Суббота — выходной день. По субботам и воскресеньям Максу нельзя было работать. Никто не работал в эти дни, кроме людей, которые занимаются едой и уборкой. Так говорили все вокруг. Так говорила мама, пока не исчезла из его жизни.
Макс не очень понимал, что произошло с мамой. Просто ее не стало. Брат пытался объяснить, но это было слишком сложно. Просто пришлось научиться жить без нее. Максу это не нравилось. Ему вообще не нравилось, когда что-то шло не так, как он планировал. А он планировал очень много и каждый день.
Например, сегодня была суббота. Значит, что он планировал спать на целый час дольше. А это, в свою очередь, целых шестьдесят минут. А это — триста шестьдесят секунд. А это — три миллиона шестьсот тысяч миллисекунд. И далее добавить по три нуля к микросекундам и наносекундам соответственно. Максу больше всего нравились наносекунды.
И вот, на три триллиона шестьсот миллиардов одну наносекунду после привычного времени подъема Макс поднялся с кровати. Он заправил постель, идеально разгладив все появившиеся складки и морщинки покрывала. Затем пошел в душ — это тоже было в плане! Приняв прохладный душ, Макс почистил зубы и был готов к завтраку.
Завтрак он готовил самостоятельно. Иногда к нему на кофе приходила соседка Мишель, но не всегда. Макс знал, что она приходит, когда у нее получается. Он понятия не имел, как может не получиться прийти, у нее ведь были ноги и она жила совсем рядом. У него вот всегда получалось это сделать. Но он смирился с этим.
Но если Мишель и приходила, она делала это ровно через полчаса после пробуждения Макса. Макс посмотрел на часы. Стрелочка передвинулась, показывая девять тридцать утра. Дверь не открылась. Мишель сегодня не будет.
Равнодушно Макс залил хлопья йогуртом и принялся есть. Затем помыл посуду и поставил тарелку в идеально ровный ряд других тарелок. Ему не нужна была другая тарелка, но мама говорила, что они имеют дурную привычку биться. С Максом пока такого не происходило, и в глубине души он надеялся, что не произойдет. Ему было страшно подумать о том, что придется есть из другой тарелки, пусть и абсолютно похожей на его собственную.
Затем у Макса в планах были цветы. Мама говорила, что нужно ухаживать за ними. Макс поливал их два раза в неделю. Суббота — второй день полива цветов. Кажется, тем нравилось. Какой-то цветок даже решил расцвести. Макс надеялся, что он будет не сильно пахнуть. Он не любил, когда сильно пахнет.
Потом прогулка. Мама говорила, что нужно гулять. С тех пор, как ее не стало, Максу приходилось гулять в одиночестве. Иногда с ним гуляла Мишель. Но это, когда она приходила ровно через полчаса после его пробуждения. Сегодня он гуляет один. Максу это не очень нравилось. Он жил в не в самом людном районе Нью-Йорка, но люди все равно ходили по улицам. Макс их не знал, и они ему не нравились.
Тем не менее, в плане это было. Макс надел любимые джинсы и майку с числом Пи. Он очень любил это число. Брат подарил эту футболку. Максу она очень нравилась. Он носил ее так долго, пока не нужно было постирать. Потом менял на другую, с пиццей. Пиццу он тоже очень любил. Только не красную. Но число Пи он любил сильнее.
Гулял Макс всегда одним маршрутом. Неподалеку от дома был небольшой сквер. Там Макс ходил и дышал свежим воздухом. Там было не оживленно, как на улицах, и никто не подходил со странными вопросами.
Погуляв, Макс вернулся в квартиру. Он приготовил обед и пообедал. Потом убрался в квартире, с удовольствием расставляя вещи обратно на полки в любимом порядке. Скоро вечер. Скоро должен прийти брат. Сегодня они заказывают еду на вечер, поэтому Макс ничего не готовил на ужин. Брат всегда заказывает вкусную еду. Она вкуснее, чем та, которую готовит сам Макс, но Максу не обидно. Он ведь не повар. Он работает в Гугл!

С чем-то Макс легко справлялся самостоятельно. Например, он мог оплачивать счета за квартиру. Это легко. Это через компьютер. Вбиваешь цифры в нужные окошки и все. Цифры Макс очень любил. И оплачивать счета любил, потому что это нужно делать точно в определенный срок. Макс очень любил распорядок и расписание.
А вот в магазины и правда ходить не любил. Слишком узкие ряды начинали давить на него. Вокруг было много незнакомых людей и красной еды. Максу там было не по себе. Он начинал плакать и хотел побыстрее убраться оттуда. Мама пыталась приучить его, но тщетно. Макс слишком не выносил чужих людей и красную еду. А этого там было много.
Макс не заметил разницы, между тем, как приносила еду мама и стал приносить еду брат. Главное, что в холодильнике, строго по своим местам лежали все необходимые Максу продукты. Для завтрака, обеда и некоторых ужинов, когда брат не заказывал еду. И чтобы этих продуктов не оставалось слишком много из-за частых заказов еды, Адам делал это строго по определенным дням. Иначе продукты испортятся, а Максу такое не нравилось.
Честно говоря, Адам иногда потакал капризам брата. Сам не замечал, но Макс быстро привыкал к подобным штукам. Например, как три удара в дверь при входе. Это не было необходимостью до того, как брат не начал это делать. Мишель вот приходила без стука. У нее был ключ. Она просто приходила ровно ко времени, когда могла. Адам же сначала стучал из вежливости. А потом Макс посчитал, что обычно брат стучит три раза, и это закрепилось в голове. Три стука — значит пришел брат и все в порядке.
С тех пор это стало обязательным. Ведь обычно Адам стучит три раза, почему в этот раз по-другому? Сегодня какой-то особенный день? Максу не нравились особенные дни. Он мог смириться, когда насчет особенного дня его предупреждают заранее. И желательно несколько раз. Макс не держал в голове такой ерунды, как единовременное изменение графика. Он думал о цифрах, они важнее.
Так вот Макс быстро привыкал к подобным штукам, а отвыкнуть уже не мог. Может быть, был какой-то способ, но ни Адам, ни Макс его не знали. Так к девятнадцати годам Макс оброс своими привычками и постоянно набирал новые. И все они ему невероятно нравились. Они символизировали постоянство. Постоянство — это хорошо.
Когда в дверь раздалось три стука, Макс тут же пошел отпирать ее. Он даже не глянул на часы. Он и так знал, что время ровно шесть. Брат иногда смеялся, что у него в голове таймер встроен. Но Макс знал, что он врушка. Ничего у Макса в голове не было. Он бы тикал, и Макс бы слышал. А он не слышит.
— Адам пришел, — сказал Макс, тут же разворачиваясь от двери и уходя вглубь квартиры. Вероятно, он вспомнил, как так говорила мама. Но по своей привычке повторил эту фразу еще раз пять: — Адам пришел, Адам пришел…
Наконец, брат показался на кухне, и Макс перестал это повторять. Он взял из рук Адама пакет с продуктами и открыл холодильник.
— Мне нравится разбирать сумку. Там нет красной еды, — оповестил он брата. Уже не в первый раз. Но это что-то значило. Значило, что у Макса был хороший день и хорошее настроение. В плохие дни он почти не говорил.

На самом деле Макс воспринимал отсутствие матери куда болезненнее, чем его брат мог предположить. Его чувство было достаточно эгоистичным, но все же. У Макса не просто не стало матери. У него поменялась сама жизнь. И это было ужасно неприятно. Макс тяжело воспринимал, когда менялась марка молока, к которому он привык. Он терпеть не мог новую одежду с непривычным принтом. А тут… целой мамы не стало, которая была рядом с ним целых восемнадцать лет. Макс бы быстро пересчитал это в наносекундах, и поверьте, это невероятно огромное число.
Представьте, что вы живете в волшебной стране, где все вокруг не поддается логике и пониманию. Вам помогает добрая фея, которая держит весь этот мир, чтобы он не разрушился. Она объясняет вам, что удивительного и страшного происходит вокруг, и все встает на свои места. Но наступает утро, когда вы открываете глаза и… видите огромного волосатого орка. И теперь он будет постоянно приходить, но никто не говорит вам почему так и куда делась фея. А мир тем временем трещит по швам без той чудесной магии.
И, конечно, вы уже видели где-то вдалеке этого орка, и пытаетесь поверить, что он не причинит вам вреда и сможет хоть как-то спасти этот рушащийся мир. Но даже самому взрослому и самому разумному человеку нужно какое-то время, чтобы принять такие перемены. Когда вокруг продолжают происходить непонятные вещи, а тебе не за кого держаться — чувствуешь себя таким маленьким и разбитым.
Макс по-своему любил брата и, опять же, по-своему ценил его заботу, но они были совершенно разными и не понимали друг друга. Для Адама привязанность Макса была эгоистичной. Без него Макс не сможет жить так, как ему нравится. Для Макса доверие к брату было испытанием. Ему пришлось перестроить весь свой мир под Адама.
Конечно, Максу пытались втолковать то или иное, но это было трудно. Как и в той волшебной стране, все вокруг для него говорили на своих странных наречиях. Иногда Макс понимал, что от него хотят, но по большей части терялся в неведении и это заставляло его нервничать. Вы бы тоже волновались, если бы страшные чудовища что-то рычали вам в лицо и трясли руками, а иногда и вовсе — хватали. Макс не любил, когда его трогают.
— Хорошая суббота, — повторил за братом Макс, не вкладывая особенного смысла в эти слова. Он часто повторял за другими людьми. Это приятно щекотало язык.
Он расставил все продукты на специально отведенные для этого места. Теперь все полки были заняты нужными продуктами, и их было достаточное количество. Суббота определенно была очень хорошей, если бы Макс мог сопоставить одно с другим.
— Пиццу. Сегодня суббота. Суббота — день пиццы, — уверенно отозвался Макс, закрывая дверь холодильника. — Только не красную пиццу. Я не люблю красную пиццу.
Некоторые слова и предложения он повторил дважды, просто по своей привычке. Макс стоял перед братом, чуть покачиваясь и странно переплетая и выгибая пальцы. Глаза его не фокусировались на собеседнике. Макс всегда был словно погружен в свои мысли. По сути так оно и было.

Несомненно, для каждого было невероятной трагедией — потерять близкого человека. Особенно, если речь шла о матери, подарившей жизнь, заботу, воспитание и безграничную любовь. Но всё же братьям Винтер по первому времени было тяжелее прочих. И особенно несправедливо судьба обошлась с Адамом.
Он хорошо относился к брату и иногда заезжал в гости, но всё же это было совсем не одно и то же, что и взять опеку над ним. И пусть у Адама были общие представления о том, как вести себя с аутистом, а также расписание Макса и все эти списки, заботливо составленные мамой, это было тяжело. Совмещать с работой, со скорбью, в конце концов.
Но всё же у него получалось. Макс, впадавший в истерики чуть ли не каждый день, постепенно перестроил свою жизнь и свой мир под нового для него человека и условия. Стало спокойнее. И если в некоторых случаях Адам немного усложнял для себя ситуацию с непривычки, то в других, напротив, поступал невероятно правильно, даже если сам этого не осознавал.
Например, взять те же ситуации с курьерами. Вот уж непредсказуемая сфера, близкая к хаосу. Они могли задержаться из-за пробок и дорожных ситуаций, а могли приехать раньше, чтобы порадовать клиента. Только Макс не радовался. Он видел цифры и всеми фибрами души желал, чтобы цифры сошлись. Для него не было ничего прекраснее, если событие происходило точно в запланированную секунду. И не было ничего ужаснее, чем люди, которые считали, что могут своевольно мешать цифры и не следовать их строгому порядку.
Адам мог бы договариваться с ресторанами и об этом — писать в комментариях, что дома человек с ментальными проблемами, поэтому доставка требуется ровно к определённому времени. А потом лишь надеяться, что курьеры поймут всю тяжесть состояния его брата. Однако в какой-то момент он пошёл своим путём, который увлёк и Макса — он превратил ожидание курьера в игру. Абсолютно лишённую интереса для обычного человека, но подогревающую азарт младшего братишки.
Адам называл время, указанное в приложении, а Макс должен был угадать на сколько секунд (в них было интереснее) курьер отклонится от этого времени. Старший брат тоже делал своё предположение, и Макс задорно смеялся, когда тот не угадывал. Казалось, что даже собственная победа (он и правда пару раз попадал в цель) не радовала его так же сильно, как поражение Адама, но тот уже не удивлялся и не обижался, конечно.
Разумеется, Макс не учитывал в своих расчётах дорожную ситуацию, время заказа и другие человеческие факторы. Такие вещи реального мира были очень далеки от него и его понимания. Ему просто нравилось считать и, скорее всего, он загадывал число, которое ему нравилось или до которого ему хотелось сегодня досчитать. Макс даже не повторялся, так как цифры ему нравились разные (хотя если бы у Адама была степень по математике или физике, он, возможно, и понял бы вполне строгую систему предпочтений Макса в цифрах).
— Семьдесят три, — проговорил он, когда было объявлено время из приложения. — На семьдесят три меньше. Семьдесят три.
Разумеется, Макс повторил ещё раз, будто сомневался, что Адам запомнит. Впрочем, ему и не нужно было запоминать, Макс отсчитывал время с невероятной точностью и никогда не сбивался. Вот вопросы брата мог игнорировать, а подсчёт — никогда.
Эта игра Максу никогда не надоедала, как, впрочем, и остальные. Люди находили такие развлечения однообразными и скучными, но для этого парня не было ничего лучше, чем что-то «однообразное и скучное» в глазах общественности.
Когда ставки были сделаны, Макс направился в гостиную, потому что пиццу они всегда ели перед телевизором. Кроме того, Адаму всегда нужно было время, чтобы найти фильм и всё подготовить. Обычно не больше пятисот сорока секунд, Макс это знал и его это устраивало.
К слову, смотреть телевизор с Максом было совершенно спокойно. Он крайне редко реагировал на что-то, мелькающее на экране. По большей части Макс просто ел, иногда что-то бормотал под нос или заявлял Адаму, что ему не понравился громкий звук или что кто-то на экране ест красную еду. Но в остальное время (как бы заявил Макс — в девяносто девяти процентах времени) он пребывал в собственном мире и мыслях.
Так что Адам мог спокойно выбирать фильмы из списка собственных желаний. Макс никогда даже не мог определить, понравилось ему или нет, да и что вообще было на экране. Пожалуй, единственная вещь, которая вызвала у него некий интерес, если его так можно было назвать, было несколько серий из «Теории большого взрыва». Наверное, Адаму было даже забавно, потому что Шелдон, главный герой сериала, тоже был несколько аутичен по натуре. И именно на него и реагировал Макс — точнее, на расчёты, которые произносились с экрана. Как уже было сказано, Макс любил цифры, и в этом они с Шелдоном сходились. За маленьким исключением. Макс легко проговаривал ответ на довольно сложное вычисление, в то время как сериальным гениям приходилось пользоваться калькулятором или компьютером.