысленно уже поржал).

Языком любви Майки, наверное, всё-таки был секс. Несмотря на то, что спал он не только с людьми, в которых был влюблён, секс был главнейшим фактором в отношениях. Но ему чертовски нравилось, когда заботились о нём самом — это часто его привлекало в мужчинах. Прямо таял от чего-то такого. Впрочем, Уин сейчас мог это заметить — чуточку заботы, и парень потёк. Так что тут они прямо сходились: один проявлял заботу, другой её обожал.
В Майки за всей его безалаберностью тоже заботу можно было разглядеть, пусть и не такую откровенную. Но что стоило тот поступок, когда Майки соврал безопасникам и отвёл Фрэнки к отцу или сидел с пацаном на допросе. Или пошёл поговорить с Эрикой после объявления их участи. Но сам он это вообще не воспринимал, как хоть какую-то заботу.
Майки весело и искренне рассмеялся, когда Уинфред достал полотенце и стал натирать стакан — и правда антуражно очень получилось. Тем более журналист очень был похож на такого классического бармена из фильмов: здоровый, татуированный, харизматичный вон даже.
— Тебе очень идёт эта работа, — высказался он, — Не гангстер, но почти.
Потом Майки рассказал, они вместе похихикали. Сам-то Майки был бисексуалом (неизвестно, правда, понял ли это Уинфред), он свободно шутил и над гетеро и над геями, буквально гордясь своей ориентацией.
— Он просто не выдержал стресса, — попробовал защитить друга Майки, — Дадим мастер-класс для геторо-неудачников?
Майки с удовольствием поел и выпил кофе в компании Уинфреда, поспрашивал, как ему первая смена, которая так несправедливо выпала на ночную, и всё такое прочее. Перед уходом, конечно, снова пошёл целовать этого здоровяка, думая, что они до пробуждения и не увидятся больше.
— Мне как будто снова тринадцать, — посмеялся Майки, — Сплошные поцелуи.
Сказано это было исключительно в пользу юмора, а вовсе не камень в чей-нибудь огород. Никто был не виноват, уж Майки это на сто процентов понимал. Но хотя бы шутить они могли начать по этому поводу?! Шутки всё упрощают в этой жизни.

Для Николаса тоже важны были прикосновения, но не в таком масштабе, как для Мэттью. Но это их нисколько не отдаляло друг от друга. Николас только радовался, что мальчик у него такой нежный и ему просто необходимо всегда чувствовать мужа. Николас в полной мере давал обратный контакт, и Мэтти оставался совершенно доволен. Надо отметить, что он ни разу не испытал стресс от излишних прикосновений мальчика, совсем наоборот. Николас бы напрягся, увидев, как его Мэтти прижимается к кому другому.
А для Николаса… всё-таки секс. И Мэтти тоже никогда ему в этом не отказывал. И они тоже сходились во всём, конечно же. Если устали, то уставали оба, если было желание, то желали оба. А ещё они оба были по-своему ревнивыми, то есть совершенно принадлежали друг другу и никак иначе.
Николас снова посмеялся над фразой мужа.
— Что ж, на Кеплере только обрадуются, что привезли мы больше людей, чем планировалось.
Потом Николас разулыбался. Мэтти и правда часто носил его вещи, хотя и его гардероб муж с любовью пополнял. И Николас никогда не был против, не видел в этом что-то эдакое, тем более мужу нравилось — это главное. Пожалуй, Николасу нравилось, что Мэттью хочет быть к нему всё время близко, пусть и через одежду.
— Верно, — подтвердил Николас, — Тогда буду носить твою одежду.
Они наконец-то позавтракали, потом снова валялись вместе и выбрались из каюты только поздно вечером, когда столовая на время опустела, уже часов в одиннадцать. За стойкой стоял кто-то новый. Возможно, Николас и знал, кого поставили, но не всё же ему держать в голове.

Чарли… оставался Чарли. Через несколько дней он снова в свой выходной решил немножко поработать на ремонте и увидел, что экран в модуле того парня так и не заменили. Оно и понятно, не приоритет. Чарли помялся, но его дико беспокоило, что дело не доделано, а потому взял всё, что нужно, и пошёл к модулю.
Провернулась всё та же картина: звонок, ожидание, неловкое перетаптывание на месте, звонок, ожидание, неловкое перетаптывание, открытие двери собственным ключом.
И Чарли как будто оказался всё в том же дне: всё ещё бардак, парень на постели. Он даже немного упал духом
— Извините, — проговорил Чарли, подождал немного и вошёл, помолчал и добавил: — Я скоро уйду.

Буйным и опасным парень, конечно, не был, хотя и устроил такой бардак в своей комнате. Но Чарли всё равно побаивался, он не умел справляться с эмоциями. Он даже со своими не всегда умел справляться. Сейчас уже получше, но в детстве у по-настоящему гениальных детей случаются настоящие истерики — так уж работает мозг.
Так что опасался Чарли скорее, что с ним опять начнут разговаривать о чувствах, а он… Ну где он, а где чужие чувства?
¬— Ничего страшного, — отозвался Чарли спокойно, проходя в комнату, — Вещи тем и хороши, что их легко починить.
Он даже не представлял, насколько его мысль могла показаться философской. Но Чарли и правда нравилось, что все эти механизмы, электронику, технологии легко чинились. Ну или не легко, но их можно было собрать, разобрать. Поменять, ухудшить, улучшить и так далее. Когда он в детстве сломал руку, пришлось страдать не одну неделю, чтобы она наконец-то починилась. Он даже хотел тогда стать андроидом.
— Но если ты и правда знаешь заранее, может, составишь список?
Сложно было поверить, но Чарли умел шутить. Просто шутки у него были специфические, что не все понимали. Ну и приходили в голову как-то не очень стразу. Вот считать он мог легко и быстро, а сочинять шутки не очень.
Чарли подошёл к экрану и принялся… собственно, чинить. Снял старый, поставил новый, который принёс с собой, что-то там подделал, потом включил проверить. Потом и вовсе стал его протирать, потому что оставленные пальцами следы на экране его нервировали.

Определённо с Уинфредом было весело. Да и прижиматься к нему нравилось, не только целоваться. Вон какие плечищи широченные. Как обнимет — загробастает буквально всего Майки.
Про Дэвида они как-то быстренько забыли, пообсуждали другие дела в больнице. Извините, но у Майки это пока были единственные новости. Не будет же он рассказывать о тех, кого Уинфред совсем уж не знал и даже не представлял, кто это.
Вот в этих медвежьих объятиях Майки опять рассмеялся.
— Признаю вину, — согласился Майки, похлопал Уина по груди, — А теперь отпускай меня, нужно идти чинить людей.
Майки и сам не очень-то хотел уходить. В столовой было совсем пусто, тихо, в стороне кухни вообще темно — какая интимная обстановка!
Но он знал, что скоро сюда будут тянуться его коллеги, и Уинфреду всё равно будет некогда с ним болтать. Будет делать кофей, у него пока не очень уверенно это получается.
Так что Майки ускакал в больницу, а потом с больницы так же ускакал спать — что-то некогда было снова заходить, он даже кофе больше не пил.
Завтра всё равно у обоих выходной, увидятся уж, всё-таки на одном корабле застряли.

Чарли всё ещё не знал, чем занимался этот парень и что он потерял. Только знал имя, забавное — Эмил. Судя по фамилии, видимо, русский. Но и спрашивать об этом не хотел, не то, чтобы не было совсем уж не интересно, но Чарли не умел совать свой нос в чужие дела или как-то выуживать информацию — вопросами или вроде того. Ему что-то говорили, он это воспринимал, а не говорили — ну что ж.
Надо учитывать и то, что в общении Чарли был не очень ловок. Мать-то не могла заменить его сверстников. Они сейчас только школу заканчивали, так что Чарли был от них совершенно оторван, занимаясь своими взрослыми делами. А как уже было не раз сказано, со взрослыми он общаться мог только на профессиональные темы, не на какие-то личные.
Проговаривая свою «шутку», Чарли и правда даже не улыбнулся. Честно говоря, он даже не понял, воспринял ли парень его фразу как шутку, но вдаваться не стал, зацепился за его ответ.
— Я могу их отключить, если причина только в этом, — предложил Чарли без задней мысли, — А не в тяге к разрушениям.
Это Чарли уже не шутил, да и проговорил точно так же ровно, без каких-либо призванных вызвать вину интонаций. Ну а что? У людей всякие отклонения бывают, вон тут сколько разрушено, даже кружка разбита.
Чарли представил, что было бы, если бы разбилась его кружка. Сложно было бы найти замену, он бы тоже ужасно нервничал из-за этого. Мало того, что Чарли просто привыкал к вещам, так ему ещё нужны были «идеальные» вещи. То есть такие, какие полностью подходят его представлением. Например, кружка, которая вмещает в себя ровно столько, сколько требуется. Ещё у Чарли был специальный стаканчик для горячего шоколада, но он не бьющийся. Тут только такими пользовались, если хотели вынести напитки из столовой, бумажные, естественно, никто возить не будет на космическом корабле — это ж сколько места.
Чарли понятия не имел, что он был единственным человеком на этом корабле, с которым Эмиль разговаривал. Вряд ли бы ему это польстило, скорее Чарли бы удивился, считая себя не очень хорошим собеседником, да и вообще человеком, которого можно выбрать для общения.
Комментария Эмиля его тоже никак не обидел.
— Мне говорили об этом, — ответил Чарли через несколько секунд, немного подумав о том, требуется ли сейчас какой-то ответ или можно помолчать. Но мама говорила, что молчать не вежливо.
А вообще Чарли был человеком, которого вряд ли можно было обидеть. Вон, весь корабль считал его маленьким мальчиком, когда он сделал для них столь сложную задачу, и это его не обижало. Чарли просто принимал чужое мнение. Иногда что-то соответствовало истине, другое не соответствовало — это бывает. Люди вообще часто ошибаются, будем честны.
Ещё Чарли никогда не стеснялся. У него тоже это не получалось, хотя знал, что у людей и такое случается. Он даже не понимал, как это работает и почему люди стесняются чего-то.
После экрана Чарли перешёл к тем, что требовалось отключить. Тоже дело пяти минут, не больше. Он отошёл к стене, уселся на полу и открутил прикрывающие провода крышку.

Чарли жил с матерью, она одна и его бабушка воспитали мальчика. Отец ушёл ещё до его рождения, они с матерью даже не были женаты. Бабушка не стала бы сдавать экзамен, мама решила остаться с ней, да и теперь вряд ли бы стала к этому экзамену готовится, она хотела быть с сыном. А Чарли не спешил переезжать на Кеплер, хотя без труда осилил бы этот экзамен. Сначала он учился — на Кеплере не было такой обучающей базы, там была другая политика плюс сложный экзамен уже предполагал, что ты достаточно образован для переезда. На Кеплере же не было таких возможностей: на Земле строили корабли, продвигали науку и так далее. Так что выбор для Чарли был очевиден — Земля.
Сейчас он и вовсе попал в космос, так что живёт он на какой-либо планете или не живёт уже было без разницы, всё равно большую часть своего времени он будет проводить на корабле. Мать, конечно, очень скучала, а теперь будет волноваться сильно — она безумно любила единственного сына.
Когда Чарли присел, прозвучала просьба. Мальчик пожал плечами, выпрямился и задёрнул жалюзи, вообще не думая о том, что сейчас произошло и почему парень не захотел отключить экраны, если они ему так мешали. Принял как факт и это тоже.
Но и следующая фраза не застала Чарли врасплох, он просто на секунду задумывался.
— Виноваты те люди, что оставили взрывное устройство в двигателе, — Чарли сказать, что он не понимает этих действий и их логики, но промолчал, потому что подумал ещё раз и решил, что, наверное, фраза этого парня была риторической или вроде того. Ну или Чарли, как всегда, неправильно интерпретировал.
Хотел он сказать и о том, что конструкция корабля, наоборот, помогла им не отлететь ещё дальше от знакомых звёзд. Короче, ему и правда почему-то хотелось встать на защиту бедного пострадавшего космического лайнера. Но Чарли снова промолчал.
Ещё он не понимал, как идут мысли Эмиля. Потому что тот очень резко менял темы и одна совершенно не касалась другую.
— Посторонние нет, — ответил Чарли. Естественно, мама ему об этом говорила, но, кажется, все мамы считают своих детей красивыми. И было бы странно, если бы какой другой взрослый человек, среди которых обычно Чарли и находился, вдруг стал выдавать ему такие комплименты.
Хотя теперь Чарли было восемнадцать. Личной жизни ему это не прибавило. Не то, чтобы Чарли очень об этом сожалел, но асексуальным он точно не был — тело не врёт. Просто он не умел заводить романтические отношения, а другие люди не стремились это сделать с ним. Ну, или стремились, просто Чарли не понял и проигнорировал. Он всё-таки из тех, кто предпочитает прямое общение, а не всякие намёки.
Чарли уже пора было уходить, но он замялся. Казалось, пока шёл хоть какой-то разговор, заканчивать его было не очень-то прилично, тем более, официально, Чарли сейчас не находился на смене. Во время своей смены он вообще никуда из инженерного не выходил, потому что занимал должность системного, а не ремонтника.
Он снова посмотрел на валяющуюся разбитую кружку. Та не сильно пострадала, да и почему-то Чарли то и дело отвлекался на неё. Решил взять с собой и заклеить, вдруг она нужна парню.

Чарли знал, что такое депрессия, но только в теории. Конечно, он читал книги, Чарли многим интересовался. Он запросто мог выдать огромную тонну теории по психологии и психиатрии, но покажи ему всё то, что написано в книгах, вживую, он бы вряд ли выявил хоть малую толику из них.
Вот и теперь Чарли даже не задумался о том, что парень и правда находится в депрессии. То есть он видел, что ему явно не хорошо от того, что случилось с кораблём. Капитан говорил об этом в своей речи, но Чарли всё равно не понимал до конца.
Он не понимал, почему некоторые люди могут осознанно вредить себе, не понимал, почему они не хотели избавиться от этого гнетущего состояния и обратиться к человеку сведущему, что с ним делать. Разве самому хочется быть таким?
Естественно, не подумал Чарли и о том, чтобы ему остаться. Чем он может помочь? Чарли считал, что совершенно ничем, он ведь не тот человек, кто на это способен в принципе. Вот что-то починить или посчитать — это пожалуйста.
Так что Чарли немного потоптался, с ним разговор больше никто не вёл, поэтому он двинулся в сторону двери, держа в руках всё тут же кружку. Перед дверью его снова остановил голос.
— Чарли Янг, — ответил инженер.
Он ещё немного постоял в нерешительности, продолжения не последовало, и Чарли просто ушёл.
На следующий день у него с самого утра была смена до четырёх часов, так что в это время Чарли просто был на работе в качестве системного инженера и не на какие сломанные вызовы не отвечал — этим занимались ремонтники.
Но вот после смены взялся за кружку, которую унёс из чужого модуля. Теперь уж у них было множество способов восстановить объект, чтобы тот продолжал служить ещё какое-то время. На кружке оставались только маленькие линии, но из неё можно было запросто пить чай и не бояться, что снова лопнет.

А вот у Майки был выходной после ночной смены. В каюту он вернулся в девятом часу, принял душ, лёг спать и проспал аж до двух часов дня. Без завтрака желудок к этому времени уже чуть ли не судорогой сводило от голода. Собрался он так, будто у него срочный вызов в больницу, и зашагал в столовую.
Извините, но когда ты Майки и при этом не ел с двух часов ночи, телом управлял желудок. Никакие амуры не могли встать на первое место.
— Что-о? Я двенадцать часов не ел! — возмутился Майки, когда встретился с взглядом девушки, присаживающийся рядом с ним и с каким-то небольшим шоком глядя на поднос, уставленный едой.
Они посидели молча. И только когда Майки утолил первую волну голода у него развязался язык, и началось общение.
— Кем ты работаешь? — спросила девушка, — Не видела тебя раньше.
— Врачом. Так что если не видела, тебе крупно повезло, — ответил Майки с улыбкой.
— Я офицер связи, мне и правда повезло, — она тоже улыбнулась.
Так слово за слово и познакомились.

У Майки был такой способ общения, что заигрывать иногда у него получалось совершенно автоматически, он даже сам не понимал, что делал. Но если человек его не знал, то и правда мог принять поведение этого засранца как интерес в свою сторону, что сам Майки оказывал далеко не всегда, как можно подумать. На самом деле он не бегал на свидания, с кем попало. Человек ему обязательно должен был нравится. Лучше — сильно. Ну вон, как Уинфред. Иначе какой толк тратить время? Ради секса? Такого Майки не любил, да и никогда не страдал настолько от его отсутствия. В смысле, не потому, что не страдал, а потому, что такое вообще редко случалось. Уинфред сейчас не в счёт, хотя у Майки уже и несколько недель никакого секса не было, с тех пор, как он на корабле.
С девушкой он болтал просто, без всяких там сторонних мыслей. Да, она была симпатичная и даже во вкусе Майки, но пока он был увлечён другими отношениями, если их так уже можно было называть.
Когда Майки доедал, в столовой значительно людей поубавилось — обеденное время проходило. И тут на его плечо легла тяжёлая рука, и Майки сразу понял, чья именно, ещё до того, как прозвучал голос. Он улыбнулся.
— Чуть-чуть, — без всякого ответил Майки, хотя сам думал, что нифига он этого не делает. Да и оправдываться ему было не за что и незачем, — Присоединишься? — так же запросто спросил Майки, — Я как раз собирался за десертом.
Девушка даже не замялась, просто улыбнулась. Она всё равно уже доедала и по мнению Майки делала это чертовски медленно. Они-то пришли примерно в одно и то же время, еды у Майки было больно, но он всё уже слопал.
— Это Мелисса, офицер связи. Мы только познакомились, — представил Майки, — А это Уинфред, местный гангстер.

Чарли подошёл к модулю Эмиля перед ужином. Позвонил в дверь. Постоял. Привычно никто ему не открыл и Чарли, честно говоря, сомневался, что на этот раз парень встанет с постели и откроет — это уже явно тенденция. Позвонил на всякий ещё раз, немного потоптался у двери. В итоге всё равно открыл её своим инженерным ключом — такие были у всех инженеров, чтобы они могли попасть в любое помещение без проблем. Впрочем, они и без него могли бы попасть в любое помещение, даже в модуль, но всякие инженерные ходы использовались тогда, когда в этом и правда была необходимость.
Дверь открылась, а картина внутри нисколько не поменялась. Чарли ещё несколько секунд потоптался на пороге, не понимая, можно ему заходить или нет. Он ведь не по работе. Кстати, впервые не был одет в инженерный костюм. Да, он тоже носил самую обычную одежду.
— Я принёс твою кружку, — он поднял руку и показал, только после этого сделал шаг внутрь, и дверь закрылась, как будто не могла дождаться, когда уже этот странный человечек отойдёт, — Вдруг она тебе нужна. Вряд ли тут большой выбор кружек, — проговорил он ровно.
Чарли прошёл к кухонному уголку и поставил кружку туда, где она, по его представлениям, должна была стоять, то есть закрепил специальном ящичке для посуды, чтобы та не летала в разные стороны, если вдруг что случится.
Этот модуль был самым обычным, почти как каюта Чарли и напоминал маленькую квартиру-студию. Эдакий оплот одиночек.

Про ревность недопартнёра Майки ещё ничегошеньки не знал. У самого с ревностью были дела смутные. Иногда он не обращал внимание, если с партнёром кто-то флиртовал, а в другой момент мог и повредничать, и выдать что-нибудь не слишком доброе. Это он сейчас ходил и всем улыбался, а на самом деле Майки и злился так же откровенно, как и веселился. Но пока злиться было не на что.
— Ну ничего себе, — отреагировал Майки с улыбкой на лёгкий поцелуй. Как-то у них до сих пор это было не заведено — целоваться при встрече.
Так что краешком сознания Майки даже подумал, что всё это из-за Мелиссы — заревновал что ли?
Честно говоря, Майки тоже как-то не думал, что они ещё пересекутся с Мелиссой, по крайней мере в ближайшее время. У них явно было немного разное расписание, учитывая, что до сих пор ни разу не пересеклись. Если кто-то приходил в столовую примерно в одно время с Майки, тот уже их знал если не лично, то по лицу. А тут — полный ноль. Впрочем, Майки как-то об этом даже не задумался. Как уже было сказано, отсутствием общения он не страдал.
И Майки, естественно, привык к своим двенадцатичасовым сменам и к ночным в том числе. Не первый раз на работе, как говорится. Уинфред видел, как он бойко бегал и всю ту мыльную неделю, хоть и выглядел не самым лучшим образом, а ноги-руки слушались, и улыбка на лице держалась.
— Отстань, я двенадцать часов не ел, — вновь возмутился Майки, — А жировых запасов у меня как-то нет.
Уинфред ушёл на раздачу, Мелисса попрощалась, сказала до встречи и тоже поднялась, ну а Майки пошл за мужиком и десертом. Прикоснулся к спине, когда подошёл, да высунулся из-за широкого плеча.
— Ходить с тобой за ручку, — улыбнулся Майки, выискивая То Самое.
Когда все были довольны выбранной едой, вернулись за столик закончить трапезу. Майки по пути ещё себе кофе прихватил у коллеги Уина.

Чарли видел, что в комнате день ото дня ничего не изменилось. Единственное отличие — кружка, которую он принёс. Чарли снова хотел уйти и не мешать. Нет, на самом деле он вообще не знал, что делать в таких случаях: уходить или не уходить? Человек хочет, чтобы его оставили в покое или не хочет? В фильмах показывали всё слишком по-разному!
Потом Эмиль заплакал. Чарли этого не услышал, он просто ответил: «Да» и повернулся. Тут и увидел, что у Эмиля текут слёзы и ожидаемо растерялся от этого. Он отвёл взгляд и пытался за что-то им зацепиться в каюте, снова топчась на месте.
— Если хочешь, я могу тут прибраться, — неуверенно предложил Чарли.
Он не умел успокаивать людей. Он не знал, что беспокоит Эмиля. Всё, что он мог сказать, вряд ли бы как-то повлияло на жизнь этого парня. Вот как тут не растеряться?
Чарли, между прочим, тоже умел плакать. Когда был помладше даже часто это делал. Умный мозг в теле ребёнка, и психика просто не справляется. На данный момент Чарли уже давно не плакал — как-то не хотелось. Но он, например, предпочитал раньше, чтобы его в этот момент не видели и не трогали — так быстрее можно успокоиться. Поэтому Чарли и не смотрел на парня.

Сложно представить, что у Майки была бы какая-нибудь другая работа, не связанная с медициной. Он слишком сроднился и, кажется, отлично подходил для этой профессии. Вот и с его аппетит каким-то образом подстроился под странные больничные будни. Майки ел, потому что не знал, когда ещё сможет поесть. Как кошак. Да, не все врачи так поступали, но они же потом мучились. Что интересно, Майки голод не так уж и доставал. Его не тошнило, как это бывает, не сводило желудок спазмами и не было прочих неприятных штук. Он спокойно доживал до момента, когда можно поесть и ел.
Совместные планы Уинфред одобрил. Ну а что, Майки ещё вчера обещал, что восполнит этот пробел в их отношениях — за ручку они ещё не ходили. Осталось рюкзак из каюты вытащить, навалить туда чего потяжелее, чтобы Уин и его потаскал.
Майки тоже чувствовал, что они прямо на своей волне — очень, кстати говоря, классное чувство. И забавное. Когда вышли из столовой, Майки подскочил, впендюрился в плечо Уина своим и взял того за руку. Так они и походили по этим «неимоверно живописным и закоулкам корабля». Людей, кстати, значительно прибавилось. Если в части корабля для экипажа это ещё не сильно замечалось, потому что для них мало что изменилось, то в общей — очень даже. Ограничения постепенно снимали, и люди с большим удовольствием выходили из кают и модулей прогуляться. Маленькие тупички с диванчиками везде были заняты, на развлечения. Наверняка, целая очередь на месяц вперёд уже записалась. Или вообще, будут приходить круглые сутки, главное, не оставаться снова запертыми.
Когда это уже немножко надоело, Уинфред вынес предложение о продолжении, чем заставил Майки снова смеяться.
— Ну пошли, — вздёрнул бровь Майки и улыбнулся как-то по-особенному.
Да всё равно оба знали, что ничего им пока нельзя совместно, но оба были мужиками, в самом деле. Майки бы удивился, если к Уинфреду не лезли мыслишки.
Короче, доктор повёл гангстера к себе. Шлёпнул по замку, чтобы тот считал отпечатки пальцев, да первый вкатился в номера.
— Р-располагайся, — несколько бравадно пригласил Майки.
Каюта была как каюта, для среднего, скажем так, звена. Да Майки большего и не надо было, он сюда только ночевать приходили или вот, фильмецы с мужиками смотреть романтичные. Свалки тут не было никакой, Майки хоть и не был чистюлей, и далеко не всё убирал, но всё-таки убирал.
Он плюхнулся на кровать и похлопал рядом с собой типа забирайся.
Фильм выбирали по рандому из категории романтичных, конечно же.

Чарли растерялся ещё сильнее, когда Эмиль отказался от уборки. Зря он это, конечно. Пусть Чарли и не был таким уж перфекционистом, ему всё равно было не очень уютно, что тут так всё… неправильно лежало. Одно дело — складывать ношеную одежду на стул, чтобы не смешивать её с чистой в шкафу, совсем другое — когда вещи лежат как попало, без какой-либо логики, просто разбросанные. Так что Чарли постоял ещё немного, осмотрелся вокруг с сожалением и снова сделал шаг в сторону двери.
Когда Эмиль начал говорить, Чарли снова остановился и посмотрел на него, но быстро же отвёл взгляд. Ему казалось неприличным смотреть на плачущего человека.
От просьбы Чарли снова замялся. Нет, отказываться он не собирался, всё-таки парень расстроен, это было бы совсем уж бесчеловечно. Просто…
Сел на самый краешек постели, будто стеснялся. Какое-то время молчал.
— Помнишь, я говорил, что попасть в неизвестную часть космоса можно с вероятностью 12,5 процентов? А вот, например, вероятность того, что мы попадём в чёрную дыру 0,0000001 процент, что, действительно, очень мало. А попасть в гравитационную ловушку звезды от 0,001 до 0,01 процентов. Это может показаться низкой вероятностью, но на самом деле нам почти удалось, когда вышли из варп-пузыря. Правда, в нашем случае мы попали только под гравитационное влияние, из которого смогли выбраться, это составляло целый процент, — всё это время Чарли не смотрел на парня и только после покосился и, помолчав немного, осторожно добавил: — Я могу рассказать о чём-нибудь другом.

Майки подозревал, что с их ограничениями вряд ли идея с кино была такой уж хорошей. Всем понятно, зачем парочка идёт «смотреть кино», даже если фильм и правда смотрели. Но потом был вообще не фильм!
Продолжая вести себя как школьники, которые гуляли за ручку и целовались при любом удобном случае, парочка так же засела смотреть романтичный фильмец. Сначала всё шло так же невинно, несмотря на довольно взрослые шутки над всем происходящим, но потом Уинфред первый настоял на долгих поцелуях.
Майки честно сдерживал себя всё это время, чтобы не начать ненароком приставать к мужику, лежащему рядом, но невинная якобы близость начала разрушать этот барьер. Тут Уин ещё не останавливался, так что руки сами пошли по его широким плечам и спине. Майки быстро уловил тот самый намёк.
— Воу-воу, — оторвался он от поцелуев, — Напоминаю, что тебе нельзя много двигаться.
Ответ Уинфреда был коротким и понятным. Что ж, Майки был совсем не против, даже наоборот — так гораздо приятнее, чем заниматься этим самому.
— С этим не поспоришь, — ответил он, тем самым давая согласие на продолжение.
И они продолжили.
Майки был отзывчивым любовником, так что если Уинфред хотел обратную связь, то без труда её получал. Жаль, было очень жаль, что Майки всё ещё приходилось сдерживать себя на ответные действия, Уинфред мог заметить, как Майки нет-нет, но подлезает, куда не надо, а потом останавливает себя.

Чарли говорил, и на его взгляд, всё сказанное действительно было очень интересным. Он даже немного под конец воодушевился. Правда, потом снова замялся. Он пробыл в модуле парня ещё какое-то время, потом ушёл, немного размышляя над этим.
Теперь ему стало удивительно, почему парень говорил с ним, причём, не особенно значимые вещи. Чарли не знал, что он был единственным человеком, с которым Эмиль сказал больше одной короткой фразы.
Кураторы продолжали следить за своими «пациентами» и отписывались Николасу. Вот он и получил очередное сообщение по Эмилю. Так как Николас и Мэттью знали его лично, то с особенным вниманием следили за его судьбой. Мэтти очень интересовало, как у парня дела и сочувствовал ему, как умеет только Мэтти.Так что Николас всё своему мальчику рассказывал и показывал, что ему пишут по Эмилю.
«Окей, скоро дам информацию», — ответил Николас на сообщение и связался с главным инженером, чтобы тот посмотрел по отметкам, кто бывал в модуле фигуриста.
Ответ пришёл относительно скоро, через несколько часов, и Николас тут же поделился с Мэттью этим.
— Представляешь, это Чарли приходил к Эмилю несколько раз с тех пор, — сказал он, прикоснувшись к Мэтти и показав ему списочек из отметок. Всё это хранилось в компьютере корабля, так что можно было посмотреть, кто открывал своим ключом двери модуля. Плюс был ещё один способ узнать: посмотреть инженерные отметки о починке. И там, и там отмечался только Чарли, и Николас получил эту информацию, поблагодарив главного инженера.
Эту информацию он и передал нужному куратору.
Мэтти не знал Чарли лично, но уже много был о нём наслышан. Наверное, пока ещё даже не видел никогда. Но идти и говорить с парнем Николас не будет, всё-таки это кураторская работа.